Хранительница

Она слышала о подобном аттракционе у маглов. Возможно, она когда-нибудь захотела бы прокатиться на нём… но не после этого. Впереди была лишь кромешная темнота, пустота и ожидание чего-то ужасного, дыхание перехватило, сердце выскакивало из груди, в ушах свистело от бешеной скорости… Позади она услышала голос Стефана – достаточно близко, чтобы какой-то частью сознания испугаться, что он вот-вот свалится прямо ей на голову. Она слышала и другие голоса: Гарри, Рон, профессор Локонс… У них всех были и проблемы поважнее, но всё же Вероника на мгновение задумалась о том, что им грозило за то, что они фактически похитили преподавателя? Локонс не упустит такой возможности, и она уже представляла себе заголовки «Ежедневного пророка»… Впрочем, выхода из этой ситуации у них было всего два: если они погибнут, их будут оплакивать, а не ругать; если они найдут Джинни или убьют василиска или всё сразу, они станут героями, и обо всём забудут, как это случилось в прошлом году. Все мысли испарились, когда труба, по которой они летели, сделала крутой виток, и, совсем запутавшись в полах мантии, Вероника плюхнулась на что-то мякое. Поворот трубы на несколько мгновений отделил её от Стефана и остальных, от звуков, которые они издавали, и вокруг воцарилась такая безупречная тишина, будто её оглушили. Осторожно, пытаясь прийти в себя, Вероника огляделась вокруг. Она находилась в каком-то большом зале с высокими сводчатыми потолками; в дальней стене, похоже, была дверь – она видела слабый трепещущий свет, просачивающийся откуда-то, но что-то мешало ей разглядеть… Осознав, что это было, она с писком вскочила и как раз вовремя: из трубы с коротким вскриком прямо ей под ноги вывалился её брат. Отдуваясь, Стефан стал на четвереньки и потряс головой. Вероника потянула его за воротник мантии, побуждая скорее подняться на ноги. - Стефан, вставай! Это… Здесь змея! – Осознав, что сама стоит на огромном кольце из чешуи, она спрыгнула на пол и отскочила подальше, но лишь затем, чтобы снова наткнуться на чешуйчатую мерцающую в полумраке кожу. Забыв о том, что она может говорить со змеями на одном языке и что она собиралась повелевать василиском, она закрыла лицо ладонями в ожидании неминуемой смерти. Не смотри на него, твердила она про себя, только не смотри. Может быть, у неё есть шанс… А как же Стефан? Локонс и Гарри с Роном? Они летят прямо в ловушку… Они уже в ловушке: она услышала, как они втроём вывалились из прохода, кажется, образовав единый недовольный клубок. - Это не змея, Ви, - голос Стефана звучал глухо, но уверенно и настолько спокойно, насколько вообще мог, учитывая ситуацию. – Вернее, не совсем. - А что? – её же голос, к её собственному отвращению, дрожал. - Это её кожа. Змея сбросила кожу. Но она всё ещё где-то рядом, - его голос стал звучать тише. Вероника открыла один глаз, чтобы убедиться, что Стефан всё ещё тут. Так и было, просто он перешёл на шёпот. Рон хмыкнул. - Змеи чувствуют тепло, реагируют на него и на движение. Вряд ли то, что ты станешь говорить тише, обманет василиска. - Да, так и есть, - заметил Гарри, отряхивая мантию от пыли. Они всё озирались по сторонам, пытаясь понять, куда идти дальше, и никто не заметил, чем занят профессор Локонс. И в том была их ошибка. Потому что, когда они обратили внимание на него, он сжимал в руках кое-как починенную палочку Рона и держал их всех на прицеле. Рон бросился к нему, намереваясь отобрать палочку, но Локонс лишь предостерегающе качнул ею. - Будто василиска нам было мало, - буркнула Вероника. – Что это он, спятил совсем? Стефан пожал плечами, не сводя взгляда с Локонса. Он потянулся к карману, где была спрятана палочка, чудом уцелевшая во время полёта и падения. Но Локонс заметил это движение. - Не так быстро, мистер Сальваторе. Мисс Сальваторе, - он галантно кивнул Веронике, издевательски соблюдая этикет, - мне жаль, что и вы оказались замешаны в этом. Жаль нашего доброго директора… - Локонс картинно вздохнул. – Такое горе! Сразу двое его драгоценных внуков погибает в логове василиска! И несчастный Гарри Поттер! Выжить в битве с Сами-Знаете-Кем – дважды! – чтобы погибнуть, спасая сестру лучшего друга. - Его зовут Волан-де-Морт, - прошипела Вероника, - и вы должны бы знать это, если такой храбрец! Локонс поморщился, но продолжил: - Так горько и так поэтично! Будет, о чём рассказать требовательной публике, а книгу будут расхватывать прямо из типографии! Мне жаль… Очень жаль… Забвение! – первым он направил палочку на Гарри. Вероника зажмурилась, нащупывая палочку в кармане. Пока Локонс занят Гарри… Интересно, сможет мадам Помфри восстановить разум Гарри, если тот пострадает? Вспышка была настолько яркой, что Вероника смогла увидеть её и с закрытыми глазами. А потом ей пришлось открыть глаза, потому что над её головой что-то заворочалось, заурчало, а в следующий миг сверху посыпались камни. Она отпрыгнула в сторону, и Гарри, похоже, целый и невредимый, бросился вслед за нею. Казалось, весь замок сейчас рухнет на них; в считанные секунды на том месте, где они стояли, образовалась настоящая стена из камней. - Стефан! – Вероника бросилась вперёд, пытаясь сдвинуть неподъёмную тяжесть. – Стефан! Где ты?! - Всё хорошо, Ви! Всё хорошо! – его голос раздался позади неё, заставив Веронику подпрыгнуть на месте. Но в следующее мгновение она смогла выдохнуть с облегчением, потому что Стефан действительно оказался у неё за спиной, отряхивая мантию и светлые волосы от пыли. Он чихнул