Дорога Хаоса

А шторм, и вправду, медленно надвигался. Ещё рано утром, когда они только шли к Могиле, солнце сверкало на краю безоблачного неба, но сейчас с запада прямо на Льяну ползла серая мгла тумана, постепенно скрывая и без того едва видневшийся горизонт. Такое явление было самым обычным в местных водах, когда в тёплые прибрежные воды огромного залива, попадала холодная вода из океана, принесённая очередной бурей. Ночной шторм ей никогда не нравился, но что поделаешь… А пока лёгкое судно под всеми парусами тихо скользило по волнам, взметая светлую пыль брызг. Что творилось впереди в миле от себя, наблюдатели ещё более-менее различали, а слева море накрыла, казалось, совсем не движущаяся, чернота. Но это было и к лучшему – ни один капитан не решился вывести свой корабль в такое время за пределы бухты. Ни один кроме Хеледис, и она была этим страшно довольна. Все огни давно погашены, из судоходного района бригантина уже выбралась, и теперь она, серая, словно призрак, пробиралась к своей цели – таинственной бухте, которая, согласно карте, обнаружилась даже не на основном материке – на острове! Неподалёку от основной суши, в море раскинулось несколько архипелагов, и из них один значительно отстоял от остальных. В составе этой группы островов имелось два крупных, четыре-пять поменьше, и куча совсем крошечных вплоть до мелких скал. Глубины внутри архипелага были мизерными, хотя попадались кое-где и настоящие бездны, так что риск наскочить на мель, рифы или остатки более невезучего корабля, был велик. По счастью, бухта обнаружилась с краю и не требовалось заводить корабль в переплетение проливов. Единственное что пока смущало капитана – от мыса им придётся идти через шторм. Плавание началось удачно, самый сложный момент – известную всем узость пролива бухты, когда слева путь стискивает широкая отмель, а справа скалятся острые рифы, бригантина проскользнула идеально, благо боцман превосходно знал местные воды и давно был в команде за лоцмана. Правда, Зимородку всё равно спокойствие их успешный выход в океан не принёс. Стоя в собственной крошечной каюте у небольшого деревянного шкафа, всего в узорах, она не зная как, чувствовала впереди что-то необычное и странное. Холод и темноту, а ещё беспросветный мрак. Впрочем, не пойми откуда взявшиеся ощущения девушка пока списывала на плохое настроение, переживания по поводу странной смерти посланника и появления не менее странного груза. В голове незаметно всплыло то, чего она хотела сделать ещё при отплытии, ещё раз поговорить с Пасом про их «груз», точнее даже «пассажиров», в такой суматохе и своё имя забудешь, не то, что выяснение подробностей заказа. В этот момент у Хеледис появилось мимолётное ощущение, будто сейчас к ней заглянет скучающий Пастэрос. Удивиться этому девушка не успела, так как раздался короткий дробный стук, затем скрипнула рассохшаяся дверь и в каюту действительно протиснулся её помощник, держа в руках небольшую масляную лампу и какую-то книгу, которую он умудрялся читать при качке и порывистом ветре. Завидев её, Пастор приветственно кивнул, и почему-то вновь уткнулся во вместилище знаний. Зимородок, глянув на вошедшего, махнула на все свои чувства и вспомнила о том, что давно хотела сказать своему спутнику. – Знаешь, не нравится мне этот рейс. Слишком много непонятного. Пастор оторвался от своего внимательного чтения и взглянул на девушку. В его глазах явно читалось непонимание. – А мне всё понятно и просто: доставить этих зверей в бухту, перегрузить на другой кораблик, получить звонкие деньги, и идти обратно. Или куда ты там захочешь?.. Друзья нас встретят, карта есть… – А что это за такие друзья? – ехидно поинтересовалась Зимородок-Хеледис, выходя вслед за своим помощником на палубу. – Друзья бывают