Меняя историю: Сохраняя кредо

Еще никогда тишина не была такой оглушающей. Все, чего так хотелось последние недели, внезапно стало отвратительным. Я не могла поверить своим чувствам: обретенная надежда оказалась еще тяжелее ожиданий. Вот он передо мной, как и заказывала. Однако ни радости, ни облегчения я не ощутила. Только пустоту. Я быстро отвела взгляд от мужа, однако успела заметить, как он зарос. Не щетина, а самая настоящая борода, которая полностью закрыла подбородок. Волосы на голове отросли и неухоженными прядями висели на лбу и ушах. В темноте Альтаир показался мне стариком. Да и в его стойке было столько усталости и подавленности, что, казалось, не только тело, но и душа постарела. Я же ощущала себя живее всех живых: полностью собранная для побега, хорошо перекусившая и выспавшаяся. Альтаир шумно вдохнул и сделал шаг навстречу ко мне. «Неужели Белл передала письмо!» — встревожено подумала я. Меня бросило в жар от страха, но я не отступила, когда между мужем и мной оставалось меньше шага. «Надо бежать!» Уже было не важно, с какой целью пришел Альтаир: извиниться или подтвердить правду. Я больше не могла находиться с ним рядом. Мне хотелось выскочить из комнаты и бежать, пока не упаду без сил. Нервозность подогревала страх и на порыве этих эмоций я попыталась выйти из комнаты, обходя мужа сбоку. Но, естественно, ничего не вышло, потому что Альтаир просто-напросто закрыл за собой дверь еще до того, как я попыталась протиснуться. — Вика, — его голос был пропитан усталостью. Мое имя прозвучало так тихо и незнакомо. Этот акцент, тембр, произношение и даже выдох в тот момент были до жути пугающими, потому что прошло слишком много времени и мыслей, но в то же время все это оставалось таким родным, теплым, и я поняла, что просто дико скучала. Однако молчанием стал мой ответ за все те часы одиночества и страданий. Хотя, судя по голосу, Альтаир был готов рухнуть на пол и отключиться. А до такого состояния он доходил, если работал без сна и отдыха несколько дней подряд. Я сделала на этом акцент, но запретила себе переживать. Придя он минутой позже и меня не было бы дома. «Погодите-ка! — задумалась я, — а где Белл?! Она же… Черт!» Служанка не придет — это дошло до меня слишком поздно. — Прости, что пришел только сейчас. Мы можем поговорить? «Значит мое одиночество могло продолжаться и дальше? Ты был так занят работой?! Мол, извини, вот появилась минутка и я пришел». Я чертовски взбесилась, забыв про то, что мне нужно что-то ответить. — Я понимаю, что ты чувствуешь. «Понимаешь?!» — я буквально заорала у себя в голове и до боли сжала кулаки. «Еще одна нелепая фраза и я вмажу тебе, засранец!» — Знаю, что ты обижена на меня, — продолжал Альтаир. — Я хотел прийти раньше, но не мог. Нужно было уладить дела в братстве, да и нам обоим необходим был отдых, я так считаю. «Ни черта себе ты устроил каникулы! Пока я каталась на эмоциональных качелях, — то, что звучало как отдых для кое-кого — ты спокойно решал свои проблемы. Кроме моей, конечно же!» Одна язвительная мысль за другой ураганом проносились в моей голове. Я не заметила, как становилась злее от каждого слова мужа. А еще меня бесило, что мы стояли как два идиота: один перед дверью, другой у двери. Пора было сворачивать этот спектакль. — Давай закончим с этим, — негромко, но твердо сказала я, не веря, как легко дались мне эти слова. — Что ты имеешь в виду? С чем закончим? — Альтаира выдал его голос, который звучал не просто обеспокоенно, а так, словно мужчина понял, что худшие опасения, скорее всего, верны. Я глубоко вдохнула и выдохнула. «Ему не все равно. Это хорошо, но боюсь, что поздно». — Мы расстанемся и не будем мучить друг друга. Занимайся своими делами, а я своими. — Нет, я… А как же Дарим? «Ха, я на этот трюк не попадусь!» — Его я оставляю тебе. Пока маленький, за ним присмотрят, а потом… — Что ты?.. Тебе совсем все равно?! Альтаир повысил голос и, схватив меня за плечи, несильно тряхнул. — Вика, ты… — недоговорил он и внезапно отпустил, будто у него закончились силы, — прости. «Снова эти дурацкие извинения. Где ты был раньше?!» Я неотрывно смотрела в пол и не знала, какое сейчас выражение на лице мужа, но мне очень хотелось взглянуть. Правда ли он переживает или просто не хочет подорвать свою репутацию. Хотя, если избавится от меня, то, по сути, его статус должен только укрепиться. — А потом ты заберешь его в братство и сделаешь ассасином, — закончила я свою мысль. — Вот и все. Отойди, я хочу выйти. Я совладала со своими эмоциями, и ни слез, ни истерик мужчина не увидел. На самом деле мне было очень больно, но при этом злость давала силы хоть как-то отвечать мужу. Я потянулась к двери, чтобы открыть ее, но, как в дурацких драмах, Альтаир взялся за ручку, давая понять, что он не закончил и никуда меня не выпустят. — Постой, пожалуйста. «Вау, это звучит как настоящая просьба!» — Обсудим все еще раз. Я понимаю твою злость, но не принимай поспешных решений. Я был в похожей ситуации, поверь, нам необходимо поговорить спокойно. Давай отдохнем и завтра… «Опять его фальшивое понимание!» — Заткнись. Еще раз повторишь это и я тебе врежу! — крикнула я. — Если тебе станет от этого легче… — Ты издеваешься?! — Нет. — Альтаир, — строго сказала я, — никаких разговоров не будет. Ни сегодня, ни завтра. И клянусь богом, очередное слово про то, как ты понимаешь меня, и я не сдержусь. — Я не обманываю, — гнул свое муж, — я, правда, знаю, что… «Хватит». Кулаки были до боли сжаты, когда я ударила Альтаира в лицо. Он пошатнулся, но не упал. — Я предупреждала. — Возможно, я заслуживаю. Понимаю твою злость, но… Опять я не дала ему договорить и сорвалась. Подскочив к мужу, я схватила его за одежду и впервые за весь разговор посмотрела в глаза. Альтаир не устоял от напора и, отступив на пару шагов, неуклюже сел на пол. Выпускать его я и не подумала. — Заткнись! Заткнись, черт побери! Как ты можешь понять меня?! Все то унижение, страх и боль! Ты ничего не… — Вика… Я затихла, когда свое услышала имя среди яростных криков. «Да он даже не слушает меня. Бесит». — Хватит, — мгновенно остыв и отпустив мужа, я выпрямилась. Альтаир выглядел безумно уставшим. Похоже, только желание поговорить со мной заставляло ассасина двигаться. К маске старика теперь добавилась разбитая губа, что окончательно превратило образ мужчины в бездомного, который бродил сотни лет, изредка ел и не брился, и сейчас сидел у меня под носом, пытаясь наладить отношения. — Оставь меня в покое, — бросила я и развернулась, чтобы уйти. Заветная дверь была перед самым носом, как Альтаир схватил меня за руку и снова заговорил: — Выслушай меня. Это прозвучало не как просьба или мольба. Муж сказал это настолько уверенно словно знал, что я остановлюсь. Вырваться я бы все равно не смогла, потому что, предугадывая действия ассасина, после руки он бы поднялся и вообще насильно удержал бы. Поэтому я замерла, продолжая смотреть на дверь и мечтая раз и навсегда покинуть эту комнату и город. — Первый раз, когда Аль-Муалим показал мне силу Яблока, — начал Альтаир, — скорее всего совпало с тем днем, когда вы спасли Кадара. Но не в этом дело. В тот день я провалился. Нарушил все наши правила, не справился с заданием, а Малик лишился руки по моей вине. Я возвращался в Масиаф как на собственную казнь. От страха меня разрывало изнутри. Аль-Муалим был мне как отец, и я боялся, что он разочаруется во мне, что я стану рядовым ассасином, навеки заклейменным неудачником. «Это тот день, когда Аль-Муалим его ножом проткнул перед всеми?» — И, как оказалось, не зря нервничал. Мастер пристыдил меня у всех на глазах, — голос Альтаира был спокойный и, похоже, мужу становилось легче оттого, что он делился своим воспоминанием, — он дал мне пощечину, а затем достал небольшой нож. Меня держали мои же братья. За спиной стояли ассасины, и я просто замер в ужасе, понимая, что зашел слишком далеко и сейчас понесу наказание. Аль-Муалим не колеблясь ударил меня, ты видела шрам, неглубоко для тела, но сильно и больно для моей души. Для гордости. Я падал перед братьями и в глазах братьев. Поэтому я знаю, что ты почувствовала. Я прошел через подобное своими ошибками, но все те эмоции, которые я увидел на твоем лице… Прости меня, Вика. Я сожалею, что не выслушал тогда. Говорил, что доверяю, но поддался эмоциям как глупый мальчишка. Позволь дождаться утра и поговорить. Не хочу… вот так терять тебя. Последние слова прозвучали достаточно искренне. Альтаир отпустил мою руку, но я не ушла, потому он убедил своим рассказом. Альтаиру удалось успокоить тот шторм внутри меня. Однако в этом помогла не только его откровенность, но и знание игровой истории: я видела, что он пережил, и сейчас не было ни капли вранья. — Завтра, — взглянув в глаза Альтаиру, произнесла я, решив дать мужу еще один шанс и не мучить ни себя, ни его этой ночью. Он все понял без дальнейших пояснений, а я, разбитая и вымученная, наконец-то открыла дверь и вышла. Мой побег был официально провален. Я доплелась до подушек в зале, хотела раздеться, но одеяла не было, поэтому пришлось так и упасть в одежде. Повернувшись на бок к стене, я закрыла глаза и задумалась. «Стоит пробовать еще раз? Думаю, я ничего не потеряю, если задержусь на день. Даже выиграю. Заберу письма, чтобы Альтаир не узнал правду, и, если мы не сойдемся во мнениях, просто уеду на этом основании. Верно, так и сделаю. Поговорим, а после решу, стоит ли пытаться». Витая в своих рассуждениях, я периодически замечала, что засыпаю и что мне становится холоднее: пришлось подтянуть ноги поближе к груди, чтобы сохранить остатки тепла. О возвращении в комнату я и не думала. Мне было достаточно одного разговора с мужем, чтобы морально опустошиться, и снова сталкиваться с Альтаиром я не хотела. «Черт!» Пришлось смириться с ситуацией и попытаться заснуть. Я уже ни о чем не думала, почти отключилась, как странный шорох сбоку заставил разлепить глаза. На меня положили шерстяное одеяло и это мгновенно выдернуло из сна. Я приподнялась на локтях и обернулась. — Альтаир? Он отпустил края покрывала и сел рядом со мной, прислонившись спиной к стене. На муже была только рубаха и штаны, что заставило меня поежиться и закрутиться в одеяло. Я повернулась к ассасину спиной и легла. Меня мало беспокоило его нахождение рядом. «Пусть делает, что хочет». Потихоньку сон снова настиг меня, но Альтаир внезапно заговорил: — Помнишь первую ночь, когда мы спали вместе? «Что?» Сонная я не сразу поняла, что он там пробубнил. «Первую ночь?» — В том старом доме? — я заставила себя ответить, несмотря на то, что не хотелось. — Нет. Еще раньше. «Да что ж ему не спится!» Понимая, что Альтаир настроен поболтать, я демонстративно вздохнула и открыла глаза. Муж принял это за сигнал продолжить и тихо заговорил: — В бюро у Малика, когда я, кстати, тоже извинялся перед тобой. Тогда мы разгромили там все, помнишь? — Ага. Ответила я сухо, но, вспомнив тот день, мне стало грустно. Все же раньше пусть мы и ругались, но было как-то веселее. Над нами еще не было столько слоев недопонимания и ошибок. Ком наших ссор был малюсенький и не скатывался с горы с бешеной скоростью, заставляя принимать столь жестокие решения. Я молчала, давая Альтаиру возможность говорить. Хотелось его послушать, ведь уже столько времени прошло с нашей последней беседы. А еще мне хотелось тупо спать. — У меня была важная миссия на следующий день. Я не слишком нервничал, но стоя перед тобой и выпрашивая еще один шанс, я чувствовал, как сердце подводит меня. Мне было страшно, что ты услышишь его громкий стук и начнешь смеяться над этим. Я постоянно пытался разобраться в себе: почему так волнуюсь, почему поддаюсь твоему ребячеству. Ведь той ночью я хотел спать с тобой, а в итоге влез в спор и бегал по бюро. Я не настолько весел и воспитание у ассасинов строгое. Из-за этого твоя дерзость меня раздражала. Говорят, что ассасины свободные, но, увидев тебя, я понял, что никакой свободы у нас нет. Все это лишь слова, которые прикрывают наши убийства. Все дозволено — это далеко не так. Мы понимаем, что за свои действия несем ответственность, но твоя смелость и безрассудное поведение… Ты вела себя так, словно с тобой ничего не будет. Словно в запасе есть еще одна жизнь и тебе нечего бояться. Наверное, это и повело меня за тобой. Желание быть с подобным человеком рядом и не потерять любой ценой. Желание стать свободным. — Это глупости, — вмешалась я, — я могла говорить все, что захочу, но всегда знала, что отвечу за слова. То, что ты во мне увидел, есть и всегда было в тебе. Это есть во всех. Никакая я не особенная. — Ты определенно отличаешься от всех людей, которых я встречал. Я осознал это, когда перестал общаться с тобой и остался один в Масиафе. Ты… словно из другого мира. Я вздрогнула, услышав последние слова мужа, и окончательно перебила сон. Перевернувшись на другой бок, я мельком глянула на Альтаира и по нос закуталась в одеяле. Ассасин вымученно улыбнулся. — Мы договорились на завтра, — буркнула я под одеялом, — давай отдохнем. Ты выглядишь так, будто не спал целую вечность. Альтаир кивнул и, скрестив руки, откинул голову на стену. «Он собирается спать в таком положении?» Я пригляделась и поняла, что муж просто смотрит в потолок. «Ну и ладно». Все же Альтаир не был маленьким ребенком, чтобы уговаривать его лечь, надеть любимую пижаму и заснуть. Посчитав, что он и сам разберется, где и как ему лечь, я закрыла глаза и, немного поразмышляв о словах мужа, отключилась. Как оказалось, проблема и вправду была. Посреди ночи я проснулась из-за дебильного сна и отметила, что ассасин даже не сменил позиции. Только теперь он удерживал голову руками и выглядел так, будто бы искал ответ на вопрос жизни, вселенной и всего такого*. Я зевнула, села и, прикоснувшись к плечу Альтаира, тихонько, чтобы не напугать мужчину, шепнула: — Эй, Альтаир, ты почему не лег? Медленно муж поднял голову и взглянул на меня. За пару часов моего сна он постарел еще на несколько лет. Усталый взгляд Альтаира с трудом фиксировался на одной точке, и я испугалась, что ассасин сейчас потеряет сознание. — Ты в порядке? — в моем голосе послышался страх, но Альтаир улыбнулся. — Да. Я просто устал. — Да тут и слепой это увидит. Ложись и поспи. — Хорошо, — ответил он и даже не шелохнулся. Я просидела с минуту, наблюдая за страданиями этого несчастного, и не выдержала. — Да что с тобой не так! Идем. Потянув мужа за руку, я заставила его переползти ко мне и лечь рядом. Альтаир, правда, немного сопротивлялся, но при его состоянии это выглядело смешно. Стоило мне дернуть сильнее, и муж повалился на пол. «Чего это он так раскис?» — задумалась я, смотря на Альтаира, который, сопя как старый дед, поднялся и наконец-то лег. Я быстренько пристроилась рядом и, накинув одеяло на нас обоих, закрыла глаза. — Спасибо, — шепнул муж. — На тебя больно смотреть. Выспись как следует. — Я постараюсь. «В каком это смысле он постарается? У него проблемы?» — подумала я, однако не задала этого вопроса вслух, а только прижалась к теплому мужу и удовлетворенно улыбнулась. «С функцией грелки он все еще идеально справляется. Завтра разберусь».

***

«Вот обманщик», — глядя на сопящего мужа, подумала я, когда проснулась. «Дрыхнет и пушками не поднимешь!» Я пригляделась к лицу мужчины. При дневном свете Альтаир даже спящим выглядел измученно. «Что это с ним? Допоздна работал?» Значит ночью мне не показалось: у ассасина и вправду что-то шло не так. То ли он не высыпался, то ли не мог заснуть. А может его беспокоили головные боли или что-то другое. «Стоять, — приказала я себе, — тебя это не касается. Поговори с ним и вали отсюда!» Встав с подушек, я отправилась умываться. Я успела переодеться, поесть и заварить чай, а Альтаир продолжал изображать спящую красавицу. Причем у него достаточно здорово получалось, так как на грохот, который я старательно производила с целью разбудить, он не реагировал. Даже не шелохнулся. И, насколько я помню, он никогда так крепко не спал. Про ассасинов можно было сказать и мышь не проскочит, а тут не только мышь, но и орда орущих алкашей со стеклотарой спокойно пройдется. «Боже!» — я вспомнила, как пьяницы шумели под окнами моего дома, решая, кто прав. Стоило открыться залу торжеств через дорогу, как спокойные ночи сменились песнями, салютами и ором только что разругавшихся пьяных родителей молодоженов. Скучая и вспоминая свое время, я на автомате заварила вторую кружку чая для Альтаира. Бросила туда бодрящей травы и немного подсластила специальным отваром из ягод и фруктов. Кухарки научились делать его специально для меня. Что-то типа сиропа — моя нынешняя альтернатива сахара. Когда все настоялось, я, допив свой чай, отправилась в зал, где и спал Альтаир. Его порцию я оставила на столе, а сама легла на диван. В принципе, я собиралась подождать, пока муж очнется, и, вероятно, и сама бы еще прикорнула, но тут меня осенило. «Сумка!» Подорвавшись с дивана, я умчалась в комнату. На мою удачу Альтаир ее не тронул. Я достала свои пожитки для побега и задумалась, куда бы их перепрятать. «Если я уйду, то можно не разбирать. Но если останусь, Альтаир обязательно спросит, что это такое и к гадалке не ходи». А лишних вопросов совсем не хотелось. Выдохнув, я все же достала вещи и переложила их в шкаф, но так, чтобы в любой момент я могла взять все, закинуть в сумку и уйти. Письма и блокнот я оставила в мешке и припрятала за одеялами. Еду пришлось отнести на кухню. Альтаир еще спал. — Может разбудить его? — пробормотала я, выглядывая из-за стены. Я понаблюдала за мужем, решаясь, идти или нет, и все же зашла в зал. И только я наклонилась к плечу ассасина, едва коснувшись пальцами рубахи, как в дверь постучали. Первая, о ком я подумала, была Белл. Поэтому я поспешила ко входу. Только когда я приподняла ручку логичная мысль возникла у меня в голове: «А зачем ей стучать?» Я замерла, а потом опять логически решила, что служанка наверняка знала, что Альтаир будет ночевать в доме, поэтому и стучала. Осторожно я открыла дверь и к моему удивлению обнаружила совсем не того человека, которого ожидала. — Рад вас видеть, Виктория, — как обычно, со счастливой улыбкой на лице заговорил Ахмед. Неубиваемый оптимист — это про него. — Привет. Ты, наверное, к Альтаиру. Он еще спит. Разбудить его? — Не нужно. Передайте ему, что поручение выполнено и он может спокойно отдыхать. — О да, это у него отлично получается сегодня. Ахмед негромко рассмеялся. — Неудивительно, — сказал ассасин, — он уже столько дней нормально не спал. В братстве сейчас полно работы и, кажется, мастер решил выполнить все сам. «Так значит работа. Или артефакты?» — Это его любимое занятие, Ахмед. Даже я в сравнении с его работой никогда не получу столько внимания, — горестно отметила я и вздохнула. Мужчина нахмурился и, пригладив волосы, заговорил: — Думаю все как раз наоборот, Виктория. С вашим… кхм… отсутствием все это и началось. Теперь был мой черед хмуриться. Я оглянулась на место, где спал муж, и, отметив, что объект моей нервотрепки все еще занят сновидениями, вышла из дома, прикрыв за собой дверь. Было примерно часов двенадцать и солнце успело нагреть землю и воздух. Стоя в рубахе и штанах я не почувствовала холода, когда ветер порывами проносился между домов, не забывая и про мой двор. Еще немного и его прохлада превратится в тяжелое марево, которое разгонит всех по домам или в тенек. Ахмеду же в полной экипировке, похоже, и дела не было до жары. Мужчина стоял передо мной в своей форме и, казалось, сиял под лучами солнца. — Были какие-то проблемы из-за меня? — спросила я у ассасина. «Насколько я помню, кроме тренировок у меня не было других обязанностей. Да и мое присутствие, если честно, уже не было необходимостью, просто как дополнительные руки», задумалась я. «Неужели я успела напортачить, даже не появляясь в братстве?» — Не думаю, что из-за вас, — уклончиво ответил Ахмед. — Однако отрицать вашего влияния не могу. — Так, — не выдержала я, — поясни мне нормально, что происходит? Мужчина довольно улыбнулся и без лишних просьб выложил все подчистую. Из рассказа ассасина стало понятно, что с моим уходом Альтаир погрузился в работу, как обычно это делал. Однако ассасины стали отмечать, что их мастер постоянно пропадает в кабинете или библиотеке, совсем не появляется на тренировочной площадке и разговаривает только по делу. Его можно было застать, если ты берешь миссию или приносишь отчет по миссии. В остальном Альтаир просил его не беспокоить и скинул часть работы, с которой уже не мог справляться в одиночку, на Ахмеда и еще парочку ассасинов. Казалось бы, вот и корень всех проблем, но это было только началом. После изоляции Альтаир и вовсе потерял контакт с братьями спустя несколько дней. Никто не знал, чем он занимался, но я предполагала, что это было либо Яблоко, либо поиск других артефактов, как это было описано в книге, и такое отшельничество было присуще для мужа. Беспокоило меня только то, что слишком рано он начал свою миссию в стиле покемонов — я поймаю их всех, а именно все частицы, артефакты и прочее, что было явно ненормально для этого мира и времени. Кроме всего этого, Ахмед мягко намекнул, что после моих слов о том, что муж «облажался», Альтаир в какой-то степени упустил свой шанс все исправить, ведь вместо того, чтобы защитить меня, а все ассасины поддерживали факт нападения со стороны мужчины, он ничего не сделал. Ахмед также заверил, что большинство в братстве пусть и не поняли, почему тот человек так поступил, но осознавали, что я не виновата. Хотя были и те, кто не поскупился на слова. — Аббас тогда совсем разошелся. Нам пришлось упокоить его и поэтому вас никто не остановил, — добавил ассасин, — а того мужчину пришлось запереть. — Хм, тогда почему за мной никто не пришел? Ведь для допроса нужны двое. — Не знаю как остальные, но я посчитал лишним вмешиваться в чужие… — ассасин помедлил и, указав рукой на дверь, аккуратно добавил, — отношения. Но будьте уверены, — тут же с гордостью произнес Ахмед, — я все видел и рассказал мастеру, как произошло то неприятное событие. «Настоящий друг — это тот, кто защищает тебя даже в твое отсутствие, верно? — грустно подумала я, — а ведь кое-кто даже лицом к лицу не попытался меня понять». — Спасибо, Ахмед, — я улыбнулась, но вышло это настолько плохо, что мужчина поспешил меня успокоить. — Мы все понимаем, — голос ассасина был серьезен как никогда, — в братстве вы не лишняя и пусть слова Аббаса вас не беспокоят. Я желаю, чтобы мир вернулся в ваш дом, Виктория, и буду рад видеть вас на занятиях. — Прости, Ахмед, но похоже с этим все. Я не планирую возвращаться. Мой ответ расстроил ассасина, и Ахмед отвел взгляд, словно понимая, что теперь вопрос тренировок зависит не от Альтаира, а от моего личного желания. А с этим уже сложнее бороться. — Тогда осмелюсь попросить вас выполнить одну просьбу, — я кивнула и мужчина, повернувшись ко мне, продолжил, — исцелите его душу, госпожа, потому что вы именно тот человек, который должен быть рядом с мастером. Не дав мне оправдаться, Ахмед поклонился и быстро ушел. Ошарашенная его просьбой я вернулась домой и отправилась на диван. «Что он имел в виду? Исцелить душу?» Я посмотрела на Альтаира, который хмурился во сне, и мне отчего-то стало так жаль его. «Неужели он и вправду… страдал?» Мне было тяжело принять данный факт. Конечно, я предполагала, что ассасин будет не в духе, но настолько, чтобы сам Ахмед попросил помириться. «Он горевал по Марии. И по Малику. Значит ли это, что я занимаю так много места в его сердце?» Альтаир медленно открыл глаза и, оглянувшись по сторонам, нашел меня. «Черт. Не позволяй этому разрушить твой план!» Я подтянула ноги на диван и приготовилась к сражению. «Сегодня я уеду». — Не могу поверить, что я так долго спал, — начал ассасин, поднимаясь с подушек. — Останься там. «Если он сядет рядом, мне будет тяжело отказать ему». Я проследила, чтобы Альтаир выполнил мою просьбу. Его это ничуть не удивило, только расстроило. — Я обещала, что утром мы поговорим. Слушаю тебя. Ассасин вздохнул то ли от усталости, то ли от предстоящего разговора, который явно дастся ему с огромным трудом, особенно когда я намекнула, что ничего не забыто и вчерашний вечер на меня не повлиял. «Держись, Вика!» — Я, искренне, прошу у тебя прощения. Альтаир не сводил с меня взгляд и от этого мне становилось некомфортно. Эти слова коснулись моего сердца и теперь сопротивляться стало еще тяжелее. — Хорошо, — выстояв под взглядом мужа, ответила я ровным голосом, — я прощаю тебя. Это все? — Что ты имеешь в виду? — Я простила тебя, Альтаир. И ты извини, что я так высказалась перед ассасинами. А теперь, — я встала с дивана, — мне нужно собраться. Как и обещала — больше тебя не побеспокою. «Вот так, молодец. Со временем ты забудешь его. Нужно немного потерпеть». Тяжело было не только мне, Альтаир, видимо, не ожидая такого развития диалога, вскочил на ноги и буквально подбежал ко мне. — Неужели я заслуживаю этого? Его взгляд и слова всегда попадали в цель: любил ли он, ругал или же просил прощения. И сейчас, когда муж был так рядом, я заколебалась. — О чем ты? Ты хотел прощения… — Вика, — это было сказано так тихо и устало, что я замолчала, — почему? Почему ты ведешь себя так, будто тебе все равно? «Почему?! Да потому что тебе было все равно, когда Аббас…» Я глубоко вдохнула и выдохнула, закрывая глаза. — Я же тебе сказала, что… — Ты лжешь. Это было больно. А еще обидно. — Эй! — вскрикнула я и посмотрела Альтаиру в глаза, — ты прощен. А теперь отстань от меня. Ассасин вытерпел, не сорвался. Альтаир неотрывно смотрел на меня, однако в его взгляде не было «щенячьих глазок», передо мной стоял мужчина, который намеревался все исправить чего бы это ему ни стоило. — Поделись со мной, что ты чувствуешь? — Рядом с тобой — одиночество, — злилась я, — несправедливость, сплетни. Но тебе до этого нет дела. Что же ты только сейчас задаешь этот вопрос? Наскучило днями и ночами болтать со своими ассасинами и артефактами? — Это мой долг — сохранить братство, ты же знаешь это. Кроме этого, я люблю тебя и поэтому здесь. — Что?! То есть твоя любовь просыпается только, когда наши отношения рушатся? — Это нечестно. — Нечестно?! — выкрикнула я, — а то, что случилось тогда, было честно, Альтаир?! А после? Я не просто не виделась с тобой, даже слова не слышала. Эта тишина справедлива? Ты сказал, нам нужно было остыть, уладить дела, сохранить братство и прочие твои отмазки. Так что ты сейчас от меня хочешь, чтобы я осталась и снова вернулась в этот кошмар? — Я понимаю. Однако не вижу причин уезжать из Масиафа. — Я устала, Альтаир. Мне тяжело, понимаешь? Настолько тяжело, что кроме того, чтобы уехать, я не вижу другого выхода. — Это твоя привычка убегать… — Не смей! У меня сердце разрывается, когда я говорю тебе это. Я, черт побери, ждала тебя. Злилась, но ждала! Ты не представляешь какого это было, задыхаться от слез. Держаться каждый день… Ты бросил меня, оставил одну, но я поднялась! Я снова себя собрала, пусть еще недостаточно надежно, однако этого хватит. Хватит, чтобы сделать шаг и закончить все. Я замолчала, не в силах больше говорить, думать и даже стоять. Злость была давно исчерпана, и сейчас мне казалось, что я пуста. Даже плакать не хотелось. Альтаир потянул меня за руку и обнял. Я слышала, как колотится его сердце. Мне было так тепло и хорошо в объятиях мужа, но это мимолетное наслаждение не стоило тех нервов. — Отпусти меня. Я не вырывалась, но Альтаир сильнее прижал меня к себе. — Пожалуйста, — прошептал он. «Снова». «А кто спасет меня, Ахмед?» Мне было больно. Сердце буквально изнывало от сопротивления. Я не хотела уезжать, но считала это необходимостью, и этот диссонанс разбивал меня. Я думала, если выскажу ему все, то он разозлится и отпустит меня. Но в итоге: вот он, рядом и даже не думает отступать. А я все больше хочу остаться. Мы так и стояли молча: Альтаир не отпускал, а я не обнимала в ответ. — Я хочу быть с тобой, — заговорил муж, — ты не представляешь насколько мне спокойно, когда ты рядом. Мысли, что ты где-то в Масиафе и я могу в любой момент прийти к тебе, заставляют меня улыбаться, Вика. — Твои слова расходятся с действиями. — Потому что я глупец, который не ценит того, что имеет. «А я? Ценю ли я его настолько, да и вообще все, что у меня есть?» — Это был хороший урок для нас. Давай не будем превращать его в наказание, — сказал Альтаир. «В последний раз, — решила я, — делаю это в последний раз». — Хорошо, — ответила я. «Черт! Не могу поверить, что сказала это, — корила я себя в мыслях, но все же почувствовала облегчение после того как согласилась. — Однако больше никаких подобных эмоциональных встрясок. Если он вытворит подобную хрень без объяснений и причин, я уеду в ту же секунду!» Мои решительные мысли и настрой на новое начало перебил Альтаир, который прижал меня сильнее и вдруг странно покачнулся. Почувствовав, как его вес начинает давить, я подхватила мужа и помогла сесть на диван. — Что с тобой? Ты едва стоишь на ногах. Ассасин держался за голову и не шевелился. — Я плохо спал последние дни, — признался он, — думаю, это просто слабость, которая пройдет после хорошего отдыха. Слова мужа меня взволновали, но я не спешила с утешениями. Под предлогом нормально поесть я сходила на кухню и набрала еды: пару лепешек, вареных яиц, немного куриного мяса, которое оставила для меня Белл. И, пока Альтаир послушно кушал, я принялась обдумывать свои дальнейшие действия. «Что ж, я и вправду остаюсь. Дура ли я или это та волшебная сила любви? Наверное, я просто оправдываюсь, ссылаясь на различие традиции и времена, но, черт побери, каждый раз нас тянет друг к другу. Каждый чертов раз он приходит и извиняется… Ладно, сменим тактику. Для начала никаких истерик, Вика. Впредь я постараюсь думать и слушать, а потом говорить. И, к сожалению, придется подчиняться… Нет, стоп. Нет никакого подчинения, ты свободна, помни об этом. У Альтаира свое видение, а у тебя свое. Нам нужно договариваться. А еще мне хотелось бы больше верить его словам, — я посмотрела на мужа и тот, не переставая жевать, ответил взглядом в глаза, — но теперь это не так важно, потому что, если я снова почувствую себя последним дерьмом из-за него, это будет конец. Любовь там, не любовь — роли не сыграет. Я…» — Ты о чем-то задумалась? — спросил Альтаир. — Немного. Думаю, нам придется поработать, если хотим сохранить отношения. Одного желания, как видишь, недостаточно, поэтому я обдумываю, как мне улучшить, скажем так, себя. — Ты изменилась, — не отводя взгляд, произнес Альтаир и отпил из кружки. — Я так не думаю. — Масиаф сделал тебя жестче. К сожалению, отношения с ассасинами заставляют женщин жить бок о бок со смертью. Мои чувства к тебе зародились еще в Иерусалиме, поэтому оставайся собой, не становись обычной. Я не нашла, что ответить, и почувствовала грусть оттого, что даже Альтаир заметил, как я поменялась не в лучшую сторону. «Меня окружают убийцы, что же я ожидала? Сохранить свой буйный и непокорный характер не вышло. Я посадила себя на цепь». В этот момент мне вспомнилось как раньше я плевать хотела на правила арабов. Я была бойкая, стояла на своем, требовала и улыбалась. А сейчас, окруженная ассасинами, съежилась до жалкой женщины, которая не ответила Аббасу. Года два назад я бы выругалась Альтаиру за его подозрения и осталась бы, чтобы добиться правды. «Я устала бороться». — Не нравлюсь тебе такой? — неожиданно для самой себя спросила я. — Дело не во мне. Я хочу, чтобы ты сохранила себя. Свои эмоции. Уникальность. Это то, за что я полюбил тебя. Отвернувшись к окну, я пробормотала слова благодарности и сделала вид, что снова задумалась о чем-то. В наступившей тишине послышался довольный смешок: ассасин немного расслабился. — Тебе, между прочим, следует привести себя в порядок, — все так же сверля взглядом окно, буркнула я, — эта борода просто ужасна. — Я и не заметил, что она отросла. Мне кажется, с ней я буду походить на истинного главу братства. Его слова заставили меня обернуться. Видимо я выглядела настолько удивленной, что Альтаир снова хмыкнул и улыбнулся. Пока я соображала, муж, не дожидаясь моей остроумной реплики, собрал посуду и отнес ее на кухню. Я проследила за тем, как он уверенно шагал, и тут меня встряхнуло. «Письма!» Вскочив на ноги, я рванула к двери, ничего не объясняя Альтаиру. — Вика? — услышала я, когда почти выскочила на улицу. — Я вернусь!

***

«Белл, пожалуйста, будь на кухне! Пожалуйста», — молилась я, когда пулей залетела на тренировочную площадку, и, игнорируя всех ассасинов, побежала в замок. Путь на кухню пролегал через коридор, которым пользовались в основном женщины, поэтому я не встретила ни одного мужчину по пути. Поблагодарив за это бога, я свернула направо и чуть не вынесла дверь на кухню. Послышались вскрики, кто-то даже выронил кувшин и тот у меня на глазах разбился ровно на три части. — Белл? — позвала я, оглядывая всех вокруг, — Белл! Кто-нибудь вид… — Госпожа, что случилось? Нужная мне служанка выбежала из соседнего помещения, где складывалась еда перед тем как разнести ее по комнатам и столам. — Надо поговорить. Выйдем. Не дожидаясь ответа, я потащила служанку наружу и, как только дверь закрылась, заговорила. Не теряя ни секунды, я спросила про мое послание, которое девушка должна была передать Альтаиру. И только когда Белл сказала, что оно все еще у нее, я позволила себе выдохнуть. — Супер. Пошли в твою комнату, — я развернулась к коридору. — Госпожа, — служанка догнала меня и взволнованно спросила, — вы поговорили с мастером? — Не без твоей помощи, судя по всему, — грубовато ответила я, однако испытывала благодарность хотя бы за то, что дни в подвешенном состоянии в прошлом. — Простите, — девушка поклонилась на ходу, — мастер сам позвал меня, я не могла отказать в его просьбе. Я остановилась и повернулась к Белл, замечая, как она замерла в испуге и принялась нервно теребить фартук. «Так значит они скооперировались?» — Что еще он просил? Следить за мной? Докладывать чем я занимаюсь? — Нет, госпожа. В его приказе не было такого умысла. Лишь забота. — Забота? — недоверчиво повторила я. — Мастер плохо себя чувствовал, поэтому просил присмотреть за вами, а прошлой ночью сказал, что хочет поговорить и велел не беспокоить. Слова девушки походили на правду. — Идем.