несколько раз, помахал перед собой руками, разгоняя облако пыли. Подошёл поближе, присматривась, будто он мог что-то увидеть сквозь камни. - То есть как это «всё хорошо»? – несмотря на испуг и растерянность, она не смогла сдержать возмущения. Способность Стефана сохранять спокойствие в любых ситуациях стало настоящей легендой, однако ей казалось, что сейчас самое время паникавать. Им всё ещё предстояла встреча с Волан-де-Мортом или с его ручным чудовищем или с ними обоими, и обвал казался Веронике не лучшим предзнаменованием. – Обрушился потолок и… Мы замурованы здесь! Где Рон? А Локонс? - Я здесь! – голос Рона звучал глухо из-за преграды. – И я цел. А вот Локонс… - Что?.. - Он, кажется… немного не в себе. Похоже… эээ… моя палочка сработала не так, как мне бы хотелось. И не так, как хотелось бы Локонсу. – Послышался смех Рона и неуверенные смешки, принадлежащие, похоже, Локонсу. Они опешили, услышав это. Голос действительно принадлежал будто не их учителю, слишком горделивому, самовлюблённому, а неуверенному в себе, испуганному человечку. Теперь «похищение» профессора не казалось Веронике таким уж преступлением. Что с ними сделают за то, что они… свели преподавателя с ума? - Что нам делать? – спросил Гарри. – Вы знаете какие-нибудь заклинания, с помощью которых мы сможем разобрать… это? Иначе как нам выбраться? Вероника покачала головой. Разбор завалов никак не входил в защиту от тёмных искусств и не имел ничего общего с борьбой добра со злом, так что она почти не заостряла своего внимания на чём-то столь примитивном. Пара знакомых ей, но ещё не отработанных заклинаний могла скорее добавить разрушений. Так что она с надеждой посмотрела на Стефана: сколько она его знала, Стефан поглощал информацию с поразительными скоростью и усердием, он должен был что-то знать. - Я читал о чём-то таком, но не могу вспомнить так сразу… И, тем более, я не отрабатывал его. Могу только больше навредить. - Но что нам делать? Как мы выберемся? И как мы можем бросить их там? - Гарри! Ви! – позвал Рон. – Найдите Джинни, пожалуйста! Локонс здесь… - на несколько мгновений повисла пауза, - безобиден, а я попробую разобрать… Может, вспомню какое-нибудь заклинание, которое тоже сработает не так и пробьёт ход. - Думаешь, это возможно? – Гарри переглянулся со Стефаном и улыбнулся. В самом деле, Рон был прав: не было ничего важнее того, чтобы найти Джинни. Но уверенность в том, что они смогут это сделать, у Вероники таяла. В отличие от мальчишек. Гарри и Стефан выглядели так, словно у них был план действий, и они собирались ему следовать. В действительности же план был предельно прост, и у них не было иных вариантов, кроме него: они должны были покинуть это место у завала и отправиться по тоннелю в тени громадной змеиной шкуры, к тому мерцающему свету, который почти наверняка не сулил ничего хорошего. Их шаги гулко звучали под высокими и явно очень старыми каменными сводами. Вероника выдохнула с некоторым облегчением, когда тень гигантской змеиной шкуры осталась позади. Выйдя из тоннеля, они оказались прямо напротив великолепной статуи мужчины с окладистой бородой. Присмотревшись, она поняла, что это была не борода, а каменные, но очень искусно вырезанные змеи, обвивающие шею и лицо мужчины. Её даже передёрнуло. Но не оставалось сомнений, что это была статуя Салазара Слизерина. Кто и когда поставил её здесь, почему она выглядела как алтарь божества в окружении резных стоек с горящими факелами? Знали ли преподаватели Хогвартса и даже её дед о том, что скрывали подземелья школы? Тайная комната… Единственным, кто выжил, побывав в ней, был Волан-де-Морт. Повезёт ли им так же или их кости истлеют здесь, как косточки мышей, хрустевшие под их ногами по пути сюда? - Святые гиппогрифы! – воскликнул Стефан, бросившись вперёд. - Да это же Джинни! – Гарри побежал следом за ним. Они оба опустились на колени возле маленькой фигурки, распластанной на блестящем от воды полу. Вероника же с трудом отвела взгляд от неподвижного каменного лица Салазара Слизерина. Её даже передёрнуло: была в этом мёртвом взгляде какая-то приковывающая магия, но, она знала, что не должна поддаваться ей. Или это кровь Слизерина, текущая в её жилах, подчиняла её ему? Вероника подошла к Стефану и Гарри, и мертвенная бледность лица Джинни напугала её. - Дневник… - Гарри поднял намокшую книжицу, аккуратно держа его двумя пальцами, будто дневник мог на него броситься. – Но как он мог здесь оказаться? - Она жива? – Вероника тоже опустилась на пол рядом с Джинни и осторожно тронула её за плечо. Девочка даже не пошевелилась; казалось, она и не дышала. - Пока жива, - раздался холодный незнакомый голос за их спинами. Все втроём они повернулись к говорившему и увидели высокого черноволосого парня, вышедшего из-за колонны. Он был примерно одного возраста с Деймоном и даже казался немного на него похожим, хоть это и казалось странным и нереальным. Но откуда он мог тут взяться? И Вероника могла бы почти наверняка сказать, что он не учился в школе, хотя на нём и была школьная мантия. Дурные предчувствия шевельнулись в ней. На всякий случай она вытащила палочку и заметила, что Гарри и Стефан сделали то же самое. - Пока жива, - повторил незнакомец, подходя ближе к ним, - но очень слаба. – Казалось, этот факт доставлял ему удовольствие. Гарри поднялся ему навстречу, всё ещё держа дневник в руке. Вероника заметила, что взгляд парня метнулся от дневника к шраму Гарри. Он будто знал, кто перед ним… На