Луч света во тьме

      "Сто тридцать семь...сто тридцать восемь..."- Итачи считал капли, падающие с крыши после дождя, пытаясь хоть как-то отвлечься от противного писка приборов в палате, где он круглосуточно обитал последние две недели. Родитель в лице отца семейства, прибыл сразу после сообщения Джирайи об инциденте. И почти сразу исчез из поля зрения пылающего тихой яростью Итачи. Перед тем, как заснуть, старший из братьев прокручивал в голове список тех людей, которые понесут кару, если Саске очнётся. Когда Саске очнётся. Нельзя терять надежду на выздоровление, которая и так уменьшается с каждым днём пребывания братьев в этой больнице...       Переводные экзамены прошли мимо Итачи, который, как одержимый, носился у постели младшего брата. Тот очнулся в самый первый день тестирования по общеобразовательным предметам.       То нескончаемое облегчение и щемящую в груди радость, которую испытал Итачи невозможно передать только словами. Тому казалось, что когда он смог заглянуть в тёмный свободный от бинтов левый глаз, время мира остановилось. Не было произнесено ни слова до прихода палатной медсестры, примчавшейся на зов приборов. Итачи сразу оттолкнули от постели больного и тот в некоем ступоре продолжал наблюдать за всевозможными манипуляциями медсестёр и врачей. Когда они оставили в покое Саске, тот мгновенно отключился. Итачи снова мог лицезреть своего брата. Счастье вновь захлестнуло его. Не так дурманяще, как в первый раз, но и этих чувств хватило с головой. На нетвёрдых ногах Итачи подошёл к постели брата вплотную и бухнулся на колени, прикладывая истончившиеся бледные пальцы к губам. Холодные, настолько, что в нетрезвую голову полезли нехорошие мысли. Настолько нехорошие, что дурман слетел, оставляя в голове кристальную ясность. Дыхание? Дыхание в норме. Почти. Немного более частое, чем обычное. Приборы. Показания приборов удовлетворительны. Только после троекратной проверки Итачи позволил себе испустить вздох облегчения. Ненормальная паранойя, развившаяся в школе и получившая прогресс взаперти с коматозным братом в четырёх стенах, негативно влияет на здоровье. Старший Учиха опустился на свою кушетку у окна и упёрся лбом в скрещённые на коленях руки. Теперь, когда ничто не затуманивает его блестящий ум, план мести быстро назревал в голове. Простейшую идею "стереть всех обидчиков брата с лица Японии" он отмёл сразу же. Они должны почувствовать ту же боль что и Саске в десятикратном, если не более, размере. Безумный оскал перекосил прекрасное лицо. Взгляни сейчас своего кумира девчонка из фан-клуба, она бы никогда не признала в этом человеке блистательного и холодного Учиху Итачи." Неджи Хьюга- ты единственный сдохнешь, увидев как раздавлены все те, кто тебе дорог." Жуткий смех раздавался в стенах палаты мальчика, только-только вышедшего из продолжительной комы.       Жарко. Сегодня наконец долгожданный день выписки. Саске даже своего дня рождения так никогда не ждал, как этого безусловно радостного события. Сравнится с этим могло, разве что, ожидание четверга - времени, проводимого с братиком. Тот сейчас стоял у окна, освещённый июньским полуденным солнцем. На его лице блуждала несвойственная повседневному виду лёгкая искренняя улыбка. Сегодня утром от ножевых ранений скончался последний мужчина клана Хьюга. Он жаждал смерти и он получил её, покидая этот мир в агонии. Больше не существовало того класса 2-1, в котором учился Саске. Тот по документам принадлежал теперь классу 3-3. Как и Итачи в старшей школе. - Братик, я готов.- Саске, счастливый донельзя по множеству причин, стоял у выхода из палаты. Старший брат неспешно подошёл к нему и нежно взъерошил волосы на затылке- жест, появившийся с того момента, как младший смог нормально сидеть на кровати. Саске зажмурился от прошивающего тело импульса и потянулся к ласкающей руке. Та переместилась на щёку и подбородок, нежно оглаживая их. Розовый румянец, казалось покрыл все видимые и невидимые участки кожи Саске. Он отвернулся, крепко сжимая пакет с вещами в ладонях. Итачи усмехнулся. - Идём. Я уже давно закончил с бумагами, так что путь до дома свободен.