*** — *** — ***
От стадиона административное помещение располагалось метрах в трех-четырех. Поэтому рассмотреть, что происходит на трибунах, было проще простого. Зрители будто с цепи сорвались, еще бы: такое зрелище здесь можно увидеть не часто. Рожи друг другу бьют, но не так, как при сражении двух бесовских армий. Шинтаро не знал, где переодеваются и какую раздевалку выделили соперникам, но надеялся, что как можно дальше от них. В голове медленно перекатывалось перекати-поле. Все происходящее виделось, как будто из-за стекла, словно изображение на большом экране. Такое уже было, когда впервые Император занял место Акаши. Только в тот раз, в Тейко было еще и страшно. Сейчас его только злость разбирает. Какого черта Акаши опять сбежал?! Чего испугался? Ханамию? Бред. Того, что Кисе травмировали? Это контактный баскетбол — случается. Что за эгоистичное желание все — все! — контролировать? Люди не бывают совершенными (абсолютными?). Почему Акаши с его мозгом и способностями к мгновенному анализу это не понимает?! Шинтаро оперся о прохладную стену рядом со входом. Плечо взвыло, словно от тысячи вонзенных иголок. Ему следовало показаться врачу. — Почему ты здесь, Мидорин? — Мидорима дернулся на месте, девушка его напугала. Розовый хвост болтался из стороны в сторону при ходьбе, а в глазах как всегда сияли искры. И чего она такая энергичная, словно ничего не произошло? — Иди, подбодри свою команду, а то вы что-то расклеились. Сложная игра, но вы же справитесь! Шинтаро съехал по стене на ступени, стараясь не тревожить плечо. Пусть вторая личность Акаши и заставит их выиграть эту игру (как будто не этим они занимаются), но что, если он не исчезнет? Акаши же говорил, что раньше он надолго не оставался. Раньше, до того ужасного года в средней школе, Сейджуро мог ему сопротивляться. Должен был. — Ты же вице-капитан. В отсутствии Акаши-куна ты главный! — Меня не учили риторике! Я не умею говорить пафосные речи, как Акаши! — Сацуки на это только тяжело вздохнула, мотнула головой, словно замученный учитель, сотый раз объясняющий правила решения элементарной задачи. — Вице-капитан… просто кого-то нужно было назначить. Это ничего не значит. — Мидорин. — Сацуки присела подле него и сжала колени, чтобы он обратил на нее внимание. — Ты вице-капитан. Если бы Акаши-куну было все равно кого назначать, он бы отдал это звание Дай-чану, чтобы потешить его самолюбие и хоть немного привить ему ответственности. Ты слышал сотни речей капитана, ты знаешь свою команду, знаешь, что они сейчас хотят услышать. Акаши-кун… этот Aкаши-кун, сейчас придет и скажет: «Не путайтесь у меня под ногами, и я заберу свой кубок». Это не то, что ребята сейчас хотят услышать. Так что поднимайся и иди к своей команде. Сацуки подбадривающе улыбнулась, подгоняя Шинтаро в сторону раздевалок. Она улыбалась всегда, сколько помнил Шинтаро. В Момои было слишком много энергии. — Давай! Вперед! Я в вас верю, ребята! Эта игра особенная! — Она трепалась про команду, поддержку и боевой дух. Ее холодные ладони на разгоряченной спине как раз что нужно. Это приятно: чувствовать, что кто-то пинает тебя вперед, а не сидит на шее. В конце коридора хлопнула дверь раздевалки и оттуда вышел хмурый Аомине со своей спортивной сумкой на плече. — Ты куда собрался? — на вопрос Шинтаро он не ответил, молча прошел мимо. — Аомине! — Дай-чан! — Сацуки схватила его за ремень сумки. — Даже не думай уйти, ты нужен команде. — Отъедь! — рыкнул он раздражено, сбросив с плеча сумку. — Я не собираюсь играть с этими козлами. Я Акаши предупреждал: если ему нахрен не нужна комнада — мне тоже. Он перестал держать сумку, и Момои, пискнув, упала на Шинтаро. Мидорима едва успел ее подхватить. От резкой нагрузки плечо стрельнуло болью, тем самым давая понять хозяину, что он в баскетбол наигрался. Когда Ямазаки во время блока неудачно (или удачно? — это с чьей стороны посмотреть) его боднул, Шинтаро не придал этому значения. Как выяснилось, зря. От мысли, чем это все может закончиться, внутренности у него скрутились в узел. Все эти ощущения говорили ему: больше не стоит выходить на площадку. Аомине же разговаривать с ними не собирался. Мидорима не стал его останавливать. У него свои проблемы: он пытался справиться с подступающей паникой. — Дай-чан, стой! — Сацуки было побежала за другом, но, услышав сдавленное шипение Шинтаро, удивленно обернулась. — Что такое? — обеспокоилась она. И нервно вертела головой, не зная за кем нужен больший досмотр: придурком Дайки, который опять плюет на все с Токийской башни, или Шинтаро с его рукой. — Неудачный финт, — и добавил вслед Аомине, обязательно так, чтобы он услышал: — Пусть валит. Вполне в его стиле. — Тебе нужно показаться врачу. — На реплику Мидоримы в отношении вредного аса она предпочла не реагировать. — Как только закончится игра, — согласился он, поджав тонкие губы. Момои похлопала большими удивленными глазами, словно пыталась понять, когда Шинтаро успел рехнуться. — Я должна тебе объяснять, насколько это тупая идея? У тебя уже ушиб распух. Ты не можешь играть. — Ты у Кисе была? — спросил Шинтаро, вместо ответа. Цену он и сам знал. И осознавал опасность. В конце концов, он никогда не бредил профессиональной карьерой баскетболиста, так что не страшно. Не страшно. Совсем. — Нет еще. Я пыталась поговорить с Акаши-куном, но он меня отослал, — она изобразила жест словно выплескивала воду из миски. — Ясно. Шинтаро подхватил зачем-то сумку Аомине и поплелся в раздевалку. В прохладном помещении было необычно тихо. Шинтаро скинул сумку Дайки подле шкафчиков, взгляд зацепился за разбитую фигурку. Кто-то сложил осколки по местам от чего симпатичная ранее фигурка теперь выглядела гротескно. Изломанная, но пытающаяся делать вид, что все в порядке и ничего не произошло. Все по прежнему. Так, как если бы недавно похороненная бабушка большого семейства, вылезшая из могилы, заявилась на семейный праздник и начала готовить фирменное печенье. Вот на что была похожа эта конструкция. Так же, словом, как и команда. С чего они вообще решили, что если вести себя по прежнему, словно ничего не было, то все получится? «Как прежде» быть и не должно. Куроко тоже нахватался синяков и ссадин, на его бледной коже повреждения выделялись особенно ярко. Бровь была рассечена и кое-как заклеена пластырем. Шинтаро сам видел, как Тецуя на бегу распаковывал его. Куроко помог Мурасакибаре перетянуть колено эластичным бинтом, а потом отполз обратно к шкафчикам и, закрывшись полотенцем от злой реальности, затих. Мидорима, приблизившись, рывком стянул с него махровый щит. Тецуя, не меняя положения, только перевел взгляд на Мидориму, ожидая, что он скажет. — Почему ты не остановил Аомине? Тот, закрыв глаза, ничего не ответил. Шинтаро только успел заметить, как вроде бы понемногу оттаявший Куроко снова покрывается ледяной коркой. Взгляд был настолько остекленевший, словно он и не человеку принадлежит вовсе. Скорее всего, Мидориму он даже напугал бы, если бы он не был так взвинчен. Он тряхнул Куроко за плечо. — Я тебе вопрос задал. — Как ты себе это представляешь, Мидорима-кун? — Обычно тебе вдохновители не требуются. — Я ему не нянька, — прохладно ответил тот с заминкой. — У Аомине-куна своя голова на плечах есть. — Еще бы он умел ею пользоваться. Ты понимаешь, что заменить его будет некем? Акаши опять психанул, кто еще будет играть? Матч еще не закончен. — Мы не нужны Императору, чтобы выиграть. — Мы Акаши нужны, даже если он не признается. Куроко наконец-то