разные. Пастэрос шёл сзади, стараясь успевать за её быстрым шагом. – Я их не знаю, но Рэн сказал, что они… Зимородок остановилась и только хмыкнула. Ну как же, Рэн сказал – а этот… сделал. – Рэн тебе многое наговорит. И необязательно правду… А, чёрт! Неожиданно корпус корабля потряс сильный удар, и палуба наклонилась так, что Хеледис не удержалась и упала бы, если б её не подхватил за руку Пастор, выронивший всё что держал в руках. Лампа разбилась, зашипела, и покатилась к борту. Не дожидаясь, когда что-то на борту загорится, Хеледис одним ударом каблука растоптала фитиль. – Большая волна, капитан! – к ним спешил выпрыгнувший из люка боцман, хватаясь за леера. – Что-то неладное с погодой. Вдвоём они поспешили на нос, тревожно озираясь. Глянув на воду, а потом на компас, Зимородок сразу поняла, что показалось непонятное Сиджею. Если раньше волны катили небольшие и били ей по левой скуле где-то раз семь за минуту, то теперь гладь воды лишь медленно и тяжело колыхалась, уже даже не ударяя корабль, а просто поднимая и опуская. Да и ветер тоже переменился, сейчас он дул сильно и равномерно, вот только не с той стороны, откуда его ждали. Слева, на западе, откуда, казалось, недавно неслась сильная непогода, обнаружился обычный туман и низкая облачность, а вот на севере… Обернувшись, Пастэрос увидел идущую с севера огромную стену туч. Пока до неё было далеко, но он не сомневался, что скоро эта буря их догонит. И тут он сориентировался, где нос, а где корма – их бригантина мчалась именно на север. Но… но как так?.. Как они сбились с курса? – Надо уходить, Хеледис! – перекрывая шум ветра в снастях, прокричал он и принялся тревожно взирать в черноту догоняющего шторма. Почти все паруса уже свернули, боцман дал команду ещё ранее, так что риск внезапно лишиться мачты они миновали. Однако несмотря на обстановку, Зимородок оставалась спокойной как штиль, несмотря на то, что ощущение близости непонятной силы, злой и грубой, лишь усиливалось. Все проблемы и трудности мгновенно вылетели из головы, море было её стихией, и предстоящий шторм высвободил голову от разных мыслей для предстоящей проверки на прочность. Сейчас она в уме сравнивала скорость и силу надвигающейся стихии с возможностями её родного корабля, старой, но как-следует укреплённой, бригантины. Результат её удовлетворил, и Зимородок двинулась к Сиджею, попутно хлопнула Пастэроса по плечу и сказала: – Не бойся, и не из таких передряг выходили! Затем она повернулась к корме и с силой крикнула рулевому держать курс неизменным, а боцману сворачивать все оставшиеся не свёрнутыми паруса, и вообще готовиться к шторму вплоть до бросания плавучего якоря. План у неё был довольно прост – попробовать прорваться сквозь непогоду. Хеледис не раз выполняла такой рискованный манёвр, и ей всегда везло, за пару-тройку суток удавалось пройти всю полосу шторма, не теряя сильно во времени. И тут она вспомнила про пассажиров – называть их «грузом» у девушки язык не поворачивался. Как эти зверюшки выдержит болтанку, которая начнётся уже совсем скоро? Видимо о том же подумал и Пастэрос, так как он уже спешил в трюм, куда и погрузили странных животных. А их зверюшки, судя по всему, чувствовали себя неплохо, несмотря на сырой трюм, качающуюся лампу, и протяжный скрип в корпусе. Волчица лежала в полудрёме, положив на лапы голову, ну а орёл о чём-то переговаривалась с ней. – Иштар говорила нам, что вернуть её невозможно. Она мертва… – услышал Пастэрос обрывок разговора на языке, которого он не слышал уже давно и даже начал его подзабывать. Пастор ошеломлённо замер, имя Иштар казалось ему до боли знакомым. Между тем, увидев их визитёра, Волчица подняла голову, а птица замолчала. Пастор же вдохнул и выдохнул, теперь опознав имя Владычицы, он узнал