***

Письма и сферу Белл припрятала под кроватью. Она осторожно вытащила мой сверток и бережно передала мне в том виде, в котором получила. Недолго думая я попросила разжечь факел на стене у двери и, когда служанка выполнила мою просьбу, сожгла письмо. Пока бумага догорала, я задумалась над тем, что делать со сферой: ведь артефакт не сыграет мне на руку, если я передам его Альтаиру. «Нужно избавиться от нее!» Замахнувшись, я со всей силы бросила сферу в пол, пытаясь разбить, но та лишь звонко стукнула и даже не поцарапалась. Я только напугала Белл и ничего большего не добилась. «Черт! Так и знала, — подняв артефакт, выругалась я, — остается тогда выкинуть куда подальше, где никто не найд… Сад!» Хорошая мысль пришла вовремя, и я, быстро поблагодарив Белл, отправилась к цели, оставив девушку в полном недоумении и шоке. В саду была пропасть, огражденная каменным забором. «Туда и полетит моя тайна». Кроме хороших мыслей меня посетила и удача. Было время обеда и все ассасины, как и девушки, разошлись по комнатам. В саду была только я и мое темное будущее. Я развернула сверток, чтобы последний раз взглянуть на сферу. Та блестела на солнце и, казалось, совсем не хотела лететь в неизвестность. Прикрыв артефакт тканью, я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что все действительно ушли и за мной никто не наблюдает, а после подбежала к выступу и, замахнувшись что есть сил, бросила сферу в воздух. Она была увесистая и высоко не полетела. Артефакт выскользнул из свертка и камнем рухнул в темноту. Ветер подхватил ткань и плавно отправил ее вслед за моей тайной. Я постояла немного, дожидаясь хоть какого-нибудь звука, но ничего не услышала, лишь шелест трав и далекий крик одинокой птицы. «Все», — расслабившись, я отошла от выступа и шумно выдохнула. — Что ты бросила? — раздался недовольный голос за спиной. Я вздрогнула и обернулась. Лимит моей удачи был исчерпан: голос принадлежал Аббасу. — Не твое дело, — неуверенно ответила я, скрещивая руки на груди, чтобы мужчина не заметил как я дрожу. — Все, что происходит в братстве, мое дело, женщина. Что это было?! — повторил он и вплотную подошел ко мне. «Черт, если я с ним поцапаюсь, Альтаир будет явно не в восторге. Да и мне самой не охота спорить. Ладно, попробуем по-другому». — Камень. Я бросила камень. Аббаса мой ответ явно не устроил, и он начал докапываться: зачем я это сделала и что это был за камень. Некоторое время я держалась, придумывая на ходу отмазки, что мне было скучно и я решила проверить, как далеко он полетит и когда исчезнет из виду. — Тогда зачем ты проверяла видит ли тебя кто-нибудь? — не успокаивался мужчина. «Вот говнюк! Он тайком следил за мной с самого начала, как последняя крыса!» — Мало ли тут нельзя камнями швыряться, — отшутилась я, разводя руки в сторону, — мне просто было скучно, Аббас, так что расслабься. На этой ноте я собиралась уйти, как ассасин перегородил мне путь. Мужчина был зол, да настолько, что мне пришлось отступить на шаг, но не более, так как за спиной «завывала» пропасть. — Не смей указывать мне, что делать, женщина. Здесь у тебя нет прав, нет голоса, нет выбора. Думаешь, хорошо устроилась под боком у Альтаира? — Аббас схватил меня за одежду и рванул к себе, прямо к лицу, — я покажу ему, какая ты на самом деле. А после он лично вышвырнет тебя с позором. — Пошел ты! — рыкнула я и зарядила Аббасу между ног. Как и ожидалось, это охладило пыл ассасина, но, увы, ненадолго. И мне стоило бы воспользоваться шансом, чтобы убежать, однако желание поквитаться взяло верх. — Ну как, понравилось?! — глядя на сгорбившегося Софиана, кричала я, — еще раз меня тронешь, ублюдок, и я нахрен отрежу то, что ты там прижимаешь! О, да, вот чего мне не хватало. Мести. И сейчас я была довольна собой, наплевав на последствия. «И что ты мне сделаешь, подонок?!» — хмыкнула я и начала обходить мужчину стороной, но он с рыком выпрямился и кинулся на меня, хватая за горло. Я не только не успела увернуться, даже отступить не смогла. Аббас силой дотащил меня до перил и, все также не отпуская шеи, надавил назад. «Вот сволочь!» — я слабо верила, что ассасин сделает мне что-то, ведь вредить жене главы братства не самая хорошая идея. Но, видимо, не в этот раз. — Заткни свой рот, сука, — голос Аббаса был предусмотрительно тихим, таким, чтобы слышала только я, — если ты думаешь, что тебе все дозволено, тогда позволь я поясню, что ты можешь делать, а что нет! Аббас рычал мне в лицо, оплевывая слюной на каждом слове. Я дергалась в попытке вырваться или хотя бы оттолкнуть мужчину, но ничего не получалось. У меня не было оружия, рядом не оказалось ни единой души, а еще хуже, что дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Спустя каких-то пару предложений я перестала слышать голос Софиана. Только громкий стук пульса разносился у меня в голове и казалось, что вот-вот и пробьет перепонки. Лицо мужчины начало расплываться, появились круги, и я поняла, что это больше не шутки. Ассасин опять что-то рявкнул и толкнул в обрыв. Единственное, что не позволило мне упасть, это рука, в которую я вцепилась как в спасательный круг несмотря на то, что пальцы мужчины все сильнее сжимали мое горло. Из глаз полились слезы, но я не хотела плакать. Мне хотелось вырваться и убить Аббаса. В легких будто загорелся огонь, и я, схватившись за пальцы ассасина, предприняла последнюю попытку отцепить их перед тем как перестала видеть. Силы угасали с невиданной скоростью, не оставляя мне даже надежды на борьбу. Однако я даже не задумалась, что это могут оказаться мои последние минуты, потому что во мне кипела злость, которая перебила страх. Сознание начало уплывать, но внезапно давление в шее прекратилось. Аббас перестал удерживать меня, и тело словно мешок с камнями потянуло вниз. Я рухнула на землю сразу пытаясь дышать всеми способами: и носом, и ртом. От этого судорожного действия я наглоталась песка и вдобавок меня скрутило в диком кашле. Ассасин что-то говорил. Сверху я слышала бубнеж и видела во тьме очертания сапог Аббаса. Быстро восстановиться не вышло, а когда кашель прекратился и у меня хватило сил, чтобы сесть, мужчина закончил свой монолог. Я ожидала, что в ответ удастся хотя бы на русском выругаться, но вместо этого на меня накатила паника. Тело задрожало, воздуха, что я вдыхала, было катастрофически мало и мне пришлось дышать еще быстрее. Казалось, если я сейчас не умру, то как минимум потеряю сознание, а находясь рядом с врагом у обрыва, в который я чуть не улетела, мне совсем этого не хотелось. Аббас наклонился ко мне и четко произнес: — Знай свое место. После этого громадная тень надо мной исчезла. Не раздумывая я поползла на четвереньках от края и остановилась лишь тогда, когда ударилась рукой о ступень на второй уровень сада. Я оперлась на нее, но встать все равно не могла. Паника не проходила, а только набирала обороты, заставив меня подчиниться и остаться лежать на камне. Когда приступ закончился, я открыла глаза. Шум в ушах больше не беспокоил, однако все вокруг выглядело мутным: я как будто смотрела через грязное стекло. Дрожащими руками я потерла глаза, но это не помогло. Худо-бедно осмотревшись, я никого так и не обнаружила. И раз нас никто не видел, мне не хотелось, чтобы служанки или ассасины нашли меня валяющейся на земле и дрожащей от страха. Очень осторожно я поднялась на ноги, стараясь не упасть из-за головокружения, и медленно переступила на второй уровень. Состояние ухудшилось, и мне пришлось остановиться. Рвануть на выход и упасть по пути не входило в мои планы, поэтому, как только я почувствовала, что мне хватает сил идти, аккуратно шагнула. Ноги плохо слушались и подгибались, тело непроизвольно вздрагивало, да и соображала я на полставки, однако держалась за одну ясную мысль — нужно убираться из крепости. Преодолев сад, я свернула в коридор, обходя главный выход. Мне хватило мозгов, чтобы не попереть через парадную. Держась за стены, я продвигалась быстрее, но состояние все еще было ужасное. Почти бессознательно я прошла полпути, периодически выпадая из реальности. И только когда оставалось выйти на площадку я остановилась. Пришлось выждать немного, пока мне не полегчало. Отпустив стену, я вышла на освещенный зал и, прокравшись между книжными полками, выбралась наружу. На тренировочной площадке уже находилось пару ассасинов и, мельком взглянув на них, я поторопилась. Лишние разговоры не входили в мои планы. Поэтому я осторожно и максимально быстро спускалась, придерживаясь скалы по левую руку. — Вик… т…! — радостный голос раздался прямо у меня перед носом. Я вздрогнула, и паника снова захватила мое тело. Голос превратился в шум, а лицо человека напротив смешалось в одну большую кляксу. Недолго думая я отступила на шаг, а потом вовсе отскочила в сторону и побежала, стараясь уклоняться от людей, которые были похожи на гигантские пятна разных цветов. В этот раз страх сыграл мне на руку и на адреналине я осилила путь домой, хотя я едва видела, куда бегу. И стоило двери дома захлопнуться, как ноги подогнулись, и я сползла на пол. «Все закончилось». Прижимаясь спиной к двери, я держала ее, чтобы никто не смог попасть внутрь. «Здесь меня не тронут», — схватившись за голову, я попыталась упокоить себя мыслью, что тут безопасно и больше ни один ассасин мне не навредит. «Это просто страх, он ничего мне не сделает, — говорила я себе, хотя чувствовала, что приближается пик паники и мне его не остановить, — просто страх, он пройдет. Нужно просто потерпеть…» — Т… в п… ке? — раздался реальный мужской голос, и я вздрогнула. Ассасин. Передо мной стоял тот же ассасин. «Как он меня нашел?» — В…а? «Черт!» Я попыталась отползти в сторону, но уперлась в стену. Лицо мужчины расплывалось, а белая форма была очень похожа на одежду Аббаса. «Это не он, не он!» Человек напротив не двигался, и я, воспользовавшись его промедлением, поднялась и отошла в комнату. — Не подходи, — прохрипела я и приготовилась драться. — Ч… сь, — слова затухали, прерывались и я не могла понять, что мне говорят. Ассасин сделал пару шагов в мою сторону и остановился, между прочем, очень вовремя, потому что еще немного и я бы кинулась на него. Мужчина опять заговорил, но шум в ушах и помутнение сознания не дали мне определить, кто передо мной. Я могла бы узнать Аббаса по голосу, но сейчас оказалась в замешательстве, да еще и паника подогревала. — Стой, — уверенней добавила я. «Если это кто-то другой, он меня послушает!» И, к моему облегчению, человек напротив больше ничего не сделал. Я попыталась сосредоточить взгляд на лице собеседника, но от этого сильнее разболелась голова. Очертания мужчины начали плясать передо мной, а беспокойство поднялось на новый уровень — меня затрясло. — Черт, черт, — зашептала я и осмотрела комнату. «Я дома. Дома. Где Альтаир?» Тяжело дыша я позвала мужа, но ответа не последовало. «Да что такое?!» Время поджимало, и я, нащупав диван, аккуратно села, подтянув колени к груди и обнимая их. «Дыши, — приказала я себе, чувствуя, как начинаю проигрывать страху, — паника пройдет, с тобой ничего не случится». Я вспомнила, как мне становилось плохо в своем времени, когда посреди ночи я просыпалась от тошноты и единственное, что меня спасало, это сидение под окном, мятная конфета и любое занятие, которое займет мой мозг на момент приступа. Обычно я брала телефон, открывала форточку, чтобы становилось холодно и ждала, пока противные ощущения не отступят, пока снова не почувствую холод и игры в телефоне не начнут усыплять. Беда в том, что с момента попадания в мир ассасинов подобные приступы практически не происходили со мной настолько сильно. Это была именно та паника, когда мой организм максимально ослаб и перестал понимать, где реальная угроза, а где нет. Сейчас мне больше ничего не оставалось как осознанно дышать. Мобильника под рукой не было, как и конфет, а это означало, что только я сама могу разогнать свой страх на максимум или же наоборот успокоить себя. Борясь с мыслями, я опустила голову к коленям, закрыла глаза и перестала следить за ассасином. Он не трогал меня, а значит был безопасен. Постепенно прошел шум в ушах. Первое, что я отчетливо услышала, это тишина и собственное громкое дыхание. Оказывается, я пыхтела как чертов паровоз и даже не подозревала об этом. В последний раз я шумно втянула воздух, а потом медленно и тихо выдохнула. «Вот так». Страх отступал, но тело все равно дрожало. Неожиданно кто-то коснулся моего плеча и меня снова встряхнуло. Я повернулась и увидела ассасина, лицо которого приобрело знакомые очертания, достаточные, чтобы узнать человека. — Альтаир? Муж кивнул. — Что с тобой? — Я… я, — «что ему сказать?», — ты меня напугал. — Дело не во мне, — Альтаир ни на секунду мне не поверил, — что случилось? Я отвернулась и положила голову на колени. «Если он узнает, что я сцепилась с Аббасом, опять будет куча вопросов. И хуже всего, если он начнет задавать их этому говнюку. Он по-любому меня сдаст с потрохами. А если ничего не скажу, то не отстанет же». Мне пришлось многое обдумать прежде чем решиться признаться Альтаиру. Очень осторожно я рассказала, что столкнулась с Аббасом и мы повздорили. — Он ударил тебя? — спросил Альтаир. — Нет. — Тогда что он сделал? Угрожал? — Да ничего он не сделал, — раздраженно ответила я, потому что не хотела, чтобы муж знал о случившемся. «Пожалуйста, не спрашивай. Ведь так дело дойдет до сферы и мне придется еще больше тебе лгать». Но моя просьба была полностью проигнорирована Вселенной и ассасин как клещ прицепился с допросом. — Ты бы не была так напугана, если вы просто поругались. Злость, вот что видел я после ваших стычек. Вика, посмотри на меня. Я не шелохнулась. — Хорошо, — выдохнул Альтаир, — оставим это. Не веря свои ушам, я развернулась к мужу, чтобы убедиться в его словах, но он уже поднялся и отправился на кухню. Я добилась, чего хотела, однако радости при этом не почувствовала. «Вот опять он… — понеслась мысль, и я прервала ее, — ничего подобного, Вика, ты сама его отшила. Идиотка!» Разозлившись на свою глупость, я подскочила с дивана и ушла в спальню, где плюхнулась на кровать и закрыла глаза. «Черт, еще и Дарим опять останется с няньками». Понимая, что я не в силах справиться со своим состоянием на сегодня и сына придется оставить на день или два у Хазифы, я стукнула кулаком по одеялу и, развернувшись на бок, скрестила руки. «Мать года, черт побери!» — негодовала я, загоняя себя отрицательными мыслями. Рядом послышался легкий стук и я, вырвавшись из своих мыслей, увидела Альтаира, который поставил кружку на тумбу у кровати и спокойно взглянул на меня. — Это вода. Если хочешь, я попрошу лекаря принести травы. — Не надо. Вода была очень кстати. После того как я буквально наелась песка, в горле першило. В добавок от паники во рту пересохло, поэтому я не раздумывая потянулась за водой. Альтаир все это время стоял рядом, и не успела я коснуться кружки, как муж со словами «что это?» оттянул мой капюшон оголяя шею. — Эй! — дернулась я. — Вика. Голос Альтаира был серьезный. В этом единственном слове было сокрыто все: что случилось, как и почему, и знать всю эту информацию он хотел без промедлений. — Я же все рассказала. — Я должен спросить еще раз или ты перестанешь испытывать мое терпение? — нажал Альтаир. — Спроси еще раз, — съязвила я, — мы поругались. Все. Я развела руки в сторону подразумевая под этим жестом «мол, чего тебе еще нужно?». «Это так важно сейчас?» — раздраженно подумала я, желая только одного в этот момент — спокойствия. Никаких разборок, никаких воспоминаний или разговоров. Просто тишины, а Альтаир как назойливая муха кружил и давил на меня, требуя отчета как от какого-то рядового ассасина. И, конечно же, после моей выходки он тоже разозлился. Муж схватил меня за воротник туники и потянул к себе. — Неужели так сложно сказать мне правду? — максимально контролируя свой голос произнес Альтаир и прикоснулся пальцами к шее, сымитировав захват, — эти следы, думаешь, я бы не догадался откуда они? Но мне до его дедукции и дела не было. С криком я вырвалась, хотя Альтаир не держал меня силой, и, перевалившись на другую половину кровати, соскочила на пол. Страх, паника, дрожь вернулись и в этот раз я совсем разошлась. — Ты охренел! — закричала я, — ненормальный! Альтаир стоял напротив. Единственной преградой была кровать. — Упокойся… — Рот закрой! — не давая вставить слово, рявкнула я, — это твои ассасины. Твое братство. Так какого хрена этот ебанный Аббас лезет ко мне? — Как я могу ответить на твой вопрос, если ты ничего мне не говоришь? — муж начал терять терпение, — или ты считаешь, что я не беспокоюсь о тебе! Думаешь, мне все равно? Я пытаюсь добиться от тебя хоть чего-нибудь, потому что хочу помочь, но твое упрямство связывает мне руки! — Спасибо, твоя помощь, как всегда, очень вовремя, — ляпнула я и заметила, как Альтаир помрачнел, — я специально не говорила ничего, потому что не хотела ругаться. Я сама была виновата. Все, хватит. — Именно потому, что ты все скрываешь, это и происходит сейчас, — рыкнул муж и, обойдя кровать, подошел ко мне. — Неужели мне нужно препираться с тобой, чтобы узнать правду? — Ты же сам все понял, — напряглась я. Альтаир стоял очень близко, и пусть я знала, что меня он не тронет, но все равно испытывала страх. Скорее всего муж заметил это и, осмотрев меня, сделал шаг назад. Он помолчал немного, а после уже спокойнее заговорил: — Вика, пожалуйста, я хочу знать, что случилось. — И что ты сделаешь? — я концентрировалась на злости и прошлом, совсем не осознавая этого, — как решишь проблему? Аббас — ассасин. А я — никто. — Ты сейчас не понимаешь, что говоришь. — Да все ясно, Альтаир! К чему эти пустые разговоры? Ни черта у нас не получится. Ты не можешь защитить ни меня… — Вика! — крикнул муж и, схватив меня за плечи, хорошенько встряхнул, — что с тобой происходит? Ты скажешь мне наконец?! Или Аббас угрожал тебе? — Н-нет, — ярость Альтаира напугала меня настолько, что собственная злость мгновенно испарилась. «Что происходит?» — недоумевала я. «Что я…» Мое состояние было настолько неадекватное, что я поняла это только тогда, когда Альтаир вспылил, но исправить это все равно не могла. Поток эмоций подхватил меня, понес за собой, и я не в силах выбраться просто тонула. — Прости, — опустив голову, сказала я, — не понимаю, зачем я все это тебе наговорила. — Ты напугана, — мягко пояснил муж и силой усадил на кровать. — Я… Посмотрев на руки, я расстроилась еще больше, увидев как они колотятся. Напугана — это мягко сказано. Хотя я не испытывала настолько сильного ужаса, но мое тело и мозг видимо получили критический урон от удушья. — Аббас напал на меня, — призналась я, обнимая саму себя, — он угрожал, а после того как я его ударила, схватил и начал душить. Не хотела тебе рассказывать. — Почему? — Я его разозлила. Наверное, Аббас все-таки прав: здесь мне не место. — Не ему это решать. Человек, который отрицает реальность, не вправе судить тебя или кого-либо. Аббасу прежде всего следует разобраться с самим собой. — О чем это ты? — Он отказывается верить в самоубийство своего отца. Считает, что он не мог так позорно поступить. И это до сих пор гнетет его как по отношению ко мне, так и, похоже, к тебе. Я не могу вернуть его доверие сколько бы не старался. Аббас подозревает любой мой шаг и выбор. А последние мирные дни с ним, где я надеялся на его мудрость, были всего лишь его игрой. — Впредь я постараюсь не злить его. Могу вообще не появляться в крепости, если нужно. — Отступаешь после драки? На тебя не похоже. — Мой характер приносит тебе проблемы, Альтаир, — я взглянула на мужа, — не прошло и пол дня, как мы опять разругались, а я навела шум в братстве. Альтаир вздохнул и, отвернувшись от меня, опустил взгляд в пол. Капюшон не закрывал лицо мужчины, и я могла наблюдать, как Альтаир хмурится и думает о чем-то. Спустя пару минут он поднял голову, словно его осенило, и, развернувшись ко мне, заговорил: — Если Аббас будет угрожать тебе снова, ударь его так, чтобы он не смог подняться и ответить. Ожидая чего-то более философского и пацифичного я не поверила своим ушам. Наверное, удивление на моем лице было настолько явным, что Альтаир легко улыбнулся и добавил: — Я знаю одно правило среди ассасинов: если ты покажешь, что сильнее, то в какой-то степени получишь уважение. — Что-то мне подсказывает, что сейчас не тот случай, — ответила я, — и таким путем, как мне помнится, ты добился только понижения. — Я получил его из-за своей глупости и гордыни, — оправдался Альтаир, — а моя сила и мастерство позволили завоевать доверие и уважение. — Гордость, я смотрю, тоже никуда не делась, — я немного расслабилась, — ты представляешь, как это будет выглядеть, если я подерусь с Аббасом у всех на глазах? Да он там такой шум поднимет, что тебе больше ничего не останется, как избавиться от меня. Да и вообще, сколько его не бей, он только больше буянить будет. — Ты права, — согласился Альтаир и внимательно посмотрел мне в глаза, — однако не позволяй ему подобное только потому, что это повлияет на меня. Мне больнее от твоего страдания и смирения, чем от взглядов братьев. Большинство в крепости доверяют мне и моим решениям и принимают твой статус. Если Аббас не сможет управлять своими эмоциями, мне придется поставить его на место. «Статус? Я не делаю ничего значительного для братства. Помощь с тренировками и все», — я задумалась над словами мужа, видимо, до сих пор не осознавая, насколько важна для него. «Правда ли это?» — Тогда почему ты не защитил меня в тот раз? — слова вылетели быстрее, чем я поняла, что сказала. Альтаир выпрямился, не сводя с меня тяжелого взгляда, и вздохнул. Я ждала его пояснений, но все, что получила, это тишину, а спустя какое-то время муж и вовсе отвернулся. Мне стало так неприятно и обидно, что я, злобно буркнув «уходи», перебралась на другую сторону кровати и, забравшись под одеяло с головой, скрутилась калачиком. «Все коту под хвост!» — злилась я из-за реакции мужа. «Я понимаю, что люди по щелчку не меняются, но у него даже ответа нет!» Кровать рядом немного прогнулась. Судя по ощущениям Альтаир сел у меня за спиной. — Я был зол, когда увидел тебя в тот момент. Вранье Аббаса, которое я слушал каждый день, оказалось правдой и захватило мой разум. Мне стыдно, что из-за усталости и моих чувств, я поступил так опрометчиво по отношению к тебе. «Аббас, конечно же. Без этого урода никуда. Как же надоела вся эта возня!» Сокрушаясь в своих мыслях, я тихонько полежала какое-то время и заснула, так ничего и не ответив Альтаиру.

***

Очнулась я не одна, а, как по традиции, со служанкой под боком. Белл, стоило мне открыть глаза и сесть в кровати, тут же напичкала меня отваром, спросила, как я себя чувствую и сбегала за едой. Мне досталась похлебка из овощей и хлеб. «М-да», — глядя на свой обед, резюмировала я, однако все съела без возмущений. Порадовало это только служанку. — Сегодня буду с вами, госпожа, — довольная девушка прямо-таки светилась от счастья, — мастер велел следить, чтобы вы хорошо отдохнули и поели. У вас есть пожелания, госпожа? «Велел? Заботливый ты мой. А сам слинял, как только я заснула. Так стоп», — я вспомнила, как сама прогнала Альтаира, и, разочарованно вздохнув, плюхнулась на кровать лицом вниз. Белл немного поспрашивала меня о нашем примирении, но не выяснив ничего, кроме «мы вроде бы поговорили», тоже расстроилась. «Да я сама не знаю, что мы решили. И да, и нет». — Хочу побыть одна, — буркнула я в одеяло, и служанка, не задавая лишних вопросов, покинула комнату. Несмотря на утренний инцидент, чувствовала я себя гораздо лучше. Голова перестала гудеть, да и не трясло меня больше. Я пошевелила руками и ногами, проверив насколько хорошо ощущаю тело, и осталась довольна результатом. Болело только горло, но это была физическая боль, не такая, как при простуде, и терпеть ее было проще. К тому же то лекарство, что мне дали, видимо, было направлено на облегчение моих страданий. Я поднялась с кровати, достала письма для подруги и отправилась к столу. — Господи, как я устала, — усаживаясь на стул, я пододвинула свечу поближе и зажгла ее. — Ничего из этого уже не актуально, — пламя подхватило сначала край письма, а потом перекинулось дальше. Я сожгла все, что предназначалось для подруги. Сейчас моя писанина не имела никакого смысла, потому что Альтаир не узнал правду, потому что мы больше не в ссоре, а еще я планировала съездить к девушке и поговорить лично.

***

Дни перед поездкой стали для меня песней. Я общалась с людьми, проводила время с сыном, пару раз виделась с Альтаиром, и мы не ругались. Мое существование вернулось в «тихо и спокойно». Это радовало меня, но и удручало, потому что я скучала по тренировкам, по путешествиям и артефактам. Мне не хватало смелости попросить мужа найти мне занятие, и я решила выждать кое-какое время, прежде чем снова заговорить о своей помощи для братства. В дверь постучали, и я настороженно подошла к ней, прислушиваясь. Все дело в том, что ни Альтаир, ни моя прислуга никогда не стучат. Они просто заходят. И это означало, что ко мне пришел незнакомец либо ассасин. Я приоткрыла дверь и успокоилась. Передо мной стояла служанка с кухни, которая передала послание от Альтаира. Коротко и по факту — хочет меня видеть. После выполнения своего долга девушка откланялась и ушла. Как я и говорила, те пару встреч с Альтаиром были адекватными, но их не хватало. Мне не хватало. Я чувствовала себя так, словно мы помирились и все вернулось на круги своя. Словно мои слова не возымели никакого эффекта и этого становилось обидно и грустно. Даже сейчас, когда я сижу дома с сыном, Альтаир не смог найти минуту и прийти самостоятельно. Он сделал проще — позвал меня через служанку, и это при том, что он знает о стычке с Аббасом и что я стараюсь не появляться в братстве в одиночку. Я взглянула на сына, который приполз к двери и, схватившись за мою штанину, поднялся на ноги. — Ну что, бандит, пойдешь со мной? — Ака-а та, — промямлил Дарим и зашатался. Подхватив сына на руки, я отправилась в комнату, чтобы переодеться. Уже там мы провели очередную познавательную беседу о важности надевания штанов, потому что Дарим не особо хотел их видеть и тем более натягивать на свои неловкие ножки. Понимая, что он не в настроении и распсихуется, если оставить его служанкам, я приняла решение взять сына с собой. Когда мы были готовы, я покопалась в вещах Альтаира и запихнула метательный нож за пояс. — Для тебя Аббас, — шепнула я и подхватила сына, — идем. К счастью, никто нас не тронул. До крепости попутные ассасины лишь кивали при встрече, а когда мы пришли тренировок не было, и площадка пустовала. Я только облегченно вздохнула и перестала думать о ноже, как меня окликнули откуда-то сверху и тело вернулось в состояние паники. И если бы кто-то спросил меня в тот момент, какого это, бояться, когда тебя просто зовут и жить в ожидании врага, то я бы сказала, что это ад и в нем у меня есть что защищать. Я прижала Дарима к себе и развернулась на звук. Ассасин спускался по лестнице со сторожевой башни. Это был не Аббас и мне стало немного легче. — Госпожа, я рад вас видеть! — Надим — один из первых моих учеников подбежал ко мне и довольно заулыбался. Пока он щебетал о том, как было здорово на тренировках со мной и как некоторые скучают, за спиной послышался шум и я поняла, что не стоило задерживаться. Время отдыха прошло, и из крепости начали выходить ассасины. «Черт», — я не слушала Надима и смотрела на эту толпу мужчин в белом среди которых может оказаться мой кошмар. Дарим заерзал, видимо, заинтересованный происходящим, и я опустила его на ножки, продолжая крепко держать за руки. Он порывался сделать шаг, утягивая меня за собой, и я, извинившись перед собеседником, попыталась сделать вид, что ухожу, как увидела еще одного ассасина, который собирался поговорить и был уже на полпути к нам. Мужчина явно торопился и я, испугавшись за Дарима, снова подняла его. — Не могу поверить своим глазам! — голос Ахмеда был звонкий и как ни странно успокоил, — о, Аллах, это же юный мастер! Мужчина подошел к нам и поклонился. — Виктория, он так похож на вас, — Ахмед протянул к Дариму палец в попытке поиграть с малышом, но мой ребенок оказался не лыком шит. Дарим демонстративно отвернулся и отдернул ручку. — Вот как! — рассмеялся ассасин и, заметив Надима, полусерьезно добавил, — а ну, живо на пост, лентяй! Когда меня стало окружать на одного ассасина меньше, жить стало проще. Я расслабилась, зная, что Ахмед меня не тронет, однако толпа мужчин впереди все же не давала мне сделать шаг ко входу. Ахмед заметил, куда я постоянно смотрю, и поспешил облегчить мои страдания. — Вы, наверное, к мастеру. Разрешите мне провести вас? — Что? Не стоит, — неуверенно отказала я. — Пойдемте, — настоял Ахмед и начал идти, а мне ничего не оставалось, как спрятаться у него за спиной, — Альтаир будет рад видеть вас и юного Дарима. Ахмед болтал всю дорогу, но я его не слушала и старалась не смотреть по сторонам. До самой двери кабинета мужа я была напряжена и держала сына двумя руками, не давая ему ворочаться и разглядывать окружение. Малыш возмущался немного, но, видя кого-либо рядом, быстро затихал и прятался. Хотела бы я оставить его дома в этот день. Но мое решение все же было верным, потому что, когда дверь открылась и Альтаир увидел нас, я была готова поклясться, что в тот момент муж буквально засиял. Он встал из-за стола, чуть не свернув стопку книг на краю, и поспешил к нам. Забрав сына к себе, Альтаир улыбнулся, целуя Дарима в лобик, а затем и меня по тому же принципу и закрыл дверь у Ахмеда перед носом. — Мне передали, что ты звал, — не зная, что сказать, начала я, чувствуя некую неловкость оттого, что тебе рады. На удивление Дарим вел себя совершенно спокойно в руках у отца, словно знал, кто его держит. Малыш обхватил шею Альтаира одной ручкой, а другой теребил край капюшона и щетинистый подбородок мужа. «Побрился», — отметила я и едва заметно улыбнулась. Теперь Альтаир стал похож на того мужчину, которого я знала. — Да. Хотел показать тебе кое-что, — заговорил муж и отправился в сторону входа в секретный кабинет за книжными стеллажами. Мы прошли через едва подсвечиваемый факелом коридор, и после того как Альтаир открыл дверь, попали внутрь. В комнате было светло: свечи расставили на столах и полках, а факелы висели на каждой стене и в углу. Стало значительно светлее, чем в прошлый раз, и благодаря этому я наконец увидела весь хаос, что здесь творился. — Ну и бардак, — вырвалось у меня стоило оглядеться. Однако во мне все же ожило чувство приятной ностальгии. — Нужно разложить все это согласно записям, поэтому я ничего не трогал, — начал объясняться Альтаир и отнес Дарима к подушкам и одеялам. — Не советую тебе его оставлять там, — предугадывая действия мужа, предупредила я, — твой сын научился ползать, пока ты… Я запнулась, выдохнула и остановила себя от очередной едкой фразы в сторону мужа. Альтаир заметил мою попытку «работы над собой», но обвинения в свою сторону принял. — Я постараюсь проводить с вами больше времени, — сказал он и усадил сына на подушку. Не найдя подходящего ответа, я отмолчалась. Альтаир еще немного повозился с Даримом, соорудив небольшое ограждение из подушек, стула и одеял, и подошел ко мне. Пока его ловушка для сына действовала, муж разгреб часть книг на столе и вытащил манекен, который был скрыт за ними. Он был не в полный рост, а лишь в половину, однако свой масштаб сохранял. Альтаир скинул мешавшую половину книг на пол, расчистив больше места, и выставил манекен. На нем висела кольчуга, отполированная до такого состояния, что казалось, будто она сделана не из металла, а из жемчуга. Заметив, как я пристально и с интересом наблюдаю за предметом, муж поспешил пояснить, что передо мной. — Я выкупил ее пару дней назад у торговца, который понятия не имел, что это, — хвастался муж, — кроме это мне достался кусок вещества в естественной форме, а это значит, что мы можем выплавить его на свое усмотрение. Посмотри на эту кольчугу: она легкая и ее невозможно пробить, я лично проверил. Альтаир снял доспех и протянул мне. — Хочу, чтобы ты носила ее. Так я буду знать, что ты останешься цела. — Она спасет меня, если удар придется по телу, — не совсем понимая логику мужа, ответила я, — что насчет головы, ног и рук? Да и меня могут просто отравить. Были случаи. Я взяла кольчугу из рук мужа и не поверила своим ощущениям: она и вправду была невесома. «Артефакт?» — Я что-нибудь придумаю для оставшегося материала. Понимаю, от всех бед мне не защитить тебя, однако в… — Постой! — осенило меня, — прочная и легкая — это то, что нужно! «Если удастся выплавить протез для Малика из этой штуки, тогда останется только уговорить его надеть и самому убедиться, насколько мое изобретение полезно. Надо найти способ двигать пальцами и локтем и проблема решена. А тут мне поможет Яблоко!» Довольная находкой я сжала кольчугу, и та зазвенела. — У тебя есть идеи как использовать ее? — Да, я переплавлю кольчугу и то, что осталось. Мне как раз хватит. Моя радость не коснулась Альтаира. Наоборот. Он выпрямился и одарил меня тяжелым взглядом. — Вика, этот артефакт спасет тебе жизнь, а ты хочешь его разрушить? — Я найду ему лучшее применение, — стояла я на своем, — ну, вот серьезно, он защищает лишь половину меня. — Я же сказал… — Не выйдет, — перебила я, — что ты придумаешь с тем куском? Его и на шлем не хватает. Планируешь вылить мне цельный доспех и замуровать там? — Нет, — шикнул муж, — однако портить готовую вещь неразумно. Что ты хочешь такого сделать, что окажется полезнее кольчуги, которая может однажды спасти тебя? Я помялась немного, рассуждая, стоит ли рассказывать Альтаиру о своих планах. Идею про протез я ему один раз мельком объяснила, не вдаваясь в подробности, но ассасин тогда решил, что я пошутила или замечталась, и не воспринял мои слова всерьез. Однако у меня были свои планы и куча свободного времени. — Помнишь, я говорила про руку… для Малика, — осторожно начала я. И промахнулась. Альтаир закрыл глаза рукой, словно у него разболелась голова от моих глупых идей, и громко вздохнул. Затем он выругался на своем языке и, все также не убирая руки, сказал, что он против. Портить артефакт мне не позволят. — Пожалуйста, Альтаир, — это был отличный материал, и я собиралась выбить его для себя, — кольчуга не спасет меня от всех бед, но если ее переделать, Малик снова сможет жить прежней жизнью. — Ты ошибаешься. Он не тот человек, что примет твой подарок, это, во-первых, а во-вторых, — муж наконец-то посмотрел на меня, — прежней жизни, даже если ты сможешь сделать ему руку, у него никогда не будет. Артефакт не заменит его потери. — Я уговорю его! — Вика, это глупость! — вспылил Альтаир. Он хотел сказать еще что-то, но неожиданно его лицо с гневного сменилось на удивленное и араб обернулся назад. Я глянула ему под ноги и заметила Дарима. — А-пааа, — малыш вцепился в сапог Альтаира и попытался встать. — Я тебе говорила, — отложив кольчугу, я потянулась к сыну, но муж сам поднял ребенка. — Твои навыки подкрадывания лучше моих, Дарим, — переключившись на сына, произнес Альтаир, однако стоило ему повернуться ко мне, как в глазах снова появилось недовольство. — Если каким-то чудом ты уговоришь Малика и сделаешь то, что хочешь, как ты заставишь этот кусок артефакта двигаться? — У меня уже есть идея, — поделилась я, — если не найду подходящего артефакта, тогда вернусь к ней. — Найдешь? — голос мужа становился строже. — Я хотела попросить у тебя Яблоко и… — Альтаир достаточно сильно нахмурился, чтобы я передумала, но это был шанс: сейчас или никогда, — не смотри на меня так! Я еще ничего не сделала, а ты меня осуждаешь. Лучше бы помог, — уже шепотом буркнула я и забрала Дарима, который взволнованный моим криком потянул ручки и слезливо нахмурился. Это был момент, чтобы разрядить обстановку, и я, закрывая себя сыном, отвернулась от мужа. Успокаивая ребенка, я походила по комнате, легонько покачивая Дарима до тех пор, пока он не перестал хныкать. Это не заняло много времени, потому что Дарим на удивление всегда быстро затихал в моих руках. — Хорошо, — услышала я голос Альтаира позади себя. — Я дам тебе все, что будет необходимо, но с условием, что буду получать ответы на свои вопросы. И буду видеть, к чему приведет твоя затея. — Можешь пришить себя ко мне и следить сколько душе угодно, — буркнула я, но осталась довольна ответом мужа. Протез станет хоть каким-то занятием для меня и поводом ездить в другие города. Альтаир сам до конца не понимал, какую свободу он мне дарит, разрешив пользоваться артефактами. До самой ночи я все обдумывала: как сделать протез, как уговорить Малика, где найти артефакты, что помогут мне. «Завтра составлю план необходимых вещей. Перед тем как уеду, нужно хотя бы примерно знать, что говорить Малику. У меня должны быть подтверждения, а не пустые слова, иначе он не поверит, что я серьезно настроена, — рассуждала я, ворочаясь в пустой кровати, — придется отложить поездку на один день как минимум». Сон даже не думал приходить. У меня было столько мыслей, что лишь к поздней ночи удалось оторваться от них и только потому, что заявился Альтаир. Я села в кровати, когда услышала скрип входной двери, а после той, что вела в спальню. Ассасин словно разрезал тьму в своей белой форме, когда зашел, и был больше похож на призрака, чем на человека. Муж скинул капюшон, заметив, что я не сплю. — Я разбудил тебя? — Нет, — спокойно ответила я и снова легла, — не могла заснуть. — Тебя что-то беспокоит? — Завтра расскажу. Мне нужно отдохнуть перед поездкой. Альтаир замолчал и, судя по звукам, стал снимать одежду. Кровать рядом со мной прогнулась, когда муж сел на нее и стянул сапоги. — Почему ты не сказала мне, что планируешь куда-то поехать? — спросил Альтаир. — Потому что сама не знала, когда это будет. — То есть, я узнал бы об этом в самый последний момент? Я зажмурилась, понимая, что зря сболтнула про поездку. Нужно было преподнести это в более мягкой форме, а не как обычное занятие для девушки в средневековье. — Альтаир, — я развернулась к мужу лицом, и тот серьезно посмотрел на меня, — я хочу съездить к Кате. Мы давно не виделись. Я подбирала день для поездки, поэтому не говорила тебе ничего. Ко всему прочему, я хочу немного отдохнуть от ассасинов, — неуверенно добавила я в конце. Отчасти это были лишь две причины. Про Малика и письма я умолчала. Не думаю, что Альтаир обрадовался бы тому, что я жаловалась на него подруге. — Эй, — коснувшись руки мужа заговорила я, видя, что тот молчит, — я ничего не скрываю от тебя. — Еще совсем недавно ты планировала сбежать, не сказав ни слова. Ответ Альтаира не ранил меня, наоборот, в тот момент я поняла, почему он так переживает. Его часто предавали те, кому он верил, и сейчас я вела себя точно по тому сценарию, который раз за разом жизнь преподносила Альтаиру. Мне стало жаль мужчину, и я обняла его вместе со своим одеялом, словно закрывая от несчастий судьбы. — Я вернусь. Помнишь: никогда не предам тебя, Альтаир, — повторила я свое обещание и прижалась к мужу еще сильнее, — как бы мне не было тяжело, чтобы не происходило вокруг, я всегда выберу тебя. «Если и ты выберешь меня и не предашь», — подумала я, но не сказала этого вслух. — Я верю твоим словам, хоть и не должен, — устало произнес Альтаир. «Черт. Я не могу рассказать ему про письмо. Хотя…» — На самом деле я написала тебе письмо перед тем, как уехать. Но так как мы помирились, оно больше не нужно. Альтаир был поражен этой новостью. Он развернулся, и мне пришлось отпустить его. — Нет, — предугадывая, что попросит муж, произнесла я, — ты его не прочтешь, потому что я избавилась от него. — О чем ты писала? «Что? Что мне ему сказать?! — в панике соображала я, — «не твое дело» — слишком грубо, «не скажу» — вообще меня до истерики доведет, но выдавит правду. О чем я писала? Да чертову правду выложила, которую на самом деле стоит тебе как-то рассказать. Черт!» Я вздохнула. — Просто о том, что уезжаю. И куда, — соврала я, — сейчас это не имеет значения. Альтаир пристально на меня посмотрел и расслабился, видимо, понимая, что я не расскажу о содержимом письма. Кивнув мне, муж принялся развязывать пояс и аккуратно сворачивать его, чтобы не выпали метательные ножи. Мне можно было спокойно выдохнуть, потому что тема была закрыта. Я успокоилась, переползла на свою часть кровати и, завернувшись в одеяло, улеглась поудобнее. — Предупреди меня о своем отъезде, — добавил муж, снимая верхнюю часть формы, — хочу передать Малику книги, которые он просил. Я согласилась, уловив двойной смысл просьбы. Если Альтаиру нужно контролировать меня — не вопрос. Однако я планировала поработать над доверием больше, чтобы в следующий раз не возникло конфликтов и подозрений. Я немного обдумала последние диалоги, пока муж зажигал свечи и усаживался за стол, намереваясь просидеть за свитками и рукописями, и заснула.

***

«Ну, хоть у кого-то все хорошо», — подумала я, выслушивая болтовню Белл. С самого утра девушка заскочила ко мне на завтрак, не выдерживая напора своих новостей, и, дождавшись, пока я покормлю Дарима, начала делиться информацией. С парнем она разобралась, там хоть песни пиши об их невероятной любви. Кроме этого служанка подготовила «подборку» слухов обо мне. Как оказалось, почти каждый ассасин, служанка и даже крыса, если она б могла говорить, имели свое мнение насчет моего положения в братстве. Я же рассчитывала, что о том инциденте забудут и все вернется на свои места, однако ассасины оказались теми еще «сплетницами». Итак, все братство поделилось на три группы: те, кто поддерживали меня, те, кто терпел, потому что я жена Альтаира, и тайный клуб Аббаса. Белл рассказала, что он ходит с важным видом и небольшой компанией, которые поддакивают ему и пытаются промыть мозги остальным. Аббаса беспокоила не только я, но и Альтаир, который, судя по всему, покинул кружок и решил думать своей головой. По книге и игре, в принципе, так все и было: вечно недовольный Аббас, который воспользуется даже маленьким конфликтом, чтобы обвинить Альтаира и забрать бразды правления себе. И сейчас я ему такую почву подготовила, не удивительно, что ассасин смог собрать себе единомышленников. Естественно, понимающих меня было немного. Чуть больше кучки прихвостней Аббаса. А вот те, кто остался нейтрален, в любой момент мог стать против меня, и это все усложняло. Вздохнув, я смирилась, что в братство лучше не соваться некоторое время. «Буду растить сына. Работать над протезом, — а для этого я планировала попросить Альтаира принести артефакты домой, — и потихоньку следить, чтобы история не искажалась». — Кстати! — воскликнула я, вспомнив про причину моего отшельничества, — что там с тем мужчиной? Который отец Хани. — Он все еще в темнице госпожа, — голос служанки сменился на грустный, — его кормят, но не выпускают. Эту проблему нужно было исправлять, потому что Хани скоро подожжет мой дом от злости и ненависти. Я решила сделать это до поездки, плюс мне нужно было заскочить к Альтаиру за посылкой для Малика, а это уже не один, а два повода начать действовать и не тянуть кота за хвост. Отложив все это до послеобеденного сна Дарима, я переключилась на сына и продолжила играть с ним и болтать с Белл.

***

Мне все же следовало прихватить Белл, как она и советовала. Я поглядывала на толпу ассасинов на тренировочной площадке и не могла решиться сделать хотя бы шаг в сторону входа в крепость. Ассасины на посту нервно поглядывали на меня, но ничего не говорили. Это создавало еще больший дискомфорт, словно ты стоишь у кассы и чувствуешь всю эту ненависть покупателей за тобой; терминал не работает, налички у тебя нет, а из покупок только пачка семечек, которые можно было оплатить и в кассе самообслуживания. — Черт! — шепнула я и постаралась сосредоточиться. Если бы мне сказали год назад, что я не смогу зайти в братство, потому что боюсь осуждения или смеха за спиной, я бы посмеялась, послала всех куда надо и поперла бы сквозь толпу. Однако сейчас мне приходилось мяться у ворот и надеяться, что хоть кто-нибудь знакомый пройдет мимо. Никого. Сжав кулаки и мысленно подбадрив себя, я все же решилась. Капюшона на мне не было, одежда была типичная женская, поэтому на меня смотрели, пока я мчала к входу. К моей радости, это множественное сверление взглядом продлилось недолго. К маленькой победе добавился и Аббас, который отсутствовал, и я, быстро поднимаясь к главному входу, молилась о том, чтобы не встретить его в коридоре, потому что оказаться с этим маньяком один на один в тесном пространстве было еще хуже, чем у всех на глазах. Моя просьба была услышана, и я без панических атак, головокружений и прочего, правда, немного на нервах, зашла к Альтаиру в кабинет. И только тогда выдохнула. «В безопасности». — Вика? Альтаир встал из-за стола, заваленного книгами и стопками бумаг, и подошел ко мне. «Похоже, его хаос начинает вырываться из тайного кабинета, и скоро Альтаир захламит все братство», — подумала я и закрыла глаза, когда муж поцеловал меня. — Что-то случилось? — спросил Альтаир и после приветствия отправился за работу. Ассасин начал быстро подбирать разбросанные свертки и книги, относить их за стеллажи и складывать все бумаги на столе в одну гигантскую кучу. Эта суетливость мужа потешила меня, и я окончательно успокоилась. — Нет. У меня все хорошо! — крикнула я, услышав, как Альтаир открыл тайную дверь, — я по делу! Не занят? — Сейчас, — последовал ответ. Я глянула за книжные стеллажи и, не найдя мужа, прислушалась. Альтаир ушел в свой секретный кабинет, и я не улавливала ни малейшего звука из прохода, а это значило, что и муж меня не слышал. Пока никого не было рядом, я подошла к столу, заинтересованная, чем же занимался Альтаир. Как и ожидалось, я ничего не поняла, потому что все, что писал Альтаир, было на арабском. Наверное, это были отчеты по миссиям или новые задания. Я осмотрела каждую книгу, в попытке найти хотя бы что-то на английском, и нашла. Не веря своим глазам, я осторожно открыла книгу, где торчал листик с английским текстом, и принялась читать. Это было описание трав. Полнейшая скукота. Хотя на что я рассчитывала, что Альтаир переписывал книгу мертвых или Стивена Кинга. Я ухмыльнулась, представив, как муж обнаружил произведения моего времени и прочитал. Глянув на проход, я удостоверилась, что Альтаир все еще не вернулся. — Альтаир?! Тишина. — Ладно. Что тут у нас еще интересного. Я полистала ту здоровенную книгу, откуда достала листик с травами, и не обнаружила ничего полезного. Муж вел некое подобие дневника, где он описывал артефакты — Яблоко в основном — и свои мысли на их счет. Из игры я знала, что он будет вести подобные книги, которые в последствии передаст Поло или спрячет в своих библиотеках. «Хм, а если он…» Дверь в кабинет внезапно открылась, и я замерла, как вор в свете полицейских фонарей, который даже украсть ничего не успел. В комнату без всякого предупреждения зашел Аббас, да еще и со своим дружком, который вечно таскался за Софианом как брелок. Оба мужчины замерли, увидев меня за столом Альтаира, и, кажется, опешили. От моей наглости, конечно же. Потому что буквально секунду спустя Аббас пришел в себя и начал наезжать. — Ты опозорила Альтаира у всех на глазах и сейчас роешься в его вещах, как какая-то крыса? — мужчина подошел к столу и что есть сил хлопнул о него руками. Тот человек, что был с ним рядом, смолчал и не двинулся с места. Для меня это означало — двое на одного. — Я предупреждал тебя, — перейдя на шепот, продолжил ассасин, — не появляться в братстве. Я ведь могу убить тебя сейчас за предательство. Медленно я положила лист на место и, словно это был мой дневник, закрыла книгу и погладила кожаную обложку. Стоит отметить ее хорошо перетянули. Мои руки тряслись, однако я старалась показать, что мне абсолютно все равно, хотя внутри похолодело. — Говори громче, Аббас, — специально поднимая голос, ответила я, надеясь, что Альтаир все же услышит нас. — Наглая женщина, — рыкнул ассасин и вытащил свою саблю, — тебя давно следовало наказать подобающе! И теперь у меня есть основание, чтобы разобраться с тобой раз и навсегда! — С чем ты собрался разобраться, Аббас? — голос Альтаира был тихим, спокойным, но тот взгляд, которым он нагладил Софиана, не сулил ничего хорошего. — Эта неверная что-то выискивала! — тут же забасил ассасин, — я тебя предупреждал, что не стоит держать ее в Масиафе! Она… — Убери свое оружие. Альтаир спокойно, как лев перед добычей, подошел ко мне и стал рядом. — Альтаир, она!.. — Аббас! — поднял голос муж, — что ты хочешь сделать? Убить мою жену у меня на глазах? Это прозвучало так странно для меня, словно дежавю. Я неотрывно следила за мужем, иногда поглядывая на реакцию Аббаса, и не могла понять, почему возникли эти ощущения. Софиан сдался и спрятал меч. — Ты еще пожалеешь и вспомнишь мои слова, когда будет поздно, — пригрозил он. — Мои решения тебя не касаются, Аббас. Зачем ты пришел? — Ты позволишь ей остаться? — кивнув на меня, недовольно произнес ассасин. — Это глупо доверять тому, кто лазит в чужих вещах. Альтаир взглянул на меня, и я от нервов была готова покинуть комнату и начать придумывать оправдания ведь араб был прав: я вправду покопалась на столе. Однако муж ничего не ответил и, обойдя меня, сел за стол. — Говори, Аббас, — повторил он. Тот не стал возникать, но тон мужчины явно показывал, кто здесь лишний. Я немного поколебалась и ушла за книжные полки к подушкам. Пусть это и выглядело как побег, но это была победа. Маленькая, но победа. Я плюхнулась на подушки и устроилась поудобнее. — Это Свами, сын Фарима, — говорил Аббас. «Вот как его зовут». Это был рядовой ассасин, потому что среди главных я его не припоминала. Из рассказа Аббаса стало ясно, что мужчина проявил себя на тренировке и каком-то задании и теперь заслуживал повышения. Софиан явно настаивал, расхваливая своего знакомого, и Альтаиру ничего не оставалось, как принять просьбу на рассмотрение. Разговор быстро подошел к концу, и стоило мужчинам покинуть кабинет, как муж выругался. Я услышала резкий скрип ножек стула о пол, а затем тяжелые шаги, которые приближались ко мне как в настоящем кошмаре. Переживая, что что ассасин начнет отчитывать, я напряженно поднялась и, не в силах поправить одежду, замерла, как солдат на посту. Настолько страх охватил мое сознание. Сердце бешено колотилось, когда раздраженный Альтаир появился передо мной, и я, в попытке хоть как-то спастись от гнева мужа, схватила себя за плечи. — Я-я, — заикающийся голос был очень некстати, — я ничего не искала. Мое оправдание прозвучало так неуверенно и глупо, что даже дурак не поверил бы. — Хорошо, — кивнул муж, — он тебя не тронул? — Нет. — Значит, ему повезло, — злобно добавил Альтаир. — Если он еще раз посмеет угрожать, сообщи мне. — Альтаир, мы же обсуждали… — Вика! — муж был зол, но я поняла, что не на меня, и его спокойный уверенный голос после подтверждал это, — ты для меня важнее Аббаса или кого-либо еще в братстве. Ты и Дарим. Я поблагодарила мужа и опустилась на подушки, не в силах больше стоять на трясущихся ногах. Альтаир сел рядом, и мы заговорили уже о причине моего визита. Ассасин внимательно и спокойно выслушал меня и сказал, что отца Хани отпустят, но с условием, что они оба покинут Масиаф. Я попыталась настоять на том, чтобы их пощадили, но муж ответил, что не может доверять такому человеку рядом, даже если он живет в деревне за крепостью. Поэтому мальчик и отец после воссоединения должны были собрать все необходимое и покинуть Масиаф. В тот день, когда мужчину отпустили, я спряталась дома и до тех пор, пока Альтаир не вернулся со словами, что они благополучно отбыли, не выходила на улицу.

***

— Будь осторожна в пути, — Альтаир провожал меня у конюшни, держа лошадь за поводья и поглаживая ее по шее. Джеки дергалась, выражая явное недовольство. Она не любила ремни, и сейчас, когда муж с конюхом закрепили на ней пару мешков с грузом, лошадь фыркала и перетаптывалась на месте. Я даже почти согласилась с мужем взять животное поспокойнее, но так и не решилась менять все в последний момент. Да и с прощанием мы быстро покончили, так что я двинула в путь быстрее, чем мысль о седле возникла в моей голове. Отбив себе ноги и все, что находилось ниже пояса, я дотерпела до точки ночлега. Доковыляв до загона и привязав Джеки, я, уставшая до чертиков, зашла в дом, где проживал один из верных друзей братства и его жена, и, наевшись до отвала, отправилась спать. Утром меня разбудили, дали еды и воды, почистили лошадь, пока я завтракала, и пожелали легкой дороги. Благодаря тому, что я выехала очень рано, то к вечеру была у ворот Иерусалима, вымотанная галопом и голодная, так как ехала без остановок, но зато довольная. Вид города завораживал и будил теплые воспоминания. — Вперед, Джеки, почти добрались. Улыбаясь, припоминая старые деньки, я направила лошадь к стойлам, где ждал знакомый человек. Местный ассасин выполнил всю работу, пока я любовалась воротами Иерусалима и думала о том, как же сильно удивится Катя, когда увидит меня. Забрав вещи, я, чуть ли не подпрыгивая от радости, забыв про долгий путь и боль в теле, отправилась в город.

***

Карта, которую нарисовала Катя в прошлом письме, привела меня к ее новому месту жительства. Оно находилось недалеко от бюро, поэтому я быстро сориентировалась и нашла нужное место. Это был обычный двухэтажный дом, каких полно в Иерусалиме. В округе было тихо, хотя это можно было списать на поздний вечер. Меня порадовала чистота и приятный запах. То ли подруга поработала над этим, следя за порядком, то ли место удачное выбрали. Скинув мешки на землю, я отошла на пару шагов и еще раз присмотрелась. «Это точно он?» — глянув на карту, я сверилась с реальностью и рисунком и убедилась, что я там, где нужно. — Ладно. Вперед, — шепнула я себе для уверенности и протянула руку, чтобы постучаться. — Вика? Мужской голос застал меня врасплох, и я резко, почти прыжком обернулась. — Вижу, ты спешила. Тебе следовало спокойнее путешествовать. Это был Малик. И как всегда его ровный уверенный голос на пару с замечаниями. В этот раз я пропустила его слова мимо ушей и просто поздоровалась. Мужчина подошел ко мне и кивнул на мешки. — Это то, что я просил? — Не знаю, — пожала я плечами, не имея ни малейшего понятия, о чем Малик переписывался с Альтаиром. Малик вздохнул с недовольством и, обойдя меня, открыл дверь. — Заноси их внутрь и оставь у входа, — командовал мужчина, — Катари уже спит, поэтому можешь остаться внизу или я открою бюро, если хочешь. «Спит так рано? Она не заболела?» — удивилась я, но у Малика не спросила. Слишком раздраженным и уставшим он был поэтому, быстро оставив сумки, я умчала к дивану у окна. В комнате было темно и рассмотреть ничего не удалось. А когда даи принес небольшое одеяло, и я села, закутавшись в нем, то сразу накатила усталость. Больше ничего не оставалось, как лечь спать и оставить все вопросы на завтра.