вспомнил, что он не кусок льдины, мрачно сдвинул брови. Даже Мурасакибара зашевелился. Хоть какой-то отклик, а то сидит здесь, как говорящая кукла. — Приведи Аомине! Он ас. Больше сиять на площадке некому. На кого-то должны смотреть, пока ты проводишь финты. — Как? — спросил Куроко с прорезавшейся резкостью в голосе. Шинтаро было как-то не до эмоциональной стабильности приятеля, он сам себя чувствовал нестабильно, и вот это раздражало больше всего. — Мне-то откуда знать? Я бы тебя не просил, будь у меня варианты. За руку приведи, поцелуй, выруби и притащи его тушу. Я не знаю, как вы там свои проблемы решаете. — Он меня даже слушать не будет. — О, тогда нет проблем, — согласился язвительно Шинтаро. — Можешь собирать вещи и сбежать в Киото. Только не забывай вспоминать, какие мы все уроды из-за того, что опять тебя не пожалели. Даже если ты сам хвост поджимаешь. На ногах Куроко оказался так быстро, что Шинтаро даже показалось, что он не встал, а переплыл в новое положение. То, что Тецуя пихнул Шинтаро, кажется не понял ни Мидорима, ни сам Куроко, но извиняться, как ни странно, фантом не стал. На его лице пролегла тень. — Думаешь, мне легко на это смотреть?! — голоса он не повышал, но было что-то в тоне, что у Мидоримы мурашки пробежались по спине. Не опасно-вкрадчивый голос Акаши, конечно, но тоже впечатляет. — Аомине, если ты не заметил, такая же сволочь какой был и год, и два назад. Задумайся, кроме того что он с тебя пылинки сдувает, он хоть сколько нибудь изменился? — Я в этом не виноват! — Конечно, нет. Ты же ничего не делаешь! Тецуя явно собирался что-то на это сказать, даже рот открыл. Настрой ему сбил Мурасакибара. — Куро-чин даже ничего не сказал, когда Мине-чин уходил. — Куроко развернулся и, проскочив мимо тихо стоящей в углу Сацуки, громко хлопнул дверью. Момои за это время не произнесла ни слова. Мидорима прижался к прохладной поверхности спиной. Надо же, он и не знал, что Куроко умеет выходить из себя. — Зачем ты разозлил Куро-чина? — спросил Мураскибара. — Пусть злится, может хоть Аомине проймет. Атсуши, хмыкнув, подцепил свою майку и пошел к двери. — А ты куда? — Пойду что-нибудь перекушу. Я успею вернуться до перерыва. Момои так и осталась молчаливым наблюдателем. Это значило, что она о чем-то размышляет, обычно ее заткнуть было нереально. Шинтаро только отметил, как побледнели пальцы, так она вцепилась в свой планшет. У Сацуки много талантов. Она всегда притягивает взгляд и быстро соображает. Даже если она и ведет себя легкомысленно, то только когда ситуация для этого подходящая. Она всегда знает что сказать, когда промолчать и чем помочь или кого этим запрячь, если это не в ее силах. Ее можно попросить о чем угодно. — Сделаешь кое-что для меня? — Сацуки с подозрением прищурилась. Мидорима редко что-то просил, если это не касалось талисманов и гороскопа. Она уже чувствовала, что ей это не понравится. Практика сказывалась. — Сможешь достать хлорэтил для меня? Он должен быть у медиков. На лице девушки сначала отразилось оскорбленная мина — она-то и не сможет что-то достать? — а потом возмущение. Идея Мидоримы могла вылиться в большую проблему. Травмы нельзя игнорировать и уж точно нельзя их «замораживать», не посоветовавшись с врачом. Это может стать более серьезной проблемой. — Кража медикаментов — противозаконна! — Как и шныряние по медкабинетам чужих школ, — напомнил для справедливости Мидорима, но не сильно наседая. В конце концов, ведь Сацуки права. — Личные медкарты — это конфиденциальная информация. — Эти данные помогают мне анализировать соперников, и я никому вреда не приношу, а ты хочешь поставить крест на баскетболе. — Да без разницы. Я в любом случае пойду на площадку, — на удивление остался при своем Мидорима. — Даже без обезболивающего. Кисе травмирован. Аомине свалил. Если еще и я играть не буду, нам из-за недобора могут засчитать техническое. — Оно того не стоит. Это же просто стрит-турнир! Почему вы такие упертые?! — Какие есть. Ты же сама говорила, что это особенная игра. Ты права. Эта игра за честь Поколения Чудес, мы не отдадим победу Ханамии. Мы не проигрываем никогда, не в этом составе, — у него неожиданно просел голос. Мидорима запрокинул голову вверх. — Уйди, Момои. Момои молчала. Ей было что сказать, но ее мучило чувство вины. Ей казалось, что не помоги она Ханамии разобраться с командой и попасть на стрит-турнир, то ничего этого бы не было. К тому же, она не помнила, чтобы Мидорима когда-то добровольно брал на себя ответственность за команду. Она опустила глаза в пол и невесело усмехнулась. На все ради победы, да? — Вы ненормальные. Все до единого помешанные на баскетболе. Момои ничего конкретного парню не сказала. Окон в раздевалке не было. Моргавшая лампочка раздражала. Шинтаро уперся спиной в холодную стену. Правой рукой он сдавил плечо и тут же об этом пожалел. Боль пробежалась по нервным окончаниям, сбив дыхание. Еще он сам знал, почему так хочет выиграть именно этот матч. Кажется, он свое уже действительно отыграл. Было обидно до слез. Восстановиться после стольких повреждений на официальных матчах. Отыграть игру против Акаши и так все закончить: на бесполезной уличной игре, где даже правила не соблюдаются. Это так тупо и бессмысленно, что хочется кричать в голос. Только бы рассосался предательский ком в горле. Он мог бы еще остановиться. Так же, как и Аомине: просто развернуться и уйти. Мог бы, если бы умел сдаваться, если бы не привык к вкусу побед.***
Сацуки вышла молча, ничего конкретного парню не сказав. Боже, если бы она знала, что из этого стрит-турнира выйдет что-то подобное, никогда бы о нем не заикнулась. Здесь всегда играют грубо, но без Ханамии здесь было полностью безопасно. Атсуши можно было отговорить оставаться в Йосен как-то иначе. Момои закрыла за собой дверь, прижалась к ней спиной и пыталась, отбросив лишние эмоции, подумать что делать. Последнее чего бы ей хотелось — это чтобы Мидорима получил серьезную травму. А если он не идет к медикам, значит подозревает, что травма у него не обычная, на восстановление после которой требуется пара-тройка дней и щадящий режим. Она почти решила, что делать подобной глупости не будет, как, вздрогнув, отскочила от двери. В раздевалке послышалось звяканье фарфоровых осколков и шумный звук чего-то тяжелого, долбанувшегося о металлический шкафчик. До машины медиков она добралась в считанные секунды. Ну за что ей все это наказание. Рета полулежал, морщась от каждого движения, но увидев Сацуки, даже постарался улыбнуться. — Ты как? — Жить буду. Но вот эта прелестная медсестра сказала, что без заключения врача я на корт не выйду. «Прелестная медсестра» покачала головой и вышла, оставив подростков вдвоем. Рёта сразу же переменился в лице. — Что случилось? — спросил он. — Ничего страшно, все за тебя переживают и готовятся надрать зад этим паукам. Так что, думаю, ты можешь спокойно ехать в больницу. — Момои-чи… — Акаши-кун снова… не в духе. Я с ним разговаривала, он сказал, что тебе лучше поехать в клинику. — Дай угадаю: «Он бесполезен, пусть не мозолит глаза»? — Он не так сказал. — Передай ему, что я никуда не поеду. Пусть делает, что хочет. Он меня сюда привел, пусть и платит за медобслуживание. — Ты смерти моей хочешь? Кисе вытащил подушку у себя из-под головы и прикрыл ею лицо. — Приведи его сюда, я ему сам скажу, — теперь голос у него звучал приглушенно, но Сацуки расслышала, как он дрогнул. Сейчас Рёте она вряд ли чем-то поможет. Сейчас хотя бы Шинтаро услугу оказать. Она