Меняя историю: Сохраняя кредо

Плаванье в море оказалось довольно сносным. Мне представлялось, что меня будет тошнить от качки, что повсюду будет сыро и мокро, а про штормы я вообще молчу. Но как бы я себе не выдумывала морские ужасы, все шло относительно неплохо. Жизнь на корабле в реальности была более веселой, чем я ожидала. Поэтому на второй день я стала вести себя расслаблено. Что касается Альтаира, если он в каюте — все хорошо. Как только муж вытаскивался на палубу, чтобы хоть воздухом подышать или проводить меня, так тут же становился слишком бдительным. Нехотя он глядел на воду через бортики и всегда старался быть подальше как от моря, так и от людей. Скажу так, этому коту явно было неуютно. Однако, как бы то ни было, Ла-Ахад привык к новому месту, как и я. Правда, его адаптация проходила дольше. В сущности, на корабле мы провели неделю, если не больше. С такой веселой командой наше путешествие пролетело быстро. Я только и успевала вспоминать про свой журнал с отметками и тихо вставала по ночам, чтобы поставить очередной крестик. Конечно, по началу, все сидели по каютам или отведенным местам для сна. Но как только вечерами матросы начинали бурно делиться своими байками или историями, люди, как мошки на свет слетались. Отчасти потому, что немного пьяные матросы сильно шумели. Их рассказы, наверное, были невероятными, раз все тянулись туда, оставляя теплые одеяла и приятные сны. Даже Альтаир слушал и иногда записывал что-то в своем дневнике. Я же ни слова не понимала из сплетающихся голосов рассказчиков. Но все равно сидела на свежем воздухе, мирно глядя на небо и улавливая тихий шепот болтунов. Дни стали сменяться ночами так быстро, словно я оказалась в фильме, и этот период жизни показывают лишь приятными моментами. Утро, прогулки, разговоры и сны. Все так скоро пролетело, что когда пришло время собираться, я уже начинала скучать. Складывая вещи, я обсуждала с Альтаиром планы. Наш помощник то и дело появлялся и исчезал, забирая багаж. Особо много одежды и еды мы не брали, но даже тот минимум требовал времени на упаковку. Посчитав, что мы сможем купить что-либо, если возникнет необходимость, я и Альтаир просто прихватили самое нужное. Только унесли нашу последнюю сумку, как мы сами готовы были уйти. — Мне кажется, или стало теплее? — пожалев о том, что зачем-то накинула платок на шею, сообщила я арабу, — сниму его. Ассасин остановился рядом, чтобы помочь. Он ловко размотал ткань, но благодарить его за это я не спешила. — Я что, беспомощна?! — скрестив руки, произнесла я, смотря на мужа снизу-вверх. Его это позабавило. Альтаир довольно улыбнулся, как будто выслушал возмущения ребенка, а не жены. — Ах, ты… — весело начала я, но запнулась. В первый раз это немного испугало меня. Я резко вдохнула и согнулась, схватившись за живот, словно стараясь закрыться от мира или спрятать малыша. И все-таки спустя какое-то время ко мне пришло озарение. Необычное ощущение, которое так взбудоражило меня, было простым шевелением плода. — Быстрее! — глянув на напряженного Альтаира, крикнула я, схватив его за запястье. Зная, что этот тормоз пока сообразит, все пройдет. Это в бою он по кивку поймет, на что я намекаю, а тут араб думал не так быстро. Не спорю, реакция у него на мои движения мгновенная. Я сама не успевала понять, что мне плохо, как муж отводил меня на кровать или поддерживал, чтобы я не упала. И даже сейчас он по стандартной схеме опять расспрашивал о состоянии и предлагал сесть. Малыш успел толкнуться внутри еще пару раз, прежде чем муж, наконец, понял, что же все-таки произошло. И после этого немного безумного события араб переменился в лице. Альтаир выглядел немного ошарашено. Он перестал говорить, выпрямился, и я готова поспорить, что слышала, как в его голове мозг отчаянно ведет поиски решения. И пока мой муж решал, как ему дальше поступить, я, невольно улыбнувшись, прислонилась к нему. — Ну, вот он и дал о себе знать, — произнесла я шепотом, — скажи что-нибудь ему, пусть знает, что папа рядом. Надо же было мне как-то расшевелить замешкавшегося мужа. Однако, он и сам быстро сориентировался. И тут пришла моя очередь удивляться, так как я не ожидала такого поступка Альтаира. Араб плавно опустился на колени, оказавшись таким образом на уровне живота, и едва касаясь его лбом произнес пару фраз на арабском. Я была в таком шоке, что не удосужилась спросить, что он там промурчал. Попросила, правда, присесть ненадолго и, не веря тому, что видела, спонтанно притихла. Ла-Ахад сел рядом. Обнимая меня со спины, он сложил руки на моем животике, который значительно подрос и, наверное, думал, что самый счастливый на свете. Я выдохнула, посчитав это правдой, и позволила ассасину насладиться моментом. Мы бы определенно так и сидели бы до заката, улыбаясь, как два дурачка, пока в комнату не влетел обеспокоенный помощник. Но скрылся он с наших глаз довольно быстро, заметив меня и Альтаира рядом. Только его краснючие уши подсказали мне, что паренек пожалел о том, что вошел без стука. — Пора, — нехотя отрываясь от меня, сообщил араб. И прихватив нашего смущенно извиняющегося слугу, мы вышли в порт, постоянно переглядываясь и посмеиваясь. Паренек же стремительно ушел вперед, зная, что именно с него я и мой муж так издевательски ухмыляемся. *** Когда мы миновали жилые дома у берега и прошли вглубь города, наш переносчик стал немного отставать. Альтаир заметил это и приказал ему найти место на ночлег. Парень кивнул и, поймав пару монет, отправился выполнять указания. Вообще, он не входил в наши планы, мы даже не знали его до поездки на корабле. Мальчишка сам столкнулся с нами на палубе и предложил свою помощь за небольшую плату. Энтони, так звали паренька, был родом из Англии. И как он рассказал нам, работа на корабле ему была не по нраву: укачивало постоянно. Но парнишка, являясь старшим в семье, искал любые способы подработки, да и к тому же, переезд в Иерусалим стоил больших денег для его родных, вот он и взялся за плаванья. Узнав, что мы вернемся на родные земли после нескольких месяцев, он охотно пообещал выполнять все приказы и помогать, чего бы это ему не стоило. На вид он не был вором или лжецом. Простой англичанин, загоревший от солнца арабских земель. Голубые глаза еще больше выделяли его из толпы и с лихвой выдавали за чужестранца. Одежда же была самая простая и непримечательная, как у матросов: штаны да рубаха, легкие сапоги и старый кожаный пояс. Я бы дала парню лет шестнадцать, но не более, хотя он был высоковат и выглядел так, словно уже повзрослел от выполняемой работы. Альтаир подробно побеседовал с ним и в итоге согласился на помощь. Правда, пару вещей араб таскал сам в небольшой сумке, которая была похожа на портфель. Проще говоря, у нее были лямки, и носилась она за спиной. Никаких пони и цветочков не было, просто кусок ткани с ручками. У меня самой такой имелся в Масиафе. Пока наш слуга делал то, что ему было велено, Альтаир, поинтересовавшись о моем состоянии, предложил прогуляться. Я с восторгом согласилась. Погода была просто блаженством! Теплый ветерок и яркое солнце приносили столько удовольствия, что я чуть не светилась от прекрасного настроя. Несмотря на то, что день был в самом разгаре, и люди вытирали пот уже пропахшими платками, а животные то и дело лакали воду, я чувствовала себя идеально. Кроме одной мелочи: одежда моя была темная, а ощущение черной точки на белом фоне меня не устраивало. Хотя и солдаты Саладина тоже бросались на глаза в своей форме, я словно предчувствовала, что надо купить подходящую одежду, потому и пожаловалась Альтаиру. Он лишь покачал головой, что каково бы не было положение Египта в крестовом походе, сюда крестоносцам не дойти в ближайшее время. И подтвердив, что часть войска Саладина находится здесь, мы все равно можем передвигаться свободно и на чужаков внимания не станут обращать, если они не будут творить глупости. — И раз уж ты заговорила о союзниках, — вытирая капельки пота с бороды, говорил Альтаир на английском, — я бы хотел познакомить тебя с нашими единомышленниками. Нам сюда. Араб указал рукой на переход у стены, который вел к довольно необычной постройке, и я, заинтересованная словами мужа, шагнула на тропинку. Далеко идти не пришлось, и уже через пару минут я и Альтаир оказались у входа. Как только мы проникли за дверь, я поняла, почему место такое странное. Это была тренировочная площадка. Большая, примерно с полстадиона арена, на которой было несколько мальчишек. В основном, они все спаринговались. У одного был хлыст, и он с легкостью опытного дрессировщика заставлял противника, как льва, отскакивать от ударов. Тот же в свою очередь скалился и старался хотя бы взмахнуть мечом. Их учителя это веселило, ибо при каждом шлепке, что резал воздух, словно взрывы петард, он довольно кивал. Пару человек читало в тени или просто беседовало. Остальные были на площадке и, скрываемые от солнца куполом, продолжали практиковаться. Я сама, как еще непрофессиональный учитель, уставилась на поединки и впитывала информацию, как губка. Было в первую очередь интересно увидеть новый вид боя, затем я отметила свободный стиль тренировки и совмещение теории с практикой. Конечно, я и сама до такого додумалась бы, но вот наблюдать все это в живую было необычно. Для меня это был будто зарубежный опыт, вот я и говорила Альтаиру про то, что у них необычное оружие и техника, и, может, нам попробовать нечто подобное. — У разных людей разные подходы, — пофилософствовал араб и добавил, — не вижу необходимости менять что-либо, если это приносит свои плоды. Но если брать в расчет тебя, то именно твоей задачей является… — тут муж ехидно улыбнулся и после секундной заминки продолжил, — разнообразие. Я правильно выразился? Прищурившись, словно ожидая подвоха, я буркнула «да». Но придраться не успела, так как внезапно мне прошибла довольно интересная мысль: — А как они так открыто занимаются, учитывая положение страны в войне? — Ассасины никому не принадлежат. Здесь их уважают, так же, как и у нас, поэтому не смеют мешать. Это место лишь прикрытие, — уже тише шепнул Ла-Ахад, — открыто практикуясь здесь, они отводят все взгляды от настоящего убежища. Сюда отправляют тех, кто готов завершить обучение. — Откуда ты знаешь? — Я бывал здесь раньше, — вспоминая свои приключения, Альтаир смотрел в небо, избегая меня взглядом. Видимо, не все, что с ним произошло, было приятным на этих землях. Горький вздох подтвердил мои опасения, как и дальнейшие действия мужа. Не желая ворошить прошлое, он быстро сменил тему и рассказал мне о том, как будучи еще подростком, познакомился и сдружился с ассасином. Хотя сейчас араб предполагал, что его не узнают, а те ошибки и то поведение, которые были присущи его личности на ранних годах жизни в качестве ассасина, считал не такими уж достойными и простительными. — Ты и сейчас не такой уж смиренный, — ехидно подметила я больше с хорошей стороны, считая это качество иногда полезным. Альтаир хмыкнул и быстро бросил колкость в ответ, заметив, что я сама далеко от него не ушла. Стоило мне надуться, точно маленькому ребеночку, и артистично отвернуться, как араб тихо рассмеялся, забыв о горестных воспоминаниях. Я и сама улыбалась, сохраняя в памяти такие милые моменты. — Эта женщина раскусила тебя, Альтаир! — раздалось у нас над головой. Говорили на арабском, но услышав, как мне показалось, нечто схожее с «подловила» или «поняла», а также имя моего мужа, я соединила все в одно предложение и догадалась, что произнес мужчина, сидевший на краю стены над нами. Я сощурилась, пытаясь рассмотреть хотя бы лицо, но ассасин сидел высоко, чтобы никто не смог его увидеть. Тень от купола была такой темной, что только по одежде и оружию я поняла, что передо мной ассасин. Подтянув ногу, мужчина оттолкнулся от каменной поверхности и спрыгнул прямо перед нами. Пыль медленно осела вокруг него, создавая довольно неплохое и эффектное появление. — Как был мальчишкой, так им и остался, Ахом, — спокойно отреагировав на это представление, подчеркнул Альтаир. Парень сверкнул глазами, улыбнулся, как лис, и кинулся на Ла-Ахада с небольшим ножиком, так и не ответив на реплику араба. Я успела только вздохнуть от испуга, как мужчины уже все решили, пока я там судорожно глотала воздух. — Тогда был последний раз, когда ты застал меня врасплох, брат! — с азартом мой муж перебил руку противника и остановил клинок у его горла, — я теперь Мастер и… — он помедлил, оглядываясь на меня, — мои навыки очень изменились. Благодаря тому, что Альтаир говорил на английском, я понимала весь диалог, так как незнакомец тоже стал отвечать на понятном для меня языке. Правда, я все равно мало что вынесла полезного из их странных споров. Будто оба хвастались тем, чего достигли. Они вспомнили моменты из прошлого и, довольно кивая, согласились, что благодарны судьбе за то, что та свела их однажды. — Это моя жена, — привлек меня голос мужа, и я, не веря своим ушам, обернулась к ним. Ахом уважительно поклонился и скинул капюшон с головы. Я бы высказала все свои эмоции и, скорее всего, в матах, о том, каким безумным красавцем был человек передо мной. Но в присутствии мужа наигранно откашлялась и мило улыбнулась, поклонившись в ответ. Теперь, когда мужчины продолжили говорить, не обращая на меня внимания, я только и делала, что боковым зрением поглядывала на Ахома. Зеленые глаза, загорелая кожа с аккуратной и стильно подстриженной бородкой, которая не скрывала тонких губ с изящным изгибом. Все это соединилось в одном лице и создало неземного красавца. Волосы были коротко острижены и только добавляли очарования чужаку. Думаю, слова из песни «о боже, какой мужчина» определенно про него. Однако, переведя взгляд на Альтаира, я поняла, что все же он был для меня прекраснее, чем Ахом. Поражаясь своей логике, я только и улыбалась, глядя на