***

Разбудил меня странный шорох. Кто-то шкрябал по полу, причем ритмично. Я открыла глаза и заметила худощавого старика, который подметал пол у входа. — Чего? — не понимая, что происходит, я тут же вскочила с дивана и огляделась. Это была та же комната, в которую я пришла ночью. Не могли же меня перенести в другое место. Да и кто? Малик, Катя или этот старик, который даже с веником плохо справляется. Я протерла глаза, но дедулечка никуда не исчез. Мне оставалось либо подойти к нему, либо позвать хозяев. Однако я не успела заговорить, потому что послышались шаги и вскоре появился Малик, который выглядел все также: уставший и подавленный. — Эм… — выдавила я, не зная, что сказать, и указала на старика. — Он здесь работает, — ответил даи и добавил, — комната Катари наверху слева. — Она не спит? — быстро складывая одеяло и поправляя одежду, спросила я. — Нет. Его короткий ответ, да и в целом весь настрой, начал меня напрягать. Я не могла понять, вел он себя так из-за усталости или они поругались с Катей. Выяснять это через Малика особо не хотелось, поэтому я на всех парах помчала на второй этаж. Стоя у входа, я отдышалась и, постучав пару раз, открыла дверь. — Привет! — не в силах сдерживать свою радость улыбнулась я, увидев подругу. Я, конечно, не ожидала визга радости и бесконечных объятий. Я даже не ждала, что Катя будет рада, потому что я ее не предупреждала о приезде и не виделись мы давно. Но я надеялась увидеть явно не удивление в ее глазах и некое беспокойство. Видимо, моя улыбка померкла, потому что подруга перестала хмуриться и, как мне казалось, немного расслабилась. Она взяла сына на руки и поздоровалась со мной. — У тебя все хорошо? — сходу серьезно спросила она, будто предчувствовала какие-то проблемы. А точнее одну. Альтаира. «Черт, она ведь не знает, что мы помирились». — Ага, — отмахнулась я и, зайдя в комнату, присела на кровать. Катя не спешила сесть рядом, наоборот, она похоже предпочла держаться подальше. Ее сын покрутился у нее на руках и обернулся ко мне. Я была готова поклясться, что это была маленькая копия Малика, настолько сильно он похож на отца, чем на мать. — Привет, — осторожно поздоровалась я с Тазимом и помахала рукой. Зная, как пугливы бывают дети к незнакомцам, я решила не напирать, раз Катя напряжена, да и ребенок жмется к ней. Однако я видела, что ему интересно, но мамину одежду он не выпускал. Ребенок посмотрел на маму и опять на меня. — Он так удивился, будто впервые видит человека, — весело заметила я, совсем не в обиду. Катя собиралась ответить мне, но внезапно напряглась и обернулась к двери. В проходе стоял Малик. Я посмотрела на подругу — ее не трясло. На даи — стоял спокойно. Только вот в воздухе висело что-то непонятное, отчего мне стало некомфортно и появилось ощущение, что я здесь явно лишняя. Мужчина быстро понял, что ему не особо рады. Я ничего не имела против нахождения Малика в комнате. У меня к нему были свои вопросы. Но Катя, судя по ее реакции, не была готова подпустить еще одного человека к себе. Похоже, я была тем, у кого был пропуск особого уровня. Малик, ничего не говоря, отвел взгляд и так же бесшумно ушел, как и появился. — Вижу, что не у меня одной проблемы. У вас что-то произошло? Он что-то сделал? — тут же насела я с вопросами, отмечая, что подруга напряженно следит за дверью. На самом деле я отпустила прошлое по отношению к Малику. Не простила, но и не винила его, будто та ситуация произошла вчера. Но сейчас, наблюдая реакцию подруги, меня будто встряхнули. «Она живет рядом с ним. Со своим кошмаром». Поднявшись с кровати, я сделала пару шагов к девушке, но Катя отступила. А вот и мой лимит дозволенного. — Все в порядке, — ответила Катя, — лучше, чем было. — Чем было? — зацепилась я. Девушка выглядела уставшей. Я бы сказала вымотанной, словно она постоянно находится в стрессе. Так, в принципе, и оказалось. Подруга поделилась, что после рождения ребенка она не чувствовала себя в безопасности, что у нее даже были проблемы в психическом плане и сейчас ей очень тяжело, но гораздо лучше, чем тот же год назад. По мере своего рассказа девушка все же села на другой край кровати, а это означало, что я не стала чужой и пусть меня встретили прохладно, но, по крайней мере, не боялись. Поддержать Катю я могла лишь словами, но и тут был полный провал. Кроме как «если нужна помощь — обращайся» я больше ничего не могла придумать. Долго не варясь в своих воспоминания, подруга вспомнила про мое письмо и достаточно серьезную ссору с Альтаиром. — Так ты здесь, потому что вы не разговариваете? Я посмотрела на Тазима, который тихо сидел на руках у подруги и встала. — Мы помирились, — подойдя к окну, ответила я. — И? — И все. — То есть ты приехала ради этого «и все»? — раздраженно спросила Катя. Я обернулась к ней. — Прости, — промямлила я, — я просто хотела повидаться с тобой и поболтать о том, о сем. Сейчас мне нелегко находиться в братстве и не только из-за Альтаира. Мы… Сложно было подобрать слова. Все те мысли, диалоги и сюжеты, что я прокручивала в голове, пока ехала, выветрились в мгновение ока. Мне хотелось в тот момент, чтобы Катя просто обняла меня и сказала, что все будет хорошо, однако реальность оказалась иной. Я даже подойти к подруге не могла, понимая, что у нее есть причины сохранять дистанцию для своего спокойствия. Внутри все сжалось от боли за нее и за себя. Я почувствовала себя так, словно в единственном месте, где мне могут помочь, было пусто. — Черт! — выругалась я и быстро вытерла слезы. «Ты не плакать сюда приехала!» — приказала я себе. — У тебя точно все в порядке? — больше обеспокоенно, чем недовольно, переспросила девушка, и я сдалась. — Нет. Глядя в пол, я подошла к стене напротив подруги и опустилась на ковер. — Я осталась одна после ссоры, Альтаир не приходил, — тихо заговорила я. — Достаточно долго. Все это так мучило меня, что я решила уехать. Сбежать, если точнее. Смотреть на Катю во время моего монолога было чем-то нереальным. Я не могла поднять голову и продолжила сидеть как провинившийся ребенок, а потом и вовсе закрыла лицо руками. Пока я говорила, мне удалось не плакать, однако, это было лишь вопросом времени. — Мы вроде бы поговорили, — продолжала я, а Катя, спасибо ей за это, слушала и не перебивала, — но я не вижу изменений. Да, я понимаю, у него есть работа, ответственность и артефакты. Я знала, на что иду. Но эта… пустота между нами. Стоит Альтаиру отвернуться и все. Я… я… словно одна. Я не знаю, что с этим делать. Проблема, скорее всего, во мне. Нужно принять обстоятельства, но… — я глубоко вздохнула и, немного помолчав, собрала мысли, — мне ничего не хочется. «Это то, что я есть? Я сдаюсь?» Я задумалась над этим. «Я же хотела сделать протез для Малика. Воспитать Дарима. Я… Почему?» Ведь поездка для меня была целью. Подруга была неким спасением, и сейчас я, достигнув этого и выговорившись, поняла, что весь огонь внутри давно погас. И то, чего я так не хотела и от чего бежала, произошло. Я не просто потеряла себя, но и то место в этом мире, которое заняла. «Ничего не хочу. Больше ничего. Так устала». — Вика! — голос подруги напугал меня до дрожи. Катя снова была напряжена, но не от злости. Я посмотрела на девушку и заметила страх в ее глазах. — Не смей, — сквозь зубы выдавила она, — я знаю, о чем ты думаешь. Я уже видела тебя такой. Какого хрена ты решила, что ты одна, когда я здесь. Или я недостаточная причина? Твой сын тоже?! Она говорила об одиночестве, но мы обе понимали, что скрывалось за этими словами. Только вот в этот раз я не собиралась погружаться в депрессию. Я хотела просто отдохнуть какое-то время и разобраться в себе, но все, что я сказала ранее, натолкнуло Катю на более мрачные выводы. — Кать, все не так плохо, — слабо улыбнувшись, я попыталась объяснить свою позицию. — Если бы действительно так было, ты бы не сидела здесь разбитая и бормочущая что-то себе под нос. Я помню тебя совершенно другой. Той, что бросает вызов ассасинам и никогда не отступает. Клянусь богом, если с тобой случится еще хоть что-нибудь физически, психически, морально хоть как-то, мне плевать, я найду того ублюдка и выпотрошу его. Она была серьезна. И зла. Даже Тазим это почувствовал и начал ворочаться и хныкать. Катя заметила тревогу сына, но своего убийственного взгляда с меня не свела. Я была маленькой мышкой, загнанной в угол и готовящейся принять свою смерть. «Материнство — страшная вещь, — подумала я, решив, что после рождения ребенка Катя стала сильнее, хотя это ей далось очень непросто, — хорошо, что я не успела рассказать ей про Аббаса». Я собиралась возразить ей, но, подумав немного, поняла, что Катя за меня переживает. И порой даже больше, чем за свою жизнь. Хотя, судя по Тазиму, которого подруга бережно охраняла, мне показалось, что теперь он лидер в списке важных людей. Я не винила девушку и не обижалась, потому что наши пути разошлись и каждая столкнулась с тем, что заставило стать такими, какими мы есть сейчас. — Спасибо, — сказала я. Легче мне не стало, но зато пришло спокойствие: я поняла, что у меня болит и где. И пусть проблемы не решены, и я даже не знала, как это сделать, но в душе было четкое осознание того, что я справлюсь. — Ты есть не хочешь? — неожиданно спросила подруга. Отказаться от такого предложения было бы кощунством. Живот сводило от голода еще с момента, как я проснулась, и пить хотелось после двухдневного путешествия. Подруга сказала мне, где найти еду на кухне и попросила принести и ей тоже, пока она переоденет Тазима. Не теряя времени, я умчала вниз. Того молчаливого деда не было, когда я спустилась. Скорее всего он жил в одной из тех комнат наверху. Одна была для подруги и еще одна для Малика. Он, кстати, как ни в чем не бывало сидел на диване и читал сверток, скорее всего, один из тех, что передал Альтаир. Мужчина оторвал свой взгляд от рукописи и взглянул на меня. — Что-то не так? — спросила я. Малик смотрел на меня так, словно я должна была что-то сделать. Не знаю, чего он ожидал, но после пары секунд он вздохнул и вернулся к свитку. Хотя глаза его продолжили смотреть в одну точку. «Притворяется», — догадалась я и, раз уж даи не был занят, решила перейти к делу. — Мне нужно поговорить с тобой, Малик. Рука мужчины, державшая свиток, вздрогнула и, чтобы скрыть это, даи отложил вещь в сторону. Малик повернулся и спокойно поинтересовался, о чем, удивив такой реакцией, потому что я думала, что мужчина просто проигнорирует меня. Подойдя к дивану, я специально сократила дистанцию для того, чтобы собеседнику было тяжелее отказать в просьбе, и осторожно начала. — Я и Альтаир нашли интересный артефакт, — сказала я, решив сразу зайти с доказательств, — это металл, который прочный и очень легкий. Его у нас предостаточно, чтобы переплавить. — Переплавить? — Да. Я хочу кое-что сделать… для тебя, Малик. — И что же? — даи саркастично хмыкнул, будто бы знал, что, чтобы я не предложила, все будет бесполезным хламом. — Я… Малик поднял руку, остановив меня на том моменте, когда я была готова выпалить всю правду. — Мне ничего не нужно, — смотря прямо мне в глаза, произнес даи. Та усталость в его голосе и это ощущение, что собеседник выпадает из жизни, теряет что-то важное, подстегнули меня. Я хотела обрадовать Малика, чтобы он хоть на секунду оставил все свои проблемы и выдохнул. — Я собираюсь использовать тот металл, чтобы сделать тебе руку, Малик, — решительно произнесла я и замерла, перестав дышать. Даи расслабился, но лишь на секунду, потому что после этого произошел взрыв. Мужчина нахмурил брови и вскочил с дивана так быстро, что я не успела и глазом моргнуть. Один опасный шаг в мою сторону, и Малик стоял напротив меня как шторм, собирающийся смести все на своем пути. Я подняла взгляд и не отступила, хотя стоит признать, что после Аббаса мне было тяжело переносить злых или раздраженных мужчин рядом. — Я предупреждал тебя не лезть не в свое дело, — рыкнул даи. — Послушай, это не просто слова. Тот артефакт… Я не успела договорить, как Малик схватил меня за одежду и рванул к себе. Мой уровень тревоги поднялся с пяти до десять из десяти. — Вика! — это прозвучало достаточно громко, хотя, скорее всего, от страха я стала слышать лучше, да и Малик был перед носом, — это последний раз, когда я отказываю тебе, слышишь! Не смей больше предлагать мне такие безумные идеи, которые ты создаешь в своей голове, женщина. Всему есть предел, даже твоему бреду. Помни, где ты сейчас находишься и где твое место! «Опять! — меня встряхнуло от этих слов, — опять мне указывают на место как какой-то собаке. Я, конечно, все понимаю, что время другое, но отказываться от помощи…» — Почему? — спросила я, — почему ты просто не скажешь да! Малик держался. На его скулах проступили желваки, а даи все молчал и сверлил меня взглядом. Я не торопила его и терпеливо ждала ответ. Спустя какое-то время он спросил: — Зачем тебе это надо? — О чем ты? — Почему тебя так беспокоит отсутствие моей руки? — Малик прищурился и добавил, — это из-за Альтаира? — Что… — его предположение вызвало у меня усмешку, ведь Альтаир был одним из тех, кто запрещал мне даже говорить об этом. Но этот этап мы прошли и оставалось пару шагов, один из которых держал меня и все никак не соглашался. — Послушай, Малик, — видя, что мужчина ждет объяснений, продолжила я, — Альтаир вообще не при чем. Это моя инициатива. Мне кажется, было бы здорово, если бы у меня получилось сделать тебе протез, и ты смог бы пользоваться им. — Все это ты затеяла лишь ради забавы? Малик явно перевернул мой посыл, поэтому я тоже разозлилась. — Эй! — я схватила даи за его накидку двумя руками, — никто здесь не шутит! Я, черт побери, стараюсь помочь тебе, ищу артефакты, думаю над чертежами. В чем твоя проблема?! — У меня нет проблем. Чего нельзя сказать о тебе! — постепенно тон нашего разговора стал переходить на крик, — перестань искать и думать! Я этого не просил! — Когда кто-то хочет сделать добро, необязательно просить! У меня глаза есть, я же вижу… — Что ты видишь?! — сорвался даи, — калеку?! Мужчина встряхнул меня, словно хотел выбить все глупости с моей головы. — Скажи это мне в лицо, — прорычал Малик. — Да ты, блять, непробиваемый, — разозлилась я и заговорила на русском, — только вот тебе не повезло: я такая же. Я покрепче сжала одежду даи в руках и потянулась ближе. — Ты никогда не был и не будешь калекой для меня, — четко произнесла я, глядя мужчине в глаза, — все, что я хочу, это помочь тебе. — Твоя помощь… Взгляд даи поднялся и секундой позже Малик отпустил меня, хотя хмуриться не перестал. Я обернулась и заметила подругу с ребенком, которые стояли возле лестницы. — Вика? — голос у Кати был неспокойный. Подруга подошла к нам и, когда ее взгляд упал на мои руки, я поняла, что все еще держу Малика. — Все нормально, нормально, — разгладив одежду, затараторила я. — Все под контролем. Дальнейшие расспросы и убеждения пришлось отложить, потому что Тазим на руках у Кати заерзал и стал хныкать. А после того как он увидел Малика, и вовсе стал тянуться к отцу. Я посмотрела на родителей, не понимая, что вообще происходит. Потому что ни один из них ничего не делал. А Катя вообще выглядела напуганной, словно ей нужно было сделать что-то страшное, а не передать ребенка. «Черт!» — я вспомнила, как девушка реагировала на меня, и уже хотела переключить внимание на еду, как подруга осторожно протянула Тазима отцу и отпустила только тогда, когда малыш надежно схватился за шею Малика. Я думала, хуже реакции Кати ничего нет. Мать, которая боится отдать свое дитя. Мне стало так жаль девушку, потому что я живу далеко и понятия не имею, как она тут справляется. Но было кое-что другое, что поразило сильнее. Малик. От ярости не осталось и следа. Все эмоции были на грани некой растерянности и удивления. Даи замер, как кот, которому прилепили на лоб стикер. О продолжении нашего разговора не могло быть речи, потому что мужчина, похоже, не мог даже понять, что ему делать дальше. Я заставила себя не вмешиваться и смотрела на эту комичную трагедию со стороны до тех пор, пока Катя не выдержала и не забрала Тазима назад. Малыш успокоился, хотя все еще поглядывал то на отца, то на меня, выбирая, к кому теперь проситься. Но, увы, Катя сказала, что пора завтракать, и ушла. Про то, что нужно заскочить на кухню и взять еду, она, конечно, забыла. — Кать! — позвала я ее, но ответа не последовало. Зато спустился дед и пошел именно туда, куда и предполагалось — за едой. Я обернулась к Малику, чтобы спросить, что происходит, но тот уже закидывал все свитки в мешок и, судя по всему, собирался уходить. — Малик, постой. Мужчина даже не обернулся. Наплевав на аккуратность, он впихнул последнюю книгу и, раздраженно схватив мешок, отправился к двери. Понимая, что мне нужно донести свою мысль, я кинулась за Маликом, но, сделав пару шагов, остановилась и вспомнила про подругу. «Черт, я же к ней приехала». Дверь хлопнула, и я осталась одна в зале. Только дед, шаркая ногами, подошел к лестнице и стал подниматься наверх. Ничего не оставалось, как предупредить подругу, что я приду чуть позже. «Она хотя бы успокоится», — пытаясь проскочить мимо деда, думала я, но тот преградил мне путь. — Что за? Мне к ней, — кивнув в сторону комнаты, пояснила я. Но мужчина лишь покачал головой и не сдвинулся с места. «Черт!» — Катя! — крикнула я, — я в город. Вернусь чуть позже, прости! И после своих слов я выскочила на улицу.

***

Я успела догнать Малика перед тем, как он свернул за угол. Еще мгновение и я потеряла бы его в рыночной толпе. Даи, естественно, не был рад увидеть меня, поэтому проигнорировал и просто шел дальше, а я за ним, стараясь не отставать ни на шаг. На рынке мужчина посетил несколько лавок, передал пару свитков из мешка, купил немного трав. Даи занимался обычными делами, как мне показалось со стороны, однако он был так сосредоточен и напряжен, будто за каждым его действием следят. Ну, себя я в расчет не брала, потому что меня стесняться он не мог. Малик практически не разговаривал, только торговцы получали от него хоть какие-то реплики по цене или товару и уточнить причину его нервозности я не смогла. Как только с делами было покончено, мы покинули рынок. Малик бросил на меня быстрый взгляд, отметив, что я все еще слоняюсь рядом, и не выдержал. — Не должна ли ты быть с подругой сейчас? — Я бы осталась, если бы ваш дедок меня пропустил. Не могла же я побить его, да и Кате нужно было побыть одной. — Очень жаль, что ты заметила только ее желание, — буркнул Малик и подошел к двери бюро, — у меня много работы сегодня. Добавил он, открыл дверь, кинул мешок и зашел внутрь, а после, как настоящий джентльмен, закрылся у меня под носом. — Эй, Малик, — я толкнула дверь, но та и вправду была закрыта на засов, — засранец! «Думаешь, это меня остановит!» — ухмыльнулась я и огляделась вокруг. С соседнего здания можно было перепрыгнуть на крышу бюро. Для начала мне пришлось взобраться по примыкающему забору на один дом, а после перебраться на нужный. Решетка на крыше была не заперта, и я, отодвинув ее, спустилась. — Малик, ты не запер крышу на ночь? — выглядывая из-за угла, спросила я. — Или ты ее только что открыл? — Как ты… Мужчина вздохнул и, бросив мешок на стойку, начал доставать свитки, так и не дав ответа на мой вопрос. Я помялась немного в проходе и поняла, что меня опять игнорируют. Причем Малик делал это достаточно естественно, и казалось, что он действительно забыл обо мне, мгновенно погрузившись в мысли о работе. Сделав глубокий вдох, я подошла к стойке и уселась на небольшую табуретку. Реакции со стороны даи не последовало. — Слушай, Малик. Работы много, не все продуманно, но я уверена, что у меня получится. Это я к тому, что у тебя есть время взвесить все «за». По «против», я считаю, ничего нет. Ты останешься только в плюсе. Малик перестал писать и посмотрел на меня из-подо лба, как учитель, знающий, что двоечник, стоящий перед ним и пытающийся исправить оценку, ничего не учил. Этот взгляд был короткий, и даи снова вернулся к работе. — Раз ты говоришь, что у тебя много дел, тогда я теряюсь в догадках, что же ты здесь делаешь, — съехидничал Малик. — Так ты согласен! — я аж со стула подскочила. — Аллах, ты наверняка создал эту женщину, чтобы наказать меня за грехи. Последнее мужчина произнес на арабском, но, к его несчастью, я все поняла и ответила вслед: — Он создал меня, чтобы помочь, — гордо выпалила я, а на удивление Малика добавила, — да-да, я теперь в вашем разговорном клубе. Думаешь, я там штаны в Масиафе просиживаю. Между прочим… — Я не нуждаюсь в помощи, — прервал меня даи, — заставь себя запомнить это. Даже глазом не моргнул. Не единой эмоции ни на лице, ни в голосе. — Но это даже не практично. Ты отказываешься от возможности! — И какой же? — Ну, не знаю. Вернуться в братство, брать задания или учить. Помогать Альтаиру, если захочешь. — Может тебе следует больше «просиживать штаны» и не вмешиваться в мои дела, потому что все, что ты только что сказала, я успешно выполняю. Его ответ огорчил меня настолько, что пришлось отступить. Я плюхнулась на стул и, скрестив руки, опустила голову, пытаясь придумать новые аргументы. Хотя на самом деле я начала принимать сторону Малика: зачем я это делаю, если ему и так хорошо? Ради принципа? «Это все твой дурацкий альтруизм, вот что!» — Но ведь он этого заслуживает, — пробубнила я на русском себе в ответ. Послышался смешок и даи, хлопнув пером о стол, выпрямился. Его взгляд, направленный на меня, был полон сарказма, который он в ту же секунду выплеснул наружу: — И это говоришь мне ты. После того, что я сделал, после того как ты винила меня? Я услышал достаточно, чтобы почувствовать, что я заслуживаю. «Он понял?» Я вылупилась на даи, не зная, как реагировать на его колкость, ведь только что он буквально ответил на мой русский бубнеж. «Катя его научила? Нет-нет, это же наша единственная защита. Зачем она… Или он сам? Черт!» Похоже, тот эффект, который хотел произвести Малик, удался и теперь он самодовольно смотрел на меня, чувствуя превосходство по всем фронтам. — Да, ты ошибся. Я тоже ошибалась, но прошлое в прошлом и я надеюсь, больше такого не произойдет. Я даже не уверена, что у меня осталась хоть капля ненависти к тебе, — я развела руками в сторону, — уж такой у меня характер — быстро прощаю, но делаю выводы. Так что я всегда слежу за тобой, но не в этом суть. Пожалуйста, — я пододвинулась и поставила локти на стойку, сложив ладони в умоляющем жесте, — пожалуйста, дай мне шанс. Даи молча наклонился, достал что-то из-под стола и положил рядом с картами. Два деревянных меча, знакомые мне еще с тренировок с Кадаром, навеяли приятные воспоминания. Я с удивлением посмотрела на Малика. — Твой шанс, — коротко ответил он. Малик взял меч и вышел в центр комнаты. Правила были просты: Малик побеждает — я больше не беспокою его по поводу протеза. А на мой вопрос, что будет если выиграю я, даи лишь ухмыльнулся и со словами «тогда и поговорим» принял боевую позицию. Не с особой радостью я приняла его предложение. Шансы победить были годика два назад, когда Кадар и Альтаир тренировали меня, а сейчас я не только растеряла физическую форму, но и вовсе была подавлена из-за Аббаса. — Никаких правил. До победы, — сказал Малик, когда я стала напротив него. Громко вздохнув, я согласилась на условия и направила меч на противника. Оружие было легким, и я могла удерживать его одной рукой, но вот защищаться вряд ли смогла бы. И моя теория подтвердилась мгновенно, когда даи нанес удар сверху вниз и чуть не выбил мой меч. Опасаясь быстрой второй атаки, я отскочила от мужчины. «Удержать меч я смогла, только вот зря!» От первого удара у меня заболело запястье. Однако жаловаться и разминать руку времени не было, потому что Малик продолжил нападать. Да, отсутствие руки повлияло на его технику и стойку. И все же ассасин сумел переучиться и теперь достаточно ловко и с напором заставлял меня отступать без шанса на контратаку. Из-за попыток убежать и кое-как парировать атаки я вымотала себя, а вот соперник даже не запыхался. Даи следил за мной очень пристально, не показывая ни единой эмоции или намека усталость. Я уже чувствовала свой проигрыш. И от этого опускались руки. Все, что я могла, это уклоняться и убегать. «Черт! Надо что-то придумать. Атаковать его я не могу». Я пригнулась, уходя от меча, и вынырнула с правой стороны. «Вот оно!» Малик был открыт. Его руку потянуло влево и, так как у него не было второй руки для баланса или защиты, у меня появилась возможность напасть. Выпад вперед и прямой удар, как в фехтовании. Я надеялась хотя бы коснуться живота Малика, но мужчина ловко крутанул эфес меча в ладони и прямо на моих глазах уперся острием в пол, оттолкнулся таким образом и успел развернуться, отражая атаку. Такие выкрутасы стоили ему баланса, а мне выпал еще один шанс. Я перенесла вес тела на правую ногу, которой отступала назад, чтобы тоже не упасть, и тут сработала привычка, которая тренировалась годами в зале. В тот момент я не думала, тело знало, что делать, и, как только правая нога коснулась пола, я оттолкнулась носком, а затем, не жалея сил, пробила в живот Малика. Даи выдохнул сквозь зубы, но не отступил. Я видела, что ему тяжело набрать воздух, но этот эффект будет длиться недолго. Поэтому я тут же рубанула мечом. Даи смотрел на меня с таким хладнокровием и спокойствием, с каким удержал весь удар. Одной рукой он остановил мой меч в воздухе и, если бы у него была вторая, наш поединок закончился бы на этом. Я сражалась с Кадаром. И с Альтаиром. Оба научили меня, как отражать атаки и как нападать. И если Альтаир был опытный и продуманный, то за Маликом, казалось, стояла чистая ярость и отточенные движения. У него не было права на ошибку, и он учел это. Отдернув меч, я отскочила, вопреки тому, что следовало добить потерявшего баланс соперника. Но куда там. Малик стал еще опаснее. «Попробую еще раз зайти справа. Покружу его в эту сторону, раз ему неудобно!» Вот и вся моя стратегия. Двигаться до тех пор, пока даи снова не откроется. «В этот раз попробую ноги». Я думала, если удастся подбить переднюю ногу, то мужчина точно упадет. Однако такой план был опасен тем, что мне придется подойти ближе, и, если раньше дистанцию сокращал меч, то теперь для хорошей подсечки ногой я должна сама приблизиться. Мой удар не считался победой и, не сговариваясь, мы продолжили поединок. Даи вернулся к нападениям, начиная обманывать лишними маневрами. Теперь мне стало сложнее распознавать, куда пойдет удар, но я держалась своей цели — отскочить вправо и не важно, как атаковал Малик, я либо успешно проходила, либо блокировала удары мечом. Хоть даи и не попадал по мне, но в какой-то степени он имел успех. Мои руки тряслись и отказывались держать меч после всех ударов, которые я приняла. И когда снова появилась возможность напасть, я взмахнула мечом, но даи отбил мое оружие так, что тот, стуча и перекатываясь, улетел к столу. Не теряя времени и не дожидаясь, пока Малик вернется в стойку, я занесла ногу для удара и в самый последний момент, когда почти дотянулась до ассасина, он отступил. Меня понесло по инерции вперед и больше ничего не оставалось, как развернуться и пробить другой ногой со спины почти вслепую. Удар принял меч, которым успел закрыться даи, а после, явно не ожидав такой атаки, мужчина предусмотрительно отступил на шаг назад. «Черт. Без оружия у меня нет шансов. Одними ногами не помашешь, а руки… вообще без вариантов». Малика этот факт не смутил и, не давая мне даже подумать, он стал атаковать. Я отступала, пока могла, ведь теперь отбиваться было нечем, но, когда удалось подгадать момент, я рванула на опережение и остановила удар, подставив предплечье под руку Малика. Мы оказались буквально нос к носу, и я заметила довольную ухмылку на лице мужчины. — Что? — прозвучал мой голос, нарушая тишину. Но ответа не было. Раз уж и шансов у меня не было, я отчего-то разозлилась и, нырнув под руку соперника, кинулась вперед. Не знаю, чего я ожидала. Что повалю здорового крепкого мужика своими костями? Не только у Малика была ярость в запасе. Я вспомнила Аббаса и то, как он душил меня. С криком сквозь зубы я вцепилась в даи, обхватив его руками. Естественно, меня за шиворот начали оттаскивать назад, однако в борьбе я всегда проигрывала по весу, но не по захватам. Кое-как дотянувшись до колена даи, я схватила его двумя руками и подняла. Теперь Малик хватался за меня, чтобы не упасть. Ему повезло только в том, что пару прыжков назад и за спиной оказалась стена, а я не успела сделать нормальную подножку и в итоге теперь держала лишний вес. — Дерьмо! — выругалась я на русском и отпустила колено. Свой момент я упустила. Вблизи никакого оружия не оказалось, поэтому я замахнулась и ударила противника в голову. Малик отклонился и, схватив меня отворот одежды, притянул к себе, а потом так сильно толкнул, что я буквально улетела назад. Удачное расположение опять сработало на руку хозяина бюро. Я врезалась спиной в косяк прохода так, что ноги ослабли и перестали держать меня. Честное слово, это напугало меня не на шутку потому что, пока Малик подходил ко мне, подбирая свой меч, я не смогла встать. Ноги расползались, как коньки на льду. Мне удалось только отползти в сторону подушек и, откашливаясь, поглядывать на соперника. Мужчину ничего не останавливало, а я не говорила, что сдаюсь, поэтому поединок начал плавно переходить в мое избиение. Я успела сесть, когда Малик напал, нанося прямой рубящий удар. Отклонившись вправо, я закрыла голову, чтобы не получить сотрясение при попадании, а когда снова взглянула на даи, тот заносил меч для следующей атаки. Удар справа налево как раз в неудобный для меня момент, и в моем плече разнеслась такая боль, что я едва не заплакала. Опираясь на левую руку, я попыталась отползти, но Малик наступил на мой живот, а потом опустился, надавливая уже коленом. Этот грязный трюк был идеальным для даи. Я не могла вылезти, не могла нормально дышать и единственная рука, поддающаяся контролю, удерживала это долбанное колено, которое вдавливало меня в пол. Малик не останавливался. Для окончания битвы он замахнулся и ударил, и тут моя гениальность не знала границ: я вцепилась здоровой рукой в меч, успев отвести его в сторону в каких-то паре сантиметров от лица. Это сумасшедшее желание сражаться привил мне Альтаир на тренировках. Я помню, чего мне стоило сдаться: ассасин и так меня не щадил, а уж отступление каралось чуть ли не побоями. И сейчас, игноровав боль и стиснув зубы, я продолжала бороться. — Альтаир хорошо обучил тебя, — заговорил Малик. — Твоя слабость — это опыт. Даи поднялся и убрал ногу. Почувствовав облегчение, я свернулась калачиком и закашляла. Живот неприятно сводило, ноги были ватными, но больше всего мне было обидно за проигрыш. Я вошла в азарт, когда смогла ударить даи. Было здорово выплеснуть эмоции, которые накопились, и сделать это не словесно, а физически врезав кому-нибудь. Настолько разочарование накатило на меня, что я не сразу вспомнила про сделку. «Все равно сделаю!» — злобно подумала я. «А еще набью рожу Аббасу, если он еще раз что-то вякнет». Несмотря на проигрыш и смешанные эмоции, я наполнилась внутренней силой. Ведь если я смогла хоть немного побороться с Маликом, то с Аббасом точно сравняюсь. В отличие от даи, он не тренируется и много болтает. — Ты можешь встать? — голос Малика вырвал из мыслей. Даи присел напротив меня и уже со спокойным взглядом принялся осматривать. — Спина? — кивнул он. — Нормально, — прокряхтела я в ответ и, поднявшись на четвереньках, доползла до подушек, где и улеглась. К ногам возвращалась чувствительность, как и к рукам, которые начали нещадно ныть. — Я заварю тебе травы, потерпи немного. Такой подобревший и заботливый Малик совсем не вписывался в моей голове, когда пару минут назад он чуть не разрубил меня деревянным мечом. — Все равно не отстану, — прошептала я, уходящему даи. Малик замер, видимо, услышав мои слова, но не обернулся. Он наклонился, подбирая меч, а после исчез за поворотом.

***

До вечера я просидела в бюро, пока хоть на немного не затихла боль. Травы Малика помогли, но ходить было тяжело, а правая рука и вовсе не поднималась выше локтя. В таком виде показаться перед подругой я не могла, поэтому и отсиживалась в засаде. Даи со мной не разговаривал, лишь тихонько шебуршал над картами и свитками весь день. Когда я почувствовала, что снова могу нормально двигаться, то вышла попрощаться. — Я пойду, — просто сказала я даи. Тот оторвался от работы и утвердительно кивнул. Не ожидая от мужчины чего-то большего, я потянулась к ручке двери и замерла, вспомнив про язык. Как тут можно было устоять и не поиздеваться над даи. Довольно улыбаясь, я повернулась к Малику. — Так ты понимаешь меня, верно? — сказала я на русском. Даи замер, сконцентрировав свое внимание на мне, и не только не отвечал, даже не моргал. Это — к его непрофессионализму — походило на стопроцентное «да». Хотя, возможно, он знал лишь некоторые слова. — Ладненько, — промурлыкала я, — это хорошо, но, — дальше я перешла на белорусский — свой родной язык и добавила, — мы знаем еще один язык. Будет очень интересно послушать, как ты говоришь на нем, если сможешь. До встречи, Малик. Самодовольная и почти близка к провалу, потому что едва вспомнила все слова, я открыла дверь и покинула бюро. Белорусский мы учили в школе, и сейчас этот момент был невероятно фантастичен, потому что я никогда не думала, что утру нос по языкознанию самому Малику из мира игры, куда я попала и выжила. Хотя это было лишь пустое хвастовство.

***

Подруге я сказала, что свалилась с крыши: на радостях не рассчитала силы и упала в бюро. Катя сопоставила раны и мою липовую отмазку и недовольно покачала головой. Как и Малик, она заварила мне еще одну дозу трав для облегчения боли и до самого отбоя мы болтали с ней присматривая за Тазимом и прерываясь на перекус. О поездке назад не было и речи, поэтому я осталась переночевать, хотя знала, что завтра все заболит в разы сильнее.

***

Когда я проснулась, сразу, даже не успев открыть глаза, поняла, что в Масиаф отправлюсь пешком. Было ощущение словно меня всю ночь дубасили, потому что вся спина и руки болели банально от простого дыхания. — Ранее в ходячих мертвеца-а-ах*, — прохрипела я и медленно села. Малик, который, как оказалось, был на соседнем диване, странно на меня покосился. Сегодня утром он выглядел посвежее, да и разговорчивее стал. — Что ты сейчас сказала? — Никогда не слышал такую фразу, Малик? — на полном серьезе спросила я и уставилась на него, будто это была основа основ. Даи очень строго на меня посмотрел и добавил: — Ненормальных мыслей в твоей голове гораздо больше, чем я думал. Советую тебе следить за тем, что произносишь и где. Не улавливая причину недовольного настроя Малика, я продолжила тупо пялиться на него не в силах спорить. «А что не так с мертвецами? У них нет подобного в мифах?» Собираясь выяснить это, я успела открыть рот, как наш разговор и гляделки прервала Катя, которая спустилась с сыном. — Уже проснулась? Как спина? Я бросила быстрый взгляд на Малика и, получив выражение что-то типа «я ничего не говорил», призналась, что еще побаливает. Подруга приготовила мне настой в дорогу и сложила в мою сумку, где уже лежали свежие лепешки и прочие вкусности. А пока я не ушла, мы перекусили и немного поболтали. Я старалась говорить тихо, чтобы Малик не слышал, но подругу это не волновало. Она призналась, что учила Кадара и Малика русскому, и совсем не обиделась, когда я назвала ее «предательницей», пожурив за то, что теперь ничего тайно не рассказать, когда некоторые арабы рядом. — Точно, чуть не забыла! — внезапно встрепенулась подруга, поднялась с дивана и, буквально впихнув Тазима мне в руки, добавила, — присмотри за ним, я сейчас. Это произошло настолько естественно и легко, что я, даже не задумываясь, взяла ребенка. И только после ухода подруги сообразила, что случилось. Сидевший рядом Малик, видимо, опечалился таким событием, да настолько, что отложил книгу в сторону и как-то бесцельно уставился на проход, в который секунду назад свернула его жена. — Мама, — только и пикнул Тазим, а потом поднял голову наверх. — Приветик, — улыбнулась я. Малыш немного поколебался, но улыбнулся в ответ. Каким-то магическим образом дети меня любили и постоянно пялились как на какое-то чудо. — Что это у тебя там? — беря деревянную игрушку, спросила я. Конечно же, Тазим ничего не пояснил, но что-то на своем детском пролепетал и отдал игрушку. Это оказалась лошадь, аккуратно вырезанная из дерева и зачищенная до идеальной гладкости. Именно благодаря этой фигурке малыш спокойно сидел на руках, не хныча или психуя. Тазим поглядывал то на проход, то на игрушку и, казалось, терялся в своих желаниях, но стоило мне начать играться с ним, как ребенка словно подменили. Лошадка прыгала с одной коленки на другую, на диван, летала в воздухе и все никак не ловилась маленькими ручками. Тазим сначала просто мычал и тянулся, но, когда понял, что с ним играют, аж подпрыгивал от смеха. — Теперь это пегас, * — водя игрушкой в воздухе, говорила я, иногда приближая и поддразнивая ребенка. Малышу настолько понравилось гнаться за лошадью, что он вцепился в мою руку, понимая, кто руководит парадом, и требовательно потянул к себе. — Ладно-ладно. Издавая жужжащие звуки, я мягко врезалась лошадкой в животик малыша и отдала ему игрушку. Тазим был доволен. Он вскинул руки вверх, провозглашая свою победу и обернулся назад, будто хотел поделиться с кем-то радостными новостями. Я проследила за его взглядом и заметила Малика, который наблюдал за нами. — Кто там, Тазим? — кивая на даи, спросила я, — там твой папа, да? Малыш засмеялся и потянулся к отцу, размахивая своей игрушкой и что-то рассказывая. Я почти решилась передать ребенка, но вспомнила реакцию Кати и не сдвинулась с места. К тому же боль в спине и руках не позволили бы поднять малыша и отнести его к отцу. — Малик, все хорошо? — спросила я, заметив, как мужчина замер со странным выражением на лице. Даи не ответил. Тазим отчаяннее замахал ручками, и, если бы не появилась подруга, я бы сдалась. — А вот и мама, — облегченно резюмировала я. Тазим воспроизвел непонятные громкие звуки, похожие на те, которые издавала лошадь в моей озвучке, когда врезалась в малыша, и замахал игрушкой, а когда подруга подошла и вовсе запрыгал у меня на коленях в нетерпении все рассказать своей маме. Катя забрала непоседу и передала мне небольшой сверток. Девушка выглядела немного обеспокоенно, но, когда сын оказался у нее на руках, быстро расслабилась. — Что это? — вертя сверток в руках, спросила я. — Откроешь дома. Сама, — добавила Катя. Я кивнула и сложила передачу в сумку. Время прощаться пришло очень быстро, и я, не готовая к этому, принялась медленно проверять сумку, потягиваться и рассматривать все вокруг. Первым сдался Малик, который, между прочим, так и не отвис от неясного мне потрясения. Напоследок он буркнул что-то вроде «хорошего пути», поднялся с дивана и ушел наверх в свой кабинет. Катя же, наконец, свободно и уверенно обняла меня и сказала, что будет рада видеть снова. Закидывая сумку на плечо, я улыбнулась и пообещала обязательно приехать.

***

К вечеру мне удалось осилить лишь пятую часть пути. Ехать на лошади не получалось, как бы я не терпела боль. Даже травы не помогали. Ослабевшие руки едва держали поводья, поэтому я сдалась и слезла с лошади. Пешочком, спокойно, а иногда пофыркивая от жары и надоедливых мух, я с Джеки добрались до ближайшего пункта ночлега и остались там. Утром боль была невыносима даже для ходьбы, и я решила задержаться еще на день, чтобы завтра дойти до следующего дома без остановок. День отдыха меня не спас, и, кряхтя, как старый дед, я снова отправилась в путь. Прошел еще день и еще один. Я ночевала в проверенных местах, где ночуют все ассасины. В основном это были обычные жилые дома, где проживали либо бывшие ассасины, либо те, кто заключил договор или же был спасен. Меня никто не спрашивал, почему я здесь и куда держу путь. Все видели форму ассасинов и кожаный браслет с особым рисунком на руке и без лишних вопросов пропускали внутрь. Некоторые меня знали и могли разговорить за перекусом. Но это были лишь мгновения, потому что на следующий день я уходила. Одним утром я почувствовала, что боль уходит. Это был, наверное, день шестой — настолько медленно я шла, вспоминая, что в Иерусалим домчала за два дня. Понимая, что мне лучше не задерживаться, я аккуратно взобралась на Джеки и, цыкнув ей, двинулась в путь. Пару дней я потратила лишь на то, чтобы отлежаться, и следовало похвалить себя за такую предусмотрительность, потому что это и вправду помогло. Я могла ехать на лошади, не галопом, конечно, и даже не рысью, но все-таки не на своих двоих. — Скоро будем дома, — отметив знакомые места, я похлопала Джеки по шее, — вечером будешь в любимой конюшне, кушать сено или что ты там ешь. Принесу тебе яблок. Скажу, чтобы вычесали. Ну, как тебе такое? Лошадь фыркнула и закивала головой, соглашаясь со мной. — Я мало с тобой езжу. Вот и прогулялись, верно? Витая в своих мыслях и придерживая поводья, мы медленно брели по дороге. Мимо нас проходили люди, иногда мы объезжали телеги, груженые товаром. В деревнях по пути было оживленно, а в местах, где проходила тропинка максимум в два ряда, было так тихо и спокойно, что я ловила себя на том, что засыпаю. Пару раз поклевав носом, я поняла, что так дело не пойдет, и спрыгнула с лошади. — Пойдем. Теперь я вела лошадь, разглядывая последнюю деревню и то, как солнечные лучи покрывают крыши домов: к вечеру мы никак не успевали, скорее всего к ночи. — Эй, Джеки, сегодня без ночлега, окей? Лошадь дернула поводья и продолжила идти. — Ты сейчас послала меня, да, — хихикнула я, потирая поясницу. От ноющего тела меня отвлек всадник, который несся нам навстречу, да так, что пришлось отступить в сторону, чтобы пропустить его. Но, к моему удивлению, человек не проскочил мимо, а стал притормаживать. Всадник был ассасином, но лица из-за приближающейся ночи я не видела. И лишь только когда он оказался рядом, я выдохнула. — Альтаир? Муж буквально спрыгнул с лошади, как какой-нибудь циркач, и поспешил ко мне. Первое, о чем я подумала, это Дарим. — Что-то случилось? — спросила я, но в ответ получила встречный вопрос. — Ты в порядке? Альтаир взял поводья Джеки и окинул нас взглядом. — Письмо от Малика пришло четыре дня назад. Он отметил, что ты уже уехала. Что случилось? В последних лучах заходящего солнца тень на лице мужа стала темнее. Я сощурилась и, подойдя к Альтаиру, обняла его. «Он просто переживал за меня, вот и все». — Все хорошо. Расскажу по пути, — ответила я и отпустила мужчину. — Как там Дарим? — Он уже спит. Вчера много плакал, лекарь сказал это из-за зубов. «Лекарь? Чтобы Альтаир вызвал лекаря ребенку, он должен был голосить, как ненормальный. Наверное, распсиховался потому что меня нет рядом». Я улыбнулась, вспомнив, как сын нежно меня обнимал и терся носиком о плечо, когда я приходила забирать его от сиделки. — Понятно, — сказала я, — а ты как? Спишь нормально? — Лучше. Альтаир взял поводья своей лошади и, ведя обоих животных, продолжил расспрашивать меня о том, почему я так долго ехала, пока мы шли к воротам. Я честно рассказала ему, что пыталась выбить согласие у Малика, но ничего не вышло. Также описала поединок, в котором проиграла, и призналась, что он и стал причиной моей задержки. — Руки уже не болят, но спина от долгой ходьбы начинает ныть, — говорила я, — пришлось оставаться, чтобы отлежаться. — Тебе следовало побыть у Малика. — Если бы я так сделала, Катя заподозрила бы, что что-то не так. Я не хотела напрягать ее своими проблемами. Альтаир вздохнул, и я поняла, что жутко ступила. — Прости. В следующий раз напишу тебе или останусь. — В следующий? Насколько я понял, Малик отказал тебе и победил в пари. Ты надеешься, что он передумает? — У него не будет выбора, потому что ты натренируешь меня так, что у Малика не останется и шанса. Муж обернулся и посмеиваясь переспросил, верно ли он услышал. Я пихнула его в спину, повторив, что не шучу и вправду рассчитываю на его помощь. — Ты же сильнее его, — напирала я. — Во времена нашего обучения Малик не уступал мне. Он достаточно умен и сосредоточен в бою. Все мои победы над ним — это заслуга тренировок и гордости, которая захватила меня, когда я стал подниматься в званиях. Проигрыш был чем-то несуществующим, нереальным. — Мне нужно победить лишь один раз — это немного. — Даже если это произойдет, Малик не примет твоего изобретения, — покачал головой Альтаир. — Ну и черт с ним, — пнув песок, буркнула я, — когда он увидит результат, то пожалеет, что отказался. — Я тоже хочу его увидеть, — признался муж. Зная, как он любит знания и все, что я ему рассказываю и показываю через Яблоко, я улыбнулась и прижалась к Альтаиру, пообещав, что он будет первым зрителем, как только я закончу.