неё и Стефана он почти не обращал внимания. Он был старше и наверняка знал какие-то заклинания, но что-то внутри неё буквально кричало о необъяснимой опасности. - Дневник… Как интересно, - пробормотал парень, будто не слыша и не видя их, ничего, кроме намокшей старой тетради. – Это было славное заклинание, зря Слизрнот в меня не верил. Слизрнот. Набат в мозгу Вероники зазвучал громче и тревожнее. Она готова была поклясться в том, что слышала прежде это имя, вот только где? Человек с этим именем определённо не был среди её знакомых, учителей или вообще в Хогвартсе, но, в то же время, он казался намертво привязанным к тому, что здесь происходило. Настоящее безумие. Джинни, незнакомец, дневник, эти чёртовы змеи с, кажется, огромными изумрудами вместо глаз. Откуда, дьявол его забери, взялся этот парень? Здесь, где не было ни одной двери? И он совсем не искал выхода, в отличие от них. Интересно, кто-нибудь подозревал, что в подземельях школы хранится такое несметное богатство? Глупые мысли, порождения страха вертелись в её голове, и из-за этого она упускала самое важное. Она посмотрела на Гарри и удивилась: взгляд его, оторвавшись от распростёртой на полу Джинни, был вперен в незнакомца; парень, впрочем, сверлил Гарри таким же пристальным взглядом. От неизвестности и подступавшего необъяснимого ужаса у Вероники кружилась голова, но она готова была многое поставить на то, что Гарри и этот парень знали друг друга. - Так вы знаете, как выбраться отсюда? – разбил напряжённую тишину голос Стефана. Он присмотрелся к Джинни. – Ей нужна помощь, и как можно скорее. - Ты был другом мне, Том… И ей… - взгляд Гарри устремился к Джинни, - полагаю. Помоги нам, - однако голос его сейчас звучал тихо и безнадёжно. Будто молния прошла от затылка до пяток Вероники. Том. Теперь ей стал понятен и интерес парня к дневнику, и ошеломлённый вид Гарри, и бездыханная малышка Джинни. Том Нарволо Реддл – лорд Волан-де-Морт. А её собственная глупость казалась кошмарной. Они угодили в ловушку, из которой им наверняка не выбраться, а участь Локонса теперь не была столь уж незавидной. Он трансгрессировал прямо на середину гостиной. Дом был пуст: мама и отец, как всегда в эти дни, отправились с визитами к кому-то из друзей, Джуз наверняка пропадал на этих своих собраниях, Лу с малышом отправилась к родителям. Бессмысленное занятие, они лишь подвергают себя опасности со стороны таких радикальных идиотов, как братья Лестрейнджи. Впрочем, Джакомо знал, что и на стороне «добра» было достаточно охотников до драки, и только люди вроде Джузеппе или Римуса Люпина немного охлаждали горячие головы, избегая столь желанного многими кровопролития. Взять хоть Сириуса и этого безбашенного Поттера. Его кузен был готов устраивать дуэли каждый вечер, и в глубине души Джакомо подозревал, что отнюдь не обострённое чувство справедливости толкало Сириуса на подобные подвиги. А что бы сделал он сам, если бы его невеста переметнулась на сторону… врага? Так, кажется, теперь поделился их мир, на чёрное и белое, и у каждого из них оттенки были свои. Что бы он сделал, если бы и его брат выбрал не его, а противоположную сторону? Впрочем, он понимал Сируса лучше, чем кто-либо: его возлюбленная вовсе ему не принадлежала и никогда не будет принадлежать, а его брат… Дома Джузеппе избегал разговоров о том, чем они оба занимались, как можно больше внимания уделяя Лутессе и двухлетнему Деймону. Джакомо держался поодаль, сохраняя зыбкий мир. Это стоило ему невероятных усилий, потому что минимизировать общение с братом означало почти не видеть Лу, а это было выше его сил, особенно сейчас, когда она жила у них дома. Мерлин, предложения Тома были гнустными, он не мог не думать о них! Конечно, он никогда не причинит боль брату и никому не позволит навредить ему. Но было ли это потому, что он любил Джузеппе, или потому, что он хорошо знал, что Лутесса даже не взглянет на того, кого хоть заподозрит в нанесении обиды ему? Он был безнадёжен и давно смирился с этим. Во тьме раздался хлопок, и Джакомо тотчас изготовился к битве. Ситуация была накалена до предела, в любой момент хрупкие узы, всё ещё связывающие представителей враждующих группировок, могли лопнуть раз и навсегда, погружая их в пучину войны, из которой выбраться посчастливится не всем. Том перестал бывать на людях, собрания теперь проводились не в людных местах вроде «Дырявого котла», а в хорошо засекреченных убежищах, и новый адрес назывался участникам за несколько часов до собрания. Том становился всё более подозрительным, уже несколько Пожирателей бесследно исчезло, и Джакомо начал подозревать худшее. Он и сам был вынужден ходить по улицам, оглядываясь, и у него всё чаще возникало ощущение, что его охраняет лишь высокий статус отца и репутация Джузеппе, столь рьяно показывающего, что он не принадлежит к Пожирателям Смерти. То, что он ещё не порвал все связи с ним, Беллой и Регулусом и Снеггом, казалось Джакомо чистой случайностью. Но его Джуз всё ещё оставался его милым Джузом, любимым всеми и более удачливым, но ни зависть, точившая сердце Джакомо, ни досада не могли заставить его отвернуться от брата. И он надеялся, что по стечению обстоятельств это именно он тоже вернулся в родительский дом раньше положенного. Но палочку он вынул из кармана и наставил туда, где слышал хлопок. - Люмос, - сказал он негромко, и женский голос вторил ему. Меньше всего он ожидал увидеть здесь Беллатрису, но её-то ему можно было не опасаться, и от сердца