и их. Затем, словно не веря своим глазам, произнёс: – Крэган, ты что ли? – Ну, допустим, я. – степенно отозвался орёл, и с любопытством уставился на гостя. Волчица зашевелилась и поинтересовалась: – Ты что, его знаешь? – А сам не понимаю, – ответила птица. – Вроде бы знакомое лицо, и… – Пернатый, тебя, похоже, надо хорошенько окунуть в воду и прополоскать, раз уже забываешь старых друзей, – прервал его Пастэрос. – Распоясался ты тут совсем, без Тулли и Кота! Волча, к тебе это, кстати, тоже относится. Орёл в ответ на такое резкое заявление раскрыл свой клюв, хлопая глазами, а затем взмахнул крыльями и закричал. – А-а-а-а, моя голова – это же Пастор! Дружище, а я тебя и не узнал сразу, старею, да! Ты откуда хоть взялся тут? – Я вообще-то помощник капитана, за груз отвечаю. А ты, ты-то, откуда тут и что с вами такое случилось? – ошеломлённый встречей старых друзей, Пастор даже забыл поздороваться с другим старым другом – Волчицей. – Да понимаешь, тут такая оказия вышла… – начал рассказывать Крэган все события в которых довелось поучаствовать. – Серебряная эксперимент какой-то ставила. Не знаю, что она хотела им добиться… но, в общем, всё пошло не так, и нас вдвоём переместило в этот мир. Подозреваю, что ещё кого-то кроме на двоих, но лишь подозреваю, те, кто всё же нашли нас, молчат как пойманные лазутчики. Так вот, естественно за нами направили помощь, но Волчицу отсюда крайне затруднительно эвакуировать, ей больно, когда перемещают, и поэтому решили, если я правильно понял, тайно переправить нас двоих в новое место для сбора нашей команды… – Команды? – переспросил Пастор. – То есть вся наша компания собирается в одном месте? Да мы же все сразу после… сам знаешь чего, разошлись кто куда, и даже не встречались толком. Значит, грядут великие дела! И я, похоже, даже догадываюсь, что это за дела… – Нет, ты погоди! – помотал головой орёл. – Что касается нашей команды, то сбора всех и вся точно не выйдет. Я же лично знаю, где находится и что делает едва ли половина из всех наших. Йенни вообще куда-то пропала без вести, ещё лет шестьсот назад. Говоря кратко, тёмное дело. А что касается цели – о нашей сокровенной мечте говорили много, но от разговоров дело особо не двигалось. Чертик вроде пробовала начать теоретические изыскания, вместе с какими-то друзьями Госпожи, но вроде как бросила. Сказывается огромный недостаток её знаний, и знаешь – даже Волчица не поняла, что им мешает, так всё сложно. – А Серебряная как же? – взволнованно уточнил Пастор, чувствуя, как стоит на пороге нового приключения. Крэган откашлялся, и ответил. – С Серебряной ещё хуже, ну ты меня понял – нет ничего хуже недоучки, и так подозреваю, что после случившегося с нами, её вообще к исследованиям не допустят на пушечный выстрел. Джа нам тут ничем не смог помочь, он в этих делах, оказывается, ещё хуже разбирается, хотя что-то опять-таки с друзьями Госпожи мудрит. А у Иштар и без этого всего всегда дел по горло. Но, думаю, цель этого большого сбора вряд ли связана с чем-то другим. – Во всяком случае, сбор этот организовала не Чертик с друзьями, а сам Джа, заодно с Рысью, – неожиданно подала голос Волчица. – Кстати да. Здравствуй, Пастор. – Здравствуй, Волчица. Ох, извини, забыл про тебя. Сама понимаешь… – Понимаю, – кивнула спокойно разумная хищница, и снова взгляд Пастора встретился с взглядом Волчицы. Что же в нём отражалось? Колючий северный ветер, чёрная ледяная вода и ослепительно белый снег, тусклое солнце и яркое сияние ночью в небе… Это были картины того мира, из которого она пришла сюда. Её мира, страшного и жестокого, но всё равно родного. Пастор потряс головой, пытаясь отогнать наваждение, но всё равно – это вышло не сразу. К таким особенностям друга он так и не привык. – Однако что-то мы с