***

На кровать передо мной упал телефон. С минуту я молча смотрела на него и не шевелилась. Кто бы мог подумать, что, распаковывая вещи, которые передала подруга, я выпаду из реальности, когда увижу свой старенький родной десятый хонор* с ярко-голубым переливающимся корпусом. Уже совсем иначе ощущался тот факт, что я из другого времени. А больше всего меня шокировало то, насколько я привыкла жить тут и совсем не думаю о возвращении. Ведь я могла искать артефакты, которые вернули бы нас домой. В кроватке запыхтел Дарим, и я отвлеклась от телефона, который так и лежал, нетронутый, словно был проклят. Сын, между прочим, оценил цветастую штучку и теперь нетерпеливо тянул ручки через прутья. Я взглянула на малыша и, отрицательно покивав головой, произнесла: — Ты ничего не видел. После этого я спрятала вещи до тех пор, пока сын не уснул и я не осталась одна. Это было ближе к вечеру, когда даже Белл ушла по своим делам, а Альтаир определенно работал. Как и ожидалось, телефон не включился. Я поворочала его в руках, вспоминая каков он на ощупь. Достала наушники и подключила их к разъему. Музыки не было, но я все равно вставила наушники в уши и закрыла глаза, ощущая, как реальность начинает казаться вымыслом, если сосредоточиться на телефоне в руках и представить, что ты в номере отеля или вовсе дома. Спустя пару минут я бережно и с любовью сняла наушники, скрутила их вокруг телефона, как всегда это делала, и убрала все в мешок с одеждой. Та, кстати, была отстирана, но изрядно изношена, поэтому я лишь уткнулась в родные вещи носом, вдохнула пару раз и, не расправляя, убрала. Мои наручные часы тоже были здесь, но стрелка не двигалась, а заводить их я побоялась из-за тиканья, которое могут услышать. Все эти ценности я спрятала в небольшой сундучок, закрыла его на ключ и засунула в самый дальний угол под шкаф. Ключ я положила к обыденным вещам и блокнотам, особо не пряча, потому что никто не знал, от чего он. Да и сундук, если захотеть, можно попросту разрубить. Погруженная в свои мысли, я прилегла на кровать и продолжила думать о всяком до тех пор, пока не проснулся Дарим для ужина.

***

Решив не терять время, я приставала к Альтаиру с просьбой тренироваться со мной. Пока нужных материалов и артефактов у меня не было, да и плана толкового тоже, нужно было восстановить форму. Муж был не против, но очень загружен, поэтому перенаправил меня к Ахмеду. И в итоге мы вовсе переключились на лук и стрелы, а тренировки с мечом, по словам мужа, ждали меня только после того, как я подтяну форму на стрельбище. Пока я вспомню основы и поупражняюсь в меткости на пару с выносливостью, Альтаир освободится и поможет мне. Я согласилась тогда, но стоя перед целью и натягивая тетиву тупо без стрелы уже в сотый раз мысленно жалела, что вообще слезла с кровати. Ахмед, конечно, не наседал, но отлично напрягал меня своим курсом юного стрелка и дополнительными физическими нагрузками. Иногда мы тренировались в специальной комнате, иногда на улице, когда все ассасины расходились на отдых. Я могла вырваться из дома днем и под вечер, когда Дарим спал под бдительным взглядом служанок. — Хорошо, хорошо, Виктория, — хвалил меня Ахмед. Мои руки тряслись, а пальцы едва удерживали тетиву, но мой учитель готов был подбадривать даже если я тупо дышала. Ахмед кружил вокруг меня, осматривая со всех сторон и следя за формой, движениями и дыханием. Кивал, бурчал что-то, поправлял. Все проходило тихо и мирно. — Думаю, хватит. — Ага, — мрачно согласилась я и опустила злосчастный лук. — Форму вы восстановили, насколько я могу судить. Можем завтра начать стрелять. — Так сразу? Никакой теории? Ахмед почесал шею и посмотрел в небо, словно там был ответ на мой вопрос. — Н-нет, — протянул мужчина, — разберемся по ходу. Я сложила тренировочные вещи и присела на скамью, чтобы немного отдохнуть. Еще часик и на улицах будет темно, поэтому в крепости остались только ассасины на посту. Даже мой учитель поспешил домой к семье. Об этом я узнала, когда начала заниматься Ахмедом. У него была жена и две дочери. «Были бы парни, наверное, пошли бы по стопам отца», — подумала я. Зная, что Дарим точно станет ассасином, я взгрустнула. Пока он маленький, я еще хоть как-то с ним вижусь, но, когда он начнет получать свои первые миссии… «Нет-нет, — я замотала головой, — еще рано об этом думать». Поднявшись с лавочки, я отправилась к воротам. Пальцы правой руки разболелись, и я рассмотрела их поближе: кожа была красная, а на большом пальце и вовсе лопнула мозоль. «Прекрасно». Не имея ни малейшего понятия, как буду завтра тренироваться, я перестала тереть кожу и помолилась за то, чтобы к завтрашнему вечеру все более или менее прошло. Хотя бы боль. — С дороги! Голос прозвучал прямо передо мной, и я только успела поднять голову, чтобы увидеть, что происходит, как меня тут же грубо толкнули в плечо. Я оступилась, но не упала. Аббас не пожалел сил, когда толкнул меня. Причем сделал он это целенаправленно, так как в ворота помещалось минимум четыре человека. Я разозлилась, но решила не бесить ассасина, поэтому выругалась на русском и пошла дальше. — А ну, стой! Аббас, не теряя ни секунды, приближался ко мне и тыкал пальцем, словно поймал вора. Предвещая очередную ругань, я остановилась, дабы не накалять ситуацию, и приготовилась. Нож под поясом всегда был при мне, поэтому пусть я и нервничала, но знала, что в этот раз смогу постоять за себя. — Что ты сказала?! — мужчина навис надо мной с перекошенным лицом, будто его только что в дерьме окунули. «Стоило бы». — Ничего, Аббас, — спокойно ответила я, — у меня болят пальцы, — в доказательство я даже показала свои мозоли, — вот я и жаловалась. — А мне показалось, что те слова были для меня. «Тебе не показалось», — с ненавистью подумала я, но лишь отрицательно покачала головой. Ассасин бесился от этого еще больше. Он опять напомнил мне, что в братстве женщине не место, что я подлая тварь, которая скоро получит свое. Съела ли я всю эту гадость? Съела. А что еще оставалось. Однако чем больше Аббас меня драконил, тем сильнее я морально укреплялась. Больше я не боялась мужчину. Постоянное столкновение с ним лишь вызывало во мне чувство усталости и безразличия. Надо было отдать должное Аббасу за то, что вылечил мой страх, который сам же и вызвал. Забавно выходило. — У тебя все, Аббас? — спросила я, стоило ему замолчать, — скоро освободится Альтаир, мне некогда болтать попусту. — Прикрывайся им пока можешь, — рыкнул мужчина, но выпрямился и отступил, — я слежу за тобой. После последней угрозы Аббас ушел. Я тоже развернулась и отправилась домой.

***

К сожалению, с Аббасом я виделась чаще, чем с Альтаиром. Мне было грустно, но, понимая ситуацию, я решила потерпеть еще немного, да и муж обещал, что скоро закончит с миссиями и передаст часть работы помощнику. Очередным вечером я терзала мишень, представляя, что это Аббас. Стрелы летели, как пули. Ахмед даже припрыгивал, восхищаясь вложенной силой и точностью. Я молча целилась и стреляла. Одна стрела за другой. До похвалы учителя мне и дела не было, потому что в голове засел проклятый ассасин, который недавно обругал меня, причем на глазах собратьев. А я опять проглотила все и смолчала. Я натянула лук и, сжав стрелу до боли, медленно вдохнула. «Сученыш!» Выстрел, и стрела пролетела мимо, но это не помешало ей врезаться в деревянный манекен чуть позади цели и пробить его. Ругательно-стрелятельная терапия мне помогла, и с такой же ненавистью я зарядила следующую стрелу, забив на технику. Вдох. — Бери ниже, — посоветовал голос, и руки мужчины опустили мои запястья, — если вкладываешь столько сил на близкой дистанции, не нужен такой запас. Альтаир стоял позади меня и подкорректировал стойку. В этот раз выстрел поразил цель точно в центр. — Хорошо! — закивал Ахмед и предусмотрительно отошел за стрелами. — Ты сегодня рано, — обернувшись к мужу, произнесла я. — Увидел, как ты стреляешь, и не удержался, — шепотом ответил Альтаир и, улыбаясь, поцеловал меня, — хватит на сегодня. Пошли домой. Немного обескураженная вольностью мужа я оглянулась на Ахмеда, забеспокоившись, заметил ли он. Альтаир особо не показывал своих чувств в присутствии других людей, а тут мне даже поцелуй достался. Беспокоиться было не о чем: мой учитель старательно разглядывал простреленный манекен и стрелу, которая застряла там. Мужчина кивал головой, словно разговаривал сам с собой, и, похоже, пытался прикинуть, как ему достать стрелу. В общем, он придуривался, вот что я поняла. Развернувшись к мужу, я попыталась возразить, так как время для занятий еще оставалось, но Альтаир был не согласен и, отобрав у меня лук, без намеков произнес: — Мне не нравится, когда ты так делаешь. — Вообще-то… — начала я, собираясь указать на личное время и свои предпочтения, но вовремя остановилась и только после пары секунд размышлений добавила, — хорошо, идем. Тренировка была лишь способом отвлечься и не потерять форму. Мое время, проведенное с мужем, было критически мало, поэтому я сделала выбор в пользу Альтаира, оценив при этом его рвение и нежность, которые редко проявлялись. «Пострелять я всегда успею», — кивнув самой себе, я посмотрела на мужа, который шел рядом, и взяла его за руку. Альтаир ответил на этот жест, сильнее сжав мои пальцы, и улыбнулся. Если бы я не знала всю историю наших отношений, то можно было бы представить, что мы молодая пара, в которой любят друг друга и живут в мире и согласии. «До этого нам еще запредельно далеко», — грустно подумала я.

***

На следующий день меня ожидал сюрприз. Альтаир, видимо, решив номинировать себя в разделе «муж года», с утра разрулил все свои дела, затем с помощью служанок разобрался с кормлением и переодеванием сына и довольный сидел в зале, дожидаясь, пока я проснусь. Когда я, вывалявшись в кровати, собралась с силами и выползла, чтобы сходить на кухню за водой, то оказалась в культурном шоке, стоило мне обратить внимание на зал. Мои парни были эталоном семейных ценностей: Дарим тихонько возился с игрушками, а муж поглядывал на сына, пока читал. Честное слово, даже свет, который падал из окна, создавал иллюзию каких-то святых людей, учитывая то, что Альтаир был в белой форме и отсвечивал, как Дева Мария. Я забыла, как говорить, и стояла столбом в переходе между кухней и залом, но желать доброго утра не нужно, когда твой муж ассасин со слухом, как у кота. Не отрывая глаз от книги, Альтаир поздоровался и как ни в чем не бывало продолжил сидеть на диване. «Что это с ним?» — я вспомнила наше возвращение домой и то, что мы отключились, как два суслика. Это могло значить одно: изменения произошли утром, пока я спала. — Утро, — спустя пару секунд ответила я, — что это у вас тут за собрание? Дарим, услышав мой голос, обернулся и, отложив все свои игрушки, рванул в мою сторону. Я смотрела, как этот карапуз счастливо улыбается и всегда мчит ко мне, стоит только увидеть, и подумала, что не заслуживаю такой любви и что мне стоит быть лучшей мамой. Поднимая малыша, я поздоровалась с ним, а после нежно поцеловала в лобик, пытаясь исправить все свои косяки этим поцелуем. Вслед за сыном поднялся и Альтаир. Он подошел к нам и, мягко забрав Дарима, посоветовал мне быстрее поесть и собраться, а после ушел к подушкам, попутно болтая с ребенком. Совсем не понимая, что происходит, я вздохнула и отправилась за перекусом.

***

Мы куда-то шли. Но это волновало меня в меньшей степени. Я как завороженная смотрела на Альтаира, который нес Дарима на руках. За таким представлением можно было и в ад идти. Плетясь позади мужа, я даже дышать перестала, лишь бы не мешать этим двоим. А у них все было гладко: ни криков, ни слез. Двое мужчин и ничего больше. Я обратила внимание на Дарима, который совсем не боялся сидеть у отца на руках — а ведь мог, потому что Альтаир нечасто к нам заглядывал — и даже махал ручкой, рассказывая что-то. Значило это все одно — ему нравится. На мгновение я даже ощутила свою бесполезность, но потом отмахнулась от этой мысли, потому что сын любил меня не меньше, чем Альтаира, а это что-то да значило. — Так, куда мы идем? — поравнявшись со своим семейством, спросила я у того, что повыше ростом. — Спроси у него, — Альтаир кивнул на Дарима и нахально ухмыльнулся, — я все ему рассказал. «Вот же ж…» Я гордо выпрямилась и скрестила руки. — Хитрожопый какой, — в отместку добавила на русском и притворно удивилась. — Я знаю, что ты сказала. — И что же? — Ничего хорошего для меня, — ответил муж, продолжая улыбаться. — Почему же. Напротив, я оценила твои навыки. — Маловероятно. — А ну-ка, Дарим, — взглянув на сына, победно заявила я, — скажи, кто тут прав? Маленький предатель защебетал что-то на своем языке и прильнул к отцу. Теперь эти двое образовали банду, в которой мне не было места. «Когда они успели?» — удивилась я, но все же была рада, что Дарим поладил со своим папой и не пугался его. В такой идиллии мы дошли до пункта назначения. Нам пришлось обойти все дома и дворы, чтобы попасть в самый дальний уголок Масиафа, где у скалы стоял небольшой дом и странная пристройка. Я не сразу поняла, что мы идем к ней, поэтому не присматривалась, но чем ближе мы подходили к дому, тем чаще я возвращалась взглядом к одной точке перед нами. Когда мы подошли, Альтаир зашел под крышу и, сказав что-то на арабском, прошел через проход, в котором не было ни двери, ни занавески. Я проследовала за мужем, перестав оглядываться вокруг. Да и смотреть не на что было — лавка и какие-то бочки под навесом, вот и все, что находилось снаружи. Самое интересное, конечно же, было внутри. Стоило мне выглянуть из-за спины мужа, как я осознала, куда меня привели. Это была кузница. Здесь и здоровая печь была, куча молотков и других инструментов, висели мечи; около трех деревянных столов были завалены тряпками и кованными изделиями, плюс ко всему часть кузницы имела выход на улицу, где тоже что-то стояло, а другая в дом. Я не могла сдержать любопытства и восторга и, забыв про правила приличия, принялась ходить от одного места к другому, словно была в музее и разглядывала экспонаты. — Вика, — позвал меня Альтаир, — хочу познакомить тебя с Джаббаром. Муж указал на мужчину в возрасте напротив и продолжил знакомство, представив уже меня. Говорил он со мной на английском, но с Джаббаром на арабском. Весь монолог Альтаира свелся к тому, что мужчина был владельцем кузницы. Кроме ковки мечей он выполнял и мелкие работы, такие как сбор и починка скрытых клинков, ковка кольчуг и прочие вещи, которые поручал ему Альтаир. Язык, на котором мог говорить мужчина, был арабский, поэтому муж предупредил меня, что я должна говорить на нем. А собственно почему я буду общаться с кузнецом? Да все просто. — Он выкует меч под тебя и нож для клинка, — закончил Альтаир и внимательно посмотрел на меня. Я нахмурилась, не совсем понимая, что происходит. «Меч? Зачем мне меч?» Мое отупение отразилось на лице так, что Альтаир все понял и пояснил: своего оружия у меня нет, клинки я вообще выкинула, не считая тех, что сломала, да и вообще, кто-то собирался протез делать, тонко намекнув на это, буркнул Альтаир. Я сложила два и два и улыбаясь закивала. — Супер! Думаю, это мне очень поможет, спасибо! И с каждой секундой я становилась веселее и счастливее, понимая, какой подарок сделал для меня муж. Пока я продолжала сиять и потирать руки от нетерпения, Альтаир перекинулся парой слов с мастером и отправился на выход. — Джаббар тебе все расскажет. Если что-то будет непонятно, позови его внука, он знает оба языка. — Хорошо, — кивнула я и, заметив Дарима, который сидел тихо, как мышка, на руках у мужа, обеспокоенно спросила, — а Дарим? — Будет со мной. — С тобой? — Думаешь, я не справлюсь со своим сыном? Альтаир так серьезно посмотрел на меня, что я не удержалась и улыбнулась. — Ну-ну, — похлопав мужа по плечу, произнесла я, — идите тогда, развлекайтесь. Моей радости муж, естественно, не оценил. Нахмурившись, Альтаир посадил Дарима поудобнее и вышел из кузницы. — Хотела бы я на это посмотреть, — хихикнула я и развернулась к владельцу, переходя на арабский, — рада знакомству. Я хотела протянуть руку для приветствия, но вовремя остановилась. Джаббар тоже поздоровался со мной и, не нарушая личных границ, занялся тем, что умел лучше, чем болтать — работой. — Мастер передал вашу просьбу, — говорил мужчина, попутно натирая сталь чем-то черным и маслянистым, — мне нужны будут некоторые размеры, а когда закончу — проверка. — Хорошо, — успела вставить я. — Пока я буду работать, можете отдыхать или вернуться к своим делам. Я сообщу, когда все будет готово. Посмотрев на мужчину, который старательно избегал взгляда со мной, я поняла, что собеседник очень толсто намекнул, чтобы я не мешалась. Одно дело, если бы я и вправду хотела попасть сюда. Но ведь это Альтаир привел меня, поэтому мысль о том, почему кузнец так недоволен, не давала покоя. Правда, учитывая мой нрав, это незнание продлилось недолго. — Я сама хочу сделать меч, — рискнула я. Джаббар замер, но глаза его все так же смотрели на предмет перед ним. Я заметила, как мужчина нахмурился, и это придало ему еще десяток лет сверху. Коротко стриженная борода, которая была местами седая, глубокие морщины на лице и темные волосы — выцветающие и неухоженные. Джаббару перевалило за сорок, но, когда он нахмурился и сжал зубы, я бы дала ему намного больше. К образу присоединилась и одежда в виде простой рубахи, подвязанной поясом, и темно-коричневых штанов, которые были измазаны и наверняка никогда не стирались. — Женщина не может ковать оружие, — явно сдерживаясь, говорил кузнец, — и я уверен, — Джаббар наконец-то посмотрел на меня своими уставшими карими глазами, — необходимых знаний у вас нет. «Вот и поговорили, черт побери. И как мне теперь работать с ним!» Я была откровенно недовольна. С первых секунд меня послали, не спросив, кто я и зачем здесь. «Он, конечно, прав, но так не пойдет!» — Я сделаю, что смогу, — мне было тяжело подбирать нужные слова, поэтому пришлось обходиться простыми выражениями, — все сложное останется за вами. Кроме меча я хочу сделать еще кое-что важное, и тут моя помощь будет кстати. Явно не радуясь такому ответу, Джаббар откинул тряпку и, пробормотав себе под нос «как пожелаете», отошел к шкафу в другом конце помещения. Оттуда он принес пару кусков металла и, вывалив их на стол передо мной, сказал: — Выбирайте. — Что это? — ворочая камни, спросила я. — Материал для меча. Часть, что будет внутри. А те, — кузнец указал на полоски и прутья из железа на соседнем столе, — снаружи. Для хорошего меча важно правильно подобрать металл. Найти качественный кусок. Это как раз то, с чем вы справитесь, госпожа. «Он специально», — догадалась я, но не психанула. Возможно, мое вторжение в кузницу доставляло ему массу неудобств, поэтому не стоило еще больше злить хозяина, особенно, когда у него и так характер не сахар. Я громко вздохнула и, глядя на мужчину, ответила: — Джаббар, я ничего в этом не смыслю, — честно призналась я, — понимаю, что задание от Альтаира ты не можешь не принять, но в этом нет моей вины. Поэтому, пожалуйста, помоги мне сделать меч, а после мы разойдемся. Мне совсем не хотелось дальше работать с этим мужчиной, поэтому я отступила. «Пусть делает все сам. Только настроение испортил». Я отвернулась и подошла к столу, где лежали стальные пластины и прутья. Все они выглядели одинаково для меня, но я все же выбрала одну пластину, которая выглядела почище, и пару прутьев наобум. — Вот, — я протянула металл кузнецу, который молча следил за мной, а потом, поворочав куски, выбрала еще один элемент для меча, — и это. Джаббар оценил мой выбор и откинул все на стол. Видимо, там не было ничего стоящего, но мне даже обсуждать это не хотелось. Сегодня я приобрела еще одного недовольного мужчину в Масиафе, правда, на мою небольшую удачу, жившего в самой дальней точке города. «Их скоро целая команда будет. Куда ни плюнь — везде тебе не рады». — Я больше не нужна? — теряя всякую надежду на сотрудничество, спросила я. — Нет. Вот и все. Развернувшись, я покинула кузницу и отправилась домой, ни разу не оглянувшись. Дома я соврала Альтаиру о Джаббаре, чтобы не портить настроение мужу. Кроме этого, кузнец был очень хорош, судя по рассказам, поэтому терять такого специалиста не стоило. Только со мной он не поладил — это была незначительная неприятность, да и касалась она лишь меня.

***

Был обычный теплый вечер. Солнце еще не село, поэтому я стреляла по целям вместе с Ахмедом, наслаждаясь дружественной атмосферой и приятной погодой. Мужчина стал подальше, но это не мешало ему попадать в снаряд и обыгрывать меня. Предложить спор на тренировке было хорошей и веселой идеей, пока ассасин не обскакал меня в счете. — Госпожа, думаю, вам нужно принять поражение, — посмеивался надо мной Ахмед, пока я, трясущимися руками пыталась удержать натянутую тетиву и лук. Я игнорировала араба и, стараясь дышать как можно ровнее, целилась. Когда стрела поразила цель около центра, я позволила себе ухмылку. — Видел, — крикнула я Ахмеду. — Один точный выстрел, но тот такой долгий, что тебя давно бы убили. Нечем гордиться. Я узнала голос Аббаса и развернулась. Как обычно, недовольный моим присутствием на площадке для тренировок Софиан стоял в паре метров от нас, скрестив руки и прислонившись к стене. Он явно находился здесь достаточно долго и собрал немало информации о моих навыках. — Ни стойки, ни меткости. Твои руки трясутся, как у пьяницы, а стрелы летят и того хуже. Займись чем-то женским и не позорь братство. А тебе, Ахмед, стоит тренировать молодых ассасинов, а не бесполезных наглецов. Ни я, ни Ахмед ничего не ответили. Явно довольный своей речью Аббас ушел, оставляя нас под приближающейся тьмой. Оставшиеся минуты тренировки я потратила на выслушивание чьих-то оскорблений. Да еще и Ахмеду досталось. — Последнее время он стал каким-то странным, — подбирая стрелы, спокойно говорил Ахмед, будто не слышал упреки в свою сторону, — у него есть проблемы с эмоциями, но он ведет себя, как… — Как заноза в заднице, — злобно выпалила я. Ахмед выпрямился и серьезно посмотрел на меня, чтобы через пару секунд разразиться смехом на весь Масиаф. — Мне нравится то, как вы тонко подбираете выражения, госпожа! Я улыбнулась, не в силах сдерживать себя, когда рядом так хохочут, и отправилась к снаряду за своими стрелами. Потихоньку мы все собрали, успевая при этом знатно обмыть кости Аббасу, и закончили тренировку. Альтаир задерживался, поэтому я, не дожидаясь его, отправилась домой. Дарим уже спал, и я, быстро перекусив, забралась в постель и, натянув одеяло, расслабилась. Свечи горели, и мне не хотелось их тушить. Даже маленький свет придавал мне немного сил и подбадривал. Я глубоко вдохнула и выдохнула, не зная, как дальше мириться со всем, что происходило вокруг. После примирения я очень редко ощущала Альтаира, как мужа, и практически не чувствовала себя в семье. По большей части муж был занят работой, а я возней с Даримом и стрельбой из лука. Общались мы, конечно, спокойно, но я словно теряла интерес. После каждой встречи, поцелуя или слова стоило Альтаиру уйти и на меня накатывала такая тоска и противоречивые чувства, что я не знала, как быть. Все было хорошо и плохо одновременно. И я совсем не понимала, что происходит. Однажды я почти решилась обратиться к Саре, но передумала. А точнее, не хватило смелости. Еще одной каплей стал кузнец, через слова и отношение которого мне снова показали, что в братстве я лишняя и не стоит даже пытаться что-то менять. Мои силы иссякли и бороться совсем не хотелось, поэтому я просто плыла по течению с тревогой осознавая, что весь тот заряд, который я получила от поездки к подруге, просто иссяк за считанные дни, и я застряла в мертвой точке, пока остальные двигались к мечтам, семьям и прочему. Не спасали даже тренировки, на которые я рассчитывала, как способ отвлечься. Про протез я редко вспоминала, и работа вообще не шла. Со своей идеей я была одна, никто меня не поддерживал и не помогал, поэтому мое стремление угасало с невиданной скоростью. А попытка Альтаира помочь в этом деле обернулась провалом, про который я еще и соврала. Дарим заворочался в кроватке и, хмурясь от света, проснулся. Заметив меня, малыш зашевелился и попытался встать. — Что такое? — подойдя к сыну, устало спросила я, чувствуя, что предаю ребенка своей печалью. У него еще ничего не было в этом мире, и я должна позаботиться о том, чтобы он вырос здоровым и воспитанным. Будто понимая происходящее, Дарим начал хныкать и тянуться ко мне. Я взяла его на руки и перенесла к себе в кровать. — Сегодня будем спать вместе, да? — улыбнулась я, и малыш перестал плакать. Сын удивленно осмотрелся, поворочался на кровати и пристроился рядом со мной, как котенок. Я вспомнила, как Нэна ночевала под боком и улыбнулась. Теперь эту кошку можно было найти только на кухне братства, где она подмазывалась к поварихам и спала среди заботы и еды. Я закрыла глаза и, совсем не переживая, что свеча сгорит, заснула, обнимая Дарима.

***

После черной полосы всегда будет белая. И эта белая полоса стояла передо мной, пряча лицо под капюшоном. Но я все равно узнала мужчину — Робер собственной персоной. Без одежды тамплиера он выглядел обычным человеком, немного крупнее местных жителей, но никто и знать не знал и не видел, что бывший враг ассасинов в крепости. Утром Альтаир попросил меня прийти в тайную библиотеку, и я совсем не ожидала, что увижу де Сабле, да еще под прикрытием. Раскрыв рот и вскинув брови, я молча тыкнула пальцем в тамплиера и уставилась на мужа. «Какого хрена?!» Альтаир вздохнул и стянул капюшон, Робер повторил его действия. — Вижу вас двоих вместе и в здравии. Это радует меня, — заговорил тамплиер и слегка поклонился головой, положа руку на сердце. — Альтаир, — сквозь зубы шикнула я, продолжая требовать объяснений. «И как он вообще попал в крепость незамеченным? Неужели Альтаир постарался?» Мой мозг кипел от абсурдности ситуации, которая плавно перетекала в опасность. «Чем он только думает?!» — вопила я у себя в голове и неотрывно смотрела в глаза мужу. Тот, конечно, с легкостью перенес мои «грозные» гляделки и поприветствовал Робера как ни в чем не бывало. И тут меня пробила еще одна гениальная мысль: «А я зачем здесь?» — Наша встреча оказалась немного спонтанной, — пояснил тамплиер, и я почувствовала, что он это делает ради меня, потому что Альтаир знал о прибытии и только я суетилась, — мы подписали мирный договор и, пока дела на этой земле спокойны, мой король отправился восстановить права на престол. К несчастью, его похитили, а наши поиски не дают никаких результатов. «Он хочет, чтобы помогли мы? — нахмурилась я, — Яблоко не показывает людей, только артефакты. Точно, корона! И талисман!» Мое сердце заколотилось, и я кинула быстрый взгляд на мужа. Внешне Альтаир оставался спокоен, но сжатые в кулак пальцы давали мне подсказку, что он сделал похожее предположение и был совсем не в восторге, хотя вид Робера вызывал сожаление и желание помочь. — Я отправляюсь в Англию за помощью. Возможно по пути, которому следовал Ричард, я наткнусь на следы и очень надеюсь, что они помогут нам. Сюда же я приехал, чтобы передать вам кое-что. Робер отошел к двери и исчез в темноте. Не успела я и словом перекинуться с мужем, как тамплиер вернулся и поставил перед нами мешок. — Из тамплиеров, преследующих артефакты, остался лишь я один. Времени, чтобы создать новое поколение, совсем нет, да и доверенных людей тоже. На родине сплошной хаос и вражда, поэтому надежды, что это — мужчина кивнул на мешок — поможет мне или я смогу изучить, нет. Я вижу мудрость в твоих глазах, Альтаир. Ты уже далеко не мальчишка, который пытался убить меня, слепо следуя чужим приказам. Теперь ты — глава братства. Поэтому я оставляю эти артефакты и мои записи о некоторых из них тебе. С твоей женой, — тамплиер повернулся ко мне, — вы сможете разгадать их тайны, и я надеюсь использовать правильно. Голос мужчины был уставший и измученный. Я посмотрела на Робера и увидела некое отчаяние в его глазах и никакого интереса к частицам или вражде между ассасинами. Похоже, тамплиер переживал насчет Ричарда, что отбросил все свои желания и мечты ради короля. — Он найдется, — пытаясь поддержать Робера, произнесла я. — Живым или мертвым, — ответил тамплиер и горько улыбнулся. — Если нужна наша помощь… — начал Альтаир, но его остановили поднятой ладонью. — Мы все уплываем. Я пришел отдать свое наследие достойному человеку и попрощаться. Благодарю за помощь, но в море и в Англии у вас не будет друзей. Погибать в чужой битве, я считаю, несправедливо. Альтаир понимающе кивнул, и я немного расслабилась, услышав отказ. Совсем не хотелось сражаться или отправлять мужа в море. Пока мужчины беседовали, я отнесла мешок к столу и оставила его рядом с книгами, которые были сложены в стопку выше моей головы. Видимо, Альтаир отшельничал не только в кабинете, но и здесь. Голоса стихли быстрее, чем мне пришла в голову мысль посмотреть на артефакты. Я поднялась со стула и подошла к Альтаиру, услышав, как Робер сообщил о своем скором отъезде. Натянув капюшон, он снова поклонился и, пожелав мне мира и покоя, как делали это ассасины, вышел из комнаты. Альтаир отправился с ним, чтобы провести тамплиера через лабиринты замка, и Робер исчез, словно и не появлялся тут. Только мешок с артефактами был подтверждением того, что тамплиер проник почти в самое сердце братства ассасинов. Немного послонявшись по библиотеке, я устало зевнула, прекращая рассматривать книги и прочие вещи, которые были сложены по отдельным кучкам, и решила отдохнуть в подушках. Маленький мягкий уголок, где можно было расслабиться и закрыть глаза на минуту другую, пока Альтаир не вернется. «Почему Робер отдал артефакты нам? — задавалась я вопросом, ощущая, как мысли уплывают, — и что там с королем? Как можно было похитить короля. Прямо анекдот». Витая в мыслях и периодически проваливаясь в сон, я не услышала шаги Альтаира — хотя он всегда передвигался максимально тихо — и, естественно, преспокойно отдыхала, словно ничего не произошло. — Вика, — голос мужа вырвал меня из сна, и я резко открыла глаза. Оглядевшись, я никого кроме Альтаира не увидела. — Уже ушел? — Да, — подтвердил муж, — давай посмотрим, что там. Альтаир перенес факел у двери к столу и закрепил его на необходимой высоте. Я же передвинула свечи на край, чтобы освободить место для артефактов, а после этого мы, не сговариваясь, вытряхнули все, что было в мешке на стол. Вещей оказалось немного. Сразу бросилась в глаза большая книга, в которой Робер вел записи, и Альтаир, проигнорировав артефакты, забрал ее. Я же продолжила рассматривать таинственные предметы. Первым, что я взяла, был какой-то сверток. Я развернула ткань и увидела черный странный материал с небольшим ножиком. По ощущениям это была тонкая кожа, хорошо обработанная с двух сторон. Нож с виду казался обычной железякой, у которого даже рукоять выглядела так, словно ее сделали на скорую руку. Я поворочала ножик и, не заметив ничего интересного, отложила все в сторону. На столе оставались три необычных диска похожих на сплюснутые пончики со странной гравировкой, кусочек золотистой ткани, части разломанного посоха, толстое кольцо и свиток. Было пару книг, простая деревянная шкатулка и круглая черная сфера, которая была похожа на ту, что я выбросила. Я тут же схватила ее и взглянула внутрь, как делала со своим артефактом, испугавшись, что эта частица может вытворять что-то подобное. Но Альтаир остался прежним и никакого света или черных пятен я не заметила. «Пронесло», — выдохнула я и отложила сферу. — Там есть описания? — заглядывая в книгу, спросила я. — Да. Робер кое-что пояснил, но это лишь поверхностные знания. — Так тебе нужна была я, чтобы разобраться с этим? Альтаир оторвался от книги и посмотрел на меня. Его взгляд был испытывающим и проверяющим на вшивость. Мне стало некомфортно, и я сделала вид, что заинтересовалась золотистой тканью. — Выглядит совсем просто, — сказала я, но муж вернулся к моему вопросу. — Эти вещи опасны и мне очень хочется оградить тебя от них. Однако я вижу, что ты умна и образованна, порой даже лучше меня, что позволяет работать с артефактами, узнавая, что они из себя представляют. Поэтому позвал я тебя сюда по нескольким причинам. Я внимательно слушала Альтаира, теребя в руках ткань, которая была мягкая и теплая. — Я и вправду хочу, чтобы ты помогла мне с этим, — указав на вещи, произнес муж, — возможно, нам удастся подобрать нужные для тебя материалы. Кроме моих желаний и твоих, Робер сам попросил позвать тебя, поэтому я решил, что так тому и быть. — Ничего не понимаю, — ответила я, задумавшись над сказанным. — Если бы я был на его месте и видел, как ты пользуешься неизвестными артефактами, словно знаешь, что это, то поступил бы так же. — Хочешь сказать, это потому, что я тогда разобралась с теми частицами и короной? — Думаю, да, — подтвердил ассасин и, полистав пару страниц назад, ткнул пальцем в текст, — Робер даже потрудился упомянуть тебя в своем дневнике. — Не может быть! Этот факт взволновал меня настолько, что я выхватила книгу и начала быстро читать, выискивая свое имя. Текст был на английском, поэтому проблем не возникло. Только вот себя я там не нашла. С недовольным лицом я уставилась на Альтаира, требуя пояснений. — Здесь, — муж еще раз указал пальцем, — читай внимательно. Поднявшись на пару предложений выше, чтобы ухватиться за суть, я перечитала текст. И оказалось, что там говорилось о женщине, которая помогла понять сущность артефактов, однако это было упомянуто настолько вскользь, словно Робер сделал это лишь ради пометки к пометке. Возможно, это было и к лучшему: никаких имен, никаких намеков. Я вернула книгу Альтаиру и спросила: — А с этим что будем делать? — Все останется здесь до тех пор, пока я не прочту записи Робера. — Тогда я тебе больше не нужна, — сделала вывод я и потянулась, — время кормить Дарима, он уже проснулся. Альтаир согласно кивнул и добавил, что как только он закончит с расшифровками, то позовет меня. Вправду ли он хотел помочь мне с протезом или же просто использует в целях понимания сути артефактов, я не знала, да и не переживала на этот счет. Мне впервые за долгое время стало интересно хоть что-то, поэтому я отправилась домой в хорошем настроении и в ожидании, когда снова можно будет окунуться в мир артефактов. На выходе из крепости меня ждал кузнец и все настроение быстро улетучилось. Как я догадалась, что мужчина ждал именно меня? Все просто. Стоило мне приблизится, как — до этого расслабленный — мужчина напрягся и, скрестив руки на груди, нагло преградил путь. Такой посыл и слепой бы ощутил. Проходя мимо арены, я приготовилась выслушать очередные гадости в мою сторону. Мысли о том, что же я такого сделала, пролетали в моей голове, но из-за постоянных придирок Аббаса я научилась не реагировать на нападки, особенно когда была безоружна. Словив взгляд Джаббара, я остановилась перед ним и стала ждать. Мы недолго стояли друг напротив друга, и я уже было подумала, что мужчина ожидал не меня и я тут как дура подошла к нему и пялюсь, как Джаббар заговорил. Он попросил меня прийти к нему в кузницу для снятия мерок. Вот и вся проблема, которая стоила мне пары седых волос. «Честное слово, они меня в могилу сведут», — глядя на уходящего мастера, подумала я, чувствуя, как начинаю терять терпение оттого, что постоянно натыкаюсь на злых мужчин. Мне нужно было оградить себя от этого негатива, поэтому я решила, что после того как Дарим наиграется и заснет, я устрою себе отдых в теплой ванне, вкусный перекус и, возможно, упрошу Белл сделать мне массаж с маслами. Улыбнувшись своей идее, я быстрым шагом отправилась домой, чтобы никакой недовольный встречный не испортил мой настрой.

***

«М-м, Белл все сделает», — ликовала я, пока шла к кузнице. Мне оставалось разобраться с Джаббаром и его просьбой, поэтому я подбадривала себя как могла. «Теплая ванна, массажик, — закрыв глаза, сладко мечтала я хоть и знала, что после разговора с кузнецом можно потерять даже желание жить, — помни, что ждет тебя после. К черту Джаббара!» На позитивных мыслях я зашла в кузницу и, стараясь принять максимально равнодушный вид, поздоровалась с хозяином. Мужчина кивнул в ответ и попросил подождать, пока он не закончит. Затем он развернулся к печи и, взяв кочергу в руки, на которых были большие грязные от сажи перчатки, стал что-то двигать. По звуку было похоже на тяжелые горшки, но я решила не совать туда свой нос и развернулась к другой части комнаты. На меня смотрели карие глаза хозяин которых был молод и прилежно сидел за столом в окружении книг. Мальчишка был опрятно одет и подстрижен, что никак не вязалось с атмосферой кузницы ведь, просто постояв рядом, ты автоматически становился грязным, как те перчатки Джаббара. Я оглянулась на мужчину и, убедившись, что тот все еще занят, подошла к ребенку. — Ты, наверное, его внук? — спросила я, и парень кивнул, — понятно. Я тебя не видела в прошлый раз. — А я тебя, — последовал ответ. — Логично. Осмотрев книги, что читал малец, я одобрительно закивала. Это были учебники по языкам, которые я видела лишь в библиотеке Масиафа и которые, возможно, были оттуда позаимствованы, плюс лежала открытая книга по лекарствам: в них всегда рисовали травы или флаконы, изображая при этом соотношения одного вещества к другому. Остальные книги я не определила, потому что они были закрыты, а на обложке ничего не было. — Тебе интересно все это? — спросила я. — Иногда да, — просто ответил парень. «Странно. Зачем он сидит над ними, если ему неинтересно. Мог бы как все играть на улице или мечтать стать ассасином. И, кстати, я никогда его не видела. Вообще нигде. Он что, только дома сидит?» Я уже хотела спросить парня об этом, как меня позвал Джаббар и мне пришлось оставить все вопросы на неопределенный срок. Кузнец снял размеры, как и обещал. Для клинка он измерил мою руку как в длину, так и в толщину. Все пометки он записывал, а иногда и зарисовывал. Когда Джаббар стал ощупывать мою ладонь, я не выдержала и заговорила: — Это зачем? — Для меча. Выбить из этого мужчины что-то большее не получилось. Да и этот ответ был раздраженный, словно я мешаю работать. Шумно выдохнув, я продолжила смирно стоять, как статуя, стараясь больше не раздражать кузнеца. Однако долго ждать не пришлось. Джаббар снял размеры руки от плеча до кисти, оценил мои мышцы, которые каким-то образом еще имелись, и, пару раз согнув руку, что-то пробурчал и пошел записывать свои наблюдения. «Никогда не думала что, чтобы сделать меч, нужно пальцы щупать. Он точно кузнец? Или это какой-то извращенец под прикрытием?» Я хихикнула с абсурдности своей мысли и тут же закрыла улыбку рукой, потому что Джаббар обернулся и по его взгляду было понятно, что смеяться в кузнице запрещено. — Что-то развеселило вас? — явно намекая, что он развеселил меня своими ритуалами снятия мерок, недовольно произнес Джаббар. Таким поведением и манерой говорить я бы поставила его чуть ниже уровня Малика. Представив этих двоих в поединке по нахмуренным бровям, я снова засмеялась и стиснула свой рот посильнее. «Черт!» Кузнец выпрямился и подошел ко мне. Стараясь показать, что у меня и в мыслях не было — ну почти — оскорбить его, я замахала руками, словно говоря, что все не так, как выглядит, но стоило мне заметить эти брови и смех снова полез наружу. Я отвернулась. «Вика, ты нормальная?! — ругала я себя, не понимая причину внезапного заскока в голове, — успокойся живо! Или он вообще тебя выпрет! Черт, но его лицо…» — Здесь вам не лавка, чтобы веселиться, — голос Джаббара был строг, но меня это не охладило. Внук мужчины смотрел на меня с непонимающим взглядом и молчал. Он не был напуган, скорее всего, просто привык к данной дисциплине. Я немного продержала на нем взгляд и вернулась к кузнецу. — Извините, — стараясь не смотреть мужчине в лицо, произнесла я. Джаббар немного поругался себе под нос и, дабы избавиться от моего присутствия, быстро переключился на оставшиеся тесты. Я подняла пару мечей, подержала рукояти. Все выводы и ощущения, которые я говорила, кузнец либо запоминал, либо записывал, а те варианты, что не только мне понравились, но и идеально подходили под мое телосложение, мужчина отложил к пометкам. После последней проверки я была свободна. Счастливая, что все закончилось, я развернулась на пятках и пошагала на выход, но неожиданно мне на глаза попался странный стул, который я заметила лишь потому, что выходила из комнаты и та часть закоулка теперь была видна. Остановившись, я медленно подошла к нему и присела. Мальчишка, который сидел за столом буквально в метре от меня, обернулся и тихо шепнул: — Не трогай. Дедушка не любит, когда трогают то, что не готово. Я кивнула и взглядом оценила творение. Стул был немного модифицирован так, чтобы пристроить колеса, однако на телегу это не походило. Я бы сравнила его с инвалидным креслом, но до этого еще очень далеко. Видимо кузнец пытался соорудить нечто похожее. — А для чего это? — шепотом спросила я у мальчика. Ответа не последовало, и я обернулась. Парень сидел смирно и смотрел в книгу широко раскрытыми глазами. Он не читал, а лишь делал вид. И у этого была причина, потому что Джаббар стоял прямо у меня за спиной. Теперь его сведенные брови и злой взгляд не вызвал у меня смеха. Все так же непринужденно я повторила свой вопрос уже громче, обращаясь к кузнецу. Незаконного ничего не произошло. Я не трогала изобретение, а значит и предъявить мне было нечего. — Это не ваше дело. «Видишь ли, это как раз по моей части». Я встала и, взявшись за спинку стула, отодвинула его от стены. Как и ожидалось, он начал падать, потому что закрепленные по бокам колеса ничего не стопорило. Конструкция была смехотворно бессмысленной. — Я знаю, что ты хочешь сделать, — опережая Джаббара, заговорила я. — И знаю, как это сделать. — Разве я просил совета? Джаббар отобрал у меня свое изобретение и снова поставил его к стене так, чтобы оно не упало. «Не нужны ему советы», — съязвила я и, заметив чернила с пером, подошла к ним. К счастью, мужчина не кинулся меня останавливать. Он вообще старался не контактировать со мной, кроме той ситуации с мерками. Даже говорить отказывался и лишь недовольно наблюдал с намеком, что мне не рады. Однако у меня появился кое-какой план заставить Джаббара поменять отношение ко мне хотя бы на нейтральное. Я быстро набросала рисунок инвалидного кресла на пергаменте, но ничего не расписывала и не поясняла. Если кузнец толковый, он поймет, чего ему не хватало. Я взяла свой рисунок и, проходя мимо кузнеца, положила его на стол рядом с книгами мальчишки. — Если ты хочешь сделать то, что я думаю, — решительно говорила я, смотря Джаббару прямо в глаза, — это тебе поможет. И, оставив лист на столе, я вышла из кузницы. Теперь отсутствие дверей не было таким странным. Скорее всего, тут кто-то жил, кто нуждался в перемещении, и, возможно, этот горе-стул был попыткой улучшить ситуацию. «Широкие проходы! — поняла я. — Вот, что не давало мне покоя». Но все эти мысли быстро улетучились, стоило мне добраться до ванны, где меня ждала Белл с маслами. И, клянусь богом, это был лучший массаж в моей жизни.

