Бумажные мечты

Мирно посапывающий Скорсезе – зеленоглазый котенок - и это несколько минут спокойствия. За окном ливень. После жаркого дня словно манна небесная. Тихонько, чтобы не разбудить вредного рыжего котенка с глазами молодой весенней травы, я приоткрыла окно. В комнату, как вражеская орда, ворвался ветер, сметая все на своем пути. Мое лицо и руки оказались первой преградой на пути, позабавило мокрое от дождевых капель лицо, и я в который раз вспомнила: как хорошо, когда нет косметики. Мама бы отругала меня, если увидела, что у меня бессменно служит салфеткой правый рукав, но зато темных разводов не осталось. Я быстро спохватилась, когда услышала шуршание листов, которые покоились на письменном столе. Мне пришлось ловить их. Они, словно листья по ветру, выплясывали свой дикий танец радостных индейцев и ускользали из рук. Скорсезе проснулся, но не принялся громко мяукать, как делал всегда. Его больше забавляло наблюдать за моими тщетными попытками собрать все листы. И это были не просто белые листки бумаги А4, это были четыре письма, которые я писала несколько часов. Пришлось закрыть окно. Котенок как на заказ принялся громко напоминать о своем существовании. Полностью мокрый соскользнул в мгновение ока с подоконника (я даже не заметила раньше!) и побежал в сторону кухни. Еще бы, там его ждет лакомство. Я же осматриваю нанесенный урон, нанесенный причиной моего минутного желания прохлады, и отмечаю, что придется все переписывать. Листы первого письма были совершенно сухими, и мокрых разводов не было. В два листа обычного формата я смогла вложить более тысячи слов. Все благодаря моему почерку, который придется рассматривать под микроскопом. Не завидую Ричарду, но он сам пишет длинные письма. Надеюсь, он оценит мои труды. Мы переписываемся с ним уже более трех месяцев, и каждый раз я с нетерпением жду от него письма. Аккуратно я кладу листки прямиком на конверт и запечатываю. Люблю все-таки облизывать уголки конверта – ничто человеческое мне не чуждо. Один листок второго письма полностью сырой. Два часа и три десятка испорченных листов, которые хранятся нынче внутри шредера, и все потому, что я не знала, как начать. Как по закону подлости, слова первого предложения напрочь смыли капли дождя. Помимо первого письма, здесь не более десяти предложений, сам Майкл не утруждал себя длинными фразами, как и их глубиной, но пожелал продолжить общение в таком виде. Ох уж эти немцы! Спустя пять минут и две стычки со Скорсезе, я нашла все листы для третьего письма. Том любит кого-то цитировать, зачастую заканчивает письмо каким-то стихом. Я получила второе письмо от него и с нетерпением жду следующего. Надеюсь, он не слишком стар. Хотя кажется мне, что таких парней больше не делают. Виктору я впервые отвечаю. Он написал свое письмо на обратной стороне открытки. Это показалось мне очень занятным выбором, к тому же, всего в два предложения он вложил больше смысла, чем многие в три листка. «Сейчас не пишут письма!» - раз за разом напоминает мне Влад. «Тогда из этого ничего не получится», - пожимаю я плечами. На этом наш спор прекращается. Для меня письма этих незнакомых людей – ценность. У них есть то, чего нет у меня. Они живут в городах, в которых хотела бы жить я. И каждое их письмо, каждая строчка, как хорошая книга, уносит меня в их обитель. На несколько минут я живу их жизнью. Они воплощают мою мечту странным способом. Но если ты счастлив, важно ли это? Все началось три месяца назад. Первый ответ на первое письмо. А говорят, что чудес не бывает!