Осколки

      Первое, чем собирался заняться Мидорима — это отловить Такао и вытрясти из него всю дурь. Мало того, что вражескому агенту сливает информацию, так еще и зачем-то собирает какие-то подозрительные фотографии. Но, как ни странно, в понедельник Такао нигде не было, только к обеду выяснилось, что тот не явился в школу по предупреждению. Обычно Мидорима был проинформирован заранее об его отсутствии. Такао вообще его обо всем информировал.       — А, явился, — неприязненно заметил Оцубо, изучая какие-то зарисовки в тренерской. — Ты в курсе, что пропустил тренировочный матч?       — Если ты так пытаешься извиниться, то выходит у тебя паршиво. Что сложного выиграть у Кайдзё? Кисе среди них не было.       — Я должен за что-то извиняться? Совсем обнаглел? Ты забил на клуб!       Презрительно поморщился. Больно надо что-то там доказывать ему. Мидорима передернул плечом и, выйдя из кабинета, выцепил из толпы Такао. Тот, сообразив, что его заметили, тут же постарался затеряться среди студентов. С опытом в этом деле у него было совсем плохо.       — Надо поговорить, Такао! — сообщил ему Шинтаро, выловив у шкафчиков.       — Что случилось, Шин-чан? — расплылся в улыбке тот.       — Открой свой шкафчик.       — Зачем? — подозрительно спросил Такао. — Там нет ничего интересного.       — Открой его, — настойчиво повторил Мидорима, а потом оттолкнул не пошевелившегося парня и сам дернул дверцу. Перевернул все тетради, пока не наткнулся на папку с фотографиями. Нужно было видеть лицо Такао: ему явно хотелось провалиться к чертям на завтрак, но не объяснять откуда и зачем у него взялись старые фотографии напарника.       — Откуда у тебя эта дрянь?       — У меня свои источники.       — Момои не могла такие фотографии никому отдать ни за какие деньги. Я эту паразитку хорошо знаю. Она скорее их съест, чем подобные фото кому-то покажет! — Такао выглядел удивленным, он явно не ожидал, что Шинтаро знает о их с Сацуки знакомстве. — Что с тобой не так, Такао. Хотя нет! Я не хочу знать! Даже не интересно. Убери всю эту гадость немедленно!       — Сацуки-тян мне рассказала, что тебя Акаши привел в клуб. Если тебе что-то не понравится, ты уйдешь. Из-за каких-то игрушек ты решил уйти из клуба? Подумаешь, капитан вспылил. Я по-твоему не вижу, как у тебя шестеренки в голове вертятся. В этой команде нет ни Аомине, ни Акаши — здесь никто не пошатнет командную игру.       — Да что ты знаешь? — Мидорима закинул папку обратно в шкафчик. — Побольше Момои слушай. Единственная проблема нашей команды не Акаши и даже не Аомине, не то, что мы перестали играть в командный баскетбол — мы друг с другом играть перестали. Всё. Почему вам так надо залезть в то, в чем ничего не понимаете? Поколение Чудес не ваш уровень. Смиритесь уже.       — С каких пор «мы» — это команда Тейко? Ты не в средней школе, Шин-чан.       Мидорима не нашелся, что сказать. Он вдруг вспомнил леденящие интонации Императора и испугался. Себя в первую очередь. Он ведь правда неосознанно причислил себя к старой команде.       — Что у вас здесь, семейная ссора?       — Кимура, — рявкнул Мидорима, захлопнув дверцу шкафчика. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь увидел этот позор. Окатил товарища по команде колючим взглядом и вдруг поймал себя на мысли, что смотрит на них обоих сверху вниз, и рост тут был совершенно не при чем. Шинтаро бросил Такао совет, чтоб прибрался в шкафчике, и поспешил ретироваться. Ему нужно было все обдумать.       Такао потом пытался его выловить, что-то объяснить или снова читать проповеди про «команда — это сила». После уроков ему это почти удалось. Когда, выходя из школы, ему путь перегородил Такао, в кармане ожил телефон.       — Не знал, что ты знаешь мой номер, — вместо приветствия сказал в трубку Шинтаро, оттесняя приклеившегося Кадзунари.       — Ты обещал побросать со мной мяч, — тихо ответили оттуда. По голосу Куроко как обычно нельзя было что-то понять. — Ты сегодня не занят?       