Спорим, не влюблюсь?

4 Утро добрым не бывает... Это всем известная истина, которую я ощутила сегодня в полной мере. С кровати я не слезла, а свалилась, утянув за собой всю постель. Подойдя к столу, я взяла небольшое зеркало. Да, видок конечно не сравнится с бывалыми задротами и хикками, но однозначно и не самый лучший... Мешки под красными глазами, немытые волосы... Черт, а ведь еще волосы мыть! Таким состоянием я обязана обществознанию, ну а вообще, если не сваливать все на ни в чем не повинный урок, то это все моя забывчивость. Брат постоянно удивляется, как я с такой памятью умудряюсь еще учиться на отлично. Ну, память-то у меня есть, только она, видимо, распространяется лишь на уроки. И именно из-за этого вышла такая ситуация: полпервого ночи, а Арина все сидит за уроками. Я - жаворонок, так что рано ложиться часов в одиннадцать для меня норма, и в это время я давно уже видела сны про кавайных мальчиков... Быстро позавтракав и на ходу просушив волосы, я вышла из дома. Макара как всегда дома уже не было. Так что дорога в школу обещает быть скучной и тихой. Первым физра, что ж, тогда не грех будет и в магазин забежать. А этот ненавистный мне урок стоит еще и парой, тем более не грех на минут десять припоздать. Медленно и никуда не торопясь, я свернула с давней и неизменной дороги в школу на тропу, ведущую к продуктовому. Если посмотреть из окна моего дома или походить вокруг него, сильно не углубляясь, можно решить, что оказался в тихой деревне, где хозяева половины окружающих домов - простые деревенщины, а другая - миллионеры. Мы были где-то посередке, и на сельский наш дом не походил, и до обустроенного особняка с роскошным или хотя бы слегка ухоженным садиком нам далеко. И если отойти от этого коттеджного райончика, где царит вечное спокойствие, ленивый ритм жизни богачей и затерявшихся в городе «крестьян», можно выйти к федеральной трассе с дымящими автомобилями, к цивилизации, так сказать. Идти мне до продуктового примерно столько же, сколько и до школы, но в другую сторону. Неожиданно на подходе к магазину меня окрикнули. К моему глубочайшему сожалению, я знала, кому принадлежит этот голос. Медленно обернувшись, я прокляла себя тысячу раз, что решила сегодня прийти попозже в школу. Вот надо было именно на нее наткнуться! Первая мысль: «Бежать». Но куда? В округе особо негде спрятаться, да и если побегу сейчас, она скорее всего догонит, бегаю-то я плохо… Поэтому уже через несколько секунд Саша поравнялась со мной. Лучезарно улыбаясь, она совсем не сочеталась с серым и скучным утром. Мне бы такую жизнерадостность, особенно сегодня, перед парой физры. — Доброе утречко! Я проигнорировала, заходя в магазин. Там, все так же не замечая ее, я направилась в хлебобулочный отдел. Саша неотступно следовала за мной. — Я тут хотела извиниться за вчерашнее… — За что именно? За домогательства или эротическую фотосессию? — За все сразу. — Извинения принимаются. Вали отсюда. Я ускорила шаг, но моя преследовательница никак не хотела отставать. Уже выбирая, что купить, я то и дело перебегала от одной полки к другой, рассматривая булочки, кексы, печенья. Саша неотрывно следовала за мной. Когда в мои руки попадал какой-то продукт, она вплотную становилась ко мне и тоже разглядывала его. Откровенно говоря, на нервы такое поведение действовало сильно. Если бы она отпускала какие-то колкие комментарии на счет моего выбора или опять несла всякую пошлятину, я хотя бы лучше понимала ее намерения, но она молчала, широко улыбаясь, и с интересом изучая очередное лакомство. Ну точно маньячка. И сталкерша! Она же явно караулила меня. Не может такого быть, что столько лет я ее здесь не замечала, а именно сейчас, когда моя личность стала ей так интересна, судьба свела нас по дороге в школу, ну а если точнее, по дороге в магазин. Дальше я терпеть это не смогла и, схватив что обычно покупаю, буквально вылетела из отдела прямиком к кассе. — Морковные булочки? Я такое не люблю, они совсем не сладкие. — А я тебя и не угощаю. — Почему их берешь? — не замечая моей нерасположенности к разговору с ней, продолжила она. — Из-за того, что они низкокалорийные, за фигурой следишь? Или, может, диатез? Я зло и едва слышно прошипела: — А я люблю эти булочки. И я не сладкоежка, в отличии от некоторых. Поэтому мне не надо следить за размером своей задницы. Она тихо рассмеялась. — Верно, она и так у тебя идеальная. Так бы и попробовала... Внешне я осталась спокойной, так как годы чтения яоя научили меня не краснеть от подобных фраз, и уж тем более от развратных поз и всяких извращений. Но все-таки внутри что-то сжалось от этого замечания. Всегда расценивая себя как «не страшная, но и до идеала как до Марса пешком», я и подумать не могла, что про меня, а уж тем более про мою пятую точку, могут что-то такое сказать. Эх, жаль, что понравилась я девчонке! Расплатившись, мы вышли и неспешно направились к школе. Отделаться от Саши, естественно, не представлялось возможным, так что зачем силы тратить и стараться обогнать или убежать от нее? Из-за нее, если буду торопиться, на физру могу успеть, еще чего не хватало, разминку делать! — В школу? — Нет, блядь, на завод! — А может лучше со мной прогуляешься? Минут десять-двадцать, не больше. — Да отъебись уже, сколько раз мне это повторить, чтобы не видеть тебя? — Не менее пяти иотт. И то не факт, что отстану. — Если и вправду отстанешь, я не пожалею собственного времени. Тихий смешок. Смешно ей… А я вот серьезно что угодно сделаю, лишь бы больше не видеть ее. — Неужели так сложно