ассасинов. Разговор закончился тем, что нашего уже знакомого позвали, и он спешно распрощался. Альтаир встребушил волосы под капюшоном и уже со свежим взглядом вернулся ко мне. В него будто жизнь вдохнули, таким встряхнувшимся и оживленным он мне показался. Эта встреча определенно подняла ему настроение. Мы ушли. Оставляя арену позади, я все не могла отвязаться от лица Ахома, которое было перед глазами. — Какой он красивый! — вырвалось у меня на английском, когда мы покинули переулок и свернули на главную улицу, — вот уж где природа расщедрилась. Альтаир бросил странный взгляд на меня при этой реплике и недовольно нахмурился. — Но! — вскинув указательный палец вверх, с издевкой добавила я, — есть человек, который и в подметки не годится Ахому. Ассасин повелся как ребенок на конфетку. Типично скрестив руки на груди, и с довольно хмурым взглядом он повернулся ко мне. — Я его знаю? — как бы невзначай поинтересовался араб. — М-м-м, — притворяясь, что думаю, вела я свою игру, — возможно. Может, если я опишу его, ты вспомнишь? Я так невинно выглядела в тот момент, что почти сама поверила в то, что ничего плохого в моих словах нет. И никакого намека на измену. Альтаир призадумался и нехотя подтвердил, что может сказать, о ком я говорю, если я припомню что-нибудь о человеке. Тут уже я улыбнулась, как чеширский кот, вводя мужа в еще большее замешательство, и принялась перебирать в памяти все достоинства мужа, да такие, от которых Альтаир злился все сильнее и сильнее. Он вообще не понимал, кого я описываю, да еще с таким наслаждением. — Он подтянутый и такой красивый. А широкие плечи и крепкие руки сводят меня с ума, — мечтательно перечисляла я. Стараясь, чтобы мой голос отвлекал араба от текста и заставлял злиться в первую очередь от того, с каким удовольствием все говорилось, я продолжала гнуть свое. Ведь только когда мы были близки, я позволяла себе такие откровенные фразы. А арабу нравились мои слова, зная, что я принадлежу ему, и только он может насладиться сладкими речами, которые честно вырывались из моих уст. Моментами я лишь воображала себе, что он тащит меня за собой в вязкую и яркую, как его глаза, жидкость, из которой мне уже давно нельзя было выбраться. Настолько сильно, как магнитом, меня тянуло за мужем, и я совершенно не сопротивлялась. Однако сейчас, Альтаир так и не понял, что говорю я о нем. Поэтому отведя меня в тихий угол, чтобы быть незаметными для прохожих он продолжил вслушиваться в мои пояснения. — А как он целуется! — проведя языком по губам и прикусив нижнюю, я вышла на новый уровень бешенства Ла-Ахада. — Кто он?! — еле сдерживаясь, потребовал муж. — Подожди. Еще одна подсказка, — я совсем разошлась, и меня было не остановить, — он заставляет меня кричать от удовольствия, когда мы… Альтаир быстро прижал ладонь к моему рту, не давая произнести последние слова вслух. Затем он осмотрелся по сторонам, боясь, что такую личную беседу могут услышать. Убедившись, что никто нас не видит, он наклонился к моему уху и сладко добавил: — Опять играешь со мной, — проведя носом по щеке, он удовлетворенно выдохнул, — как тебе это удается? — Ты медленно соображаешь, — переставляя ногу накрест, я не сводила взгляда с улицы, от которой нас скрывала стена и дерево. Альтаир проследил за этим непринужденным движением, и я почувствовала, что он улыбнулся. В таких ситуациях он всегда быстро заводился. Пусть я и дразнила его сейчас, мне нравилось, когда муж из серьезного мастера переходил в безумца, желавшего меня целиком и полностью. Он отдавался на все сто процентов, поэтому всегда вел себя так, будто воздерживался всю жизнь. — А может мне нравится вытягивать из тебя признания, — победно добавил Альтаир. Он не двинулся с места и лишь сильнее, насколько это вообще было возможно, прижался ко мне. Араб сдержано дышал прямо у меня над виском, и то жаркое, как сам воздух на улице, дыхание будоражило меня и одновременно бросало в холод. И будь мы в другом месте я бы сейчас не стояла. Все же радуясь, что хотя бы люди нас не видят, я закрыла глаза, наслаждаясь такой скованной из-за места и времени близостью. Здесь муж ничего не сможет сделать, как бы он не хотел.  — Ты так злился, не думаю… Ай, ай! Только не уши! — закрыв их руками, отчаянно запротестовала я. Альтаир удивился и, предчувствуя, что нашел еще одну мою слабость, начал довольно улыбаться. Окинув меня своим типичным непонятным взглядом и оторвав мои ладони от головы, он ляпнул что-то типа «и как же я раньше не заметил», и снова провел губами по краю уха, легко прикусывая. Это было и щекотно и развратно в один и тот же момент. Я вспыхнула от смущения, чувствуя, как правое ухо чуть ли не опухает от прилившей крови. — Все, все, ты выиграл! — сдаваясь, я вскинула руки вверх, зная, что араб заведет меня в два счета. — Хочу, чтобы ты извинилась за свою игру, достойно! — потребовал муж и, упершись руками в стену, навис надо мной, как туча, очень удачно закрыв при этом солнце. — С меня удивительная история, — быстро сымпровизировала я и попыталась поднырнуть под руку араба. — Нет, этого мало, — перекрыв мне путь к отступлению, буркнул Альтаир. — Одно твое желание. — Мне не надо желание, ты добровольно выполняешь все, что я хочу. Правда, иногда приходится тебе помогать, — продолжая довольно скалиться, говорил муж. — А с чего вообще я должна!.. — Я жду, — перебил меня ассасин, даже не желая слушать мои попытки оправдаться. — Ну ладно! Пришлось импровизировать, а так как кроме нахального араба у меня больше ничего не было — вот я и решила порадовать его. Резко рванув мужа за отворот одежды на себя, подлавливая момент, когда лицо Альтаира окажется достаточно близко, я жадно вцепилась в его теплые губы, придавая поцелую власть с моей стороны. Казалось, от нашего дыхания воздух плавился, обжигая кожу, но я упорно стояла на своем. Любые попытки араба перехватить инициативу и попытаться быть главным в действиях я пресекала. И тот, недовольно ворча, все же поддался моему напору. Догадавшись, что самое время ловить момент, я, пока ассасин недоумевал от моего поведения, силой развернула его к стене и закрыла арабу глаза его же капюшоном, дабы Ла-Ахад не смутил меня. Заметив этот жест, муж улыбнулся и уже специально подыграл моей затее. Обидно было только за то, что у меня не хватило упорства и сил, для того, чтобы растянуть удовольствие. Уже в последний раз нежно поцеловала губы и, выдыхая невозможно горячий воздух носом, отстранилась. Закончить пришлось плавно и не спеша, так как у меня слегка закружилась голова от таких резвых действий. — Достаточно? — запыхавшись, поинтересовалась я. — Ты хорошо учишься, — удовлетворенно прокомментировал Альтаир и облизался. Уже позже, отойдя от такой неожиданности с моей стороны, он добавил: — Да, можно засчитать за извинения. Но с тебя история. Мне интересно, что же такого ты хотела поведать мне в обмен на этот поцелуй. — Купишь мне одежду, и я подумаю над твоими интересами. — Именно за этим я и повел тебя на рынок, — отбился араб, будто реплики заранее писал и знал, чего я захочу. Мне оставалось лишь принять свое поражение по всем пунктам. Поправив капюшон, я проследовала за мужем на людную улицу. Прохожие, наверное, даже не подозревали о нашей мимолетной забаве. *** В этот раз мы справились быстро. Никаких долгих осмотров лавок или споров о цене. Просто я нашла то, что мне понравилось, и Альтаир оплатил мое желание. Насчет смены своей одежды араб не спешил. Сказал, что когда будет свободен, приобретет то, что посчитает нужным. Теплая, даже жаркая погода все же сказалась на мне. Не глядя на то, что мне нравилось гулять на улице, мой организм был под удвоенной нагрузкой. Альтаир заметил, что идти я стала медленнее, поэтому отменил все прогулки на сегодня. Придержав меня за плечи, он не дал очередному прохожему врезаться в нас и отвел в тенек. По счастливому случаю там была каменная лавочка, на которую я и села. Прохлада, которой отдавал камень, слегка помогла мне, и уже после нескольких вдохов окружение перестало вертеться перед глазами. — Мне лучше, спасибо, — вяло улыбнувшись, произнесла я. Ясное дело, что моя полудохлая физиономия никак не говорила, что мне хорошо. Потому, скинув купленные вещи рядом со мной, араб сел с другой стороны. Заботливо сообщив, что мне следует отдохнуть, муж тоже воспользовался случаем и удобно развалился на скамье. По привычке я отклонилась назад на плечо Альтаира и уставилась перед собой, положив ладони на живот, начиная мерно его поглаживать. Прохожие мало интересовали меня, а пыль и грязь, что оседала везде из-за бурного движения, теперь вызывала отвращение. Возвращаться на ту дорогу мне совсем перехотелось. Я отвела взгляд в сторону, дабы не видеть угнетающей картины. Наблюдая за женщиной в яркой одежде, я представляла себе разноцветный цветок, плывущий в серой реке с тусклыми красками. Это иностранка не торопясь двигалась в самый пыльный район, прикрывая корзинку с такими же яркими платками, как и она. Зацепившись за этот образ, я и оторваться не смогла от необычного одинокого шествия. Так и провожала весь ее путь поворотом головы. Альтаир, заметив, что я так пристально за кем-то наблюдаю, «навострил уши». Но не найдя ничего опасного или подозрительного просунул руку за моей спиной опустив ее к талии и пододвинулся ближе. Как будто совсем так и планировал, хитрый лис! «Хитрый лис… — с ухмылкой я отметила очередное забавное сравнение и мысленно добавила, — и глупый кролик». И пусть сидеть стало жутко неудобно, как будто палку сзади подложили, я все равно тепло улыбнулась мужу и о своих неудобствах так ничего и не сказала. Слишком ценила те случаи, когда он так бесстрашно и беззаботно тянулся ко мне, зная, что его могут увидеть. Пусть Альтаир на секунду и перехватил мое внимание, отвлекая от той женщины, я все равно заметила все, что с ней произошло. То, как мужчина не увидел девушку, потому что беседовал с товарищем. Как ярким фейверком разлетелись платки на грязной и людной улице. Никаких извинений я не услышала, никакой помощи не последовало. Один старик только поднял пару платков и быстро запихнул в свою сумку и, как ни в чем не бывало, отвернулся к палатке с овощами. Альтаир не успел остановить меня, и его пальцы лишь скользнули по одежде, отпустив навстречу моим прихотям. Я, не раздумывая, за пару секунд преодолела расстояние до происшествия и принялась помогать женщине собирать платки. Они были такие легкие и мягкие одновременно, что я замерла на месте, прощупывая ткань. Серовато-голубые глаза глянули на меня в этот момент восхищения, и словно смирившись с тем, что я не отдам такой прелестный товар, женщина развернулась к тому пути, по которому шла, и заспешила вперед. Испугавшись того, что меня неправильно поняли, я в два шага догнала ее и немного грубовато развернула к себе. — Вот, — протянув разноцветные платки, ляпнула я на английском и, заметив немного скопившегося в складках песка, поспешно отряхнула материал. В этот раз женщина приняла мою помощь как следует. Она поблагодарила меня кивком головы и, забрав свои невероятные платки, сложила их в корзинку. Бережно прикрыв их тканью поплотнее, девушка снова попыталась уйти. Я наглым образом опять ее остановила, совсем не принимая во внимание свое странное поведение. — Подождите немного, — догадываясь, что она понимает английский, протараторила я и, подхлестываемая внутренним голосом, что велел мне помогать, если человек нуждается, твердо и уверено пошла наперерез замешкавшейся толпе. Найдя того гадкого старичка, я смело двинула через оставшихся пару человек, как ледокол. Злость странным образом вскипела во мне и, не рассчитав силы, я слишком резко одернула мужичка. Тот перепугался, словно его поймали прямо в момент преступления, и испуганно обернулся, поджимая руки к груди. Однако заметив, что перед ним всего лишь женщина, чуть выше его ростом, он заметно подрасслабился и пустил гневную триаду в мою сторону, которую я, конечно же, не поняла. Однако злой и недовольный взгляд не отпугнул меня, а наоборот взбесил. — Верни то, что украл! — рявкнула я на русском, и указала на сумку, которая свисала у его ног. Старик непонимающе покачал головой, надо отметить, это выглядело довольно убедительно, и попытался вырваться. Хватке моей мог позавидовать сам клещ, так как одежда затрещала и надорвалась по шву, оттого, что я так впилась в ткань. Как недвижимая гора, я стояла перед мужичком и готова была даже судиться, настолько сильно и отчаянно мне хотелось восстановить справедливость. Но пожилой человек, округлив свои глазища до размеров Сатурна, взвизгнул, как пришибленная собака, и еще сильнее задергался. — Отдавай! — требовательным голосом повторила я, не обращая внимания на вопли старика. Старый пердун, видимо, понял, что от него не отстанут, и с озверелым взглядом, окончательно потеряв весь свой страх передо мной, замахнулся палкой. Только вот он не ожидал, что я простым ударом тыльной стороны запястья так легко и внушительно сильно отобью его костыль. Неожиданно быстро лишившись предмета, на который старику приходилось опираться, он пошатнулся, а ноги его подогнулись, увеличивая воздействие на и без того трясущиеся колени. Я, почувствовав вес мужичка, сама чуть за ним не улетела. Вовремя догадавшись, что удержать его не смогу, и вообще мне противопоказаны любые тяжести, выпустила рваную рубаху. Это было очень некрасиво с моей стороны, но, к сожалению, к таким отвратным людям я добром не раскидывалась. — Вика, хватит, — предупредительно шепнул Альтаир, немного оттянув меня назад как раз в тот момент, когда я собиралась сама найти эти чертовы платки. — Пусть вернет то, что забрал! — злобно шикнула я, игнорируя толпу зевак, что уставились на представление. Альтаир недовольно зыркнул на меня, не упустив такой наглости, что-то буркнул на арабском себе под нос и