Я жду тебя

      Кажется, мне удалось забыться, потому что в реальность меня вернул хлопок двери. — Вижу, ты времени даром не терял. — недовольный саркастический тон Си’Летта приводит в тонус мое разомлевшее тело.       Сердце моментально заходится, скулы напрягаются. — Больше времени у тебя нет. — оповещает Повелитель. Хватает за руку, отлепляя от ковра, и волочет за собой.       Его ванная комната больше моей, здесь есть даже нечто напоминающее бассейн. Не успеваю удивиться, или как-либо вообще отреагировать на это, потому что он кидает меня в прохладную воду. Погрузившись, гребу вверх, выныриваю, резко вдыхаю, отплевываюсь и шарю глазами по сторонам, чтобы определить с какой стороны ждать подвоха. — Ты уже чистый? Или тебя помыть? — спрашивает он, или размышляет в слух, не пойму. — Помыть — интереснее. — заключает, видимо, поговорив сам с собой.       И я вылетаю из бассейна, как по мановению волшебной палочки. Не соображаю, что происходит. Но уже оказываюсь в ванной, в неё набирается вода. Тёплая. Си’Летт водит руками по моему телу, и на нём появляется пена. Так странно. Как он всё это делает? Как всегда в мою голову лезут непонятные мысли на отвлечённые темы. Он намыливает мне волосы, массирует голову, легко давит на виски, блуждает по коже руками. Прикосновения приятные, руки нежные, я прикрываю глаза от удовольствия. Но стоит только мне это сделать, как чувствую обжигающий щёку удар. — Смотри на меня. Я хочу, чтобы ты видел. — его взгляд не выражает ничего. Только пустота сквозит.       Слушаюсь, даже не понимаю, почему не хочется ему противиться.       Вдоволь наигравшись с пеной, и отмыванием неизвестно от чего, он вытаскивает меня из ванной. Понимаю, что полотенце не требуется, потому что я весь уже сухой. — Да ты маг, я погляжу! — с ехидством комментирую произошедшее.       Он отвечает злым смешком, а в глазах только бессильная тоска. Почему он такой противоречивый? Опять его кровать. Точнее будет сказать — ложе. Название «кровать» для такого произведения искусства просто оскорбление. Стою, около неё, там где он меня поставил, даже не думая рыпаться. Всё равно ведь бесполезно. — Нежности ты не заслужил, человек. — он выделяет слово «человек», чтобы я точно понял что это оскорбление. — Я её от тебя и не хочу! — не могу удержаться от злобного комментария.       Он в ответ рычит и отворачивается. А когда снова вижу его лицо, он ухмыляется. А в руках его висят верёвки. — Начнём, мой милый? — изящно подняв бровь, спрашивает он, потряхивая бечёвками в руке. — Заигрываешь? — я кривлюсь, довольный тем, что могу его уколоть, и он реагирует на это. — Как ты догадался, малыш? — он находится довольно быстро. Но не так оригинально, как я, что позволяет мне нагло улыбнуться.       В следующий миг верёвки оживают, как во многочисленных кошмарах, и тянутся к рукам и ногам. Непроизвольно делаю шаг назад, и упираюсь лопатками в опору балдахина. Си’Летт моментально хватает мои руки, и заплетает путы. Действует ловко, разворачивая меня попутно к себе спиной, и живые «змеи» ему очень помогают. А меня начинает мутить, но странно, что не сильно. Помню, что они меня пугали до холодного пота, но сейчас это только отголоски. Запястья с силой притягиваются к внутренней стороне лодыжек, и я падаю лицом в простыни. Чтобы можно было дышать, поворачиваю голову в бок, получается нелепо. Понимаю, что лежу в позе неправильной капли, с выпяченной вверх задницей. Сдвинуть колени мне мешают собственные локти. Ехидничать и препираться как-то враз расхотелось.       