уделить мне всего пятнадцать минуточек? Что-то во мне закралось подозрение. А чего это так мало? Что можно успеть за такое короткое время? Ну разве что… От одной только мысли, что можно успеть, захотелось оттолкнуть Сашу и броситься бежать. Что если она захочет закончить начатое? Неожиданно сталкерша обошла меня и преградила путь. Я замерла, как вкопанная. Значит, мои догадки оказались верными? Нет, здесь слишком людно… Почти что. Мы одни на тратуаре в радиусе метров сорока, но ведь рядом дорога, проезжают машины… Она не посмеет, не посмеет… Саша сняла из-за спины небольшой рюкзак, в который уж точно не поместились все учебники и тетради. И, держа его на уровне груди, расстегнула. Я ожидала увидеть все что угодно: шокер, вибратор, провокационное фото, но уж точно не это. — Э-э… Ты носишь в рюкзаке белку? — Ты что, — недоуменно уставилась на меня домогательница, — это хорек. Как можно хорька от белки не отличить? Я немного смутилась. Действительно, явно не белка. Шерстка у него на голове и боках белая с желтоватым оттенком, и такой же хвост, кроме самого кончика, он темно-коричневый, как и лапы. Вдоль спины хорек был тоже бурый, но все же чуть светлее, чем его конечности. Мордочка у него почему-то напомнила мне мордочку панды, вся белая, а вокруг глаз шерсть темная. Правда, от носа шла полоса светло-коричневого меха, что все-таки делало его типичным представителем своего рода, а вовсе не пандой. А он миленький, все нюхает, Саше на плечо пытается забраться. Но она отцепила его от себя и усадила обратно в рюкзак, однако закрывать не стала. Хорек соответственно оставаться там не захотел и снова полез на нее. — Тише, что ты такой буйный, Аполлон? Я ж тебя в жизни никуда больше с собой не возьму. — Как? Как его зовут? — Аполлон. А что, Аполлоша, очень даже ничего имя. Капец, хорек - Аполлон. И это еще надо мной брат ржал, что хотела кошку Микадзима назвать. — Зачем ты вообще его взяла? Она лукаво посмотрела на меня, все еще пытаясь обратно усадить хорька. — Но ведь девушки любят заботливых. Может, я хотела произвести на тебя впечатление. Хотела произвести впечатление, поэтому посадила бедное животное в рюкзак. И, поправочка, девушки действительно любят заботливых, но парней. А еще она случайно только что созналась, что подкараулила меня. — А вообще, мне просто надо было вывести его погулять. — Это, конечно, очень мило, но не приплетай меня сюда. Это даже не мое зверье, так что сама давай как-нибудь, а я в школу. С этими словами я обогнула ее и направилась дальше. Удивительно, но преследовать меня она не стала. — Хорошо, увидимся в школе. — Да не дай бог… — прошептала я. Правда, этого Саша уже не слышала. Машины проезжали мимо, обдавая меня потоком ветра, смешанным с вонью выхлопных газов. До школы оставалось идти совсем немного. И почему я не живу на другом конце города или не хожу в отдаленную от дома школу, как Макар? Тогда бы каждый день я могла опаздывать, ссылаясь на утренние пробки. А здесь, в своем районе, я позволяла себе такое разгильдяйство только когда физра стояла первым уроком. Эх, тайные мечты отличника. А вообще, у нас и физручка достаточно небрежно относилась к порядку на ее уроке, так что все ходили на урок не строго к звонку и не в черно-белом, как нас учили с первого класса, а в чем придется. Девчонки как на показ мод или будто только с какой-то хип-хоп пати пришли на урок, парни в большинстве своем приходили в форме своих спортивных клубов, у нас в классе достаточно много спортсменов, ну или как гопота. Я же… Шорты, в которых я дома хожу, и безразмерная футболка, которую я стырила у Макара. Выделяться как-то на этом уроке я не хочу, так как спортсмен из меня крайне никудышный, поэтому в таком прикиде со стороны я выгляжу как какой-то мальчишка-недоросток. Шварценеггеру, как обычно зовем мы физручку нашу из-за ее телосложения, до меня не было вообще никакого дела, ведь такого касикопора как я еще поискать надо. Так что меня легче не замечать. Ей же каждую четверть приходится придумывать мне элементарные задания, с которыми даже я справлюсь, только бы пятерку влепить. А то как же, отличница и с тройкой по физкультуре! Ладно, меньше думать нужно об этом аде, еще успею натерпеться от приседаний и разнообразных упражнений сегодня, так что нет смысла себя истязать морально, еще только представляя эти мучения. Хм, а что это я без наушников иду? Непорядок! Вот почему мне всякая фигня в голову лезет, исправим сейчас. Я уже достала из сумки mp3 и собралась погрузиться в мир мечтаний и безмятежности, как позади послышалось сначала какое-то подозрительное цоканье, а через пару секунд и нарастающий топот, а после и крик. — Аполлон, стой! Я тебя должна еще Юльке вернуть! Обернувшись, предо мной предстала следующая картина: на меня бежал Аполлон, стуча коготками об асфальт, от чего и создавался этот странный звук, за ним бежала Саша. Я даже и не поняла, как засмотрелась на нее и что в ней привлекло мое внимание. И как она ходит на физру? Буфера так трясутся, что там у половины класса, у мужской половины, если быть точнее, должна разом встать одна проблема. — Арина, останови его, — вывел меня из созерцания этой картины крик Саши. Я растерялась, но хорек приближался и мне ничего лучшего не пришло в голову, кроме как выронить все вещи из рук и встать в стойку баскетболиста. Юркого хорька это вряд ли могло остановить, но Арина ж как всегда сама логичность! Поэтому когда он был почти в метре от меня, я просто интуитивно кинулась на него. Хорек от такого малость ошалел и отпрыгнул