Мелочи

В проз­рачном ста­кане пла­ва­ют ай­сбер­ги. Ког­да То­каку мед­ленно нак­ло­ня­ет его или за­дум­чи­во вер­тит в ру­ках, ку­бики ль­да то пог­ру­жа­ют­ся в во­ду, то всплы­ва­ют, и от­ра­жение каждый раз рас­хо­дит­ся кру­гами. То­каку чем-то на­поми­на­ет лёд. Её кровь го­ряча, её ярость — об­жи­га­ющее пла­мя, спо­соб­ное сжечь всё на сво­ём пу­ти. Но она за­мёр­зла. Пок­ры­лась прочной кор­кой снега и тон­ким сло­ем инея, и те­перь грудь по­чему-то сжи­ма­ют тис­ки, а кис­ло­рода с каж­дым днём ста­новит­ся всё мень­ше. То­каку ды­шит глуб­же, но воз­дух по­чему-то хо­лод­ный. Ког­да лёд под­но­сят к сол­нцу, он на­чина­ет та­ять. А То­каку под­несли к ба­тарее. К не­веро­ят­но­му, не­видан­но­му преж­де всплес­ку энер­гии и теп­ла, соп­ро­вож­давше­муся шква­лом эмо­ций. Что-то, конечно, пош­ло не так; вмес­то то­го, что­бы рас­та­ять, кор­ка ль­да трес­ну­ла, слов­но на неё нас­ту­пили. И То­каку хотелось бы, что­бы око­вы распались окон­ча­тель­но. Ай­сбер­ги в ста­кане пла­чут, а за­тем то­нут. В тем­пе ан­данте. — Я хо­чу уто­нуть в те­бе. — Во мне? — Имен­но. Бу­дучи за­виси­мой от ба­тареи, То­каку неосознанно приближается к ней. Токаку, конечно, хотелось бы об­ни­мать её и чувс­тво­вать, как веч­но хо­лод­ные ру­ки мед­ленно сог­ре­ва­ют­ся — всё ещё мед­ленно, но обжечься уже почти не страшно. — Спа­сибо, что сог­ре­ва­ешь ме­ня, Ха­ру. — Не за что, То­каку-сан. Всё ещё — очень мед­ленно. Но этот про­цесс уже не ос­та­новить.