тобой чуть заговорились, – продолжил прервавшийся дружеский разговор Крэган. – Тебе там случайно не пора наверх? – Ой! – вскрикнул Пастэрос, вспомнив, что торчит тут уже давно, и Хеледис наверняка забеспокоилась. – Точно, мне пора, так что… я ухожу, всем пока. С этими словами, Пастор развернулся, и чуть ли ни бегом выбежал из трюма, пытаясь одновременно прийти в себя, но только теперь замечая, что его вместе с бригантиной мотает во все стороны, а в трюме почему-то ему казалось, что сейчас стоит чуть ли ни штиль. Зимородок рывками вытягивала какой-то шкот и, услышав его, оглянулась. – А что так долго? – поинтересовалась она, облизнув языком белые зубы. – Как долго? Я туда да назад… – Ага, туда да назад… – пробормотала девушка. – Ты на бурю-то глянь. Пастэрос посмотрел в сторону и обомлел. Он заметил, как за якобы короткое время визита к грузу, стена шторма заметно приблизилась. Стало видно, что она не была сплошной. Стена состояла из отдельных огромных туч, которые в свою очередь постоянно менялись. Облака будто бы кипели, под ними царила серая мгла ливня. Изнутри стена освещалась вспышками молний. Казалось, будто бы стихия скрывала кого-то огромного и непостижимого. «Интересно даже, что ещё Иштар сообщила им про Неё?» – мельком подумал Пастэрос, бросившись помогать крепить к мачте старую бронзовую кулеврину с разбитым лафетом, возимую скорее для вида, чем как оружие. Про своё так и не понятое отсутствие он уже перестал думать – всякое бывает. А ветер тем временем, продолжал усиливаться, и креп с каждой минутой. Он волком выл в такелаже и снастях, хлопал не до конца закреплённым брезентом, и пытался вырвать и унести с собой всё, что плохо держится. Волны метались, в ярости швыряя бригантину из стороны в сторону. Такого Пастор ещё ни разу не видел, хотя бурь-то прошёл немало. Шторм этот оказался страшнее, чем он предполагал. Вскоре пришлось забыть про всякий хлам, что в спешке не успели привязать и укрыть – волны грозили смыть любого, кто ступил бы по палубе, не держась обеими руками за всё, что только прикреплено к корпусу. Не было никакой возможности добраться до кормовой надстройки, хотя и она не укрыла бы, судя по всему, корму повредило и из хлопающей при качке двери пенилась вода, залившая все кубрики. Команда была вынуждена забаррикадироваться где-то в кубриках, Хеледис с Пастэросом пристроились прямо у фок-мачты, вцепившись в толстые канаты, специально на этот случай и рассчитанные. Тут же выяснилось, что необычайно хмурый Сиджей уже был там, более того – он умудрился привязаться так, что теперь его смыло бы только вместе с самой мачтой. Боцман глянул на Хеледис, ругнулся на очередную волну, и… принялся набивать трубку, хотя, как можно было курить в такой дождь, перерастающий в ливень? Видимо, Сиджей делал это машинально, затем очнулся, и не закончив, запрятал трубку с кисетом куда-то за пазуху. Пастор оглянулся. Впереди неизвестность, а сзади… там тоже неизвестность. Шторм настиг, шторм накрыл полностью, и конца-края стихии не было видно, как ни вглядывайся в мрак. Тут он посмотрел наверх и заметил на мачтах нечто странное. Пригляделся, и обомлел. Прямо на клотиках вытянулись небольшие, но довольно заметные огоньки, больше всего напоминавшие костры, только не рыжие, а светло-голубые. – Что это такое? – прокричал Пастор, обращаясь неизвестно к кому, даже не надеясь, что его услышат. Услышали. Боцман вопросительно глянул на него, и Пастэрос ткнул рукой куда-то назад и вверх. Сиджей наклонился, выглядывая из-за мачты, и было видно, как улыбка возвращалась на его лицо. – Это огни Эльма! – наконец закричал он. – Они сулят надежду на спасение! – Я же говорила тебе!.. – вторила ему Хеледис, но не закончила фразу, теперь хлестнуло справа. Тут Сиджей вцепился ей в