Я жду тебя

      Открываю глаза, и вижу паркет. Странно. раньше не наблюдал своим любимым занятием сон на полу. В руках сжимаю занавеску, почти оторванную от гардины, и она балдахином накрывает мне лицо. Прямо вельможа, мелькает в голове ехидная мысль. А меж тем воспоминания не заставляют себя долго ждать. Понимаю, что позорно рухнул в обморок после зрелища, развернувшегося за окном. Даже не знаю, что хуже: думать что потерял сознание от того, что так сильно боюсь оборотней, или от того, что на меня так завораживающе смотрел непонятный мужик. Бррр… Оба варианта сильно бьют по мужскому самолюбию. Невольно вспомнился взгляд Повелителя. В нем сочеталось столько эмоций. Как это существо вообще может все эти эмоции испытывать одновременно? Да еще и выражать их в одном взгляде. В тот момент мне казалось, что ощущаю всем телом его переживания. Или это уже паранойя стучится? Пожалуй, лучше об этом вообще не думать. А то на одних рассуждениях до сумасшествия доехать — пара остановок. Так. Сейчас надо встать, и спуститься посмотреть, что там внизу дед с Лафитой делают. Смотрю на часы — с обеда времени прошло не так много. Думаю, никто не заподозрит, что я всё это время в комнате без сознания валялся. — …же гадёныши. Какой цирк развели! Ну почему именно возле наших ворот?! – внизу шумел зычным басом старик. — Деда, да успокойся ты уже. Сколько можно по кругу-то гонять? – это уже недовольный голосок Лафиты.       Я ступаю все ниже по лестнице, и параллельно вслушиваюсь в диалог. — Нет, ну а что!? Я же говорил, что народ только пугать будут. Всё так и получилось. Зачем весь этот балаган устроили? — Деда-а-а, ну хватит. – ноет Лафита.       Стоя на входе в гостиную, вижу как она в жёлтенькой косыночке, стоя на стремянке, протирает люстру. А дед вокруг неё круги наворачивает. — Кхм... Я не помешаю? – решаю обозначить свое присутствие. — О! Илиан! Ну, вот ты скажи – гадёныши, ведь! Я же говорил, что всё так и будет! – он бурно жестикулирует, доказывая мне свою правоту. – Какой цирк развели? Ты видел? – машет в сторону двери. — Почему именно на нашей улице? Чего мы им такого сделали? Страху хотели на людей нагнать?       Как-то слишком резко на меня, не ожидающего напора, посыпался шквал вопросов. И судя по общему дедовому виду, все были риторическими. Лафита закатывает глаза, и слезает со стремянки, обреченно вздыхая: — Всё, я больше не могу. Илиан, успокой его, а? Пойду пока на кухне разберусь.       Киваю ей, с улыбкой типа «положись на меня детка, я все сделаю», а она с тоской безнадежной смотрит в ответ. Судя по звёздам, успокоить старика, задача не из лёгких. Но мне пока и не нужно его успокаивать. Планирую разузнать подробности, и уже почти привычно начинаю врать: — Я в ванной был. Не особо мне всё это интересно. А что именно произошло? – стараюсь, чтобы вопросы звучали наивно. — Ох! Да, вообще, ужас чего. – Фарикопус тяжело вздохнул, а может просто набрал побольше воздуха, для очередной тирады, поняв, что нашел благодарного слушателя. – Прошли бы себе, никого не трогали. Так нет ведь! Нужно представление разыграть. Они его что, заранее готовили что ли? Всё у них как по нотам. Си’Летт в сторону, волки сразу перекинулись. Рычат на всех без разбору. Одни сюда, другие туда. Соседей всех перепугали. – он машет руками, изображая, то волков, то народ, то еще что-то неопознаваемое. – А потом и младшие к ним, — сводит руки в круг, — Давай оборону строить. А один из четырёх, перекинувшись обратно, руками давай водить, защиту плести. – он с серьезной гримасой изображает движения «одного из четырёх», его живот при таких действиях забавно колышется, и весь он напоминает гнома танцующего ламбаду.       Я стараюсь сдержать улыбку, но предательница сама расползается по лицу. Ненавязчиво прикрывая рот ладонью, обхожу стремянку, и плюхаюсь в кресло. Только бы дед не заметил, а то обидится ещё. — Повелителя своего защищают. Да он сам кого хошь размажет! Тьфу! – останавливается, видимо, чтобы отдышаться. – В общем, забор нам поцарапали. Мостовую разнесли, Ктону на покаяние! Теперь замучаешься всё чинить. — выдает он итог.       