***

Пару дней мне пришлось провести дома. Ахмед повредил руку, и я осталась без тренера. Больше никто не хотел заниматься со мной стрельбой, а Альтаир был занят артефактами, что привез Робер. Я попросила поработать с ним, но тот сказал, что сначала хочет понять, насколько они опасны, прежде чем подпускать меня. Спорить было бесполезно. Пока я отсиживалась дома, то заметила, как подрос Дарим. Его темные волосы закручивались в завитушки на затылке. У моего брата в детстве волосы завивались так же, поэтому я предположила, что не только серо-голубые глаза, но и волосы сына были частью моей генетики и моего рода. Кроме этого малыш пытался ходить, но без опоры не получалось. Говорить «папа» он так и не захотел, но иногда пытался выдавить из себя похожие звуки. Ничего внятного или более-менее понятного он вообще не произносил, но я настолько свыклась с Даримом, что и так понимала, чего он хочет. И, между прочим, сам Дарим четко понимал, что я от него требую. Он отзывался на свое имя, иногда лепетал что-то, когда я разговаривала с ним, порой даже обижался на меня, когда я забирала его любимого зайчика, чтобы постирать. Постепенно мы начали переходить на другое питание. В этом мне помогали сиделки и Белл. Они рассказывали мне, что можно давать, а что нет. Когда Дарим был маленьким, они помогали с гимнастикой и всякими упражнениями для развития тела малыша, но теперь мы переключились на речь и развивающие игры. Строили домики из деревянных кубиков, учились различать игрушки между собой: Дарим уже начинал понимать, если я просила его подать ту или иную вещь, но иногда мне приходилось помогать ему, указывая на предмет или направляя обычными «да-нет». Я много говорила с малышом, но от этого эффекта почти не было. Дарим все еще общался на своем детском языке и делал это только тогда, когда сам желал. Вот уж настоящий партизан рос — и слова из него вытащить нельзя было, если он сам этого не хотел. Так и прошли мои дни и ночи с сыном, пока Ахмед не вернулся в строй. Заниматься он теперь мог только вечером, чтобы не перенапрягать руку, да и тренировок у других учителей в период его отсутствия стало больше. И теперь ассасин был загружен больше обычного, восполняя таким образом пропущенные дни для того, чтобы другие ассасины отдохнули. Однако все это не помешало ему тепло меня встретить на первом занятии после своего «больничного» и качественно отработать. Несмотря на, как оказалось, перелом, Ахмед быстро вернулся в строй по своей причине, игнорируя предостережения лекаря и стараясь следить, чтобы с рукой больше ничего не случилось. Ассасин, понятое дело, не мог стрелять, однако контролировать мою технику и раздавать упражнения у него все так же отлично получалось. Сегодня я стреляла достаточно неплохо. Небольшой перерыв даже пошел на пользу моей меткости. Ахмед хвалил меня, но делал это не из любезности и совсем не льстя мне, и это было очень приятно. Я чувствовала себя спокойно и уверенно работая с мужчиной, хотя на площадке еще тусовалось пару ассасинов, которые просто сидели в траве и переговаривались, иногда кидая косые взгляды в нашу сторону. Метательный нож был всегда при мне, поэтому я спокойнее переносила подобное отношение, да и рядом с Ахмедом никто кроме оскорбительных реплик ничего не выкинет. — Постойте, Виктория! — прервав мой последний выстрел, крикнул Ахмед и подбежал ко мне, — сделайте три шага назад. — Зачем? — спросила я, но отступила. — Пока что вы стреляли на удобном расстоянии. Посмотрим, что произойдет, если цель будет дальше. Опыта с изменением дистанции у меня не было. Прошлый учитель, Сабир, лишь рассказывал про основы и технику, но после того как мы добрались до стрельбы, все резко изменилось и тренировки я отложила на неизвестный срок, а точнее до тех пор, пока мне не стало скучно. Прицелившись, я попыталась вспомнить, что мне говорили про дыхание и как правильно оценивать расстояние. И раз я отошла немного дальше, то решила буквально на пару миллиметров поднять лук выше. Когда стрела вылетела и успешно пролетела над целью, я вспомнила про еще один нюанс — сила выстрела. С той силой, что стреляла я, стрела не успела сменить траекторию и соответственно лишь набрала высоту у цели, огибая ее как препятствие. — А ну-ка, еще разок, — заинтересованная расчетами, потребовала я у Ахмеда и тот протянул мне стрелу. — Молчи, я сама все поняла. Мужчина хмыкнул и отошел, продолжив сверлить меня взглядом. Я привыкла к постоянному наблюдению, пока стреляю, поэтому это меня больше не беспокоило. Теперь я учила себя следить за собой и оценивать дистанцию, с чем у меня всегда были проблемы. Я выровняла наконечник стрелы с центром цели, дождалась, когда буду готова выстрелить, и отпустила тетиву. — Хорошо, — еще до того, как я увидела, попала или нет, сказал Ахмед. Стрела была правее от центра, но в снаряде. — Отлично! — радостно заключила я. Наконец-то у меня начало получаться хоть что-то и причем осознанно, а не вслепую. Ахмед отправился собирать стрелы, а я чуть ли не вприпрыжку подошла к лавочке и, найдя флягу, начала пить. Когда закончила, обернулась к стрельбищу, чтобы спросить у Ахмеда не хочет ли он пить, но так и не произнесла слова. Возле мужчины стоял Аббас и что-то настойчиво втирал ему. К гадалке не ходи — это относилось ко мне, и как в доказательство Софиан, заметив, что я слежу за ним, быстро приблизился. — Имей совесть, наглая женщина, — как обычно, без приветствия залепил ассасин, — тратишь время того, кому следует отдохнуть и восстановиться! — Аббас! — это уже Ахмед спешил к нам, придерживая руку. — С чего это ты такой заботливый стал? — ощущая, как злость начинает пробуждаться во мне, бросила я в ответ. — Если бы я был заботлив, — зашипел мужчина, — тебя бы здесь не было. Закрой свой рот и проваливай. — Нет. Мой отказ прозвучал быстрее, чем я успела подумать. Видимо, постоянные стычки меня все же довели, однако нарываться я не хотела, лишь поговорить, если получится. — Я тренируюсь только когда никого нет, не вижу проблемы. Ярость Аббаса притормозил Ахмед, который схватил злобного мужчину за плечо и потянул на себя. Он пытался объяснить ему, что делает это добровольно и тренировки не мешают заживлению руки, но это мало помогало. Софиан следил за мной, как тигр за добычей, и даже не слушал своего товарища. К нам подошли и те ассасины, что сидели в траве, и я забеспокоилась, ведь эти трое хорошо ладили не со мной, а с Аббасом. Положение складывалось хуже некуда, и я решила отступить. — Ладно-ладно, — поднимая руки в знак капитуляции, произнесла я, — уже ухожу. Ахмед, поговорим позже. Я перевела свой взгляд на учителя и краем глаза заметила, как дернулся Аббас, и в ту же секунду почувствовала боль в руках. Отступая назад, я ударилась коленом о лавку и, не удержав равновесие, села на нее. Рукава рубашки были разрезаны и на каждой руке виднелись длинные порезы. Крови сначала не было, но я все равно сжала левую руку и прижала к себе. Ей досталось больше всего, и рана словно обжигала, если я просто шевелила пальцами. Ахмед что-то говорил, но, видимо, его оттолкнули, потому что Софиан уже стоял надо мной, самодовольный и пребывавший в некой эйфории, поняв, что, наконец, ранил свою цель. На его скрытом клинке не было крови, мужчина спрятал его лишь тогда, когда увидел, что я смотрю на оружие. — Теперь тебе не нужно заниматься, — посмеиваясь, сказал Аббас. — Сиди дома и расти своего грязного выродка. И когда он придет в братство, я лично о нем позабочусь. Его слова повергли меня в такой шок, что я забыла о ранах. Я ничего не слышала и смотрела в песок, словно завороженная. Я чувствовала, как сердце глухо стучало в груди, и с каждым ударом становилось так больно и неприятно, что на глаза наворачивались слезы. Я вспомнила лицо Дарима. Моего радостного зайчика, который полз ко мне и пыхтел, как паровоз, который редко плакал или плохо себя вел, который жался ко мне со всей детской нежностью и прятался в моих руках. Этот малыш, который подарил лишь тепло и радость этому миру. Который еще не сказал своего первого слова и не научился ходить. Дарим был идеальным ребенком и не заслуживал такого, вот в чем я была уверена. «Я убью тебя…» — подумала я, но слова уже слетели с моих губ: — …сукин ты сын, я убью тебя! Ты, кусок говна, можешь поливать меня грязью сколько тебе влезет, но как смеешь ты говорить такое о моем сыне! — Аббас, который до этого спокойно посмеивался со своими друзьями, обернулся, — я заставлю сожрать тебя свой вонючий язык, который вырву собственными руками, — рычала я, — Ахмед, дай мне свой меч. Мужчина, стоявший рядом, не шелохнулся. В оцепенении он держался за эфес и молча следил за мной. Возможно, он хотел остановить драку таким образом, но в этот раз мне было нужно его оружие, а не рассудительность. Я не смотрела на Ахмеда, не зная, что у него на лице: удивление, страх или ненависть. Я следила за Аббасом и, раз меч мне не дали, я вытащила свой небольшой нож из-за пояса. Мне было плевать, что у меня в руках, потому что, если бы это был кусок палки, я бы забила ей Аббаса до смерти. — Госпожа, одумайтесь, — Ахмед отошел от потрясения и преградил мне путь, — у вас идет кровь. Пойдемте… — Отойди, брат, — Аббас оттолкнул своего «брата», приближаясь ко мне, — я разберусь с ней. Без зазрения совести мужчина достал меч и направил в мою сторону. Софиан был разъярен, но меня это совсем не пугало. Я отскочила от скамьи чтобы за спиной было место для отступления и приготовилась к бою. Другие ассасины и не думали вмешиваться, кинув взгляд я поняла это, когда заметила ухмылки на лицах. Что ж, от друзей Аббаса ничего и не стоило ожидать. — Нападай! — взревел Софиан, наступая на меня. Похоже он был настолько ослеплен яростью и уверенностью в своей победе, что смело шел на меня. Однако я знала, пока у него в руках меч, стоит быть предельно осторожной, поэтому отступала и ждала атаки. Аббасу очень быстро надоела игра в догонялки, и он атаковал, не сдерживая ни сил, ни желания убить. Удары его были простые и размашистые. Возможно, мужчина думал, что расправиться со мной будет очень легко, однако легко было лишь мне. Правильная дистанция, уходы в нужную сторону и Аббас ни на каплю не приближался к цели. Конечно, постоянные скачки влияли и на меня. Дыхание потихоньку сбивалось, и я не успевала его восстановить между атаками. Аббас ругался. Про его дыхание можно было забыть, потому что перерывы между взмахом меча он заполнял своими речами и от этого все больше и больше задыхался. — Иди сюда, трусливая сука! Хватит бегать! «Подожди немного». Аббасу я не отвечала и готовилась дать отпор. Момент подвернулся, когда мужчина сделал выпад вперед, и я отпрыгнула влево. Видя, как близко запястье соперника, я развернулась и схватила его. Аббас потянул руку к себе и меня вместе с ней, но все, что мне требовалось, это поймать его. — Что за жалкая ата… Мужчина не успел договорить и вскрикнул. А ведь было почему. Я вогнала свой нож ему в руку так, что Аббасу пришлось выронить меч. Острие вышло у него из ладони, и я планировала продырявить руку Аббаса, но он вырвался и отступил. Возможность победить засияла у меня перед глазами, пока соперник выдергивал нож, и я рванула вперед. Сначала удар в нос. Точный, с замахом, не жалея сил. Затем левой в челюсть. Голова соперника дернулась, но мужчина быстро среагировал, возвращая ко мне взгляд полной ярости. Мне это было как раз необходимо. Опустив кулак пониже, я присела, а потом влепила такой апперкот, * что услышала хруст и почувствовала, как заболели костяшки. Удары из карате тут были бесполезны, поэтому я переключилась на боксерские. Я видела, как они наносятся, пару раз практиковала и мне не составило труда повторить боксерскую технику, к тому же, я была подкована в боевых искусствах. У меня не было тактики или опыта в этом, но была цель, а когда стремишься к чему-то, сможешь все. Аббас выплевывал кровь изо рта и попутно сжимал нос здоровой рукой. Одна из его ладоней была красной от пореза, и я надеялась, что она приносит ему достаточно боли. Дышать после атак стало тяжелее, поэтому я остановилась на этом, давая себе минутку на отдых и зная, что мужчина сейчас сам кинется на меня. Мне ужасно захотелось пить, когда Аббас пришел в себя и с криком стал приближаться. Его кровавое лицо выглядело еще страшнее. Зубы тоже были в крови. На мгновение я почувствовала удовольствие от хорошо проделанной работы. Я снова замахнулась, уже специально, чтобы отвлечь ассасина, и тот повелся. Аббас прикрыл лицо руками и замер. Вкладывая всю душу, я ударила мужчину между ног и, когда тот скрючился, зарядила еще раз. — Твое любимое! — восторженно произнесла я. Аббас заскулил и сжал свое разбитое достоинство. Теперь я могла делать все, что пожелаю. И я начала. Схватила мужчину за волосы и еще раз прописала в лицо, но уже коленом, отступила и ударила ногой в голову, точно в ухо. Ассасин вскрикнул от боли и упал, упершись руками в землю. Я бы продолжила избивать его, но меня одернул Ахмед, пытаясь остановить и образумить. — Достаточно, Виктория. Остановитесь! — Я сама решу, когда хватит, — отталкивая Ахмеда, рычала я, — этот урод давно заслуживает получить по полной! Раздался злобный крик, и меня с Ахмедом буквально снесло с места. Не стоило отвлекаться ни на секунду, потому что Аббас в ярости бросился на нас и повалил на землю. Я успела выбраться и отползти, отбиваясь от ассасина ногами, а вот Ахмед так и остался лежать, прижимая сломанную руку к себе. Когда я поднялась на ноги то поняла, что атака Аббаса все же имела эффект. У меня кружилась голова, в глазах темнело и я ощущала слабость, будто вот-вот потеряю сознание. Сжав кулаки посильнее, я заставила себя следить за соперником. Но внимание резко переключилось на странное ощущение в пальцах. Я глянула вниз и испугалась: все руки были в темной крови. Ее было настолько много, что она хлюпала в пальцах, когда я сжимала их. От увиденной картины мне стало еще хуже и перед глазами поплыло. — Ах ты, тварь! Я только вспомнила про Аббаса, как тот схватил меня и ударил в живот. Не успевая отойти от боли, я почувствовала еще один удар в лицо и почти упала. Стараясь хоть как-то спастись, я отскочила от ассасина и выпрямилась. Шаг в сторону и ноги опять подогнулись, словно не мои. Надо отдать должное, атака Аббаса немного отрезвила меня, хотя рана на животе напомнила о себе старой противной болью. Я понимала, что четко осознаю ситуацию, но почему тело меня предавало — осталось загадкой. Встав на ноги, я отошла на пару шагов от Аббаса и уперлась в заграждение для арены. Я перебралась через него, рассчитывая выиграть себе хоть немного времени, но опять не удержалась и упала на колени. Аббас уже подходил к ограждению и, не спеша, перенес сначала одну ногу, а затем другую. — Что такое, не можешь стоять на ногах? — ревел он, хотя сам едва мог передвигаться без боли. Из последних сил я поднялась и отбежала на середину арены, чтобы снова, как какой-то клоун в цирке, упасть. Слабость начала распространяться на все тело, и я чувствовала, как мне становится тяжело даже дышать. «Двигайся, — понимая, что мне грозит, приказала я себе, — Ну же, черт побери! Вставай! Пожалуйста!» Ничего не выходило. Я никак не могла заставить себя подняться. Только когда обратила внимание на руки, начала догадываться, почему не могу нормально двигаться. Все рукава были в крови, а под ладонями за пару секунд образовалась небольшая красная лужица. «О нет-нет-нет!» Аббас подошел, не давая погрузиться в панику, и, схватив меня за шиворот, потянул к себе. — Давай помогу тебе, — издевательски произнес он. Я пыталась отцепить руку мужчины от одежды, но пальцы плохо двигались, да и пятна, что плясали перед глазами, закрывали обзор, не давая сообразить, где рука и что происходит. В нашу борьбу ворвался чей-то голос. Недалеко от Аббаса кто-то кричал ему, чтобы тот остановился, и я смогла разглядеть белое пятно справа от себя. «Ахмед», — догадалась я, увидев, что объект приближается. На площадке больше никого не было, поэтому только он мог попытаться остановить поединок. Только вот рассчитывать на его помощь у меня не было времени. Аббас выпустил клинок и замахнулся для удара. — Что ты там говорила?! Вырвешь мне язык, — ассасин отпустил одежду и крепко вцепился в мою челюсть, — я изуродую тебя так, что даже если ты выживешь, то убьешь себя! Я дергалась что есть сил, отчаянно крутя головой из стороны в сторону, совсем не переживая, если сломаю челюсть, и, видимо, это желание выжить спасло меня, потому что как только Аббас нанес удар, я выскользнула из его кровавой руки и отделалась лишь порезом на подбородке. Клинок проскочил мимо шеи — это была моя вторая удача. Ожидая очередной атаки, я предусмотрительно начала отступать, хотя все это выглядело так, будто я оттягиваю свою смерть. И, естественно, так все и было. Ассасин быстро сократил ту дистанцию в пару шагов и в этот раз схватил меня за одежду надежно и крепко, а я, ощущая лишь тупую слабость, успела закрыть лицо рукой и приготовилась принять удар. Иного выбора у меня попросту не оставалось. Я сильнее сжала зубы, когда почувствовала рывок вправо, а затем меня дернуло в другую сторону настолько резко, что от неожиданности я не устояла и упала в песок, который тут же забился в рот и нос, вызвав сильный кашель. Пока я пыталась выплевать всю пыль и кровь, рядом были слышны шаги, шорох одежды и удары. Меня никто не трогал, а значит, что Ахмед добежал и пытался удержать Аббаса. Выдохнув и упершись руками в песок, я заметила, как кровь снова набежала под ладонями. Теперь меня начало потряхивать не только от страха. — Какого хрена, — бубнила я под нос, едва шевеля языком. Я стирала кровь с рукавов, но та снова продолжала мерно вытекать из порезов. Темная, без выплескивания и фонтана, но достаточно быстрым потоком, который невозможно было остановить. Сдавив рану в левой руке, я попыталась хоть как-то притормозить потерю крови, но это не помогло. «Не останавливается!» — в ужасе подумала я и прижала руки к себе. — Проклятие! Черт! В тишине, окружающей меня, было слышно только мое тяжелое дыхание. Скорее всего, Аббаса усмирили, раз больше никто не тронул меня. Глаз я все равно не открыла, но не потому, что все закончилось, а из-за ужасного головокружения. Все вокруг крутилось и от этого становилось только страшнее. Я была на грани дикой паники, как почувствовала чьи-то тяжелые руки на своих плечах. — Вика? Вика, ты меня слышишь? Ты в порядке? Голос звучал вдалеке, но я узнала Альтаира, и, не веря, что он здесь, открыла глаза. Он. Немного встревоженный, но все еще на взводе. «Злится, что я подралась, — подумала я, — опять доставила ему кучу проблем». Мне хотелось извиниться за это, но слова так и застряли в горле, которое, кажется, высохло вместе с языком. Неимоверно хотелось пить. — Откуда кровь, — муж начал осматривать меня и увидел руки, — Вика, покажи. Осторожно я потянулась к мужу и замерла в ужасе, заметив, как моя одежда пропиталась кровью настолько, что потяжелела. — Не останавливается, — неосознанно повторяла я. Альтаир быстро зажал раны руками, но, когда увидел, как кровь просачивается под его пальцами, понял, что это не помогает. — Альтаир, — чуть не плача, заговорила я, — она не останавливается, она не… я… Мой монолог прервался тяжелым дыханием. Перед глазами начало темнеть, но я успела услышать, как выругался муж, приказав мне прижать руки к себе как можно сильнее. Почти теряя сознание, я выполнила его приказ, а потом ощутила, как Альтаир взял меня на руки и рывком поднял с земли, после чего я отключилась. В реальность я вернулась очень быстро. Точнее, мне помогли. Альтаир на пару с лекарем успели перенести меня на кровать и оценить масштаб проблемы, не забыв разбудить. Однако как муж ни пытался, я все равно чувствовала, что уплываю. Меня словно несло течение реки, а веки стали такими тяжелыми, что постоянные дерганья и похлопывания по лицу, в попытках не дать заснуть, начали подбешивать. — Вика, не засыпай, слышишь! Это я уловила, но бороться со слабостью не могла. Руку сдавило, и резкая боль заставила меня открыть глаза. Альтаир был прямо надо мной и, держа мою голову в руках, не сводил обеспокоенного взгляда. Я почувствовала, как его пальцы дрожали то ли от напряжения, то ли от страха. Все те эмоции, что отразились на его лице, вымазанным моей кровью, вызвали очередную волну паники. Хотелось сказать ему что-нибудь ободряющее, чтобы он не волновался так и не пугал меня, но мысли путались и улетали из головы быстрее, чем я могла сформировать хоть что-то. Только боль, когда лекарь стягивал бинт, позволила остаться в сознании и хотя бы смотреть на мужа в надежде, что делаю это не в последний раз. Лекарь быстро закончил с ранами, намазав их чем-то, от чего руки горели огнем, но это позволило остановить кровь. Из разговоров мужчин я слышала неутешительные выводы. То, что сейчас я все еще жива, было очень изменчиво. Потеряв много крови, я, скорее всего, походила на призрака в одежде. Бледная и с синими губами. Я представила, как выгляжу со стороны, и зажмурилась, понимая, насколько сильно облажалась. Опять я была ранена настолько, что Альтаир места себе не находил. Он пытался говорить со мной, отслеживал пульс, который еще не с первой попытки нащупал, и держал так, словно если отпустит, то потеряет навсегда. Слабо, но я понимала все его чувства, но ничего не могла сделать, кроме как лежать и пытаться оставаться в сознании. Послышался очередной шепот, который перешел на повышенный тон. Я поняла, что лекарь ругается, но по какой причине не знала, а когда давление в левой руке ослабло и я увидела, что ее разбинтовали, все стало ясно. Порез снова кровоточил. Закрыв глаза, я отвернулась. На какое-то мгновение связь с реальностью пропала, но, когда меня начал дергать Альтаир, запихнув деревянную палочку в рот, я все же осмотрелась, пытаясь сообразить, что он делает. Мужчины быстро перекинулись парой слов и после кивка муж забрался на кровать, сел мне на бедра и буквально вдавил плечи в соломенный матрас. Лекарь подхватил мою левую руку себе под мышку, развернувшись ко мне спиной, и потянулся за чем-то. Он взял нож, острие которого было накалено, и, сложив два и два, я будто по щелчку ощутила, как силы вернулись ко мне. «Он отрежет мне руку?!» Я посмотрела на Альтаира испуганными глазами, а потом на нож. «Нет!» Позволить такого я не могла и поэтому стала вырываться. Боли я не почувствовала, а значит мои дерганья стоили того, только вот я всего лишь оттянула неизбежное, потому что после пары брыканий муж навалился на меня всем весом так, что дышать стало тяжело. Я пискнула, выдохнув последний раз, а потом в руке раздалась такая боль, что дышать мне больше не нужно было. Вгрызаясь зубами в эту несчастную деревяшку во рту, я кричала так, что даже Альтаир отвернулся. Двигаться не получалось, но рука все равно в судороге дергалась, не поддаваясь моему контролю. Жжение усиливалось, не затихая ни на секунду, и я успела пожалеть, что вернулась в сознание. От запаха паленой крови и плоти мне стало не по себе. Живот сводило так сильно, что я не понимала, от боли это, от тошноты или из-за того, что Альтаир так давил на меня. Но все это отошло на второй план, когда я почувствовала, как лезвие буквально вошло мне в руку, шипя и прорезая мышцы, как нож масло. Крик перешел в визг, и я забила ногами по кровати мечтая и моля о том, чтобы лекарь быстрее закончил. И он отступил. Положил мою руку на стул и отошел, но боль никуда не делась. Альтаир выпрямился и взглянул на меня. Он был такой разбитый и печальный в тот момент, что я отвлеклась от жжения в руке. Муж не плакал, но те муки, которые я увидела в его лице, стали катализатором. Мои плечи затряслись, и я разрыдалась так сильно, что мне пришлось выпить не только травы от боли, но и для успокоения. А пока они не подействовали, я поднялась и вцепилась в мужа правой рукой, которой еще могла двигать. Сначала я просто рыдала, но по мере осознания того, что произошло, плач перешел на крик. Я выплескивала всю боль и страх в нем и кричала так громко, что не слышала слова мужа, а лишь чувствовала, как его губы шевелятся, касаясь моего уха. Альтаир крепко обнял меня в ответ, и мой крик тонул в его одежде и груди. К моменту, когда я начала успокаиваться, лекарь закончил с рукой и, перебинтовав ее, покинул комнату. Травы подействовали, и боль стала такой слабой, что я перестала обращать внимание на свои раны. Альтаир попытался положить меня, но лишь сильнее жалась к нему, не желая отпускать. Было так страшно, что казалось, стоит мужу отойти и весь кошмар повторится снова. Я была готова зубами вцепиться в одежду, только бы меня не оставили одну. — Вика, — отчетливо услышала я тихий голос Альтаира, — тебе нужно лечь. Я отрицательно закивала головой и не двинулась с места. Однако моя борьба продлилась недолго. Уже засыпая я почувствовала, как начинаю дрожать и как тяжелое одеяло накрывает мои плечи.

***

В комнате было темно, когда я очнулась. По ощущениям казалось, что это последние минуты жизни, так хреново мне еще не было. Даже роды не выматывали настолько. Помимо того, что у меня был жар, так еще и голова кружилась. Добавить можно дикую боль в лице и животе после ударов Аббаса, ломоту в теле и руки, которые горели огнем. Я повернулась на бок и кое-как села. «Мне нужно на воздух!» В комнате было окно, но я понимала, что этого недостаточно. Меня колотило настолько, что я, не накинув ничего, поднялась и, опираясь о стену, пошла к двери. — Госпожа! — испуганный голос служанки прозвучал слишком громко, вызывая волну головной боли. — Стойте! Вам нельзя двигаться! Это была Белл, которая подскочила ко мне и, придерживая за плечи, повела назад. — Вы горите, — заметила она, — я сейчас позову лекаря! Как нехорошо, мастер только что ушел… Ложитесь. Почти бессознательно я села на кровать, да и сил бороться со служанкой вообще не было. — Госпожа, прошу вас, будьте здесь. Я позову кого-нибудь! Я не услышала, как Белл ушла. Просто сидела и смотрела на пол, периодически закрывая глаза, чтобы отдохнуть от головокружения, но недолго, потому что с закрытыми глазами мне начинало казаться, что тело кружится в бесконечном заднем сальто. «Нужно идти», — била мысль в голове, и я опять поползла на выход. Двери были приоткрыты, поэтому я аккуратно протиснулась и, отметив, что рядом никого, двинула к лестнице. Меня сильно трясло от напряжения и температуры, но какое-то дикое желание выйти на воздух в сад давало надежду, что станет легче. Там была вода, поэтому мне нужно было в сад. Я бормотала что-то себе под нос, пока шла. Путь до лестницы, казалось, был бесконечным, но стоило мне ступить на нее, как слабость совсем одолела, и я очнулась уже внизу. Холодный ночной ветерок заставил меня подняться. Я увидела свет от прохода в сад и выпрямилась. Идти становилось все тяжелее и мне приходилось экономить силы, периодически останавливаясь и отдыхая. Пот стекал по лицу, но вытирать его я не собиралась, потому что стоило мне убрать руку от стены, и я наверняка бы упала. Я все же не ошиблась: в саду стало легче. Уже стоя в проходе, я почувствовала, как мне не так жарко, да и сознание прояснилось. «Надо сесть, где ветрено», — решила я и, оставив стену, аккуратно пошла вперед. Все было хорошо, свежий воздух и впрямь отрезвил меня, а ночная прохлада приносила облегчение, но как только я пропустила ступеньку на нижний ярус и шагнула в пустоту, то упала на ослабевшие руки, которые немного смягчили удар. Трава передо мной странно колыхалась. Неестественно. Я посмотрела на каменные колонны, которые переходили в ограждение перед обрывом, и те тоже извивались как змеи. Не двигаясь, я сидела и смотрела на это представление, а потом и вовсе легла на землю. «Мне нужно отдохнуть. Немного. Потом…» Я не знала, что буду делать потом. Было странное ощущение, что я что-то забыла, но мне было настолько все равно, лишь бы лежать под ветром и слушать тишину. — … хорошо, вот так, — тихо бормотала я сама себе, — потом, я сделаю это потом. Почувствовав, что ко мне прикоснулись и начали поднимать, я забрыкалась, как вредный ребенок. — Потом, — откладывая дела, ныла я, — не сейчас. Нет. Нет! Меня все не отпускали, хотя я прилично отпихивалась, намекая, что хочу остаться и немного полежать. «Это, наверное, Белл опять меня тащит в кровать», — недовольно подумала я, однако мысль, чтобы открыть глаза и посмотреть, что же все-таки происходит, так и не посетила мою голову. И только когда обе руки были схвачены, а ноги зажаты так, что я больше не могла двигаться и лишь дергалась, как жалкий червяк, пришлось взглянуть на наглеца, который силой тянул меня. — Тише. Это я. Не сразу, но я узнала Альтаира, который непонятно как очутился здесь, только вот перспектива быть унесенной с такого отлично места меня все равно не радовала, и я заныла сильнее. — Нет. Не трогай. Оставь. Оставь меня! — муж все же поднял меня на руки, — стой, стой, пожалуйста! Его тело было горячее, как огонь, и меня опять затрясло. Стало невыносимо жарко, и я умоляла Альтаир вернуть меня назад в траву, где хотя бы не так сильно кружилась голова и дул холодный ветер, но мы без колебаний приближались к крепости. К счастью, в комнату мы не вернулись. Муж отнес меня к зоне с подушками под крышей и опустил на ковер. Здесь было не так ветрено, но лучше, чем в душном, закрытом помещении. — Оставайся здесь, — мягко попросил Альтаир и поднялся. Послышался еще один голос, и я увидела Белл, которая бежала к нам. Альтаир отошел и, переговорив с ней, отправился к фонтану, а служанка тем временем развернулась и быстрым шагом вернулась в крепость. «Он ее отчитал?» Я очень понадеялась, что муж не ругал Белл, потому что девушка просто выполняла свою работу. И пока я рассуждала, а за что вообще ее нужно было отчитывать, муж вернулся с кувшином в руках. Не говоря ни слова, он взял какую-то ткань, что лежала в небольшом шкафу около подушек, и сел напротив меня. Я следила за Альтаиром, как завороженная, совсем не понимая, что он собрался делать, особенно когда картинка перед глазами то и дело уплывала в разные стороны. — Пока что тебе нельзя ходить, — взяв мою руку, заговорил муж, — ты потеряла много крови и за ранами нужно следить, поэтому больше не делай глупостей. Альтаир говорил совершенно спокойно и тихо, протирая мою ладонь мокрой тряпкой, которую смочил в кувшине. Пока он возился с руками я заметила, что те перебинтованы до локтя: и правая, и левая. «Не отрезали». Я вспомнила те ужасные ощущения и страх, когда увидела нож, а потом и Малика, которому повезло меньше. «Как он это пережил…» От дальнейших мыслей меня отвлек Альтаир, который принялся вытирать мой лоб. Когда он мыл тряпку, я заметила, что она была красной, и поинтересовалась откуда кровь. — Ты где-то упала, — ответил муж, — не помнишь? — Нет, — я напрягла последние остатки сознания, но ничего в голову так и не пришло. — Именно поэтому ты должна была остаться в кровати, — Альтаир закончил и бросил тряпку в кувшин, — как ты себя чувствуешь? — Мне жарко, — сказала я. Это прозвучало так странно. Я обратила внимание на свои слова больше, чем муж, ведь мне никогда не бывает жарко. Я мерзляк, как говорится. И на солнце могу в куртке ходить, но сейчас я на самом деле чувствовала, как горю. «Температура, — догнала мои рассуждения верная мысль, — и причем высокая». — Альтаир, мне нужны таблетки, — пробормотала я. — Не помню, как называются, черт! К отвратительной боли в теле добавилась и головная. Я опустилась на подушки, чтобы хоть немного ослабить эти противные ощущения, и закрыла глаза. — Надо найти, — сказала я. «Что там было в книге?» Мысли скакали одна за одной, и я не могла нормально сформулировать, что хочу от Альтаира. Пока я соображала, что мне нужно сделать, людей вокруг меня стало больше. Пришла Белл и еще один мужчина. Он присел рядышком и стал внимательно следить. Дольше пары секунд я не могла сфокусировать взгляд на нем, поэтому прикрыла глаза. Прохладная рука коснулась моего лба, и я довольно замычала. Однако удовольствие продлилось недолго, и меня оставили в покое. Гул в ушах не давал различить слова людей, к тому же говорили они на арабском. Иногда я посматривала на троицу и снова возвращалась во тьму. Когда я болела, мне не хотелось ни есть, ни пить. Мама всегда пичкала меня лекарствами и заставляла выпивать много воды. Я сама по себе ем немного, а пью еще меньше, поэтому это всегда было настоящим испытанием. Только вот сейчас, когда меня разбудили от дремоты, я почувствовала, что во рту пересохло, и странно пахнущая вода была очень кстати. Немного я все же выпила, а после опять легла на подушки. Подремать больше не удалось. Пока мой живот бурчал от поступившего подкрепления, я отчего-то почувствовала себя неспокойно. Тело начало бить мелкой дрожью, но холода не ощущалось. Когда я открыла глаза, то поняла, что нахожусь все еще в саду. Но даже этого свежего воздуха не хватало. Приподнявшись на руках, я позвала Альтаира. — Вика? — аккуратно коснувшись моей спины, обеспокоенно спросил он. И только я собралась с силами, чтобы сказать ему что-то, как меня стошнило. Вся вода, которая должна была перевариться и помочь, теперь оказалась у меня под носом. После этого дрожь переросла в судороги, и муж взял меня на руки. Одежда стала тяжелой. Я почувствовала, как буквально за пару секунд вспотела так, что пот можно было выжимать из штанов и рубахи. Тело совсем не слушалось, и меня дергало, как от разрядов тока. Оставаться в сознании было очень тяжело и несмотря на то, что меня просили разговаривать, я все равно отключилась. В следующий раз я открыла глаза, когда боль в голове усилилась. Словно кто-то врезал мне железной битой в затылок и тот пульсировал без остановки. Я попыталась что-то сказать, но связного ничего не вышло, да и бормотать вообще перестала, когда почувствовала, что с каждым вдохом мне не хватает воздуха. По всей видимости Альтаир сидел рядом, потому что он обратил на меня внимание и, схватив за голову, вызвав дополнительную волну боли, что-то произнес. Его губы шевелились очень быстро, я попросила его говорить спокойнее, но все было бессмысленно, потому что звука все равно не было. Я запомнила, как муж наклонился ко мне, как его до жути горячие руки коснулись тела, и успела глянуть на звезды, которые на мгновение перестали скакать и ярко засияли.

***

Теплый, золотистый свет, казалось, проникал под мои веки. Я приоткрыла глаза и взглянула на руку, в которой сжимала нечто мягкое и приятное, как излучаемый свет. Мои пальцы сильно сдавливала чья-то рука, будто стараясь не выпускать свечение из моего кулака. Ощущая неприятное давление, я попыталась вытянуть руку, но мне не позволили. — Держи, — приказал голос, и я перестала сопротивляться. Похоже, недолгий сон пошел мне на пользу, потому что голова не болела и тело не трясло. Хотя головокружение и слабость никуда не делись, чувствовала я себя полегче. Не сводя глаз со света, я поинтересовалась что это, но услышав еще один короткий ответ «позже», расстроилась. «Такой приятный», — подумала я и считая, что прикрываю глаза лишь на пару секунд, снова заснула.

***

Из сна меня вырвала боль в пояснице. Я покрутилась, ища положение поудобнее, но, так и не примостившись, открыла глаза и увидела Альтаира, который смотрел на меня сверху. Выглядел муж уставшим и измученным, хотя совсем недавно он стал высыпаться и выглядеть бодрее. Видимо, Альтаир все время следил за мной, пока я отдыхала. Свет от вещи в моей руке уже не исходил, однако факелов было предостаточно, чтобы понять, где мы находились. Это был скрытый кабинет Альтаира. Аккуратно я повернулась на бок и села. Муж придержал меня за спину и сразу спросил, как я себя чувствую. Голова не кружилась, но слабость была такой сильной, что мои руки затряслись, когда я уперлась ими в пол, и живот противно свело от голода. Раскрыв кулак, я увидела кусочек ткани, который еще совсем недавно сиял и излучал тепло. Золотистый рисунок померк, но я все равно узнала артефакт, привезенный Робером. — Мне лучше из-за него? — хриплым голосом произнесла я, — что он делает? Снимает жар? — Исцеляет, судя по записям Робера, — ответил Альтаир и отпустил меня, — однако это лишь малая часть полотна, поэтому ее хватило ненадолго. «Понятно. Снова артефакт спас мою жизнь», — отметила я. А ведь не будь их или Альтаира, который знал о существовании таких вещей, пришлось бы попрощаться с этим миром очень быстро. «Хорошо, что Робер привез артефакты». Отмечая, как все вовремя произошло, я даже улыбнулась, не веря в свою удачу. Развернувшись к мужу, я хотела сказать ему, что было бы здорово найти целое полотно, но слова застряли комом в горле. — Альтаир? — пододвинувшись ближе к мужчине, обеспокоенно произнесла я, — что случилось? Почему ты плачешь? Муж не отвечал и смотрел на меня с такой болью и тоской, что даже мне стало не по себе. Взяв лицо Альтаира в свои холодные трясущиеся руки, я снова повторила вопрос, но вместо ответа, муж зажмурился и опустил голову. — Альтаир, — испугалась я, забыв про слабость и боль, — что такое? Скажи мне, пожалуйста! Совсем распереживавшись, я начала строить догадки, искать причины слез и ничего, кроме как драки с Аббасом, в голову не лезло. Поэтому я поспешила спросить, так ли это, но муж молчал. Его теплые слезы попадали на мои пальцы, и я судорожно вытирала их, продолжая паниковать. — Прости меня, Альтаир, слышишь? Прости, пожалуйста, — извинялась я, чувствуя, как теряю голос и накатывают слезы, — я, правда, не хотела, чтобы так все обернулось. Больше такого не повторится, обещаю. Слышишь меня? Не плачь, прошу тебя! Мне так больно от этого. Пожалуйста, поговори со мной. Мои мольбы были услышаны, и муж выпрямился, поднимая свое заплаканное лицо, которое за долю секунды вдруг стало серьезным, и мое сердце сжалось так сильно, что я почти прокляла себя за глупость, что совершила. Мы только выстроили маленькие мосты в наших отношения, хрупкие и шаткие, но начало было, хотя я и не чувствовала особой связи. Но сейчас осознала, насколько ценной была для Альтаира и как позорно и глупо растоптала эти чувства. Я уже вдохнула, чтобы снова извиниться, как тихий голос мужа прервал меня. — Делай все, что тебе вздумается. Изучай артефакты, путешествуй, учись новому, спорь со мной или не общайся, все, что пожелаешь, — Альтаир говорил все четче и громче с каждым словом, а его пронизывающий взгляд заставил меня замереть и слушать, — но больше никогда не смей умирать на моих руках. У меня скрутило живот от его просьбы. Снова вернулся жар, который хлынул во все тело, а потом так же быстро испарился, бросая в холод. Я стала так легкомысленно относиться к своей жизни, забывая, что смерть за моей спиной всегда рядом, скачет, как чумная блоха за крысой. И когда-нибудь артефактов не будет рядом и Альтаир не успеет. — Что. Я… я… Прости, Альтаир… — Мне не нужны твои извинения! — неожиданно повысил голос муж, и я вздрогнула, однако после он спокойно добавил, — не делай этого со мной, прошу тебя. Альтаир замолчал, продолжая смотреть суровым взглядом и не переставая плакать. Я потянула его к себе, и муж, совсем не сопротивляясь, прижался к моей груди, силой обнимая и сжимая одежду, а я, будто спрятав его в своих руках, прижалась в ответ. — Прости… — в очередной раз произнесла я и, устав от всего этого, закрыла глаза, ощутив, как слезы покатились по щекам. Вспоминая, что свою прошлую любовь Альтаир потерял при ужасных обстоятельствах, мне стало еще сильнее жаль его. Обессиленная и плачущая я не посмела сказать и слова и продолжила просто сидеть, отбывая таким образом свое наказание, до тех пор, пока Альтаир сам не отстранился от меня. Плакать он перестал, но его пустой взгляд был еще хуже слез, и, чтобы не доставлять проблем, я смиренно позволила отнести себя в комнату и, выпив все, что мне приготовил лекарь, легла в постель. После этого начался мой курс выздоровления, так я это назвала. Постельный режим, постоянное питание, состоящее из определенных продуктов, чтобы восстановить потерю крови. Про мое магическое исцеление лекарю мы, конечно же, ничего не сказали и он поверил, что мне просто полегчало, когда муж унес меня. Кстати о нем, с Альтаиром после этого случая я почти не общалась. Мою компанию разбавляла Белл и иногда Дарим, которого приносили, если я чувствовала себя относительно неплохо. Сложно было признать это состояние «неплохо», потому что пройтись по комнате было той еще задачкой. Тело побаливало, рана на животе ныла так, что никакие лекарства не спасали, дышать было нереально после пяти шагов, а после десяти я уже плохо видела и ноги подгибались сами собой, переставая слушаться. Однако это было чудо — я выжила. И только ночами я задумывалась о том, что действительно все могло бы закончиться ужасно и как расслабленно себя чувствуешь, когда есть артефакты под боком. Я не отмечала сколько прошло дней до того момента, как смогла ходить без опоры, но по ощущению я вечность провела в одной комнате. Туалет был в дальнем углу, ела я на кровати, а по соседству была душевая, где в большом деревянном тазу Белл отмывала мое тело и волосы, старательно втирая масла, после которых я пахла, как цветущий сад. Попросить Альтаира занести меня в нормальную ванну я не решилась, да и за ранами на руке нужно было внимательно следить, хотя они потихоньку заживали и уродливый шрам от ожога на левой руке уже не так беспокоил. Проблемой оставалась давняя травма, которая все не успокаивалась, и порой, если неудачно повернуться или резко встать, меня нехило скручивало от боли. Сначала Белл беспокойно реагировала, но со временем, когда все почти зажило, а я все равно замирала и хваталась за живот, девушка заподозрила неладное и, недолго думая, сообщила об этом лекарю и Альтаиру. Все приобрело печальный оборот, когда муж пришел домой на ночевку и сам лично увидел, как меня прихватило. В эту же ночь ко мне наведался лекарь и добил мое относительно спокойное существование. — Я знаю, как ее обработать. Приготовлю мазь, — резюмировал мужчина, осматривая мою рану, — после этого она должна успокоиться. Между прочим, выглядит все не так плохо. Вы где-то лечились? Альтаир ответил за меня, потому что я, когда услышала свой приговор, просто выпала из разговора и представив, что мне снова придется пройти через ад, отвернулась от мужчин. Плохо стало только от одной мысли, а что будет, когда завтра утром притащат мазь?.. Я настолько испугалась и не желала будущих мучений, что решила соврать. «Что угодно, лишь бы не терпеть тот ужас. Хотя бы в ближайшие полгода, пока я не отойду от стычки с Аббасом, а там, глядишь, рана сама успокоится», — так я тешила себя и соврала, что мне понемногу становится лучше, поэтому в лекарстве нет смысла. Я напомнила Альтаиру, что после Египта мне вообще ни разу не было плохо. Я даже поклялась, что сейчас ничего не болит — так на самом деле и было, потому что я лежала. Мне было так страшно проходить неприятную процедуру, что в тот момент я явно выглядела неадекватно и фанатично, как люди, которые рвут себе зубы, лишь бы не идти к стоматологу, где, между прочим, сделают все быстро и безболезненно. День передышки — все, что я себе выбила. Следующим вечером Альтаир очень рано вернулся, и я сразу заподозрила неладное. Натянув одеяло до носа, я отвернулась от двери и закрыла глаза, молясь, чтобы ничего не произошло. Муж молчал, и от этого тишина становилась просто невыносимой и очевидной: я их не убедила. Ждать своей «казни» долго не пришлось и появился лекарь, который коротко поздоровался с мужем и начал что-то обсуждать. Я старалась не прислушиваться и продолжала безостановочно повторять «пожалуйста» у себя в голове. — Вика, — Альтаир позвал меня, одновременно коснувшись плеча, и я вздрогнула. — Нет, — прошептала я и вцепилась в одеяло. «Нет-нет-нет! Не хочу!» Муж обошел кровать и теперь стоял надо мной, как палач, держа лекарство в руке. Я быстро взглянула на «проклятую» мазь и зажмурилась. — Пожалуйста, Альтаир, — надрывающимся от слез голосом, взмолилась я, — пожалуйста, не надо. Я не хочу. Не нужно. Ничего не болит, со мной все в порядке. Горячая ладонь коснулась моего лица, и я заплакала еще сильнее. — Ты же знаешь, что это поможет тебе, — сказал муж. Не знаю, чего он ожидал, но я с места не двинулась, и только напряглась еще сильнее. — Нет… — Вика, — настойчивее произнес Альтаир и сжал мои дрожащие руки. Понимая, что бороться бессмысленно и ничего, кроме как отпустить одеяло и позволить провести процедуру, мне не оставалось, я сдалась и развернулась на спину. Пока лекарь помогал мужу убрать все ненужное и подготовить мазь и бинты, я пыталась перестать плакать, но ничего не получалось, и как только почувствовала вес Альтаира на своих ногах, скривилась еще сильнее. Муж, не теряя времени, потянулся к небольшой баночке, — которая стояла на заранее подготовленном стуле у кровати, — где, скорее всего, и было лекарство. В этот момент лекарь еще раз уточнил нужна ли помощь, подарив таким образом мне еще пару секунд, но Альтаир отказался, ссылаясь на то, что делал это раньше. И я чертовски хорошо помнила, как кричала в тот раз. Альтаир приподнял мою рубашку и заправил ее так, чтобы не мешала, а после уперся свободной рукой в грудь и несильно придавил меня к кровати. Муж наклонился, внимательно посмотрел в глаза и произнес: — Потерпи немного. А после начался ад. Сначала боль была терпимой, но это продлилось недолго, потому что Альтаир приблизился к центру и уж тогда я так взвыла, что мужу пришлось поднапрячь силы, удерживая меня. Хорошо или плохо, но Альтаир не остановился, пока не закончил. Ни слезы, ни крики, ни мольба прекратить его не поколебали. Только когда дело было сделано, муж попросил лекаря проверить работу и оставить нас наедине. Когда меня забинтованную, вялую и без жизни в глазах опустили на кровать, боль начала отступать, только вот сил радоваться не было. Я лежала и смотрела в потолок, где плясали причудливые тени от факела. Пить меня не заставляли и есть тоже, поэтому в такой безмятежности я и заснула.