Чувствую, как оборотень проводит по моей попе ладонью с одной стороны в другую, намеренно задевая яички, и несильно царапая их когтями. А потом с силой ударяет по заднице, отчего я нечаянно вскрикиваю. Не ожидал. Хотя, казалось бы, чего ещё можно было ожидать. Следующий удар не заставил себя долго ждать. Бьет он, как я чувствую, с удовольствием. Лупит, как лупили школьников за провинность в восемнадцатом веке. Щёки от такого сравнения сразу начинают пылать. Удивительно, но с болью от шлепков, чувствую, как по телу разливается зуд возбуждения. Ещё с прошлого раза, когда он завёл меня, и бросил на ковре, осталась неудовлетворенность, которая сразу же напомнила дрогнувшим и наливающимся членом. Я поймал себя на мысли, что уже выгибаю спину навстречу его рукам. Чёрт возьми! Мне не может такое нравиться! Я не извращенец. Но мозг в данном случае оказывается безнадежно проигравшим. Очередной удар он наносит уже ремнём, попадает не по ягодицам а между ними, прямо по мошонке. — Ааааа. Ты! Чертов урод! Ааааах… — вырывается у меня криком.       Рефлекторно пытаюсь защититься, но свести ноги не могу, рискуя выломать себе локти. Понимаю, что дрожу, крупно и неконтролируемо. — Твоя попка такая нежно розовая. Мне нравится. – в голосе Си’Летта много страсти, но смотреть в его лицо не хочу. Скорее всего увижу только безразличие. Он близко, нависает надо мной, шепчет прямо на ухо, а я зажмуриваюсь сильнее, чувствуя как он поглаживает яички, прикосновение дразнит и успокаивает одновременно. А пальцы уже подбираются дырочке ануса. — Время пришло. – он жадно облизывает мое лицо. — Я не хочу больше ждать. — перемещается на шею, ниже, и кусает в плечо.       Я опять позорно кричу. Как он может сочетать нежность и насилие так умело, что я начинаю теряться в ощущениях? Зубы на коже отвлекают от проникновения, и немного оклемавшись от боли, понимаю, что внутри меня шевелится палец. Неудобно, дискомфортно. Ёрзаю, и виляю задницей, чтобы ему было сложнее, но его это, кажется, только сильнее раззадоривает. Тяжелая ладонь с хлопком опускается на покрасневшую ягодицу. От неожиданности на мгновение замираю, и ощущаю палец глубже в себе, а может уже и два. Давление сильное, нестерпимо хочется избавиться от него. И вдруг из глаз сыплются искры. Во мне ка-а-ак будто задели оголенный… Ах… нерв удовольствия. — Умф… — я понимаю, что пытаюсь сдержать вздохи и стоны, но у меня получается с трудом.       Закусываю губы до крови. Не хочу чтобы он видел что мне это нравится. Он не должен… — Ааааа… — вот черт, снова не сдержался.       Это продолжается бесконечно долго, он треплет, теребит и щекочет меня внутри, а я уже послушно обмякая от удовольствия, готов просить большего. Боже мой, я – шлюха. Это невыносимо стыдно. Как хорошо, что не могу видеть его лица.       Он, как будто мысли мои читает. Сразу же переворачивает на спину, а верёвки, расплетаясь ползут к опорам балдахина и натягивают к ним ноги. Сам Си’Летт в это же время заламывает мне руки за спиной, и тоже как-то закрепляет, уже мало заботит как. Кожа на лопатках отзывается болью. Отворачиваюсь, чтобы он не видел моих раскрасневшихся щек, не слышал сбитого дыхания. Но он слишком близко, и думаю уже понял мою капитуляцию. — Да ты весь горишь, мой сладкий. — он слизывает каплю пота с шеи. Язык шелковый и горячий, вызывает стаю мурашек. – Не думал, что наш первый раз будет таким, но ты сам так захотел, — в этих словах много льда и сожаления.       Убирает волосы с лица и секунду, наверно, наслаждается открывшимся видом, я лихорадочно и злобно смотрю на него. Деться некуда. Невозможно скрыться от всепроникающего издевающегося взгляда.       