Я жду тебя

      Сессия.       Как много эмоций в этом простеньком слове. У кого-то страх, после дуракаваляния полугодичного, у других спокойствие, или его видимость, а у редких особей восторг, но с такими в реальной жизни мне встречаться не приходилось. Эх! А ведь лето. Хорошо. Ветер треплет волосы, и совершенно не хочется ломать голову над бихевиористическими теориями и маскулинизмами всякими. От лукавого это все.       Не знаю, каким местом я думал, поступая на психфак, но один плюс имелся. Из парней там были только я и Ромка. Он странный какой-то, а я ничего так. Может даже симпатичный. В общем, на курсе долго мне одинокому ходить не пришлось. Девушки — такие романтичные создания. Конечно, засыпали вопросами: зачем поступил?, неужели интересуюсь психологией?, мужчина-психолог это так завораживающе. Ну… не знаю. В общем, из нашей курсовой массы вскоре выделилась Лиза. Меня сразу привлекли ее длинные золотистые волосы. Она милая, стройная, с очаровательной улыбкой, и теперь, именуясь моей девушкой, гордо ходит по коридорам нашего института. Уже второй год ходит. Нельзя сказать, что это было вспышкой или затмением, но я считаю себя влюбленным. Она вся хрупкая и нежная, легко на ее фоне почувствовать себя сильным и властным мужчиной. Ну… или хотя бы примерить на какое-то время эту роль. Джеймс Бонд из меня, конечно, никудышный, но каждому в глубине души хочется безграничной власти. Кстати, кто об этом писал? Адлер? Блин… как же это все запомнить-то можно?!       Сессия меня, конечно, не терзала так сильно, как малахольного Ромку, но все же считаться с ней приходилось. Поэтому в любое свободное время, а именно: в метро, автобусах, трамваях и прочем имеющемся под рукой транспорте, я старался впитывать информацию — читать то есть. А вечерами мы с Лизой гуляли, ходили в кинотеатры или просто валялись дома на диване, просматривая в фоновом режиме массовое кино. Ведь надо же успевать жить!       И вот сейчас как раз еду к ней, а конкретно, пытаюсь преодолеть переход на «самой красивой станции метро», давно уже не восхищаясь ее изысками. Бреду куда несёт толпа, уткнувшись в книгу, увлеченно читая, чтобы сказать хоть что-нибудь на экзамене по психологии личности к следующему четвергу. Народ идет, и я иду — все как всегда. Вот только куда иду не вижу, потому что мысли заняты не только чтением, но еще и невольными фантазиями о том, что ждет меня этим вечером, уже очень скоро. Лиза намекнула, что купила какое-то особенное нижнее белье, специально для меня. Ммм. Не успеваю понять, почему перед лицом желто-зеленые узоры, запинаюсь обо что-то, хочу поднять голову и обругать то, что помешало мне двигаться, но не успеваю. Падаю. В грязь. Откуда грязь в метро? Книга моя упала в лужу. В лужу?! И теперь, кажется, безвозвратно испорчена. Руки тоже теперь в грязи. Это первое что мне удается увидеть. Она настоящая? Ремонт, что ли? Что происходит? Я не соображающий, поднимаюсь и понимаю, что освещение, благодаря которому могу смутно разглядеть место вокруг, это витражное окно позади. Оборачиваюсь и замечаю, что витраж приблизительно знаком. Большая ваза на синем фоне, по бокам от нее красные цветы, а вверх поднимаются желто-зеленые листья, увенчиваясь чем-то вроде короны, и над ней в отдельном круге сидит музыкант во фраке за роялем. Листья обнимают круг, и окно заканчивается аркой, логически довершая картину. Красиво. Трогаю окно, но ничего не происходит. Обычное стекло. Надолго это зрелище меня заинтересовать не может. Так как в голове медленно зарождается паника. Это точно не метро. Я что, схожу с ума? Судорожно ищу глазами хоть что-то знакомое. Может, зачитался и вышел на улицу? Но я же точно помню, что шел в переход. Может я в тоннеле? Нет, тоже не подходит. Все вокруг, включая легкий ветерок, говорило, что нахожусь на открытом пространстве. Над