Прошлое
Весть о прибытии подкрепления – ещё трёх капитанов и целого сплочённого, специально подготовленного к слиянию отряда – разнеслась уже по всему лагерю. Возбуждённые новостью, солдаты переговаривались за палатками, у костра, в дозорах, строили множество разных предположений. Было от чего задуматься. Никогда прежде столь большой отряд под предводительством сразу шести капитанов не оказывался в засаде или на охране деревеньки – достаточно было бы небольшой группы специально обученных разведчиков, не более. Значит, ситуация оказалась куда серьёзнее, чем предполагалось на самом деле. ...Или они, солдаты, по приказу свыше меняли местоположение, заступая в бой. Ещё больше вопросов и возмущений среди солдат вызывал тот факт, что одним из капитанов является женщина. Несмотря ни на что, Рейчел МакАдамс заслужила репутацию понимающего, справедливого, но властного и строгого военачальника. По слухам, её немного опасался Камбербэтч, с ней лишний раз не связывались Реннер и Мёрфи. Хиддлстон всегда уточнял у Рейчел детали, что ставило её совершенно на поднебесную планку. Исключением был Эванс... Однако в плане общения обаятельный Эванс был исключением всегда. Помимо Рейчел МакАдамс в лагерь, под общее командование, заступало ещё две девушки, задействованные в разведке и ближнем бое – Аманда Сейфрид и Джейми Александр. О, крепкие подруги по жизни, для невнимательного человека они различались как небо и земля – начиная от внешности и оканчивая характером и привычками. Аманда, миловидная, невысокая, с пушистым светлым облаком длинных локонов, обрамляющих её бледное лицо с наивно распахнутыми голубыми глазами, в грубой армейской форме и с винтовкой за плечами выглядела, по меньшей мере, странно. Тем не менее, за слабым женским телом скрывался поистине стойкий дух. Раньше она, бывшая медсестра, помощница местного лекаря, любила зачитываться дамскими романами про счастливую и вечную любовь, допоздна рассматривать огненно-золотистые отблески костра в кромешной, густой темноте. Она одним движением плеч, улыбкой или прикосновением сводила солдат с ума. За неё бились, боролись, её завоёвывали, но Аманда лишь смеялась и заводила новое увлечение. Позже, после трагической гибели любимого человека, она остепенилась, одумалась, бросила госпиталь и ушла на передовую добровольцем – разведчицей. Там Аманда и познакомилась с весёлой, но благоразумной тёмноволосой Джейми – они сдружились и позже вместе поступили под командование капитана – сначала к Бенедикту Камбербэтчу, потом к Киллиану Мёрфи. Девушек приняли сперва неохотно, разомкнув крепкие мужские ряды – женщины на поле битвы ещё были в диковинку, их не пускали к оружию, доверяя медикаменты и приготовление пищи, однако такие, как волевая Рейчел МакАдамс, одна из первых получившая звание капитана отряда, смогли убедить бывалых вояк на корню пересмотреть своё отношение к женщинам на поле битвы.***
Несмотря на все предпринятые усилия и должное лечение, Энни становилось всё хуже и хуже. Она перестала вставать с постели, часто капризничала, устраивая сцены на ровном месте, после скандалов молча плакала, утирая слёзы тыльной стороной ладони и разглядывая серое, низкое, затянутое сплошными плотными тучами небо, видневшееся из окна. Когда Крис после очередной ссоры взял её за руку, он изумился, насколько горячей была ладонь. Именно тогда Крис и заподозрил неладное. Нелюдимая бабка-знахарка поджимала губы, хмурилась, пресекая все попытки Криса заговорить с ней, в последний раз и вовсе развернулась спиной, сухо извинилась, сославшись на срочный осмотр по-прежнему хромающего Эванса. И Крис нервничал всё больше, начинал впадать в отчаяние, видя, как Энни посреди разговора неожиданно бледнеет и задыхается, выгибается на кровати, распутывая тугую шнуровку ночной рубашки, словно ей не хватало воздуха. На белоснежной ткани платка, который Энни во время приступа подносила к губам, проступали кровавые пятна. После очередного такого приступа Крис, скомкано попрощавшись, торопливо ушёл. Кашель Энни терзал его слух и невесёлые мысли, а ещё Крис знал, у кого можно было стребовать ответа.***
