Синтезированные миры

Коленями на сыром полу, влажно поблескивающем в свете дрожащей оплывшей свечи, распятая. Волосы облепили лицо, грудь, плечи; она вздрагивала, обнаженная и измученная, хрипло, с трудом выдыхала, боясь, что только-только затянувшиеся раны под ребрами вновь откроются. На коже засохли кровавые дорожки, стянули покровы неприятной коркой. Тонкие ослабшие руки, заключенные в клещи металлических кандалов, были покрыты такой же алой сеткой, на сгибах локтей улыбались кровавыми ртами совсем свежие раны с перерезанными сухожилиями. Над головой вились мухи, садились, кололи своими лапками — и она дёргалась, мотала головой. Слева звякнули в предсмертной судороге юноши ржавые цепи — он появился здесь несколькими часами ранее. По крайней мере, когда у неё на шее защёлкнули ошейник, на его животе уже зияла пустотой развороченная рана. Под скрип железной двери луч света прорезал полумрак подвала. Их было несколько, все в белых одеждах, с перепачканными кровью полами, в колпаках с прорезями для глаз. Двое несли факелы, их яркий свет разогнал по углам испуганные тени, очертил силуэтом фигуру названной ведьмы, устало поднявшей на мучителей заплывшие синяками глаза. Она успела заметить тиски в руках у одного — осталось лишь испуганно вытолкнуть воздух из лёгких вместе с кровью и слюной, повисшей на подбородке. — По-прежнему молчит? — раздался приглушенный вопрос. — Да, Светлейший, не проронила ни слова. Оказалась на удивление живучей. Самый высокий и широкий из них вышел вперёд, держа в руке факел — это и был Светлейший. Когда чуть задрал голову, взгляд уловил синий отблеск камня, спрятанного под одеждой. В голове зазвучали родные голоса: — Хана, это он. — Можешь возвращаться, Хана. Она закрыла глаза. Светлейший что-то говорил, освещая её божественным знамением — она не слушала. Лишь сосредоточилась на собственных эмоциях и ощущениях, пытаясь отогнать в сторону пульсирующую боль. За левым ухом сверкнула телесного цвета металлическая пластинка, вживлённая под кожу. Она замигала, привлекая к себе внимание инквизиторов, те засуетились, схватили её за волосы, заставляя приподняться на коленях — руки заныли. — Что за бесовщина такая?! Грубо повернули голову, и в момент пластина вспыхнула, ослепляя, а Хана, открыв рот, издала пронзительный крик. Он дошёл до мучителей не сразу. Сначала завибрировали стены, потом срезонировало железо, а когда звуковая волна добралась до инквизиторов, они успели лишь закрыть уши, прежде чем разлететься на куски. Хана вымученно дёрнулась, вырывая из стен удерживающие цепи крючья, без сил упала на влажно поблескивающий в свете дрожащей оплывшей свечи пол, подобрав к груди колени. Щекой — в лужу крови, при каждом вздохе заглатывая её, смешанную с чьими-то старыми останками, грязью и плесенью. Заставив себя откашляться, ощутила головную боль и резь в горле. Дотянулась рукой до испачканного синего камня, оказавшегося гранёным осколком. Она засыпала, содрогаясь от ужаса, отгоняя прочь назойливых мух движениями бровей, и боль — прокушенной внутренней стороной щеки.