- Решив не смущать до дома и без того красного младшего брата, старший торжественной походкой переступил порог комнаты. И на этом шутливая манера поведения прекратилась: присутствие посторонних перевело Итачи в режим холодного принца. На значительном расстоянии братья шли до машины. Их встретил один из людей отца, только поэтому путь до дома они так же проделали в молчании, угнетавшем Саске в первую очередь. Молчаливый поклон водителя означал конец безмолвного путешествия. Они снова могут общаться так, как привыкли за дни заточения Саске в больнице, как настоящие братья с каплей бесконечной нежности друг другу, которая смогла вывести Саске из депрессии, которая помогла Итачи осознать себя как человека, простого человека с достоинствами и недостатками, тем, кого практически не существовало семнадцать лет жизни блистательного наследника Учиха.       Дом. Почти забытый обоими братьями. Он встретил их молчаливой чистотой, поддерживаемой за время отсутствия. Саске решил положить вещи в свою комнату, и даже начал подниматься по лестнице, но тут сильные руки притянули его тощую тушку к стройному развитому телу. -Стоять, мелкий! Куда это ты собрался, а?- режим принца окончательно слетел со старшего сына Учиха. - Вещи положу и сразу спущусь.Обещаю. - Быстро. И пока возвращаешься считаешь сколько серий я по твоей вине пропустил. Начиная с той недели, как ты очнулся, плюс ещё две, пока ты валялся в коме. Переведи это число в количество часов и вычти их из ближайшего будущего.       Бегом, насколько это возможно, Саске спешил в свою комнату. С марта по июнь выходит двенадцать серий по два часа каждая. Итого двадцать четыре часа чистого времени просмотра. И на всё это время мы с братиком не существуем для мира. Двадцать четыре часа. Ой-ё! Итачи проверял количество серий, записавшихся на диске и гладил себя по голове, что он такой молодец, додумался поставить на запись серий диск с максимальным объёмом памяти. Они записались все! Двадцать четыре часа владения братом единолично. Приятно осознавать то, что с возлюбленным вы разделяете хотя бы одну общую страсть. И пусть для них это вылилось в просмотр исторической комедии вдвоём на диване. И почему он так долго? Поторопить что ли? Набрав полную грудь воздуха, чтобы гаркнуть посильнее, Итачи поперхнулся им же, когда неслышной тенью в комнату проскользнул Саске с подносом полным чипсов. Баночка с кетчупом едва не падала с него из-за засилья вредной еды. Итачи немного нахмурился, размышляя, стоит ли брату сразу после больничной диеты переходить на столь тяжёлой для желудка пищи. Саске тем временем уже поставил поднос, схватил горсть чипсов и сразу все запихнул в рот, с громким треском разжёвывая, и плюхнулся на диван рядом с Итачи. Тот, не изменяя выражения лица, по привычке сгрёб брата в охапку и усадил между коленей. Нежно обнимая, он придвинулся так, что губы оказались у самого уха Саске. Тихий шёпот: -Разве я разрешил тебе это есть?- Мягко прикусив мочку уха брата, Итачи придвинулся ещё ближе и слизнул крошки от чипсов на щеке. Саске затрясло мелкой дрожью - раньше братик не позволял себе столь нежных действий. И нежных ли? И такого голоса у Итачи Саске тоже до текущего времени не слышал. Итачи, не увидев явного сопротивления, развернул брата к себе и пальцами крепко сжал подбородок, свободную он положил на затылок Саске и , надавливая, приближал неизбежный поцелуй. Первый для Саске. Нежный. Почти целомудренный. Наполненный желанием познать и испробовать. Это чувство новизны давно не посещало Итачи. Но сейчас добавившись к той буре ощущений, испытываемой старшим, оно сделало непоправимое. Оно создало новое прекрасное чувство, называемое "любовь". Та искренняя и настоящая, которой по силам смести любые ограничения природы и общества. Любовь к немного наивному младшему брату.Нет больше стен и условностей. Нет больше отголосков разума, кричащих о запретах. В этой комнате двое братьев, волей судьбы полюбивших друг друга.