отлегло. Она была его младшей сестрёнкой, он любил её, хотя никогда не был так близок с нею, как Джузеппе, и он не мог придумать достаточно основательной причины для того, чтобы она последовала за ним после собрания. - Приятно, что ты предпочла мою компанию компании Рудольфуса или кого-то ещё. Приятно, но удивительно, - мягко сказал он, всматриваясь в усталое и печальное лицо кузины. Огонёк, трепещущий на конце её палочки, неприятно искажал черты её лица. Джакомо хлопнул в ладоши, и хрустальная люстра вспыхнула несколькими десятками огоньков. - Так-то лучше. Что ты здесь делаешь? - Руди звал меня, это правда, - она говорила медленно и размеренно, словно тщательно подбирая слова так, чтобы ни в коем случае не выдать своих истинных чувств, кроме тех, что приличествовали случаю. Джакомо мало понимал в любви, но был уверен, что счастливые невесты выглядят не так. – Но это можно отложить. Мне нужно было поговорить с тобой. Ты… ты в самом деле веришь в то, что обещает милорд? Только он всё ещё звал Тома Томом, остальные высокопарно звали его «милордом», теша его тщеславие; Джакомо это всё казалось глупым и незначительным, но свои мысли он благоразумно держал при себе. Ему плевать было на внешнюю оболочку, идея была ценнее… Хотя теперь ему порой казалось, что Том заигрывается в мессию, забывая о том, ради чего всё затевалось. - Да. Я хорошо знаю его, он доведёт дело до конца. Каждый из вас получит то, что заслужил, поддерживая… его. А что? Не думал, что ты усомнишься. Ты говорила с Сириусом? – догадался Джакомо. Её губы скривились, и это стало для него лучшим ответом. - Он нашёл меня… Из-за Регулуса, - гнев звенел в её голосе. – Как будто его брат всё ещё малыш, за которым надо присматривать! Как будто Рег не имеет права выбирать сторону! Он всё сделал правильно, и я так и сказала ему. Джакомо понимающе покивал. Драма с расторгнутой два года назад назад помолвкой Сириуса и Беллы затронула каждого в их семье, и даже его, как он ни пытался остаться в стороне, занятый залечиванием собственного разбитого сердца. Но спокойствия всё ещё не было, потому что время от времени эти двое схлёстывались, рассыпая искры вокруг себя, и в эпицентре пожара оказывались ни в чём не повинные люди. - Я могу его понять, - заметил он. - А… да. – На щеках Беллатрисы проступил румянец. – Я как-то позабыла про Джуза. Поэтому я должна быстрее убраться отсюда: не хочу выслушивать ещё одни нравоучения. - То есть, от меня ты нравоучений не ждёшь? – усмехнулся Джакомо. - От тебя я жду честного ответа. В самом ли деле милорд – тот, кто поведёт нас к более совершенному миру? К победе? - Так ты не веришь в это? На её лице мелькнул испуг. Не удивительно: Том таких речей не терпел, он ждал беспрекословной любви и повиновения. Хорошо, что Беллатриса пришла с вопросами к нему. - Я не скажу, конечно. Но едва ли я могу говорить за него… - Когда-то он мог утверждать, что знает, что творится в голове Тома, но не сейчас; было тяжело признавать это, но приходилось. Однако он продолжал верить в Тома, Тому. – У него достаточно сил, Белл. Мы все можем на него положиться. Самому ему так сильно хотелось верить в это… Он старался не обращать внимание на то, что в Томе становилось всё больше и больше жестокости, он отказывался слушать даже тех людей, кого сам выбрал, заставляя их всего лишь подчиняться. Даже к Джакомо он стал относиться по-другому, но Джакомо пытался не замечать этого, говоря себе, что ответственность за других людей и идею делает его друга таким резким и непримиримым. Но он не мог признаться в своих сомнениях никому, особенно Беллатрисе, ведь на нём была ответственность не только за собственную жизнь, но и за жизни близких, избравших другую сторону. Его абсолютная покорность власти друга была ценой, которую он платил. Приемлемой, на его взгляд. Беллатриса ссутулилась в своём кресле, роскошное чёрное платье обвисло некрасивыми складками. Джакомо нахмурился. Ещё час назад на собрании это была горделивая, неприступная волшебница с прямой спиной и дерзким взглядом, она высоко несла голову, склоняя её лишь пред Томом, поражая всех своей холодностью и надменностью. Казалось, она готова была при случае облить ледяной учтивостью даже собственную неловко мнущуюся сестру, которую зачем-то притащил на собрание Малфой; а тот, кто упомянул бы об Андромеде, рисковал напороться на неконтролируемую ярость Белл. Девушка, сидящая перед ним, не была ни горделивой, ни холодной, ни яростной – она казалась лишь очень печальной и потерянной. - Что такое? Ты сомневаешься в Т… милорде? – Ему пришлось произнести это неудобное слово, и на мгновение Джакомо подумал, что, возможно, ему придётся привыкать. - Нет. – Белла быстро покачала головой, словно испугавшись даже секундного промедления. – Но я… Ты думал, что это будет… так? Ведь должно было быть по-другому, ты понимаешь ведь, да? Люди, с которыми мы росли, на кого мы полагались, люди нашего круга, такие же, как и мы… - В её голосе вдруг зазвучала мольба, вот только те, о ком она говорила, не слышали её. И они не были готовы сжалиться. – В жилах Дамблдоров течёт кровь самого Слизерина, а ты посмотри! Нел, Тилорн, Лу – где они? На чьей они стороне? Мой дядя, мой… - она осеклась, - кузен. Джузеппе. Разве они не должны быть с нами под знамёнами милорда? У Тома, конечно, не было флагов и штандартов, но Джакомо понимал, о чём она говорит. Слишком хорошо понимал. Каждое из этих имён и на его сердце было кровоточащей раной. Настоящая