Сизигия

      Гермиона сидела на диване, закутавшись по самый нос в одеяло, и поглощала четвёртую шоколадку за последние полчаса. Безмолвный укор «негоже так лопать на ночь» таял, как роса на утреннем солнце, по мере рассказа Снейпа. Находчивость Дамблдора перешла все мыслимые пределы, и шпион, судя по его тону, был склонен с этим согласиться. Хотя сам же проявил значительную долю упорства, воплощая затеи директора. Грейнджер ожидала любого объяснения, от банального противоядия до контракта с фестралами, но никак не слияния с дементором.       Северус расположился на кресле поодаль, и его состоянию уже ничто не угрожало. Ведьма выглядела чуть лучше тёмного мага, разве что иногда её немного потряхивало.       — В крайнем случае я должен был помочь Поттеру в финальной битве, но моё присутствие там не потребовалось. Откровенно говоря, я даже рад этому. Но теперь перспективы иные. Меня сильно торопят, и чем скорее мы разберёмся с остатками приспешников Волан-де-Морта, тем лучше.       — Кто торопит? — проронила Гермиона после небольшой паузы. Зельевар сделал неопределённый жест рукой, что могло одновременно значить как «я не знаю», так и «я не хочу об этом говорить».       — Несущественно.       Ведьма зашелестела фольгой, по привычке складывая ту в небольшой квадратик и отправляя в ровную стопку других обёрток.       — Мой отец при смерти, а я сижу под заклятьем и арестом. Авроры вместо того, чтобы защищать нас, предпринимают карательные акции. А вы, — Гермиона запнулась под неморгающим взглядом Мастера зелий, — вы превратились в ужас Азкабана. И всё ради чего-то несущественного? Не верю.       — Помнится, вы говорили, что никогда не считали меня чудовищем, — Снейп без особого рвения ушёл от ответа. Маг не менял позы с самого начала беседы, и не отпускай он реплики, можно было решить, что это лишь исключительно точная скульптура ужаса подземелий.       — Я готова это сколько угодно раз повторить, — Грейнджер завозилась под одеялом, в конце концов опустив его себе на плечи, как накидку. — Но я ничего не могу сделать, потому что вы оба — и вы, и Дамблдор! — связали мне руки. Я не хочу быть слепой пешкой в этих играх и уверена, что вас такая роль тоже никогда не радовала. Зачем вы поступаете так со мной?       Снейп рывком поднялся на ноги и подошёл к окну. Фигура бывшего Пожирателя почти полностью заслонила естественный лунный свет, в углах чётче обозначились тени, и слабый свет ламп уже не мог разогнать их.       — Никто не должен был узнать. Я бы выполнил свою задачу и исчез. Таким было условие. Ситуация изменилась после операции с Поттером.       «Опять этот Золотой Мальчик. Мерлин, дай мне терпения».       — То есть меня едва не убили… случайно?       — Да. Я знаю, кто это сделал, и поверьте, у вас появится возможность ответить должным образом. Проклятье… было незапланированным, рисковать вашей жизнью в такой степени — тоже. Я был вынужден вмешаться.       — Подождите, — Гермиона приподнялась на диване, вспомнив одну деталь происшествия с конвоем мракоборцев. Напряжённый силуэт отразился в оконном стекле. Оно даже не запотело, несмотря на то, что Северус стоял к нему практически вплотную. «Ещё одно напоминание о присутствии мыслящего трупа в данных покоях».       — В газетах писали про дементоров, которые спасли Гарри. Но вы были с нами в лесу! Тогда как…       «Что скажешь?» — эхом пронёсся в памяти голос Альбуса.       — Это не противоречило их интересам. Я лишь указал направление, — зельевар повернул голову вбок, пристально глядя на ведьму. — Не думаете же вы, в самом деле, что я способен ими управлять.       — Я бы не удивилась.       Ответ несколько странный, но неискренности Снейп не уловил. С одной стороны, ему льстила такая вера в себя. С другой — факты не подтверждали её. Маг медленно повернулся обратно к окну, предпочитая общаться с отражением Грейнджер. Так безопаснее для обеих сторон.       — Гипотеза, безусловно, интересная, но в корне неверна. Подобное не под силу даже Тёмному Лорду. Суть любого дементора — один только слепой древний инстинкт. Я неплохо изучил его, пока привыкал. Никаких других особенностей межличностного общения — доверия, партнёрства, страха, покорности, любви и остальной чепухи — для них не существует. Так называемая поддержка — лишь грамотное направление этого инстинкта, если они достаточно голодны.       