Мидорима бросил взгляд на Такао, поморщился от мысли «Какой меня черт дернул предложить Куроко помощь» и согласился: раз обещал — надо делать.       — Да, вроде того, — тяжело вздохнув, недовольно ответил Мидорима. — Адрес знаешь?       — Мы подъедем к Шутоку, — быстро проговорил голос Тецуи. — До встречи.       — Мы? — вдогонку спросил Мидорима, но в трубке уже звучали гудки.       «Вот мелкий паразит, — думал Шинтаро. — Хотя чего ты ожидал, Аомине от Куроко сейчас клешнями не оттащишь».       Такао не унимался, не позволяя сделать и шагу. Мидорима с раздражением думал, что мог бы уже уйти, но придется слушать этого болтуна, потому что надо ждать неугомонных приятелей. А спустя полминуты он понял, что зря сомневался в них. Пока он пытался отделаться от распасовщика команды Шутоку, в воротах школы незаметно материализовался распасовщик Поколения Чудес. Заметил его Мидорима только благодаря поминутно зевающему Аомине. Тот прислонился спиной к ограде и бахвальски вертел мяч на пальце.       — Оу, Мидорима, ты чего там копаешься? — наглый голос Аомине заставил заткнуться Кадзунари.       — Уже иду, — было ему ответом. — Могли бы заранее предупредить.       — Тебя и предупредили, — напомнил ему Дайки. — Тебе Тецу звонил двадцать минут назад.       Мидорима промолчал, но очень красноречиво уставился на скалящегося Аомине, надеясь, что тот поймет весь масштаб своей тупости.       — Шин-чан…       — Мне пора, Такао, — небрежно бросил он, без слов поясняя, что сегодня его не приглашали.       — Ты не можешь просто от меня отмахнуться, я с тобой разговариваю.       Мидорима тяжело вздохнул.       — Как же ты достал, — выдохнул он. — Сказал же - позже. Мне не до тебя.       Мидорима прошел мимо замершего парня и не придал значения, от чего тот передернулся. Стоило выйти с территории школы, как на Мидориму набросился источник неиссякаемой энергии со счастливыми воплями «Мидорима-чи!». Как с луны свалился — Шинтаро даже не понял, с какой стороны тот на него налетел.       — Привет, Мидорин, я была в Кайдзё, когда мне Тет-кун позвонил, — затараторила мелькающая рядом Сацуки. — Ки-кун тоже захотел пойти с нами.       — А меня вообще кто-нибудь спросил? Я только Куроко приглашал.       В тихом безлюдном переулке образовался гам голосов и звонкого смеха. От них тишины не дождешься даже на кладбище. Впрочем, стоило им появиться, Мидорима вздохнул с облегчением, словно с плеч сбросили тяжелый мешок с рисом. Из головы тут же выветрились мысли о собственном страхе. Аомине все тот же заносчивый придурок, но беспрестанно тянет руки к своей Тени — собственник до мозга костей — словно боится, что тот снова сбежит. Куроко даже не пытается отвертеться, ему слишком нравится быть нужным. Он потягивает свой шейк из трубочки и почти улыбается, Мидорима в этом уверен. Кисе светит на всю улицу своей улыбкой и мерцает лукавыми глазами, а также успевает получать тычки от Аомине, ревностно опекающего личное пространство Куроко. Сацуки смеется, комментируя все дурачества, а Кисе в конце концов получает мячом по голове от Дайки за слишком загребущие руки. Никто из них больше не боится, что снова будут выходить из одной раздевалки с увесистым кубком, но так, словно незнакомые люди. Шинтаро боится, что не сможет закинуть те ощущения поглубже, так же как и остальные. Вдруг это только он сам остался таким же как до Зимнего Кубка? Он не оглядывается на школьные ворота, даже чувствуя чужой взгляд прожигающий дыру в спине. Шинтаро, вяло огрызаясь на подколы друзей, крепче сжимает в руке талисман. Ему кажется, что мысль собраться всем вместе в одну команду не самая лучшая.       