назад, резво обогнул меня и вскочил на растущее возле дороги дерево. Через пару секунд подбежала и Саша, но я этого даже не заметила, рассевшись прямо на асфальте, я страстно шептала какой-то бред: — Любимый мой, я думала уже все. Нет, я никогда больше тебя не брошу, обещаю! Даже в школе, даже во сне, мы всегда будем вместе! Я никогда больше не сделаю тебе больно… Саша остановилась рядом со мной и даже не смотрела на Аполлона. — Что с тобой…? — Просто mp3 упал. Все в порядке. Если бы с моей единственной отрадой в жизни что-то случилось, я бы этого не вынесла. Вот такой я конченый меломан… — Хорошо, — Саша подняла мою сумку и отдала мне, как только я встала. Интересно, считает ли она меня после этого психом? Может, мама права и ее дочь и впрямь стоит держать подальше от нормальных людей? Хотя нет, я же не пристаю к девушкам и не лапаю их руками себя же в школе. Опасаться здесь стоит кое-кого другого. — И все же, — продолжила Саша, — у нас есть теперь одна проблемка. Я посмотрела на дерево, где нашел спасение от неуклюжей меня Аполлон. Сразу его найти не получилось, но вглядевшись, можно все-таки разглядеть беглеца. Восседал он, к счастью, не на самой высокой ветке, однако все равно высоко. Саша оценивающе смотрела на дерево, а после сняла свой рюкзак и протянула его мне. Я непонимающе уставилась на нее. — Делать нечего, полезу за ним, а ты внизу ловить меня будешь. — Еще чего! — Тебя. — Хренушки. — Да ладно тебе, посмотришь на отличное шоу со мной в главной роли. Только представив, как эта девчонка забирается на дерево, неловко закидывая ноги на сучья и цепляясь ногтями за кору, рвя ветками одежду на себе и при этом не зная, куда притулить свои непомерно большие сиськи, все «не» тут же отпали. Я просто обязана увидеть этот фейл! Взяв ее рюкзак, я поддельно добродушно прощебетала: — С удовольствием тебя подстрахую. Саша удивилась такой перемене моего настроения, но, похоже, сразу поняла, в чем дело. — Да ты садистка, — я все так же улыбалась, предвкушая зрелище, хоть в чем-то мне повезет. Но Саша добавила: — ничего, это поправимо. Теперь настал черед Саши по-идиотски мило улыбаться. Это что, был намек?.. Она отошла от меня и приблизилась к дереву, опершись одной ногой о ствол, Саша принялась искать, где бы лучше зацепиться руками. Рывок вверх — и вот она уже в десяти сантиметрах от земли, вцепившись в извилистую кору дерева ногтями и как-то закрепившись сапогами. Про себя я посмеялась с этой картины, Росомаха, блин. Я вовремя спохватилась и полезла в свою сумку за телефоном. Что-о-о? Недостаточно энергии для фото и видеосъемки !? Ну, жизнь надо мной в последнее время конкретно стебется. Прости, ютуб, шедевр очередной русской тупости и смекалки сегодня залить не смогу. Я подошла к дереву поближе и встала практически под ним. Саша забралась уже относительно высоко, аж до второй ветки! Я думала, она еще на первой грохнется, спортсменка чертова, выносливой оказалась… Задрав голову к вершине дерева и посмотрев на «покорительницу деревьев», я тут же отвела взгляд опять к земле. Все бы ничего, да только… Кто лазит по деревьям в юбке?! Кто вообще холодными апрельскими утрами надевает мини-юбку без колготок?! У меня всегда было на этот счет два варианта: закаленные или дебилы. Не май месяц, пока только начало апреля, и то очень холодное начало! Я еще раз подняла глаза не нее. Да, мне не привиделось, из-под короткой юбки самым наглым образом выглядывали ее трусы, обтягивая все прелести нижней части женского тела. Мне от чего-то показалось, что они ей немного тесноваты и ткань какая-то тонкая… или они все такие, а я сейчас просто особо пригляделась к этому. Ладно, какими бы они ни были, уже немного зная Сашу, могу сказать, спасибо, что не стринги! — А ты не думала, что снизу прохожим все видно? Она поудобней схватилась за ветку и только после этого оглянулась в мою сторону. — Что видно? — То, что у тебя под юбкой! — А что это ты там подглядываешь? Нравится, что ли? — и она отвернулась от меня, демонстративно покачав бедрами, да еще и через низ юбки подтянула резинку трусов, от чего ткань натянулась обо все округлости еще сильнее. Развидеть, развидеть! — Только смотри, чтобы никто не проходил, если завидишь кого, скажи мне, это только для тебя, — сказала она, положив руку на свой зад. Я и сама не хотела, чтобы это кто-то увидел. Может потому, что мне не нужно лишнее внимание, но с другой стороны, эта надоеда опозорится. Но буду ли я счастлива это увидеть? Она меня раздражает, достает, действует на нервы. И все же Саша не враг мне. И в кого я такая добрая? В округе до сих пор никого не было, что ж, волноваться не о чем. И в правду не о чем, ведь буквально через минуту после моего замечания Саша начала спускаться обратно, так и не достигнув Аполлона. С чего это вдруг? Настолько засмущалась вероятности быть увиденной в таком положении и не с самого удачного ракурса? От чего-то мне кажется, что нет... Я внимательно следила за ее продвижениями вниз. Спуск с дерева всегда тяжелее подъема, как ветеран этого дела в детстве, могу смело утверждать это. Все мальчишки в нашем районе лазили по деревьям, строили штабы, ну и вообще делали все, чем обычно занимаются мальчики в детстве, мой брат не исключение. Ну а я, как приставучая сестричка, вечно следовала за ним всюду, следовательно, и за его друзьями. Я даже рада такому детству. Многому ли научишься, заплетая куклам косы и устраивая пикнички на лужайке с малолетними сплетницами? От чего-то мне кажется, что умение по деревьям лазить и то полезней в жизни