***

В этот раз отойти от кошмарной процедуры удалось быстрее. Уже на третий день я сама встала и сходила в туалет не в силах больше позориться перед служанками. Рана успокаивалась, поэтому мне оставалось только морально вернуться в строй. И пока я восстанавливалась, то заметила, что все чаще и чаще вспоминаю тот золотой кусочек ткани, что исцелил меня. Возможность снова быть здоровой и не терпеть столь страшные испытания натолкнули меня на разговор с мужем, когда одним вечером он вернулся в нашу комнату в крепости и сел за свои бумаги. — Альтаир, — позвала я его и села в кровати. — Еще не заснула? — отозвался муж, не оборачиваясь и зажигая свечи на столе. Разговоры у нас плохо клеились. Муж частенько избегал общения, но я понимала, что ему просто нужно время переварить все. Мне как потерпевшей доставляло удовольствие то, что я могла есть, самостоятельно ходить некоторое время и больше ничего не болело, а о том, что месяц назад чуть не отправилась на тот свет, и вовсе не думала. «Наверное, если бы ему было плохо, я бы сошла с ума от беспокойства». Муж сел за работу и начал тихонько копошиться в свитках, а я, желая получить больше внимания, накинула одеяло и подошла к столу. — Вика, отдыхай, — услышав мои шаги, произнес Альтаир, а когда обернулся и опустив взгляд заметил, что я босиком, поднялся, — хочешь заболеть? — муж силой усадил меня на свое место, и я подтянула ноги на сиденье стула, попутно завернув их в одеяло. — Нам нужно поговорить, — настойчиво сказала я, наблюдая за реакцией мужчины. Как и ожидалось, Альтаир был не в восторге. Он закрыл глаза, хмурясь словно от боли, и тяжело вздохнул. «Ну уж нет! Никаких потом!» — Альтаир, пожалуйста! — пожаловалась я, — ты избегаешь разговора уже долгое время. Ничего мне не рассказываешь, ничего не спрашиваешь. Говорил, что поможешь, а в итоге я просто заперта в этой комнате без объяснений. Муж посмотрел на меня свысока, не выражая никаких эмоций и заставляя меня волноваться от этого, а затем отвернулся. «Эй!» — мысленно возмутилась я, но терпеливо ждала ответа. Спустя пару секунд Альтаир все же заговорил, однако продолжил избегать меня взглядом, специально стоя полубоком и опираясь о стол: — Хочешь или нет, но выпустить я тебя не могу. Твои раны заживают, но из-за большой потери крови тебе придется пожить так некоторое время. И в этот период я не хочу беспокоить тебя еще чем-либо. Голос и слова мужа напугали меня. В тот момент я отчего-то подумала, что терпению Альтаира пришел конец и после моего выздоровления все закончится, как я и хотела. — Кроме братства, я постоянно работаю с артефактами, ты сама видишь это. Расшифровка рукописей, описание предметов, поиск и прочие трудности — это вытягивает все мои силы, Вика. — Тогда… — Нет, — оборвал мои слова Альтаир, — подвергать тебя этому я не стану. Пойми, это и есть моя помощь. Муж наконец-то взглянул на меня, уставший и вымученный. Видя его состояние и вникая в слова, я осознала, что нужно успокоиться и позволить себе восстановиться, чтобы не обременять мужа своими болячками, от которых, похоже, он прячется за работой и артефактами. — Хорошо, — тихо ответила я и поднялась. — Ты прав — мне нужно отдыхать. Я уже собиралась лечь в кровать, как Альтаир мягко потянул меня за руку и обнял. Он спросил, злюсь ли я, но мне в то мгновение хотелось только плакать: от своего бессилия, от проблем, которые я приношу Альтаиру, от вечной борьбы. Я ощутила себя такой маленькой и ничтожной в объятиях мужа, что почувствовала, как слабеют ноги, и, чтобы не упасть, вцепилась в Альтаира, обхватывая его своими костлявыми руками. Ощутив мой порыв, Альтаир прижал меня к себе еще сильнее и, скорее всего, догадался, что ни о какой злости не могло быть и речи. Тем вечером я покорно отправилась спать и больше не беспокоила мужа расспросами. Отпустив напряжение и контроль, я поняла, что поступила верно, потому что спустя какое-то время Альтаир сам начал возвращаться ко мне. Сначала он банально интересовался, как прошел мой день и как я себя чувствую. Потом перестал засиживаться допоздна и ложился спать, не дожидаясь, пока я засну. Мне показалось, что Альтаир специально приходил пораньше, желая почувствовать, как я обнимаю его, когда он рядом, как желаю спокойно ночи или целую. К артефактам меня все еще не допускали, но я рассказала про идею с волшебной тканью и, к моему удивлению, Альтаир поддержал меня. Однако все ограничивалось моим выздоровлением, а до тех пор, пока я полностью не оправлюсь, никаких приключений. Больше двух месяцев мне пришлось просидеть в одной комнате изредка покидая ее, чтобы прогуляться в сад или в кабинет мужа, где можно было сидеть в подушках и читать. Мне хотелось бунтовать против такого безделья, но, заметив, как Альтаир старается успевать выделять время для меня и иногда Дариму, я успокоилась. Все, что хотел муж — это мое полное выздоровление, и я вскоре смирилась, начиная выполнять абсолютно все, что мне говорили: пить лекарства, чаще есть и делать определенные упражнения, отдыхать, когда нужно, и не напрягать себя. Когда лекарь дал добро, что я поправилась, Альтаир все равно догадался, что я привираю. Боли я не испытывала, раны затянулись и даже ожог не беспокоил. Пятно на животе не болело уже давно. Осталась только слабость, которая иногда набрасывалась на меня, как тяжелое одеяло. Именно о ней я и врала, списывая этот симптом как что-то, что пройдет со временем. Я очень хотела вернуться домой и не могла себе позволить провести неизвестно сколько дней в комнате братства. Обычно мне становилось не по себе, если я волновалась или быстро двигалась, поэтому нужно было лишь избегать этих условий и тогда все будет хорошо. Я была счастлива, когда лекарь ушел, сказав, что больше его услуги не требуются. — Я хочу, чтобы ты осталась здесь, — закрывая дверь, произнес Альтаир, и вся моя радость испарилась, — можешь ходить куда угодно, но как только солнце будет садиться, возвращайся. — Альтаир… — не веря своим ушам, начала я, но муж перебил. — Кроме этого, рядом всегда должна быть служанка. И я не хочу, чтобы ты еще раз врала о своем состоянии, — с нажимом произнес Альтаир. «Это месть за ложь?» — И как долго это будет продолжаться? — стараясь не показывать злость, буркнула я. — Меньше, чем мне хотелось бы. Просто возвращайся вовремя и постарайся… Альтаир недоговорил, но я прекрасно поняла, что он хотел сказать. «Как ребенка отчитывает!» — недовольно подумала я, однако согласилась еще до того, как муж придумал окончание своего монолога. Заметив, что я расстроилась, муж, видимо, решил приободрить меня новостью, что меч и клинок готовы, и я могу сходить в кузницу, чтобы забрать оружие. Только вот мне от этой новости радостнее не стало, и я лишь кивнула в ответ, сказав, что загляну, если будет настроение. — Настроение? — удивился Альтаир, — на тебя не похоже. А что насчет твоей идеи с рукой? Мгновенно я напряглась, вспомнив, что соврала мужу насчет «все прошло хорошо», и недолго думая ответила: — Я… работаю над… чертежами. Да. — Джаббар отлично разбирается в таких делах, — ухватился за мой ответ Альтаир и сел рядом на кровать, — тебе стоит поделиться с ним своими набросками, а он подскажет, как лучше сделать механизм и укажет на недочеты. — О да, это он умеет, — кисло отозвалась я. — Покажи их мне, — внезапно добавил муж и воодушевился. «И как мне тебе объяснить, что у меня ноль прогресса», — неловко улыбаясь, подумала я, глядя на Альтаира и его огонь в глазах. «Нужно сворачивать разговор!» — Нет, — покачала я головой и, подсев поближе, обняла Альтаира, — в другой раз увидишь. — Хочешь держать это в тайне? — тихо спросил муж. — Возможно. Пока сама не буду уверена. — Хорошо. В этот раз Альтаир спокойно согласился, оставив тему с протезом. Я расслабилась после его слов, однако напряжение все равно поджидало. Стоит Альтаиру уйти, и я останусь наедине со своей ложью и той кучей вопросов и проблем, которые не могу решить.

***

Из комнаты в крепости я так и не переехала. Зато произошло кое-что приятное: Дарим теперь ночевал у меня. Он оставался и днем, если только я сама не хотела отдохнуть или прогуляться. Выходить куда-либо, пусть и со служанкой под боком, я не планировала. После того как мне дали разрешение на прогулки, я от силы раза четыре вышла из крепости и то ради вещей, которые забрала из дома. Если бы мне не приходилось каждый раз проходить через толпу ассасинов, выслушивая шепот за спиной, возможно, я бы прогуливалась чаще. «Надо было уговорить Альтаира вернуться домой», — подумала я. «Ладно. Долго это не продлится. Еще с месяц, а потом уж точно даст добро». Пока я размышляла о своем, Дарим после обеденного сна дополз до игрушек и разбросал все вокруг себя. Белл подсела к малышу и начала с ним разговаривать. Дарим не сильно-то и слушал ее и, скорее всего, отвечал тогда, когда сам считал нужным. Я заметила, как сын избирательно проявляет эмоции в зависимости от того, кто рядом. И хотя со всеми служанками он провел больше времени, чем со мной, ему не мешало игнорировать своих нянек и радостно улыбаться мне каждый раз, стоит только нашим взглядам встретиться. Настолько невероятная сила веры и любви была у Дарима, что порой я завидовала ему, еще ничего не знающему, что за любой улыбкой может быть спрятана боль или обида. Малыш хныкнул, и служанка покорно отдала игрушку. «С характером», — улыбнулась я, замечая, что сын теперь четче намекает, что хочет, и, если его что-либо не устроит, молчать не станет. «Это у него от меня или от Альтаира? Или от обоих». Дарим мог быстро распсиховаться, если что-то происходило не так, как ему нравилось, однако стоило мне строго с ним заговорить, как сын затихал. С Альтаиром был такой же эффект. И то, что Дарим слушался нас обоих, меня радовало, хотя было бы неплохо, чтобы и служанки могли с ним совладать на случай нашего отсутствия. Для почти годовалого ребенка Дарим, как мне казалось, отлично развивался. Да, он не говорил, как я не старалась заставить его, не ходил, но в плане понимания окружения все быстро и легко схватывал. Это был мой первый ребенок и мне не с чем было сравнивать адекватность и правильность малыша, поэтому я просто не торопила его и следила, иногда корректируя поведение и реакции. Кто-то же должен научить его, что хорошо, а что плохо. Вот я этим и занималась, несмотря на ранний возраст малыша. — Госпожа, я принесу еду для вас и Дарима, — поднявшись с пола и поправив одежду, произнесла Белл, вырывая меня из раздумий, — у вас есть пожелания? Я отрицательно покивала головой, продолжая следить за сыном, который отчего-то отбросил свою игрушку и, перейдя на четвереньки, принял попытки оторвать колени и пятую точку от пола. Выглядело это как поза собаки в йоге. Посмеиваясь, я наблюдала за стараниями Дарима, который не только пытался удержаться в такой позиции, но еще умудрялся переставлять руки и передвигаться по комнате. Но все мое веселье испарилось буквально за считанные секунды, когда я осознала, что происходит. Служанка не успела закрыть за собой дверь, как я закричала: — Белл! Стой! — я подорвалась с кровати и подошла к сыну, — срочно позови Альтаира, — скомандовала я появившейся служанке. — Госпожа, что-то случилось… — девушка встревожилась, но нельзя было медлить. — Быстро! Скажи ему, что это вопрос жизни и смерти! Ну же, — видя, что служанка не уходит, прикрикнула я, — беги! Белл! Девушка вздрогнула, когда услышала приказ в моем голосе, и, немного суетливо покрутившись в проходе, подтянула подол платья и действительно побежала. Надеясь, что она успеет привести Альтаира вовремя, я переключилась на сына и погладила его по голове, привлекая внимание. — Дарим, — малыш перестал ползать и плюхнулся на пол, — иди-ка ко мне. Я подняла сына и усадила себе на колени. — Мы сделаем сюрприз папе, — промурлыкала я, нежно обнимая Дарима, — я помогу тебе, хорошо? Не понимая, что происходит, Дарим просто смирно сидел и, схвативши себя за штанину, дергал ее туда-сюда. Я потянулась за его любимой игрушкой и принялась завлекать малыша. Сработало как часы, и практически сразу Дарим оставил свою одежду в покое и потянулся за зайчиком, однако я не торопилась отдавать его. — Держись, — видя, как сын хмурится, шептала я, — папа скоро придет. Дарим перестал тянуться к зайчику, понимая, что я не только держу игрушку, но и его самого, и стал вырываться из рук. К сопротивлению добавилось недовольное мычание. Мне оставалось только отпустить ребенка, чтобы он не расплакался, но внезапно кто-то распахнул дверь у нас за спиной с такой силой, что мы подпрыгнули от испуга. — Вика, что случилось? Вы целы? Альтаир буквально влетел в комнату, и я не успела глазом моргнуть, как он быстро подошел к нам и стал осматривать. Дарим затих при виде папы и, глядя на малыша, я отметила, что сын пытается понять: плакать ему или радоваться. Его маленькие брови все же двинулись и Дарим нахмурился. — Ты его напугал, — шикнула я Альтаиру и, развернув хныкающего сына к себе, обняла и стала покачивать его. — Служанка сказала, что тебя что-то встревожило, — пытаясь добиться правды, парировал муж. — Да. Не хотела, чтобы ты пропустил кое-что. Но теперь, когда ты напугал Дарима, ничего не выйдет. — С ним что-то не так? — Ну-у, как бы тебе сказать… — Я позову лекаря, — перебил меня муж и порывался встать, как я одернула его за пояс. — Стой! Дарим здоров. Боже, — я поглядела на успокоившегося сына и взяла игрушку, — возьми зайца и сядь у окна. — Что? Муж явно не понимал, что за цирк сейчас происходил. Его срочно вызвали, да еще Белл подогрела обстановку, сказав, что я паниковала, а теперь, когда стало ясно, что мы целы, ему стали выдавать странные команды. На автомате Альтаир взял зайца, но с места не двинулся, продолжая недоуменно смотреть на меня. — Давай! Пока он снова не заплакал, — поторопила я мужа и развернула Дарима лицом к отцу, — смотри, что там у папы, твой зайчик, да? Альтаир немного отошел, как и было приказано, затем сел и замер, держа потрепанную игрушку перед нами. — Помани его, — указывая на игрушку попросила я, — и отсядь подальше. — Вика, что… — Ничего не спрашивай. Делай, как говорю. Я проследила за тем, как Альтаир закрыл глаза, пытаясь смириться с происходящим, и, шумно выдыхая, поднялся. Он отошел к окну, снова сел и потряс игрушкой. Видя, как Дарим заинтересовался я осторожно приподняла его и поставила на ноги. — Что там, Дарим? Твой любимый зайчик, да? — ласково говорила я, науськивая малыша, — иди к папе, — добавила очень тихо, чтобы Альтаир не услышал. А потом произошло то, от чего замерло мое сердце. Я видела, как Дарим, покачиваясь, сделал первый шаг и неуверенно пошел вперед, не обращая внимания, что его никто не поддерживает. Его ножки плохо слушались и тело то и дело качало то вперед, то назад, но Дарим балансировал руками и шел. Шел к своему отцу, который уже тянулся навстречу, чтобы подхватить. Цель была игрушка и далеко не родитель, но я все равно не сдержала слез, видя, как мой малыш впервые самостоятельно пошел и как Альтаир смотрел на сына буквально сияя. Муж улыбался, осознавая, что происходит, и стоило Дариму подойти ближе, как Альтаир подхватил малыша и на моих глазах подкинул в воздух, а когда поймал хохочущего ребенка, так бережно поцеловал и обнял, что я всей душой ощутила, как сильно он любит своего первенца. — Это его первые шаги? — не скрывая радости, спросил муж. — Ага. Дарим немного потерпел сюсюканья отца, хихикая и изворачиваясь в руках, а потом переполз на пол, где лежала игрушка. «Он предан ей больше, чем нам», — улыбнулась я и уже хотела произнести это вслух, как Альтаир поднялся и, сделав два больших уверенных шага, упал передо мной на колени счастливый и улыбающийся, а потом, взяв мое лицо в руки, потянул к себе и поцеловал так сильно, тепло и долго, что у меня захватило дыхание. — Спасибо, — прервавшись на мгновение, шепнул Альтаир и, не дав мне нормально вдохнуть, снова поцеловал, настойчивее, чем в первый раз. Под его напором я не устояла и, ответив на поцелуй, закрыла глаза, позволяя себе отдаться чувствам Альтаира и своим. Мне отчего-то стало так спокойно. Никакой неприязни, страха или сопротивления к происходящему я не испытывала. Впервые за эти месяцы страданий и боли я почувствовала себя человеком. Сейчас не нужно было терпеть сплетни за спиной, плакать из-за ссоры, бояться увидеть Аббаса в каждом ассасине. Альтаир буквально ворвался в мои переживания и страхи, затмевая все это. Он легко и бережно держал меня, но я чувствовала всю его силу и страсть, которые поглощали меня и подавляли. И мне не было страшно. Это было приятно осознать, что тебя действительно любят. Словно другая форма чувств, искренняя, настоящая. Я ощутила все эти эмоции и настроение Альтаира в его действиях и, наконец, приняла их. — Альтаир, — успела я проговорить между вдохом. Мне бы очень хотелось, чтобы все это не заканчивалось, но слабость дала о себе знать и из-за волнения и возбуждения, я ощутила, как начинаю не только задыхаться, но и терять чувство реальности. Отцепив руки мужа от лица, я отвернулась и глубоко вдохнула. — Альтаир, постой, — чувствуя поцелуй на шее, попросила я. — Что-то не так? Муж говорил это тихо прямо у меня над ухом, специально касаясь губами моего чувствительного места, а затем и вовсе прикусил верхнюю часть, заставив судорожно вдохнуть. — Прости. Мне нехорошо, — сдерживая себя, призналась я, понимая, насколько не готова. Сейчас была отличная попытка вытащить наши отношения из ямы недомолвок и ограничений, показать друг другу, что действительно внутри нас. По крайней мере, я этого хотела. Хотела, чтобы Альтаир видел мои чувства, чтобы видел женственность и ощущал безопасность, доверие и тепло рядом со мной. В последнее время мы прошли через самые мерзкие события и каким-то чудом остались вместе, поэтому, получив очередной шанс, я желала, чтобы все то, что живет во мне, вся любовь, доверие и желание быть с выбранным мужчиной увидел и Альтаир. Почувствовал. Я с детства плохо выражала свои эмоции, особенно, если это касалось благодарности, любви, поздравлений. Мою маму не научили ее родители и она не смогла показать мне эти основы. Все, что я имела в своем арсенале, это жалкие ростки чувств, слепленные мной самой. Мне было проще быть строгой и резкой, прямо говорящей о том, чего хочу, правдивой и отказывающейся от всего, что мне не по душе. С Альтаиром это работало перебоями. Именно поэтому я и осталась, обрекая себя на атмосферу ненависти и пренебрежения со стороны ассасинов, зная, что шансы исправить положение не равны нулю. Я осталась и потому, что любила Альтаира. Настолько, что хватило даже тех моих жалких ростков. Быть нужным кому-то, важным… Я позволила себе отдаться этому. — А ты говорила, что полностью поправилась, — уткнувшись носом в ключицу у основания шеи, буркнул Альтаир. — Ты набросился на меня, как зверь, — защищалась я. Альтаир начал смеяться, но не вслух. Он хохотал, не раскрывая рта, я видела, как тряслись его плечи, чувствовала вибрацию от смеха. Обнимая Альтаира, я держала что-то такое счастливое, что сама начала улыбаться. Муж схватил меня посильнее и потянул за собой, ложась на спину. Дарим, услышав, как мы хохочем как ненормальные, быстро добрался до нас и звонко разговаривая на своем языке принялся махать игрушкой перед нашими лицами. Альтаир прикрывал глаза, когда заяц пролетал совсем рядом, и все так же сильно обнимая меня улыбался. А когда малыш перестал «пилотировать» и вцепился в мое плечо, чтобы вскарабкаться выше, я увидела, как муж внимательно посмотрел в мои глаза и, оставив легкую улыбку на лице, произнес: — Я люблю тебя.

***

Прошло время, и я вернулась домой, как и хотела. И только когда провела там ночь, осознала, насколько напряжена была в братстве среди ассасинов. В своей комнате со служанкой под боком я ощущала себя спокойно, расслаблено и, стоит признаться, почти все симптомы вскоре прошли. Дома и стены лечат. Я прочувствовала это на себе. Однако у ощущения комфорта были и свои минусы. Альтаир. Он, конечно, приходил по вечерам, но так редко и поздно, что я заставала его только утром. А еще Белл поговаривала, что мастер работает, пока не выгорят свечи. Первые дни я злилась на это, а потом решила, что раз Альтаир занят и видимся мы редко, я воспользуюсь этим временем и устрою себе психологическую разгрузку. Достав свой старый потрепанный блокнот, я нашла чистую страничку и записала все, что намерена сделать. В основном это были стандартные процедуры: прогулка, теплая ванна с массажем, истории Белл, походы в соседнюю деревню за покупками. Я немного поразмыслила, что поможет мне не только расслабиться, но и начинать восстанавливаться, и дописала «йога». За три года до поездки, когда с карате пришлось завязать из-за университета и меньше чем за год мое тело потеряло силу, мышцы и спортивную живость из-за отсутствия тренировок, я решила попробовать заняться йогой. Никаких занятий я не посещала, просто нашла видео на ютубе и работала в режиме смотри-повторяй. Я даже не знала толком названия поз, потому что девушка с видео говорила на немецком, а читать субтитры и при этом смотреть в пол или в направлении руки было нереально, поэтому я забила на перевод и просто периодически поглядывала, когда нужно было сменить положение. Постепенно я втянулась в мир баланса и спокойствия, запомнив основные движения и позы. Для упражнений я выделила время вечером, когда заснет Дарим. Конечно, для этого мне нужно было его хорошенько вымотать, чтобы он засыпал пораньше, но так как Альтаир все равно приходил глубокой ночью, я не переживала за свои поздние занятия. Белл меня не смущала, поэтому я призналась ей, что у меня появился новый порядок дня и по вечерам я буду упражняться. Служанка меня поддержала и начала уходить пораньше, чтобы не мешать. Такого рода терапия дала свои плоды. Я перестала быть раздраженной, злой и недовольной или, по крайней мере, могла держаться и контролировать свою реакцию. Мне настолько стало легче, что я решилась сходить в кузницу за мечом и скрытым клинком, и, чтобы не вышло недоразумений, попросила Альтаира предупредить Джаббара о своем визите. Мы выбрали день и я, оставив сына у Хазифы, бодро и уверенно отправилась в путь. Так как двери у кузницы нет, то я постучала по деревянному наличнику, который обрамлял проход и зашла. — Добрый день, — произнесла я на арабском. Первым отозвался мальчишка, что жил здесь и как обычно сидел за столом с кучей книг. Я помахала ему рукой и улыбнулась. Джаббар же встретил меня своим фирменным кивком головы. Однако я заметила, что взгляд у него сегодня был мягче. «Неужели он знает, что случилось? Жалеет меня что ли?» Про нашу стычку с Аббасом слышали все в крепости. А вот про то, как она прошла и кто пострадал, были разные версии. Я знала, что это работа тех ребят, прихвостней Аббаса, которые раскрутили меня с самой гадкой стороны. Но был Ахмед. А еще Альтаир. Пусть слухи не совпадали, но один момент все запомнили наверняка: то, что я потеряла много крови и почти погибла. За это многие осуждали Аббаса и стали лучше ко мне относиться. Теперь ассасины здоровались со мной хотя бы кивком, пропускали вперед и иногда называли госпожой. Шептунов, конечно, хватало и порой они даже ругались с братьями, что меня поддерживали. Я понимала, что таким образом еще больше разделяю братство, и поэтому так старалась переехать домой. А когда это произошло, я оставила все позади. Джаббар своим взглядом напомнил, что моя жизнь и ее события имеют общую огласку. Я вздохнула и осторожно улыбнулась кузнецу. — Альтаир передал ваши слова, — заговорила я, — все готово, верно? — Да. Сейчас принесу. С этими словами мужчина прошел мимо меня и покинул кузницу. Пока Джаббар пропадал в доме, я болтала с его внуком. За время моего отсутствия у паренька ничего не произошло. Он все также читал книги и изучал все, что ему приносили. Я уже почти подобрала слова, чтобы поинтересоваться, почему же он не покидает кузницу, как послышались шаги и беседу пришлось отложить. Джаббар вынес длинный кожаный сверток и кивнул мне в сторону стола. Я проследовала за мужчиной. — У вас слабые руки, — произнес кузнец, разворачивая сверток и доставая меч, — но хорошая хватка. Этот меч никто не выбьет из ваших пальцев. Мужчина протянул мне мое оружие. И только когда я приняла его и ощутила вес в своих руках, то действительно осознала, что это действительно мой, правильно подобранный меч. Кузнец справился со своей задачей волшебно, и просто держа оружие, даже не опробовав его в деле, можно было уловить уровень мастерства. — Я… это, — подобрать слова было очень тяжело в такой обстановке. — Спасибо. — Мастер расскажет вам, как ухаживать за ним, — пропуская мою благодарность мимо ушей, сказал кузнец и, быстро вытащив кожаный браслет с клинком, протянул мне вторую работу, — если с мечом или клинком будут проблемы, вы можете обращаться ко мне. — Ага, — принимая клинок, оторопело пробормотала я. «С чего это он так подобрел? Или это банальная радость, потому что я больше тут не появлюсь?» Я осмотрела клинок и отложила его на стол вместе с мечом, а потом внимательно взглянула на кузнеца. Джаббар ни слова не сказал и вопросительно вскинул брови, не понимая причину моего поведения. Я сверлила его взглядом и думала о своем, как мужчина все-таки не выдержал. — Вам что-то не понравилось? «Ну, есть кое-что. Ты реально спросил у меня, что мне не понравилось? Может, это Альтаир на него повлиял? Надо выяснить». — Наоборот, — ответила я и перешла к делу, — меня все устраивает. Я только понять не могу… Это Альтаир? — Что вы имеете в виду? Джаббар, судя по его виду, искренне не понимал моего вопроса. А я не понимала его. Да, он не был приветлив, разговорчив и все время хмурился, но сегодня явно что-то было не так. Мужчина как будто начал считаться со мной. «Ладно. Хватит голову дурить. Все равно это не имеет смыла, потому что я тут больше не появлюсь». Я вздохнула и переключилась на оружие. Для меча Джаббар сделал ножны из плотной кожи и соединил их с ремнем. Решив не надевать клинок и меч, я просто взяла все в руки и еще раз поблагодарила кузнеца. — Насчет моих слов не беспокойтесь. Все в порядке. Спасибо большое! Я постаралась искренне улыбнуться, но чувствовала, что ничего не выходит, поэтому попросту поклонилась головой и развернулась на выход. Не успела я сделать и пару шагов, как послышался топот сапог и Джаббар буквально выскочил у меня перед носом, преградив путь. От его удивления ничего не осталось, кузнец был опять недоволен. Мужчина скрестил руки на груди и, глядя на меня сверху вниз, колко произнес: — Если вас что-то не устраивает в моей работе, вы можете все оставить. Я переделаю. Сначала я испугалась его тона и поведения, но как только переварила всю ситуацию и пораскинула мозгами, то догадалась, что не так. «Он думает, что я недовольна его работой. Спасибо было недостаточно или я должна была сплясать с мечом у него на глазах?! Так, спокойнее». Понимая, что виновата в реакции мужчины, я не дала гневу вырваться наружу. — Извини, Джаббар, у меня просто нет настроения, — приврала я, — ты, наверное, слышал, что случилось, и это, — приподнимая меч и клинок, добавила я, — напоминает мне о прошлом. К твоей работе у меня нет претензий. Все идеально. — Не припомню, чтобы ассасины позволяли брать эмоциям верх над разумом, — фыркнул Джаббар. — А кто сказал, что я ассасин? — Может, так оно и есть, однако я еще не слышал историй, в которых женщина избивала опытного убийцу. — Я его не избивала, — мрачно ответила я. «Найти того, кто распускает слухи, и язык вырвать! Я пнула его пару раз и чуть не сдохла — это ли моя слава?» — Жаль, — прокомментировал Джаббар и остался стоять на том же месте. Ну как тут было пройти мимо и не спросить, а чем Аббас успел насолить ему? Я помялась немного и, пробормотав «спасибо за оружие», обошла кузнеца. «Пусть хранит свои секреты. А я буду свои». Выход на улицу уже был перед глазами, как Джаббар окликнул меня по имени. Против такого я не могла сопротивляться и обернулась. — Мастер говорил, что у вас есть идея. — Идея? — не поняла я. — Что именно он не рассказал. Попросил взглянуть на чертежи. «Вот черт! — мгновенно поняла я, — Альтаир, ну кто тебя за язык тянул!» — А, это. Они еще не готовы, — сказала я так, чтобы кузнец понял, насколько мне безразлична эта «идея». Мне хотелось убедить Джаббара, что я даже не собираюсь воплощать свои изобретения в реальность. Но стоило отдать должное Альтаиру, которому я говорила обратное и который идеально преподнес все это кузнецу. И теперь оба мужчины ждали от меня чертежей и наполеоновских планов. — Думаю, нам стоит обсудить кое-что, — серьезно произнес мужчина. — Чего? — шепнула я самой себе. Я не успела даже возразить, как Джаббар вышел и спустя несколько секунд притащил стул. Он поставил его поближе к столу и позвал меня, все еще стоящую у выхода. — Дедушка, можно мне! — впервые за все время радостно воскликнул мальчик. — Сиди и занимайся. Ты знаешь правила. — Ты обещал, — обиженно бросил малец, но исполнил команду старшего и потянулся за книгой. Джаббар на его обиду вообще не отреагировал. Он опять позвал меня к своему изобретению. Стул оказался тем прототипом инвалидного кресла, которое я видела несколько месяцев назад. Однако сейчас он больше походил на правду. Кузнец добавил небольшие колесики к передним ножкам и приделал ручки с каждого бока. Стул, конечно, был тем еще Франкенштейном и в обычной ситуации я бы посмеялась и пустила бы пару язвительных фраз, но меня отвлек от всего этого взгляд Джаббара. Мужчина хмурился, но в его глазах читалась просьба о помощи. Поэтому отложив насмешки в сторону, как и меч с клинком, я подошла к изобретению и опустилась на колени, чтобы получше осмотреть изменения. «Он смесил большие колеса на задние ножки, а на передние прикрепил малые. Теперь стул стоит и не падает, однако ездить на таком, наверное, то еще удовольствие». — Мы можем это улучшить? — спросил Джаббар. — Мы? — Не играйте словами. Тот рисунок, набросок за мгновение не мог так быстро прийти вам в голову. — Я же сказала, что знаю, что ты хочешь… — Я помню, — перебил Джаббар, — однако знать и уметь это делать разные вещи. И вы, Виктория, знаете не только как это, — кивая на стул, говорил мужчина, — должно выглядеть, но и понимаете, как сделать. Чего стоит лишь набросок. Вы учились этому? Кузнец не повышал на меня голос, но от его напора стало не по себе. Я поднялась и, отвечая на сосредоточенный взгляд мужчины своим спокойным, сказала: — Нет. Я научилась рисовать самостоятельно. — Я не об этом спрашивал. Чертеж и ваша идея. Кто обучал вас и где? «Бог ты мой, он сегодня в ударе! Посмотрите, как его это зацепило». — Никто, Джаббар. Я нигде не училась. — Хотите сказать, это вы просто придумали? — указывая на стул, произнес Джаббар. — Ты ведь тоже до такого додумался, — парировала я, — это во-первых, а во-вторых, я уже видела такие стулья из места, откуда я прибыла. Мои кузнецы и прочие… умы доработали все так, чтобы было удобно и практично. Мужчина затих после моих слов. Скорее всего, Джаббар обдумывал способы вовлечь меня в работу без сильного урона для своей гордости поэтому, не дождавшись его просьбы, я заговорила первая и согласилась помочь. — Дай мне пару дней и я принесу тебе подробные чертежи. А пока подготовь хорошую прочную ткань, металл, чтобы можно было вылить угловатые формы, и дерево покрепче для колес. «Резины у нас нет, а сделать камеру из тонкой кожи я вряд ли смогу. Даже если получится, нужен будет насос, а это дополнительная морока». Согласовав наши действия, я отправилась домой, совсем забыв, что планировала больше не появляться в кузнице.

***

Моя спокойная жизнь без ассасинов была окончена. Для разработки чертежей нужно было Яблоко, а для того, чтобы добраться до него, пришлось ходить через центральный вход крепости ассасинов. Только вот теперь, благодаря Джаббару, я была гораздо уверенней: меч всегда был со мной. Клинок я не надевала, потому что постоянно носила Дарима на руках и побаивалась ранить малыша. В первый раз, когда я объяснила Альтаиру зачем мне Яблоко, было очень страшно. Кроме давления со стороны ассасинов, которые до сих пор оборачивались в мою сторону и иногда обсуждали, на меня распространялся запрет по артефактам. Альтаир не разрешал к ним прикасаться, несмотря на то, что я полностью оправилась после драки с Аббасом. И вот когда я, такая смелая сказала Джаббару про чертежи, в мою голову ни на секунду не проникло сомнение, что мне не позволят это сделать. Сама я не вспомнила бы точную конструкцию кресла, поэтому и мялась перед мужем, когда решилась попросить о помощи. И, конечно же, увидев, как напрягся Альтаир, нахмурился и откинулся в кресле после того как я закончила свой рассказ, меня, наконец, постигло осознание: сейчас мне дадут от ворот поворот и придется как-то объяснить кузнецу, что ничего не вышло. Я успела разочарованно вздохнуть и попыталась оправдаться, как Альтаир внезапно согласился. — Хорошо, — подозрительно спокойно и серьезно произнес он. Никаких споров и запретов, только целая гора условий взамен на его согласие. Я могла пользоваться Яблоком, но у него в кабинете. Никому ничего не рассказывать и тем более не выносить артефакт за пределы крепости, и каждый раз отчитываться, естественно. Все это меня вполне устроило, и работа началась. Я управилась с чертежами за десять вечеров. Приходилось работать только когда Дарим спал и когда Альтаир был рядом, а так как тренировок по стрельбе не было, я решила, что разберусь с креслом, а потом поговорю с Ахмедом по поводу занятий. К этому времени его рука определенно заживет и ассасин восстановит ее подвижность. Я слышала, что после того как Аббас кинулся на нас, повторный перелом очень плохо заживал и Ахмед, как и я, провалялся в кровати не одну неделю, поэтому не спешила разыскивать своего учителя. Альтаир особо не вмешивался, хотя мне пришлось попросить не стоять над душой в первый вечер, а дальше все было тихо-мирно. Муж занимался своими записями, а я своими. Благодаря Яблоку удалось нарисовать все что необходимо в нужных поворотах и не один раз я припоминала свою десятку* по черчению в школе и довольно хихикала. Все детали: колеса, сидение, спинка и даже ручной тормоз — все это было включено в чертежи, однако мне еще предстояло продумать, как это реализовать в этом мире. Хорошо, что не только я занималась данным вопросом. Когда я рассказала о моментах, в которых не уверена, Джаббару, тот заинтересованно хмыкнул и сказал, что поможет. Таким образом работа распределилась между нами двумя, а когда я была готова принести все чертежи кузнецу и окончательно раскрыть карты присоединился и третий. — Ты разве не должен работать? — спросила я мужа, который увязался за мной, зная, что сегодня вечером я иду с финальными разработками. — Я этим и занимаюсь, — ответил Альтаир и, наклонившись ко мне, шепнул на ухо, — или ты думала, что мое терпение безгранично? Я остановилась и внимательно посмотрела на мужа, который самодовольно улыбался и совсем не переживал, что его слова были не поняты. — О чем ты? — осторожно спросила я. — Даже Джаббар видел некоторые заметки, — кивая на свитки в моих руках, пояснил Альтаир, — мне ты запретила смотреть. Поэтому, я считаю, что справедливо увидеть их сегодня. —Л-ладно, — неуверенно ответила я и продолжила идти, — не думаю, правда, что будет на что смотреть, ведь это всего лишь мои корявые рисунки. Я хотела позвать тебя, когда все будет готово. — Плохи они или нет, не имеет значения. Я буду присутствовать сегодня и хочу увидеть результат работы не только с пером и бумагой, но и с Яблоком. — Ты же пользуешься им так же, как и я, — парировала я, заворачивая за дом и переходя на вытоптанную дорожку к кузнице. — Мне не удается так легко находить нужную информацию, — ответил Альтаир. — А ты в первый же вечер добилась того, чего хотела. — Я… просто знаю… понимаю, как оно работает. — И это касается не только Яблока. — К чему ты клонишь разговор, Альтаир? На улице было тепло. Заходящее солнце забирало последний свет, но все еще окрашивало верхушки зданий в оранжевый цвет. Альтаир стоял передо мной в белой форме рассекая тьму и пугая меня своими вопросами. «Он что-то понял? Или узнал? Я старалась пользоваться артефактом аккуратно, да и к другим артефактам не подходила», — размышляла я, пока муж обдумывал ответ на мой вопрос. — Ты знаешь, что это такое? — спросил он. — Эм. Не совсем поняла тебя. — Артефакты, — добавил Альтаир, — ты знаешь, что это. Это прозвучало как утверждение и встревожило меня еще больше, потому что муж капнул не в ту сторону и его нужно было срочно остановить. — То, что у меня получается понимать их, еще не означает, что я что-то знаю, — слабенько оправдалась я и развернулась ко входу в кузницу, — может мы уже зайдем или ты продолжишь этот непонятный разговор, который возник буквально из ничего? — За пару вечеров ты добилась большего, чем я за все время, проведенное с Яблоком. Хочешь сказать, это не достойно подозрений? Ты даже не думаешь, не ищешь, просто берешь и используешь его так, словно знаешь, как оно работает. — То есть до этого все было нормально? И только сейчас, когда я добилась чего хотела от артефакта быстрее тебя, ты решил устроить разборки? И вместо того, чтобы попросить показать, как я это делаю, ты что, — я отступила на шаг, разводя руки в стороны, — обижаешься? Завидуешь? Лучшего времени подобрать не мог? — Я не хотел отвлекать тебя, — сквозь зубы процедил муж, стараясь не взорваться от злости, — не вмешивался, как ты и просила. А теперь я хочу получить ответ. Что ты скрываешь? Меня как будто по голове ударили чем-то тяжелым. Я молча стояла и чувствовала себя тупее некуда. Этот нелогичный диалог, который выплыл буквально из простой темы, а сейчас плавно переходил в еще большую несуразицу, выбил не только дух из моего тела, но и все мысли, логику и понимание. Я просто не знала, что мне ответить, а говорить нужно было очень срочно, потому что пауза затягивалась, увеличивая мое подозрительно поведение. — Альтаир, — ровным голосом произнесла я, — услышь меня, пожалуйста. Я ничего не скрываю. Просто то, что кажется тебе странным, обыденные вещи для меня. Я родилась и выросла в другом месте и учили меня по-другому. Ты же сам говорил, что я отличаюсь от местных женщин, а сейчас допрашиваешь меня. И заметь, это только специальный стул, а что будет, когда я займусь рукой для Малика? Ты меня на костре сожжешь, как ведьму какую-то? Я видела эти изобретения и сейчас, пользуясь Яблоком и своей памятью, восстанавливаю все в чертежах. Вот и весь секрет. Муж мне ничего не ответил, однако я почувствовала, что этот ответ его успокоил. «Придется осторожно его подвести к тому, что я умею. Играть дурочку не получится, уж слишком он подозрителен, когда дело касается артефактов», — решила я. Солнце исчезло, погрузив двор во тьму, и только свет от входа в кузницу позволял разглядеть Альтаира. Он стоял напротив меня, варясь в своих мыслях, и не торопился говорить. А я ждала. «Пусть сам придумает ответ». В итоге он вздохнул и, взглянув на меня, заговорил: — Я услышал тебя. Мне стоило принять твои навыки, а не подозревать. «Так. Звучит неплохо». — Если у тебя будет желание, я бы хотел, чтобы ты показала мне… — Нет, я останусь! — раздался крик, прервавший речь Альтаира. Мы оба уставились на проход и затихли. — Не пойду! — Хватит спорить, ты знаешь правила, — голос Джаббара был строг, — к тому же уже поздно. Не зная, стоит ли заходить сейчас, я посмотрела на Альтаира и кивнула в сторону кузницы. Недолго думая, муж сам шагнул вперед и зашел внутрь. Уже после этого проскочила и я. Выглядывая из-за спины Альтаира, я отметила, что кузнец стоял над своим внуком. Парнишка расшвырял свои книги и отсел от Джаббара подальше и, как только он заметил Альтаира, а потом меня, завопил: — Она уже здесь! Вика здесь и я остаюсь! — Что происходит? — спросила я шепотом у Альтаира. Не успел муж и рот открыть, как вмешался Джаббар, который пояснил, что внук отказывается идти спать, потому что тоже хочет увидеть чертежи. «Они все сошли с ума. И мне недалеко». — Ну, пусть остается, — ответила я на арабском и, обойдя мужа, подошла к столу, за которым сидел мальчик, — вот. Положив свитки на стол, я оглядела мужчин. Джаббар был зол, однако больше не кричал, Альтаир так и остался стоять в проходе, а малец не двинулся с места, хотя его взгляд, направленный на чертежи, красноречиво говорил, что кое-кому не терпится взглянуть на рисунки. — Ну, и чего вы все ждете? — недовольно буркнула я и развернула первый свиток, положив на него железяки и камни с соседнего стола, чтобы он не свернулся, — все готово, как я и обещала. Пока я подготавливала остальные чертежи, в кузнице была идеальная тишина. Только Джаббар шикнул на внука, но тот скривился в ответ и вытянулся ко мне, чтобы поближе все рассмотреть. Каждый мой рисунок был пронумерован. Отдельно я прорисовала колеса и тормоз, сидение со спинкой, места, где должны быть ремни, ручки и нижняя полка для ног. Кроме этого был общий чертеж, где мне худо-бедно удалось изобразить кресло с разных сторон, чтобы Джаббар понял, где что крепится и как ему придется выливать форму каркаса. Мужчины, все трое, зависли над моими рисунками как в какой-нибудь галерее и молча их разглядывали. — Если что-то непонятно, я переделаю, — видя это молчаливое созидание, занервничала я. «Все вроде бы нормально, да и переделала я кресло так, чтобы его можно было сделать с учетом имеющихся инструментов и материалов. Может, стоило рисовать еще подробнее?» — У вашей жены несомненно талант, — первым заговорил Джаббар, — здесь нет размеров и некоторые места выглядят слабо, но это все равно неплохо. «Черт, размеры! — вспомнила я, — вот чего не хватало! Хотя постойте». Понимая, что, указав свою измерительную систему, вызвала бы еще больше подозрений, я спокойно выдохнула. «Хватит им и этого». — Мастер Альтаир, похоже, мне придется попросить вас об одолжении. — Слушаю тебя, — отозвался муж, даже не глядя на кузнеца. — Позвольте госпоже помочь мне, — произнес Джаббар, и я замерла, ошарашенная его словами, — я не знаю, сколько времени это займет, но только вместе мы доведем это до ума. Под «это» он, конечно, подразумевал кресло. Но я не понимала одного — зачем он просит разрешение? Я бы и так помогла ему. — Что скажешь? — обернувшись ко мне, спросил Альтаир. А что я могла ответить? Конечно, я согласилась. Все эти чертежи и споры были бы бессмысленны, если бы я просто отдала рисунки кузнецу и пустила все на самотек. Я-то знала, что из себя представляет инвалидное кресло и понимала, как оно работает, а вот Джаббар — нет. По крайней мере, не на таком уровне, как я. На этом все и закончилось. Альтаир тоже дал добро на мою помощь в кузнице и, попрощавшись, мы ушли. Одно я только не успела спросить: для кого это кресло?

