Шлюха

Через некоторое время Канду отправили на миссию, а там и Аллена следом. Потом в следствие обстоятельств Уолкер встречает павшего, экзорциста, чья чистая сила предала его. Он не смог спасти того человека. Потом Тики Микк. Эта странная встреча. Этот чертов ной оторвал ему руку, чуть было не уничтожил его чистую силу. Но он все же выдержал. Упорно тренировался и думал только об одном человеке. Нет, это не был всем известный Тики Микк. Это был Канда. После того, как, можно считать, он получил шанс на вторую жизнь, он решил, что повторения того случая не будет. А ненависть с каждой атакой на деревянный манекен становилась все сильнее. Этот человек, если его еще можно так назвать, сделал с ним такое, что нельзя просто взять и забыть, а уж тем более простить. И он снова вернулся с новой силой, с новой решимостью, с невыносимой ненавистью. Вот, они встретились снова. Канда не показывает своих истинных чувств. В некоторой степени даже неловко: снова видеть друг друга. Юу просто стоит, ничего не делает и пожирает Мояши глазами. В кабинете смотрителя это было его любимое занятие, конечно, если Аллена не было рядом, заняться чем-нибудь другим не было возможности, приходилось возмущаться. А сейчас он так бесцеремонно осматривать даже самые мелкие детали, которые изменились, в лице, в действиях, даже в словах. Это было самой прекрасной забавой. После ненужной речи смотрителя, когда уже все уходили, последними были они. Юу, воспользовавшись моментом тихонько прошептал на ухо, выдыхая горячий воздух, совсем не стыдясь своего влечения: — Я хочу тебя. «Он не изменился», — хмуро подумал Аллен, а вслух лишь сухо ответил: — Сегодня вечером, у меня, буду ждать. После чего, натянуто улыбнувшись, подбежал к Линали и что-то спросил. Канда немного удивился инициативе Мояши, но предпочел не обращать на это столько внимания. *** Ночью, услышав, как кто-то стучит в дверь, Аллен мирно и аккуратно положил книгу, которую до этого увлеченно читал, на полку и, томясь в нерешительности, прождал еще с полминуты прежде, чем сказать заветное: — Входите. Юу тихонько прошмыгнул в комнату, закрывая за собой дверь. — Мояши, — хотел было уже что-то сказать он слегка охрипшим голосом от нетерпения, как вдруг его остановил Аллен. — Я тебя ненавижу. — Канда заинтересованно поднял свой взгляд на глупого Горохового стручка. — Я тебя ненавижу, Канда. — Лицо говорящего не выражало никаких чувств, будто это такой очевидный факт, что даже удивляться ему нельзя было, ни улыбнуться, ни испугаться реакции на такое заявление самого Юу. — Я ненавижу тебя до самой последней крупицы своего существования, — решительно продолжал он. Уолкер встал с кровати и, приблизившись ближе к мечнику, ядовито произнес: — Ненавижу. Канда лишь медленно и опустошенно опустил свой взгляд и, прижимаясь к двери, закрыл ее на ключ, ухмыльнулся. Резко схватил Мояши за щеки, сильно давя, после чего с усмешкой оповестил: — Ненавидь меня. Да, это именно то, что мне нужно. Ненавидь меня всем сердцем, ненавидь меня так, чтобы хотелось убить. Потому что ты мой, Мояши. — Он слегка ослабил хватку и нежно провел по щеке, приближаясь к уху. — Ты мой. Аллен, который до этого мирно выслушивал то, что хотел сказать Канда, в одно мгновение резко дернулся и высвободился из крепкой хватки. — Я не позволю тебе делать то, что захочется. Самая худшая кара — это испытать то же самое, что и я. Смирись, Канда, на этот раз ты получишь по полной программе. Ты худший, кто только мог быть… — тихо послышалось от него. После чего он быстро включил коронованного клоуна, и, использовав пояс, схватил Юу, резво откинул того на кровать, даже не заботясь о том, что тому, может быть, больно. К большому удивлению мечник никак не среагировал, лишь еще сильнее улыбнулся и с дерзостью спросил: — И это все, на что ты способен? Аллен