будет. И именно по этой причине я считаю, что до Аполлона добраться мне не составило бы труда. Хотя кто знает, уж очень давно я не практиковалась в этом. Когда до земли оставалось не больше полутора-двух метров, она ловко соскочила на твердую почву. — Что, струсила? — насмешливо спросила я. — У меня недостаточно опыта в этом. Да и не думаю, что ветви, на которых сидит Аполлон, выдержат меня. Хорек и впрямь сидел на достаточно узеньких веточках и смотрел на нас, наверняка думая, насколько люди глупы и неловки. Но если вытянутся вдоль ветки, соответственно распределив вес тела по большей части ее площади, то, возможно, она может и сдержать кого-то худенького и вообще небольшого, типа... меня? Нет, с какой стати я должна ей помогать! В конце концов, это только ее проблемы. И все же... Передав сумки Саше и сделав самый что ни на есть решительный вид, я направилась к дереву. — А? Что ты собираешься делать? — Полезу теперь я, — девушка непонимающе смотрела не меня. — Не выдумывай ничего там. Мне просто зверушку жалко. Видно, что он совсем одомашненный, сам не спустится. Ее взгляд мгновенно потеплел, и она улыбнулась мне. — И все-таки ты любишь животных. Отвернувшись от нее, я прицеливалась, где бы лучше зацепиться за ствол, ну и прятала смущенный взгляд. Вообще-то животных я не очень-то люблю. Особенно домашних, за ними ухаживать нужно, а я не самый заботливый человек. Брат говорит, что поэтому у меня до сих пор и нет парня: чтобы любить, нужно иметь чувство ответственности, верности чему-то или кому-то, а уж о заботливости и говорить не о чем — если ты не будешь сопереживать своей второй половинке, грош цена таким отношениям. И это мне сказал бабник! Вздор, в мире сотни похожих на меня людей женятся/выходят замуж и ничего, долго живут! Наверное. Статистику сохранения браков среди эгоистов я не знаю. Но отчего-то мне кажется, что себялюбие - не помеха в отношениях. А Аполлон просто миленький, и это единственная причина, по которой я хочу спасти его. Схватившись за дерево пальцами и вцепившись ногтями, я начала подъем. Пофиг на маникюр, всегда можно новый сделать. Забираться было тяжело, но старые навыки проявлялись. До беглеца оставалось совсем немного, я довольно быстро преодолевала расстояние, разделяющие нас. Внизу раздавались посторонние голоса и, повернув голову, я увидела проходящих мимо дерева мамашу с ее малолетним сынком, во все глаза смотрящих на меня. Так всегда, почему Саше везет, а как я полезла - сразу под деревом решили пройтись десяток прохожих. Для полной картины здесь еще не хватает проходящих мимо красивых мальчиков, крестного хода, свадьбы, мамы, бабушки, президента, классной... Ну в общем, всех, перед кем я обязана засветится в таком месте! Пофиг, с ними разберется Саша, вон уже подгоняет, чтобы быстрее проходили, у меня сейчас другие заботы. Аполлон, к моей величайшей радости, надумал идти обратно, поэтому с края своего убежища он все-таки передвинулся чуть ближе к стволу. Последний рывок - и я ухватилась за основание той самой ветки. А в близи она не такая тонкая, как смотрится с земли. Уж меня-то точно выдержит. Слегка подтянувшись, я уселась неподалеку от хорька, одной рукой держась за ствол дерева. Я посмотрела вниз, оттуда за мной внимательнейшим образом наблюдала Саша. Странно, у нее такое напряженное лицо, она что, боится за меня? Боится, что я могу грохнуться? От чего-то мне сейчас захотелось немного подразнить ее, изображая неустойчивость и головокружение. Однако я сразу одернула себя, и так уже задержалась больше чем планировала, не хватало еще развлекаться тут. А Саша лучше б за себя переживала, когда она лазила, у нее шансов на короткий полет было больше. А сейчас в деле профи, так что волноваться не о чем. Высоты я ни капли не боюсь, поэтому мысли о том, что может произойти от любого моего неосторожного движения, мою голову ни разу не посетили. Главное закончить уже, весь первый урок прогуливать в мои планы не входило. Схватившись обеими руками за ветку, на которой сижу, я, как и планировала, вытянулась туловищем вдоль ветви. Пушистая тварь, видимо, просекла, что я хочу сделать, и отодвинулась чуть подальше от меня. — А ну иди сюда, зверюга проклятая. Я же тебе помогаю, сам отсюда в жизни не слезешь, — шипела я. А он, как будто понимая значение слов, отодвигался все дальше и дальше. Еще крепче вцепившись в ветку одной рукой, вторую я резко выбросила вперед и схватила удирающего хорька за хвост и потянула на себя. Никогда не повторяйте подобных трюков. Ибо делаются они от «большого ума». Аполлон от неожиданности, молниеносно развернувшись, кинулся на меня. К счастью, не на лицо, а только на руку, но все равно приятного от этого мало. Зубы хорька сомкнулись на моей ладони, на участке между большим и указательным пальцами. Сразу хлынула кровь, по кисти руки заструилась алая жидкость, стекая на ствол и падая прямиком вниз к тому месту, где стояла Саша. Морда Аполлона окрасилась красным, глаза горели бешеной злобой. Всего единое мгновение, когда меня ослепила боль, я созерцала эту картину, не издавая ни звука от шока, как морального, так и болевого. Но когда оно истекло, все вернулось, и боль показалась столь реальной и мучительной, что и дар речи мгновенно вернулся ко мне. Я взвыла, причем так, что этот вой, должно быть, слышали люди, находящиеся не менее чем в полукилометре от меня, и даже Макар, который сейчас был на другом конце города. Попытавшись оттянуть руку назад к себе, я сделала только хуже. Хорек не отпускал, а боль сделалась сильнее. Послышался