руку, но девушка и так увидела причину беспокойства. На них неслась гигантская волна, высотой, казалось, с мачту. В то же мгновение, этот вал заметил и Пастор. Он с силой прижался к мачте, обхватывая её рукой. Когда на носу уже взметнулись первые брызги от цунами, Хеледис сильно вдохнула, и зажмурила глаза. В тот же миг, целое море воды опрокинулось на них. Девушку буквально вдавило в затрещавшую мачту, в ушах сильно зашумело. Губы плотно сжимались, вдохнуть не было никакой возможности, лишь тогда, когда воздуха оставалось совсем чуть-чуть, Хеледис почувствовала, что вода схлынула. Её бригантина оказалась крепким орешком для шторма, и вынырнула словно поплавок, разбрызгивая пену, вроде бы даже ничего не лишившись… или же нет. Пастор почувствовал сильный удар, и с удивлением оглядывал прямо у себя под ногами здоровый обломок перил бака, принесённый волной. Хеледис взглянула вперед и ахнула: они подошли к самой границе шторма. То, что раньше казалось девушке обычным сильным шквалом, с которым ее верный корабль справился бы относительно легко, превратилось в настоящий кошмар. Сплошная черная стена, в которой периодически вспыхивали молнии какого-то неестественного, зловеще-зеленого цвета, хаос воды, вихря, и чего-то еще. В самом центре шторма находилось нечто, то что пока невозможно было разглядеть, и это нечто внушало дикий, неистовый, первобытный ужас. – Приплыли, – пробормотала себе под нос погрустневшая Зимородок. – Эх, и ведь не так я себе последний свой час представляла. Но огни… Тут ей пришлось замолкнуть, и крепче схватиться за канаты, но перед этим девушка поняла: огни погасли. Две волны набросились на бригантину с обоих сторон, словно зажав корпус в тиски. На мгновение она ослепла и оглохла от удара, противная солёная вода накрыла капитана с головой. Но Зимородок как-то удержалась, и вот стихия бессильно схлынула, оставив после себя огромные лужи, которые теперь стекали за борт через шпигаты. Впрочем, сухой палуба долго не оставалась, тут же нос захлестнула в буквальном смысле стена. Что-то затрещало, потом хрястнуло по палубе, так что задрожал весь корабль. Пастор подумал бы на мачту, но не она. Почти две трети бушприта снесло, пробив при этом бак, и сейчас дерево торчало из палубы под нелепым углом. – Ещё бы немного, и эта штука накрыла бы нас! – констатировал боцман. – Может, уберёмся? – И куда?.. – поинтересовался у него Пастор, и снова вдохнул: новая волна накатывалась сбоку. Удар был приличным, но корабль наклонило так, будто он был готов перевернуться. Однако всё, что лежало в трюме, оказалось неплохо закреплённым, и ничего вроде как не сместилось, бригантина выпрямилась… чтобы тут же крениться в другую сторону. Полыхнула молния, ярко озарив льющиеся с неба потоки воды, мечущиеся волны и…что-то страшное впереди. Что это такое ждёт – берег или само сердце шторма, Хеледис не знала, Хеледис было всё равно. Её бледное лицо смотрело вперёд. Глаза закрыты, а губы сжались как тиски. – Сиджей, что с ней? – испуганно прокричал Пастэрос, и вцепился крепче в канаты, уберегаясь от новой волны. – Плохо дело! – постарался ответить тот, сам не понимая ничего. – Похоже, из этой передряги целыми нам не уйти… А Хеледис тем временем резко очнулась из забытья, и неожиданно для себя, поняла, что ей нужно делать. Откуда пришло это знание, она не разбиралась и не хотела выяснять ничего. Просто в голове выстроилась чёткая концепция и причинно-следственные связи. Девушка теперь знала, какая сила устроила всё это, она же знала, каков единственный способ спасения, равно как и знала то, что после шторма не сможет вспомнить все эти обретённые знания, она ещё не готова к новому. Но Хеледис это не смущало. Она просто стала делать всё, как ей было указано, а потом будь, что будет. И