отвернулся. Муж все же перевел мою просьбу старику, и тот еще больше напуганный видом Альтаира быстро пошарил в сумке и отдал украденное. Приказав мне уходить отсюда, араб насильно развернул меня и увел подальше от инцидента. — Я же предупреждал — никаких глупостей, — строго произнес ассасин и отдал мне платки, — что, если бы он тебя ударил? Или хуже того, если ты?! — Вот еще, стану я о такое ничтожество руки пачкать! — злобно огрызнулась я, но видя, что араб далеко не восхищен моим ответом, поумерила свой пыл, — прости. Впредь буду осторожнее. — Так-то лучше. На этом наши споры и закончились. Я вернула оставшуюся пропажу немного перепуганной женщине и с подпорченным настроением опять направилась к лавочке. И хотя выброс адреналина предал мне сил, я не желала никого видеть в ближайшие пару минут. Только Альтаир шел рядом, присматриваясь к людям, и все не отпускал руку с моего плеча. — Постойте, — слабый голос долетел до меня, и я обернулась. Женщина глянула по сторонам и мелким шагом засеменила к нам. Альтаир стал немного спереди, на случай если что-то пойдет не так. Хотя зря он так переживал, народ снова занялся своими делами, перестав глазеть на чужих. — Вы помогли мне, спасибо, — оказывается, она умела говорить на английском, а не просто кланяться и выпучивать глаза от страха. Но моя злость мгновенно пропала, когда иностранка сказала, что хочет отблагодарить меня за такой опасный поступок. Она быстро смекнула, что я в положении, и предложила нам выгодную сделку. За то, что я помогла ей, женщина пригласила меня пожить у нее дома и позаботиться о будущем ребенке. Я сначала совсем не поняла, о чем она говорила, но как только женщина рассказала, что умеет делать массаж, разбирается в травах и сама родила двоих детей, даже у Альтаира закончились отрицательные аргументы. Пораскинув мозгами, я решила, что из этого выйдет неплохой курорт с положительным эффектом для меня и моего как психического, так и физического здоровья. Мужу же предложили подработать с перевозками за неплохую плату, пока я буду у женщины дома, и пообещали, что даже выделят комнату для ночлега. Раздумывая над словами и предоставленной возможностью, я повернула голову влево, поднимая взгляд на Альтаира, и без слов спросила его мнения. Он оценил предложение и дал свое согласие. Так я и познакомилась с Метит. *** У нашего нового места жительства мы разделились. Альтаир сказал, что решит еще пару вопросов на рынке и предупредит Энтони, что мы будем здесь, а то жилье, что он, возможно, уже нашел, достанется ему. Только вот вещи сюда перегонят, тогда араб и пообещал вернуться. Зная, что все эти трепыхания будут не такими быстрыми, как на словах, я кивнула мужу, крепко обняла его и ушла вслед за женщиной. «Дворец, определенно он!» — увидев наконец хоромы Метит, подумала я, проходя сквозь большие деревянные двери, которые перед нами поспешно отворил парнишка. Он так и остался стоять на входе с копьем в руке. Голубые глаза этакого швейцара с подозрением глянули на меня, а затем на мою спутницу, и немного замешкавшись, парень все же отступил, освобождая проход. Пока женщина рассказывала, где я буду спать и что вообще это за место, я старалась не отставать от нее, так как разглядывая все подряд физически не успевала ворочать головой. Коридор не был длинным, и вскоре мы вышли на яркую площадку. Я удивленно ахнула при виде внутренней части дворца. Это был настоящий рай! Бассейн, который был посреди помещения. Вода, словно подкрашенная, была приятного голубоватого цвета. Меня уже манило туда, как животных к водопою после жаркого дня. Но чудеса не заключались только в бассейне. Декоративные растения оплетали столбы и поднимались к куполообразной крыше. Свет, что падал из окон и отверстий в стене, создавал немного мистики и делал это место еще более магическим. Пару лавочек с довольно мягкой обивкой. Несколько мест в теньке, где лежали подушки и стояли игральные столы. Были еще и, наверное, личные вещи, так как помимо меня тут было пять женщин, которые занимались тем, что мирно беседовали и рисовали причудливые рисунки на теле. Все пятеро сгруппировались у диванчика и иногда перекусывали фруктами, что можно было обнаружить на столиках. До тех пор, пока не зашла я. Такая серая и мелкая на их фоне. Кот осторожно подошел ко мне и, поведя носом по воздуху, стал тереться мордочкой о мою ногу, приняв меня. На мгновение мое сердце екнуло — Нэна же осталась одна в Масиафе, но успокоив себя тем, что за ней присматривают, я облегченно выдохнула. Еще пару кошек лениво развалилось по всей площади. Я так и замерла, не понимая, куда попала и, заметив большого попугая слева от себя, предусмотрительно отступила. Маленькая обезьянка, привязанная к столбу, засмеялась, создавая неприятные для моих ушей визги. Подпрыгнув пару раз и получив гневный окрик от одной из женщин, животное притихло. Громко сглотнув, я решилась скинуть капюшон, так как здесь было довольно тепло, да и окружившие меня дамы стали накалять воздух своим присутствием. Я неловко поздоровалась и подняла ладонь вверх, будто собиралась помахать им. Тот язык, на котором мне ответили, был непонятен. Ясное дело, другая страна. Одна из девушек что-то прощебетав мне, попыталась снять с меня мою накидку. На автомате я отскочила, как дикий зверек, и напряглась. Не то, чтобы мне здесь не нравилось или женщины вели себя угрожающе, просто сработал рефлекс. Да и что они мне сделали бы, все до одной были беременны, как и я! «Пансионат для женщин в положении какой-то», — кисло заключила я. Девушка опять что-то звонко высказала, и все пятеро рассмеялись. Не догадываясь, с чего они так веселятся, я выпрямилась и, насупив нос, уставилась на женщин. Те опять бросили полный задора взгляд в мою сторону и продолжили хихикать. Даже обезьяна в углу подала признаки жизни и швырнула что-то в стену. В этот момент она показалась мне безумной, а комната приобрела легкие очертания сумасшествия. «И здесь мне придется жить!» — Ты новенькая? — наконец услышав английский, я развернулась, не веря, что это реально. — Д-да, — запнувшись, ответила я, не ожидав, что увижу девочку младше меня. — Я — Шерити, дочь Метит, — просто пояснила та, — мама сказала помогать тебе и переводить все на понятный язык. Она подойдет позже, у тебя есть другая, более легкая одежда. Ой! — закрыв рот рукой, внезапно опомнилась девчонка, — Я проведу вас в покои, где можно будет переодеться, госпожа. Так и не узнав, есть ли у меня что-нибудь на смену, она, перескочив на официальный тон, указала куда идти. И только когда мы покинули то помещение и повернули в новый для меня коридор, я вспомнила, что слова женщин показались мне знакомыми. Это определенно был арабский, правда, диалект другой, наверное. Размышляя над этим, я и не обратила внимание на то, что мне усердно показывали, что вот комната — иди и переоденься. Я улыбнулась, заметив, как нервничает девчонка, чем смутила ее еще сильнее. Она пролепетала на одном дыхании, что будет ждать здесь, и сама закрыла дверь. Сжав купленную одежду в руках, я только и представляла, как буду проводить время в этом странном доме. Совсем не осматриваясь по сторонам, я, задумчиво улыбаясь, пялилась в пустоту. «Эх, хоть бы все хорошо было!» — загадала я желание на новом месте и отвлеклась от мыслей. А после пару раз глубоко вздохнула и принялась стаскивать пыльную и тяжелую накидку. За ней развязала пояс, платье, которое уже давно осточертело мне из-за цвета. «Школьная форма и то приятнее была на вид!» Уже почти невесомая и свежая ткань легла на мое тело. Молочно-белая рубаха с длинным низом до колен являлась лишь частью всего костюма и была похожа на сорочку. Пояс был очень тоненьким, поэтому он просто создал складку на ткани и стал почти не заметен. На плечи я набросила желтую ткань, выглядевшую как плащик с коротким рукавом. Цвет не был ярким, и бледность моего лица немного скрывалась, хотя я, наверное, почти сливалась с белой одеждой. Загар все никак не желал долго оставаться, и за время морского путешествия я опять «осветлилась». Всего-то дней семь-восемь прошло в пути! Отсутствие какого-либо капюшона или простой накидки на голову одновременно и радовало меня и наоборот не удовлетворяло. Ведь теперь все видели мое лицо, и прикрыть его я бы не смогла, разве что широченным рукавом рубахи. Ох, и намучалась я с ними, пока подвязывала. В дверь нетерпеливо постучали, и Шерити просунула свой любопытный нос, опять забыв про то, что должна получить разрешение. Но заметив, что я переоделась, она быстро скомкала мою старую одежду, успевая при этом забавно хмуриться, и сказала, что как только та будет выстирана и высушена, мне принесут ее в комнату. Затем мы опять вернулись к тому маленькому раю. И в этот раз девушки лишь поприветствовали меня кивками и улыбками, продолжая дразнить птицу. А мне надо было отдохнуть. Я уже чувствовала, как усталость подкашивает меня и чуть ли не бьет палками по ногам. Очень осторожно я дотопала до бассейна и, убедившись, что там уж точно никто не живет, стащила сандалии, купленные на рынке, села и расслабилась. Подтянув подол моего необычного платья, я спустила ноги по колени в воду. Прохладная жидкость отогнала замученность и на пару минут, пока тело не привыкло к воде, я чувствовала себя полной сил. Даже голова перестала ныть. Но ближе к вечеру ни вода, ни тенек не могли заставить меня не спать. *** Я давно уже сидела на подушках подальше от всех и, поглаживая белую кошечку, клевала носом. Сначала крик перешел в девчачий визг. И я немного недовольно отогнала приходящий сон и потерла глаза. Дамы стушевались в одну дружную кучку и как стайка пчел отлетели в дальний угол помещения к той гадкой макаке. Улыбнувшись от души, я хотела было встать, но Альтаир остановил меня и сам опустился рядом. В этот раз кошечка чихнула от принесенной пыли и убежала. — Устроил ты тут переполох, — поглядывая на перепуганных девушек, сказала я. Те были настолько в ступоре, что даже банально не смогли уйти, если так стеснялись чужака. Я гаденько улыбнулась, чувствуя какую-то гордость и желание покрасоваться своим мужем. Правда, как это сделать я не продумала, поэтому оставила затею. Женщины и так перенервничали. — Я хотел увидеть свою жену, — положив ладонь на живот и прикоснувшись губами к виску, устало прошептал муж, — и я этого добился. — Я уже говорила тебе, что ты до ужаса наглый! — Для тебя мне ничего не жалко, — подыграл Альтаир. Я громко расхохоталась. Ассасин долго не мог понять, что меня так позабавило, и просто смотрел с удивленным лицом, которое смешило меня еще больше. Пояснить, что мне не хватало его весь день и это обыкновенная радость, я не успела. В комнате показалась Метит с нашим недоохранником. Тот злобно сверкал глазами и, прижимая окровавленный платок к носу, тыкал пальцем на нас. — Альтаир? — воспитывающим тоном заявила я. Тот лишь пожал плечами и остался сидеть рядом как ни в чем не бывало. От его невинного выражения лица мне снова захотелось рассмеяться. Только вот хозяйке дома было не до шуток. — Как это понимать? Мы же договорились, — она быстро подлетела к нам и, растеряв весь страх, зашипела на Альтаира. — Мужчинам здесь быть запрещено! Да и как вы посмели ударить нашего слугу! Женщина так взволнованно щебетала, что у меня позакладывало уши. Ла-Ахад как сидел молча, так и остался. Все эти выкрики, кажется, отлетали от него как от стены. Все же мне пришлось вмешаться, так как ситуация начала накаляться, благодаря спокойствию мужа, схожему как у удава. Еще пару секунд и он выбесит эту добрую женщину, которая точно воробей кидалась на него и пыталась хоть как-то клюнуть. — А почему сюда нельзя мужчинам? — как бы между прочим поинтересовалась я. — Беременным нужен покой! Видеться можете и за пределами дома, а раз уж остались здесь, так соблюдайте правила и не нарушайте равновесия, которого мне пришлось годами добиваться! — говорила она пылко, видно, что отстаивала свои права на это место, и раз уж ей это удалось, она не потерпит такого невежества. И пусть градус ее злобы спал, женщина по-прежнему была не в себе. — Альтаир, тебе придется уйти, — пожав плечами, просто заключила я. Надо было видеть, как на мгновение он не поверил тому, что я сказала. Слова застряли у него в горле, и только слегка приоткрытый рот и удивление в глазах говорило о том, что этот ответ застал араба врасплох. Все же он сумел взять себя в руки и поднялся, намереваясь помочь и мне. — Нет! — встряла женщина, и в этот раз задела Ла-Ахада, — уже поздно и она устала. Завтра у вас будет время, а сейчас ей нужен отдых, — и, видя, что арабу это совершенно не нравится, добавила, — если хотите, чтобы ребенок родился, и все прошло хорошо. Это попридержало Альтаира и, естественно, не желая негативно влиять на беременность, он просто попрощался со мной и ушел. Наш охранник вздрогнул, но гордо подняв голову, сказал, чтобы ассасин следовал за ним. Видимо нападки женщины имели успех, так как мой муж капитулировал без драк и споров. Я лишь провела его удивленным взглядом, находясь в легком шоке. — Я не потерплю, если он снова придет сюда, — спокойно предупредила женщина, — скажи ему, чтобы понял это. В любом случае, это в твоих интересах в первую очередь! Я аж дышать перестала оттого, что меня сейчас отчитывал малознакомый человек. И просто кивая головой, я дала согласие, что такого больше не повторится. — Вот и хорошо, — улыбнулась Метит, — следуй за мной. Она провела меня в комнату и приказала немедленно лечь спать. Не ожидав такого напора, я попросту подчинилась и направилась к кровати. Так легко и быстро это женщина разогнала нас по комнатам, как родная мать. «И когда она только успела заявить свои права на нас», — недоумевала я, натягивая одеяло на нос. Спать от бурных событий совсем перехотелось и, насмотревшись на одну точку в потолке, я вспомнила про