сжала ладонь Кисе, желая немного подбодрить, и огляделась украдкой вокруг. Еще один медработник стоял неподалеку, ковыряясь в телефоне. Еще молодой парень, должно быть практикант. Во всяком случае, особо заинтересованным в наблюдении за потенциальным пациентом он не выглядел. То, что надо. Наделать шуму у Сацуки всегда получалось с полпинка. Особенно, если это надо для дела. Практикант от ее громкого крика выронил телефон из рук. Рёта даже соизволил приподнять подушку от лица, чтобы посмотреть, как бездарно Момои устраивает истерику, пряча за ладонями лицо, чтобы служащий в белом халате не понял, что слез там совсем нет. Вообще-то, актерские способности — это его прерогатива. Закончилось все тем, что Сацуки сбила «случайно» саквояж с медикаментами и судорожно, постоянно извиняясь, принялась помогать парню собирать все обратно. Вряд ли в таком положении он мог заметить, что не все из рук девушки перекочевало обратно в ящик. Рёта со своего места заметил, как при поклоне практиканту она цеплялась за подол собственной юбки, удерживая тонкий серый баллончик перед тем, как убежать обратно к стадиону.***
Раньше в этом здании располагался спортивный комплекс, но потом его закрыли и продали городской администрации. Первый этаж так и остался не переоборудованным, потому как приспособить душевые и раздевалки так и не придумали. Куроко догнал Аомине почти у самого холла, у выхода. Он, подлетев к асу, так дернул его за запястье, что тот, в развороте не справившись с равновесием, впечатался спиной в автомат для напитков, обеспечив стеклу еще одну трещину. Он было дернулся, но быстро передумал — лицо Тени его в этом быстро переубедило. Тецуя был зол, как все демоны ада. Кто ж его так взбесил? А потом разозлился и Аомине, потому что у Куроко по традиции был виноват всегда Дайки. — Иди нахрен, Тецу, — стряхнул он с руки ладонь Фантома. — Я туда не вернусь. Я Акаши предупреждал. — Да без разницы! — перебил его Куроко. В этот раз он его слушать не будет. — Ты такой же, как и он — сбегаешь при первой возможности. Куроко правда не знал, что ему сказать: о команде, о друзьях, о чести бросивших вызов. А вырвалась глупость не стоящая внимания. — Если сейчас уйдешь, — тихо, на выдохе произнес Куроко, — я тебя не прощу. — Какого черта, Тецу? Акаши должен быть там и говорить, какие мы все ленивые жопы из-за того, что не можем выбить пару десятков очков за полминуты, а не прятаться за этого монстра. — Ты не можешь все сваливать на Акаши-куна. Что ты прицепился к нему? — Что-то должно быть постоянным. Он знает, как при плохой игре все вывернуть так, чтобы преимущество было на его стороне. Я, блин, хочу посмотреть на него, когда мир рушится и понять, что все идет, блин, по плану! — То есть на кого-то свалить вину, — перевел на человеческий язык Куроко. Если Дайки не знает, как правильно это звучит — он поможет. И на чужое место поставит. — Удобно. Я тоже так хочу, не против? Ну что ж. Нужный эффект был достигнут — Дайки заткнулся и уставился в удивлении на Тецую, настороженно глядя, как тот неспешно приближается. — Ты хоть представляешь, как меня выворачивало, когда ты сказал, что больше не нуждаешься в Тени? Это больно, знаешь ли. Но… Если бы не ты, Аомине-кун. В том ужасном зале… если бы ты не сказал мне тогда продолжать, когда я хотел все бросить… я бы не знал, как это, когда тебя разрывает на части от беспомощности. Это очень страшно слышать от кого-то вроде тебя, что я бесполезен. Так что… Возьми уже на себя ответственность. Третий раз я уже… Я устал, правда. Он приблизился вплотную, к этому моменту у него словно бензин закончился. Давно он себя таким вымотанным не чувствовал, и это вовсе усталость не от физических нагрузок. Уткнувшись лбом в плечо Дайки, он затих. В горле у Аомине пересохло, он к своему ужасу чувствовал, как Фантома бьет дрожь. Что ж он за мудак такой? Дайки ведь на самом деле так и не задумался о том, каково было Тецуе. Он же просто думал, что Куроко на него злится только из-за того, что он тогда решил, что в Куроко больше не нуждается. А Тецу не может играть без партнера, его навыки не на то направлены? Но если он просто вернется сейчас, то получится, что и его слово тоже ничего не стоит. Дайки вспомнил один из разговоров с Акаши. Если этот паршивец вернется, он с него спросит. — Хэй! — Аомине провел рукой по влажным волосам, повел плечом, заставив Тецую поднять голову, и столкнулся с ним лбом. Куроко снова пытался спрятаться за ледяной маской, но от Аомине она не помогала. «Чего ты от меня, блин, хочешь?» — ни звука, мысли собираются в голове, и Тецуя не уверен, что Дайки хочет спросить именно это, но. — До конца игры. Без тебя шансов мало. То, что говорит Тецуя, звучит так тихо, что Дайки даже не уверен, что он это сказал. Скорее это было в неуловимом дыхании. У них ведь всегда была особая связь. Это вполне нормально. Наверное. И что ему нравится особенно, это то, что лед в его глазах уже не такой мертвый. Дайки не знает, может ли списать это на свой счет. — Дайки-кун… Аомине от резкой боли согнулся пополам, осев на пол. Внутренние ограны поспешили в экстренном порядке сбиться в кучу и в таком положении остаться. Все-таки удар у Тецуи мощный. — Грр, ты хоть представляешь насколько это больно?! — Твои проблемы, — сказал он и отправился обратно в раздевалку. Куроко понял, что что-то пошло не так, когда почувствовал чужое прикосновение к ноге, а в следующий миг пол уже летел ему навстречу. Он выставил вперед руки, получив себе ушиб. Дайки сегодня определенно напросится. Весь спектр эмоций Дайки четко прочитал в глазах Куроко. — Я тут умираю, вообще-то. Смотри и плачь, как мир теряет бога баскетбола. — Я боюсь, меня однажды придавит твоим чувством собственной важности, — поделился Куроко, но так уж и быть решил, что с аса терапии хватит. Вроде сбегать он пока передумал.***
Мурасакибара, застряв в коридоре перед поворотом, не знал, куда ему деться. Если пойдет к ним в холл, может что-нибудь испортить, да и обратно идти не хотелось, там больше автоматов нет. Хорошо, что Аомине и Куроко больше не ругаются. Хотя, в их случае сказать что-то однозначно сложно. Атсуши, подумав, поднялся вверх по лестнице. Там был выход на лоджию. Отсюда были видны трибуны. На них толпились люди. И болельщики Сюндзюку, и Итабаси. Им все равно кто победит, лишь бы шоу было интересным. Теперь Кирисаки Дайчи должны были проиграть, он сам их расшвыряет с площадки, если потребуется. Только нужно немного постараться. За то, что они сделали с Кисе, они эту игру до конца жизни запомнят. Атсуши еще немного поразмышлял, что еще можно сделать полезного? В общем-то ничего, что от него могло требоваться. Разве что последний штрих. Он, выбрав в телефонной книжке Химуро, слушал скучную мелодию в ожидании ответа. — Мурасакибара? — с вежливой улыбкой в голосе ответил Химуро. И вздохнув, уточнил: — Ты опять заблудился? Атсуши ему по другому поводу в общем-то и не звонил никогда. — Нет. Муро-чин, ты с той девочкой из студсовета еще встречаешься? — С Каори? Почему ты спрашиваешь? — Попроси ее связаться с президентом Тоо. — С чего ты взял, что она знает ее номер? — смешок. — Все президенты в общем чате. Пусть скажет, что Мидо-чину нужен талисман для игры. Она сообразит. Пусть принесет на общественный стадион. — Общественный стадион? Там же сейчас в стрит играют? — Ну да. — А ты что там делаешь? — подозрительно понизив голос, спросил Химуро. — Играю со старшей Кирисаки. — Атсуши, подожди!.. — но Мурасикибара уже отключил связь и перезванивать не стал. Вот теперь все в порядке.***
