Сизигия

      Материализация предметов на том уровне, на каком с нею знакомы я и большинство сведущих специалистов, предполагает три компонента: исходные данные, условия для их воплощения и образ итогового результата. Наиболее важной переменной здесь является п.2 — условия, которые могут ухудшить или улучшить как исходный материал, так и итог.       [множество перечёркнутых формул]       …бич трансфигурации и многих созидательных чар.       Важно понимать, что тело дементора есть некий концентрат магических сил, фрагменты которого не могут существовать отдельно друг от друга. Этим обусловлена невосприимчивость к большинству видов атакующей магии — ей попросту не хватает сил расщепить прочные связи тех элементов, из которых эта субстанция плоти состоит. "Патронус" воздействует на другом уровне, но подробных описаний этого процесса, равно как и обстоятельств последующей гибели стража Азкабана я не встречал. Возможно, противостояние бесконечно, лишь человек смертен…       Быть может, именно по этой причине "Патронусы" так сильны. Квинтэссенция жизни, имеющей свой финал. Но тогда бессмертие, которого алчут столь многие, — не это ли настоящий призрак?       Призрак вырождения в глупую ненасытную тварь.       Не получается думать о чём-то одном, мышление приобрело неприятную многопоточность. Не отделишь чужие думы от собственных, почти нереально отследить и их появление. Я фиксирую любые детали, какие только вспоминаю; возможно, когда-нибудь одна из них окажется решающей.       От яда Нагайны противоядия не существует.       Бесконечные часы опытов канули впустую. Нет даже способа затормозить действие токсина. Единственный шанс на спасение — поместить отраву в материальный сосуд, не обладающий способностью умирать. В силу данных условий идея с фестралами была отбракована, зато дементоры как сущность вполне подходили. Их существование и физическая доступность не требуют дополнительных критериев для выявления + у меня была некоторая возможность изучать стражей Азкабана в естественной среде пребывания. Хотя большую часть эпизодов с их участием я предпочёл бы забыть.       Надо было заманить немёртвую тварь к Хижине. Я подменил некоторые тюремные записи в Азкабане, чтобы незаметно вывести одного из заключённых. Дементор занялся им на какое-то время, а В. так увлёкся своим триумфом, что ничего не заметил. Милостивый Мерлин! Да ведь Поттер и его дружки ничего не смыслят в пограничных состояниях, и даже Всезна Грейнджер!.. Поппи раскусила бы меня в два счёта.       А метод прост — двойная трансфигурация. Расчёты заняли почти два десятка листов (прилагается).       …колоссальный труд — сдерживать вопли. Никакая серия "Круцио" не сравнится с адской болью, что даровали распухшие вены и артерии, по которым расползался яд. К сожалению (или счастью?), моё тело гораздо выносливее, чем я надеялся.       Будет ли когда-нибудь предел тому?       Я не знаю.       Глупец, глупец! Когда казалось, что я наконец-то ошибся; что всякая клеточка моего тела терзает в приступе ненависти саму себя; что решения нет и не будет, а моя теория бесполезна пред неминуемой гибелью, наступи она только поскорее, я не вынесу больше… Видит Мерлин, это было только начало.       [смятая записка между листами расчётов и формул]       …Аврорат научился расширять возможности барьерных чар. Прочность их по-прежнему спорна, но реализация может доставить определённые неудобства. Третьего дня агенты окружили защитным кольцом смотровую площадку Астрономической башни, через которую я прибываю в Хогвартс; это почти наверняка не связано со мной автор этого заклятья желал избежать попыток суицида кое у кого.       Грейнджер иногда бывает там, коротая время до моего прибытия. Рядом всегда аврор, я не являю себя в его присутствии. Нет, она не пойдёт на самоубийство, это свойственно безмозглому Поттеру.       Всё ещё не могу обогнать время, даже миновав дементорскую противоестественную грань. Возможно, отголосок вины за трагедию с мистером Грейнджером — единственное теперь отличие от них. Они никогда не раскаиваются и не сожалеют.       Когда перестану и я — наступит конец.       [последний листок]       Услышь меня, Альбус. Я не пожелаю этого никому.