В ответ на эту речь из кухни доносится голосок Лафиты: — Да-да, и я об этом уже полтора часа слушаю. – кажется, она там хихикает, рада что сдала смену в подработке «свободными ушами». — Что-то я так и не понял, что произошло. – почесав затылок выдаю ему, не обращая внимания на замечание Лафиты. — Чего ты не понял? Разнесли они пол-улицы. Потом Си’Летт из кареты вышел, построил их, и все исчезли. Чего тут непонятного? – он от негодования присел и развел руками. — Да нет, это я как раз понял. А почему они так взбесились-то? — Почему взбесились, почему взбесились. Откуда я знаю, почему они взбесились. – старик стал говорить медленнее, видимо сам задумался о причинах такого поведения двуликих. Потом пожал плечами, – А действительно, чего это они взбесились? – обернулся и вопросительно посмотрел на меня, как будто я мог дать ему ответ. После, оглядел пространство вокруг себя, и озадаченный сел в кресло.       У меня ответов не было, только предположения, но выдавать их пока я, попросту, боюсь. Не охота, чтоб выперли и из этого дома тоже. Да и слишком самонадеянно будет сказать, что это всё из-за того, что Повелитель увидел меня в окно. Даже в мыслях это выглядит бредово, а озвучить, так вообще засмеют. Может это вовсе и не так, может просто показалось? Или совпадение? Или его заинтересовало что-то находящееся вблизи окна? Не знаю. Кажется, сам себя сейчас убеждаю что всё хорошо, и я тут ни при делах. Эх, обсудить бы это с кем-нибудь, разобраться во всём спокойно. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Но рядом был только дед, которому я сгоряча уже выдал алиби про ванную. Как теперь сказать, что на самом деле в коктейле страха и восторга пялился в окно? И, как мне кажется, Си’Летту от меня что-то нужно? Нелогично будет. Да и выгонит он меня наверняка, как и бабка в Куларсе, узнав, что «не местный» означает «инопланетный».       Несмотря на эти совсем не радужные мысли, на задворках сознания билась тревога за этих людей. Они, не зная кто я, приютили, дали кров, одежду. А если волкам я зачем-то нужен, опасность может грозить и им. Что делать с этим всем совершенно не знаю. — Может они угрозу какую почувствовали? – прервал мои мысли Фарикопус. — Какая может быть угроза от людей? Ведь, как я понимаю, этот ваш Си’Летт самый могущественный маг. Чего ему бояться людей? – отвечаю, уже по ходу понимая, что совершенно забыл о конспирации. — Ну да. В нашем селении никто и не думал властям перечить. Всё-таки за их счет неплохо живем. – старик недоуменно потёр лоб — слава богу, ничего не заметил. — А может ли это быть связано с помешательством Повелителя? Вы же читали недавно о его странном поведении. Может они хотели что-то скрыть от вас, а вовсе не защищали его? – осторожно озвучиваю предположение.       Дед вскинул бровь, видимо что-то в голове его встало на свои места. — И правда. Может мы тут и ни при чём, а у них там свои дела творятся. – он хлопает себя по коленкам, и поднимается на ноги. – Шут их разберет. Эх, ладно. Пойду к соседям — спрошу, что с мостовой теперь делать будем.       На входе в гостиную появляется озадаченная Лафита. — Как тебе это удалось? Я думала, он до ночи не успокоится. — Вот так. – я развожу руками, выдерживаю мхатовскую паузу, и заговорщически улыбаюсь. – Может, я — маг? — Кто — ты? Маг? — она машет на меня полотенцем, и заливисто смеется. – Конечно маг, не иначе, обычному человеку бурчание деда остановить не под силу, – и, продолжая потешаться, уходит обратно убираться на кухне.       Ну вот, хоть девчонку рассмешил, и то польза. Хотя у самого настроение паршивое. Смутно вспоминаю громкий голос, звучавший в голове, перед тем как рухнул в обморок. «Я жду тебя. Приди ко мне». Что это было? Вряд ли в рупор передавали народу сообщение. Казалось, что голос идет изнутри, и, как назло, мужской ведь голос! Нет бы женский был — всё приятнее. Чушь какая-то. Хотя… чушью можно назвать всё, что происходит со мной в последние полтора месяца. Расскажи кому из знакомых, не поверят, еще и в психушку упекут. Ладно, если откинуть безусловно весомый аргумент как «Чушь какая-то», и сопоставить абсурдные предположения получается: я вижу Повелителя, он смотрит мне в глаза, и, к слову, взгляд у него такой, как будто он меня сожрать готов, потом