помещение. Бегло осмотрев комнату взглядом, мне пришла идея о том, чтобы немного пройтись и подробнее исследовать все. Уже спустя пару секунд, шлепая босыми ногами по каменному полу, я принялась разглядывать полки, на которых стояло пару книг, лежал почти рассыпающийся свиток и были кувшины разных форм и размеров. Медленно переходя от одного отсека к другому, под лунный свет, что пробивался как фонарик в мое окно, я любовалась рисунками на посуде. Забавная тарелка стояла на подставке с изображением бога. — Похоже на Ра, — приглядывалась я деталям. Позже я отметила, что комната состояла из двух блоков, отделенных стеной, и, пока я была в своей части с кроватью, неожиданный шорох на другой половине заставил меня вздрогнуть. Не заглядывая за занавеску, что прикрывала таинственную половину, я переступила на ковер и быстро схватила самую тяжелую подушку. Бить посуду не вариант — платить придется, как и с другими предметами, поэтому пришлось вооружиться мягкой и безобидной подушечкой. Прихватив ее за уголок поудобнее, мне снова удалось быстро и бесшумно подкрасться к переходу по ковру. Что-то шаркнуло за стеной, и я немного пригнулась, ожидая, когда кто бы там ни был зайдет сюда. «А может птица», — осенило меня за секунду до того, как чьи-то пальцы пролезли через занавеску, отодвигая полупрозрачную ткань. «Человек! — убедилась я, — еще рано». Момент пришлось немного оттянуть, чтобы весь удар пришелся на лицо и не был смягчен стеной. И выжидая свою добычу как змея, я напряженно сжимала край подушки. От нервов руки подрагивали, но как только незнакомец полностью появился в проходе, я, забыв про страх, со всей силы врезала самым безобидным предметом мебели ему в голову. «И это Джон Сина!» — я буквально слышала музыку и аплодисменты у себя в голове, пока наблюдала, как человек, отхвативший подушкой, попятился. Из-за того, что удар пришелся снизу-вверх, незнакомец отступил на пару шагов назад, но шансы устоять были мизерные. Запутавшись ногами в занавеске, мужчина, судя по габаритам, грохнулся на пол. Болезненный вскрик и довольно гневные выражения, некоторые из которых я слышала от арабов, подбили меня побыстрее добить жертву, пока есть шанс. Подобно птице я влетела в комнату и «спикировала» на человека. Я не видела лица, да и не хотела, ведь в голове была только одна мысль — любой ценой вырубить врага. Приложив подушку ему на лицо, я надавила посильнее, стараясь таким образом задушить вторженца. Мужчина же побрыкался немного, совершенно не пытаясь скинуть меня с себя. Я даже засомневалась на секунду, но потом подумала, что может он просто притворяется и поджидает момент. «Не верю!» — я еще сильнее вцепилась в подушку. Но немного погодя опять недоумевала: человек оказывал совсем вялое сопротивление. И я недоверчиво отклонила голову, чтобы разглядеть хотя бы одежду. Она, как и ожидалась была местного типа, оружия у человека я не заметила. И пока я ослабила хватку, рассматривая противника, его руки просто старались оцепить мои. И тут до меня дошло. Пальцев было девять. — Альтаир?! — убрав подушку, невинно поинтересовалась я. Муж, наконец, получив доступ к воздуху, отчаянно вдохнул. Закрыв глаза, он попытался положить голову на пол, но лишь недовольно цыкнул. — Что ты тут делаешь? — продолжая сидеть на арабе, спросила я. — Отдыхаю, — съязвил он в ответ. Я впала в ступор от его саркастичного «отдыхаю». Пока мой мозг бешено ликовал от нервного и крайне неожиданного ответа мужа, ассасин зашевелился. Альтаир пару раз кашлянул и, нахмурившись, словно от боли приподнялся на локтях. Закинув мое оружие смерти ему под голову, я насильно уложила мужа обратно, догадываясь, что его затылку досталось. — Кто бы мог подумать, что мастера одолеют обычной подушкой, — кисло заметил мужчина и пояснил цель визита, — между прочим, я к тебе пришел. Смотрю, ты очень рада меня видеть. — Кто вообще ночью влазит в комнату через окно? Естественно, что нормальные люди — нет. И вот потому, что ты не предупредил меня, я, как бы сказать… оборонялась. — Поздравляю, тебе это удалось, — опять этот саркастичный тон. «И где он этого только набрался?» — гадала я. Альтаир же тем временем, не обращая внимания на мою замедленную реакцию, потянулся рукой за голову и, судя по нахмуренным бровям, нащупал шишку. На пальцах тут же появились следы крови и я, увидев это, очнулась. Встряхнув головой и вспомнив про бочку с водой, я приказала мужу сесть у окна. Используя старые тряпки, что уже не годились для одежды, я смочила их в холодной воде и промыла рану. Она оказалась не столь большой, и зашивать ее не было необходимости. Только вот шишка была размером с перепелиное яйцо и, судя по всему, на этом не собиралась останавливаться. Припухлость быстро росла, и мне пришлось постоянно менять тряпку, чтобы та была прохладнее. Вскоре вода в миске стала грязноватого цвета, но мои усилия не пропали даром, шишка перестала расти. — Сильно болит? — поинтересовалась я у мужа, который замечтался о чем-то. — Терпимо. — Ты мой бедненький, — обвивая шею араба руками, промурчала я и нежно поцеловала его в щеку, — как мне искупить свою оплошность? — Кое-кто, — Альтаир поманил меня и усадил к себе на колени лицом к лицу, — обещал мне удивительную историю. — Хорошо, но для начала, хочу выслушать твои объяснения. Тебе запретили тут появляться, что же заставило тебя тайно прокрасться сюда посреди ночи? Лицо ассасина стало серьезным, как, в принципе, и мое. Я уже знала, что если муж так быстро переключался, то мне предстояло услышать что-то важное от него. Возможно, Альтаир сегодня поделится очередными проблемами или просто выскажет то, что считает нужным. Исходя из ситуации, я предложила пойти на кровать. Альтаир с довольно таким мрачным лицом кивнул мне и последовал хвостом в другую часть комнаты. Как только я улеглась рядом с мужем, он, наконец, начал свое, так сказать, откровение. Первое, что араб вспомнил, так это свою маму. Ассасин рассказал, что совсем не знал ее, так как она умерла при родах. «Неужели он предположил…» — Не стоит думать о плохом, особенно сейчас, — прервав его историю, тихо прошептала я. Зная все о жизни ассасина и, в особенности о том, как погибли его родители, и как дальше рос мальчик, я постаралась мягко отвести мужчину от печальной темы. Нехотя он поддался. — К тому же, рожать придется мне. С чего ты переживаешь? — хотела ободрить я мужа, но вышло только хуже. — Я боюсь за тебя, — прижимаясь ко мне, твердо говорил араб, — боюсь потерять и очень хочу, чтобы все прошло хорошо! Тебе разве самой не страшно? — О, ты попал, — весело произнесла я и заставила Альтаира удивленно отстраниться, — этот страх… как бы помягче-то сказать. Скажу, что это больно и жутко страшно. Еще рановато задумываться о самих родах, но меня это пугает. Каждый день я смотрю на него, маленького и беззащитного. Весь его щит — это я. И… если что-то случится со мной… Ты же понимаешь, Альтаир. Я хочу, чтобы он родился, чтобы жил. Чтобы ты был самым лучшим для него! А иногда меня посещают мысли, что я готова отдать за это жизнь. Как, впрочем, и за тебя. Ассасин после моих слов совсем раскис. Пока я продолжала говорить о своих больше надуманных страхах, он лежал на спине и, смотря вверх, внимательно меня слушал. Я опять упомянула про высокую смертность, и теперь уже и мне стало не по себе. Уровень медицины тут ниже плинтуса, а, осознав этот факт, я тоже стушевалась и замолкла. Альтаир сам нарушил тишину, задав довольно-таки интересный вопрос: — Можно, — араб все не отрывал взгляд от воображаемой точки на потолке, — я буду рядом? — Правда! — обрадовалась я и подскочила на кровати, как малое дитя, — точно хочешь?! Многие мужчины теряют сознание и не выдерживают процесса. Альтаир, наконец, обратил на взбудораженную и счастливую меня свой полный вызова взор и снова похвастался тем, что он не такой как те жалкие хлюпики, о которых я говорила. Позже он просто добавил, что хочет поддержать меня и помочь, если потребуется. Я весело хихикнула на его волонтерство, так как знала, толку от него не так уж много будет, роды не примет, о самом процессе он вообще ничего не знает. Но за поддержу я была очень рада. Уверенна, это успокоит меня и придаст духу в самый нужный момент. Поэтому договорившись, что мы найдем хорошего человека, что примет роды и все точно пройдет гладко, я опять улеглась в объятия мужа и пожелала тому спокойной ночи. Раздражительное и требовательное покашливание означало только одно — дискуссия должна продолжаться. — Ладно, — подтянув одеяло и открыв глаза, буркнула я, — раз сегодня тебе досталось, я еще расскажу тебе кое-что занимательное. — Это не отменяет обещанного, — тут же встрял араб, настолько сильно у него проявился интерес к тому, о чем я говорила днем. — Вернемся к теме родов. Знаешь, в природе есть животные, у которых рожают не женщины, а мужчины. — Ты придумываешь, — отмахнулся араб, но я видела промелькнувший в его глазах интерес. — Так тебе совсем не интересно, что ж... ладно, — сделала я обманный ход. Ассасин молча несколько минут. — Кто это? — все же не выдержал муж. — Морские коньки, — просто и без эмоций ответила я, зная, что араб и дальше клюнет. — Судя по названию — это рыба, — разговор выглядел так, точно мы лежали на разных кроватях и смотрели в небо. — Угадал. — Как это возможно? — повернувшись ко мне лицом, уже с более заинтересованной интонацией спросил араб. Я немного пояснила ему саму суть. Кто вынашивает потомство, как выглядят животные и вообще все, что вспомнила. Без Яблока пришлось попотеть, особенно когда ассасин зацепился за представление драконов. Я говорила ему, что только частично они схожи, а Альтаир пытался менять воображаемую картинку, и только спустя тысячи попыток до него дошло, что животное маленькое и довольно-таки необычное. Пообещав, что покажу ему, как выглядят морские коньки, я быстро спрыгнула с темы животных и предложила начать исполнять обещанное. Вот теперь ассасин был послушный, как хорошо выдрессированный пес. Только я начала говорить он быстро перестал ворочаться и принялся слушать. — Это история о человеке, который родился стариком, — начала я, вспоминая старенький и хороший фильм. — Новорожденный мог говорить, но к несчастью обладал всеми проблемами пожилых людей. С самого детства он выглядел как сморщенный листок и даже своему отцу он не нравился. Стараясь говорить загадочно и понятно, я продолжала делиться этой удивительной историей с Альтаиром. За все время таких моих бесед муж научился не перебивать и задавать все вопросы лишь после того, как я закончу. Вот и в этот раз, когда невероятное перевоплощение из старика в младенца прекратилось на грустных словах — «он исчез», ассасин по привычке молчал. Видимо, араб ждал, что я продолжу, но, увы, загадочная история Бенджамина Баттона завершилась. — Это все, — повторила я и глянула на мужа, предположив, что тот заснул. Золотистые глаза продолжали блестеть в темноте от лунного света и все так же с любопытством ожидали чуда. Еще немного Альтаир поразмыслил над сказанным и уточнил, история это реальная или кто-то придумал. Я снова солгала о том, что прочла это в книге. Дальнейшие обсуждения продлились не долго — я устала за день. Поэтому выпытав все, что смог, араб положительно кивнул головой, одобрив повествование и признав, что мне опять удалось удивить его. Уже засыпая, я добавила, что очень рада своему успеху в подобных сказках и пообещала мужу, что всегда найду для него подобные байки, если будет желание слушать. Альтаир ухватился за это обещание и взял с меня слово, прежде чем я погрузилась в сон. *** Утром, а точнее начинающимся днем, меня пришла разбудить Метит. Она недолго барабанила в дверь, спрашивая, все ли в порядке, и, так и не дождавшись моего ответа, ворвалась в комнату вместе с суматохой всего мира. Я уже немного оклемалась, благодаря шумной женщине, но все равно, будто сонная муха, кружила по комнате от бочки с водой к еде и к кровати. Пока длился мой безумный хоровод, Метит быстро прибралась и исчезла. Я подумала, что это все, что он меня требовалось, и опять завалилась на кровать в попытках поймать неуловимые кусочки сна. Что-то необычное и интересное приснилось мне сегодня, и желание вспомнить чудный сон все не уходило. К сожалению, все мои мечтания разогнал громких хлопок двери, и, недовольно морщась, я снова поднялась. — Можно я еще отдохну? — спросила я у женщины, которой так не терпелось пошуметь у меня в комнате. — Я осмотрю тебя, и ты свободна. — Осмотрите. Зачем? — натягивая одеяло на нос и совсем не желая никаких осмотров, поинтересовалась я. — Что за глупый вопрос, — отмахнулась Метит и сама приблизилась ко мне, — разденься. И не нервничай так, ничего я тебе не сделаю, просто проверю все ли хорошо. — Ага, конечно, — недовольно буркнула я на русском и, сама того не желая, села в постели. «Чем быстрее она все узнает, тем скорее оставит меня в покое», — рассуждала я и совсем не торопилась снимать рубаху. Зная, что мою ненавистную рану никак не прикрыть, я даже и не пыталась хоть как-то не давать женщине видеть ту часть тела. Поэтому смело стащив одежду, я в одних спальных штанах повернулась к Метит. Как я и ожидала, женщина испуганно охнула и вскочила с постели. «Как там говорил мой учитель по математике — ч.т.