Давление на анус появляется уже ожидаемо. Он не разрывает контакта глаз, не пытается отвлечь меня от проникновения, и проталкивает внутрь меня головку члена. Я выгибаюсь, зажмуриваюсь, но осознаю, что это не больно. Он продвигается осторожно, плавно, не останавливаясь, на всю длину, и замирает. Мне хочется кричать, и я вновь впиваюсь в уже искусанные губы. Чувствую металлический привкус во рту. — Давай, одноликий. Кричи.       И с этими словами он делает резкий толчок, упираясь во что-то внутри меня. Это так невероятно, так хорошо. Что я… протяжно и долго кричу, как по его заказу. Черт!       Крышу сносит окончательно. Понимаю, что хочу этого, хочу, чтобы он сделал это ещё раз. Чтобы вошёл, чтобы двигался быстрее. Но он, медлит. Читает что-то в моём взгляде, и довольно скалится. Вижу его клыки, аккуратные белоснежные. Начинает движение, ускоряет темп. Ору, как раненый зверь, с каждым толчком, не пытаясь даже сдержать рвущиеся наружу звуки. Он гладит меня, кажется, везде. Прикусывает соски, царапает ребра, и сам рычит. Незабываемо красив в этот момент — густые черные волосы, колышутся в такт движению. Бледное лицо не выдаёт никаких эмоций. Кажется, что ему всё равно, что он сейчас делает со мной. Я бы даже поверил, если бы не рваное дыхание, и тихий утробный рык. У него идеальный пресс, о таком я только мечтать могу. Уже мало волнует, что он мужчина, что он делает со мной постыдные вещи. Подаюсь ему навстречу, желая большего. И жаль, что не могу коснуться его. Он вколачивается властно и уверенно, кажется, что это длится бесконечно долго. Мне так хочется получить разрядку, но прикоснуться к себе я тоже не могу, а кратковременные касания о живот оборотня не дают достаточного эффекта. И вот, когда думаю, что уже на пределе, и сейчас наконец кончу, всё прекращается. Я пытаюсь сам насадиться на его член, но быстро понимаю что это безуспешно. Оборотень выскальзывает из меня, царапает грудь, руки, сминает простыни рядом, издает нечеловеческие звуки, и я чувствую как тёплая вязкая жидкость растекается по моему животу. Вдруг осознаю, что всё еще рефлекторно ритмично дергаюсь, и смотрю на него безумным взглядом. — Этого ты тоже не заслужил, милый. — тяжело дыша, отвечает Си'Летт на вопрос в моих диких глазах. — Урод! — выплевываю я в ответ. Это совсем не то, что хочется сказать, но при всех отягчающих... что тут ещё скажешь…       Он же напротив, довольно и нагло улыбается, уже привычно хватает меня поперек тела, и выносит из спальни.       Бросив на ковер в моей передней произносит: — Обряд состоится на закате. И твое мнение меня не интересует, одноликий. ***       Я остаюсь в одиночестве. Лежу, ощущая под собой мягкий ворс, и чувствую себя использованным. Между ног сводит противная боль, от неудовлетворенности, эрекция почти опала, и сквозь мерзкие ощущения прорываются попытки связно думать. Прокручиваю снова и снова картины только что произошедшего. Я сам подавался ему на встречу! Кричал, как резаная свинья! Хотел продолжения, и просил его взглядом. Отвратительный и грязный, такой ничтожный против сильных мира сего. Ненавижу их! Больше всех ненавижу этого проклятого Си'Летта! С каждым мгновением все сильнее и отчетливее ощущаю омерзение к самому себе. От подобных мыслей заполнивших голову, хочется плакать и рвать на голове волосы. Приходит нежданная мысль: «А что бы подумала Лиза, узнав об этом?» — и понимаю что краснею, мне совсем не хочется думать про девушку, которая, может быть ещё ждет меня на Земле. Точнее, даже вспоминать её имя стыдно теперь. Хочется выковырять появившиеся мысли изнутри, закопавшись в отвратительных чувствах. В сознании вдруг вспыхивает последняя фраза Лорда. Она звенит в голове: «Обряд состоится на закате.» Что это значит? Какой ещё обряд? Холодок заползает в душу, от мысли что эта сволочь, под названием Повелитель, что-то еще для меня приготовила.       