головой звезды, такого точно в тоннелях метро не увидишь. И луна. Точнее две. Одна с одной стороны, а другая с другой. Может от удара в глазах двоится? Закрываю их — глаза в смысле — трясу головой. Не помогает. Обе луны также немо взирают на меня. Черт! Говорят, что во сне нужно себя ущипнуть, чтобы проснуться, и тут понимаю, что уже давно мну свои несчастные руки, отчего они стали, кажется, еще грязнее. Так, спокойно. Все можно объяснить логически, так всегда бабушка говорила, когда я в детстве боялся темноты. Надо осмотреться. Не знаю, какой это район нашей великолепной столицы, но мне здесь точно бывать не приходилось никогда. И еще, это точно не центр. Хотя, может Екатерининский? Вообще-то с первого взгляда не похож. Хорошо, допустим что это парк, но все равно непонятно почему ночь? Я должен быть у Лизы в семь, ведь в это время в июне не может быть так темно?! Пытаюсь собрать осколки ускользающего самообладания. Ладно, представим, что я зачитался, и вышел на Новослободской, дошел до парка, засиделся возле красивого витражного окна до ночи, и только сейчас очнулся от чтения. И сочтём, что окно сплагиатили с оформления Новослободской. Наверное, такое бывает? В «Операции Ы» было же. Чем я хуже? Надо просто вернуться домой. Что сделает в такой ситуации среднестатистический человек? Конечно же, решит позвонить, или хотя бы определить свое местонахождение, обратившись к великому и ужасному Гуглу. В этом плане точно не отличаясь от большинства, достаю телефон. Но дисплей безразличен к моему положению, показывая что нет сети. Gps не ловит, и аппарат даже экстренный звонок сделать не дает. Вот ведь бесполезный кусок пластмассы! Достижение, блин, науки и техники. Бросаю взгляд перед собой и вижу в луже книгу, которую читал в метро. Понимаю что ее уже, наверное, не спасти, но все же поднимаю. Иду вперед, просто вперед, чтобы увидеть хоть какие-нибудь ориентиры. Шагов через сто понимаю, что их нет. Ничего здесь нет!!! Передо мной в пьяно-шахматном порядке от дороги стоят небольшие домики, деревянные, потемневшие, даже с огромной натяжкой, не напоминающие архитектуру столицы. А с другой стороны начинается лес. И темнота. Мириады звезд в небе прекрасны, а это значит только одно - скорее всего я не в Москве.       Пройдясь по дороге до конца небольшого селения, уже возвращаюсь назад, и теперь могу с уверенностью сказать, что оно почти со всех сторон окружено лесом. Идти в чащу ночью боюсь. Одно дело перед Лизой покрасоваться, какой я смелый да сильный, и совершенно другое, соваться в незнакомый лес посреди ночи. Поскольку идти больше некуда, сажусь на крыльцо крайнего домишки, и прикрываю глаза. Теплый ветер гладит волосы, почему-то в воздухе пахнет весной. Прислоняюсь к балясине, незаметно наваливается усталость, и на задворках сознания, уже засыпающего, мне чудится голос: «Я жду тебя. Жду тебя. Жду тебя». «Я жду тебя» — как мантру повторяю, проваливаясь в мутную полудрему. *** — Каста ромнед нду ррейонк! — слышу непонятные слова, и думаю о том, какой интересный сон мне приснился. Надо будет записать, потом в практике, когда-нибудь пригодится.       Все бы хорошо, да только постепенно, сквозь сон, понимаю, что кто-то трясет меня за плечо. Странно. — Мам, уже встаю. — отвечаю, лениво потягиваясь. Может что-то случилось? Нехотя разлепляю глаза, а потом уже вскакиваю и затравленно озираюсь по сторонам. Где я?! — Ррейонк нда. — слегка улыбаясь, на меня смотрит странного вида женщина, и облегченно вздыхает. Волосы ее спутаны, с проседью, улыбку белозубой не назовешь. Ошарашенно вращаю глазами. Я что, все еще сплю? — Что я здесь делаю? — пытаюсь говорить с женщиной спокойно, но, видимо, у меня не шибко хорошо получается. Потому что она смотрит с легким недоумением, а потом, кажется, что-то сообразив, начинает отвечать: — Куртво вдна идорли? Идорли? — и смотрит на меня вопрошающе.       