война ещё не началась, но они уже потеряли слишком многих. Он сам не так представлял всё, но Том и люди, стоящие по другую сторону баррикад, решили иначе. И ему казалось, что всё, что он знал, на что надеялся, разрушилось, и создавшийся из этих обломков ком неудержимо несётся на него, грозя гибелью. А он ничего не мог сделать, только наблюдать. - Это их выбор, Белл. Они сделали его так же, как мы сделали свой. И кровь здесь не при чём. Или она заговорит позже. – В чём он сильно сомневался. Белла подняла на него взгляд, и он увидел, что она тоже сомневалась. И эти сомнения причиняли ей боль. Всё же, какой бы бессердечной она ни хотела казаться, она тяжело переживала раскол в семье. - Я очень на это надеюсь. В конце концов, - она поднялась и тряхнула чёрными кудрями, возвращая себе эту неприступную горделивость, - победившая сторона будет только одна. И мне даже в голову не приходит сомневаться в том, кто именно победит. Они не могут этого не понимать. Спасибо тебе, Джако. Она мягко поцеловала его в щёку, обдав терпким ароматом своих духов, и трансгрессировала с тихим хлопком. Этот терпкий аромат висел в воздухе невидимой пеленой, напоминая о том, что Джакомо всё это не привиделось. Вот только его собственная уверенность не была такой непоколебимой, как у Беллы. Как там любил говаривать его отец? Между ядом василиска и слезами феникса выбор слишком прост. Вероника закрыла глаза, изумляясь, как Гарри может надеяться на доброту человека, убившего его родителей. Потом напомнила себе, что Том Реддл – тот, что стоял перед ними – всё ещё мальчишка, а не Волан-де-Морт. Он тот, в ком её дядя Джакомо увидел не просто человека достойного, а друга; насколько она знала, дядя Джакомо никогда не был ни глупцом, ни фанатиком – хотя ему и понадобилась личная трагедия, чтобы разглядеть, кем именно был человек, которому он был так предан. И всё же, всё же… Может быть, у них и был шанс. Или хотя бы у Джинни. Когда она вновь открыла глаза, перед ними замелькали чёрные мушки, так крепко она смежила веки. И тотчас она встретила ошеломлённый взгляд Стефана. Одними губами она произнесла «Волан-де-Морт», чтобы увидеть, что глаза брата расширились ещё больше, если такое вообще было возможно. - Она была глупа, - с презрением, едва глянув на Джинни, заявил Том. – Но одинока, очень одинока, и это было мне на руку. У неё не было друзей, братья смеялись над ней, никто не обращал на неё внимания, а, самое главное, - он засмеялся очень неприятным резким смехом, - великолепный Гарри Поттер. Несмотря на всю серьёзность ситуации, Вероника невольно прыснула. Том резко повернулся к ней и Стефану, незаметно подвинувшемуся к ней, глаза его недобро сузились. - Смеёшься, девочка? О тебе Джинни тоже писала. Неприступная на вершине своей родовитости Вероника Сальваторе, желающая знаться только с собственными братьями, такими же надменными, и лишь лучшими – Гарри и этой зазнайкой-грязнокровкой… - Не смей так говорить! – воскликнула она, где-то на задворках сознания понимая, как глупо спорить с тенью или воспоминанием, ведь Том не был живым… Он не был живым, но всё равно был опасным, она чувствовала это. Стефан схватил её за руку и до боли сжал. В другой руке у него была палочка, и Том заметил это. - Экспеллиармус! – выкрикнул он, и палочка Стефана выскочила из его руки, тотчас оказавшись у Реддла, а заодно и собственная волшебная палочка Ви, о которой она забыла. - Ах ты ж, чёртов..! – Стефан ринулся к нему, но тот только взмахнул рукой, и Стефана отбросило на несколько футов. Вероника подбежала к нему, воспользовавшись тем, что Реддл снова начал разглагольствовать перед Гарри. - Что ты творишь?! - прошипела она, пока её ладони скользили по голове, плечам и рукам Стефана, машинально проверяя, цел ли он. – Решил разозлить Волан-де-Морта? Он только зло стряхнул её руки с себя. - Разве это Волан-де-Морт?! Том Реддл, самодовольный мальчишка, только и умеющий, что первоклашек запугивать! Посмотри на него! Наши родители не боялись его, когда он был в зените своей силы… - Глаза его сверкали, когда он говорил; таким Вероника его ещё никогда не видела. - Ага, и они погибли, а они были сильными волшебниками. Мы же только школьники. Его взгляд был странным, когда он посмотрел на неё. Губы скривились в ухмылке. - Напомнить тебе, какой крик ты поднимала каждый раз, когда Дори или Северус, или Деймон говорили тебе эти слова? – Вероника вспыхнула под его взглядом. – Мерлин, Деймон меня точно убьёт! – Стефан сел и схватился за голову. – Или Северус, а может быть дедушка, если доберутся раньше! - Не убьют, - сухо сказала она, всё ещё уязвлённая его словами, - вставай. Доля правды была в его словах. Она была сильнее многих взрослых волшебников, не говоря уже о своих сверстниках или старшекурсников, вот только все так тщательно оберегали её от собственной силы, что она почти не знала, как правильно направить её на борьбу со злом. То, что ей удалось выучить тайком ото всех, или не подходило к ситуации, или некстати вылетело из головы. Вероника напомнила себе, что год назад она уже встречалась с Волан-де-Мортом – правда, тогда он был не больше чем непонятной субстанцией в теле нервного, неуклюжего и уязвимого Квиррела. Встретившись теперь лицом к лицу с этим самоуверенным юношей, она попросту растерялась. Краем уха она слышала, как Том рассказывает Гарри, что за всеми странными и пугающими вещами, происходившими в Хогвартсе на протяжении долгих месяцев, стояла Джинни, и не могла