Кожу на животе и груди начинает противно стягивать засыхающая сперма, и чтобы хоть как-то привести себя в порядок, плетусь в душ.       Под теплыми струями становится немного легче. Думаю, что если подрочить, то станет не так больно, но сделав пару движений рукой, понимаю, что в голове роятся картины в которых я с Си'Леттом… точнее он со мной… точнее… Вот черт! В общем, подрочить так и не удалось. Слишком стыдно делать это, вспоминая развратные действия Повелителя оборотней. ***       Отмыв хотя бы физическую составляющую, от противоречивого воспоминания, надеваю хлопковые штаны, и заваливаюсь на кровать, укладывая руки между ног, чтобы не давило ничего, с единственным желанием – забыться. Но этого мне не даёт сделать скрип двери. Слышу робкие шаги. Так ходит только одно единственное светлое существо в этом треклятом замке – Калети. Девочка открывает двери в спальню, и скромно перетаптывается на пороге. Разлепляю глаза и встречаюсь с её непосредственным, восторженным взглядом. — Привет, Илиан! — как всегда почти шепотом, сжимая в ручонках большой сверток. — Привет, Калети. — устало закрываю глаза. — У нас есть три часа, чтобы подготовить тебя к обряду.       Прекрасно! Она уже в курсе. Как тут всё быстро происходит, прямо диву даюсь! — Я не хочу готовиться ни к какому обряду, – ворчу, не разлепляя век.       В ответ молчание, но чувствую что она не ушла. Приоткрываю глаза, чтобы удостовериться. Девчонка насупившись сверлит меня взглядом. — Если ты не приготовишься, меня накажут, – еле слышно говорит она, надувает губки, но смотрит виновато при этом.       Во мне, как в любом нормальном человеке, лицезрящем такую картину, поднимается жалость. А следом за ней моментальная бессильная ярость на Си'Летта. Вот подлец! Манипулятор чертов! Знал же кого прислать с уговорами. — Ну раз накажут… — неохотно отвечаю ей. Всё равно поддаюсь, даже зная, что это провокация. А вдруг правда высекут ребенка? С этого монстра станется… – Что нужно сделать, чтобы «приготовиться»? – сажусь на кровати и скрещиваю ноги на манер йога, стараясь игнорировать противную боль.       Она сияет улыбкой: — Тебя нужно натереть вот этим маслом, – подбегает к кровати, и начинает распаковывать принесенное, – и облачить в обрядовые одежды. – заученно выговаривает каждое слово, при этом отчаянно краснея. – Только это не я буду делать. – добавляет в конце, и смотрит мне в глаза.       Я удивлённо вскидываю брови ответ на последнее её изречение. — Конечно не будешь! Я и сам справлюсь. – и не могу сдержать смешок. — Нет! – она теребит край платьица. – Самому нельзя. Сейчас придут другие слуги. Они большие уже, им можно. — Какие ещё слуги?! – пытаюсь возмутиться.       Но она по-иному интерпретирует мои слова и выкрикивает уже выбегая из комнаты: — Сейчас я их позову, они уже ждут на входе.       Я как открыл рот, так его и захлопнул, потому что препираться, что не нужны мне никакие люди или волки для подготовки к этому чёртову обряду, уже было не с кем.       