Шинтаро уже готов поверить, что ему еще рано возвращаться в непобедимую команду гениев - слишком много рисков. В какой-то момент он понимает, что стало значительно тише, он оглядывается, понимает, что Кисе от них отстал и теперь разговаривает с Такао. Рёта стоит к ним спиной, и Шинтаро видит только, как меняется выражение лица Кадзунари. Как тот сжимает ладони в кулаки и решительно сверлит Кисе взглядом. Мгновение спустя шум вовсе замолкает, но Шинтаро со своего места не слышит ни звука из того, что говорит Рёта, а от Аомине начинает веять раздражением: Мидорима чувствует его спиной и оборачиваться не хочет, только свободно выдыхает. Все-таки нет. Они все остались прежними, просто переломлены, сколы неровно подходят друг к другу, еще скребутся и недовольно скрежещат, собираясь вокруг новой Вселенной, в которой никому больше места нет. Только избранным. Шинтаро хмыкает про себя: Акаши умеет раздуть самолюбие так, что потом сам себе удивляешься.       — Кисе! — зовет Шинтаро неугомонный энерджайзер. — Ты долго там в любви признаваться будешь, мне сестру еще из школы забрать надо.       Такао вскинулся от услышанного. С ним Шин-чан себе такого не позволял, а Кисе, ясно улыбаясь, обернулся.       — Мидорима-чи меня ревнует, так мило.       — Куроко, — резко обращается Мидорима, — швырни в него мяч.       Кисе привычно наскакивает на спину отвернувшемуся Мидориме и устраивает на его голове шляпу.       — Это из новой коллекции, — поясняет он. — Специально для тебя с зеленой лентой выбрал. Классно, да?       Шинтаро не знает как удержать равновесие, когда почти восемьдесят килограмм сидят на спине: сваливается сумка, талисман прыгает в руке, а очки скатываются на самый кончик носа. Сацуки, не теряя времени даром, щелкает без устали всю эту прелесть на камеру. Мидорима готов понять, почему Акаши любит швыряться ножами и ножницами, и не понимает, если честно, почему только в стены, а не в головы этим идиотам.       — Теперь вы, Дай-чан! — веселится Сацуки. — Подержи Тет-куна, я вас щелкну.       Куроко наивно пытается улизнуть от камеры, Аомине ловко перехватывает его поперек и приподнимает одной рукой, а второй демонстрирует средний палец в камеру. Куроко неудобно не чувствовать землю под ногами, а Сацуки явно рассчитывала не на такой кадр.       — Очень красноречиво, Аомине, — язвит Шинтаро, когда ему наконец-то удается сбросить с себя Кисе.       — Заткнись, Мидорима, — беззлобно советует тот. — Сацуки хотела фотосессию, Сацуки ее получила.       — А в какой школе учится твоя сестренка? — спрашивает Кисе после тщетных попыток выспросить у Сацуки, что там получилось с его фотографиями, а девушка уже с кем-то разговаривала по телефону.       — Недалеко от дома, — отвечает он, мысленно представляя, что будет у него дома. У него дом, конечно, не такой, как у Акаши, но устроить бедлам эти четверо еще как могут.       — Тет-кун! — возмущенно крикнула Сацуки, не отрывая телефон от уха. — Поставь свой телефон хоть на вибро-режим! Тебе бабушка уже три раза звонила, — а потом добавила в трубку: — Простите, Куроко-сан, они заигрались. Тет-кун, Куроко-сан сказала, что едет в Киото, ты как?       — У меня же тренировки, — привычно ответил тот.       — Он жутко занят, Куроко-сан, передает привет маме, — Тецуя на это даже не шелохнулся. Аомине фыркнул: он со своей матерью уже лет восемь даже не разговаривает, но знает, что Сацуки так же передает ей от него приветы. — Игра? Конечно, я отправлю ей видео на почту!       — Она знает адрес электронной почты твоей матери? — не веря повторил Шинтаро.       — Момои-сан знает, какую марку нижнего белья ты предпочитаешь. Я даже думать не хочу, что она знает обо мне.       — Что? — Мидорима как-то странно покосился на Момои.       Сацуки на преисполненный недоверием взгляд распрощалась с собеседницей и заинтересованно уставилась на Шинтаро.       — Ты… Момои… — он не мог подобрать слова от возмущения или смущения.       Сацуки выставила вперед раскрытую ладонь, прося молчания, снова ответила на звонок.       — Акаши-кун? Мы ту… — она замолчала на полуслове и серьёзно выслушала, что ей сказали. — Что случилось?.. Да, я поняла… Сейчас же займусь. Пока. Простите, мальчики, придется обойтись без меня, — говорила она, копаясь в сумке, вручила Шинтаро подарок для сестры, всех обняла и умчалась, бросив через плечо Аомине: «Будет звонить мама, скажи, что я сегодня ночую у тебя».       — Что-то случилось.       — Ей Акаши звонил, — пожал плечами Аомине, — наверное, кто-то его заинтересовал.       В собственном доме позднее Мидорима в полной мере ощутил себя старшим братом не только шестилетней сестры, но и трех идиотов. Ну хорошо, двух с половиной идиотов. Куроко нянчился с Широ — к нему вообще вечно липли дети, Аомине «занимался уроками», тихо матерясь сквозь зубы на формулы: он рассчитывал сначала поиграть в баскетбол, а потом уже насиловать свои мозги непонятной тарабарщиной, но мелкой нужно было сделать уроки, а заставить ее было не легче, чем самого Аомине. Кисе постил фотоотчет с «репетиторством» в сеть. К концу дня, когда уже все были уставшие, отъевшиеся и довольные, а Мидорима выпинывал их из дома, он неожиданно понял, что скучал без всего этого. Может быть, стоит один раз рискнуть?

***

      На следующий день Мидорима заглянул в клубную комнату. Команда была в полном составе и смотрела запись. Перед телевизором сидел незнакомый парень. Шинтаро пришел в клуб, чтобы отдать капитану наконец-то заполненное заявление об уходе. Происходящее на экране случайно привлекло его внимание.       Игра Тейко. Одна из тех, про которую потом было много разговоров по всем углам в школе. Акаши впервые вывел всех в Зону. Всех, включая Куроко. Насколько он помнил, ощущения тогда ему не понравились. Такое гадкое чувство, будто подвесили на ниточки, и управляет всеми движениями кто-то извне.       Шинтаро сжал в руке злосчастный листок. Там, на экране, разгоралось светопредставление. Бело-голубая форма, мелькающая на экране, совершенные комбинации и мельком появляющийся Куроко напомнили Мидориме, что это было уже после появления Императора. Это была уже не команда, но то, что происходило на экране, завораживало. Не зря Поколение Чудес было у всех на слуху. Шинтаро никогда не просматривал собственные матчи. У него нет погрешностей на его позиции, смысла тратить время на это не было.       «Стоит ли это того? — задался он вопросом. — Что случится, если они опять не справятся? Опять играть один на один с соперниками, в тайне надеясь, что вот следующий мяч Куроко отправит именно тебе, чтобы завершить нападение? Снова возвращаться домой и ждать следующего дня для победы?»       Шинтаро об этом даже думать не хотел. Если он сейчас отдаст это заявление, значит, он должен будет к этому приготовиться. Снова увидеть, как их маленькая Вселенная, склеенная едва ли не скотчем, разлетается на мириады осколков. В следующий раз — последний. Или бросить всю эту ерунду сейчас и не переживать, что снова придется переступать через себя и сражаться ради одного только результата.       Он к этому не готов. Совсем.       Шинтаро посмотрел на аккуратные иероглифы в бланке. Нерешительно, все еще сомневаясь, сложил листок вдвое и сунул в один из учебников в сумке.       Им же не обязательно играть за одну команду. Можно просто ограничиться воскресными встречами — так безопасней. Если что-то пойдет не так, не придется снова ломать себя и слышать из другой реальности жалобный звон стекла.       — Шин-чан! — позвал Такао. — Ты знаешь как остановить этот пас?       Шинтаро, закопавшийся в своих мыслях, вздрогнул, когда к нему обратились. Мияджи, заметив его замешательство, услужливо перемотал момент, чтобы Шинтаро посмотрел. Мяч под таким резким углом уходил от соперников, что самого Куроко едва фиксировала даже камера. Слишком быстро для Куроко - это не его скорость, слишком яростно — не его стиль. Пасы точны до ювелирности, мощные до невозможности. Шинтаро смутно помнил, что было на той игре. Он едва успевал заметить летящий к нему снаряд, только чувствовал мяч пальцам — оранжевый жил собственной жизнью.       — Пока Куроко в Зоне? — усмехнулся в мыслях Шинтаро и безжалостно ответил: — Никак.       — Он тоже умеет выходить в Зону? — нахмурившись, повторил Такао.       Мидорима почувствовал себя чужаком в стане врага. Словно, ответив на этот вопрос, он кого-то предает.       — Если очень хочет, — ответил Шинтаро, мысленно добавив: «Точнее, если этого очень хочет Акаши».       — Капитан Акаши тоже так считает? — спросил новичок. Он сканировал Мидориму прищуренным взглядом. Сразу не понравился. Препарировать его взглядом разрешается только Акаши. — Он тоже думает, что этот пас остановить нельзя?       — Тоже, — резко ответил он, с неприязнью покосившись на парня. Еще на втором курсе Акаши запретил Аомине и Куроко тренировать этот пас, как они умудрились его реализовать на той игре, Мидорима предположить не мог. Может быть, это у них на уровне инстинктов получилось, ведь в состоянии, когда можно выйти в Зону, соображается совсем плохо, особенно когда тебя в него вгоняют насильно. Только потом до Мидоримы дошло, что парень назвал Акаши капитаном. — Ты из Тейко?       — Ты вспомнил меня, Мидорима-сан? — чуть склонив голову, поинтересовался тот. Глаза у него были мутные с желтоватым оттенком, а голос тягучий, как смола. — Куда там. Мы тренировались в первом составе два года, а ты даже лица моего не помнишь, — он неприятно усмехнулся. — Поколению Чудес не было дела до простых смертных. Коронованным особам незачем смотреть себе под ноги, ведь так? Вы, во главе с психованным тираном, никого вокруг не замечали.       — Твое счастье, что взгляд Акаши ни разу не остановился на тебе, — ни сколько не устыдившись ответил Шинтаро. С какой стати он должен извиняться за то, что играет лучше многих других: он свой талант обжигал чудовищными тренировками, такими, какие чертям в аду не снились. — Иначе тебя из лагеря отправили бы домой в спичечном коробке.       Тот поднялся на ноги и поравнялся с Шинтаро. Оказалось, он не намного уступает ему в росте — сантиметров сто девяносто, не меньше. Этот наглец раздражал одним своим видом. Бывает смотришь на незнакомого человека, и он не нравится, просто так, без видимых причин. Мидориму вообще не касалось кто и как называет Акаши, но когда кто-то называет его психованным, сразу зарождается какое-то революционное чувство в груди и рвется с языка. Только Поколение Чудес знают каково находиться рядом с Акаши, когда он «не в духе». Знать о его странностях это привилегия, и никто кроме них не может на их капитана наговаривать. В какой-то момент Шинтаро поймал себя на мысли, что жалеет о том, что рядом нет Аомине. Хотелось взять парня за грудки и хорошенько приложить о ближайшую стену. Жаль воспитанный Шинтаро не может себе позволить вести себя, как дикарь.       — Неужели? — насмешливо протянул тот, глядя на Шинтаро почти в упор. — После экзаменов я вступлю в клуб Шутоку. — Он подошел к Мидориме и положил ему ладонь на плечо. — Вот ведь досада: придется играть с тобой на одной стороне паркета, — он издевательски склонил голову перед собеседником, — Ваша Светлость.       — Вы из Тейко все такие наглые приходите? — присвистнул Кимура.       Шинтаро излучал такое количества презрения по отношению к нарисовавшемуся клоуну, что его должно было снести, как волной цунами. Мидорима скинул его руку слишком резко, с плеча сорвался ремень, и сумка упала под ноги сидящим, учебники и тетради разлетелись по полу. Оцубо поднял спланировавший к его ногам лист с подписью и поднял изумленный взгляд на Мидориму.       «Судьба», — подумал Мидорима. Он пытался отвертеться, но бороться с судьбой он не может.       — Еще я с шутами вроде тебя не играл. — Мидорима оттеснил в сторону наглеца, в несколько движений сгреб свои вещи и, не попращавшись, отправился вон. Это не команда, а сборище идиотов.       — Моё имя — Исида Ханами, — бросил ему в спину наглый парень. — Запомни его, Мидорима Шинтаро.