Ночь святого Георга

Организационные вопросы решились мгновенно, и даже щенок был пристроен на время к сердобольной Синтии, и вот уже роскошный белый самолет, украшенный гордой надписью Emirates Airline, пролетев над океаном, начал плавное снижение над восьмью терминалами огромного аэропорта Парижа — Шарль-де-Голль. Пройдя через зеленый коридор, пронеся через него безбилетного и контрабандного шевалье, Брайан сел вместе с Джастином в поданный прямо ко входу лимузин, присланный за ними знаменитой консьерж-службой отеля «GEORGE V», и принялся жадно смотреть на проносящиеся за окном улицы одной из старейших столиц Европы. В мозгу клубились полустертые воспоминания, острый взгляд выхватывал отдельные смутно знакомые здания, вроде собора Парижской богоматери или элементов крепостной стены по обоим берегам Сены, когда Джастин вдруг испуганно спросил: — Тебе плохо? Ты так побледнел... — Мне отлично, — успокоил его Брайан, притянув к себе и поцеловав мягкие полуоткрытые губы. — Сейчас приедем в отель, и ты в этом сам убедишься! Однако убедить Джастина в своем прекрасном самочувствии Брайану была явно не судьба. Едва войдя в потрясающей красоты и величины номер (тот самый, который неоднократно громил в пьяном угаре сам Мик Джаггер) и обнаружив в ванной комнате черно-золотую джакузи величиной с небольшой бассейн, тот врубил горячую воду и сразу нырнул в закипевшую бодрыми пузырьками модель адского котла в натуральную величину. Брайан, тут же решив составить ему компанию, начал, улыбаясь, стягивать джинсы, но не тут-то было. Из роскошной дорожной сумки со всемирно известным логотипом раздалось знакомое покашливание, и наружу просочился прозрачный нелегал. — Вы совсем уже офигели! — без обиняков заявил он. — Давай вытаскивай этого недоделанного Майкла Фелпса из воды и дуйте в Лувр. У нас на все про все только одна ночь, а они тут минеты с двойным сиропом собираются устраивать... — А днем-то там что делать? — удивился ненавидящий музеи Брайан. — Так вам надо бывшую мастерскую Рене заранее отыскать. Там пять тысяч комнат, думаешь, я смогу ночью вспомнить, где она находится? — А без нас нельзя обойтись, давай, ты сам поищешь... — Брайану очень не хотелось менять планы. — Ага, разбежался. А что такое хрен, случайно не подскажешь? — хмыкнул Лафар. — Хрен — это такое растение. У мужчин! Перепалка освежила, и Брайан, вытащив недовольного Джастина из ванной и надавав ему вербальных пинков, начал собираться в город. Дорога до Лувра заняла не более десяти минут спокойной пешей прогулки, однако само попадание в вожделенный дворец оказалось куда проблематичнее. Наконец, отстояв в огромной очереди и поняв раз и навсегда, что билеты надо заказывать по интернету, парочка прошла в забитые туристами и увешанные дорогостоящей мазней залы. Брайану очень хотелось сразу пройти к бывшим покоям одной из самых кровавых королев Франции, но его юный спутник с таким восхищением смотрел на пейзажи, натюрморты и портреты давно умерших людей, что об этом не могло быть и речи. Они медленно передвигались вместе с разноязычным людским потоком, глазея по сторонам, как вдруг Джастин дернулся в сторону и, замерев перед каким-то изображением, громко завопил: — Брайан, смотри! Это же прямо ты! — Ты совсем уже оху... — начал было тот, поворачиваясь, но договорить так и не смог. Прямо на него с висящего на стене огромного старинного полотна пристально смотрел молодой красавец. Он стоял в полный рост, опираясь обеими руками на крестовину двуручного меча, смуглое лицо его было серьезно, а длинные, слегка волнистые, каштановые волосы касались широких, затянутых в драгоценную кольчугу плеч. — Посмотри, тут на табличке написано, — не унимался Джастин, мгновенно выцепивший сходство зорким взглядом художника. — Гэйлорд Морган, английский виконт, католик, перешедший на сторону французов в битве при Кастийоне. Герой Франции, предположительно погибший во время руководства операцией по спасению мирных жителей из горящей городской крепости. Это точно твой предок! — Не говори ерунду, — занервничал Брайан, беспомощно глядя на собравшуюся вокруг них любопытную толпу. — Это не ерунда. Такое сходство просто так не может быть, это я тебе как художник говорю. Ой, а как на мой рисунок похоже, ну, помнишь, в ресторане... А когда вокруг замелькали вспышки многочисленных, хотя и запрещенных в музее фотоаппаратов и мобильных телефонов, вконец разозленный Брайан схватил Джастина за руку и откровенно потащил его из зала. Бешенство придало ему сил, и нужный кабинет-мастерская был найден в течение каких-нибудь двадцати минут. Это его слегка успокоило, и он, отпустив Джастина свободно пошляться по музею и дав ему на это три часа, пошел в кафетерий обдумывать, чем может быть чревато для него сегодняшнее идиотское происшествие. Остаток