кинулась к шканцам, где под волей волн крутился из стороны в сторону штурвал, на который переделали бывшее при постройке румпельным управление. – Что ты делаешь? – удивлённо закричал Сиджей, но, не дождавшись ответа, махнул рукой на все опасности шторма, одним рывком отвязался, и кинулся за капитаном. А она не замечала ничего. Казалось, время снова замедлило свой бег. Она шла мимо летящих в воздухе брызг, пены, разорванных, развевающихся на ветру канатов, летящих в воздухе обрывков парусины, не пойми, как держась на мечущейся палубе. Грохот воды исчез, вместо него вокруг звучала тихая и спокойная музыка. В то мгновение, когда ее руки крепко легли на штурвал, кладя руль направо, в голове зазвучали странные слова. И в этот момент на бригантину обрушилась гора… Пастора подбросило наверх, но он схватился за ванты, и смог удержаться на месте. Боцман как-то схоронился, скрючившись и вцепившись в перила трапа, а вот Хеледис стояла недвижимо, спокойно держась за колесо, не давая перу руля болтаться по воле волн. Ее глаза ничего не видели, кроме черно-зеленой мглы, с проблесками пузырьков. А еще через какое-то время, ей показалось даже, что оно прекратило существование, корабль вынырнул на поверхность океана, но только океана ли… Вокруг Хеледис стояла непроницаемая тьма, наполненная лишь глухим рокотом бури и рёвом ветра, изредка прерываемая отблесками уже далёких молний. Неужели… Через мгновение по трапу застучал сапогами мокрый и отфыркивающийся боцман. Хеледис крутанула штурвал, выпрямляя руль, и глянула на Сиджея не понимая, зачем он сюда прибежал? …Ему страшно… – промелькнули мысли, и тут все чувства куда-то подевались, остались лишь слова. Хеледис запела их, но странно – её тихий спокойный голос перекрывал ярость стихии. – От стрел и от чар, от гнёзд и от нор… Богиня Иштар, храни мой шатер, братьев-сестёр… Хеледис не интересовалась, откуда она берёт эти слова, лишь знала, что так надо, и продолжала напевать дальше. – …руды моей вар, вражды моей чан, богиня Иштар, храни мой колчан… Где-то на пределах чувств появился шар света, буквально фонтанирующий эмоциями. Удивление, слабое раздражение, паника и… страх? – …чтоб не жил, кто стар, чтоб не жил кто хвор, Богиня Иштар, храни мой костер, пламень востёр… Корабль резко швырнуло на левый борт, снова полыхнули молнии, выхватив впереди накатывающийся на них третий вал, гораздо выше всех предыдущих. И Хеледис не испугалась его, нет, она продолжала свой напев. – …чтоб не жил кто стар, чтоб не жил кто юн, Богиня Иштар, стреми мой табун в тридевять лун… – закончила Хеледис, и тут вал накрыл их. В последний момент, когда бездна тяжёлой ледяной воды обрушивалась на корабль, она увидела впереди яркий, теплый свет. Свет ласково мерцал, словно огонек в масляной лампе, которую мать Хеледис зажигала перед сном, где-то там, в её далеком-далеком счастливом детстве, рассказывая девочке перед сном сказки о рыцарях, волшебниках и драконах… И за миг до того, как безумная стихия набросилась на бригантину, тот самый шар света вырвался в реальность, разлетелся и окутал корабль лёгким облачком света. Бригантина будто растворилась в свете из ниоткуда, что продержался на поверхности моря ещё мгновение, а затем медленно исчез. Через несколько секунд бешеная стихия, лишившаяся своей добычи, начала постепенно успокаиваться… Через десять минут вся тьма окончательно рассеялась, оставив после себя лишь бушующий самый обыкновенный шторм. Через полчаса о сошедшей с ума стихии не напоминало ничего, кроме ливня. И лишь там, в глубине, под толщей воды, песка и ила, продолжил себе лежать тёмный алтарь, когда-то полный, а сейчас начисто лишённый всей накопленной силы, и уже полностью безопасный. Его найдут и извлекут сильно потом, но не для изучения, обсидиановый