поверить своим ушам. Они думали о Малфое, но и эта версия всегда казалась ей глупой, хотя Драко был старше и принадлежал не к самой безупречной семье, где мог узнать кое-какие вещи, не полагающиеся школьнику, как знала она сама. Но Джинни Уизли, первокурсница факультета с безупречной репутацией противников тёмной магии?.. Тотчас она подумала о своём дяде, окончившем Гриффиндор и ставшем правой рукой Тёмного Лорда, и тёте Меде, выпускнице Слизерина, присягнувшей добру. Факультет никогда ничего не значил, верно? Или всё-таки значил? Бедняжка Джинни так переживала из-за того, что натворила, она чувствовала свою вину, даже не помня, что произошло на самом деле. А теперь она умрёт здесь, на мраморном полу по прихоти воспоминания, просто потому, что её друзья – беспомощные дети? Не бывать этому! Они должны взять себя в руки – она, прежде всего, и плевать на палочку – и дать Тому Реддлу отпор, кем бы он ни был. Они подошли к Гарри как раз вовремя, чтобы увидеть, как под лёгким движением руки Тома мерцающие золотистые буквы из «Том Нарволо Реддли» сложились в «лорд Волан-де-Морт». - Ну, я же говорила, - выдохнула Вероника. Гарри растерянно посмотрел на неё, а Стефан закатил глаза, даже в такой напряжённой ситуации не удержавшись от своего привычного сарказма. Но он мог смеяться над нею, сколько угодно, а ведь они всё ещё находились в ловушке. - Я не собирался всю жизнь носить презренное имя своего грязнокровки-папаши, и для величайшего из всех волшебников в истории оно было недостаточно… - Вычурным, - буркнула она, и тут же вскрикнула, потому что Стефан изо всех сил наступил ей на ногу. Том Реддл снова взглянул на него, глаза его сверкнули. - Можешь смеяться, сколько угодно, - насмешливо сказал он, хотя было очевидно, что он не был из тех людей, которые не выносят, когда шутят о них, - но и твоя сила нужна мне была лишь для того, чтобы укрепить свою. Она не играла роли, но была бы приятным бонусом. Если ты вдруг думаешь, что она что-то значит для меня. Вероника почувствовала, как холодеют кончики пальцев. Кем бы ни был этот Том, воспоминанием, призраком или какой-нибудь астральной копией, он помнил. Значит, он должен был помнить и свою поверженную ипостась, Волан-де-Морта, знать, кто стал виновником его падения… Она быстро взглянула на Гарри. Если она хоть что-нибудь понимала в людях, он собирался отомстить Гарри и использовал Джинни как приманку, только и всего. Она думала, что из всей собравшейся компании она была самой глупой и хуже всех следила за своим языком, но тут Гарри процедил: - Но величайшим волшебником ты так и не стал. Не станешь, - неуверенно поправился он. - Вот как? – В голосе Тома Реддла слышалось шипение рассерженной змеи. - Потому что величайший волшебник всех времён – Альбус Дамблдор. – От уверенности, с которой Гарри сказал это, у Ви благодарно сжалось сердце. Реддл разразился смехом, хотя глаза его так и метали молнии. Он был зол, очень зол, Вероника буквально чувствовала исходящие от него тёмные волны, и это напугало её. Была ли это та самая связь, о которой все болтали, которая так сильно пугала всех вокруг неё? Почему она ощущала настроение Волан-де-Морта? - Величайший волшебник? Величайший дурак! Я смог обвести его вокруг пальца тогда, будучи школьником, и сейчас, а ведь сейчас я был лишь строчками в дневнике! Я вынудил его уйти! - Не так далеко, как тебе бы хотелось, - заявил Стефан. - Достаточно далеко, чтобы не суметь помочь вам. Или не успеть – как угодно. Потому что чуда для вас не случится, никто из вас не выйдет из этого подземелья… Но перед своей кончиной вы будете иметь честь лицезреть всю мощь наследника Слизерина! Жаль только, что никому не сможете об этом рассказать, - и он улыбнулся хищной и очень неприятной улыбкой. Стоя между мальчиками над телом Джинни, Вероника шепнула. - Я говорила, что Малфой не имеет никакого отношения к Слизерину, и, тем более, не наследник. - Если она ещё хоть раз скажет «я же говорила», я убью её, - сквозь зубы процедил Гарри. – Если, конечно, Реддл даст мне такую возможность. Стефан хмыкнул. - Тебе придётся встать в очередь, Гарри. - Как вы думаете, что он имел в виду под «всей мощью»? – шепнула Вероника. - Ты можешь вспомнить какое-нибудь… э-э-э… заклинание посильнее, а? Из тех, которых тебе знать не положено, но ты знаешь? – так же шёпотом спросил Гарри. - Моя палочка у него, как и твоя! – Она в отчаянии кусала губы. Однажды ей удалось воспользоваться невербальным заклинанием – в сущности, тоже против Волан-де-Морта. Беда была в том, что перед этим юношей она робела больше, чем перед профессором Квиррелом. Даже будучи всего лишь воспоминанием, Том Реддл выглядел куда более уверенно, чем их прошлый преподаватель ЗОТИ. К тому же, слишком много жизней зависело сейчас от того, сможет она сделать что-то или нет, и это выводило её из равновесия. Когда-нибудь она сможет противостоять величайшему злу на земле даже без волшебной палочки, но сегодня ей придётся придумать что-то другое. Вероника бросила отчаянный взгляд на Джинни. Ей показалось, или девочка стала ещё бледнее? Веки Джинни были плотно смежены, а дыхание стало более поверхностным. Ладони Вероники вспотели от страха, она украдкой вытерла их о мантию. Ну что, что они могли сделать?! Внезапный тонкий и тоскливый вскрик заставил их всех, включая Реддла, поднять головы вверх. Вспышка света, пылающий уголёк пикировал прямо на них, Веронике показалось, что она даже ощущает жар, но это было только лёгкое касание