звук, будто его зубы рвут мои мышцы и кожу. Но именно что послышался, на деле, конечно же, этого не было слышно, только звук хлюпающей крови и мой уже полукрик-полунытье и отчаянный голос Саши. — Брось его, брось!! — услышала я. Как я его брошу? Я его уже и не держу. Да чтобы ее этот хорек во сне загрыз, это же из-за нее все! Но неожиданно до меня долетели полные ее слова, которые я не расслышала: «Сбрось». Выхода не было, он меня точно не отпустит просто так, придётся действовать. План был придуман за доли секунды, но успех его казался мне почти невозможным. В случае неудачи, последствия для меня могут быть самые, что ни на есть худшие. Не могу... Слишком страшно, если не получится, что тогда?.. Но чем дольше мы находимся в таком положении, тем сильнее становится боль, кровь уже успела залить весь участок ветки над которой я держала руку. Не могу я так рисковать... От чего-то мне на ум пришла старая русская поговорка в которой говорится: «кто не рискует, тот не пьет». Я невесело усмехнулась, нет уж, я хочу еще выпить на собственном восемнадцатилетии, да так, чтобы не помнить его на следующий день, чтобы оно было круче, чем у Макара. Странная мотивация, не правда ли? Однако именно она придала мне сил и желание бороться. Я исполню такую глупую, бесполезную и мимолетную мечту, а для этого сейчас нужно постараться и выкарабкаться из этой ситуации. Я напрягла руку, за которую схватился Аполлон, и из последних сил резко выбросила ее в сторону. Хорек по инерции потянул мою руку дальше, невольно оттягивая плоть, где смыкались его зубы. Боль захлестнула меня с новой силой, немой крик застыл в горле. В этот момент я поверила, что сбудутся мои самые страшные опасения, и кусок моей ладони останется в его зубах. Но хорек, по видимому, сам испугавшись, выпустил меня. Я только и успела заметить, как он устремился вниз, и на доли секунды даже пожалела эту сволочь, которая чуть без руки меня не оставила. Жаль, что все было зря. Аполлон летел вниз и бешено извивался в воздухе, пытаясь за что-то ухватиться. На финальном рубеже, а именно в районе самой нижней ветки, он каким-то образом смог зацепиться за нее, но задержался он там недолго, плохо вцепившиеся когти соскользнули, и хорек все-таки достиг земли. И все же ветка сделала свое дело, существенно сгасив удар, он ударился о землю, но не сильно и, конечно же, не смертельно. Саше хватило ума не ловить размахивающего когтями, очень испуганного и злого зверька на лету. Хорошо, хоть кто-то из нас троих цел и невредим, хорошо, что все живы, особенно я. Саша быстро прижала еще не успевшего опомниться хорька к земле, держа его за горло и заднюю часть головы, как змею, а также рукой прижав его туловище. Я расслабилась и положила голову на ветку. Здоровой рукой я держалась, чтобы не упасть, а больную же просто свесила вниз. Положение это было не особо удобным, в частности для укушенной кисти. Кровь приливала к ней активней из-за такого положения, отчего она болела сильнее. Но какая разница? Сейчас стоит радоваться уже тому, что она у меня есть. Так я лежала еще несколько минут, ожидая когда утихомирится бешено стучащее сердце и высохнут слезы. — Арина, оставайся там! Я помогу тебе спуститься! Посмотрев вниз, я увидела, как Саша уже пытается снова забраться на дерево. Поможешь? Интересно как. Но, надо признать, самой тоже не спуститься. Видимо, придётся прибегнуть к этой помощи... Я приняла сидячее положение, стараясь не притрагиваться и вообще никак не задействовать левую руку. Черт, и как спускаться с одной рукой? С двумя-то руками сюда было не просто забраться, а сейчас вообще невозможно. — Сиди, я сейчас! И что ты сейчас сделаешь, взмахнешь волшебной палочкой и исцелишь меня? Или, может, предложишь руками поменяться? Не дожидаясь ее, я обхватила ствол ногами и правой рукой, левой кистью я старалась не касаться ничего, но остальную часть руки я как можно сильнее прижала к дереву. Так я планировала медленно продвигаясь сползти с дерева. Но меня ждало разочарование, кора - это далеко не гладкое покрытие, поэтому скользить никак не выходило. Рука сильно болела и я боялась даже пошевелиться слегка, так как вероятность повторить полет Аполлона была ужасно высока, ну, как высока - почти стопроцентна. Так я и держалась пару минут за ствол, чувствуя, как постепенно немеет левая рука, а отчаяние нарастает с новой силой. Ноги что-то коснулось, я перевела взгляд вниз и увидела Сашу. Она держалась одной рукой за мою лодыжку, другой обхватывала ствол и стояла на ветке чуть ниже. Я перевела взгляд на место, где она стояла, оказывается, до следующей ветки не так уж и далеко, но с больной рукой я не спущусь и туда. Саша сильнее сжала мою ногу, заставляя меня снова посмотреть на нее. Ее зеленые глаза излучали уверенность и решимость и вселяли какую-то ободряющую надежду. Нет, это я не от безысходности разглядела в ней что-то хорошее. Не хочется признавать, но это я увидела еще при самой первой встрече. Никогда не встречала людей с настолько открытым и честным взглядом. Я усмехнулась, на дух ее не переношу, но, наверное, довериться смогу. Кивком я как бы разрешила ей помочь мне. На секунду на Сашином лице расцвела улыбка, но она тут же потухла, уступив место сосредоточенности. Девушка отдавала распоряжения мне что делать, куда ставить ноги, а куда девать то одну, то другую руку. Поддерживая меня и постоянно подбадривая, ей удалось спустить меня на ветку пониже. Я во всем молча слушалась ее, не возникая и даже ни о чем не спрашивая, только иногда шипела при неудачном