Шинтаро оперся рукой о раковину. Левая рука разгоралась огнем так, что чуть ли слезы на глазах не выступали. Чертовы Кирисаки, чертов Акаши, чертов баскетбол! Он не может проиграть. Ему просто нужно найти заморозку и все, чтобы хватило до конца матча. Стиснув зубы и кулаки, а потом пойти и доказать, что Поколение Чудес готово на все, чтобы забрать все награды и звания себе. Даже если после этого он больше не сможет поднять руки, чтобы забросить очередной трехочковый. Ему не настолько больно в конце концов, не так, как Кисе. Шинтаро слышал, как тот поскуливал сквозь зубы, когда его укладывали на носилки. Дверь туалета отворилась тихо, и Шинтаро, испуганно проглатывая удары сердца, отпрыгнул от умывальника с единственной мыслей: только бы не Акаши. В приоткрытую дверь тихонько зашла Момои и подперла дверь спиной, в руках она держала скатаное в рулон полотенце. Мидорима даже ругаться на нее не стал, что она без стука зашла в мужской туалет. Слишком уж серьезной она выглядела. Девушка молча подошла к раковине, рядом с которой стоял Шинтаро, и поставила баллончик. — Может, не стоит? — попыталась она достучаться. — Акаши-кун нас прибьет, когда узнает, что я позволила тебе сделать. — Свалишь все на меня. Я мог эту штуку сам принести. — Давай, помогу. — Она аккуратно вытянула руку Шинтаро, проверяя чувствительность, и нанесла препарат. Мидорима, стараясь не издать ни звука, молча терпел процедуру. Ничего страшного же. Тем более, если его не прибьет за самодеятельность Акаши, его похоронят собственные родители. Заморозка начала действовать где-то через минуту, и Мидорима, поблагодарив, даже потрепал Момои по голове в знак признательности. По мнению Сацуки, за такое не благодарят. Яркую улыбку он несмотря на все получил в напутствие. Ведь это и есть работа менеджера: помогать, подбадривать, поднимать боевой дух. Подождав, пока дверь закроется, девушка устало уткнулась лбом в стекло. Как же так получилось-то? Она ведь не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал. А в итоге Кисе попадет в травматологию, Акаши опять вытеснил Император, а Мидорима решил себя угробить ради игры. Зачем она только рассказала Ханамии про турнир? Дверь в уборную открылась, и зашел какой-то парень, брякнув Сацуки какую-то сальную гадость. Вот в этот момент она сообразила, что ей срочно необходимо на ком-нибудь выпустить пар. Она даже знала на ком. Но подойти к Ханамии она бы не смогла при всем желании. К тому же вряд ли он позволит ей треснуть его чем-нибудь по голове. Пришлось взять себя в руки и пойти приводить в рабочий вид свою команду. Акаши обнаружился за стадионом в небольшом сквере. Он стоял у фонтана, словно ничего не случилось, а Сацуки уже была на взводе от всех переживаний. За команду, за друзей. И то, что он так спокойно наблюдает за льющейся водой, ее взбесило. Как она оказалась в опасной близости от Императора и тем более как она умудрилась замахнуться на него папкой, Сацуки едва ли смогла объяснить. В себя ее привела боль в запястье и очень недружелюбный взгляд парня. — Ты пыталась меня ударить? — спросил он, скользя холодным взглядом. Вырваться Сацуки не могла, запястья были крепко перехвачены тонкими пальцами. Откуда только столько силы? — И еще раз ударю, как только меня отпустишь! — пообещала Сацуки, попытавшись еще и лягнуть его для пущей правдоподобности. — Немедленно верни нам нашего капитана. Легкое удивление ознаменовалось лишь легким изгибом брови. Сацуки ни разу не говорила с ним, как с другим человеком. Все дружно делали вид, что его изменившееся поведение это просто особо редкий бзик капитана. Он едва заметно изогнул губы в ухмылке. — Вернуть? Он слишком слаб, чтобы сопротивляться мне. Я единственный, кто может ему помочь. Иди и займись своим делом, Сацуки. — Мы сами можем о нем позаботиться, а тебя никто возвращаться не просил! С тобой никто знаться не хочет, потому что тебе плевать на все и всех. Люди — это не твои игрушки. — Каждый из них призван выполнить свою роль. Те, кто не справляется, должны быть заменены. — Отличная идея, — едко бросила ему Сацуки, — можешь идти и приказать им не путаться под ногами, только они не будут с тобой играть. Кем ты собрался править в пустом королевстве, гений?! Акаши выпустил ее запястья из своей мертвой хватки, оттолкнул подальше. Девушка обиженно потирала запястья. Ох, не стоило ей смотреть ему в глаза. Жуткое чувство чего-то тяжелого словно свалилось с небес, лишая возможности, да и желания двигаться. Нельзя не подчиниться. И мысль эта бьется испуганной птицей в голове. — Собери команду, — распорядился он. Сацуки от обиды захотелось впервые перед кем-то расплакаться. Ну что она за менеджер, если даже с капитаном не может разговаривать так, чтобы ее не перемалывали в мясорубке? — Да, ваше величество, — буркнула она, все же надеясь, что ее не услышали. Она уже развернулась обратно, но что-то пошло не так. — Знаешь, это ведь не Акаши-кун проиграл в Зимнем Кубке, а ты. Когда она поняла что, а главное кому брякнула, было уже поздно. Ее рывком бросило вперед. Борт фонтана больно ударил по икрам, заставив рухнуть назад. Она испуганно вскрикнула, ожидая удара о мрамор. Избежать разбитой головы ей могло помочь только чудо. Сердце девушки словно распалось на части и теперь отдавалось во всем теле. Кровь стучалась в висках. Напугал же он ее. «Чудо» тяжело дышало, как после особо длительного ускорения, ей куда-то в плечо. На затылке, защищая от удара, покоилась чужая ладонь. — Ты… совсем… чокнулась? — Фух, я такого адреналина не ловила с тех пор, как меня застукали в первый раз в чужой тренерской, — хихикнула она и крепко обняла Акаши. Ей было плевать сейчас, что ему там нравится насчет объятий, а что нет. Ее все еще трясло. — Не хватает адреналина? — прерывисто выдохнул он, не пытаясь выпутаться из объятий. — Спрыгни на тарзанке с моста. Прекрати хихикать. Это не смешно. — П-прости, — попросила Момои. Акаши сел на край бортика, и Сацуки выпрямилась вместе с ним. Отлепляться от капитана она не хотела. Почему-то казалось, что если она его сейчас отпустит, с ней опять заговорит Император. — Это… — У тебя нервное, — прервал ее Акаши. — Я помню. — Не делай так больше, — попросила она, успокаиваясь. — Мы тебя любим Акаши-кун, но не пугай так больше. Твоя команда тебя заждалась. — Неужели? — Иди и назови их придурками, они будут рады. Честное слово. Мидорин даже решился на… он решил поговорить с командой и разозлил Тет-куна. — Ох, так у нас теперь вместо Фантома — Злой Призрак? Как удобно. — У нас теперь все злые, — мрачно поправила Сацуки. — Тем лучше. Ты как? С тобой все в порядке? — Угу. — Тогда может быть меня отпустишь? — Нет. — Я тебя сейчас сам сброшу в фонтан. — Бросай, — разрешила Момои, крепче обхватив капитана за шею. — Только от нас больше не уходи.***