д. Что и требовалось доказать», — зная, что на этом мой осмотр закончится, я отвернулась, чтобы одеться. — Подожди! Что это ты делаешь?! — вырвав мою рубаху из рук, закричала женщина. Отшвырнув тот несчастный кусок ткани, что служил моей одеждой, она быстро переключилась на меня и, прихватив за локоть, притащила к окну. Приказав не двигаться, Метит бегло осмотрела меня, прощупала живот и грудь и, спросив про самочувствие, заключила, что все хорошо. Но отпускать, судя по нахмуренным бровям и злющему взгляду, не спешила. — Почему она так запущена?! — недовольно ругалась женщина, тыкая пальцем на рану, — хочешь прожить еще пару лет и умереть?! Если они у тебя еще есть. Я начала закипать от злобы. Кто вообще эта женщина, что судит обо мне и моей судьбе с пол-оборота. Сжав кулаки до хруста костей, на первый раз я смолчала. Упреки со стороны Метит не прекратились все равно. Видя, как я держу себя из последних сил, она и не думала прерываться и продолжала обвинять меня в небрежности и безразличии к своей проблеме. Еще бы немного и я сбежала бы отсюда и больше никогда не вернулась, а еще нажаловалась бы кое-кому! — Вечером поговорим, когда вы двое будете здесь, а сейчас одевайся, — спонтанно заявила Метит, забыв про обвинения, как, впрочем, и я, не ожидав услышать, что и от моего мужа чего-то хотят, но спросить, что именно, не успела, женщина быстро добавила, — можете ночевать тут, раз все равно не слушаете меня. Но чтоб там на глаза он мне не попадался! — и ушла, оставив меня одну в комнате. Такое предупреждение осталось со мной в комнате после того, как негромко хлопнула дверь. Я замерла, лишь наполовину надев рубаху на себя, и задумалась. Все мои мысли и предположения свелись к тому, что, во-первых, похоже женщина знала о визите Альтаира и во-вторых, меня и его ждет занимательная беседа. — Вот черт! — с треском нацепив на себя рубаху, выругалась я вслух. — И что это еще за вечером поговорим?! Но, к сожалению, разузнать что-либо о планах Метит мне так и не удалось. В течение дня я так и морила себя бесчисленными вопросами в ожидании вечера, который не хотел наступать. Все так медленно тянулось, и неважно занималась ли я делом или же просто сидела у бассейна. Даже Шерити куда-то ушла выполнять приказы матери и оставила меня вместе с незнакомыми женщинами. Полдня я провела в тишине и свободе, другую половину они вели себя, как муравьи: одна подойдет, спросит, уйдет к своим докладывать. И когда пришло время идти спать, они, конечно же, уже осмелевшие и постоянно говорящие на непонятном мне языке, все не спешили отставать от меня. Я чувствовала себя не в своей тарелке, зная, что они просто ради приличия поддерживают контакт. Или же им была интересна незнакомка и ее история. — Я как чертово пятое колесо! — шепнула я на русском. Одна из женщин обернулась ко мне и, озадаченно посмотрев, предложила банан. Отрицательно покачав головой, я дала понять, что не буду есть, и снова нацепила маску безразличия к происходящему, так как последние несколько часов беременные дамы перебрались в мой «лагерь» и теперь дружно отсиживались рядом. Девушка, заметив, что я не особо желаю втягиваться в их дела, лишь повела плечами и снова отвернулась к другим. «Уже почти все!» — вертелось в моей голове единственное предложение до самой последней секунды терзаний. И только когда солнце исчезло, перестав отбрасывать яркие лучи к нам в комнату, и неугомонная обезьянка заснула, явилась Метит. Женщины без команды на отбой сами поспешно разошлись, оставив меня в полутемном и тихом помещении. — Идем за мной, — поманила меня Метит, пока я лениво поднималась, чтобы тоже уйти. Интерес вскипел так же быстро, как и исчезла женщина в проходе, поэтому я расшевелилась и догнала человека. Целый день я ждала этого решающего вечера, потому и следовала за Метит, как кошка за едой, быстро и внимательно наблюдая. Попытавшись завести разговор, я только жалко сотрясала воздух своими стараниями, так как женщина не собиралась отвечать до тех пор, пока мы не пришли. Это была моя комната, а я даже не заметила, как проходила по знакомому пути. Альтаир уже был внутри и, встретив меня, сразу отвел к кровати. — Предупреждаю сразу, я уже обсудила это с твоим мужем и теперь хочу поговорить непосредственно с тобой, — начала Метит, подсаживаясь ко мне. — Ты уже догадалась, о чем пойдет речь, так что начну с главного: то, что я видела сегодня утром — просто ужасно! Ты настолько позволила развиться этой заразе, что почти половина твоего тела уже поражена. Судя по тому, что ты пила какой-то, как мне рассказали, настой, я поняла лишь то, для чего он предназначался — снятие боли. Самим же лечением вы не занимались. В таком положении, твоем положении, я хочу предложить тебе помощь, если ты, конечно, хочешь увидеть, как вырастет твой ребенок. Прежнего состояния уже не вернуть. Однако, темный более здоровый участок удастся поправить… возможно, — женщина сделала паузу, а потом снова продолжила говорить, — из-за ребенка тебя нельзя нервничать, к тому же, такую боль никто не выдержит. Но я нашла выход и предложила его ему. Альтаир утверждающе кивнул, когда я мельком глянула в его глаза. Спокойный и рассудительный взгляд встретился со мной. Как же хорошо он умел все скрывать, что далеко отличалось от моей почти явной паники. Я глубоко вздохнула и, не зная куда девать руки, просто сцепила пальцы, приготовившись выслушать решающую часть моего лечения. Теплая ладонь Альтаира коснулась моей поясницы в тот самый момент, как заговорила женщина, и я, почувствовав легкий прилив сил и, несомненно, поддержку, даже немного успокоилась. — Мы затуманим твое сознание сильным настоем из трав. Это уменьшит риск вреда, как и для тебя, так и для ребенка. Единственное, о чем я предупреждаю, это то, что ты будешь немного не в себе. Всего пару дней, пока тело справится с отравлением. Думаю, даже помнить о тех днях ты не будешь. Вот и все, что я хотела передать тебе. — Я буду рядом, — не успела я спросить мнения Альтаира, как он сам ответил. — Это точно не повредит никому из нас? — положив дрожащую руку на живот, переспросила я. — Я обещаю. И настаиваю, чтобы ты согласилась. Если сейчас не остановить это, долго тебе не прожить. — Как же это вообще можно остановить? — с горечью произнесла я и, осознавая ситуацию, сама прижалась к мужу, который был скован из-за присутствия Метит. — Те участи кожи, что еще поддаются исцелению, просто отделятся подобно тому, как змея сбрасывает кожу. Поначалу, тебе придется следить за телом и за раной. Поверхность станет очень нежной, правда, со временем восстановится. Зато дальше болезнь не продвинется. Думаю, — тут женщина радостно и по-матерински улыбнулась, — к рождению ребенка ты оправишься. Только одну вещь я не исправлю — белое пятно. Если не вредить ране, то все будет хорошо, и твоей жизни угрожать данная болезнь не будет. Я помогу тебе скрыть этот недостаток, а в будущем, ты научишься делать это сама. Времени думать не так много, — покачав головой, печально заключила Метит, спрятав свою приятную улыбку, — чем дольше ты тянешь, тем меньше будет эффект и сложнее перенести весь… кошмар. Муж, наконец, обнял меня посильнее и быстро шепнул пару слов на арабском, на которые я даже не обратила внимание. Мои мысли сейчас были далеко-далеко от комнаты, где мы находились. Что я должна была ей ответить? Я согласилась. Настолько я была ошарашена такими последствиями бездействия и возможностью все исправить, что просто кивнула головой и даже не двинулась от Альтаира ни на дюйм, боясь, что если он меня отпустит, то те жуткие вещи, о которых я услышала, тотчас произойдут. Убеждая себя, что никому из нас это не повредит, я отсиделась в объятиях мужа, пока мне не отдали кружку со сладкой смесью, которую я должна была выпить до дна. А затем пришлось лечь, чтобы я спонтанно не потеряла сознание и не навредила себе. Продолжая сжимать ладонь мужа и мечтать о том, что все будет хорошо, я старалась отвлечь себя. В любом случае, мне грозили лишь три, может четыре года жизни, если не поправить ситуацию. Только на секунду я представила, чтобы было бы, если мы не приехали сюда и не встретили Метит. Послышался негромкий хруст — настолько сильно я держала мужа за руку и так ужасно волновалась. Ведь ни один из лекарей в Масиафе не спас бы меня. Тяжело сглотнув, я повернулась к Альтаиру и хотела было сообщить, что мне страшно, как его лицо начало плыть у меня перед глазами. Я старательно поморгала, но ничего не изменилось. Постепенно араб совсем расплылся в воздухе, точно я бредила, плавно переходя в одно сплошное нечеткое пятно, а тело превратилось в самую легкую пушинку, и я ощутила, что совсем ничего не вешу и парю над кроватью. Хоть часть меня понимала, что все это действие яда или трав, но такое чувство блаженства мне совсем не хотелось отпускать. Запахло чем-то горьким и это было последняя вещь, что я отчетливо запомнила. Последующие три дня все было как в тумане. Я лежала, не осознавая, где я, говорила, не понимая о чем, и ходила за человеком в светлой одежде, что старательно следил за тем, чтобы я не упала либо получила свою дозу свежего воздуха и порцию еды несколько раз на день. На четвертые сутки я узнала мужчину. Это был Альтаир. А его обеспокоенный взгляд подтвердил мои опасения — насколько я была безжизненна, способная лишь считать дни по количеству света в комнате, что Альтаир, успев отрастить легкую бороду, выглядел безумным ученым на грани изобретения чуда, и его вид, взволнованный, переживающий и одновременно сконцентрированный даже слегка ошарашил меня. Такой первый после лечения четкий образ впился в мое сознание и всегда точно будил меня. Я понемногу приходила в себя, и примерно с такой же скоростью успокаивался мой муж. Однажды, когда я самостоятельно могла есть и быстро отвечать на поставленные вопросы, Альтаир вытащил меня прогуляться. Мельком он провел меня через шумный рынок и показал, что нашел прекрасную бумагу и все думал, стоит ли ее взять побольше. Я посоветовала купить немного Малику, тогда араб призадумался и довольно закивал, предвещая, что друг оценит такой хороший подарок. Этим же днем мы отнесли купленные вещи Энтони и отправились дальше. Стараясь избегать людные улицы, мы покинули пределы города и вышли на берег у реки и просто продолжили свой путь прямо. Я бы разулась и босиком побродила в воде, но араб очень мило и довольно настойчиво посоветовал мне этого не делать. Тогда я взяла и обиделась, отвернувшись от Альтаира. Наверное, эти спонтанные выходки удивляли меня даже больше, чем мужа. Но постепенно они начали срабатывать. И поэтому, смирившись с моим желанием, Альтаир дал согласие, но только когда мне станет лучше, а точнее, пока он не убедится в этом. — Смотри, там люди! — заметив группу мужчин и пару женщин вдалеке, произнесла я, сразу переключившись на что-то новенькое, — туда-то хоть можно! Капризный тон сработал, и муж лениво поплелся следом все еще пытаясь отговорить меня, ссылаясь на плохое предчувствие. Пообещав, что я просто взгляну, что же там происходит, я ускорила шаг и с большим любопытством неотрывно смотрела на толпу впереди нас. Крики людей стали доноситься отчетливее, что заставило меня притормозить в паре метров от событий. Передо мною предстал деревянный, высотой до груди, загон, в котором, словно таракан на сковороде, плясал человек. Народ подбадривал его выкриками, а женщины улыбались, глядя на действия. Не ожидая ничего опасного, я подошла ближе, настолько, что разглядела крокодила в загоне. Здоровая ящерица кидалась на человека в попытках укусить, и ее огромные челюсти каждый раз щелкали в воздухе. Прежде чем до меня дошло, что это отнюдь не весело и стоит уйти, произошло несчастье. Человек поскользнулся на зыбком песке и упал. Тут же душераздирающий вопль разнесся по берегу, когда крокодил все же достал назойливого человека. Животное вцепилось в ногу несчастного и принялось неистово вертеть челюстью по сторонам. Вмиг штанина была разорвана, и я почти уверенна в том, что слышала, как хрустят кости. В жутком оцепенении я продолжала смотреть на зверство, и хотя другие кинулись на помощь, расцепить пасть крокодилу было нелегко. Их забава в долю секунды превратилась в ужас и, судя по шрамам и отсутствующим пальцам или частям тела, этим здесь занимаются уже давно. — Не смотри! — прочитала я по губам мужа. Он быстро перекрыл мне обзор собой и как можно сильнее закрыл уши. Это позволило лишь немного заглушить вопли раненого, но я все равно слышала его крики сквозь ладони мужа. Альтаир наступил вперед, заставив меня отойти подальше от загона. — Уходим, — снова прочитала, а не услышала я и почти развернулась, как нам перекрыли путь. Двое мужчин стояли перед нами, скрестив руки на груди, и довольно улыбались. Кричащего «бойца» унесли по направлению к городу, и мы, наконец, смогли разобрать голоса незнакомцев. Они объясняли что-то на своем языке, все время поглядывая на Альтаира. А муж, тем временем, стал до ужаса серьезным. В тот момент, когда я осознала, что от нас потребовали что-то, мне стало настолько жутко, что волосы встали дыбом, а пальцы похолодели. Не знаю, понимал ли араб, о чем говорят мужчины, но, когда один из них указал на загон и по-приятельски положил руку на плечо мужа, я не выдержала. — Чего они хотят?! — дернув ассасина за рукав, выпалила я. — Я нарушил их правила и теперь должен доказать, что не трус, — спокойно ответил муж, точно уже был готов это сделать. — Что за бред! Давай уйдем отсюда! — Иди, иди, — словно гиена произнес на английском мужчина и толкнул Альтаира в плечо. — Эй… — Вика, не надо, — обернулся муж и предупреждающим тоном остановил меня, — или это сделаешь ты, или я. Я просто не могла на это смотреть, на то, как мой муж послушно уходил, оставляя меня одну. И уж не знаю, чтобы защитить меня таким образом, или же он хотел добиться чего-то другого, но держать этот страх, что заставлял меня кидаться в истерику, мне было очень сложно. Дрожащие руки я спрятала за спину и, пытаясь себя хоть как-то мысленно успокоить, поспешно догнала мужа, который уже стоял около ограждения. Ему велели снять все, кроме штанов и вручили веревку с мешком. — Что мне делать, если… — я не смогла договорить слишком кошмарные для меня слова, которые воткнулись и застряли во мне, подобно иглам в сердце. — Все хорошо, — Альтаир мягко приложил ладонь к щеке, и мне немного полегчало, — мне необходимо выжить