повороте рукой или вообще при любом взаимодействии ее с чем-то посторонним. Саша непрерывно шептала слова поддержки, похвалы, ободрения, а меня это больше раздражало, чем помогало. Насколько же слабой она меня считает, что думает, будто не в моих силах молча вытерпеть это? Да, это больно, да, это адски больно, но я уверенна, она бы это вытерпела, чем я хуже? Я ни в чем ей не уступлю, не сдамся, я просто не могу ей проиграть. Так мы и спускались с переменным успехом, больше чем пару раз я чуть не упала, но Саша постоянно поддерживала меня, не давая моим мучениям кончиться. В школу спешить смысла уже не было, поэтому я просто старалась как можно аккуратнее, не повредив еще больше руку, спуститься на родную землю, без спешки. Как в итоге мы оказались на самой нижней ветке я так и не поняла. Думала, это невозможно, одному-то трудно забраться, а спуститься, опираясь на другого, при этом без одной руки - и подавно фантастика! Но мы почти на земле, по-моему, я впервые за долгое время испытываю настоящее счастье, хоть твердая земля еще не под моими ногами, но, по крайней мере, я знаю, что моей жизни ничего не угрожает. — Я первой спущусь, а ты так же как и там наверху обхватишь дерево и попытаешься соскользнуть, я снизу буду ловить тебя. Так, думаю, будет надежней. Я лишь кивнула. Саша быстро спустилась вниз и встала прямо под стволом. Я собралась с духом для последнего этапа и принялась выполнять указания. Держать кисть левой руки подальше от ствола, при этом прижимаясь к нему предплечьем и локтем и одновременно пытаться продвинуться вниз было крайне сложно. И уже сантиметров через двадцать я почувствовала, что, как бы я не старалась, дальше двигаться не могу. Левая рука немела, и я чувствовала, что если пошевелюсь, то сорвусь. Еще немного... Но рука затряслась и сорвалась, другой я что есть сил пыталась вцепиться ногтями в кору, бесполезно. Знаете это чувство, будто падаешь во сне? Тут то же самое, страх сковывает душу, ты уже не можешь ничего сделать, и на задворках сознаниях у тебя проносятся мысли «я не хочу умирать», «такого просто не может быть со мной», «будет больно». Один, два, три... земля. Я открываю глаза и вижу небо, проглядывающее сквозь ветви дерева. Почему-то совсем не больно, то есть болит только рука, а со мной ничего. Я чувствовала удар обо что-то, но не сильно, будто его смягчили чем-то... чем-то мягким. Подо мной послышался стон и невнятные слова. — Уууй... Я думала поймать тебя... Но пришлось подставляться самой... — Саша? — Кто же еще. Встань, пожалуйста, с меня. Пошевелившись, я убедилась, что со мной все в порядке, и медленно села. Тут же я взяла одной рукой другую, поврежденную. Крови много, рукав возле запястья пропитался ею насквозь, на джинсах алые пятна в нескольких местах. Да я ж так и умереть от потери крови могу, то-то меня так тошнит. Сзади послышалось шевеление, и тут же со спины меня заключили в крепкие объятия. Саша положила голову мне на плечо и прижала к себе, я сидела между ее ног и боялась пошевелиться. — Ты меня чудовищно напугала. И зачем я приняла твою помощь, там в таком положении должна была оказаться я! Ее руки сильнее стиснули меня, я смущенно молчала. Эти слова казались такими искренними, но действительно ли это неподдельная забота? Наверно да... Подставлять себя под удар из-за случайного человека просто так? Нет, люди не такие, чужие беды их не занимают так, как свои, и ради постороннего они не пойдут на такое. Приятно, когда ты нужен кому-то, но не в данном случае. Ничего между нами быть не может, эта любовь обречена остаться односторонней. Я зашевелилась, заставляя ее ослабить хватку и поднять голову. — Не неси чепухи, я сама решила помочь те... Аполлону. Это целиком и полностью моя вина. Она отпустила меня, встала сама и помогла мне подняться. — Да, конечно, но я все равно виню себя. И знаешь... я впечатлена. Не каждый смог бы осилить спуск. Ты молодец. — Она ближе наклонилась к моему уху и тихо прошептала: — Ты сильная, думаю, даже сильнее меня. И что это? Похвала? Или просто лесть, чтобы завлечь меня в свои сети? Незачем это говорить, я и так это знаю. Саша отстранилась и направилась к моей сумке и своему рюкзаку, в который она успела заключить хорька, еще до того, как полезть на дерево спасать меня. Кстати о дереве, я посмотрела на расстояние между землей и самой нижней веткой, и даже как-то стыдно стало. Если упасть оттуда, явно не умрешь, максимум пару костей сломаешь, но не более. В нашей школе некоторые мальчишки, сбегая с уроков, с третьего этажа сигали, и ничего - живы, здоровы. Со мной уж и подавно ничего страшного не случилось бы. — Твоя рука! — Я вздрогнула и обернулась на возглас Саши, — ее срочно нужно обработать и перевязать! — Х-хорошо, тогда в больницу? — признаться, я немного опешила от такого резкого проявления заботы. Саша грозно нахмурила брови и, уперев руки в бока, возмущенно подошла ко мне. — Да ты хоть представляешь, сколько ехать до больницы?! В школу тоже не пойдем. Школьная медсестра только к третьему уроку придет. Да и что она может? Дать обезболивающего и пешком отправить домой? — Что же тогда делать? Этот решительный взгляд заставил меня нервно сглотнуть. Ох, чувствую, не кончились мои страдания на сегодня. — Я сама обработаю тебе рану! — Нет, нет и нет! Мне рука еще пригодиться! Кто угодно, только не ты! — Меня вообще-то учили, как это правильно делается. Так что не волнуйся, либо ты истекаешь кровью и дальше, либо доверишься мне. — А ты и вправду умеешь это делать? Ее глаза сверкнули победным триумфом