Совсем скоро дверь открылась вновь и за Калети вошли четверо мужчин, точнее даже не мужчин, а молодых людей. Все они хрупкого телосложения, с бледными лицами, милые конечно, как все двуликие, но какие-то бесцветные, одетые в одинаковые темно-зеленые балахоны с капюшонами, и серебряной вышивкой по краю. Девчонка деловитым тоном сообщает: — Господин Илиан согласился, чтобы вы приготовили его к обряду. – и уже развернулась, чтобы выйти. — Калети, стой! – окрикиваю непоседливое создание, пока оно снова не ускользнуло из виду. – Что хоть за обряд-то будет можно мне узнать? — А ты не знаешь? Разве Повелитель тебе не сказал? — Нет, не сказал. Ему, наверно, некогда было. – а про себя с отвращением добавляю: «Пока самозабвенно трахал, забыл сообщить». — Обряд связи. Вообще такой обряд проводят только неистинные пары, после супружества, чтобы образовать связь, у истинных пар она итак есть. Не знаю зачем Повелитель хочет его провести, – она игриво пожимает плечиками и, заговорщически улыбаясь, добавляет. – Может для надёжности? Наверное, очень сильно тебя любит.       Мне бы твою наивность, Калети! Какая уж тут любовь… непроизвольно вздыхаю. Смотрю на вошедших оборотней, расходящихся по комнате, готовящихся, видимо, к началу пытки. Девочка исчезает за дверями, один из слуг, оставшийся подле двери, плотно закрывает створки. Не спрашивая разрешения, парни начинают действо. Плотно закрывают портьеры, предвечерний свет теперь не проникает в комнату. Вокруг царит сумеречный полумрак. Слуги водят руками, края балахонов плавно покачиваются от их движений, и по всей комнате появляются зеленые огоньки, они парят в воздухе каждый на своём месте, постепенно наполняя собой всю спальню. Двуликие в четыре голоса при своих странных действиях, закрытыми звуками слаженно поют протяжно-изящную мелодию. Многоголосие получается приглушенным, таинственным, проходящим сквозь изумрудный свет огоньков, и через некоторое время я все же поддаюсь волнам мелодии и светлячкам, зависшим повсюду, отражающимся в зеркале, подсвечивающим ткани и узоры на стенах, и впадаю в некое подобие осознанного транса. Чудится, что вибрирую вместе с низкими голосами. Чувствую себя на своём месте, я – неповторимая и неотъемлемая частичка мироздания. Руки, поддерживая мистический хор голосов, самопроизвольно поднимаются в такт мягким изгибам звуков, встаю с кровати и с поднятыми руками поворачиваюсь вокруг своей оси. Этот медленный танец происходит в бессознательных ритмах, когда разум только наблюдает со стороны, не вмешиваясь. Я такой легкий, почти невесомый. Кажется очень естественным, когда парни раздевают меня, и вчетвером гладят тело. Комнату наполняет горьковатый тонкий аромат масел, прикрываю глаза, чувствую мягкость лоснящихся прикосновений, ощущаю, как проникает внутрь приятный запах и оседает в легких. Беспрекословно позволяю облачить себя в такой же балахон, как и у них. Всё так естественно и правильно, что мне становится легче дышать, и я расслабленно улыбаюсь. — Вы готовы, мой господин. — бархатно произносит один из голосов. — Я готов. — все ещё пребывая в невесомости, вторю услышанному голосу.       Огоньки затухают, всё вокруг погружается в непроглядный мрак, но темнота не смущает, и не тревожит. Голоса не прекращаются, теперь все окружающее состоит только из звуков. Постепенно внешний мир нехотя выплывает, оттеняя незнакомые очертания. Это уже не моя комната. Вот это я понимаю телепорт! Никакого дискомфорта. Обвожу взглядом своды, каменный стол в центре куполообразного помещения. Юноши подводят меня за руки и укладывают на алтарь. Расходятся по четырем углам от него. Прохладная поверхность ненавязчиво примагничивает меня к себе. Расслабляюсь на столе, и не успеваю заметить, как к голосам приплетается ещё один. Но когда вычленяю его из общей вязи пения, мотив переходит в тревожный. Тело наполняет тяжесть, распахиваю глаза, и вижу склонившегося надо мной Си’Летта. Страх и отвращение поднимаются из глубин. Действо уже не кажется волшебным. Хочу кричать, но не могу. Хочу встать, или хотя бы