крыла… - Фоукс, - улыбнулся Стефан и привычно протянул руку к фениксу. Обычно он отлично ладил с птицей дедушки, но сейчас Фоукс только низко-низко пролетел над его головой, зацепив хвостом и крылом, и сел на плечо Гарри. В клюве он нёс Распределяющую Шляпу, и она упала точно в руки Гарри. Стефан нахмурился. Феникс был талисманом Дамблдора и его верным другом, и его появление почти наверняка значило, что дед знает, где они, и что им отчаянно нужна помощь. Но почему тогда он не явился сам или не прислал кого-то из преподавателей, хотя бы Северуса, если он не хотел придавать появление Волан-де-Морта в каком-бы то ни было виде огласке?.. Стефан отлично знал, что его крстный в своё время был в числе Пожирателей Смерти, но также он знал, что Снегг навсегда отрёкся от прежних идей… Неужели дед сомневался в лояльности или силе Северуса? И, выходит, не сомневался в силе троих школьников? Распределяющая Шляпа была никудышним оружием даже в сочетании с силами Вероники, которые она, к тому же, почему-то не спешила применять. - Птичка и шляпа, - рассмеялся Реддл. – Что ж, оружие Дамблдора не слишком-то внушает трепет. Посмотрим, сможет ли он тягаться с оружием Салазара Слизерина! Повернувшись к статуе давно почившего волшебника, Том Реддл вдруг зашипел. Первым, что почувствовал Стефан, было какое-то отстранённое изумление, словно Реддл сделал какую-то глупость. Потом он смутно припомнил, что где-то уже слышал подобные звуки, и даже как будто бы не так уж давно. Потом он вспомнил заброшенный туалет, тусклый медный кран… Крик Вероники отрезвил его и вернул к реальности: - Глаза! Закройте глаза! – А следом раздался странный звук, словно что-то большое и гибкое двигалось прямо к нему. Вероника глаза не закрыла, лишь опустила. Она видела влажный пол перед собой, старинный мрамор в прожилках и блестящих вкраплениях, отражение огромного упругого тела… Она вдруг поняла, почему жертвы василиска были всего лишь парализованы, а не мертвы: они так же смотрели на чудовище не прямо, а через отражение или что-то ещё. На мгновение ей показалось, что она видит в отражении его глаза, и Вероника быстро дёрнула головой, уходя от зрительного контакта. Сердце часто-часто стучало в её груди, а мысли лихорадочно, как вспугнутые птахи, мельтешили в голове. Она должна была что-то сделать. Но что? - Стефан! Гарри! Бегите! – воскликнула она, становясь на пути у чудовища, откуда-то зная, что василиск не тронет её. Что Реддл не позволит. Она обернулась лишь на миг, чтобы убедиться, что мальчишки послушались её. После секундного промедления они действительно побежали прочь, шатаясь и слепо хватаясь друг за друга. Потревоженный Фоукс взлетел с плеча Гарри и закружил под потолком. - Убей их! Но не девчонку, нет! Тень мелькнула над ней и послушно вильнула в сторону. Вероника знала, что Том говорит на парселтонге, но отчётливо различала каждое сказанное им слово. И победно улыбнулась: она знала, что Реддл не позволит ей погибнуть. Должно быть, он знал каким-то образом, что она будет нужна ему будущему. Вероника круто развернулась и преградила путь василиску, а потом закрыла глаза и подняла лицо к огромной змее. - Остановись! – приказала она ему. – Ты не станешь нападать ни на меня, ни на моих друзей. Тень над ней замерла. Осторожно, избегая встречи взглядом с василиском, она приоткрыла один глаз. Змей действительно остановился, покачивая головой над Вероникой, словно бы раздумывая. Потом она перевела взгляд на Тома Реддла и ухмыльнулась. Тот побагровел от ярости – если воспоминание вообще было способно на что-то подобное. - Убей! – ярость в его голосе стала слишком явной. - Не смей двигаться с места! – не менее настойчиво приказала Вероника. – Видишь, я таю в себе немало сюрпризов. - Этого просто не может быть! Василиск слушается только наследника Слизерина, и наследник – я! - Возможно, ему просто сложно соразмерить долю крови старины Салазара в наших с тобой венах, Том. Ну-ка, змейка, - прошипела она, - пошла прочь от моих друзей! - Забудь, что я сказал! – Глаза Тома сверкнули ненавистью. – Прикончи её, а мальчишки станут десертом! Голова василиска угрожающе качнулась в её сторону, но Вероника выбросила перед собой руку и закричала: - Нет! Она боялась до безумия, но знала, что страх нельзя показывать ни в коем случае. Конечно, по всем законам именно Волан-де-Морт считался наследником Слизерина, и василиск в конечном итоге подчинится ему, но пока эта магическая связь не стала слишком крепкой, пока ей удавалось разрушить её, ей удавалось отвлекать змею. И она отчаянно надеялась, что за это время Гарри и Стефан что-нибудь придумают. Но они медлили… А у неё не хватало сил, Вероника буквально чувствовала, как воля Реддла берет верх над змеёй. Он шипел и шипел… вернее, говорил, ведь она понимала каждое слово, хотя и знала, что изо рта его вырывается лишь змеиное шипение… Слова, приказы и увещевания лились из его уст нескончаемым потоком, она же лишь бесконечное множество раз повторила одно только «нет». Бегло оглянулась, но Гарри и Стефан так и стояли, зажмурившись, в отдалении. Она забормотала: - Ты не можешь меня тронуть, не можешь причинить мне вред. И ему тоже… В нём тоже кровь Слизерина! Ты не можешь пролить кровь Салазара Слизерина, потому что она повелевает тобой – и никак иначе! – она старалась говорить уверенно, приказывая чудовищу, словно это была комнатная собачка, а не василиск. А у самой так и стучало в голове: «Сделайте что-нибудь, ну хоть что-нибудь!». Шляпа