***

Я и Джаббар сражались, трудились каждый вечер допоздна, чтобы продвинуться хотя бы на одну деталь. Где-то было проще, где-то пришлось менять стратегию и конструкцию, однако мы вдвоем бились над этой проблемой и не собирались сдаваться. Каждый вечер, после того как Дарим засыпал, я бежала в кузницу, чтобы вместе с Джаббаром продумать, как нам сделать ту или иную часть кресла. И после того как я отнесла чертежи и начала работу, мы с Альтаиром практически перестали видеться. Утром, днем и часть вечера я была дома. Проводила время с Даримом, ходила с Белл за покупками в соседнюю деревню или просто прогуляться, отдыхала, занималась йогой и потихоньку начала перебирать варианты, как сделать протез. Конечно, мне бы к Яблоку обратиться, но после того разговора с Альтаиром, я решила выждать немного, да и из материалов была только кольчуга на переплавку, а сам кузнец был по горло занят заказами братства, жителей деревни и своим изобретением. Впихнуть в его плотный график свои заботы я не могла. В таком режиме я чувствовала себя комфортно. Была работа, которая меня отвлекала, и оставалось время для Дарима, своего отдыха и упражнений. Никакие ассасины меня не донимали. Печалило лишь то, что с Альтаиром редко виделись. В основном либо перед сном, когда я уставшая приползала ночью домой, либо утром, когда просыпалась. Однако кузнечные дела меня настолько захватили, что я очень редко вспоминала о тех чувствах, что буквально пару недель назад съедали меня изнутри и мучили перед сном или в одиночестве. Спокойное течение обстоятельств нарушил муж, когда одним вечером попросил меня заглянуть к нему в крепость, и я заподозрила что-то неладное. И хотя Альтаир совершенно спокойно, без какого-либо подтекста утром высказал свою просьбу, я все равно почувствовала тревогу. Меня не отпускало это ощущение полдня, пока я не передала Дарима сиделке и не отправилась к месту назначения. Мой меч был при мне, и я, придерживая его при ходьбе, придавала себе уверенности и пыталась разгадать, зачем меня позвали. У кабинета Альтаира стояло два стражника, что было необычно. Муж не любил, когда кто-то стоял под дверьми, ведь он работал с артефактами и не хотел, чтобы ассасины что-либо знали, поэтому стража обычно была перед входом в коридор. Ассасины мельком глянули на меня и отошли к стене, пропуская вперед. Спрашивать их о чем-то было бессмысленно, и я, стараясь удержать свое волнение и страх, прошла мимо стражников и открыла дверь. Едва я зашла в кабинет, как жутко тихая атмосфера подстегнула мою нервозность: и Альтаир, который не встретил, а сидел за столом, сложив руки замком и спрятав лицо за капюшоном, и еще один ассасин-стражник возле мужчины, который стоял на коленях ко мне спиной со связанными руками, и даже свет из окна, который падал лишь на ту половину, куда, по логике, должна была стать я, — беспокоили меня. Не в силах что-либо произнести, я начала идти к столу, не зная, где мне остановиться и что делать. К счастью, Альтаир все же поднялся и приблизился ко мне быстрее, чем я дошла до пленника. — Что-то не так? — тихо спросила я, глядя мужу в глаза. — Мне нужно поговорить с тобой, — совершенно спокойно ответил Альтаир, словно вокруг ничего не было. Я кивнула и, когда муж повернул голову к человеку, сидящему на полу, то автоматически сделала то же самое. Мужчина, которого охранял ассасин, был сильно избит. Его борода и волосы отрасли и испачкались в песке и соломе. Альтаир определенно вытащил этого бедолагу из тюрем под крепостью, где всегда холодно и темно, сколько факелов не вешай. Я не видела лица человека, поэтому не сразу поняла, кто передо мной. Муж, не теряя времени, подошел к пленнику и, глядя на него сверху вниз, без какой-либо жалости произнес: — Это твой последний шанс. Плечи собеседника затряслись и послышался едкий смешок, а после того как мужчина заговорил, я поняла, кто это. — Ты смешон, Альтаир… Я вытащила свой меч, успев восхититься легкостью оружия и удобству рукояти, и кинулась на пленника. Муж среагировал быстрее стражника и остановил первым, преградив путь. Ему пришлось силой оттащить меня в противоположную сторону, потому что я сопротивлялась. «Я убью его, и все проблемы закончатся: и мои, и Альтаира!» — я концентрировалась на этой мысли, глядя на Аббаса, который не испугался и с насмешкой посмотрел на меня. — Вика, — удерживая меня и заставляя отступить на пару шагов, заговорил Альтаир. — Ты видел что, он сделал, — стояла я на своем и не сводила глаз с Аббаса, — отпусти меня и не вмешивайся! Альтаир снова попытался образумить меня разговором, но когда понял, что это не работает, то схватил мою голову и силой заставил смотреть на себя. — Опусти оружие и успокойся, — голос мужа был холодный и серьезный. — Ты не понимаешь… — Хватит. Отдай мне меч. Я разозлилась. От боли и обиды, от ран и того, как Альтаир сейчас говорил со мной. Однако ничего не могла сделать и повиновалась. И стоило мне передать свое оружие, как Аббас не упустил возможности уколоть: — Тебе следовало раньше научить эту девку манерам. Она не слушает никого, даже тебя, брат, — буквально выплевывая слова, произнес Софиан. Альтаир развернулся к нему и, недолго думая, приказал стражнику уйти. Ассасин без колебаний и лишних слов поклонился и покинул кабинет, оставляя нас. После этого муж не спеша подошел к столу и положил туда мой меч, а после этого снял скрытый клинок вместе с перчатками и оставил все это рядом. К Аббасу он вернулся безоружный, полный спокойствия, даже в какой-то степени расслабленный и буквально в одно мгновение его кулаки сжались, а затем послышался удар. Софиан рухнул на пол, как мешок набитый камнями, не сопротивляясь атаке. — Сейчас ты будешь говорить, когда тебя спросят, Аббас, если хочешь, чтобы к концу у тебя остались хоть какие-то зубы. И надо признать, это сработало. Аббас поднялся и тихонько сел на колени перед Альтаиром, опустив голову, как провинившийся ребенок. Пленник улыбнулся себе под нос, и из его рта тут же плавно потекла кровь, вымазывая штаны и каменный пол. Глядя на положение Аббаса и его побитое лицо, мой гнев поутих, и я позволила себе выдохнуть и расслабить плечи. После того как все успокоились, Альтаир вернулся к столу и, развернувшись к нам лицом, заговорил, скрестив руки на груди и поочередно смотря то на меня, то на пленника: — Я долго терпел твое поведение, Аббас. Еще до того, как появилась моя жена в братстве, ты не раз вставал у меня на пути, но я неисправимо верил, что мы братья, пусть и не ладим. И сейчас посмотри во что это переросло. Твои угрозы перешли на женщину, которая слабее тебя и едва знает хоть кого-нибудь в братстве, так же хорошо, как ты. Я не просил у тебя дружбы ни со мной, ни с ней, однако на твое отношение и действия больше не могу закрывать глаза и как муж, и как глава ассасинов. Альтаир внезапно замолчал и остановил свой взгляд на мне. Сейчас передо мной не было мужа, а лишь мастер братства ассасинов. Альтаир излучал энергию беспрекословного подчинения и повиновения, как настоящий король. Я вспомнила Ричарда и его неубиваемый дух, которым он заражал солдат, и сейчас, выдерживая суровый и холодный взгляд мужа, я искала в нем того человека, что станет на сторону справедливости, а не жалких слухов и сплетен. — Я обещал решить проблему, — напомнил Альтаир, — кто бы мог подумать, что таким образом меня подтолкнут к разборкам, которых могло бы не быть, если бы каждый из вас говорил правду. Я не смела отвернуть голову, запретила себе даже моргать. Если мне уготована такая же словесная порка, как и Аббасу, я приму ее, а потом придется серьезно поговорить с мужем об этом представлении. На секунду его взгляд метнулся к Аббасу, и я медленно, незаметно выдохнула. — Я повторюсь, это твой последний шанс, Аббас. Говори правду и будь осторожен в своих словах. Пленник не заставил себя долго ждать и, все так же глядя в пол, заговорил: — Ты изменился в худшую сторону, брат, когда привел ее. Я говорил тебе, что она подлая, хитрая, предупреждал тебя не один раз. Вертит тобой, говорит, что делать, делает, что вздумается, наплевав на наши правила, — Аббас поднял голову и наши взгляды пересеклись, — я все про тебя знаю, женщина. Я следил за тобой еще со смерти Аль-Муалима. «Так вот оно что! Все эти случайные столкновения и встречи были его попыткой поймать меня на горячем. Только и ждал, когда я ошибусь или сделаю что-то не так! Не удивлюсь, если он причастен к большинству проблем, которые возникли у меня с Альтаиром!» — Раз ты так тщательно следил за моей женой, Аббас, так поведай, что ты выяснил, — спокойно произнес Альтаир. — С удовольствием, брат, — Софиан гадко улыбнулся, обнажая кровавые зубы, и продолжил, — пусть скажет тебе, кому она пишет. Кому отправляет письма и тайно выкидывает что-то в саду? — О чем ты говоришь? — голос мужа изменился, он явно не ожидал такого. А вот я ожидала. И помнила, что, к своему счастью, раскрыла часть правды Альтаиру, а про переписки с подругой он и так знал: я лично предупреждала его, кому отправляю письмо. — Я видел ее, когда она избавлялась от чего-то. А позже ты сам наблюдал, как она роется в твоих вещах. Этих подозрений недостаточно, чтобы сейчас я с ней поменялся местами? Теперь оба мужчины смотрели на меня, и если один был в состоянии хищной радости, то другой старался спрятать разочарование. «Быстро же ты сдаешься!» Я не собиралась проигрывать, поэтому ответила первой, до того, как Альтаир собрался с мыслями и чувствами. — Ты все знаешь: про письма, кроме тех, что я писала Кате, и отъезд. Я же сказала, что избавилась от них. — Лживая тварь, — прохрипел Аббас, — не пытайся задурить ему голову. То, что полетело в пропасть, было тяжелее письма. Это бы что-то другое! Я видел своими глазами, Альтаир! Взгляд мужа стал еще тяжелее, и я поняла, что нужно срочно что-то придумать. Пусть Аббас и прав, я лгала, однако сказать сейчас, что это был артефакт, который показывает мою сущность, означало только одно — мою гибель. — Альтаир, я расскажу, что там было, но только без него, — намекая на Аббаса, неуверенно произнесла я, в попытках выиграть немного времени. Софиан расхохотался у меня за спиной, видя, что я сейчас выдаю себя с потрохами и он победил. В добавок Альтаир не согласился на мои условия и потребовал ответ здесь и сейчас. — Это был прощальный подарок, — нехотя произнесла я, глядя на книжный шкаф напротив меня. — Кроме писем, я купила его для тебя, когда в соседнюю деревню приезжали торговцы. — Что это было? — спросил Альтаир. — Круглый камень черного цвета, который показался мне странным. Я подумала, что стоит его проверить и выкупила, только вот наши отношения зашли в тупик, поэтому я так и не отнесла его тебе и решила оставить на память. Однако после выкинула, потому что мы… — я запнулась, не зная, как объяснить причину своего поступка, и, посмотрев мужу в глаза, уверенно добавила, — теперь та вещь не имеет смысла. Обсуждать ссоры перед Аббасом и все, что было между мной и Альтаиром после, было противно и унизительно. Я напряглась, сжала кулаки и попыталась мысленно отстраниться от негативных чувств, но легче не становилось, особенно, когда муж стоял рядом и единственное, чего хотел, так это правды и не важно насколько она может быть личной. «Сама виновата! — ругала я себя, — не врала бы ему, он и не сомневался бы в тебе!» Из моих мыслей меня как раз и вытащил Альтаир, который подошел ближе и положил свою руку мне на плечо. — Вика? — Я ничего не скрываю, — тихо произнесла я, имея в виду только момент с письмами и сферой. — Больше мне добавить нечего. — И ты поверил ей, Альтаир?! Стоит этой лживой суке заплакать, и ты теряешь голову?! Альтаир развернулся, прошел мимо меня, пока Аббас продолжал выкрикивать нелестные словечки в мой адрес. Его возмущения прервались на полуслове, а затем послышался удар и хруст. Я вздрогнула и отвернулась, не желая смотреть на избиение, хотя сама еще пару минут назад была готова убить Аббаса. Удар за ударом и смех Софиан начал превращаться в булькающие звуки. Только когда он затих, я смогла заставить себя посмотреть в сторону побоища. Альтаир держал уже отключившегося пленника за одежду, голова которого безвольно висела в воздухе, и в очередной раз замахнулся. Из-за крови на лице и руках, кулак мужа коснулся щеки и соскользнул, разбиваясь о каменный пол. Альтаир выругался и, приподнявшись, встряхнул рукой, а потом замахнулся, чтобы высвободить весь гнев на еле живом Софиане. — Альтаир, перестань, — подбежав к мужу и перехватив его локоть, попросила я, — хочешь сломать себе пальцы? Если уже не сломал. Глаза мужа яростно сверкнули, и я была готова поклясться, что никогда в жизни не видела, чтобы золотисто-карий, янтарный цвет был таким холодным. Правда, увидев меня, Альтаир быстро остыл и поднялся с пола. Лицо Аббаса было похоже на сплошное месиво: разбитый нос, который был под неестественным углом, раздутые и кровавые губы. С щек и скул еще не сошли предыдущие побои, как их накрыли свежие раны. Пленник сбивчиво дышал, выплевывая кровь и бессознательно бродил глазами по комнате, пока распухшие веки не закрыли их полностью. — Это нехорошо, Альтаир, — отрицательно покивав головой, пробормотала я и посмотрела на мужа, — ты не должен избивать своих же ассасинов. Что подумают другие? Что ради меня… — Мне плевать, что они подумают. Могут что угодно говорить про меня, но, если еще хоть кто-нибудь посмеет тронуть тебя или Дарима, я лично ими займусь. — Альтаир, — рассудительно произнесла я, хотя была рада тому, что меня так ценят, но в месте с тем и понимая, что подобного не должно произойти, — в тебе видят умного ассасина, а не мясника. Будь рассудительнее и мудрее! — Хочешь сказать, что мне стоило и дальше позволить Аббасу жить как ни в чем не бывало?! — теперь муж злился на меня и я это почувствовала. — Нет. Однако не вздумай казнить его из-за того, что я с ним подралась. Ты представляешь в какое положение ты поставишь нас обоих? Я знаю, что ты зол, и поверь, я не меньше, но все станет только хуже! «Ты не должен менять историю! Если не будет Аббаса, кто знает, как все повернется. Хотя это моя вина, я сама поставила нас в такое положение. С удовольствием добила бы этого урода, когда была возможность, да и сейчас руки чешутся, но нужно остановиться», — думала я, пока Альтаир внимательно и молчаливо следил за мной. После собственных размышлений муж согласился, что в некотором роде я права. Однако наказание для Аббаса он уже назначил и заверил, что оно будет справедливое и понятное как для меня, так и для ассасинов. Пока Софиана вытаскивали и отмывали пол, мы успели поговорить за книжными полками о своих проблемах. Я извинилась, что не призналась про камень, и пояснила, что выкинула его, потому что хотела избавиться от прошлого. Конечно же, я опять наврала, потому что не от прошлого избавлялась, а от улик в свою сторону. Но раз Альтаир поверил в мою женскую сентиментальность, мне оставалось лишь просить прощения вкладывая в него больше, чем осознавал муж. — Вика, — взяв меня за руку, вклинился Альтаир в поток моих «прости», — достаточно. Мы не можем исправить того, что сделано, поэтому стоит вынести урок из ошибок и больше доверять друг другу. Видя, как трясется его разбитая рука, крепко сжимающая мою ладонь, я быстро согласилась с этим и переключила наше внимание на раны. — Нужно промыть, — поднимая запястье Альтаира, сказала я, — где у тебя вода, мазь и бинты? — Я справлюсь. Тебе стоит отдохнуть, — освободившись, произнес муж и погладил меня по щеке здоровой рукой, — выглядишь так, будто вот-вот потеряешь сознание. — Бинты, Альтаир, — игнорируя нежности, проворчала я. — И если ты думаешь, что оно само заживет, спешу тебя огорчить. Я вижу опухшие костяшки и содранную кожу, которые говорят мне о том, что ты не первый раз так развлекаешься. Так что выбор за тобой: или добровольно даешь мне промыть раны, или недобровольно. Альтаир замер, выражая максимальное сопротивление своей суровостью и строгостью, а потом вдруг рассмеялся. — Я, и правда, позволяю тебе вертеть мной, — припоминая слова Аббаса, заключил он. И все же рассказал, где лежит все необходимое, и даже добровольно дошел до подушек в тайной комнате и сел, в ожидании. Недовольно плюхнувшись напротив мужа, я подтащила кувшин с водой и тряпки. — Сохрани это слово в свей памяти, Альтаир. Забота. Вот как это называется, — протирая раненую руку чистой водой бурчала я, пока муж довольно улыбался, следя за мной, — и надо было тебе так калечить себя! О чем ты только думал?! — О тебе, — отозвался Альтаир, — и нашем сыне. Это называется забота, Вика. Я хотела бросить какую-нибудь колкость в ответ типа «а я подумала, ты с Аббасом вышел на новый уровень общения» или «по-моему, это было чистой воды избиение», но, видя серьезный взгляд мужа, лишь вздохнула и, отложив грязные тряпки, потянулась за мазью. Альтаир тоже расслабился после своих слов и, прикрыв глаза, отклонился к стене. Он немного покривился, пока я смазывала раны, но рука его ни разу не дрогнула, и, когда я начала бинтовать ладонь, муж открыл глаза и посмотрел на меня. «Выглядит совсем разбитым, — замечая темные круги под глазами и уставший вид, подумала я, — а ведь буквально пару минут назад он был готов разорвать Аббаса на части». Видимо, это было последнее, на что ушли остатки сил. — Когда ты нормально спал в последний раз? — затягивая бинты потуже, спросила я. — Я сплю каждый день, — ответил Альтаир и отвел взгляд. «Ага. И по сколько? По два-четыре часа?» — Мне не нравится твое состояние, — честно сказала я, — заставлял меня выздоравливать, а за собой не следишь. Тебе просто повезло, что у меня недостаточно власти. Альтаир хмыкнул, дождался, когда я завяжу узел, и, оттолкнувшись от стены, наклонился ко мне, устало улыбаясь и прикрывая глаза, а затем положил свою голову на мое плечо. И сделал он это от всей души, потому что тот вес, который навалился на меня, заставил упереться руками в пол. — Я отдохну позже, — прошептал муж, — обещаю. Но не сейчас. Не могу позволить себе отдохнуть, зная какой потенциал заложен в артефактах. Они ведут меня туда, где мое поколение даже не смеет и мыслить. И эти знания безграничны, а Яблоко мой инструмент для удовлетворения этой алчной любви к ним. «Это плохо». — Я знаю, что должен быть здесь, с тобой, но вспоминаю об этом слишком поздно. После последней фразы муж замолчал. Еще с пару минут он позволил себе побыть рядом со мной, а затем выпрямился и поинтересовался, как идут дела в кузнице. Я рассказала, что процесс у нас потихоньку двигается и буквально на днях Джаббар должен будет собрать каркас для кресла. В то же время будут выкроены и сшиты сидение и спинка. Останется лишь собрать все это и сделать колеса. Чтобы Альтаир сам мог убедиться в нашем прогрессе, я пригласила его заскочить в кузницу, когда у него появится минутка, но муж недовольно буркнул, что Джаббар не любит, когда кто-то сидит у него в мастерской без дела и смотрит, пока он работает. Я пожала плечами и пожурила мужа, что мастер ассасин боится гнева кузнеца, а в ответ получила, что ради такого специалиста можно притвориться.

***

Немного с задержкой, но мы собрали кресло. Почти неделю Джаббар варился в кузнице днями и ночами, чтобы успевать делать основную работу и свою личную. Иногда я заходила в кузницу, и мы следили все ли идет как надо: проверяли чертежи и готовые детали, корректировали размеры и спорили насчет колес. Я хотела сделать спицы из железа, но Джаббар настаивал на дереве, и пусть оно не будет такое крепкое, говорил он, зато сделать будет проще, а иначе у нас уйдет еще больше времени, если полностью сменить концепцию колес. Я попсиховала немного и даже припугнула мужчину, что у меня на родине колеса вообще железные со специальным материалом, который долго служит и смягчает соприкосновение с полом. Джаббар фыркнул, что я на своих чудесных колесах могу ехать к себе на родину, а здесь он хозяин и сделает как надо, да и того волшебного материала у него нет. Мне пришлось отступить. Пару раз к нам заглядывал Альтаир. Этот бедняга повредил именно ту руку, которой пишет, поэтому большая часть работы приостановилась. Надо было видеть его обидчивое лицо, когда он посреди дня пришел домой и на мой вопрос, что случилось, указал на руку с намеком, что не может писать и нормально пользоваться Яблоком, а я вместо поддержки захохотала, как ненормальная. Альтаир не оценил моей коварной радости и нахмурился еще больше, поэтому мне пришлось менять ему повязки и обрабатывать рану, чтобы загладить принесенный моральный вред. Однако его травма сыграла мне на руку, потому что муж постоянно находился дома и уделил мне столько внимания, что я начала подумывать о том, не вернуться ли ему на свой пост. Я ни в коем случае не устала от него, но, стоит отметить, отвыкла от постоянного общения и нахождения мужчины рядом. Благодаря такому стечению обстоятельств, Альтаир не только провел время со мной, но еще и выспался, хотя мои посиделки в кузнице допоздна он не одобрял и порой ругался на эту тему в лучшем случае, в худшем — он почти силой тащил меня домой. Когда его рука зажила, муж начал оставаться в братстве все дольше и дольше. Наш дом опустел после того как «больничный» Альтаира закончился, и мне жутко захотелось приходить к нему в кабинет, чтобы обсуждать, что душе угодно, спорить или работать с артефактами, но я не могла. Дарим уже во всю пользовался способностью ходить и требовал еще больше внимания. Плюс к этому, Джаббар был готов к тестированию готовой части стула. Он, конечно, скептически отнесся к сидениям из ткани, но этот нюанс я у него зубами вырвала. В целом, можно сказать, что жизнь меня здорово закрутила, разделив на три фронта: кузница, Альтаир и Дарим. И я старалась преуспеть везде.

***

Джаббар недовольно нахмурился, а затем, швырнув грязное полотенце на стол, развернулся и зашагал к чертежам. — Я сделаю новые. Кузнец был расстроен, хотя я не видела никаких проблем. Мы просто ошиблись в размерах. То ли я не до конца объяснила, как они крепятся, то ли Джаббар неправильно вычислил диаметр. Но суть была не в этом. Сейчас, когда мы попытались соединить маленькие колеса и большие с креслом, то наткнулись на недочет. Если ставить большие первыми все совпадало, но стоило добавить маленькие и вся конструкция кренилась назад. Ошибки в передних колесах не было, а вот задние нужно было делать больше. Этот промах займет еще несколько дней у Джаббара, однако я не понимала, отчего он так злился, потому что с остальным мы справились безупречно, и даже тормозной рычаг работал. Я обернулась на мужчину, который глядел на схемы пустым взглядом. Просто не верилось, что такой недочет выбил кузнеца из колеи. Заказать колеса мы не могли: нужен специальный вырез под тормоз и уникальные размеры под кресло. Только вот я знала, что запчасти всегда были доступны Джаббару, и поэтому была уверена, что, когда мы все перемеряем, новые колеса будут идеально подходить. — Нам просто нужно сделать это еще раз, — вздохнула я и присела около кресла, чтобы снять колесо, — давай замеряем высоту… — Оставьте это, Виктория, — глухо отозвался кузнец, — я сам займусь этим. — Я не сомневаюсь, что ты сам справишься, — настаивала я, беря измерительную ленту со стола, — одна голова хорошо, а две лучше, поэтому перестань хмуриться и помоги мне. Мужчина замер, а затем осторожно взглянул на меня. Выдерживая взгляд пару секунд, я кивнула на наше изобретение и пошла работать, зная, что Джаббар присоединится. Правда, он немного помялся и побубнил у стола, но все же пришел помогать. Закончили мы позже обычного, почти ночью, когда внезапно раскрошился выгоревший факел и мы оказались в неосвещенной части кузницы. Джаббар переполошился, что задерживает меня, и погнал прочь. Я упиралась, видя, что можно подкорректировать некоторые моменты с подлокотниками, припоминала, что сам Альтаир дал добро, чтобы мы могли работать, когда нам удобно, но кузнец все равно буквально вытолкнул меня за проход и демонстративно скинул штору, закрыв вход. Злиться было бесполезно. Как только я оказалась во тьме, то поняла, что действительно пора домой, да и усталость тут же навалилась на плечи. Я плелась около домов спокойно и отрешенно, посматривая то на звезды, то по сторонам. Глаза быстро привыкли к темноте, и я специально замедлилась, хотя прохладный ветерок заставлял поежиться и поторопиться. Потирая плечи, я добралась до центра деревни, где находился колодец, и, оторвав взгляд от неба, заметила свет факелов в разных местах. Не только я не спала и бродила по темным улицам Масиафа. Стараясь не попадаться постовым ассасинам и другим прохожим, я быстро проскочила через знакомые повороты и, зайдя в свой дом, закрылась на засов. — Где ты была так долго? — мужской голос буквально разрезал тишину и мой покой, и я вздрогнула от неожиданности. — Черт побери, Альтаир, ты почему здесь? — заметив мужа у себя за спиной, буркнула я. — Потому что это мой дом, где, между прочим, по ночам должна находиться и ты, — немного недовольно ответил он. — Знаю-знаю, — поднимая руку и останавливая дальнейшие возмущения Альтаира, встряла я, — обещала не задерживаться. Сегодня просто так вышло, нужно было поработать. Ты тоже допоздна сидишь в своем кабинете. Кстати, где Белл, мне нужно помыться. — Она уже ушла. — Ладно, — проходя мимо Альтаира сказала я самой себе, отправляясь в комнату, — надеюсь, вода не остыла. Пока я скидывала верхнюю одежду, успела проверить сына, который тихонько спал в своей кроватке. От полумрака в комнате мне тоже захотелось спать, однако нужно было хотя бы умыться, потому что пыль от кузницы можно было стирать с моего лица, как слой тонального крема. Я возилась со свежей одеждой, когда зашел Альтаир. Достав чистые штаны и рубашку, я выпрямилась и обернулась, чтобы спросить мужа, когда он собирается идти спать, но слова застряли у меня в горле, потому что Альтаир стоял настолько близко, что я чуть ли носом не уткнулась в его грудь. — Ты что-то хотел? Словесный ответ на свой вопрос я не получила. Муж наклонился и, притягивая меня за талию к себе, поцеловал. Я вместо того, чтобы ответить ему, почему-то замерла, как напуганная лань, прижав к себе одежду и уставившись в потолок. Когда Альтаир поднял мою рубашку и его рука коснулась груди, я пришла в себя и отпрянула от мужа. — Постой, — упираясь ладонями в плечи Альтаира, заговорила я, — я вся грязная и устала. — Ты всегда возвращаешься усталой, — парировал муж и с наглостью опустил мои руки. — Подожди, Альтаир, — испуганно вскрикнула я. Муж снова попытался залезть под мою одежду, но я успела ухватиться за край и закрыться. Я чувствовала песок у себя на веках, он забился в нос, и почти вся одежда была в пыли и черных пятнах. В таком виде заниматься любовью мне совсем не хотелось, и, спустя две попытки объяснений и доказательств своего дискомфорта, Альтаир сжалился надо мной и позволил сходить помыться. Я выбежала из комнаты, как только муж отодвинулся в сторону, пропуская меня, и помчала к воде. Она, конечно же, остыла. Чтобы хоть как-то компенсировать холод, я вымыла лицо, руки и ноги, а остальное просто обтерла мокрыми полотенцами, которые предусмотрительно оставила служанка. Ощущения стали лучше, но завтра все равно придется наведаться в нормальную ванну. Мысли об Альтаире то подгоняли меня, то тормозили. Я совсем растерялась с этим порывом страсти, словно забыла, что это за чувства и как на них реагировать. Переодевшись, я присела на ковер и выделила себе пару секунд, чтобы все обдумать. Мое тело и разум были вымотаны настолько, что стоило закрыть глаза, как я проваливалась в сон, а после водных прохладных процедур сопротивляться стало еще тяжелее. Только вот было одно «но». Альтаир, ждущий меня в спальне и все еще имеющий прежние чувства и желание. Я так не хотела уничтожить этот момент своей усталостью, но все равно поняла, что не смогу. Устало вздохнув, я поднялась и, потирая глаза, поплелась назад. Муж ждал меня сидя на краю кровати. Я закрыла за собой дверь и покорно подошла к нему. — Альтаир, — положив руку на щеку мужа, начала я, — у меня совсем нет сил. Пожалуйста, пойми. И это вовсе не значит, что я не хочу тебя. Дай мне отдохнуть, как только я высплюсь, то сама приду к тебе. Серьезный взгляд мужа говорил от том, что он размышляет. Альтаир закрыл глаза и, вздыхая, прижался к моей руке. Муж прилично расслабился, потому что я, почувствовав весь вес его головы, поняла, что не смогу удержать и села на кровать рядом. — Если бы я знала, что ты будешь ждать меня, то никуда бы не пошла сегодня, — тихо проговорила я и обернулась к Альтаиру, — обычно ты приходишь поздно, вот я и… Все было понятно без слов, поэтому я перестала оправдываться и замолчала. Муж молча поцеловал меня в висок и согласился оставить все на потом. Когда мы легли спать, я успела заметить до того, как сон затянул меня, что Альтаир заснул почти мгновенно, стоило ему закрыть глаза.

***

Утром я проснулась одна: Альтаир ушел, а за Даримом присматривала Белл. Оглядев пустую кровать, я разочарованно вздохнула и отправилась переодеваться. После был завтрак, хорошая ванна, а потом до середины дня я отдыхала, валяясь на диване и присматривая за сыном, хотя по большей части это служанка с ним возилась. Наш покой и женскую заботу разрушил Альтаир, который внезапно вернулся домой, хотя солнце еще не собиралось садиться. Белл тут же покорно поклонилась и развернулась, чтобы уйти, как муж остановил ее и попросил присмотреть за Даримом, а вот для меня у него был разговор, который требовал уединения. Кивнув на дверь и добавив «пойдем», Альтаир вышел из дома, так и не дав пояснений. Пришлось быстро натянуть сапоги, накинуть подходящую одежду и отправиться в неизвестность. Как оказалось, мы отправились в крепость, и вся мистика быстро улетучилась. «Может, ему нужна помощь с артефактами?» — гадала я, поглядывая на Альтаира. Он иногда оборачивался, но так ничего и не произнес. Однако стоило мне пройти под воротами, как все мысли переключились на новые наблюдения: на тренировочной площадке слонялось столько ассасинов, что и яблоку негде было упасть. Учителя, охрана, ученики всех возрастов — абсолютно все. В этой серо-белой каше невозможно было разглядеть лица. — Альтаир? — сглотнула я и остановилась. На мне не было даже капюшона, да и одежда была самая простая и удобная, совсем не подходящий вид для таких собраний. Муж не предупредил, куда мы идем, а вся это толпа явно не просто так собралась, и что-то мне подсказывало, что хорошего ждать не стоит. Альтаир заверил, что мне нечего бояться и, подойдя ко мне, мягко подтолкнул в спину. Сделав шаг, я старалась не отстать от мужа и не глазеть по сторонам. Только когда мы добрались до главного зала крепости, я смогла расслабиться, так как в помещении были только стражники у входа и я с Альтаиром. — Что происходит? — выпалила я, когда муж остановился. — Я прошу лишь слушать, — твердо ответил Альтаир, — ничего не делай. И после своих слов он развернулся к толпе снаружи и вышел ей навстречу. Я прекрасно видела мужа с того места, где стояла, поэтому не решилась показываться ассасинам. Пока Альтаир говорил, два стражника развернулись и покинули пост, оставив меня одну в большом зале. — Я уверен, каждый из вас знает правила нашего братства, — доносился громкий голос мужа. Со смерти Аль-Муалима он больше не делал таких публичных заявлений. Всегда вопросы решались либо поодиночке, либо на небольших в два-пять человек собраниях, и раз уж муж собрал всех, значит дело было серьезное. — … жил и учился среди вас, — продолжал Альтаир, — вы знаете меня не только как главу ассасинов, но и как ученика, который ошибался и отвечал за последствия. Вы все, как и я сам, отвечаете за свои поступки, перед собой и передо мной, раз признаете мое главенство. Я все не могла понять, к чему был весь этот разговор. Что именно хотел донести муж до ассасинов? Предложения так и оставались туманными, пока я не расслышала среди слов Альтаира свое имя, а после и Аббаса. Вот тогда-то мозаика сложилась, и пусть я успокоилась после той битвы, пережила все раны как физические, так и психологические, но слоило представить, как толпа ассасинов услышит приговор, который не знала даже я, и меня затрясло. Пока Альтаир коротко рассказывал об инциденте, я успела надумать для себя столько наказаний, что едва могла стоять на трясущихся ногах. Рядом послышались шаги, и я обернулась на звук. Это были стражники, которые недавно ушли, только теперь их было больше. Трое шли по направлению ко мне, а еще трое вели кого-то. Я сразу догадалась, что это Аббас, кто еще мог стать причиной таких выступлений кроме меня. Отступив на шаг, я наткнулась спиной на кого-то и уровень моей паники просто взлетел до небес. Я отскочила от человека позади меня, так быстро и стремительно, словно от этого зависела моя жизнь, но позади стоял лишь Альтаир, который серьезно смотрел на меня из-под капюшона. Аббаса проволокли мимо нас и тогда муж заговорил: — Ты в порядке? — Какой к черту… — раздраженно начала я, но резко замолчала, не зная, что произойдет дальше и стоит ли вообще сейчас скалить зубы, — что ты собираешься делать? — Пошли, — муж протянул мне руку, — и сама все увидишь. Мне совсем не хотелось выходить к той толпе, только нахождение Альтаира рядом придавало сил и смелости, пусть я и не знала, какой вердикт вынесет муж. Когда мы подошли к перилам, все, естественно, уставились на нас. Ассасины принялись ворочать головами и перешептываться, а Альтаир, вместо того, чтобы приступить к приговору, принялся опять говорить про братство и правила. — Я слышал, что Аббас не первый раз сеял сомнения в наших рядах. Я лично попадался на его ложь. Как бы мне не хотелось, я не могу повлиять ни на ложь, ни на вас. Вы сами в ответе за свои поступки. Однако Аббас решил перейти от слов к действиям, и я как глава братства имею право рассудить его проступок. Кроме угроз моей жене и ребенку, он нарушил одно из наших правил. Почти нарушил… это, пожалуй, и сохранило ему жизнь, — сквозь зубы произнес Альтаир и развернулся к Аббасу, — я позволю ему довольствоваться ею, как и позором изгнания из рядов ассасинов. Аббас, я давал тебе много шансов и терпел все твои выходки, но ты сам оттолкнул все мои попытки исправить положение. Я сохраняю тебе жизнь лишь с одним условием: не попадайся мне на глаза, потому что в следующий раз, когда мы встретимся, ты будешь не братом, не бывшим ассасином, а человеком, который пытался убить мою жену, и я больше не стану вести переговоры. Альтаир развернулся к затихшей толпе ассасинов и пояснил им свою позицию насчет изгнания и моего положения. Я не в силах была возразить мужу, не при таком положении дел. Меня пугал тот факт, что Альтаир собственноручно менял историю настолько, что невозможно предположить, чем все это обернется. Кроме мести Аббас теперь сможет вытворить что угодно, получив свободу. «Лучше бы он запер его в темнице», — подумала я, зная, что этот ход хотя бы позволил жить спокойно. Собрание подходило к концу, но я так и продолжила тихонько стоять рядом с мужем, злясь, то на саму себя, из-за которой все и произошло, то на Альтаира, который не догадывался, что делал. И хотя он не виноват в том, что я знаю историю его жизни, этот дурацкий поступок все равно раздражал меня. Вместе с этим я испытывала и страх, ведь изменение истории не приведет ни к чему хорошему! Стоило нам покинуть площадку и оказаться в кабинете, как я поспешила вылить все свои эмоции на мужа: — Зачем ты это сделал? — не успела закрыться за нами дверь, как я подлетела к Альтаиру, забыв про страх и волнение, — Аббас безумен, а ты отпустил его! Неужели ты не понимаешь, как это опасно? Если не для тебя, то для меня. И Дарима! — Чего я не понимаю, так это твоей злости, — достаточно спокойно ответил муж, — он пытался тебя убить, постоянно унижал и распускал слухи. Я не отпускаю его, а изгоняю. Для Аббаса этот удар будет хуже смерти. — В том то и дело! Ты не подумал, что он будет мстить. — Если он посмеет вернуться в братство, его убьют. Я приказал сопроводить его на корабль и отправить достаточно далеко, чтобы он не беспокоил нас. За ним будут следить, или ты думаешь, я настолько глуп, чтобы не продумать все это? — голос Альтаира под конец стал раздражительнее. В этот раз его злость была обращена не на меня, и я четко ощутила это. «Он тоже устал от Аббаса». — Я не считаю, что ты что-то упустил. Просто тебе не стоило отпускать его, — спокойно ответила я, — держи друзей рядом, а врагов еще ближе, так поговаривают в моих краях, и только сейчас я почувствовала смысл этой фразы. Ты просто не представляешь насколько тяжелее мне будет, зная, что Аббас где-то там живой и ненавидящий меня. Альтаир, заметив, как я быстро успокоилась и расстроилась, поделившись своими переживаниями, тоже остыл. Он скинул капюшон и подошел ближе. Муж положил ладони на мое лицо и нежно приподнял его, заставив посмотреть в глаза. Мне хотелось разрыдаться в то мгновение, но я лишь отвела взгляд и нахмурилась, стараясь не загонять себя мрачными мыслями. Альтаир только было открыл рот, чтобы сказать что-то, но отстранился. Муж натянул капюшон и отправился к своему столу, оставляя меня в недоумении и с кучей вопросов. Секундой позже в комнату зашла группа ассасинов и я, находясь прямо по центру, смущенно отступила к книжным полкам. Спрятаться за ними мне не позволил Альтаир, который подозвал к себе, и как ни в чем не бывало заговорил с прибывшими ассасинами. Я оглядела мужчин и нашла Ахмеда, который внимал каждому слову мастера. Мы с ним еще ни разу не пересеклись, однако я почему-то чувствовала перемену в его поведении, ведь Ахмед всегда едва заметно мог кивнуть мне в знак приветствия или же улыбнуться, и сейчас, когда мужчина стоял так рядом, было понятно, что внимание мне не уделят, причем специально. Я вздохнула и перестала смотреть на Ахмеда, ожидая хоть какого-то намека на «привет». Альтаир переговорив с каждым ассасином, а точнее с каждым управляющим ассасином, раздал новые указания в связи с изгнанием Аббаса. Ахмеду он поручил найти новых учителей, главе по охране проверить всех на вшивость и обновить ряды более молодыми парнями. Самим же тренерам был отдан указ об улучшении воспитания, проявления большей строгости к ученикам и доскональное изучение правил ассасинов. — Они должны осознавать последствия неправильных решений еще до того, как примут их, — твердо говорил Альтаир, направляя ассасинов на новый виток развития братства. Такая встряска оказалась даже полезной. Уже спустя пару дней в братстве затихли разговоры как обо мне, так и об Аббасе, по крайней мере, в открытую. Я пару раз поднимала эту тему перед мужем, мол запретом и наказаниями он лишь заставит ассасинов общаться еще более скрытно и вести себя неестественно, но Альтаир заверил меня, что основная работа ассасинов — выполнение заказов и поручений, поэтому без Аббаса мысли мужчин вернутся в прежнее русло и никто не станет цепляться к моему статусу. Да и многие ассасины уважали меня не только как учителя, но и как человека, пытаясь подбодрить, припоминал Альтаир, а после рассказал, как несколько раз отклонял мою позицию в учителя. Я была удивлена больше тому, что кроме Ахмеда кто-то еще был заинтересован в моих навыках, чем тому, что муж дал всем отказ. Возвращаться в тренера я не была намеренна после всех событий, поэтому отблагодарила Альтаира за поддержку моего решения. Пока в братстве происходили изменения, Джаббар, воспользовавшись временным отсутствием заказов, быстро переделал колеса и позвал меня с Альтаиром прийти в кузницу, пренебрегая своим правилом: «никто не увидит изобретение, пока оно не будет изобретено!». Правда, вечером он примчался к Альтаиру в кабинет и выпросил еще один день, чтобы что-то подправить, поэтому нам пришлось запастись терпением, и, пусть я видела инвалидные кресла и меня нечему было удивить, все равно ощущала трепет и волнение. Скорее всего, меня интересовала реакция Альтаира. Именно его я хотела поразить больше, чем владельца будущего кресла, который так и оставался неизвестным. Чтобы разбавить скуку от ожидания, я с сыном вышли за покупками, прихватив Белл. Точнее сказать, она все выбирала и оплачивала, а я просто навязалась. Была почти середина дня, когда мы собрались. Людей на рынке отпугнула жара, поэтому нам никто не мешал. Служанка, зная, что ей нужно и где это найти, умело лихачила мимо прохожих и лавок, торговалась, как опытный рыночник, не щадя никого, и заполняла свою корзину всем необходимым. В это время я стояла в сторонке и болтала с Даримом, который пошатывался около меня все еще не обретя твердую походку. Он мог ходить, но периодически заваливался то вперед, то назад, поэтому я не отходила от ребенка в окружавшей нас рыночной суматохе. А когда стало совсем душно, я вовсе перебралась к теньку у ближайших домов, предупредив Белл, что буду ждать ее там. Дарим, медленно переставляя ножки, шел за мной. Я периодически поглядывала на него, но в основном следила, чтобы никто не налетел на нас, пока мы добирались до поворота. Выбрав тенек с лавочкой, я тут же на нее уселась, стоило нам дойти, и, поставив сына между колен, несильно прижала его. Естественно, ему это не понравилось и он начал ворчать, крутясь и пытаясь высвободиться, тогда я попросту подхватила его и посадила на лавочку рядом с собой. Малыш затих и начал глядеть на прохожих. Я тоже расслабилась, стараясь использовать каждую миллисекунду, пока сын сидит смирно, чтобы отдохнуть. Не успели мы насладиться прохладой тенька и собственным обществом, как Дарим, испугавшись чего-то, прижался ко мне. Я проследила за направлением взгляда сына и увидела, что к нам приближался мужчина в темной накидке. — Ну-ну, Дарим, — беря малыша на руки и поднимаясь с лавочки, ласково утешила я, — тебе не стоит его бояться, хотя этот мужчина такой же вредный, как твой отец. Я развернулась к Малику как раз в тот момент, когда он подошел и остановился рядом с нами. Он был одет как обычно, словно только что выскочил из бюро и телепортировался в Масиаф. — Вика, — сдержанно кивнул он вместо приветствия и обратил внимание на Дарима. Присущий мужчине хмурый взгляд тут же исчез. Малик смотрел на Дарима сначала немного удивленно, а после едва заметно улыбнулся и сказал, что малыш похож больше на меня, чем на Альтаира. Дарим тоже внимательно разглядывал даи, но не торопился с доверием, словно ждал, как себя поведет незнакомец и стоит ли с ним дружить. — Ты приехал к Альтаиру? — спросила я. Малик быстро вынырнул из состояния спокойствия и вернулся к тому, зачем приехал. Мужчина недовольно нахмурился и таким образом подтвердил мое предположение. Не задерживаясь ни на миг, он сделал шаг назад, словно стараясь еще немного удержаться взглядом перед тем, как уйти, и развернулся к нам спиной. Как только даи исчез за очередным поворотом, подошла Белл, закончившая с покупками. Жариться на солнце нам совсем не хотелось, поэтому мы решили вернуться домой и заняться готовкой. Хотя по большей части работала служанка, я в кухню заходила, чтобы стащить что-нибудь вкусненькое, пока Белл не видела. Дарим топтался по залу, иногда пытаясь угнаться за мной, и тоже поглядывал на еду, ожидая обеда не меньше меня. После еды и хорошей прогулки малыш заснул прямо в подушках. Он, конечно, долго зевал и силой старался не закрывать глаза, но я видела, что сон окутывает его. Взмахнув игрушкой в последний раз, Дарим коротко вздохнул и уснул. Я попросила Белл присмотреть за ним, но не переносить в кроватку, чтобы не беспокоить ребенка. Меня волновало то, с каким видом Малик отправлялся к Альтаиру, поэтому я тихонько вышла из дома и быстрым шагом отправилась в крепость. В братстве все было спокойно: ассасины занимались, стража расслабленно похаживала, ожидая пересменки, даже служанки никуда не торопились, смеясь и перешептываясь шли по своим делам, словно в какой-то общине сестер, а не в замке ассасинов. «Раз все спокойно, значит обошлось», — решила я и поднялась по лестнице, свернув в коридор ведущий к кабинету Альтаира. Стражники пропустили меня без лишних вопросов. У самой двери я замерла и прислушалась: тишина. «Может они ушли?» — задумалась я и заглянула в кабинет. «Не ушли». Малик и Альтаир стояли друг напротив друга и молчали, будто знали, что я пришла и подслушиваю. — Эм, — закрывая за собой дверь, мямлила я, — у вас тут все нормально? — Ты что-то хотела? — отозвался муж. Я подошла к мужчинам и рассказала, что просто пришла проведать их, так как настроение Малика при встрече не давало мне покоя. И как оказалось, не зря нервничала. Не успел Альтаир ответить мне, как даи высказал причину своей спешки и злости. Он обвинил Альтаира в том, что Аббас был изгнан, а после развернулся ко мне и его глаза так грозно сверкнули, что я невольно отступила. — При Аль-Муалиме такого никогда не было, — продолжал даи, — нас наказывали, били или морили голодом в темницах, но никогда не выгоняли, потому что братство — это наш дом. Мы росли вместе, учились, дружили и сражались друг с другом. Или ты забыл, брат, все то время? Я расстроен твоими новыми порядками и приказами, Альтаир, — Малик строго взглянул в его сторону, — конечно, сначала я подумал, прежде, чем делать выводы и предпринимать что-либо, в отличие от вас двоих. Я посчитал, раз Аббаса изгоняют, значит он совершил что-то непростительное. Однако причина оказалась смехотворна. Догадавшись, куда клонит Малик, я тоже рассердилась. «Смехотворна!» Сжав кулаки, я отвела взгляд от мужчины, хотя осознавала, что даи отчасти прав в своем заявлении, но все равно не могла признать вину на сто процентов. — Ты сама понимаешь это, — видя мою реакцию, надавил мужчина, — и я не раз говорил тебе и предупреждал не лезть не в свое дело. Но ты никого не слушаешь, даже своего мужа! — выкрикнул даи и продолжил отчитывать. — Я знаю, о чем говорю сейчас, мне даже не нужно представлять, что произошло, чтобы понять реакцию Аббаса. «Он что…» Я была ошарашена словами Малика. Он винил меня в том, что я спровоцировала драку. «Неужели Альтаир не объяснил ему?» — Посмотри, что произошло по твоей вине… — Малик, подожди, — я попыталась прервать его, чтобы оправдаться. — У меня была причина и… — Причина, — фыркнул даи, — они у тебя всегда есть. Даже слишком много. Когда ты уже остепенишься и уймешь свою наглость! — Малик! Голос Альтаира разрезал пространство между мной и даи. Я взглянула на мужа и поняла, что он тоже недоволен поведением друга. Только вот даи невозможно было остановить: — Хочешь сказать, я не прав, Альтаир? До ее появления в братстве все было нормально. Уже не первый раз я слышу о проблемах, которые создает эта женщина. Неудивительно, что кто-то не выдержал. И вместо того, чтобы навести порядок, ты, Альтаир, идешь у нее на поводу. В произошедшем есть и твоя вина, потому что не стоило давать ей такую свободу действия. Хоть одна женщина позволяет себе такое? Почему ты допускаешь неуважение к себе и своему статусу? Она устраивает разборки у всех на виду, — резко развернувшись ко мне, рыкнул Малик, — унижает, не следит за словами. Избивает ассасинов, которые ставят ее на место. Даже сейчас, — даи махнул в мою сторону рукой, — посмотри на нее! Еще мгновение и она кинется и на меня с кулаками. Он был прав в том, что я злилась, но бить даи я не планировала. «Он что-то не так понял! — я была уверена в этом, — наслушался слухов и совсем не представляет, на что была похожа моя жизнь!» Я продолжала молчать, ненавидеть и ждать, когда у меня будет возможность оправдать себя. А еще мне очень хотелось, чтобы Малик поверил моим словам. — Достаточно, — Альтаир попытался остановить даи, но тот все не унимался и продолжал винить меня. — Нет же, давай посмотрим. Может, когда она ударит меня, и ты, наконец, увидишь, где настоящая проблема. Малик шагнул ко мне, словно подстрекая. — Чего ждешь? — Если ты закончил, — сквозь зубы процедила я, — может разберемся, кто на самом деле жертва. — Невероятно, — иронично ухмыльнулся мужчина, — она пытается оправдать себя. — Малик, ты сейчас действительно винишь не того человека, — добавил муж. — По тому, что я слышал из рассказов, твоих писем и недавнего разговора, а также зная ее характер, манеру речи и поведение у меня уже давно сложилось правильное мнение, — сделав ударение на «правильное», Малик гордо поднял голову, — помнишь, что я обещал тебе? — Я больше не пленница и не шпион, — выпалила я, потеряв голову от слов даи, которые хлестанули, как пощечина, — и Альтаира я не подставляла! — Что все это значит? — муж подошел к нам, но все его попытки встрять между мной и Маликом были проигнорированы. Теперь это было личное. — Я доверяю своим глазам и ушам, а не твоей лести. Обвинение, которое ты вынес, Альтаир, ошибочное. Я требую пересмотреть изгнание Аббаса. Слова даи выбили из меня весь дух. Я не могла поверить, что еще пару часов назад это был совершенно другой человек, который нормально общался со мной. «Да, я была той еще занозой в заднице, но никогда я не делала что-либо, угрожающее Альтаиру. Он не имеет права сейчас винить меня в этом! Все, что я делаю, это сохранение истории, братства и их кредо. Мне пришлось сжиться с этой ролью, потому что Альтаир убил Марию. Я заняла чужое место и стараюсь, как могу. Так, какого хрена, сейчас происходит!» — За свои ошибки Аббас должен был расплатиться жизнью, — не колеблясь, ответил Альтаир, — моя жена чуть не погибла, Малик. И ты можешь понять мои чувства, потому что испытал подобное на себе. Даи словно встряхнуло от этих слов. Он развернулся к Альтаиру, направляя весь негатив на него. Я заметила, как взгляд мужа стал еще серьезнее и холоднее, однако он сохранял спокойствие, готовый принять порцию упреков за "смерть" Кадара, которых уже давненько не слышал. Малик громко втянул воздух и закрыл глаза, видимо, обдумывая слова Альтаира. Я тоже замерла, ожидая, что же все-таки решит мужчина, ведь муж верно подметил, что тот страх и переживания знакомы Малику. — Я слышал об этом, — наконец заговорил даи, и голос его стал спокойнее, — однако твоя жена не постыдилась публично оскорбить Аббаса, и я думаю… — А как бы ты отреагировал, Малик, если бы он назвал твоего сына грязным выродком, — вскипела я, видя, что мужчина продолжает винить меня, — и пригрозил позаботиться о нем, когда тот будет учиться в братстве?! Думаешь, я жалею о своих словах? Да лучше бы я убила бы эту сволочь! Он вечно следил за мной, распускал слухи, даже подкупил человека, чтобы подставить меня и опозорить на глазах у всех. У меня нет жалости к этому сукину сыну, и я готова оскорблять его снова и снова, Малик! И плевала я на твои выводы! — мой голос срывался от крика, но я продолжала, — ты сидишь в своем бюро, ни черта не подозревая о том, как все здесь происходит! Ты даже половины не знаешь, как и Альтаир! Сколько я терпела эти нападки, шепот за спиной, ненависть и неприязнь лишь потому, что стала женой Альтаира и являюсь слабой целью! Никто не защищает меня, никто не спасет! Когда Аббас чуть не задушил меня — никого не было рядом. Когда он угрожал мне, никто не помог. Хочешь сказать, Малик, это моя вина, а как насчет того, что я стала такой, потому что мне пришлось защитить себя и сына! — даи не ответил, да и я не дала ему ни секунды, ощущая, как от нервов разболелась голова и помещение начинало покачиваться и затемняться у края глаз, — знаешь такое выражение: с волками жить — по волчьи выть, Малик. Ну так вот, больше меня никто не тронет и не потому, что я жена Альтаира. Потому что я устала бояться. Потому что я теперь такой же волк, как и все вы, и, если будет нужно, я докажу каждому, чего стоит моя жизнь и честь словами, кулаками или мечом — не важно! — дышать стало совсем тяжело после криков и я перешла на нормальный тон, — ты такой дурак, Малик. Повелся на слухи, как и Альтаир. И никого из вас не заботит, что я держалась и принимала все плевки в свою сторону, пока Аббас не затронул Дарима. Скажи мне, Малик, он заслуживает такого? Ребенок, который даже говорить не научился? Малик мне так и не ответил. Мои слова сбили его с толку, я видела, как мужчина перестал хмуриться и во взгляде появилось непонимание. Конкретно что его шокировало, я не знала, зато Альтаир, подошедший ко мне и потянувший в сторону, тихо спросил, почему я не рассказала все это ему. — У тебя и так куча забот, с этим я справлюсь, — держась за голову, пробормотала я и села в кресло мужа. — Ты не должна была делать все это в одиночку, — голос Альтаира был недовольный, но муж не посмел злиться на меня, — неужели я до сих пор не заслуживаю доверия? — Перестань, Альтаир, — я открыла глаза и заметила, что муж сидел на корточках передо мной и внимательно всматривался в лицо, — ты единственный в Масиафе, которому я всецело доверяю. Муж закрыл глаза, отводя голову в сторону, сдерживая поток вопросов и упреков, и, обдумав все, тихо произнес: — Как ты себя чувствуешь? — Голова болит немного. — Я принесу воды, не вставай. Ты очень бледная, и я не удивлюсь, если опять врешь и на грани потери сознания. — Слабость я не чувствую, — стараясь говорить уверенней, буркнула я. Альтаира это, конечно же, не удовлетворило. Муж нахмурился, тоже забурчал в ответ что-то невнятное и поднялся. Он предупредил Малика, что выйдет ненадолго и покинул комнату еще до того, как даи отреагировал. «Оставил нас наедине. Вот же балбес!» — подумала я и украдкой посмотрела на Малика. Мужчина, словно ощутив на себе взгляд, повел плечами и, не скрывая ничего, уставил на меня. — Все еще считаешь меня виноватой? — спросила я Малика и уставилась на свои руки, которые, к моему удивлению, дрожали, — знаешь, мне даже как-то все равно, что думали другие ассасины, но когда я услышала твои обвинения, Малик… Это было больно. А еще обидно. Я позволила себе оправдаться перед тобой, потому что… — Не нужно, — заговорил даи, и я посмотрела на него, пытаясь разгадать, злится он или действительно понимает, — то, что ты сказала, было достаточно. Видимо, я, и вправду, засиделся в бюро. — Ты мне веришь? — Да. После короткого ответа Малик замолчал. В тишине мы дождались Альтаира. После того как я выпила воды и мы все еще раз спокойно обсудили, муж отвел меня домой, переживая, что могу упасть где-нибудь из-за того, что переволновалась.