— Так Куро-чин это сделал? — спросил вдруг Мурасакибара, когда уже почти все собрались в раздевалке. Дайки запёрся обратно в раздевалку с таким видом, словно просто заблудился и решил остаться. — Сделал что? — не понял Дайки. — Мидо-чин сказал Куро-чину тебя поцеловать, если вы не договоритесь, — Куроко уронил голову на скрещенные руки и тихо издал какой-то неопределенной тональности стон. У Аомине, кажется, задергался глаз. И он с силой приложился о металлический шкафчик и стоял так еще с минуту. — А ты только это запомнил, Мурасакибара?! — взбеленился Шинтаро. Атсуши пожал плечами. — Мне интересно стало, если они вправду решат встречаться… — С какой это нахрен радости?! — Что интересного? — уточнил Куроко, потому что чему-либо удивляться он уже не мог. По его мнению все уровни шуток на грани фола они уже прошли. — Кого из вас Са-чин убьет первым? — Напомни мне: почему мы дружим? — проговорил Аомине абсолютно охреневшим тоном. — У нас выбора нет, — ответил Куроко за Атсуши. — Мы в одной команде. — Умного бы чего сказал, — буркнул Шинтаро. А Атсуши поглядел выжидательно на вице-капитана и выдал: — Думаете, Ака-чин?.. — Нет! — отрезал Куроко. — Акаши-кун, он… он обещал. Атсуши, Шинтаро и Дайки перевели взгляды на Фантома. Устало и разочаровано. Они не верили. Шинтаро был еще и зол. Это стало ясно, когда он пнул ногой лавку, на котором была составлена мозаика из его талисмана. — Мы верим Акаши на слово? — вопросил Аомине, глядя в потолок. В глазах Куроко отразился испуг. Он уже слышал эти нотки в голосе Аомине. Фантом понял, что если Дайки не получит ответ, он просто уйдет. Он согласился доиграть матч, но на этом все. — Да, — вдруг согласился Мурасакибара, стащив полотенце с головы. — Верим. Дайки скосил взгляд на Мидориму. Куроко напрягся, не в силах пошевелиться и вымолвить хоть слово, Атсуши тоже не издавал ни звука. Все знали склочный характер Мидоримы. Шинтаро долго возился с эластичным бинтом. Его никто не торопил. Принимать решения без логичного обоснования или хотя бы согласия звёзд — дело кощунственное и вообще неблагодарное. В чем-то там убеждать Аомине — напрасное. Мидорима ни за что бы не пошел у ребят на поводу, если бы не подозрительно собранный ас. Мидорима оценил момент. Дайки позволял ему поступать не как приятелю, а как вице-капитану. А вице-капитан понимал: если уйдет сейчас Дайки, то уйдут все. Не потому, что он сам, ас или кто-то другой связывает команду, просто чувствуют они одинаково. Им больше не хочется быть самим по себе. Они могут быть эгоистами по отношению к кому угодно, но не друг к другу. — А когда-то было иначе? — глядя на Дайки, уточнил Мидорима. Аомине чуть заметно кивнул, принимая мнение большинства. — Мы должны что-то сделать, — чуть расслабившись, предположил Куроко. — Ага, — согласился Аомине, взлохматив непослушные волосы. — Предлагаю связать и провести экзорцизм. — Чур держишь его ты, — фыркнул Мидорима. — Только Куро-чина близко не подпускайте. Вдруг на него тоже подействует. Тецуя улыбнулся. Раз пытаются шутить — всё не так плохо. — Вас веселит счет, с которым мы ушли на перерыв? — голос Императора оборвал веселье, а сканирующий взгляд разогнал табун мурашек. За Акаши следовала сосредоточенная, но какая-то растрепанная Сацуки. Обычно ее не заботило какой Акаши перед ней: она одинаково относилась к обоим, с той лишь разницей, что Императора она изволила слушать с первого раза. — Нет, Акаши, — ответил Мидорима, припомнив, что Император не задает лишних вопросов. — Что с Кисе-куном? — спохватился Куроко. — Тецуя, вас сейчас должна волновать игра, а не Рёта! Аомине было вскочил на ноги, но тут же был утянут обратно на скамейку. Щелчок. — Момои! Сейчас не время. — Я тебе говорила, что выйдет классно, — она, сияя, показала капитану получившееся фото. — Увеличь мне Дайки и распечатай. — Сейджуро усмехнулся, исподлобья поглядывая на парней. — Буду развешивать на стены каждый раз, как он начнет борзеть. Три пары глаз уставились на Акаши, в раздевалке повисла тишина. Если прислушаться, можно было расслышать с каким звуком танцуют пылинки в воздухе. — Акаши, твою мать! — Дайки все-таки подскочил. — Скотина, ты… — …напугал нас, — закончил за аса Куроко, расслабив плечи. Даже вздохнул свободней. — Вас должен был напугать не я, а счет. Кто-то забыл, что такой разрыв в очках не допустим? Три очка! Один лей-ап Макото, и мы снова сравняемся. — Да ты издеваешься! — взорвался Аомине. Он вмиг сократил расстояние и, размахнувшись, ударил. — Дай-чан! — Аомине! Акаши ловко ушел от выпущенного кулака и чуть переместился, чтобы быть напротив распсиховавшегося аса. Вместо того, чтобы рявкнуть на него или провести подсечку, он только усмехнулся. — О, ты так расстроился, Дайки, моему отсутствию. — Аомине что-то рявкнул и бросился вперед. Драки как таковой не было, и Акаши бы себе этого уж точно не позволил: каждый выпад Аомине он просто отводил или уходил, замечая слишком рано для того, чтобы попасть под него. Позволять Аомине выходить на площадку в таком состоянии было бы катастрофой. Он точно кого-нибудь отправит в больницу. — Думаешь, это дохрена весело?! — Ты сам же своего лица не видишь, чтобы об этом судить. — Успокойтесь! — прикрикнул Шинтаро после того, как услышал жалобный треск остатков своего талисмана. — Вы всю раздевалку разнесете. Мурасакибара флегматично пожевывал мармеладную змею, глядя на Акаши и Аомине. Если бы Сейджуро нужна была помощь, он бы сказал оттащить Аомине, а капитан только сейчас улыбался. — Нет, я, конечно, многое видел, — проговорил Куроко, наблюдая за друзьями, — и помню, что Аомине-кун как-то обматерил второго тренера в Тейко, но чтобы он вот так психовал — первый раз. — Нервы сдали, — посмеиваясь следила за вандализмом в раздевалке Момои. Акаши в этот момент уперся спиной в последний ряд шкафчиков и перестал уходить от замахов, только чуть отклонил голову, чтобы не попасть под удар. Кулак Аомине оставил на металле вмятину. — Прибереги энергию для игры, — посоветовал он Дайки: аса вроде немного отпустило, и он уже начинал соображать. — Кстати, я за ущерб платить не буду. — Ничего, — успокоила Момои капитана, — нам к награде и денежный приз полагается. Сумма там, конечно, небольшая, но расходы окупит. — За это еще и платят? — Вы что, совсем флаеры не читали, которые я вам давала? — Мне как-то было не до макулатуры, — повел плечом Акаши. — У нас тут проблемы понасущней. — Когда в следующий раз соберешься сделать что-нибудь подобное, нам скажи, — попросил Атсуши. — Ака-чин, ты нас напугал. — В следующий раз?! — вспылил Мидорима, в порыве отбросив свои бинты. — Знаете что? На правах недавно введенного правила в нашей палате, тьфу, команде, я беру право голоса. — Мы тебя слушаем, Шинтаро. — Выкинешь такую фигню еще хоть раз, я… я тебе обещаю, Акаши… Я тебя убью! Твоими же ножницами! Да, к черту, хоть своими. Плевать, я сяду за убийство первой степени, но ты мне нервы больше трепать не будешь! Мидорима выговорился и сел, словно сдувшись, на скамейку: его эта ситуация вымотала. Он слишком перепугался, что Акаши опять исчез. А еще у него адски болела рука, ему нужна была медицинская помощь, но стоит ему показаться к медику — на площадку он больше не выйдет. Приходилось прятать лицо от Акаши хоть как-то, чтобы он ничего не заметил или хотя бы не весь масштаб бедствия. Кажется, эта игра будет его последней. Пару мгновений все молча переваривали сказанное приятелем. Они были не готовы видеть такого Мидориму, еще ни разу они не видели, чтобы Шинтаро вот так в лоб выплескивал накопившееся напряжение. Дело было даже не в том, что он сказал, а в том что вообще вспылил. — Не сядешь, — разбил вязкую неудобную тишину Аомине. — Во всяком случае, не за первую степень. Мы дадим показания, скажем, что ты был в состоянии аффекта. Мидорима окатил Аомине тяжелым взглядом. Когда Аомине пытается приободрить больше похоже, что он просто издевается. Мидорима фыркнул, не сдержавшись. — Тогда вы пойдете по статье как соучастники, — задумалась Сацуки, прижав ручку к губам, серьзно размышляя над ситуацией. — Нет, не обязательно, — качнул головой Куроко. — Когда