Одеяло сползло на диван, но Гермиона больше и не мёрзла. Напротив, от слов Снейпа её бросило в жар. Ведьма встала, выпрямившись, и даже без слов Северус понял: этот жест является призывом к ответу.       — То, что случилось с вашим отцом…       — Тоже не запланировано, — конечный вердикт прозвучал с явными нотками осуждения. Мастер зелий не мог взять в толк — почему его ещё не вышибли «Патронусом». На месте любого гриффиндорца Снейп поступил бы именно так. А про слизеринцев и говорить нечего.       Совесть шевельнулась, подсказывая унизительные версии вроде сострадания, и от этого стало тошно. Северус ненавидел подобные мысли применительно к себе, потому что верил — его персона в принципе не способна их вызывать.       — Мне очень жаль, — медленно проговорил он. — И вашего отца, и вас. Разумеется, я помогу навестить его, но большее — не в моих силах. Я опасен для вас, поэтому…       Последнее предложение Гермиона даже не слушала. Она быстро прошагала к тому же окну, где стоял Снейп, и остановилась рядом, вынудив продолжать беседу с глазу на глаз, а не сквозь стеклянную перегородку.       — Вы поможете мне?       Согласие часто бывало невербальным, и этот случай — не исключение. Девушка безошибочно усмотрела положительный ответ во взгляде, которого давно перестала опасаться, зная, какую трогательную заботу подчас скрывал привычно-жуткий Мастер зелий.       Маленькая хрупкая ладонь, чуть подрагивая, кончиками пальцев притронулась к чёрному, затянутому в плотный сюртук плечу. Не встретив ни малейшего сопротивления, Гермиона осмелела и опустила руку совсем.       — Пообещайте мне, — потребовала она, и распахнутой ладонью смяла жёсткую ткань. — Пообещайте: как только мы вернёмся, вы дадите, наконец, возможность помочь вам. И больше никаких загадок.       Слуха Снейпа эти слова достигли далеко не сразу.       Из-за блеска ночного светила нежная кожа казалась почти белой, а карие глаза сияли, будто напоенный солнцем янтарь. Тёмный маг даже испытал удовлетворение, наблюдая за причудливой игрой бликов на каштановых прядях. Но, опомнившись, тут же запретил себе подобные мысли. Смятение, скользнувшее по худому лицу, разрытому грубыми прямыми линиями, Гермиона истолковала иначе и повторила вопрос.       — Сначала Дамблдор был против, — с негромкой усмешкой отозвался Северус. — Потом он передумал, но отказывался уже я. Боюсь, теперь попросту нет выбора. Я помню, что такое гриффиндорское любопытство.       — Вы забыли упрямство, — с негромким смехом добавила девушка, осмелев, и уже уверенно, даже ласково погладила учителя по плечу. К вящему ужасу бывшего шпиона, к одной пятёрке пальцев внезапно присоединилась другая, но теперь уже коснулась груди. — У вас действительно не бьётся сердце, — задумчиво изрекла ведьма, сомневаясь в собственных выводах. Снейп стиснул зубы. Не хватало ещё, чтобы Альбус с его сальными шуточками оказался прав.       — Я мёртв, — напомнил Мастер зелий, с тщательно скрываемой неохотой отстраняя девушку от себя, и Гермиона недоумевающе моргнула, будто вспомнив о чём-то, давно ушедшем из памяти. Но замешательство длилось недолго, а холодная неприступность Северуса вернула волшебницу в реальный мир.       Ведьма порозовела и поспешила извиниться.       — Простите, я… я забыла. Вы не похожи на усопшего, — быстро проговорила она, ступая на шаг назад и неловко жестикулируя. Гриффиндорка не знала, куда теперь деть свои руки, но учитель, хмыкнув, избавил её от страданий. Он стянул с дивана одеяло и усадил подопечную обратно, нацепив стандартную бесстрастную маску.       — Вернёмся к заклятью слежения.       Свечи в лампах почти догорели, и только луна позволяла угадывать очертания присутствующих. Северус снова опустился на место и запрокинул голову на спинку кресла, разглядывая потолок из-под полуопущенных век. Левая сторона его фигуры была залита ледяным блеском, тогда как правая почти полностью скрылась в темноте. Такая двойственность приковывала взгляд и мешала сосредоточиться.       «Бывший учитель даже в мелочах балансирует между полными противоположностями…»       Поняв, что молчание — ожидание ответа, Гермиона встрепенулась.       — Все доступные способы перемещения не сработают, — сипловато откликнулась она и потянулась к остывшему отвару на тумбочке. В горле пересохло, но после пары глотков стало проще. — Я думала о фестралах, но до Запретного леса даже не успею дойти.       — Зарегистрированные, дозволенные и благородные способы не сработают, — вполголоса произнёс маг, немного нараспев. Грейнджер кольнуло странное чувство страха и почему-то благоговения. Так Снейп говорил всегда перед тем, как отпустить какую-то колкость или, наоборот, озвучить решение любой проблемы, доселе считавшейся невыполнимою. Его речь заставляла замирать, как во время полёта или долгого падения, но в этом ощущении было что-то очень и очень привлекательное, манящее, почти безумное, и определить пропорции этих качеств даже гриффиндорской зазнайке оказалось практически невозможным.       — История магии хранит массу недозволенных заклятий, доступных лицам, не скованным рамками морали или долга. В вашем положении выбирать не приходится… Подождите перебивать, мисс Почемучка, — маг приподнял голову, взглядом заставив волшебницу умолкнуть. — Тёмная магия или светлая, но любое заклятье сразу укажет на ваше новое местоположение. Как этого избежать?       Гриффиндорка снова потянулась к чашке. В голове забегали мысли, и под выжидающим взглядом Мастера зелий их становилось только больше.       — Ложные маячки? — предположила она. Язвительность Снейпа тут же напомнила о себе.       — Плюс ноль баллов Гриффиндору. Ведь вы ждёте сову, не так ли? Думайте.       — Если… если можно влиять на путь птицы, то… — Гермиона пригубила напиток и сосредоточенно воззрилась куда-то сквозь учителя, перебирая варианты. — Убрать… нет, не выйдет, но, если привязать… м-м-м, тоже нет, не привязать, а перенаправить их, — догадалась она, и одобрительный смешок стал наградой за проницательность. — Только как? Метод, которым пользовались авроры, мне не знаком, и колдовали они невербально.       — Это пусть вас не тревожит, — спокойно отозвался Северус, оглядываясь в поисках подходящего сосуда. — Главное, что существуют способы сотворить подобное. Правда, все они кратковременны, но до утра хватит. А днём, полагаю, вы будете вести себя прилично.       В самом деле, не следует нервировать мракоборцев, и волшебница понимающе кивнула. Зельевар же, приметив опустевший флакон, отлевитировал его к себе и быстрым очищающим заклятьем привёл в первозданно-стерильный вид.       — Подойдёт. Дайте руку.       Гермиона подчинилась. И слабо ойкнула, когда на ладони заплясали режущие чары, а тёмно-красные капли одна за другой поползли в подставленный сосуд. Мастер зелий неотрывно глядел на вспоротую руку, считая необходимое количество компонента. Ведьма не желала наблюдать за процессом сцеживания собственной крови и предпочла исподтишка разглядывать бывшего учителя.       Несмотря на все заверения в собственной гибели, Грейнджер не верила им. Северус точно не хотел умирать и цеплялся за любую нить, которая связывала его с людьми. Даже если это простая необходимость для какого-то «общего дела», поскольку надеяться на большее маг давно себе запретил.       «Но это вовсе не означает, что он перестал это делать», — подумала Гермиона, мягко касаясь взглядом упрямых хмурых бровей.       Боль в изрезанной ладони отступила на второй план и постепенно утихала — Снейп получил нужное и пустил в ход исцеляющие заклятья. Онемевшие пальцы снова почувствовали крепкую хватку. Над флаконом закружились плетения неизвестных невербальных чар. Они вспыхивали разноцветными искрами, чаще серебристо-зелёными и тёмно-жёлтыми, и иногда смешивались между собой, порождая весьма странные с точки зрения колористики оттенки. Впрочем, процесс шёл так, как задумывалось.       Во рту появился металлический привкус, и Грейнджер вновь потянулась к отвару, не отводя взгляда от бутылочки в руках Мастера зелий. Часы показывали: прошло всего пять минут, но они казались невыносимо долгими. И только знакомый бархатистый голос вывел девушку из расслабленного состояния.       — Пора.