дня прошел относительно спокойно, если не считать категорический отказ Брайана встать в очередную туристическую очередь на Эйфелеву башню, и последовавший за этим небольшой скандал с Джастином, жаждавшим совершить это восхождение. Но прекрасная прогулка по набережной Сены и отличный ужин сделали свое дело и, вернувшись вечером в номер, парочка, находящаяся на самом пике романтичного настроения, едва дотянула до роскошной антикварной кровати. Джастин, чувствуя себя счастливым и нереально возбужденным, накинулся на слегка опешившего от такой прыти Брайана как бешеный, активно пытаясь насадиться на мгновенно вставший член своего партнера, не заморачиваясь на такие мелочи, как подготовка и презерватив. Принципиальному Брайану ничего не оставалось, как только мягко сдерживать юношеский пыл, наплевав на свое собственное желание как можно быстрее насладиться щедро предлагаемой ему упругой и узкой задницей. Самое же смешное заключалось в том, что в действительности латексная защита не имела для вампира абсолютно никакого значения — заразиться сам или заразить кого-то другого какими-либо земными недугами он не смог бы даже специально. Через пару часов, когда обессилевший Джастин удовлетворенно отрубился, изредка сладко и глубоко вздыхая во сне, Брайан поднялся и стал осматриваться в поисках своего призрачного коллеги. Того нигде не было, и он уже начал испытывать легкое беспокойство, пока, наконец, не догадался заглянуть в ванную. Лафар лежал на дне огромной пустой чаши в расслабленной позе и пытался выдувать мыльные пузыри прямо из своего же полупрозрачного тела. Узрев Брайана, он сразу принял деловой вид и прошипел: — Ну, наконец-то! Давай, мойся, одевайся и фляжку с зельем не забудь, — после чего вылетел в гостиную, и хотя Брайану чертовски хотелось выяснить, нахрена им дурацкое зелье в музее, он сдержался и молча полез в душ. В отличие от провинциального Питтсбурга, ночью в Париже оказалось гораздо светлее, чем днем. Удрученный этим фактом Брайан шел по направлению к королевскому дворцу и тихо разговаривал с притаившимся у него за пазухой Лафаром. — Видел я сегодня твой шпионский провал в Лувре, Бонд, — издевательски гундело привидение. — Ты на самом деле не знал, что там, на стенке, твой портрет в полный рост присобачен? — Блядь, откуда? Я вообще не помню, чтобы меня при жизни хоть кто-то рисовал... — Представляю, какой скандал твои поднимут, если узнают, — мечтательно протянул Лафар. — Как они узнают? — пожал плечами Брайан. — Ой, да выложит кто-нибудь из туристов в соцсетях, и раздолбают они тебя, как дятел спичку... Кстати, пришли. Я сейчас устрою короткое замыкание по всему периметру, а ты влезешь по стене вон в тот квадрат, там старинное слуховое окно заложено в один кирпич, вышибешь его рукой. А я тебя встречу. Сможешь? — Знаешь, я хоть и не вампир первого рода и, вообще, наверное, самый слабый из супергероев, но пробить кулаком стену даже в два кирпича я еще в состоянии, — холодно ответил Брайан. И пока взволнованная охрана вместе с мгновенно прилетевшей полицией прочесывала гигантский периметр в поисках источника инцидента, вампир мгновенно взлетел по вертикальной стене здания, хватаясь железными пальцами за выступающие элементы, украшающие старинный фасад. Проход по темным залам тоже не занял много времени, хотя со стороны выглядел довольно забавно. Призрак, болтая и активно жестикулируя, нагло ломился прямо поперек красных лучей новейшей сигнализации, а Брайан отмахивался от его подколок, небрежно сунув руки в карманы кожаной куртки и легко огибая на ходу тонкую лазерную паутину. В комнате, примыкающей к бывшим королевским покоям, было темно и пусто. Точнее, пусто там было только на первый взгляд, но при более внимательном анализе обстановки некоторые из посетителей могли бы заметить маленькое светящееся облачко, бесшумно упавшее со стола и отлетевшее в самый дальний угол. К числу таких посетителей и принадлежала наша колоритная пара. — Рене, выползай, не бойся! Это я — Лафар! — громко сказало привидение, вращаясь вокруг своей оси. — Боже мой! Шевалье! — небольшой смерч взметнулся из угла и, приняв очертания изящного кавалера, церемонно поклонился вошедшим. — Как же я рад видеть людей из нашего благородного времени! Ты не представляешь, как мне надоели эти проклятые невоспитанные туристы. Они даже хуже гугенотов... — Рене, позволь тебе представить моего друга. Это... — Подожди, где-то я его уже видел, ну, точно! Это же Гэйлорд Морган, его портрет висит в нашей галерее. Зачем ты привел ко мне вампира? Что ему нужно? — Бывший парфюмер надменно вскинул прозрачную голову. — Люблю деловой подход, — спокойно ответил Брайан, садясь в огромное музейное кресло. — Рене, вы слышали о Паритетном Пророчестве? — Насчет оборотней и вампиров? Краем уха. — Не