слышу голос: «Приди ко мне», - и вырубаюсь. Вывод сделать несложно. Повелитель зовет меня. Я потряс головой, отгоняя подобные мысли. Ладони сразу вспотели, и сердцебиение участилось. Да нет, какого черта я ему нужен? Да и вообще я не из этого мира, и он не может знать о моем существовании. Я понимаю, что уже остервенело сжимаю подлокотник кресла, потому что оправдания, наспех придуманные, на самом деле только подтверждают мои худшие опасения. Может и попал-то я в этот мир, потому что ему нужен? Зачем тогда я ему нужен? Тут мое воображение осмелело и начало услужливо выдавать страшные магические обряды, ритуальные жертвоприношения из ужастиков и детских страшилок. Я автоматически озираюсь по сторонам, думая, куда можно сбежать — ведь теперь он знает, где я нахожусь. А по взгляду можно было понять, что товарищ настроен решительно. Вскакиваю с кресла, и, как ошпаренный, бегу в свою комнату, чтобы наспех собрать вещи и смотаться отсюда как можно дальше. Слух обостряется неимоверно, кажется, могу различить слова, которые прохожие говорят на улице. Слышу на первом этаже стук в дверь. Сердце упало в пятки. (Никогда не понимал значения этого выражения, но, оказывается, оно подходит как нельзя лучше). — Деда, ты что, ключи забыл? – кричит внизу Лафита, недовольная тем, что приходится отрываться от работы.       И тишина. Ответа нет. Значит, это не старик. Его громогласный бас бы уже успокоил мои расшалившиеся нервы. Подстегиваемый паническим страхом оборотней, открываю окно, попутно перекидывая через плечо дорожную сумку, совершенно не думая о том, как буду прыгать со второго этажа. Смотрю вниз. Слышу, как открывается дверь в комнату. — Я держу его. – холодно и спокойно произносит незнакомый голос.       Черт, неужели опоздал?! Хочу перебросить ногу за окно, но она меня не слушается. Такое ощущение, что прирос ногами к полу, а руками к подоконнику. Я медленно оборачиваюсь и вижу двух оборотней уже в комнате, и двух на пороге. Они все в одинаковой одежде. И те, что дальше от меня, принюхиваясь, ведут носом в направлении моей комнаты. Всё. Вот он конец. От страха уже не чувствую конечностей. — Что вы от меня хотите? — На вопросы не отвечать. – отрапортовывает высокий плечистый волк.       Когда перевожу взгляд к источнику голоса, вижу шрам тонкой полоской пересекающий половину лица. Лицо при этом мельком удивляется, но тут же приобретает непроницаемое выражение. — К коже не прикасаться. — добавляет он уже мрачнее.       «Шрам совсем его не портит» — вспоминаю собственные мысли. К горлу подкатывает тошнота воспоминаний. Нет! Моя жизнь не может закончиться так! Второго подобного издевательства психика не выдержит. Пытаюсь дернуться в сторону окна, но ничего не выходит. На голову опускается мешок. Чувствую, как верёвки оплетают всё тело. Это совсем не обязательно. От животного ужаса я уже и так пошевелиться не могу. Меня перекидывают через плечо. И, видимо, несут на выход. Ощущаю ступеньки. — Хрост Великий, что случилось? – слышу встревоженный дедов бас. — Что же ты натворил, Илиан? – ошеломленно-всхлипывающие интонации Лафиты. — На вопросы не отвечать. Приказ Повелителя. – оповещает воинский голос.       «Я и сам не знаю, что сделал им. Простите, что подвергал вас опасности. Прощайте. Наверное, больше мы никогда не увидимся. Надеюсь, что с вами они ничего не сделают». Все эти слова мне хочется произнести, но я не могу, и молчаливая угрюмая процессия выдвигается из дома. Меня бросают на что-то не слишком мягкое, совершенно не заботясь об удобстве. И остаётся только ждать своей участи. ***       Лежать в неудобной скрюченной позе пришлось недолго. Меня чуть ли не за шкирку выволокли из транспорта — по всей видимости повозки — ударив при этом бедром о жесткий край. С мешком на голове ориентироваться в пространстве не слишком удобно. Снова перекинули через плечо. Долго несли настолько неудобно, что при каждом движении плечо волка врезалось мне в живот, норовя достать до позвоночника. Но я молчу. С другой стороны, чего мне сказать-то? Никто ни о чём не спрашивает. Неожиданно меня сняли с плеча и швырнули на холодную поверхность, думаю, пол. Сердце опять зашлось против воли, когда вблизи послышались шаги. Лежу неподвижно, но всё равно вздрагиваю при каждом шорохе. — Свободны. – слышу металлически холодный, смутно знакомый голос.       