камень в тонких прожилках рун поместят в своего рода музей. Но это будет потом, а сейчас алтарь просто лежал под осадками… *** Очнулась Хеледис от яркого утреннего солнца, бьющего в глаза. Она лежала на палубе, за каким-то мокрым хламом, пытаясь осознать, что же произошло и где они находятся. Вроде как она, возможно, устала так, что заснула на палубе, и жуткий шторм ей привиделся… но вот тело ей говорило иное. Спина ныла, словно от удара с размаху якорем, ноги же просто не чувствовались… значит, та сошедшая с ума стихия не приснилась, и всё было на самом деле, но неужели корабль, и они сами уцелели, и смогли переждать это?.. Не верится… или… От такой мысли, у Хеледис сжалось сердце. Возможно, она единственная, кто смог уцелеть. Нет… нет… не может такого быть. Она не верила в то, что все её друзья погибли. Но чтобы понять, что, где и как, девушке мало было наблюдать перед собой какую-то мокрую рваную парусину. Она приподнялась, и тут же охнула от боли что прострелила ногу, но быстро утихла. Секунды две Хеледис просто сидела, даже не в состоянии пошевелиться, но затем нашла в себе силы, и оглянулась по сторонам. Да… бардачок ещё тот. Бизань-мачты, у основания которой она и лежала, не было. Примерно на уровне самого нижнего рея, толстый ствол был изломан так, будто его грызли великаны. А тот брезент, среди которого она и лежала, оказался остатками паруса. Что же до фока… из палубы косо торчала мачта с уцелевшей первой стеньгой и обломками второй, кроме этого выдержал и не разлетелся фок-рей. Бушприта не наблюдалось, но какие-то неопознанные обломки торчали из палубы как раз между остатками мачт. На палубе творился сущий бардак – доски настила теперь криво топорщились в стороны, похоже на то, что набор корпуса оказался сильно повреждён. Пушки, бочки, и какие-то обломки что не смыло, оказались свалены в груды, беспорядочно раскиданные по всему настилу… кстати, и как их только не смыло за борт? Тут за спиной раздался знакомый легкий кашель. Хеледис резко обернулась и столкнулась взглядом с Сиджеем, сидевшем рядом с ней на правом борту и, как ни в чём ни бывало, покуривающим свою трубку. – Боцман! – сердито крикнула она ему. – Ну да, а кто ещё? Не чудовище же морское, – степенно ответил тот, явно пребывая в хорошем настроении, не смотря ни на что. – Пришла в себя? Зимородок только резко тряхнула мокрыми волосами, отчего во все стороны полетел дождь мелких капель, и пожала плечами. – Похоже на то. Хотя ты мог и помочь мне побыстрее очухаться! Так, ладно, а вообще где все? Сиджей хотел ответить капитану, но в этот момент лежащая у другого борта куча каких-то водорослей вперемешку с сетями и парусиной зашевелилась, и через несколько секунд перед двумя уцелевшими предстал третий, мокрый до нитки Пастэрос. Угрюмо отряхивая с себя водоросли, он озадаченно смотрел на Хеледис и Сиджея. – Куда это нас занесло, сильно на юг что ли? – спросил он, принюхавшись к солёному морскому воздуху и явно отметив, что он слишком тёплый. Хеледис тоже обратила внимание на этот крайне странный факт. Сиджей же просто развёл руками, а затем полез в карман и достал оттуда небольшой компас что всегда таскал с собой. Немного постучав по крышке, и дождавшись, когда его стрелка перестанет колебаться, Сиджей удовлетворённо заметил. – Ну вот, где тут север, мы знаем. Осталось лишь выпытывать у штурмана, где мы находимся точно, если только квадрант с хронометром уцелели. Потому как сбились с курса мы сильно. Никогда не видел подобного шторма. – А что вы последнее помните? – поинтересовалась Хеледис, пытаясь понять, как их небольшой кораблик перенёсся за сотни миль от места, где его застигла разбушевавшаяся стихия. Сиджей выпустил несколько колечек дыма. – Ну, нас волной накрыло. Вроде