и непоколебимой уверенностью, быстро схватив меня за правую руку, она сошла с тротуара и направилась в глубь дворов, увлекая меня за собой. — Конечно! Знала бы ты, сколько ран за жизнь я промыла, перевязала, даже зашивать однажды приходилось! Всему этому меня тренер научил, в нашем лагере он помимо своей основной функции замещал еще и врача. А меня, как единственную девочку среди наших каратистов, он выбрал на роль медсестры, только нормальной, а не такой, как в нашей школе. Там я наблюдала за его работой. Он показывал, как что делать, и мне давал попробовать, так и научилась. Я удивленно следовала за ней, ну и ну, теперь я что-то знаю о ней, кроме общих сведений. Она, оказывается, достаточно разговорчивая. Саша еще что-то говорила про свои увлечения, в частности каратэ, я слушала, это помогало мне немного отвлечься от боли. Через пару домов она привела меня прямиком к аптеке. Я осталась снаружи. Не люблю места, где сильно пахнет лекарствами, вообще от вида врачей мне плохо становится, там, конечно, не врачи, а фармацевты сидят, но белые халаты все равно навевают какое-то скверное чувство. И уже буквально через минуту-две из аптеки буквально вылетела Саша с пакетом разных снадобий, способных исцелить меня. Далеко идти мы не стали, уселись возле гаражей на лавочку и там Саша уже начала колдовать над моей рукой. Поначалу все было нормально, она просто промыла мою рану обычной водой и насухо протерла бинтом и ватой. Кусочки ваты прилипали к влажной ране, из-за чего Саша, тихо матерясь, снова принималась лить воду на рану и протирать ее, но уже только бинтом. Подозрительно это, она точно знает, что делать? Ладно, выбора все равно у меня нет. Сама согласилась. После промывки рука у меня наконец-то стала чистой, так, что можно разглядеть каждый след от каждого зуба. Правда, кровь из неприкрытой раны все так же струилась, и если Саша не поторопиться, вода была потрачена зря. Девушка оторвала еще кусок бинта и обильно смочила его содержимым бутылочки, купленной в той же аптеке. — Тебе когда-нибудь обрабатывали раны перекисью водорода? — Нет, только зеленкой или календулой, а что? Саша вытянула передо мной свою свободную руку. — Тогда лучше, когда я приложу вату, укуси меня. Я постараюсь постепенно прикладывать. — Еще чего! Что я потер... ТВОЮ МАТЬ! Я дернула руку назад, но Саша крепко держала меня. Как и обещала, она после первого прикосновения на время одернула руку, давая мне передохнуть. Но через пару секунд снова приложила уже на более долгое время. Щипало ужасно, я едва сдержалась, что бы не заорать во все горло. — Почему так больно? Зеленкой же совсем по-другому... — У них разные свойства, не волнуйся, после перекиси еще зеленкой поверх помажу. — Спасибо, утешила. — Черт, я ж спиртом обработать забыла! — Да делай уже как-нибудь... Передохнув после третьего раза, я уже готовилась к новой порции мучений, но только представив, как еще десяток раз Саша будет прикладывать, медленно мучая меня, в мою голову пришла идея, не самая лучшая, я вам скажу. — Стой, стой! – моя персональная медсестра остановилась, уже готовая вновь коснуться этой адской штукой раны. — Давай мы не будем терять время, сразу прикладывай ты эту вату полностью. Я потерплю. — Уверенна? — Да... Так и не убрав свободную руку и держа ее перед моим лицом, она прижала всю вату целиком. Я вообще-то не знаю, какого это, но я бы описала это ощущение так, будто тебе на руку плеснули концентрированной серной кислоты. Уже не думая ни о чем, я впилась зубами в ее руку, сама предложила, терпи теперь. Лекарство, такое чувство, прожигало плоть и кололо тысячью иглами по открытой ране. Но тут Саша отложила бинт и, не отнимая у меня своей руки, начала отматывать еще бинта. Я выпустила изо рта ее руку и, сжимая с силой зубы, чтобы не разреветься, стиснула запястье левой руки, уж не знаю, как это должно мне помочь. — Почему так сильно щиплет? Скольки процентный это раствор? — Трех, конечно же. А щиплет так сильно просто потому, что рана достаточно глубокая. Но ничего не поделаешь, если бы я это не сделала, могло бы быть заражение. — Существует масса других менее болезненных препаратов! Почему именно перекисью!? В каменном веке что ли живем? — Существует, но старые добрые перекись и зеленка все равно остаются самыми лучшими лекарствами. Я нервно рассмеялась, стараясь отвлечься от боли. — Тебя что, в доме престарелых с такими понятиями воспитывали? Если есть что-то упрощающее жизнь, им надо пользоваться, а не восхвалять старину и ссылать все беды на новинки. Руку обожгло новой порцией боли, не такой сильной и режущей, как в прошлый раз, но из-за ее неожиданности не менее мучительной. — Что, я думала, ты закончила?! — Это уже зеленка. — А я думала, месть. — Что ты. У каждого собственное мнение. Как я могу обижаться на тебя. — Ну прям монашка, даже странно, что ты лесби с такими понятиями. — Это-то тут при чем? — Не причем. После Саша перемотала мне руку толстым слоем бинта. Закончив, она слегка притянула меня за локоть. Близко, наши лица слишком близко. — Я не могу обижаться на тебя. Арина, ты - нечто, так что я не хочу тебя потерять. Делай и говори что хочешь. По коже пробежали мурашки, я смотрела в эти зеленые глаза и, как и при первой встрече, поражалась их красоте. Мимо прошел какой-то мужчина, подозрительно заглядываясь на нас. Мне только его еще не хватало! Я думала, что хуже, чем застукать меня на дереве, уже ничего не может быть, ошибалась. Тут же отстранившись, я отодвинулась на другой конец лавочки. Саша обреченно вздохнула, но