Несмотря на безжизненность произнесённого, в нем ощущается странная притягательность. — Да, Повелитель. – за ответом следует легкий шорох одежды, и тихие удаляющиеся шаги.       Тот, кого назвали Повелителем, подходит ко мне вплотную. Да хотя, что я несу! Я точно знаю кто это. Повелитель Скрейла. Натаниэль Си’Летт. По совместительству самый жестокий и могущественный двуликий на планете. Я, кажется, чувствую, как тянутся ко мне его руки прежде, чем ощущаю, как снимается мешок. Движения бережные, и странно-нежные. Или мне так кажется в сравнении с недавним обращением. Сняв с головы грубую ткань, он отбрасывает её в сторону, а меня под затылок придерживает и пристально смотрит в глаза. На секунду в его взгляде проскальзывает удивление, но быстро исчезает. — Ну здравствуй, моё сокровище. – голос и взгляд светятся нежностью.       Нежностью?! Чёрт побери, я могу поклясться в этом! Он трепетно проводит свободной рукой по моей щеке, вызывая странные чувства. А я смотрю на него округлившимися глазами. У меня бы и челюсть отвисла, кабы находиться в другой позе. И в этот же момент понимаю, что голос, призывом разрывавший мне череп перед обмороком, принадлежит ему. Точно ему, в этом нет сомнений. Он отводит взгляд в сторону, и верёвки на моём теле начинают шевелиться. Распутываются и уползают в угол. Это мы уже проходили. Дыши, Илюха, просто дыши. Закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на этом нехитром процессе и чувствую, как меняется положение тела в пространстве. Но тут же от неожиданности распахиваю глаза и понимаю, что он обнимает меня, прижимает к себе, проводя руками по спине, и гладя волосы, да при этом ноги у меня не достают до земли. — Настоящий. – дрожащим шепотом он обжигает мне ухо. И глубоко вдыхает, зарывшись в изгиб шеи.       Ставит обратно на пол, как будто я — ваза хрустальная, почти невесомо касается предплечий. Мне теперь уже непонятно: нужно больше бояться ритуальной казни, или этого сумасшедшего мужика, с плотоядным обожанием разглядывающего мои черты? Он слегка отклоняется. Волосы струятся лёгким черным шелком, две пряди с краёв собраны на затылке изящной кованой заколкой. Вблизи он кажется еще более совершенным, чем тогда из окна. Бледные скулы, точеная линия подбородка, длинная шея, черные как беззвёздная ночь глаза смотрят на меня. Он берёт мою руку, гладит большим пальцем тыльную сторону, подносит к губам и целует. По телу проносятся мурашки, и идёт кругом голова. Он опускается на одно колено, и всё еще держа мою руку, произносит: — Возлюбленный мой. Я разделю с тобой жизнь, престол и весь мир, всё что имею. Прими мой дар.       Он склоняет голову, смотрит с невыразимой тоской и преданностью, а его темно-серый плащ изыскано драпируется к полу. Я неподвижно взираю на коленопреклоненного высокородного монарха, в тишине. И медленно, как сквозь толщу воды, до меня доходит смысл его слов. — Что ты сказал?! – неожиданно для самого себя непочтительно огрызаюсь, попутно вырывая свою руку.       На его лице отражается непонимание и недоумение. Он неловко пытается снова ухватиться за мою ладонь, всё еще стоя на колене, наверное, чтобы повторить свою речь. Но я не даю ему сделать этого: — Я вообще-то парень, если ваше величество этого не заметили! – ехидно скорчив рожу, взвиваюсь, руками показывая на свои штаны, точнее на то место, где в них покоится доказательство моей половой принадлежности. — Это не имеет значения, ты — моя пара, предначертанная судьбой. – всё еще сладостным голосом, но с растущими нотами недоумения выдыхает он, и снова протягивает ко мне руку.       Я отскакиваю от него, ощетинившейся дикой кошкой. Он грациозно поднимается в полный рост и я почти физически ощущаю, как от него исходит сила. Мысль о том, что стою один, в комнате с самым могущественным двуликим в этом мире, в этот момент успешно минует сознание. — Не подходи! Псих. – кричу, затравленно озираясь по сторонам. В его голосе прорезается надменность: — Я – псих? Я не понимаю, что означает это слово, любимый. Из твоих уст оно звучит подобно оскорблению. – и, уже мягче, добавляет. — Но я думаю, ты не стал бы так поступать. – он тянется рукой к моему лицу, видимо считая, что этот жест заставит образумиться. Как же!       