скромничай, Рене, ты еще сотни лет назад всё про всех знал. Короче, это пророчество исполняется через неделю, на американской территории, в Питтсбурге. И нам нужна твоя помощь, — серьезно сказал Лафар. — Вряд ли я смогу вам помочь. Во-первых, я давно уже зарекся лезть в политику, а во-вторых, я не испытываю никакого желания помогать вампирам, пусть даже и американским. — Хочешь, чтобы победили оборотни? — возмутился шевалье. — Мне все равно, кто победит. В Европе оборотни ведут себя скромно, в отличие от Америки, так что это ваши проблемы, — пожал светящимися плечами Рене. — Это пока они — наши, а потом будут и вашими, — холодно заметил Брайан. — Подожди, Брайан. Ладно, Рене, а что ты скажешь насчет материализующего зелья в обмен на прорицание? Соглашайся — сможешь пожрать, выпить, кого-нибудь трахнуть... Рене, зависнув в полуметре от пола, явно впал в глубокую задумчивость. Его расплывающаяся фигура легонько покачивалась на фоне огромного окна, а тонкие руки летали в воздухе, очерчивая только ему одному понятные траектории. Наконец, он опустился на пол и повернулся к Брайану. — Что конкретно вас интересует? — Я хочу знать, что именно произойдет в ходе исполнения данного пророчества, и какова при этом будет наша судьба. Моя и моего любовника — пары, напрямую упомянутой в предсказании. — Жаль, я уже не могу гадать по внутренностям жертвенных животных, это было бы самое точное гадание, моя королева всегда... Впрочем, неважно. Милорд, возьмите вон из той витрины мой хрустальный шар и положите его на стол, прямо в лунный луч. Хорошо, а теперь вы оба пристально смотрите на него и постарайтесь ни о чем не думать. Некоторое время Брайан и Лафар молча таращились на ярко сверкающий в лунном свете неподвижный шар, постепенно замечая, что с ним начинает происходить нечто странное. Хрустальный палантир внезапно стал медленно поворачиваться вокруг своей оси, рассыпая по поверхности стола холодные лунные блики, а молчащий до этого момента Рене стал громко и хрипло произносить слова на каком-то непонятном языке, подкрепляя свою речь быстрыми, но плавными движениями обеих рук. Шар вращался все быстрее, и Брайан ощущал, как световые вспышки все сильнее бьют его по глазам, проникая колкими щупальцами прямо в воспаленный мозг. Сидеть на одном месте становилось все труднее, голова отчетливо кружилась, он схватился руками за стол, и в этот момент шар беззвучно взорвался, посылая в разные стороны крохотные сверкающие зеркала. Вампир инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что лунная дорожка исчезла, в комнате царят густые сумерки, а на дубовой поверхности стола неподвижно лежит совершенно целый, хотя и слегка потускневший хрустальный шар. — Вижу, вижу... — вдруг забормотал Рене, потирая руки. — Здание вижу с именем города, милорда вижу и много черной крови... Вижу, слабеет сила ночи, и время меняет свой ход... — И что это значит? — не выдержал Лафар. — Не знаю, что это значит. Что-то со связью времен произойдет. — А с нами что будет? — А вот вас двоих в мире мертвых я не вижу. — Я так и знал! — завертелся по комнате беспокойный шевалье. — Значит, пророчество не исполнится? — Пророчество исполнится, они всегда исполняются. Только, возможно, не так, как все думали, — твердо ответил Рене. — Давай свое зелье! И пока Лафар и Рене громко препирались по поводу количества жидкости, которое надо отлить из фляжки, Брайан сидел неподвижно, стараясь осмыслить услышанное. Особенно его поразила догадка насчет здания с именем города, ведь французский призрак ничего не знал о «Вавилоне»... И что может значить фраза про связь времен? В общем, после непонятного предсказания вопросов у Брайана только прибавилось, жаль, что желающих ответить на них практически не осталось. Наконец французские стяжатели договорились, и Брайан с Лафаром пошли к дверям. Уже у самого выхода неугомонный шевалье вдруг остановился и снова повернулся к своему средневековому собрату. — Слушай, Рене, а ты можешь еще раз посмотреть в свой шар и узнать — Брайан потеряет свою любовь? — Лафар! — вскинулся вампир. — Ты совсем обалдел? Какую, нахуй, любовь?! — Не волнуйтесь, милорд, — засмеялся Рене. — Я и без всякого шара вам отвечу. Любовь потерять нельзя. Можно потерять только объект любви. А это совершенно разные вещи. Прощайте, господа! Весь следующий парижский день притихший Брайан провел так, как захотел Джастин. Он молча таскался по многочисленным галереям и старинным набережным и все-таки встал в очередь на посещение отвратительной металлической конструкции, согласившись даже на обед в пошлом ресторане с еще более пошлым видом на оживший под лучами весеннего солнца город. Наконец все обязательные и произвольные программы были выполнены, и самолет, пролетев над кусочком Старого Света, взял курс на Новый.