Отряд прибыл примерно через четыре дня. Хиддлстон, выглядывавший из-за солдат Камбербэтча, остановил его за плечо, пожал руку, сухо кивнул остальным и коротким жестом сказал им выйти из толпы. Пока капитаны обменивались привычным рукопожатием, у Криса появилась возможность разглядеть их поближе. Рейчел МакАдамс выделялась на фоне остальных сразу – невысокая, без привычной капитанской нашивки – с повязкой на рукаве. Килиана Мёрфи Крис помнил после призыва, так что смог выделить его по голубым прищуренным глазам и фуражке, чей козырёк был всегда повёрнут набок. Бенедикт Камбербэтч для многих был лицом узнаваемым и уважаемым – большинство солдат, едва завидев его, спешили отдать честь. Сосредоточенный и хмурый Хиддлстон отступил назад, кивком указывая на кострище позади палаток, и помощники отрядов поспешили взять временное командование на себя.***
Слухи, передаваемые из уст в уста, облетающие злорадную толпу, всегда обрастают новыми грязными выдуманными подробностями. Полночь. Джимми Харди, который вышел покурить из палатки, увидел, как Хиддлстон заходит в избу к Энни Хьюманн. Занимающийся на тёмном небосклоне бледный рассвет. Рассел Мичиган, отстоявший ночное дежурство, заметил силуэт полуобнажённого Хиддлстона у окна. Раннее утро. Роберт Магуайер божился, что Хиддлстон целовал Энни на пороге избы; шея Энни в вырезе наспех накинутой на нагое тело ночной рубашки была в тёмных пятнах проступающих синяков. Разумеется, Крис узнал об этом практически последним, когда возвращался с дозора. На него вылили ушат сведений, и Крис стоял, словно молнией поражённый. Медленно, на пробу, он сделал шаг в сторону полуразвалившихся домов, затем второй, третий... Плечом толкнул массивную тяжёлую дверь, отдёрнул занавеску, делившую избу пополам. Энни по-прежнему сидела в постели, спиной опираясь о подушки, на этот раз листая потрёпанный томик Гёте. – О, Крис, – воскликнула она, едва завидев Хэмсворта. – Проходи. Как я рада тебя вид... – Он взял тебя силой? – резко спросил Крис, наконец решивший задать терзающий его вопрос. – Он домогался тебя? Требовал? – Что? – заметно растерялась Энни, побледнела неожиданно, подаваясь назад. – Хиддлстон принудил тебя? Заставил отдаться ему? Отвечай! – А, значит, ты уже знаешь? – скисла она, отвернулась, с преувеличенным интересом расправляя складки на одеяле. – А ты сейчас, надо полагать, не отрицаешь, – парировал Крис сухо, поджал губы. – Нечего мне отрицать, – вздохнула она. – Я забыла, что мужчины сплетничают куда хуже женщин, особенно здесь, когда всё становится явственно интереснее ожидания сражений. Всё, что творится здесь, открыто, как на ладони. – Энни! – Мне кажется, что я его люблю, – тихо призналась Энни, переводя задумчивый взгляд на окно. – Люблю с тех самых пор, как впервые увидела. Вчера он предложил мне провести с ним ночь вместе, а я не смогла отказать – он сказал, что эта возможность выпадет только на один раз. Я знаю, что не нужна ему, но я чувствовала себя такой счастливой… Крис насуплено молчал, рассматривая сплетённый цветной колосок на своём запястье. Колосок, как амулет на счастье, сплела из лоскутков и подарила Энни после того, как Крис украдкой принёс ей выменянные на сигареты шоколад и леденцовую карамель. – Крис, ты сильно злишься на меня? – наконец выдавила Энни, устало откидываясь на подушки. – Я всё пойму, если ты не захочешь со мной разговаривать. Крис закусил губы. В груди странно, болезненно ныло. Однако глаза по-прежнему оставались сухими, словно изнутри век водили зажжённой спичкой. – Крис, не бросай меня. – Голос Энни, дрожащий, испуганный, сорвался на плач. – Умоляю… у меня больше никого не осталось!.. – Я тебя не брошу. – Крис медленно протянул руку, перехватил тонкое, покрытое испариной запястье, прижимаясь к нему горячими пересохшими губами. – Клянусь, что буду с тобой до конца.***
Капитаны должны уметь ладить между собой, несмотря на сложившиеся отношения – этого требовал не только военный кодекс, но и обязательства перед солдатами. Хиддлстона многие не любили за завуалированные оскорбления и мелкие пакости, что он творил, однако последний его поступок сотряс и растревожил не только лагерь и местных жительниц, но и самих капитанов, привыкших на многое закрывать глаза. Кристофер Эванс, почти двадцать два года от роду, мирно уживался со всеми – это было щедрым даром Судьбы, данным ему при рождении. Крис обладал врождённым обаянием, к которому тянулись остальные, а также поистине открытым и сострадательным сердцем. Он щедро делился собственным теплом и добротой с остальными, не мог