Я понимаю что это вопрос только по интонации, и озвучиваю понятный уже нам обоим факт: — Я вас не понимаю. Где я нахожусь? — у меня небогатый опыт общения с иностранцами, да еще и лезет в голову настырная мысль о том, что это околесица какая-то. Может какое-нибудь шоу? Мне приходилось видеть, как неподготовленные люди становились жертвами хорошо спланированного представления, и в некоторых случаях оно было не из приятных. — Это розыгрыш? — У! Кветра илпынэ дро пасд допраон! – и она хлопает ладонью по юбке (или это платье, не разобрать), потом хватает меня за рукав, и тянет за собой в дом. — Кельма род инвтруо. Инвтруо. — указывает мне рукой на лавку.       Хорошо что указательный жест интернациональный, я сажусь куда велено, решая просто подождать, и вести себя спокойно, чтобы потом по телеку на всю страну не опозориться.       Женщина достает с верхней полки коробочку, берёт нечто похожее на украшение. Подходит ко мне и надевает на шею. Паучок-кулон сразу оживает и ползет по цепочке, гнездится на шее чуть ниже затылка. Все происходит слишком быстро, чтобы до меня дошло что нужно испугаться, но глаза округлиться успели. — Ну что, так лучше? Теперь понимаешь меня? Понимаешь? — женщина добродушно улыбается, а я в ответ киваю головой. — Я внучку своему купила его в подарок. Совсем недавно родился. — она гордо улыбается. — Маги у нас в Куларсе совсем взбесились, такую цену заломили. За эту безделушку. — она цокнула языком, покачала головой, видимо, для пущего эффекта, и поставила на квадратный камень прозрачный чайник, который сразу же окрасился желтоватым светом. Пока женщина заканчивала недолгую речь, я никак не мог отойти от произошедшего. Но теперь, по крайней мере, диалог шёл на понятном языке. С использованием неизвестной технологии. — Пойди, там вон, руки помой, а то чумазые все. — и она кивнула в сторону умывальника. — Тебя как звать-то? — Илья. — покорно иду мыть руки. — Понятно. А я Сарея, будем знакомы. — и она снова оборачивается к плите. — А ты откуда будешь? Заблудился, что ли?       Все еще думая, что это розыгрыш, я решил подыграть. Отмыв пострадавшие конечности, снова уселся за стол, и откусив предложенный пирожок, начал: — Да, ехал в метро, и провалился в витраж на Новослободской. Поднялся на ноги — ночь. Побродил по округе, витраж так и не нашел, и у вас на крылечке задремал. Решил что утро вечера мудренее. — Батюшки! — она резко обернулась, всплеснула руками. — Так ты из чужих! Уходи быстрее. Такого мне только не хватало. — Замахала на меня руками, как будто призрака увидела. — Да чем же я такое заслужила?! Иди, иди отсюда, чего тебе не ясно!? — орала она, и начала меня, ничего не понимающего, хлестать полотенцем.       Так и выбежал из дома, с пирожком в руке. За мной сразу же захлопнулась дверь, и послышался скрежет засова. Хорошо хоть сумку не снял с плеча. Вот тебе и гостеприимство, черт побери. Однако, при свете дня поселение оказалось не таким мрачным, как вчера. Домики покрыты разноцветными сочными крышами, при солнечном свете довольно свежими. Солнце заливает все вокруг! Точнее... два солнца. Одно большое и яркое, а второе маленькое и намного тусклее, и они совсем рядом друг к другу. Черт возьми, да что же это такое. Вчера луна соизволила разделиться, а сегодня солнце в глазах двоится. На фоне общего безумия, и странного поведения бабульки, мне показалось нормальным пойти по дороге прямо. Просто прямо, подальше от этой деревни.       