определенное время или поймать его. Убить себя я не позволю. — Ты так говоришь, будто все это ерунда! — вскипела я от спокойствия в глазах араба, — зачем вообще ты согласился?! Что это за чертовы правила такие?! Я настолько раскричалась, недоумевая от безвыходной и в тоже время до жути глупой ситуации, что ассасину пришлось обнять меня, дабы хоть как-то заставить замолчать. Но и это не остудило мой пыл, и я выкрикивала непонятно что уже на своем языке в грудь мужу и вырывалась, пока были силы. Этот концерт продлился бы еще дольше, если бы к нам не подошел мужчина с деревянной, похожей на протез, ногой. Палка эта, прикрепленная к колену, очень отдалено напоминала часть ноги. Скорее всего, грубо вырезанная деревяшка служила опорой. Но меня взволновало другое: часть тела была заменена банальным обрезанным костылем, который держался на ремнях. Я хмыкнула носом и, зацепившись взглядом за поврежденную ногу, притихла. Ведь есть человек, которому можно придумать нечто подобное. — Все готово, — с грубым английским акцентом произнес калека и показался мне довольно приятным человеком, просто выполняющим обязанности. — Зачем ему идти?! — я встала перед мужем, словно загораживая его от опасности. — Мы не хотим разгневать богов. Тот, кто нарушает наши законы, должен отвечать за это. — Бред собачий! Что мы такого сделали?! — Воин не станет убегать и достойно примет смерть! — как заученный приказ пробасил человек напротив меня и уже спокойнее добавил, — вам не следовало отворачиваться от боя. Страх был сильнее воли. Пусть один из вас докажет, что это не так. — Или что? — Замолчи! — в этот раз на меня шикнул Альтаир, — хочешь, чтобы и тебя туда отправили, — недовольно говорил он мне на ухо и оттягивал за плечо назад, — не зли их, у меня нет оружия. Я кинула злобный взгляд на мужа и все же отступила. — Как только я выполню, что требуется, мы свободны? — Да, — кивнул мужчина и раздал всем приказы о начале нового акта представления. Ассасин подошел к деревянной дверце, схожей с калитками, что я видела у бабушки в деревне, которые открывались вовнутрь, и, сжав в кулаке оставленные ему вещи, медленно, сосредоточенно выдохнул. — Стой, — вцепилась я в руку мужа, прежде чем он сделал первый шаг, — крокодилы быстрые, запомни это! У них хорошая реакция, так как привычная тактика для них — это тихо подкрасться, выждать и напасть. В таких условиях он кинется на тебя. Остерегайся пасти и, если сможешь, пока он будет разворачиваться… только осторожно, в сторону они тоже быстро кидаются! Так вот, надо навалиться на него всем весом. Первое, закрой глаза. Он не увидит ничего и успокоится… должен, по теории. Прижми верхнюю часть пасти к земле, и он не сможет тебя укусить — работа челюсти схожа с человеческой. Можешь даже сразу так поймать ее и связать. Обязательно заберись на него и придави к земле. Он будет выкручиваться, но если держать челюсть и закрыть глаза все должно получиться! Так быстро я еще никогда не информировала человека, разве что на экзамене, когда преподаватель выходил из аудитории. Думаю, мои пусть и мелкие познания о животных и выживании с ними одобрил бы сам Стив Ирвин*, ведь именно смотря его программы, а также все остальное, что крутили на «планете животных», ** я так старательно запоминала в детстве. Альтаир же тем временем от моего чуть ли не рэпа остолбенел и присмотрелся ко мне хмурым взглядом, означающим, что я разберусь с тобой, но чуть позже. Игнорируя его подозрения, я плюнула на все свои запреты не болтать лишнего и снова повторила важные моменты. Муж явно понял все с первого раза и скорее всего прикинулся дурачком, пытаясь подловить меня, но разборки по поводу секретов сейчас совсем не интересовали меня, а волнение все сильнее и сильнее подбивало добиться от араба дурацкого кивка, означающего, что он все понял! — Делай, как я сказала, если хочешь выйти живым! — уже умоляюще попросила я и отпустила руку мужа, когда тот согласился со мной. Теперь у него был хотя бы план действий, посчитала я и немного расслабилась. А мне оставалось лишь смотреть и ждать, попутно вымаливая у все богов вернуть Альтаира целым и невредимым из той «клетки». Пальцы вцепились в деревянную ограду, чтобы я не упала, чувствуя, что вот-вот и мои ноги подведут меня, а взгляд принялся неотрывно следить за мужем, фиксируя все его действия. Крокодила с криками загнали в центр импровизированной арены. Он все еще огрызался и с шипением бросался на палки, умудряясь выдернуть их из рук либо вообще перекусить. Во рту моем пересохло, когда рептилия приблизилась к Альтаиру поближе, и я смогла в полной мере разглядеть ее размеры. Если бы я легла рядом, то была даже меньше, чем тот здоровяк. Животное опять кинулось на ограждение, восхищая и в то же время ужасая своей скоростью, учитывая размеры тела. Пусть маленькие лапки тонули в песке, но ящер двигался резво и непредсказуемо. Ассасин стоял и не двигался. Многие уже начали смеяться и кричали что-то довольно неприятное, но я знала, чего добивался муж. — Он не тронет его, если не увидит угрозы, — успокаивала я себя и просто надеялась, что этим все и закончится. Разъяренный крокодил снова рванул в бок и в этот раз оказался рядом с арабом. «Эти сволочи подначивают его специально!» — с ненавистью разглядывала я мужчин, что бесили животное. На моменте, когда челюсть крокодила медленно повернулась к ближайшей ноге мужа, я перестала пялиться на толпу и практически не дышала, растеряв весь гнев к этой дурацкой забаве. Низкое шипение наполнило гробовую тишину, как затяжной раскат грома. Все замолкли и уставились на Альтаира в ожидании его дальнейших действий. Араб предусмотрительно присел ниже, и когда ящер начал открывать пасть, повалился вперед, прижимая челюсть руками к песку. Животное мгновенно взбушевалось и стало вертеться, пытаясь перекатиться с боку на бок. — Он вырвется, если не взберешься на него! — отчаянно крикнула я, и все до единого теперь уставились на меня. Краем глаза я увидела, как муж достал веревку, и, надавив коленом на верхнюю часть челюсти, насколько смог быстро обмотал пасть. Животное так сильно брыкалось, что подняло столб пыли, скрывая в нем себя и человека. Я перебежала к другому краю заграждения в поисках лучшего вида, но кроме бешено хлещущего песок хвоста и звуков борьбы ничего не слышала и не видела. — Г… — только хотела я закричать про зрение животного, как-то внезапно успокоилось. Крокодил перестал ерзать. Подгоняемая ветром пыль осела в считанные секунды, и я, наконец, рассмотрела Альтаира. Весь в песке и царапинах он, распределив свой вес на теле крокодила, перевязал глаза рептилии мешком и теперь просто пытался отдышаться, все еще придерживая животное руками. В тот момент я поняла, что этот кошмар закончился. Не задумываясь о своих действиях, я подбежала к калитке. — Стой! — словно из последних сил гаркнул Альтаир, остановив меня, прежде чем я совершила глупость. В этот раз животное загнали в клетку тихо и быстро. Только когда крокодил был под замком, ассасин покинул арену и немного пошатываясь подошел ко мне. Несмотря на то, что он был весь грязный, раненый и потный, я все равно вцепилась в мужа и что есть сил обняла. Ни болезненные шипения, ни просьбы отпустить, потому что все щиплет, меня не останавливали. Он был цел и невредим, остальное заживет. Облегченно вздохнув, я отклеилась от араба и, наконец, спустя несколько нервных минут, спокойно выдохнула. Альтаир выглядел немного утомленным, скорее всего от стресса, чем от нагрузки. Я сама чуть не поседела за время жуткого боя, что уж говорить о нем! — Давай поскорее уйдем, — попросила я, глядя в глаза арабу. Ла-Ахад кивнул и забрал у меня свою одежду. Мы немного отошли от той бойни, которая снова началась. Уже тише кричали люди, а многие даже не смотрели на арену и нагло отмечали все наши действия. Пару раз и я обернулась, пока Альтаир промывал свои царапины. «Больше мы им ничего не должны!» — уверяла я себя. И каково было мое разочарование, когда тот калека, что похоже заправлял всем, оставил поединок и направился к нам. Быстро взглянув на Альтаира, я поняла, что бежать мы не сможем — араб еще полностью не оделся. Поэтому, дернув его за рукав рубахи, я молча кивнула на приближающегося человека. Муж весь путь калеки отслеживал своим напряженным взглядом и продолжал невозмутимо собираться. — Как думаешь, чего ему надо? — Сейчас и узнаем, — Альтаир поднялся с камня и шагнул навстречу мужчине. — Это было достойно, — калека остановился рядом с нами, и в его голосе я не услышала угрозы, — хочу, чтобы это принадлежало вам. Человек сдернул один из своих амулетов, что беспорядочно болтались на шее, и протянул ассасину. Альтаир не торопился принять подарок, и я легонько пхнула его локтем в бок. «Бери!» — так и вопил мой взгляд. Думаю, чисто ради уважения муж протянул руку и принял подарок старика. Тот кивнул и, сказав что-то напоследок, развернулся к своим. Альтаир еще немного проследил за хромающим, но довольно ловко шагающем с одной настоящей ногой человеком, и только отвел взгляд на меня, как улыбка коснулась его губ. — Что он сказал?! — ожидая услышать нечто секретно важное, я умоляюще глядела на араба. — Признал тебя умной, — хмыкнул муж. — Что! А до этого тупой курицей считал! Засранец этакий! — ругала я того дедка на чем свет стоит, пока мы покидали берег, — а ты чего улыбаешься! Заставил меня нервничать. Я вообще сейчас зла и на тебя тоже! Мое поведение в тот момент я и сама оправдать толком не могла. Психи вообще было тяжело контролировать, как, в принципе, и действия. Видя, что Альтаиру начхать на мои детские визги, я при первой же развилке свернула на противоположную от намеченного пути дорогу. Муж все равно догнал меня и, не высказав о моем бзике ни слова, принялся, как послушная собака, плестись рядом. Малыш внутри недовольно пихнул меня, словно ругая за такое поведение. Это было довольно ощутимо и неожиданно, поэтому я замерла посреди толпы и огляделась. Неподалеку скопилось пару больших белых камней на которых прыгали дети. Они весело размахивали палками, воображая сражение, и носились кругом. А те негромкие крики какой-то бабульки, что наблюдала за этим ураганом, лишь подгоняли ребятню удирать шустрее. Выбирать мне не пришлось — нужно было срочно сесть и успокоиться, поэтому я и оказалась у тех камней. Отряхнув один валун от пыли, я медленно села и, наконец, расслабилась. — Иди сюда, — негромко позвала я мужа, надеясь, что он успеет еще разок почувствовать толчки. Альтаир присел рядом. Не отрывая взгляда от своего живота, я взяла одну руку араба и приложила к себе. Малыш еще раз шевельнулся и затих. Устало улыбаясь, я прислонилась к Ла-Ахаду и тихо попросила отвести меня домой, утратив, наверное, не только гнев, но и все эмоции. День уже клонился к вечеру, и хотя погода была довольно-таки теплой, я выдохлась настолько, что даже не замечала этого. Злоба и капризы рассеялись и остались в прошлом. Наверное, только и они поддерживали меня в таком рабочем состоянии, так как когда я отпустила весь негатив, то поняла, что уже не в состоянии даже думать. Однако не позволив мужу взять меня на руки, я самолично дотопала до нашего дома и только у входа разрешила Альтаиру мне помочь. Кажется, я так и заснула у него на руках. *** Остальные дни не были такими волнительными и необыкновенными. Метит, после того, как узнала, где мы были и что произошло, отругала меня как мама и запретила ходить на прогулки. Вот я и отсиживалась в той большущей комнате. Альтаира она тоже ловко приструнила, заявив, что тому следует получше заботиться обо мне. Почувствовав, что мой муж закипает от таких уколов со стороны женщины, я встряла между ними и обнимая араба тихо попросила не ругать его. Альтаир остыл в туже секунду, заметив, что я спасаю его шкуру. Это была последняя их ругань. Дальше, муж и Метит как-то сладились. Он выполнял ее требования, а она перестала цепляться к его визитам. Хоть девушки и чувствовали себя неловко, когда араб лично забирал меня, но и они привыкли. Все так заботливо кружили вокруг меня. Мир вертелся, как карусель, и каждый день пролетал все быстрее и быстрее. Достижением для меня в столь короткие сроки пребывания стали пару полезных навыков и очень необходимые знания. Метит рассказала мне все о беременности, родах и дальнейшем уходом за ребенком. Девушка, что рожала в первый раз, тоже сидела со мной и внимательно слушала. Я не понимала, что она говорила мне, но как товарищи по «материнским лекциям» мы сблизились. И именно благодаря ей я и влилась в коллектив, хотя та обезьяна все равно мне не нравилась. В остальном я стала чувствовать себя здесь как своя. Меня научили делать отличный сладкий чай, которого так не хватало в моей жизни. Та горькая ересь, что делал Малик, была ужасна. Все мои дни были наполнены важными, но мелкими событиями. И только о своей ране я узнала очень многое. Кожа уже отшелушилась за два месяца, и к моему облегчению та процедура не оказалась напрасной. Рана сократилась чуть ли не в трое, и больной участок стал размером с кулак. За молодой кожей мне пришлось внимательно ухаживать, так как та была нежнее, чем у ребенка. Все это заживало медленно, но безболезненно. Метит научила меня скрывать оставшийся участок специальным кремом. И так как кожа у меня была очень бледная, сделать такое же средство я смогла бы и в Масиафе, так как необходимых редких трав много не требовалось. В крем также добавлялся местный краситель, и если весь этот состав смешать и отрегулировать цвет, то я была как новенькая. Но пока спасенная часть достаточно не восстановилась, мне запретили что-либо наносить на кожу. Пришлось запомнить, как создается крем, и пусть мне дали небольшую коробочку с собой назад, я все равно тысячу раз спрашивала и записывала, что лучше использовать и как смешать. От меня девушки научились делать мыльные