пошевелиться, но тоже не удается. Понимаю, что попал в ловушку, выхода нет. Из этого каменного мешка ни одного отверстия во внешний мир. Округлившимися глазами шарю по потолку и стенам, изучаю фигуру Повелителя. Тот, будто почуяв мой взгляд, открывает глаза, и в них читается непонимание. Но мелодия кажущаяся жутковатой и пугающей никак не прекращается. Лорд тянется ко мне руками, проводит по лицу, останавливается на впадине между ключиц, и я чувствую как кожу обдаёт огнём. От его пальцев ожогами расходятся под кожей раскаленные иглы. Они извиваются, жалят плечи, грудь и руки. Я открываю рот, но ни звука не исходит. Всё равно неистово продолжаю беззвучно кричать. За что же мне всё это! За что!       Резко ощущения прекращаются. Меркнет малахитовый свет, отпускает боль, и замирает звук. В тишине раздаётся обволакивающий голос Лорда, который в другой ситуации даже мог бы показаться приятным, но не сейчас: — Встань, возлюбленный мой.       С его словами понимаю, что камень больше не держит, и вскакиваю с ледяного алтаря. — Теперь мы связаны с тобой, Илиан. Соединись же со мной. — в голосе Повелителя я слышу теплоту и нежность. Но совершенно не разделяю его настроя.       Он простирает ко мне руки, на губах играет легкая полуулыбка, взгляд лучится теплом и недосягаемой преданностью. На мгновение чувствую желание приблизиться, и обнять его. Словно бархатные нити подталкивают меня притянуться, и ощутить тепло его кожи. Вдохнуть запах волос. Оплести его собой. Но этот шёпот быстро затмевают оглушающе сильные эмоции страха и злости, обиды и унижения. И я выкрикиваю: — Не хочу я с тобой соединяться, ублюдок! Ты думаешь, представление мне тут разыграл и всё? Я у твоих ног? Да пошёл ты к чёрту лысому со своими фокусами!!! — конец фразы уже ору на разрыв связок.       Четверка слуг вздрагивает, округляя глаза, как по команде приложив руки ко ртам, и застывает статуями, становясь ещё белее своего и без того бледного состояния.       Си’Летт непонимающе моргает несколько раз. После с силой бьет кулаками в воздух, так что напрягаются жилы на шее, и воет. Нет, он не открывает рта, не меняет выражения лица, только поднимает голову, но я точно знаю, что пронзительный высокий с хрипотцой звук исходит от него, режет слух, хочется выцарапать его из своих ушей, только бы избавиться.       Интерьер зала разбивается треснутым зеркалом, кажется, что вся реальность осыпается мелкими мерцающими осколками, и я оказываюсь в центре своей спальни в одиночестве. Ровно в том же месте где стоял, погружаясь в темноту под успокаивающую мелодию голосов, только сейчас в голове звенит протяжный надрывный вой. Закатный багровый свет затапливает всё вокруг, оповещая что прошло уже много времени. Балахон распахнут, и в зеркале напротив вижу узоры на себе. Тонкие, будто вытатуированные нити в свете заходящих солнц кажутся темно-багряными, они расходятся по ключицам переплетениями, похожими на руны. Сбрасываю балахон, и вижу полный рисунок, заходящий на грудь, обвивающий плечи и руки. Точно в тех местах, где обжигали кожу раскаленные «иголки». Никогда не мечтал сделать тату. Кривлюсь своему отражению, оно привычно скрупулёзно повторяет мимику. И что? Думает, что сделал мне татуху и всё? Я теперь его собственность? Да ни фига подобного! От злости топчу ни в чём неповинный балахон, и это, понятное дело, не помогает успокоиться. Поняв, что таким образом гнев не унять, наспех надеваю что-то, просто чтобы не голышом выбегать из спальни. Практически прыжками преодолеваю расстояние до выхода, и распахнув двери кричу на опешивших охранников: — Быстро отведите меня к вашему Повелителю!