Наметив дальнейший план действий, я откусил еще от пирожка, по счастливому стечению обстоятельств оставшегося в руке, и зашагал. Дорога ведет с холма вниз, впереди расстилаются поля с редколесьем вдалеке. Травы желто-зелеными белесыми волнами переливаются, поддаваясь ветру. Воздух чистый, разница с мегаполисом сильно чувствуется. А я все глупо надеюсь, что это розыгрыш. Хотя уже понятно, что тут камеры спрятать негде, и машине со съемочной группой неоткуда внезапно появиться. Ведь если не розыгрыш, то как такое возможно? Думаю, можно размышлять об этом и по дороге, и в итоге дойду до нормального населенного пункта, а оттуда смогу уехать домой. Деньги, слава богу, с собой есть. А вот связи так и нет. И тревога уже шепчет, что путь домой может оказаться не таким уж гладким. И чудесный переводчик, технология не из привычных, что навевает мысли…       День близился к полудню, в животе урчало, когда мимо меня на большой скорости пронеслись две огроменные собаки. Метра два в холке. Нет, пожалуй, это были волки. Я видел как они тормозят, как оборачиваются ко мне, как в замедленной съемке. Волки. Бежать некуда. Поля кругом, на многие километры ни деревца. Смотрю на хищников в упор, и тут с ними происходят неожиданные метаморфозы. Вместо двухметровых диких животных предстают два молодых человека. Поморгал для уверенности. А они оба, кажется даже синхронно, начинают приближаться. — Ты откуда, малыш, такой будешь? — обращается тот, что немного выше ростом, и заинтересованно принюхивается к воздуху ближе ко мне.       Длинные темные волосы абсолютно прямые, и кажется даже ветер боится их потревожить. Лицо утонченное, можно даже сказать аристократическое. Очень странная одежда. Длинный плащ расшитый по канту темным золотом, под ним небрежно расстегнутая белая рубашка, черные кожаные брюки и высокие сапоги. Что это я залюбовался так на мужика-то? Он назвал меня малыш? Чего!? — А что, собственно, не устраивает? Иду себе, никого не трогаю. Вот и вы шли бы своей дорогой, — стараюсь отвечать уверенно, и даже для правдоподобности поднимаю бровь. — А ты глянь, Трейс, мальчишка-то у нас с характером, — хмыкает мой нежданный собеседник, подходя все ближе. — Я кажется ясно спросил. Откуда будешь? — это уже мне. Он раздраженно прищурился, приблизился на непозволительное расстояние, и навис надо мной. При таком раскладе сохранять самообладание стало куда сложнее. И я, вспомнив неадекватную реакцию бабки, чтобы не вызывать подозрений, решил упомянуть название деревни, из которой вышел утром. Ведь бабка его говорила. — Кураса? — робко заикнувшись, скорее спрашиваю чем утверждаю.       Сопротивляться такому взгляду очень сложно. Весь образ неизвестного волка завораживает. —Из Куларсы, что ли? — переспрашивает он. — Ага. — не могу отвести от него взгляда, и толком не успеваю понять, как поднимается моя рука. Касаюсь его щеки, нежно, только подушечками пальцев. Взгляд мгновенно меняется. Он прикрывает глаза и, прильнув к моей руке, опускается на колени, издав при этом не то рык, не то стон. Берет мою руку в свои ладони, целует и лижет пальцы. От этих странных прикосновений становится тяжело дышать. — Эрис! Что за черт! Еще хвостом завиляй, придурок! — второй подбегает быстро, не успеваю заметить его движения, и толкает меня в плечо. — Он маг, что ли?! — от такого удара приходится отшатнуться, и контакт разрывается. Я моментом понимаю всю нелепость ситуации. Мои руки целует мужик, а я тут млею как мороженое на жаре. Идиотизм! Меж тем, тот, который только что лизал мне руку, смотрит с неприкрытой ненавистью, поднимается с колен и практически шипит: — Ах ты урод. За такое поплатишься. — скалится, и я вижу его клыки.       Странно, но это выглядит даже красиво. Он ни на секунду не сводит с меня глаз, обращаясь к напарнику: — Трейс, возьмем этого нахального ублюдка. Уж слишком приятно пахнет. Можно будет развлечься, когда послание доставим. Только руки ему надо связать, чтоб не шутил так больше.       Я также неотрывно смотрю ему в глаза, когда воздух взрывается миллиардами сверкающих точек. А за ними темнота. В сознании еле различимо опять проносится бархатный шёпот: "Я жду тебя."