мы испытываем стресс, мозг высвобождает адреналин в кровь, она легче протекает к мышцам, и они стягиваются. В таком состоянии человек может стать невероятно сильным. Мы скажем, что даже Мурасакибара-кун его удержать не смог. — Даже пару ребер можем сломать — для правдоподобности, — согласился Мурасакибара. — Потрясающе, — оценил Мидорима. — Но я, пожалуй, за этим обращусь к профессионалам. — Вы мне угрожаете? — иронично уточнил Акаши, выслушав всех. — Да! — хором ответили баскетболисты. — Говорила мне Шиори: держаться подальше от плохой компании. Вы не команда, вы — мафия. — Учитывая, что нашу «плохую компанию» ты лично основал, — заметила Сацуки, улыбаясь. — Было довольно безответственно держаться от нас подальше. — Прекрасно, — заключил Акаши, выходя на середину раздевалки, в центр окруживших игроков. — Напомню в таком случае, что нам бросили вызов и вывели из рабочего состояния легкого форварда. Что мы делаем с теми, кто бросает вызов Поколению Чудес? — Стираем из истории баскетбола, — уголок губ Тецуи слегка дернулся, но едва это кто-то заметил. В конце концов, Кирисаки Дайчи будет не первой командой, которую Поколение Чудес сотрет в пыль. Сами напросились. — Мы увеличим разрыв, Ака-чин, — заверил Атсуши. — Выпустишь меня в нападение? — Мы уже должны были уйти в отрыв! И уйти быстро. Еще фантомных фолов нам не хватало, так что в защите от тебя пользы будет больше, Атсуши. Рёта с чего-то взял, что может оспаривать мои распоряжения. Он хочет посмотреть, как мы выиграем. После восстановления я с этим разберусь и с тобой тоже, — бросил он Аомине. — Я-то тут при чём? — Ты на него дурно влияешь. — От вас требуется немного подыграть. Пока Макото будет думать, что Император вернулся, он будет осторожничать, но его долго водить за нос не получится. У нас будет минут пять, за это время нам надо оторваться на десять очков, не меньше. — Ханамия знает про Императора? — нахмурился Шинтаро. — Знает, — предвосхищая вопросы команды, он сразу сказал. — Я без особого удовольствия расскажу вам все, что вы хотите о нем знать, но потом! — Хорошо, — согласился Аомине, похрустывая суставами. — Будут распоряжения по тактике? Или еще какой фигне? Мы особо атаки не тренировали. — Старые комбинации мы сейчас не повторим, уж точно не в стрите. Да и Макото их просчитает на раз. — Можем попробовать одиночную игру, — подал голос Тецуя, обратив на себя удивленные взгляды команды. Вот от кого, а от него этого предложения точно не ожидали. — Если Ханамия-сан снова прибегнет к своей паутине, то с нашей подготовкой мы можем завязнуть. Как я играю — он тоже уже знает. — Уверен? — переспросил у него капитан. Удовольствия фантому это явно не доставит, но ради команды он будет играть как и с кем угодно. Тецуя кивнул. — В таком случае, Тецуя, результат зависит от твоих пасов. — Я помню, — согласился тот, морально готовясь к игре. Во время одиночной игры, каждый играет на себя. Так, словно каждый из них один на один с командой соперников. Получая мяч, игрок ведет его до конца. Задача фантома при этом связать своими пасам игроков на разных позициях, отдавая мячи так, чтобы возможности совершить неудачные бросок просто не было. Так он играл при Императоре, но тогда у них была прописана четкая стратегия нападения, под которую он подстраивался, сейчас он все должен был решать сам. Осознав это Тецую пробил озноб, он с ужасом в глазах глянул на капитана. — Акаши-кун, ты ведь не серьезно? — Похоже, что я шучу? Куроко оглянулся на товарищей. То ли они ничего не поняли, то ли по привычке согласились со словами капитана, но никто удивленным не выглядел. На макушку Тецуи упала тяжелая рука, взлохмачивая влажные волосы, жест как ни странно его успокоил. — Я буду ждать твоих пасов, — пообещал Аомине. Как Дайки распознает его нервозность, он если честно, сам не знает, но это здорово, что кто-то так легко его читает. — Отлично, с этим решено, — кивнул Акаши. Он, конечно, не собирался все сваливать на Тецую, сам он собирался корректировать игру по мере необходимости. На самом деле, у Акаши была идея куда глубже, но озвучивать парням он ее не стал: опять начнут возмущаться, а времени на это уже не осталось. — Теперь по поводу Кирисаки… В стрите невозможно обойтись без контакта, но следите, чтобы вас как можно меньше травмировали. Мне одного Рёты хватило, так что осторожней и по возможности не трогайте Макото. — С чего бы? — вскинулся Аомине. — Потому что я так сказал.***
На выходе отругавший водителя Акаши отправил его вызывать машину из центра реабилитации спортсменов, принадлежащего его матери. Извещать о травмах Шиори он не считал нужным. Если Шиори узнает, что он, Сейджуро, участвует в стрите, она ему все нервы вытрепет. Команда дожидалась его на улице. Демонстративно скучающие и независимые. У Аомине лучше всего получалось показательно задирать нос. Он из своего образа вообще никогда не выходил. Команда Кирисаки направлялась на стадион в той же стороне, но из другого крыла. Дайки проводил их взглядом. Ханамии рядом с ними не было. — Момои! — сквозь зубы выплюнул Мидорима. Дайки оглянулся туда же, куда смотрел Шинтаро, и едва не взорвался. К ним направлялась надувшаяся Сацуки, а рядом шествовал с дружелюбной улыбкой и что-то вещал Ханамия. На плече у него был контейнер для охлаждения воды, который обычно таскала Момои. — Ханамия, блин, — у Аомине уже сил не было на него орать от такой наглости. — Тебе жить надоело? — Тебя, Аомине, не учили к старшим обращаться повежливей? — тон у Ханамии всегда тягучий, как смола. Вот-вот запачкаешься — потом не отмоешься. — Вы бы хоть за своим милым менеджером присмотрели. Мало ли на кого наткнется по пути. Момои только раздраженно фыркнула, давая однозначно понять, что она по этому поводу думает. — Какого черта ты с ним таскаешься? — Эй, повежливей с леди, — одернул Аомине Макото. — Мы ведь друзья, верно, мотылек? Сацуки вздрогнула то ли от обращения, то ли от того, что Ханамия ее назвал другом. В любом случае, такое внимание ей не нравилось. — Что это значит? — Мидорима глянул на Сацуки, которая по какой-то причине даже отрицать этого не стала. — Милая Геликонида была так любезна и пригласила нас на игру. Без нее ни за что бы здесь не оказался. За мной услуга, мотылек. — Он довольно усмехнулся и мазнул рукой по воздуху, прощаясь. У Сацуки скрутило живот, вот ведь сволочь! — Вот и посмотрим, насколько ты ядовита. — Чтоб ты подавился, — буркнула она, зажмуриваясь. Позади ее скребли чужие взгляды и оборачиваться она не хотела. — Идем, — бросил Акаши, присоединяясь к команде. Сацуки, поравнявшись с капитаном, пошла вперед. Акаши никак не прокомментировал слова Ханамии.***