в руке Гарри казалась ей бесполезным предметом, однако же Фукс не просто так принёс её сюда. Ей было трудно сконцентрироваться на контроле над змеёй и, одновременно, на мыслях, адресованных Гарри, но почему-то это казалось ужасно важным. И вот, когда она почувствовала, что её силы иссякают, Гарри вдруг резко, словно что-то толкнуло его, распахнул глаза и сунул руку внутрь Шляпы. Вероника не смогла отвести взгляда от сверкающего серебром и рубинами меча, неожиданно появившегося в его руках. Гарри ошеломлённо выдохнул, и Стефан открыл глаза. - Потрясающе! Это же меч Гриффиндора! Гарри недоумённо вертел его в руках, Вероника, как зачарованная, смотрела, как свет играет на его лезвии. Реддл же впал в неистовство, увидев этот фокус. - Убей их всех! – его голос вознёсся к каменным сводам, отразился от стен, оглушая. Руки Вероники опустились, и она посторонилась, пропуская Гарри, несущегося прямо на василиска с мечом наперевес. Он бежал с закрытыми глазами, и Вероника тоже невольно закрыла их, опасаясь смертоносного взгляда змеи. Поэтому она лишь услышала глухой стук плоти о плоть, вскрик, металлический звон… Ей казалось, что это звонит поминальный колокол. По всем ним. Но вдруг раздался яростный крик, неистовое шипение вторило ему; эти странные звуки заставили Веронику открыть глаза и забыть об опасности. Впрочем, её больше не существовало: Фоукс, спикировав, обрушился на василиска и один за другим выклевал оба глаза чудовищу. - О! Он что, больше не опасен? – спросила она у подбежавшего Стефана. Но это было не так. Словно для того, чтобы показать, насколько глупыми были такие рассуждения, змей слепо мотнул тупой головой и ударил Стефана в живот; блеснули гигантские клыки, и только то, что Стефан отлетел в сторону, спасло его от укуса, который несомненно не был безобидным. Вероника подбежала к брату. - Всё нормально, - пробормотал Стефан, прижимая руку к голове. – Может, он и не может обратить нас в камень, но всё ещё может убить. - Убей их! Убей! Тупая змеюка… - Ты сейчас совершаешь две ошибки, Том: пытаешься убить меня и оскорбляешь своё оружие, своего единственного союзника! – выкрикнула Вероника, пытаясь вывести Реддла из равновесия. Она видела, что Гарри поднялся на ноги и снова поднял перед собой меч. Но Реддл тоже повернулся и увидел это. - Мальчишка! Убей его! – заорал он. Василиск, повинуясь ему, развернулся к Гарри и метнулся вперёд. Но Гарри был столь удачлив, что ему удалось вонзить меч Гриффиндора прямо в распахнутую пасть василиска. Гарри вскрикнул, и Том Реддл вторил ему торжествующим криком. - О, нет… - выдохнул Стефан. Он поднялся, и они вместе бросились к Гарри. Поверженный василиск рухнул прямо перед ними с таким грохотом, что, казалось, затрясся весь огромный зал, и им с Вероникой пришлось перелезать через мёртвую змею. Стефан опасливо оглянулся на Тома Реддла, но тот, похоже, торжествовал, а от того позволил своим жертвам небольшую передышку. Следом за сестрой он опустился на пол подле распростёртого Гарри и увидел, что дело плохо: один из клыков василиска обломался, вонзившись в руку Гарри. Прежде чем кто-то из них, онемевших от ужаса, успел сделать хоть что-то, Гарри вытащил клык из раны, и тотчас полилась кровь, пропитывая ткань мантии. Он был слаб, очень слаб и снова повалился на пол. Тихий удовлетворённый смех заставил их обернуться. - Вот и всё, - уверенно произнёс Реддл. – Ни никчёмные дары Дамблдора, ни твои друзья не помогли тебе. Ты умираешь. А твоя сила, - он обратился к Веронике, - ничто, когда приходится тягаться с силами Слизерина. Со мной. Вероника стиснула кулаки и начала подниматься. Но что она могла сделать? Магия василиска была тёмной и очень сильной, врачевать подобные раны не всегда под силу даже опытным целителям… Она не уверена была, что и мадам Помфри могла справиться, а они были всё ещё в подземелье, и не было никакого шанса покинуть его прямо сейчас, а счёт шёл на секунды. Даже накинься она на Реддла с кулаками, это не помогло бы. Василиск был повержен, но они не победили, ведь Джинни всё ещё была неподвижной и очень бледной, а Гарри, похоже, умирал. Но вдруг Фоукс спикировал и уронил к её ногам измочаленный дневник, а сам сел прямо возле Гарри, склонив голову над его раненой рукой. Бездумо Вероника подняла книжицу, наблюдая, как Фоукс роняет слёзы на руку Гарри. Ей вспомнилась старая пословица, как же там? Говорили, что это была любимая присказка её деда Сальваторе. Между ядом василиска и слезами феникса выбор слишком прост. - Слёзы Феникса… - шепнул Стефан, для которого самыми любимыми книгами всегда были книги о магических существах. Уж его-то познаниям можно было доверять. – Они целебны. Том Реддл не то услышал его слова, не то тоже вспомнил что-то… Он и сам зашипел, как василиск, не сдерживая свою ярость. А Гарри уже сидел и вовсе не выглядел умирающим; в руках он сжимал обломанный клык василиска. Вероника ничего не знала наверняка, но чем чёрт не шутит? В конце концов, у них было не так уж много вариантов. - Гарри! – позвала она и бросила ему на колени дневник. Он понял её как будто с полуслова и тотчас вонзил клык в книжицу. Потом снова и снова. Раздался тонкий, полный ненависти вопль… Кричал это дневник или его владелец, тающий в воздухе, словно дымка? Из дневника, как кровь, хлынули чернила. Том Реддл растаял, их палочки с глухим стуком упали на пол. Слабый стон привлёк их внимание, и Вероника, первой опомнившись, бросилась к Джинни, вдруг пришедшей в себя.