молчал. Подошел к ненавистному ему человеку и, прочно связав руки и ноги тому, удовлетворенно провел по мускулистому телу от самой грудной клетки, спускаясь ниже. — Что ты?.. — начиная понимать, что из этих пут невозможно выбраться, со злобой в голосе прошипел Юу. Уолкер не слышал, даже не пытался, был таким, как Канда в те два раза. Груб. Молчалив. Одурманенный пошлыми помыслами. Он провел рукой по соску, слегка сжимая между пальцами, второй рукой снял быстро штаны, вместе с трусами. От такого движения мечник еще сильнее разозлился и ядовито уставился на Мояши, шипя: — Только посмей, я на тебе ни одного живого места не оставлю. Глаза злые, губы сжаты в дугу, брови сдвинуты, тело захвачено в плен, ему не вырваться. Невольно Уолкер предательски ухмыляется, показывая, наконец, хоть какие-либо эмоции. — Оу, так вот значит, как мы заговорили. Но знаешь, — он показал тому язык. — Мне все равно. Аллен боязливо ввел один палец, даже не используя смазки. Раздается негромкий крик боли со стороны Канды. Он смотрит с яростью. — Знаешь, мне тоже было больно. И невыносимо от собственной беспомощности. Понимаешь, у меня даже какая-то мания появилась. «Не говорить и слова в ответ». Но это прошло, как проходят дни в календаре. Я изменился, да и ты стал другим, да, Канда? Он ввел второй палец, из-за чего Юу широко распахнул глаза и со слезами на глазах крепко сжал губы, чтобы не издать ни звука. Красная струйка потекла по подбородку. — Прекрати, — проговаривая по слогам, хриплым голосом попросил Канда, взглянув в глаза своему мучителю. Аллен не остановился. Ему не понравился этот взгляд. Он все так же смотрит на него, как в первый раз. Все тот же приказ. Но пальцы он действительно вытащил. Расстегнул свои брюки и, проведя по длине ствола, томно выдохнул, прижался всем телом к столь ненавистному человеку и, приблизившись на максимальное расстояние до лица мечника, обреченно выдохнул: — И даже после этого, Канда, почему я хочу тебя? Он выглядел уставшим и грустным. Аллен просто не понимал такой маленькой вещи «почему». Канда ухмыльнулся уголками губ. — Потому что я твой. На этой секунде Уолкер сильно удивился и принял было это за шутку. Разве не несколько минут тому назад этот же человек твердил обратное?! Ухмылка Юу казалась какой-то безумной. Будто из-под самого-самого далекого подсознания достали столь личное, что даже самому самураю это было доселе неизвестно. Аллен сполз вниз, приставил головку члена ко входу и медленно вошел. Как бы не старался Канда, все равно он не смог сдержать крика боли от такого действа. Где-то там потекла капелька крови. Его уже разорвали. Но почему-то ему это не казалось плохим обстоятельством, ему нравилось, что Аллен так поступил. Ему нравилось, что тот сделал ему больно. Что этот чертов гороховый стручок оставил на нем свои слезы. И, черт возьми, почему Уолкер все не поймет его намерений? Аллен стал двигаться, медленно, немного нерешительно, будто чего-то боясь. Нет, с тех пор, как они в последний раз виделись, тот сильно изменился. Что-то стало другим. Неужели тоже что-то для себя вынес? Неужели понял, какую боль совершает Мояши, каждый раз приходя к нему ночью? Дыхание стало учащенным. Юу, не стыдясь своего голоса, стонал под умеренный ритм Мояши. — Тебе это нравится?.. — то ли спросил, то ли просто поставил под фактом немного удивленный Аллен. На что Канда внезапно ответил: — Да, думаю, да. Мне нравится эта боль. Мне нравится, что ты мой, что я твой. Что ты меня ненавидишь. Больше, ненавидь меня больше, — с ухмылкой вторил тот. Уолкер со злостью стал вбиваться быстрее. Все чаще и чаще слышались пошлые шлепки. В одно мгновение, он вошел во всю длину, предчувствуя пик своего наслаждения и, прижавшись к Канде, не удержавшись, кончая, с чувством собственного превосходства молвил: — Ты шлюха, Канда.