ничего на это не сказала. Пару минут мы посидели молча, я разглядывала трещины на асфальте, а Саша растирала укушенную мною свою руку и разглядывала мелкие царапины на ногах. Подъем и спуск с этого проклятого дерева и на ней оставил след, пусть и по сравнению со мной не значительный. — Сколько сейчас времени? — спросила я. — Полдесятого, — тут же ответила она. — Тогда я в школу. — Что?! — возмущению ее, судя по виду, не было предела. — У меня, между прочим, контрольная по обществознанию, как и у тебя. Прогуливать я не могу. — Но у тебя же рана! Я осмотрела забинтованную руку и попробовала ей пошевелить. Болит до сих пор, и перекись щиплет, но терпимо. — Не смертельно, а к контрольной я готовилась, не могу пропустить. — Я бы на твоем месте радовалась, что могу свалить со школы по уважительной причине. — А я не ты, для меня важен результат моих стараний. Она помолчала, но через минуту ответила. — Как знаешь. Я встала, Саша подала мою сумку и взяла свой рюкзак. — Может тебя проводить? — Нет уж, лучше зверье свое занеси. До школы я и сама дойду, — сказала я, поглядывая на злобные глаза, сверкающие из щели не до конца застегнутого рюкзака. — Хорошо, может, ты мне позвонишь, как дойдешь до школы?.. — Фиг. Я не поведусь, и номер ты мой не получишь. — Ты что! Я просто забочусь, — совершенно невинным тоном ответила она. Ну, похоже, говорить тут больше не о чем. Развернувшись, я закинула сумку на плечо и поспешила в сторону школы. Саша крикнула мне вдогонку: — Увидимся в школе! — Адьёс, — надеюсь, сейчас уж точно расстаемся окончательно. Придя в школу, я сразу направилась к географии, где мы обычно переодевались. Там уже столпились наши мальчики, ожидая, когда медлительные девчонки освободят раздевалку-кабинет. Проходя мимо них, я услышала с десяток вопросов и восклицаний в мою сторону. «О, Аринка пришла!», «Че прогуливаем?», «Пизда тебе от физручки!», «Мазохистка что ли, приходить после прогула?». Проигнорировав все эти замечания, я спросила, где учительница, мне указали на географию. Когда я открывала дверь, пара парней вытянулись, заглядывая в раздевалку, скорее чтобы позлить девчонок, нежели интересуясь ими в одних трусах и лифчиках. В раздевалке же наша неугомонная Вероника Павловна, как я уже говорила, более известная как Шварценеггер, что-то размахивая руками, весьма эмоционально рассказывала нашим девочкам. Когда она завидела меня, ей пришлось прервать судя по всему очень важное обсуждение и переключиться на меня. Орать на себя я не позволила, мигом показав перебинтованную руку и рассказывая ей очень интересную историю, как вчера я, идя с русского языка, крайне неудачно упала и сильно расцарапала руку о край лестничных перил. Не представляю, в каком месте они хоть немного острые, чтобы можно было расцарапать руку, а уж тем более так. Но мне поверили! И даже разрешили не приносить справку. Радостная я вышла из кабинета и направилась на Обществознание. Тут же меня догнала Лена. — Как так можно было упасть!? Нереально! — Легко! — придвинувшись к ней поближе, я тихо прошептала, чтобы слышала только она, — Вообще меня укусил бешеный хорек, за которым я лазила на тополь, что бы физру прогулять. — Ну не хочешь говорить, не надо... К нам подбежала Уля, повиснув у меня на плече и разглядывая мою перебинтованную руку. — Вай, как клево! У тебя такая отмазка от прогула! И к тому же пару недель можно на физру не ходить! Или даже больше! Я тоже так хотела бы. У тебя даже джинсы в крови! Это же кровь, да? — Да. — Как можно восхищаться таким? Вы обе ненормальные! — Возмутилась Лена. — Да ладно тебе, рука заживет, а на физру на халяву можно не ходить, — сказала я, открывая дверь обществознания. На радостях я даже забыла про боль и схватилась за ручку двери левой рукой. Естественно, тут же ее отдернув и тихо зашипев. — Ну, и как? Лучше с порезанной рукой или на физру ходить? Ты даже дверь нормально открыть не можешь! — воскликнула Лена. Я вымученно улыбнулась ей. — Переживу. Но по мне, так это не страшно и стоит освобождения от физры. — Полностью поддерживаю, — сказала Уля. — Как же вы ее не любите! Когда мы писали контрольную к нам заглянула классная, я быстро и шепотом ей пересказала ту же историю, что и физручке. С сомнениями, но мне поверили. И на вопрос о моем самочувствии, я ответила, что мне как-то плохо еще со вчерашнего дня. Посетовав на невнимательных родителей, которые даже не замечают, что их дети раненые приходят домой, а потом еще и на следующий день в школу отправляют, она настоятельно попросила меня после этого урока отправляться домой и отлежаться. Я охотно согласилась, контрольную-то я уже написала! Домой я шла радостная и даже немного пританцовывала, стараясь при этом особо не шевелить левой рукой. Рукава куртки я закатала, что бы не было видно окровавленную нижнюю часть левого. Хмурые прохожие с подозрением поглядывали на меня. А какая разница, что они там думают? Может кто-то и постарался бы как можно реже вспоминать этот день, но мне даже понравилось. Я полазила по дереву, как в старые добрые времена, показала этой извращенке, кто из нас сильнее, мне не поставят прогул по неуважительной причине, я могу еще долгое время не ходить на физру, не так уж плохо, как было в начале дня. Ну, а то, что это все было достигнуто посредством боли и пережитого страха, меня уже мало волнует. Ведь, как говориться, то что не убивает – закаляет. Дело за малым: объяснить маме ситуацию с рукой, в историю с перилами она точно не поверит. Ладно уж, хорька с дерева достала, тут тем более выкручусь!