Игры такого типа входят в историю, если случаются на официальных играх. Многие зрители уже сообразили, что это не просто районные команды, а как минимум подготовленные спортсмены. Как Акаши и предпологал: Ханамия осторожничал. Своих парней он, конечно, не сдерживал, но сам на рожон не лез. Сето тоже не подпускал к атакам. Сейджуро знал, как Макото его ценит. Ямазаки и Фурухаши выставили двойную защиту. Дайки сцепился с Матсумото и, прыгая в блоке за мячом, погреб его под собой. Поднимаясь на ноги, он еще пару раз ухитрился его пнуть. Поднявшись наконец, он был вынужден признать — зря он игнорировал старые растяжения. Мяч перехватил Куроко, оставалось только ждать, кому он отдаст пас. Тецуя увел мяч за спину, запутав Хару, который тут же закрыл Мидориму, и ударил рыжий локтем, отправив его прямо в руки Аомине. Акаши с Ханамией путали друг другу карты в расстановке стратегии. Куроко переместился на край игрового поля, наблюдая за всем со стороны. Ему нужно было отдышаться и посмотреть на игру незамыленным взглядом. Но сесть на скамейку он не мог. Замены не было. Мидорима по распоряжению Акаши играл на непривычной для себя позиции — легкого форварда. Кирисаки все еще путались, ожидая, что каждое его движение — это фирменный трехчковый. Но подборы он осуществлял ничуть не хуже. Разрыв в очках все еще держался. Ханамия сокращал его своими флотерами. Куроко, думал, у него самого так чисто этот бросок никогда не выйдет. Хотя мать Акаши ему показала немного другой алей-ап. Перед глазами у него почти плыло, пот заливал глаза. Напульсники уже почти требовалось выжимать. Тецуя со злостью на свой организм понимал, что он такого темпа просто не выдержит и свалится через минуту-другую от перегрева. Он огляделся, взгляд упал на трибуны, разноцветные пятна вдруг приобрели смысл. На клетушке двое высоких фигур пытались развесить полотно с изображением той глупой кошки, разбитой в раздевалке. — Мидорима-кун! — окрикнул его Куроко, чуть улыбнувшись, и кивнул в сторону зрителей. Там кажется был Такао и Химуро из Йосен. И там же, не зная куда себя деть, высокая брюнетка. В таких местах она явно не бывала. Акаши мелькал среди игроков, оправдывая статус сильнейшего в Поколении Чудес. Его никто остановить не мог, только Ханамия, словно зная какой будет очередной финт, пресекал особо результативные броски. В силу своей способности Сейджуро удавалось уходить от его блоков. Отстраннено размышляя о том, что это последняя толика сил, потом его сознание нафиг отключится, и он начнет играть на автопилоте, а это плохо, учитывая ситуацию. В игре на одно кольцо этот стиль станет катастрофой. Аомине он пас передаст хоть в безсознательном состоянии, а вот остальным нет. Перед тем, как окончательно растеряв всю расстановку на площадке, Тецуя успел заметить, как Мурасакибара упал на асфальт, а в следующий миг все вдруг изменилось. Его накрыло ледяной волной, лишив какой-либо способности думать трезво. Мир замедлился, звуки исчезли, соперники из людей обратились в серую массу, а самого Куроко переполнило ощущение несвойственной ему презрительной ярости. У него словно кровь закипела, и он почти чувствовал, как кто-то… что-то сверлит его затылок взглядом, а тело будто слушается не его, а невидимого кукловода. Немного неприятно, но это небольшая цена за возможность играть на высшем уровне.Этот мусор бросил вызов Королям
Куроко усмехнулся про себя: какой же все-таки у них заносчивый капитан. То, что Акаши вывел их в Зону, Тецуя понял не сразу. Весь спектр эмоций, которые он мог чувствовать ранее, не шел ни в какое сравнение с тем, что его сейчас заполняло: упоение собственной силой. Игроки Кирисаки стали словно вдвое медленнее. А он перестал задыхаться от каждого движения. У него не то, чтобы второе дыхание открылось, его словно в чан с этой энергией поместили. Следующий пас был выбит из-под руки буквально за долю секунды до касания, выбив из колеи Ямазаки. Пока он откровенно хлопал глазами, его команда потеряла очки и время. Команда Кирисаки просто потеряла возможность завладеть мячом. Все попытки отыграться пресекались на корню. У соперников просто не было шансов. В какой-то момент Тецуя оказался на асфальте, даже не сообразив, что произошло, поднялся и снова возобновил сеть пасов. Одна из последних передач полетела совсем не в сторону Аомине, который уже был на месте. Последний забил Мидорима почти с другой стороны отметки игрового поля, и вот после этого Куроко отпустило. Как только влияние зоны Акаши закончилось, Тецуя, словно кукла, у которой отрезали нити управления, саданулся коленями об асфальт. В боку сразу резануло болью, и Куроко думал, что больше не встанет. Что происходило после финального свистка, он не запомнил. Кто его тащил в раздевалку — тоже.***
В раздевалке было катастрофически мало мебели. Две широкие, но короткие лавки представляли собой форменное издевательсво над уставшими спортсменам. Мурасакибара после душа даже не мог толком натянуть штаны. Плюнув на это дело, он опустился на пол, опершись о шкафчики, кажется, даже задремал. Мидорима тоже не успел одеться, рухнул на скамейку, собираясь прямо здесь помереть, ибо даже шевелить пальцами было равносильно подвигу. Из душа, едва передвигая ногами, вышел Дайки. Спихнул ногу Мидоримы и уселся на освободившееся место. После Зоны всегда наступает состояние опустошения. Когда в Зону выводят насильно можно осознать, как чувствуют себя фрукты после знакомства с соковыжималкой. Сил не было вообще ни у кого, кроме Акаши, разумеется. Адское создание, наскоро приняв душ, умчался куда-то за пределы тихого прохладного рая. — Тет-кун передал пас локтем! Нет, вы это видели?! — ворвавшаяся Момои удостоилась только раздраженного стона от Мидоримы. Последнее на что он был сейчас способен, так это восхищаться пасами Куроко. — Мы нифига не видели, — ответил Аомине. — Мы были в Зоне. Блин, ну и самомнение у Акаши. — Сказал Аомине Дайки, — заметил Мидорима. Впрочем, не согласиться с ним он не мог. — Ну не на столько же. — А какая разница, вы ведь и сами способны выходить в Зону? — не понимала Момои. — Это не одно и тоже, — проговорил Шинтаро. Он лежал на лавке с закрытыми глазами и ему было совсем плевать на то, что он перед менеджером в неприглядном виде. — Когда нас в Зону выводит Акаши, такое чувство будто тебя на аркане тащат, знаешь, как куклу-марионетку. — Кажется, будто бы Акаши в моей голове, — подтвердил Дайки, ему самому казалось это интересным. Надо будет у Тецуи спросить, что он чувствует, ведь сам он ни разу самостоятельно в Зону не выходил. — Или я у него. — Ну, да. — Шинтаро, задрав голову, поймал в поле зрения Момои. Она выглядела немного нервно, наверное из-за того, что вякнул Ханамия, но рассуждать об этом Шинтаро не решился. Сил не было. — Момои, ты записывала игру? — Ну, да. — Отправь запись мне? — Ты же не смотришь свои игры… Хорошо. Я всем обязательно отправлю. Это было просто невероятно! Дай-чан, ваш мерцающий пас — это нечто! Я не думала, что однажды еще хоть раз его увижу. Мук-кун, не сиди на полу! Она подбежала к парню, растормашив его. И принялась сушить полотенцем его голову. Ну, как ребенок, в самом деле. Атсуши подождал, пока с волос не перестанут лететь капли, и сгробастал Момои в обьятия. — А-а-а, Мук-кун, ты меня задушишь! — Она, смеясь, попыталась выбраться из хватки, но получилось у нее только после того, как он сам ее отпустил. — Вы бы видели лица организаторов, когда они смотрели за игрой. Они решили, что Кирисаки специально вам пасы передают, а потом посмотрели на записи и заметили Тет-куна. Я никогда выражение их лиц не забуду. А он уже ушел? — Да щас, — фыркнул Аомине. — Я-то еле ногами передвигаю. Куда бы он ушел, если только не научился испаряться. — Он еще, наверное, в… В душевых раздался грохот, звяканье и воцарилась тишина. — …душе. — Кажется, Куро-чин там заснул. Аомине, матерясь себе под нос, со стоном поднялся и, подхватив еще одно полотенце, скрылся в душевых. — С ним все в порядке? — обеспокоилось Момои. — Оклемается, — отмахнулся Мидорима. — А если нет… он все равно приведение. — Мидорин! — Свет вдруг перестал бить в глаза и Шинтаро увидел, как над ним склонилась Сацуки, закрыв от внешнего мира потоком волос. — Как рука? — Еще в заморозке, — ответил он сухо. Думать о том, что будет, когда действие препарата закончится, не