Отхожу от него еще на шаг, не позволяя дотронуться до себя. — Никакой я тебе не возлюбленный, и не любимый. У меня девушка есть! Она ждет меня! – в панике выкрикиваю, и уже начинаю соображать безвыходность своего положения.       Я нахожусь в большой зале, потолки высотой метров двадцать, наверное. По краю стен, приблизительно на уровне третьего этажа, если сравнивать с хрущевской пятиэтажкой, виден балкон с темно-зелеными бархатными перилами, почти по всему периметру. Под ним стрельчатые окна с витражами, запечатлевшие, по всей видимости, эпохальные битвы, похоже такие окна не открываются. Ближе к центру ряд гладких мраморных колонн, к одной из которых я подошел уже почти вплотную. Двери очень далеко, точно не успею добежать быстрее, чем он схватит меня. Чувствую себя мышью, попавшей в капкан. Ужасающе-огромное помещение давит безвыходностью. А в шаге находится оборотень, невероятной силы, которому только что посмели перечить. В этот момент, вижу, как резко он одергивает край плаща, и гневно смотрит цепким взглядом. Он выше меня на голову, если не больше, и преодолевая незначительное расстояние, нависает надо мной. Вижу, как медленно поднимается его рука, и он сжимает мой подбородок тонкими и хрупкими на вид пальцами так, что кажется, челюсть сейчас треснет. Невольно подаюсь вперед, и он дышит мне в лицо: — Ты посмел быть с одноликой девкой, не дождавшись меня?!       Рефлекторно сжимаюсь в комок от произнесенных слов, и понимаю, что у меня позорно дрожат коленки. Это уже голос Повелителя, до меня мгновенно доходит, почему его все боятся. Кажется, сейчас взглядом меня на атомы разнесёт. Одно резкое движение руки, и в стену врезается вспышка синеватого света, разнося к чертям картины и резные филёнки, рассыпаясь искрами на добрую половину зала. Еще одно движение — я уже валяюсь на четвереньках, потирая свою чуть не оторванную челюсть. Наверняка синяки останутся. Он рычит утробным зловещим басом, от которого хочется перестать существовать, и в противоположную стену летит еще одна вспышка света, вдребезги разбивая огромное витражное окно. Инстинктивно закрываю голову руками. Понимаю, что меня трясёт, и шевелиться сил уже почти нет. Но вот, вспоминаю недавний омерзительный эпизод с участием двух волков, и у меня сносит крышу. — Да при чем тут Лиза! – неистово ору, вскакивая на ноги. — Твои же волки отодрали меня месяц назад, как последнюю портовую шлюху, и оставили подыхать в подворотне! Где ты был в это время?! Такой поворот событий тебя не тревожит? Или ты только к человеческим особям ревновать собрался? — делаю шаг, вплотную приближаясь к нему, с вызовом задираю голову, и выплевываю ему в лицо. — Для двуликих я вхожу в общественное пользование? Великий и могучий Повелитель!       Кажется, волк не сразу понимает о чём я толкую. Он совершает какой-то полужест рукой, но замирает не завершив. Потом то ли c тоской, то ли с горькой ненавистью в глазах спрашивает: — Кто? — голос его звучит безжизненно. — Да откуда я знаю, кто! Они, знаете ли, не представились, и паспорта не показали! – все еще ору, надрывая голосовые связки, но пыл уже поубавился. Его реакция меня пугает. —Назови имя. — его взгляд затормаживается, превращаясь в лёд, и в глубине бездонных глаз появляются темно-зеленые всполохи. — Я не помню имён. – говорю уже тихо, даже робко. – Я почти ничего не помню, только знаю, что это были волки. – и еще тише. – Помню одного, со шрамом на лице. – почему-то мне становится стыдно, и я чувствую себя предателем. Хотя толком не понимаю почему.       Боже мой, что я несу. Зачем рассказал ему об этом? Как теперь смотреть ему в глаза? Теперь будет считать недочеловеком. Или вообще попытается убить за ненадобностью.       Он резко хватает меня за руку и тянет за собой. На запястье будто стальной обруч сомкнулся. Вспоминается ощущение, как руки прикованы к потолку, кажется, что затекли плечи, тяжело дышать. А вырваться не представляется возможным, и я, не успевая за его шагами, вприпрыжку лечу по лестнице.