пузыри. Я как-то показала им, что если смешать мыло и воду, а потом попробовать выдуть пузырь, используя сухую полую траву, что можно найти около дома, выходит довольно красивая забава. Даже Альтаир оценил мое изобретение, проявив желание попробовать выдуть пузырик. Но еще больше его поразили рисунки на теле. Был день, когда девушки отловили меня и оттащив от бассейна, где я любила посидеть, попросили мои руки. Ну как попросили, задрали рукава повыше и принялись мыть кожу. Я немного в ступоре даже не сопротивлялась, а когда достали палочки и, судя по всему, подобие хны, до меня дошло, что будет дальше. Пересев на подушки и оставив девушек разрисовывать меня, я поглядывала за кошками. То, как встретил меня Альтаир за подобным занятием, было неописуемо. Его прямая, как у танка, походка сбилась, как только он не нашел меня на привычном месте. Он постоял немного в проходе, будто комната на этом кончалась, и араб соображал, что делать дальше, а потом повернулся к нам. Девушки почти закончили, но все равно старательно продолжали выводить узоры и не видели мужчину. Я улыбнулась мужу — он не понял. Похоже, он вообще не понимал, чего меня там так облепили и что вообще делают. — Ты сейчас корни пустишь, — пошутила я, заставив мужа проснуться от его недоумения. — Подожди меня в комнате, я сейчас. Так араб и ушел, а вскоре дамы засобирались и довольные своей работой кое-как пояснили, чтобы я не мочила руки. Я кивала в ответ на их слова и смотрела на причудливые узоры темно коричневого цвета. Угловатые лабиринты, завитушки и похоже какие-то надписи вызывали во мне детский восторг, и я как можно скорее хотела поделиться им с Альтаиром. — Это смоется? — оценив работу, только и спросил муж. — Ну, да, — неуверенно пробормотала я и принялась расспрашивать уже о его приключениях. *** По моим отметкам мы пробыли в Египте почти три месяца. Я хотела родить в Масиафе, поэтому и рассказала Альтаиру о своих желаниях. Убедив его, что плавание я перенесу нормально, да и чувствую себя хорошо, мы стали готовиться к отъезду. Хоть араб и считал, что следует остаться ради моего здоровья, я все равно стояла на своем. Даже после того случая, когда я плюхнулась в подушки и не смогла самостоятельно встать. Ла-Ахад подумал, что я так шучу, и совсем не собирался мне помогать. Тогда я высказала все, что думаю об этом нахале, и попыталась перевалиться на бок. И это чудо, уже извиняясь, соизволило мне помочь. Правда, он все равно посмеивался, когда я была похожа на сонного медведя и кряхтя вставала с постели. Возможно, ему нравилось, что я такая тихая и милая стояла, вглядываясь в даль, и мечтательно поглаживала животик. Он быстро вырос за эти месяцы, и одеждой его было не скрыть. Энтони, как оказалось, отлично провел время. Он где-то подрабатывал, и когда я увидела его, немного подкачавшимся и с щетиной, то не узнала нашего молодого носильщика. Парень зарабатывал деньги даже находясь у нас на службе! Я восхищенно рассказывала об этом мужу, когда мы собрались и, попрощавшись со всеми, отправились на корабль. Альтаир согласился с упорством слуги, хотя и не верил в него поначалу. Обратно в Иерусалим мы плыли на другом корабле. Погода «расстроилась», и почти все дни мы, как заморыши, просидели в каюте. Лишь иногда выглядывало солнышко из-за мрачных туч и освещало наш путь. Когда к нам через трещины в дереве проникали лучики, мы дружно поднимались наверх. В такие дни корабль почти не качало, и люди не были пасмурные, хоть и двигались как в замедленной съемке. Считается, что дорога домой всегда быстрее, в этот раз она оказалась унылой и серой. Причалили мы поздно ночью. Все были эмоционально вымотаны, да настолько, что сам капитан предложил желающим остаться до утра. Пару человек все же ушло, исчезая в темной ночи причала. Ветер принес лишь холод и одиночество пустого Иерусалима, который лишь едва виднелся вдалеке, поэтому я предпочла остаться в каюте. Там хотя бы тепло было. Энтони дрых, как суслик, и даже шум уходящих его не разбудил. Плату за эту ночевку с нас не взяли и, оставив пассажиров в покое, каждый нашел себе уголок для сна, хотя бы еще на пару часиков. Тогда я быстро заснула и совсем не хотела вставать, когда к нам постучались. Теплота сна держала меня в себе, и глаза, что вот-вот закрывались, снова возвращали мое сознание к сладким мечтам. Пару раз я прикемарила на кровати, пока мы собирались. Альтаир разбудил меня только перед самым уходом, пощадив усталую жену. Я широко зевнула, прикрывая ладонью рот, и плавно встала, проследовав за мужем. Причал ожил за эти пару часов! Люди уже бегали, перенося вещи на те места, где совсем недавно жили мы. Энтони я так и не нашла, как и нашу поклажу. Вопрос на моем лице Альтаир разгадал и сказал, что вещи отправили в путь, и они будут ждать в нашем бывшем доме, где мы останемся на ночь, чтобы я отдохнула. — Ты слишком много позволяешь мне бездельничать, — обнимая руку араба, сказала я. — Ты всегда сможешь наверстать упущенное, когда малыш родится. — Тогда! Обещаешь ли ты лично помочь мне восстановиться?! — приказным тоном в шутку спросила я. — Сделаю все для тебя, — приятно улыбаясь ответил муж. — Ловлю на слове! Так мы и продолжили болтать всю дорогу. Хозяин встретил нас у входа, и, ей богу, я видела, как довольно улыбаясь, он потирал ладони. Увы, но узнав, что мы только на одну ночь, мужчина быстро расстроился. Альтаир отвел меня наверх, где я и продолжила отдыхать от тяжелой поездки. Попросив мужа остаться со мной, я весь оставшийся вечер пробыла с ним перебирая вещи и откладывая хорошие листы для карт Малику. Хотелось и ему что-то приятное подарить. Сон поглотил меня, как только солнце опустилось за горизонтом. *** Следующим днем мы решили сразу сходить в бюро и потом, не дожидаясь вечера, отправиться в путь. Поэтому вещи, которые почти не распаковывались, были отправлены к телеге. Пару молодых ассасинов занялось этим и осталось ждать нас вместе с грузом у выхода из города. Я же с Альтаиром направились в бюро, каждый со своими целями. Малик не ожидал нас встретить. Уставший уже с самого утра, он острил по каждому отчету новичков и отправлял их прочь. Однако нас он поприветствовал более вежливо, и предложение Ла-Ахада отдохнуть от работы на пару минут было принято не задумываясь. Ни Кадара, ни Кати я в бюро не застала, а жаль, ведь хотелось лично побеседовать с подругой. — Малик, я оставлю записку, передашь Кате, как вернется, — попросила я Аль-Саифа и тот, немного подумав, кивнул. Пока арабы беседовали, я набросала на русском пару строк подруге, сообщив почти точные сроки, когда она должна будет приехать. У нее оставалось мало времени — всего четыре недели, меньше месяца. «Меньше месяца!» — дошла до меня мысль о сроке, и я взволнованно вдохнула. Мне очень захотелось, чтобы она присутствовала на моих родах. Я была бы рада, если кто-нибудь опытный в таких делах приехал бы с ней, но не требовала этого. Просто подруги мне будет достаточно. Листик я сложила вдвое и оставила на стойке, рядом с подаренной заморской бумагой Малику. Беседу Альтаира с даи прервал ассасин. Он быстро что-то отрапортовал мужу. Несмотря на то, что все, казалось, шло хорошо, Ла-Ахад попросил меня остаться в бюро, пока он решит одну проблему. Оказалось, что лошади стало плохо после жаркого дня, и, возможно, она не выдержит путь. Альтаир решил заняться этим делом лично. Что было для меня очень кстати. Как только муж и ассасин испарились, я заговорила с даи. — Малик, ты бы хотел… вернуть себе руку? — осторожно поинтересовалась я, зная, что времени мало. Даи замер на секунду, будто выпал из сознания от услышанного. Я ждала его реакции. — Не говори глупостей, — прозвучало немного грустно. — Глупость — это отказываться от та… — Хватит! — Аль-Саиф лопнул как шарик с давно прогнившим воздухом. — Это забавляет тебя, предлагать такие вещи! Невозможные! — Кто тебе сказал, что э… — Нет! Вот мой ответ на твой вопрос, — не давал мне и слова вставить мужчина, — у меня много важных дел. Малик уже собирался уйти, как я попыталась еще раз: — Ты снова сможешь быть ассасином. Полноценным! Выполнять задания, а не сидеть в бюро. — А чем мне тут плохо? — даи резко развернулся и подошел ко мне, — забери свои слова назад. Я ничего не терял, чтобы быть сломанным. Этот разговор принял совсем не тот поворот, как я ожидала. Даи был ошеломлен и зол. Лишь едва я могла уловить в его ответах легкую грусть. Все же он жалел о чем-то, и я собиралась вернуть потерянное. Но все мои слова летели мимо ушей Малика. Я догадывалась, что он воспринимает это как оскорбление либо очередную мою шутку, и какие бы примеры я не приводила, даи только жестче отвергал все. — Но ведь я… — Хватит! — повторился араб, — перестань нести весь этот бред и оставь меня в покое. Он отвернулся, но не ушел. Казалось, даи успокоился, потому что-то, как он направился к стойке и принялся разбирать книги, говорили о том, словно его ничего больше не заботит кроме работы. Я сдалась, по крайней мере сейчас. — Хорошо. Ты никогда не был калекой в моих глазах, Малик. Я просто хотела помочь, и если ты считаешь мои старания издевкой и насмешкой над тобой, то я беру свои слова назад. Но все же попрошу тебя подумать об этом, потому что придет день, и я снова задам тебе тот вопрос. — Ответ будет тот же, — не отвлекаясь от дел спокойно произнес даи. — Это не укор твоей чести, это лишь шанс побороть прошлое и шагнуть в будущее, — вдохнула я и отправилась на выход. Альтаир как раз открыл дверь у меня перед носом и поинтересовавшись, что со мной не так, аккуратно подхватил за руки. — Все в порядке, идем. Весь путь до Масиафа был тяжелым для меня. Прошедший скандал грузом висел на душе, и обида оттого, что я так глупо подбирала слова и не смогла даже сдвинуться с мертвой точки, огорчала меня. Я очень надеялась, что Малик задумается, и может с годами я смогу отплатить за его помощь. Наверное, дело даже не в долге перед крышей и пищей, что обеспечивал нам даи в течение того смутного времени. Я хотела помочь ему просто так, не как калеке или просто из интереса. Ошибка Альтаира отняла часть араба, и пусть мы спасли самое важное — брата — даи уже не был прежним. Мне кажется, что как я и сказала, я хочу, чтобы он смотрел в будущее и наслаждался каждым днем настоящего. С трудом мне верилось по ночам, что я когда-то так сильно ненавидела этого человека, а сейчас желаю спасти его. Эта безумная идея не смогла покинуть мою голову. Лошади внезапно остановились посреди пути. Было ранее, все еще звездное утро, но я не спала и думала о ситуации в бюро. Альтаир заглянул ко мне и попросил сесть рядом с ним. Послушавшись мужа, я перелезла поближе к лошадям и села на один из сундуков, чтобы было удобно. — Запомни этот скрытый поворот, его нелегко увидеть, — указывая на еле заметный проход, говорил Альтаир. — И куда же это приведет? — Увидишь. И мы свернули с дороги, повернув в неизвестную для меня сторону. Ассасин признался в пути, что об этом месте знает только он, и хотел бы, что бы так и дальше было. Я, как пионер, гордо поклялась, что никому не расскажу об этом. Муж улыбнулся, продолжая смотреть на дорогу и неторопливо подгонять лошадей. — Прибыли, — неожиданно остановив животных прямо посреди скал, проинформировал араб. Я повертела головой и выбралась из телеги. Похоже мой муж забыл путь, так как мы находились в тупике. Или это и было то самое место, про которое он говорил. Я собиралась узнать у ассасина, уверен ли тот, что мы стоим там, где нужно, но вопрос отпал сам собой, как только мы отошли поближе к тупику. Скалы сливались в одну картинку, поэтому я повелась на этот оптический обман и не увидела скрытого поворота. Еще одного. Заинтригованно я заглянула за угол, ожидая невиданных чудес, и те появились. Каменные горы стояли стеной, окончательно обрывая дорогу. Небольшое озеро образовалось прямо под ними и, согреваемое лучами солнца, что большую часть дня падали под нужным углом, оно блистало. Одноэтажный дом был напротив воды и немного накренившись словно отдыхал у берега. Теплая атмосфера создалась из-за поступающего света и закрытого пространства, поэтому даже дырки в крыше и не заделанные окна были кстати. — Придется подправить немного, — Альтаир уже нес наши вещи к хижине. — Постой! — мне показалась, что я ослышалась, — мы будем тут жить? — Пару дней, — коротко бросил араб и повернул назад к телеге, чтобы привести лошадей. — Почему сразу не вернемся? Еще ведь надо найти кого-нибудь в Масиафе, кто поможет мне с родами. — Я хочу побыть здесь недолго, — уверенно стоял на своем муж, — не переживай, мы со всем разберемся. Тебе здесь не нравится? — Ну почему же, — потянув ручку двери на себя, смущенно произнесла я, — здесь тихо и красиво. Слова о том, что я даже готова тут жить так и не были сказаны, потому что я завопила на весь дом, увидев здоровенного паука прямо в уголке дверной рамы. Как газель, я быстро и изящно выскочила из дома и замерла на безопасном расстоянии. — Как только выгонишь всех чудовищ, тогда и поговорим о ночевке! — с жаром произнесла я и ушла к лошадям подальше от паука. Альтаир, немного сбитый с толку моими криками, подошел поближе к дому и присмотрелся. Разглядев причину моих страхов, он что-то там ляпнул на арабском и рассмеялся. Его хохот был слышен на всю округу, а араб продолжал веселиться и совсем не трогая насекомое зашел в дом. Теперь смех доносился оттуда, приглушенный каменными стенами. «Ничего, я еще отомщу!» — пообещала я себе, но с телеги не слезла. Заявив мужу, если там останется хоть один паук, я заночую тут, на холоде и без крыши! Альтаир еще пару раз подшутил над моим страхом перед, как он выразился, «этими малявками», и все-таки удосужился прогнать всю нечисть. В дом я зашла с большой опаской и наготове. Пусть я и не увидела ни одного паука, спать здесь было не радостной новостью. Всю ночь