того. Так, а… Груз! – Да, точно! Груз! Резко развернувшись, Пастор кинулся бежать к месту где должен находиться люк в трюм. Найти сам люк было сложно, на месте плотно пригнанной крышки валялась груда деревянных обломков, парусины и канатов. Вдвоём с боцманом, они освободили крышку, и Пастор тут же рванул вниз. Увиденное поразило его больше всего. Клетка со зверями стояла целой, как ни в чём не бывало, среди остального разгрома, словно и не побывал корабль в центре ужасного шторма, Волчица с Крэганом явно спали, и не заметили его. Глубоко вздохнув, Пастор поднялся на палубу, пытаясь понять, что же все-таки произошло. Тем временем капитан с боцманом уже вызволяли команду, заблокированную в кубриках тем самым обломком бушприта. Скоро им это удалось, и Хеледис пересчитала всех. Неужели живы?.. Да, в живых остались все, многие с опухшими руками-ногами, в ссадинах и ушибах, но – живые. Тут же на месте Хеледис совет, дав при этом навигатору задачу выяснять, где именно они дрейфуют. Впрочем, сразу же выяснилось, что уточнение местоположения, возможно, даже не требуется, так как назначенный вахтенным наименее пострадавший от шторма матрос, залез на обломок мачты, и обнаружил землю! Хеледис это чрезвычайно обрадовало, и она тут же кинулась проверять сама, что углядели. Оглядев горизонт в нужном направлении через подзорную трубу с треснувшим стеклом, капитан действительно увидела их спасение, мечущихся над водой чаек, серые скалы и зелень лесов, а также то, чего она не ожидала точно – едва заметно выглядывавшие из-за мыса домики. Порт? – Похоже на гавань, – подтвердил её мысли Сиджей, когда принял из рук капитана инструмент и тоже рассматривал далёкий берег. – Идём туда? – Хорошо сказать… – заметил Пастор, и кивком головы указал в сторону остатков мачты. Хеледис покачала головой и, указав на трюм, произнесла. – У нас где-то запасные паруса лежат. Из этого хлама сделаем хотя бы один рей, ну а там видно будет. – А якорь? – раздалось с носа. – Якорь из чего делать будем? – Неужели и его унесло? И аварийный якорь что, тоже? – сильно огорчилась девушка. – Вот это – плохо, у нас запасного-то нет! – Ну отшвартуемся как-нибудь, а на крайний случай просто посадим корпус на мель или всадим в причал… – пообещал боцман, и первым полез в люк явно за тем чтобы найти чего-то вкусного потому как на голодный желудок ну кто будет в здравом работать? Хеледис же сначала проверила то, что хотела, затем уселась прямо на настил, прислонилась к борту и начала напряжённо думать. В то, что их всех носило по волнам неделями, пока команда была без сознания, девушка не верила. Нижний трюм был залит почти весь, и вода в него медленно прибывала, правда сейчас её активно откачивали двумя помпами. То есть, с того момента, когда потеряла сознание, а шторм сам утих, прошло явно меньше суток. Несколько часов, если быть точнее. Но чтобы ураган такой силы затих за настолько короткий срок и не оставил после себя многодневной полосы дождя – вот это уже выходило за рамки понимания. Да ещё и явно южные воды. Очень странно. Зимородок всё больше склонялась к мысли, что их взяли и перенесли из сердца шторма вместе с кораблём. Магией или ещё чем-нибудь таким, правда, в магию капитан не слишком верила, больше полагаясь на верный компас, нож и опыт. Но, так или иначе – это было связано с непонятным и необычным грузом. Шло время. Солнце приблизилось к полудню, и вот все их усилия привели к тому, что сильно разбитый, грузно осевший в воде корабль, перестал наконец дрейфовать, и подгоняемый свежим ветром, направился куда-то в сторону того неизвестного порта. А ещё через час, бригантина вошла в гавань. История началась. О том, что привело к такому началу, Хеледис узнала заметно позже, причём частично от непосредственных виновников. Ругалась.