хотелось. — А куда умчался Акаши? — Пытается запихать в одну машину Ки-куна и Ханамию. Везет их куда-то в свой медцентр. — А с ним-то что? Я думал, такие насекомые себе травмы не получают. — Он налетел на Тет-куна и, кажется, неудачно приземлился. — Она подняла голову на вышедших из душа. Тецуя шел сам, но как-то неравномерно, пошатываясь. Аомине его просто страховал на всякий случай. На лбу у него была свежая ссадина, под грудью и дальше под ребрами виднелся занимаюшийся синяк. — Тет-кун! Его усадили на скамью, но Фантом был в таком состоянии, что с ним можно было делать все что угодно. — Его нужно тоже показать врачам. — Да все с ним нормально, — Дайки оттолкнул от Фантома подругу. — Приволоки ему коктейль. Двойной. Заправится и будет как новый. — Ему не коктейли нужны, а калорийная пища! — Ну вот, мама уже оклемалась, — обрадовался Аомине, толкнув его по плечу. Мидорима зашипел от боли и издал стон. Эффект уже начал проходить. — Что за хрень у тебя с рукой. — Быстро, — спохватилась Сацуки. — Машина еще наверное не уехала, ты едешь в больницу. — Я еду домой. — Мы его отвезем, — пообещал Куроко так тихо, словно сам не верил, что произносил слова. — Я пойду, проверю, может быть Акаши-кун еще не уехал. — Сказали же тебе, что доедем сами, — напомнил Аомине, но Сацуки уже смылась, хлопнув дверью. — Вы могли бы к ней обращаться помягче, — заметил Куроко, пытаясь вспомнить алгоритм одевания одежды. — Обойдется. В следующий раз башкой будет думать кого и куда звать! Мидорима! А ты куда намылился в трусах. Думаешь, успеешь смыться? Собирались друзья еще с полчаса. Немыслимое время. Переодеться в человеческую одежду Шинтаро помогали друзья. Куроко за это время успел приволочь пакет со льдом и выдул три коробки ванильного молока.***
Акаши Момои искать не стала. Он сам знал кого куда вовремя отправить. То, что у Шинтаро травма, она ему тоже сказать не успела, точнее не знала, что именно сказать на то, почему позволила ему играть. Акаги и Такао ушли как только стало понятно, что на большее чем спасибо в состоянии аффекта Мидорима не способен. Химуро тоже уехал, сославшись на встречу. Сацуки уселась на пустой трибуне и занималась самокопанием, пока ее не накрыла чужая тень. — Ты привела Макото на игру, — Акаши обозначил тему, позволяя ей, как на экзамене, все ему рассказать в деталях. Сейджуро опустился на широкую скамью напротив Сацуки, на плечах покоился пиджак, лицо у него было непроницаемым, тон прохладный, взгляд пронизывающий, тот самый, от которого ком вставал в горле. Он отбросил все лишнее, чтобы разобраться в ситуации. Парень толкнул ей в руки банку с содовой. — Прости, я не думала, что так получится. Не хотела чтобы кто-нибудь пострадал! — Зачем? — голос Акаши, как всегда спокойный, обдавал холодом. Вопросы — короткие и тяжелые — больше походили на допрос. Они сидели на одном уровне, на одной скамейке, но почему-то Сацуки казалось, что Сейджуро все равно смотрит сверху вниз, как судья со своего пьедестала. Лучше бы с ней сейчас разговаривал Император. Она хотела почувствовать присутствие холодного и бездушного тирана. Он бы не смотрел на нее так разочаровано. Она надеялась, что тот Акаши ее просто прибил бы на месте. Такой вариант ей нравился больше — заслужила. — Мук-кун не хотел уходить из своей команды. Он сказал, что останется, пока не поквитается с Кирисаки! Я должна была что-то с этим сделать! Он не должен был отказываться, никто не должен. — Ты подумала, как парни отреагируют, когда узнают? Она снова принялась размызывать слезы по лицу. В этот раз действительно наломала дров. Что бы она делала, если бы кто-то из них получил серьзную травму. Что если у Шинтаро будет что-то серьезное? Если он лишится баскетбола… Сацуки рвано махнула головой, она не хотела об этом даже думать. Аомине совсем с катушек слетит, если такое вдруг случится. Как на нее после такого известия будет смотреть Куроко — он не поймет. Как презрительно отмахнется от нее Шинтаро или что она увидит на лице Рёты? — Вытри слезы, тебе они не идут, — все также с безразличным холодом попросил-распорядился Акаши. — А есть те, кому идут? — фыркнула Сацуки, но тут же осеклась. Она боялась посмотреть на Сейджуро. Боялась увидеть в его взгляде отвращение. Она же ни о чем плохом не помышляла. Почему так получилось? — Говорят есть девушки, которые мило смотрятся, — неторопливо проговорил Сейджуро. — Ты не из их числа. — Почему в моей команде все такие прямолинейные? — всхлипнула Сацуки, успокаиваясь. В компании капитана, который на всех нагонял страх, она чувствовала себя в безопасности. — Обратись с этим к Рёте, он мастер вешать лапшу на уши девушкам. — Ты… — неуверено начала она, заняв руки банкой с напитком. — Ты не возьмешь меня в команду, да? Я не оправдала доверия. — Ты едва не угробила эту команду, — безжалостно хлестнул ее словами Сейджуро. Сацуки почувствовала рассекаемый его словами воздух и вздрогнула. Больно. Почти физически. — Не могу отрицать очевидного: результат более, чем положительный. Но ты перешла черту, Сацуки. Придется отвечать за последствия, иначе ты ничему не научишься. Сацуки, снова разнывшись, рухнула и уткнулась в грудь Сейджуро. Она не надеялась, что он будет ее жалеть или успокаивать, просто сил у нее уже не было держать спину ровно. Акаши не шелохнулся, когда она вцепилась его рубашку, но и отталкивать не стал. — Я сказал, чтобы ты прекратила реветь, — напомнил он сухо. — П-прости, — глухо пробормотала Сацуки и через некоторое время действительно затихла, только обдавала его неровным дыханием. Так они просидели еще какое-то время, не меньше часа, Сацуки, успокоившись, совсем сползла Сейджуро на колени и свернулась клубочком на скамье, ухватившись за край его пиджака. Акаши был глубоко в своих мыслях, тишина на него всегда действовала благосклонно. Он копался в сложившейся ситуации в поисках верного ответа. Наиболее приемлемого. Трель телефона разбила тишину, Сацуки вздрогнула. — Тецуя? — отозвался Акаши на звонок. — Что там? — Дайки-куну сделали рентген, он матерится на врачей, Кирисаки, неуютную палату и клятвенно обещает прописать Ханамию в морге. Он в порядке, — заключил Куроко. — Результат еще не сообщили, но Мидорима-кун сказал, что на снимке нет ничего серьезного, просто придется неделю прожить без нагрузок. Поэтому, я думаю, будет целесообразней привязать его к кровати. — Как Рёта? — Его еще обследуют, — ответил так же бесстрастно Куроко. — Мидорима-кун обещал его прибить, если выяснится, что он получил серьзную травму. Врач говорит — просто растянул связки. Вы приедете? — Я отправил Сацуки домой, она слишком взвинчена. Пусть отдохнет. — Хорошо, — согласился Тецуя, — мы тебя ждем… Аомине-кун! Боже. Прости, Акаши-кун, мне нужно кое-что уладить. Увидимся. Сейджуро отключился не прощаясь, чувствуя, как его рубашку судорожно сжимает кулачок, судя по побелевшим костяшкам, с целью вырвать клок. — Езжай домой, Сацуки, — посоветовал Акаши. — Если тебя парни заметят в таком виде — будут задавать вопросы. Она кивнула не поднимая головы. — Больше никакой самодеятельности. — Не буду! — подскочила Сацуки, лицо у нее было заплаканное, глаза опухли и покраснели. «Скажи так, чтобы я поверил». — Без твоего прямого приказа, Акаши-кун, — никогда! Он набрал номер Рея и распорядился подвезти Момои до дома. — Я могу понять твои мотивы, Сацуки, — вдруг сказал Акаши. — Я не понимаю, как такая глупость могла тебе в голову прийти. Оно того стоило? — Ради команды я на все готова. — Я заметил.