я ворочалась, завидуя мужу, что посапывал у меня на плече, как не обремененный ничем человек, и только я воображала себе многоглазых страшил, что так и ждут, пока я засну. Так и прошла ночь. Глаза от усталости закрылись, и против моей воли я отключилась. *** Одним днем, пока Альтаир ходил по дому и типа чинил его, где было необходимо, я сбежала от всей пыли к озеру. Стащив обувь и подтянув штаны повыше, я по колено зашла в прохладную водичку. Само по себе озеро было не глубокое. Вот я и меряла, где какая глубина, пока муж не пришел ко мне. Он окликнул меня с берега, и я махнула ему рукой, призывая тоже отдохнуть немного. — Вика, вода холодная, возвращайся, — араб в упор не хотел идти сюда, так еще и меня выгонял. — Тут тепло, иди и сам убедись! — отбила я его жалкую попытку, — если будет холодно, сам меня и заберешь. — Я одет, а времени на все это нету. Мне нужна твоя помощь, выходи. — Не-а! — громко крикнула я и покачала головой, — стащи свои пропыленные сапоги и забери меня сам! Или ты боишься? Этого укола он определенно не вынес. — Я ничего не боюсь, — долетели тихие слова на английском, и араб принялся нервно стаскивать обувь. Ступал он осторожно, словно боясь поскользнуться, но в тоже время шел уверенно и быстро, поднимая кучу брызг. Когда он добрался до меня, вода доходила ему чуть выше колен. «Попался!» — Я пришел, — констатировал муж и упрямо уставился на меня. — А говорил, что не хотел, — по-старчески пробубнила я и немного отошла, — Альтаир, — придав голосу немного испуга, я рукой указала прямо под ноги мужу, — там что-то есть, обернись! С такой скоростью араб, наверное, еще никогда не разворачивался. Вызвав при своих действиях сильные волны и встребушив ил, он только ухудшил ситуацию. — Сзади! — крикнула я и в момент, когда муж попытался повернуться, слегка толкнула его. Пришла моя очередь смеяться во всю ивановскую. Никогда не забуду то отчаяние, когда араб понял, что сейчас упадет в воду, в которой что-то, по его мнению, было. Не успела его голова скрыться в мутном озере, как он вскочил точно ужаленный. Моя месть была сладка и безжалостна. — Это возмездие! — победно вскрикнула я и снова рассмеялась. Альтаир ничего не ответил. Весь мокрый и, естественно, злой он резко развернулся и побрел прочь из воды. Я позвала этого обиженного пару раз, но араб даже носом не повел. Выбираться из озера в такой жаркий день мне не хотелось, да чувствовала себя легче в прохладе. Поэтому оставив моего оскорбленного мужа, я продолжила бродить. Когда в животе заурчало от голода, а солнце перестало греть землю, я покинула берег и ушла в дом. Ассасин занимался делами и не обратил на меня никакого внимания, кажется, даже специально. Я прихватила пару булочек, наполненных какими-то фруктами, и села поближе к камину. Несмотря на жару, дом несильно прогрелся, и домашний огонь был кстати для холодных ночей. Скорее всего, Альтаир согревался после неожиданного душа. — Альтаир, — позвала я мужа, который сидел за столом и что-то писал в своем дневнике постоянно поглядывая на выцветший свиток. — Это было справедливо. Ты посмеялся над моими страхами, я над твоими. — Я не боюсь воды, — наконец-то отозвался араб, хотя и довольно грубо. — А плавать умеешь? — делая вид, что не знаю об этом, спросила я. Последовала недолгая пауза, после которой я услышала короткое «нет». — Эй, любовь всей моей жизни, иди сюда и составь компанию уставшей жене! — доев последнюю булочку, отчеканила я как приказ. — И, если ты не придешь!.. Было поздно предъявлять обвинения, так как араб соизволил спуститься со стула ко мне на ковер. Он взял пару сероватых и скучных подушек и, демонстративно кинув их около меня, недовольно сел. — Мне понравилось то, как ты меня назвала. — Рада, что ты перестал дуться, как маленький ребенок, — прислонившись к спине Альтаира сонно добавила я. — Знаешь, я ведь тоже не умею плавать. Да чего уж там, и воды боюсь. — Можешь не врать мне, — спокойно отреагировал муж, будто я пыталась утешить его этим признанием. — Я не вру. Просто пока чувствую ногами дно, и вода не заливает мне рот, я вполне могу более-менее держаться. Меня учили плавать. Но страх я так и не поборола. А у тебя какая история? — Нас не обучали, как держаться в воде, ведь кругом одни пески. И мое первое задание в Иерусалиме привело к проблеме. Я упал в воду, тяжелая одежда и оружие потащили меня на дно, если бы не Малик — я бы утонул. — Неудачный опыт, — заключила я и перебралась на колени к мужу, — все еще злишься за мою шутку? — Приготовь мне того чая, и я поразмыслю о твоем прощении, — улыбнулся Альтаир и погладил меня по волосам. — Тебе же он не понравился. Сладкий слишком. — Я изменил свое мнение. — Так значит, это ты тайно его попивал из моих кружек, и у меня нет проблем с памятью?! — вспомнив, как муж говорил, что он не при делах, когда я постоянно находила пустые чашки. — Ты все равно только половину осилишь, — оправдался Альтаир. Я вздохнула, зная, что он прав, и поднялась за водой. Готовый настой я давно запасла, сделав его очень крепким и перелив в флягу, которую купила в Египте. Сосуд был сделан очень искусно и не позволял содержимому пропадать от жары или скисать. И мне всего-то оставалось добавлять такую самодельную заварку в кипящую воду и подождать, пока чаек остынет. Когда все было сделано, я оставила мужа и ушла отдыхать. Кто рано лег — тот ночью встал. Это точно про меня, потому что, чем больше я спала днем, тем бессонна становилась ночь. Вот и в этот раз я открыла глаза и, определив в темноте, что Альтаир так и не пришел ко мне в кровать, встала. Голод никто не отменял, поэтому я, предположив, что все равно не засну как минимум до утра, отправилась на поиски еды. Сначала нашелся муж, который так и заснул на столе. Его исписанный блокнот отчасти послужил подушкой, а свеча почти догорела, слабо освещая полумрак комнаты. Вытащив писанины мужа, я пролистала журнал. Все на арабском! Только дохлые рисуночки или просто наброски были понятны мне. Увы, ничего я так и не узнала из записей араба. Оставалось только одно — самой что-нибудь там написать. И уплетая очередной банан, который уже давно почернел от жары, но был до сих пор вкусным, я позаписывала на самых дальних страницах маленькие послания. Где просто нарисовала смайлик, предугадывая, как Альтаир будет разгадывать эти загадочные две точки и скобочку, а где-то просто написала «привет» или «люблю тебя». Вдоволь набаловавшись, я вернула дневник хозяину и вышла на улицу. С той ночи набеги на припасы так и продолжались, и если я не отдыхала ночью, то ела и сидела в телеге, глядя на звездное небо. Альтаир как-то раскрыл мои ночные похождения и теперь старался следить, чтобы я днем бодрствовала. Мы обсуждали разные научные вещи и работали с Яблоком. Точнее ассасин учился им пользоваться, я лишь давала намеки и помогала понять то, что он хочет узнать или увидеть. Так мы и просуществовали чуть больше недели. Тихо и спокойно, как и обещал муж. Но время шло, и нам пришлось вернуться в Масиаф. Роды были совсем близко. С момента, как мы прибыли в крепость ассасинов, я начала усиленную подготовку к предстоящим испытаниям. Мне помогли найти женщину, что уже принимала роды и была готова подстраховать меня. Она бегло провела осмотр и заверила, что все хорошо. Успокоенная ее словами, я перестала переживать по поводу болей, что иногда возникали. Сказали, что если они терпимы и не случаются часто, то беременность скоро завершится, и это просто предвестники того, что все близится к началу. Катя, кстати, приехала немного раньше. Одна, без ребенка и Малика. Хотя я и нашла себе помощницу, все равно потребовала, чтобы подруга была рядом. Альтаир поворчал немного, но согласился, поверив, что мне так будет легче и спокойнее. — Все так странно смотрят на меня, — подойдя к окну, отметила я и поняла, как соскучилась по этой комнате в крепости. — Думаю, пока ребенок не родится, буду сидеть в доме, чтобы не мешать тебе. — С завтрашнего дня ты никак не сможешь мешать мне, потому что я не собираюсь оставлять тебя одну, — Альтаир обнял меня со спины и тоже загляделся в окно на бескрайнее небо и скалы. — А, так это в твои планы входит надоедать мне, — весело начала я. Дальнейшие мысли вылетели у меня из головы, так как появилось чувство, будто я намочила штаны. Звук стекавшей жидкости с моих сапог и капающей на пол был настолько смешон, что я опять пошутила. — Так, если я не ошибаюсь, то эта лужица подо мной значит только одно, — Альтаир немного наклонил голову через мое плечо, чтобы разглядеть мой мини потоп и опередил своим глуповатым вопросом: — И что же? Все нормально? — Если ты не позовешь ту женщину и Катю, то боюсь роды придется принять тебе. Опыт есть? Я развернулась к мужу лицом и поняла, что он еще не готов самостоятельно все перенести, поэтому отрицательно покачав головой, Альтаир испарился. Я недолго бродила по комнате терпя боли и успокаивая как себя, так и малыша. Вскоре вся тройка явилась в помещении, заставив меня на минуту забыть о процессе родов. Переговорив со всеми и приняв решение, что лучше остаться здесь и никуда не уходить, необходимые тазики с водой и тряпки были транспортированы девушками из Масиафа уже непосредственно ко мне. И пока все быстро и судорожно выполняли команды и носились по коридорам крепости, я мелкими шажками топала по кругу. Не знаю почему, но так было легче, и никакие просьбы моей типа акушерки лечь и перестать метаться не были исполнены. Ей не нравились мои хождения, а я знала, что такое допустимо. Боль переносилась терпимо, но с каждым разом было тяжелее. Сначала я даже не останавливалась, продолжая просто медленнее идти, но потом замирала на месте, отгоняя мужа со словами «все нормально». Для меня в комнате творился такой переполох, что я даже и думать забыла про страх. Только потерпеть немного, а потом коротенький отдых. Как некстати жутко приспичило поесть. Я глянула на нервного Альтаира и поняла, что такая просьба явно будет не к месту. Время схваток быстро пролетело для меня. Помню, как Катя сидела на табуретке, и иногда мы перебрасывались парой фраз, а арабка недовольно ждала, считая, что я должна поленом лежать и не рыпаться. А потом у меня появилось дикое желание потужиться. Я сообщила об этой новости окружающим, и на радость женщине и, как оказалось, Альтаиру, перебралась на кровать. Я даже забыла про стеснение, когда, раздвинув ноги, ожидала команд арабки, и пусть была прикрыта одеялом в любой другой день я бы жутко смущалась. — Ты уверен, что хочешь быть здесь? — видя бледноватое лицо Альтаира, отвлеклась я на секунду. Он как упертый баран стоял на своем. Кивнул, опустился на колени около кровати и взял мою руку. Такой напористой поддержки я от него не ожидала. Однако, как бы хорошо я себя не чувствовала, что-то шло не так. Женщина советовала мне дышать, тужиться или просто сесть повыше, но ничто из этого не помогало родить. Я так хорошо знала, что сейчас надо помочь ребенку и поднапрячься, как арабка молчала. Казалось, она не понимала все так, как ощущала я. Может и роды у нее по-другому протекали? Мои силы от такого напряжения начали сдавать. Женщина подождала еще немного и после пары неудачных попыток, обратившись к Альтаиру, что-то произнесла на арабском. Похоже, она говорила о ребенке. — Ну?! — нетерпеливо выдавила я, стараясь сдержать стоны от усталости и постоянной боли. — Она говорит, что ребенок скорее всего мертв, — только незнающий человек мог сообщить роженице такую глупость. Как хорошо, что я на днях чувствовала легкие пинки малыша, а так обязательно влепила бы мужу за некомпетентность. — А, черт! Катя, она жутко тупит! — я повернулась к подруге, что все это время сидела рядом со мной на кровати, — когда надо тужиться — молчит, фигня какая-то. Мою русскую речь Альтаир не понимал, но рассудив по тону, догадался, чего я хочу. Я попросила его не вмешиваться и просто дать подруге принять роды. Арабу явно не нравилась эта идея, тогда я гневно рыкнула на него, что мне не нравится идея мертвого малыша, и нагло посоветовала мужу заткнуться, потому что видите ли у него какие-то разногласия с Катей. От ошалевшего Альтаира я перешла к родам. — Просто скажи, что я могу наконец помочь ему родиться, — попросила я подругу. Дальше все пошло гораздо легче. Как только я чувствовала желание тужиться — с разрешения делала это. И пусть довольно чертовские боли сопровождали мои попытки родить, я терпела и внимательно слушала Катю. Слаженные действия и хорошее физическое состояние привело к тому, что мои первые роды прошли быстро. Да, натерпелась я в процессе, но когда услышала крик малыша, все осталось позади как страшный сон. — Он такой маленький, — это было первое, что сказала я, когда взяла на руки ребенка. Тогда я впервые заплакала от счастья. Я несла какой-то бред на русском, а теплые слезы продолжали капать на покрывало. Даже Альтаир, что успокаивал меня и наблюдал за новорожденным, тоже был на грани. Видя, что он близок к состоянию пустить скупую слезу, я отдала ему ребенка. Мужа отправили за дверь, пока роды окончательно не закончились и в комнате не прибрались. Только потом мы остались наедине. — Мальчик, как ты и предсказывала, — обнимая меня одной рукой шептал Альтаир. Араб осторожно гладил маленькие пальчики сына, пока тот сладко спал у меня на руках. Моя усталость уже давно испарилась, осталось только спокойствие и облегчение. Поэтому я и бодрствовала, хотя стоило поспать, пока и малыш спит. Но как я могла отдыхать, когда такое чудо, мое чудо, было так рядом, у меня на руках! — Ты говорил, что придумал имя? — поинтересовалась я у Альтаира. — Дарим — хорошее имя, — сообщил ассасин. — Тебе нравится? «Законы времени не исправимы!» — улыбнулась я сама себе и уже вслух добавила: — Да. Ему подходит, — адресовала я мужу и уже тише шепнула малышу, — добро пожаловать в семью, Дарим.