терпеть, когда люди в его окружении ссорились. Эванс был одним из немногих, кто позволял себе немного фамильярности с Хиддлстоном, якобы невнимательно пропуская его язвительные комментарии мимо ушей, поддерживал доверительные отношения с молчаливым Реннером и умным Киллианом Мёрфи. Крис делал комплименты Рейчел МакАдамс как женщине, учтиво целуя ей руку при встрече, но доверяя в бою или разведке, как своему напарнику, смеялся над военными байками вместе с Бенедиктом Камбербэтчем. Он казался идеальным в плане отношений с окружающими или в умении усмирить конфликты, однако тот день смог перессорить практически всех. – Потому что она – чёртова малолетняя шлюха! – медленно, подходя к костру и с силой опираясь на трость, Эванс услышал, как взвился на крик Хиддлстон, пнул котелок над прутовой перекладиной. – Несложно было доказать этот факт! Эванс как раз выходил из-за края палатки, когда Рейчел сузила глаза, метнулась вперёд и отвесила Тому такую пощёчину, что фуражка слетела в траву с кудрявой головы. Хиддлстон покачнулся, ухватился за рядом стоявшего Киллиана Мёрфи, вовремя поддержавшего его за локти, недоверчиво коснулся заалевшей щеки. – О... Я так понимаю, вы все в курсе этой неприятной истории? Эванс получил утвердительные кивки от каждого. Хиддлстон скривился, увидев, как неодобрительно поджала губы МакАдамс. – Ну же, Рейчел, Хиддлстон, пожалуйста, не надо, – попытался вмешаться в конфликт Кристофер, однако Рейчел сердито обернулась, гневно сверкнула глазами. – В конце концов, кто бы что ни говорил, но это не наше дело, – заметил он миролюбиво, выставил ладони в защитном жесте. Нетрудно было догадаться, что речь шла об Энни. – Что значит "не надо"?! – зашипела Рейчел разъярённой кошкой, защищающей своё потомство. – Ты хоть знаешь, что он натворил?! – она демонстративно махнула рукой в сторону Хиддлстона. – Мне это не столь важно, – отозвался Эванс с тихим вздохом и поправился: – Почти не важно. Послушай, Рейчел… Всё это, конечно, вполне объяснимо, однако вы оба, прежде всего, капитаны. Какой пример вы подаёте остальным? Если начнётся разборка, солдаты, не мудрствуя лукаво, через кого-нибудь да узнают всю полную нелицеприятную правду, а это не есть хорошо. – Это ещё почему? – воинственно тряхнула волосами Рейчел, отвела пряди за уши. – Потому что, – коротко и тяжеловесно рубанул молчавший до этого Реннер. – Представь, как один из капитанов в самый разгар войны теряет свой авторитет. Сражение основывается на взаимопомощи и должном уважении. Кто станет помогать предателю, если он вдруг будет тяжело ранен? К счастью, у Хиддлстона хватило ума не вмешиваться. Он лишь поджал губы, сминая в побелевших пальцах поднятую фуражку. – Это риторический вопрос, но я всё же отвечу – разумеется, никто. Особенно если он поступил подло со своим же солдатом, – неожиданно вступил в дискуссию Киллиан Мёрфи и пожал плечами. – Давайте закругляться, – поднял руки Бенедикт. – Хотя бы на сегодня прошу вас, господа, – хватит. Я думаю, что Хэмсворт должен решить всё сам вместе с Томом. Нам сюда вмешиваться не стоит. – Золотые слова, – прошипел Хиддлстон. – Давно уже пора. От злости и раздражения у него ярко полыхали алые щёки.***
Крис терпеть не мог ожидать неизвестного. Бездействие словно сжигало его изнутри, терзало, чертовочило, когда Крис ловил тоскливый взгляд Энни, направленный в окно, едва Хиддлстон выходил из палатки. Хэмсворт старался как можно больше времени проводить с ней, читая ли книгу, едва слышно напевая старые колыбельные или просто держа за руку, когда она, наконец, засыпала, измученная очередным затяжным приступом. Однажды Крис не выдержал – ухватил местного лекаря за плечи и крепко притиснул к стене избы. – Что с мисс Энни Хьюманн? – тихо, наклоняясь к самому его уху, проговорил Крис. – Я приму любую правду, клянусь! Только ответьте мне. Вся молчат, и это выводит из равновесия. Лекарь вздрогнул, затравленно и бессильно дёрнулся из крепкого захвата; поняв, что уйти ему просто так не удастся, он неловко опустил взгляд, разглядывая собственные руки. – Мне очень жаль, – наконец выдавил лекарь и проскользнул мимо Криса, пользуясь его замешательством, вышел к палатке. – Мне правда очень жаль, – услышал Крис отдаляющееся и привалился к бревенчатой стене, чувствуя, как у него подгибаются колени. Неужели всё действительно обречено?..