***

Ближе к вечеру я проснулась у себя дома и медленно села в кровати. Окна были зашторены и даже свечи никто не зажигал, поэтому меня встретила тишина и тьма, и только по прохладе я понимала, что проспала достаточно долго после того как Альтаир напоил меня. Глаза еще слипались, но я вскочила с кровати. — Он что-то мне дал! — догадалась я, вспоминая, как долго муж ходил за водой. «Засранец!» Растирая лицо руками и перевязывая волосы, ругалась я. «Сегодня же столько планов, а он меня снотворным поит!» Совсем не оценив заботу мужа, я недовольная покинула комнату и уже собиралась бежать в кузницу, как три пары глаз уставились на меня, заметив в проходе. — Ты! — указывая пальцем на Альтаира, возмущенно произнесла я, — как ты посмел?! — Хорошо отдохнула? — как ни в чем не бывало ответил муж, проигнорировав мой вопрос. — Еще раз так сделаешь и я позабочусь о том, чтобы ты приходил домой вовремя и высыпался как полагается. Пригрозила я, совсем не стесняясь Малика и служанки, которая играла с Даримом. Тот, кстати, услышав мой голос, откинул все игрушки и максимально быстро и осторожно поднялся на ноги и направился ко мне, хихикая и болтая на своем языке. — Чего это мы не спим, — притворно ругаясь, сказала я и взяла сына на руки, — кто тут у нас вредный такой. Я пощекотала Дарима и он расхохотался так громко, что начал повизгивать. Я улыбалась, глядя на этот живой комочек счастья. — Госпожа, уже поздно, — подоспела ко мне Белл и тихонько добавила, — нужно уложить его спать, не стоит играть. — Да я сейчас его так раздраконю, что он сам отключится! — весело вскричала я и невысоко подкинула малыша. Дарим аж запищал от счастья. — Госпожа… — запротестовала Белл, но я обошла ее и зарулила сыном, как самолетом, в сторону Альтаира. — Ну-ка, Дарим, кто там сидит? Сын произнес что-то невнятное и, как только я поднесла его к мужу, быстро вцепился в плечо Альтаира. Муж взял сына на руки и пока он соображал, что делать с таким веселым ребенком, я опять пощекотала Дарима. Он хихикал и извивался, как червяк, у Альтаира в руках, а после, как только я перестала, затих и заснул. — Видала, — обратилась я к Белл, кивая на сопящего Дарима, — он всегда засыпает, если долго смеется. На самом деле сын уже был подуставший, поэтому и заснул, хотя отрицать свой эксперимент я не собиралась, потому что после веселья Дарим и вправду, словно по волшебству быстро отключался. Альтаир поднялся и вместе со служанкой понес сына в кроватку. Чуть позже, оставив Белл дома присматривать за Даримом, я, Малик и Альтаир отправились в кузницу. — Ты говорил Малику куда мы идем? — шепнула я мужу по пути, стараясь не оборачиваться на даи, который молча шел за нами. Альтаир положительно кивнул и не произнес больше ни слова, поэтому я заговорила снова, пытаясь выяснить знает ли даи, что мы смастерили с кузнецом. Муж негромко добавил, что рассказал Малику про изобретение, но в общих чертах, чтобы тот не потерял интерес. — И что он ответил? — тихо уточнила я у Альтаира, потрясенная и в какой-то степени довольная. — Он ск… — Если тебе так интересно мое мнение, может быть перестанешь шептаться у меня на глазах и спросишь напрямую? Я вздрогнула от резкого ответа Малика и обернулась к нему. Альтаир тоже остановился и молча взглянул на даи. «Он не в восторге, не успев даже взглянуть. Зачем вообще тогда тащится за нами?!» — Тебе неинтересно? — спокойно заговорила я, стараясь не поддаваться настроению мужчины. — От чего же, — Малик хмыкнул и махнул рукой в сторону, — был бы я сейчас здесь, если бы меня не интересовало то, что сделал Джаббар. — Вообще-то… — начала защищаться я. Альтаир перебил меня, не дав и слова сказать. Муж наклонился к моему уху так близко, что я почувствовала теплое дыхание. — Он тебя дразнит. Ошеломленная его словами, я уставилась на мужа, который улыбался, глядя мне в глаза. Малик хмыкнул и прошел мимо нас. Мы почти добрались до кузницы, поэтому даи оставалось лишь идти на свет из проема. — Я думала, он злится, — когда мужчина отошел достаточно далеко, заговорила я. — Его язвительные ответы порой скрывают большой интерес к чему-то новому. — Хочешь сказать, он становится еще большим засранцем, когда заинтересован? — Вика, — Альтаир осуждающе покачал головой. — Ладно-ладно. Мы отправились вслед за Маликом, который без стука и приветствия беззаботно зашел в кузницу и исчез. — Только представь, как этот засранец удивится, когда ты сделаешь ему руку, — внезапно у самого входа добавил Альтаир, а потом произнес громче, — приветствую тебя, Джаббар! И самодовольный быстро забежал в кузницу. Я замерла у прохода, пораженная таким задорным настроением мужа, и, улыбнувшись самой себе, тоже зашла. В помещении резко стало мало места по сравнению с тихими вечерами, когда я и Джаббар мастерили стул. Изобретение наше очень не к месту стояло в центре комнаты, отчего мне, Альтаиру, Малику и кузнецу пришлось стать вокруг. За одним из столов я заметила мальчишку и приветливо махнула ему рукой. Казалось, парнишка просто сиял от счастья, выбив себе билет на представление. Джаббар не разрешал ему так поздно находится в кузнице, но, видимо, не сегодня. Я оглядела всех, заметив, что внимание мужчин приковано к одному предмету, и самодовольно хмыкнула. «Видали!» А ведь гордиться есть чем: инвалидное кресло получилось именно такое, как я себе и представляла. Была и подставка для ног, подлокотники и ручки на спинке, чтобы удобно возить. Почти все из максимально легкого металла, кроме колес, которые были из дерева и немного беспокоили меня. Вся эта конструкция была обтянута прочной тканью с подушкой для сиденья. Дополнительную гордость я ощущала за ручной тормоз, который располагался слева и был сцеплен с осью и колесами так, чтобы можно было в любой момент остановиться. Конечно, после первых испытаний начнутся доработки и исправления, но на данный момент это было лучшее, что видел Джаббар и остальные, поэтому я оставалась довольной. Альтаир спокойно рассматривал кресло и, присев на стол, скрестил руки на груди, погружаясь в раздумья. Я заметила, как он кивает головой, глядя на изобретение и хмыкает, прикрывая улыбку рукой, когда смотрит на Малика. Даи же оцепенел и во все глаза рассматривал стул. Его голос еще не окреп, когда он заговорил: — Ты, правда, смогла придумать и сделать это, — пробормотал даи сам себе и, отмерев, начал ходить вокруг кресла. Джаббар откинул грязные полотенца, которыми пытался очистить руки и отошел к печи, оставив нас наедине. Посчитав, что его заслуга не меньше, чем моя, я негромко сказала: — Если бы не опыт Джаббара, мне не удалось бы сделать нечто подобное. Так что, здесь только треть моей помощи. — Треть? — отозвался муж. — Кто-то же придумал это до меня, — пояснила я, указав на кресло, — оставалось только нарисовать и сделать. — Слова без действий, подобны дереву без плодов, — тихо произнес Малик, но я и Альтаир услышали его слова и обернулись к даи, — у тебя ничего не было, кроме знаний. Ты могла бы рассказывать сказки и истории о том, что можно сделать, но вместо этого… Малик в конце концов пересилил себя и прикоснулся к ручке кресла. — Я не думал, что ты способна на такое. — Противник дел, любитель слов, подобен саду без плодов,* — вспомнила я первые строки стихотворения и вторила монологу даи, — я человек дела, Малик. И доказательства перед тобой. Даи понял куда я клоню, однако сдержался и не ответил, продолжая изучать кресло. «Может быть, не зря он приехал, — подумала я, — еще пару таких изобретений и он согласится на протез! Хотя я уже и не понимаю, хочу ли помочь ему или просто сделать что-то эдакое». Мои мысли прервал Джаббар, который подошел ближе и предложил начать первые испытания. Так как я не знала, для кого мы сделали это кресло, то решила спросить, кто хочет первым прокатиться, но слова кузнеца вовремя остановили меня от позора. — Даниял, я вижу, что ты не можешь усидеть на месте. Скачешь, как назойливая блоха, — произнес кузнец с непривычным для меня ударением на последнюю гласную и я впервые услышала, как зовут мальчишку. Он редко бывал в то же время, что и я, в кузнице. Особо мы не общались. Мое имя он слышал, но вот я никогда не видела, чтобы Джаббар говорил с внуком, и сама не поинтересовалась, как зовут мальца. Я просто здоровалась и испрашивала «как дела?», если мальчик сидел за столом. Решив, что кузнец отчитывает внука за любопытство, я захотела смягчить ситуацию и уже открыла рот, но Джаббар опять отругал мальчика. Даниял, к моему удивлению, не остался в стороне и пожаловался деду, что тот слишком строг к нему сегодня. Кузнец поворчал себе под нос и не стал дальше корить внука. Со словами «только сегодня» мужчина развернул кресло и, взяв его за ручки, подкатил его к ребенку. «Идеально идет!» — заметив, что деревянные колеса отлично справляются на каменной поверхности, возрадовалась я. И буквально за долю секунды улыбка слетела с моих губ, когда я перестала смотреть на кресло и увидела, как Даниял пересел туда, а затем перетащил свои тощие ноги на подставку. Мальчишка так сиял в тот момент, крутился и все рассматривал, явно оказавшись в кресле в первый раз, а я замерла, собрав все странности воедино. «Широкие проходы, отсутствие дверей, все вымощено ровными камнями». Теперь мне стало понятно, почему я никогда не видела мальчика на улице и очень редко в кузнице. Я понятия не имела, что сказать. Просто застыла, забыв, как дышать, и, не отрывая взгляда от Данияла, ощутила, что на глаза навернулись слезы. «Почему?» Этот мальчишка был полон жизни и знаний, всегда улыбался мне, ворчал, как его дед, и острил похлеще Альтаира. Я все это время не могла и предположить, что он калека. От Данияла веяло такой беззаботностью в отношении к своей проблеме, он никогда не намекал на нее, и сейчас мне с трудом удавалось верить в то, что я увидела. Слезы побежали по моим щекам, и я отвернулась, чтобы никто их не увидел. Веселый голос мальчика ни капли не успокаивал меня поэтому, не дожидаясь, когда станет легче, я быстро добралась до выхода и покинула кузницу. Уже на улице, где меня никто не видел, я оперлась спиной о стену дома и, не в силах стоять на ногах, сползла на землю. На меня спонтанно нахлынули такие эмоции, что удержать их не было сил. Ребенок-инвалид стал для меня в тот момент последней каплей. Слезы лились рекой, и я силой зажимала рот, чтобы не всхлипывать в голос. — Вика, ты в порядке? Открыв глаза, я увидела Альтаира, присевшего рядом со мной. Он был обеспокоен, но, скорее всего, понял, почему я так расстроена. — Я не знала. — Даниял сильный мальчик, — Альтаир прижал мою голову к своему плечу и успокаивающе погладил по щеке, — тебе не стоит плакать, иначе он засмеет тебя. Он давно принял тот факт, что не встанет на ноги. Муж был прав, однако я ничего не могла поделать со своей грустью. Забыв про кресло и про Малика, я попросила Альтаира провести меня домой и извиниться за то, что ушла. Без лишних слов муж выполнил мои просьбы и даже остался дома, побыв со мной рядом, пока я не успокоилась и не заснула.

***

На следующий день я собралась с силами и наведалась в кузницу, чтобы попросить прощения лично и спросить, как обстоят дела с креслом. Однако зря я переживала по поводу своего ухода. Джаббар воспринял слова Альтаира всерьез и поверил, что мне резко стало плохо вчера. Даниял так вообще не показался. Кузнец сказал, что парень все утро и день катается на заднем дворе. Голос Джаббара был немного недовольный, но я видела, что он не сердится, а лишь ворчит, чтобы не портить свой имидж. Сегодня мужчина выглядел так, словно сбросил с плеч тяжкий груз и, наконец, освободился. Решив больше не беспокоить семейство, я ушла. На самом деле, исходя из сложившейся ситуации, меня интересовала реакция одного человека. После кузницы я вернулась домой и, прихватив Дарима, отправилась в крепость. Малик наверняка будет рядом с Альтаиром, а значит найти их не составит труда. Я уже проскочила ворота и довольная, стараясь не смотреть на ассасинов, начала подниматься ко входу, как прямо мне навстречу вышел Ахмед. Мы оба среагировали одинаково и, чтобы не врезаться друг в друга, отступили в сторону. — Ох, привет, Ахмед, — первая начала я, перекинув Дарима на другую руку, чтобы увидеть собеседника. — Госпожа, — коротко кивнул Ахмед. И на этом все. Мужчина просто обошел меня и, не обращая внимания на ребенка, не отпустив какой-нибудь шутки, ушел в своем направлении. Я окрикнула его, но Ахмед так и не обернулся. «Чего это он? — не понимая, почему ассасин меня игнорирует, задумалась я. –Даже про тренировки не упомянул, хотя мы полностью оправились». Мне вспомнилось, как в тот день, когда Альтаир давал указания после изгнания Аббаса, Ахмед ни разу не взглянул в мою сторону, а когда с ним не общались, просто смотрел себе под ноги. У меня были предположения по поводу такого поведения: драка с Аббасом. Однако мы постоянно грызлись, и Ахмед предпочитал держаться моей позиции и всегда старался приободрить. Стражник покосился на меня и, заметив, что я вижу это, тут же отвернулся. — Пойдем, Дарим. Я поцеловала малыша в висок и зашла в крепость, ощутив приятную прохладу. За спиной послышался крик о начале тренировки и, не успела я подняться на второй этаж, как раздался лязг оружия. В такой жаркий день в полном обмундировании и в форме ассасины продолжали трудиться и совершенствоваться. Малика и Альтаира я нашла там, где и предполагала: в кабинете мужа. Когда я зашла, Альтаир сидел за столом необычно расслабленно, подперев голову одной рукой, Малик же стоял перед окном. Оба мужчины обернулись, а третий мужчина на моих руках заерзал и, заметив отца, начал сползать на пол, чтобы лично дотопать к нему. Я опустила малыша. — Секретничаете? — поддразнила я. Альтаир поднялся из-за стола и, счастливо улыбаясь, подошел к сыну. Малыш попытался взглянуть на отца, но как только поднял голову, то тут же зашатался и начал падать. Альтаир опередил меня и забрал сына себе. — Ждали тебя, — все еще улыбаясь, ответил муж не без ехидной нотки. — Вот и отлично! У меня как раз есть пару вопросов. Мы подошли к столу и, пока Альтаир взял все внимание сына на себя, я заговорила с Маликом. — Что скажешь, Малик? Вчера я так и не узнала, что ты думаешь о нашем изобретении. — Неплохо, — обернувшись ко мне, совершенно спокойно ответил даи. — Тц, вчера ты выглядел гораздо впечатлительней, — буркнула я, — я-то думала, мы заслужили более многословный ответ. — Хочешь, чтобы я похвалил тебя? — Малик слегка наклонил голову, явно заинтересованный в победе над передразниваниями. — Нет, конечно, — «нужна мне твоя похвала, лучше бы согласился на протез!», — однако не отметить полезность кресла ты не мог. Согласись, я очень хорошо просиживаю штаны в Масиафе, а? Против таких слов у него не было оружия. Спокойному и положительному настрою Малика пришел конец. Естественно, он понял, куда я тонко завернула, и тут же выпрямился и наградил меня холодным взглядом. Даи уже собирался что-то ответить, но Альтаир буквально встал между нами с ребенком и спросил: — Кресло? Оно так называется? — Почти. У меня на родине мы называем его инвалидным креслом. Его используют те, кто не может ходить, кто слаб, ранен или болен. В общем, ты понял. Кроме этого, я знаю, как сделать… отдельные части, — немного приврав про свою изобретательность и возможности, проговорила я, неотрывно наблюдая за Маликом. — Альтаир!.. — успел воскликнуть даи, но я тут же его перебила: — Не вмешивай его в это, — строго и твердо произнесла я. Такого ответа мужчина не ожидал и, придерживаясь моей команды, сжал челюсть, продолжив сверлить своим фирменным взглядом. Альтаир попытался вклиниться в наш загадочный разговор, но я и его осадила, правда, помягче. — Мне нужно лишь «да», — тихо сказала я и повернула голову к Малику, — ты упускаешь возможности, и я докажу тебе это, даже если ты смирился со своей жизнью, Малик. Теперь это была не попытка помочь или улучшить жизнь даи, теперь это был вызов. Буквально за секунду я перестала считаться с мнением мужчины и его желанием, решив для себя, что сделаю протез и путь он хоть пылью покроется. Заметив эту решимость в моих глазах, Малик хмыкнул и ровно произнес: — Эгоистка. — Лучше быть эгоистом, чем трусом, — ляпнула я. И мне действительно не стоило этого говорить, потому что даже Альтаир отреагировал, почувствовав, как Малик был готов броситься на меня и заставить ответить за слова. Муж стал передо мной и без намеков объяснил, что стоит извиниться, и впредь следить за тем, что я говорю. Малик был одним из лучших ассасинов, это было позорно, называть его так. Такое понятие можно было закрепить, пожалуй, за Аббасом и его прихвостнями. Я тяжело вздохнула, принимая поражение. — Беру свои слова назад. Мой голос не дрогнул. Он дышал все тем же нахальством и слова прозвучали еще более унизительно, чем обвинение. Как будто Малик не был достоин даже трусости. — Вика, — резко произнес Альтаир, недовольный моим поведением. Его дальнейшую мысль оборвал даи, который подошел к нам и без тени страха или сомнений схватил меня за воротник и рванул на себя так, что затрещала одежда. Муж не вмешался, но я заметила краем глаза, как Альтаир пересадил Дарима, освободив руку, что была ближе к нам. Я поняла, что вмешиваться он не станет, пока что-либо — помимо словесной перепалки — не произойдет. Приняв такое положение дел и позицию мужа, я не почувствовала обиды. Альтаир был уверен в Малике, как и во мне, и сейчас, после бесчестных слов с моей стороны он не мог полностью меня оправдать. И я согласилась в этом с мужем. Поэтому до того, как Малик заговорил, я продумала ответ и перебила мужчину прямо на вдохе: — Подожди. Я извиняюсь, — спокойно, глядя разъяренному мужчине в глаза, сказала я, — последнее время я достаточно резко реагирую из-за Аббаса и его… Малик достаточно сильно оттолкнул меня так и не дослушав. Я отступила на пару шагов и выпрямилась. — Меня это не волнует. Если не можешь контролировать себя и то, что ты говоришь, тогда держи рот закрытым, — фыркнул даи. — Я… — Вика, ты сказала больше, чем нужно, — тоном, не терпящим возражений, подчеркнул Альтаир, прекратив любые мои возмущения. Это был полный провал по всем фронтам. Я отвела взгляд, осознавая, что сама довела ситуацию до такого исхода и взбесила даи настолько, что он не побоялся угрожать мне при Альтаире. «Хотела как лучше, а получилось как всегда», — горько подумала я, понимая, что сама себя наказала. Только вот решимость мою ничего не пошатнуло и об этом не догадывался ни Малик, ни Альтаир.

***

Малик уехал через два дня. Не скажу, что обстановка разрядилась после его отъезда, однако беседа с мужем на тему «наглость и дерзкое поведение», которая последовала стоило лошади Малика скрыться за горизонтом, даже помогла мне осознать, что проблем у меня больше, чем я предполагала. Конечно, я помнила, что решила меняться по отношению к мужу и пытаться жить на одной волне, но вот только остальных в этот список я не включила. Дело было даже не в Аббасе и тех, кто шептался у меня за спиной. Альтаир отметил, что мне развязало руки после драки, и теперь я не просто защищаюсь, а нарываюсь на неприятности. Муж считал это неразумным поведением, но я понимала, что если уберу характер, то появится очередной «Аббас» и все начнется заново. В то же время отрицать слова Альтаира я не могла, поэтому призналась ему в своих опасениях и пообещала, что постараюсь думать перед тем, как говорить. На этом моя бурная жизнь и закончилась. День за днем протекал совершенно спокойно. Никто меня не беспокоил, а я в свою очередь сидела дома и ни с кем, кроме Альтаира и Белл, не контактировала. В кузнице делать было нечего, а моя идея с протезом не двигалась. На тренировки я тоже не ходила, потому что Ахмед был занят и причем настолько, что об этом сообщил мне муж. Мне оставалось следить за сыном, заниматься йогой по вечерам и гулять с Белл. Две недели я держалась молодцом. Старалась отдыхать и не переживать ни о чем. Однако постоянно одиночество, ведь Альтаир не так часто приходил домой, а даже если и возвращался, то глубокой ночью, добило меня, и, оставив Дарима со служанкой, я отправилась в крепость, чтобы выпросить себе хоть что-нибудь интересное. Если тренировки вызывали волнения в рядах ассасинов, а кузница отпадала из-за отсутствия идей, то я решила попросить мужа выделить мне какой-нибудь артефакт для изучения. Только вот когда Альтаир взглянул на меня из-под капюшона, услышав о просьбе, уверенность медленно начала покидать меня. Муж глубоко вдохнул и выпрямился в кресле. — Я буду предельно осторожна, — не давая ему начать, заговорила я, — буду записывать только то, что ты хочешь выяснить. Это же упростит твою работу. Считай меня личным помощником. Я улыбнулась с максимальной надеждой и уперла кулаки в бока, показывая свою стопроцентную готовность работать. Муж немного поразмышлял, заставляя меня стоять в нелепой позе и ждать своего вердикта, и согласился, что работенка найдется. Я уже было обрадовалась, как Альтаир кивнул на кипу бумаг и книг у стола и предложил отсортировать все это сначала по языку, — английский и арабский — а потом по назначению. — Хорошо, а после? — не отставала я. — С артефактами я разберусь сам. Пока что твоя помощь не требуется. — А те, что привез Робер, ты обещал… — Обещал, что после расшифровки записей решу: безопасно это или нет и нужно ли твое присутствие. — Ладно, — оставался последний козырь, — что насчет той ткани, которая исцеляет? Взгляд мужа стал серьезным и после небольшого промедления Альтаир ответил, что нашел зацепки, но они расплывчаты и не дают точных координат. — У меня малая часть полотна и она совершенно бесполезна, поэтому я ищу способы сузить область поиска. — Если ты не хочешь, чтобы я сама работала с артефактами, тогда позволь хотя бы наблюдать. Насколько блестящее это было предложение я поняла только спустя пару дней, когда Альтаир позвал меня вечером и согласился на мое присутствие, но не без условий. Муж взял с меня слово, что я ничего не буду трогать. Вот так я и попала в затворнический мир Альтаира. Поначалу все было интересно и прекрасно. Я следила за тем, как муж работал с артефактами и записывал полученную информацию в книгу. Кроме этого мне позволяли прибираться и сортировать вещи. Так же я приносила еду, свечи, воду, нужные книги и даже лекарства, когда Альтаир просил об этом. Мы мало общались, поэтому все мои вечера проходили в тишине, и только когда я отправлялась спать домой, муж прерывался, чтобы поцеловать меня и пожелать доброй ночи, а потом возвращался к своим трудам, словно меня здесь и вовсе не было. Через пару дней мне наскучило просто сидеть и смотреть, поэтому я перестала приходить и решила подыскать себе книгу, чтобы хоть немного развлечься в обществе мужа. Слоняясь между полками набитыми книгами и свитками, я поглядывала на корешки и вытаскивала то, что меня заинтересовало. Только вот путного ничего не было, если книга и содержала важную или интересную информацию, узнать это я никак не могла, потому что текст был не на английском. «Значит, чтение отпадает, — подумала я и отправилась на выход из библиотеки, — что тогда? Рисовать? Шить?» Пока в моей голове проносились мысли, я незаметно для себя оказалась у двери и только собиралась выйти, как ручка начала удаляться от моей руки и мгновение спустя передо мной оказался ассасин. — Здравствуйте, госпожа, — поприветствовал меня человек и зашел в библиотеку. Я узнала мужчину и тут же окликнула его: — Ахмед, подожди! Ассасин развернулся, удостоил меня коротким взглядом, а после уставился в пол. Понимая, что говорить со мной он не планирует, я начала первой. — Как твоя рука? — спросила я, стараясь продумать, как развить разговор. Но все было напрасно. Мужчина был глух, как стена, и своим коротким ответом «нормально» еще больше подтвердил мои опасения. «Он меня избегает. Но почему?» Я давно почувствовала этот холод и мне ужасно сильно хотелось понять, почему единственный близкий мне ассасин перестал обращать на меня внимание и даже банально интересоваться как дела. Стараясь не терять время, я перешла к делу: — Что происходит, Ахмед? — прозвучал вопрос и ассасин, не ожидавший такой прямоты, поднял на меня свой взгляд. — Я не понимаю, о чем вы говорите, госпожа. «Пожалуйста, пожалуйста… я не хочу и с тобой ругаться!» — О тебе и о том, как ты стал вести себя при мне, — не ходя вокруг да около, сказала я, — просто объясни, что не так? Это из-за твоей травмы? Ты пострадал из-за меня. В этом причина? — Госпожа… — Вот даже сейчас! Обычно ты обращался ко мне по имени. К чему эта «госпожа»?! — Нам не стоит поднимать эту тему сейчас, потому что… — А когда? — не давая мужчине договорить, выпалила я, — все разы, когда мы сталкивались, ты убегал быстрее, чем я успевала хоть что-то сказать. Давай решим все сейчас и поставим точку. Ты обижен на меня? Злишься? Что не так? — Не нужно выяснять это, госпожа, — гнул свою линию мужчина, — я не обижен на вас. Все это не столь важно, как… — Если бы это не было важно для меня, я бы не говорила с тобой сейчас, — холодным голосом перебила я, — можешь и дальше игнорировать мое существование, но назови причину. После я перестану беспокоить тебя. Ахмед так и не ответил на мой вопрос и все, что мне оставалось, это ждать и смотреть на ассасина, который не отводил свой взгляд и явно подбирал слова. Я была готова, что Ахмед попытается спрыгнуть с темы. Честно сказать, если бы он опять отказал мне признаться, я перестала бы пытаться. Однако после недолгих раздумий мужчина заговорил: — Вам не следовало драться с Аббасом, — осторожно и тихо произнес ассасин, словно винил себя в том происшествии, — его поведение было жалким и низким, однако не женщине разрешать подобные ситуации. — Хочешь сказать, я должна была и дальше терпеть издевательства Аббаса? Ты же был там, Ахмед, слышал своими ушами, как он оскорбил не только меня, но и моего сына, как он высмеивал любое мое действие перед всеми. Я даже не знаю сколько слухов и сплетен он развел за моей спиной. — Вам следовало рассказать об этом мастеру и не доводить ситуацию до подобного. — Мне следовало его убить вот и все, — жестко отрезала я, недовольная суждениями Ахмеда. — И к чему это привело?! — повысив голос, произнес мужчина, перестав трусить и вести себя, как побитая собака, — вы сами чуть не погибли. Как бы я смотрел в глаза Альтаиру? Ваши занятия были под моей ответственностью и своими действиями… Мужчина внезапно замолчал и громко выдохнул, вложив в выдох свое разочарование и недовольство. — Хорошо, я поняла это, — признавая важность обязанностей Ахмеда, согласилась я, — но что насчет того, что Аббас первый напал на меня? Нужно было и это терпеть? — Рана была серьезная. Вы видели к чему она привела, а я пытался вас остановить, — немного неуверенно сказал Ахмед. — Так, ладно. Сделаем по-другому. А если бы ты был на моем месте, Ахмед? — пришла мне в голову интересная мысль, — что бы ты сделал? — Все серьезные споры между братьями всегда решал глава. Вам нужно было обратиться к Альтаиру и не только потому, что он мастер-ассасин, но и ваш муж. «Опять двадцать пять!», — злилась я, считая, что не могу бегать к мужу по каждому поводу и должна самостоятельно защищать себя и свою семью. «Моя репутация и так хуже некуда, а что будет, если жена мастера-ассасина будет плаксивой слабачкой?!» — Его не было рядом, а у меня не было никаких доказательств, что Аббас говорил что-то в мою сторону. — Стражники ассасины подтвердили бы ваши слова перед мастером. — Это те, которые вместе с Аббасом обсуждали меня за спиной, или те, которые притворялись будто ничего не происходит? — У вас гораздо больше союзников, чем вы думаете, госпожа. Я усмехнулась словам Ахмеда и отрицательно покачала головой. «Союзники. Громко сказано!» Пару учеников, ассасины, которые уважали Альтаира и меня в качестве его жены, Ахмед, лекарь, конюх, кузнец, служанки. Я могла пересчитать всех своих друзей или, скажем так, положительно настроенных ко мне людей по пальцам. Ахмед, видя, что я ему не верю начал переубеждать меня. Возможно, ему как мужчине и члену ордена ассасинов все казалось по-другому, однако я пришла из другого мира и времени и прекрасно видела и слышала, что происходит за моей спиной. Пусть я досконально не знала языка, но умела считывать настроение окружающих. Строгое воспитание мамы научило меня по шагам, вздоху или паузе между диалогами понимать, какое у человека состояние и как он будет реагировать на мои слова. — … все ассасины подчиняются мастеру, — говорил Ахмед, направляя свои мысли к одной точке, — и я не могу понять, почему вы считаете, что он вам не поверит? — Не в вере дело, — я поняла, что мужчина говорит об одном, а я о другом. — Тогда в чем же? Я повторюсь, вам следовало сразу сообщить Альтаиру. Я начинала закипать из-за заезженной пластинки Ахмеда «нужно было». Стараясь не выражать свою злость, я медленно проговорила: — Он знал. — Все ли вы ему рассказывали? Я уверен, мастер бы принял меры против такого поведения в братстве. — Мастер то, мастер се, — взбесилась я, — да к черту его, к черту Альтаира! — Госпожа… — Ахмед сделал шаг в мое направление, но я не дала ему и слова вставить. — Его никогда нет рядом. И не будет! Как ты не понимаешь, Ахмед, это я должна постоять за себя. Самостоятельно, без его помощи. Какой я буду жалкой, если все будет решать муж! Да мне противна сама мысль о том, что я стану такой беспомощной! — Госпожа, не стоит так говорить, — обеспокоенно прошептал мужчина. — Почему не стоит?! Боишься, что Альтаир меня услышит? Да черт с ним! Я уже не первый раз говорю ему, в каком положении среди ассасинов. Можешь подумать, что я напрашиваюсь на спасение, но не тут-то было. Если я хочу быть рядом с ним, значит я стану сильнее, чтобы надрать зад каждому, кто посмеет унизить меня! — Нам следует прекратить этот спор. Ахмед отступил и отвел взгляд, словно приниженный чем-то. — Прекратим, когда ты перестанешь прикрываться Альтаиром, своим стыдом или что там у тебя на уме и начнешь нормально со мной общаться, как раньше! Мужчина разозлился из-за моих слов. Такого эффекта я и ожидала, обвиняя его в нерешительности, зная, что ассасин переживает из-за той драки и моих ран больше, чем за собственную жизнь. «Сейчас выговорится и все решим!» — Почему молчишь? — спросила я, отметив, как медлил Ахмед, — хочешь, чтобы все закончилось так? Будешь ходить с кислым лицом и переживать, что я подралась с Аббасом и чуть не погибла на твоей тренировке? — Достаточно, — попытался оборвать меня Ахмед, скрывая свои глаза под капюшоном. — Действительно, достаточно. Прекращай винить себя, если ты этим занимаешься. Я ни на мгновение не подумала, что ты ошибся или сделал что-то не так. Хотя, — ехидно добавила я, — тебе стоило дать свой меч, тогда Аббаса я прикончила бы гораздо быстрее. — Не думал, что глупость и беспечность присущи вам. — С сегодняшнего дня добавь к ним надоедливость, безрассудность и скверный характер. — Этим не стоит гордиться. — Чем богаты, тем и рады, — разводя руки в сторону, ответила я. Послышался легкий смешок, хотя со стороны могло показаться, что мужчина просто резко вдохнул, но я почувствовала, как атмосфера немного разрядилась. — Я предлагаю поговорить в другой раз, госпожа. У вас сейчас появится одно дело, в котором я буду совершенно лишним. — Какое еще дело? — недоуменно повторила я, но Ахмед не ответил на мой вопрос и просто прошел мимо меня к выходу из библиотеки, — Ахмед, постой, А… Я обернулась и замерла с открытым ртом, увидев, кто стоял за моей спиной. «Вот дерьмо!» С каждым удаляющимся шагом Ахмеда, отмечая, как ассасин кивает Альтаиру, а потом исчезает за дверью, я ощущала, что волнение и страх распространяются по телу, заставляя меня замереть и не сводить взгляд с мужа. Объект обсуждения скрестил руки на груди и оперся на дверной косяк. «Как я его не услышала?!» — Черт, — ругнулась я на русском и неуверенно спросила, — как долго ты тут стоишь? Альтаир оттолкнулся от косяка и подошел ко мне. Теперь мне приходилось смотреть на мужа снизу-вверх. — Даже не знаю, откуда мне начать, — ответил муж и все стало ясно как день. «Проклятие! Вот как так вышло? Никогда не думала, что подобная сцена может случиться со мной!» — Я надеюсь, ты это не специально подстроил? — «лучшая защита — это нападение!». Хотя на что я рассчитывала. — Я думаю, подходящим вариантом сейчас будут какие-нибудь оправдания, ты так не считаешь? «О, нет!» — запаниковала я. Говорить за спиной было так просто, а сейчас мне хотелось провалиться под землю или как минимум вырвать себе язык. И пока стыд истязал мою душу, я пыталась сообразить с чего начать: с извинений или объяснений. Надеясь, что Альтаир понял мою позицию и опасения, я перевела взгляд на пояс мужа и заговорила: — Мне не следовало так выражаться, прости, Альтаир. Конец фразы я так пробубнила себе под нос, что и сама едва разобрала слова. Ожидая в ответ чего угодно, даже какой-нибудь колкости, я напряглась, готовая принять все, что выскажет Альтаир. Но меня встретило молчание, которое давило похуже слов. Не выдержав, я схватилась за пояс мужа и ткнулась лбом в его руки, пряча в них свое лицо. — Скажи уже что-нибудь. Ты злишься? Если так, то прости. Ахмед довел меня своими указами. Мне не стоило говорить те слова, но в остальном я права. Тебя нет рядом, и я должна сама за себя отвечать. — Если ты продолжишь так дерзить, тогда я действительно ничем не смогу помочь. — Я знаю, — согласилась я и, выпрямившись, расцепила руки Альтаира, — мне тяжело контролировать себя, когда все вокруг не считаются со мной. Я долгое время жила в совершенно других условиях, — обнимая мужа, продолжала я, — ты видишь, что я либо терплю все это, либо огрызаюсь. Обещаю найти середину, честное слово. Я прижалась к мужу еще сильнее и не планировала его отпускать, пока он не расслабится. — Ахмед в своем роде тоже прав, тебе следует почаще говорить со мной. Я не первый раз вытаскиваю из тебя информацию. Не думаешь, что было бы гораздо проще, если бы ты перестала держать все в себе и поделилась со мной? — Ты тоже секретничаешь, — отбилась я. — Вика. Думаешь, изменение темы тебе поможет? Опять хочешь сбежать, — Альтаир попытался оттянуть меня от себя, но у него ничего не вышло, — что ты, кстати, сейчас делаешь? — Подлизываюсь. — Что? Муж попытался еще пару раз мягко оттолкнуть меня. Потом уже посильнее. Но я сцепила руки за его спиной и не поддавалась. Мои объятия из милых превращались в попытку бросить на прогиб. — Вика, перестань, — тяжело дыша от возни со мной, бубнил Альтаир на своем языке, — что за женщина?! — Отпущу тебя, если перестанешь злиться и позволишь работать с артефактами. — Наглости у тебя хоть отбавляй. Смеешь ставить мне условия? — спокойно ответил муж и предпринял еще одну попытку отцепить меня. — Пользуюсь моментом, — улыбнувшись, ответила я. «Не злится. Хотя будет постоянно думать о моих словах, но сейчас успокоился», — довольная результатом я отпустила Альтаира и взглянула на него: ни капли недовольства, даже брови не нахмурил. Я расслабилась, а муж, окинув меня взглядом, улыбнулся. — Если будешь делать так почаще, я рассмотрю твою просьбу.

***

Спустя пару дней я-таки добилась своего. Альтаир посвятил меня в таинство артефактов и рассказал, чем занимается. Как муж и говорил ранее, золотую ткань найти было сложно. Яблоко показывало пару отметок, и все были разбросаны по карте так, что смысл тратить года на путешествия я не видела. Была одна ближайшая точка в Акре, сказал Альтаир, но она не всегда появлялась, поэтому сложно было подтвердить, что артефакт там есть. Да и искать по всему городу тоже не вариант. Кроме ткани, Альтаир засел за странные диски. Я вспомнила их из игры. Один из дисков станет подобием хранилища, и Альтаир оставит его себе, когда умрет в библиотеке, а уже спустя много лет этот диск найдет Эцио. — Есть и другие диски, — муж называл артефакты так, как подсказало ему Яблоко, — эти три неактивны. Но я знаю, как решить эту проблему. Альтаир почти целую ночь рассказывал мне про артефакты, и как они работают. Он поделился всем, что смог выяснить, и я была так признательна ему за это, что сидела тихо и не перебивала. Когда муж закончил, то предложил для начала понемногу помогать с записями, и, если артефакты не будут причинять мне вреда, изучать их. Альтаир разрешил пользоваться Яблоком не только для поиска информации или других артефактов, но и для своих целей. Поэтому вечер за вечером я начала рисовать схемы, чертежи и помечать, что мне нужно для создания протеза. Пусть Малик и не согласился, но меня манила сама идея создания чего-то нереального для этого времени, поэтому я уцепилась за эту возможность. В итоге около двух недель я спокойно успевала проводить время с сыном, заниматься йогой по вечерам, а затем отправлялась к мужу и артефактам, чтобы еще пару часов записывать, зарисовывать или просто наблюдать за Альтаиром. Иногда я выполняла поручения от мужа и заглядывала в кузницу, где Джаббар устроил полную перестановку, чтобы внук мог спокойно передвигаться на кресле и не цепляться за все подряд. Одним таким днем я застала его за домом, где кузнец затеял настоящую стройку. Он выкорчевал все деревья и траву, собрал камни и весь мусор, что находился там, и натаскал деревянных блоков. — Дедушка сделает мне площадку, — похвастался Даниял, когда я заглянула за метательными ножами, которые попросил сделать Альтаир по технологии увиденной в Яблоке. Джаббар копошился на той самой площадке и даже понятия не имел, что я пришла, поэтому я переговорила с его внуком об их новой жизни. Как и ожидалось, малец был в восторге от кресла. Теперь он не ждал дедушку, чтобы тот перенес его куда нужно. Даниял приспособился самостоятельно садиться в кресло, однако пренебрегал безопасностью и не закреплял себя ремнями, за что получил от дедушки, когда пару раз вылетел и чуть не сломал нос. Именно после такого безрассудства Джаббар переделал кузницу и перекинулся на задний двор, хотя плотный песок позволял Даниялу спокойно кататься и не застревать. Я наблюдала за работой мужчины, присев на деревянном пороге, и решила не торопиться. Белл сидела с Даримом, Альтаир тоже был занят работой, так что ничего страшного, если я задержусь немного и принесу его ножи позже. Джаббар закрепил балку с одной стороны веревкой и подошел к другой стороне, чтобы сделать то же самое. — Дедушка придумал большой навес! — подъехал ко мне малец и все продолжал тараторить, словно Джаббар не беседку делал, а новый город строил, — он сказал тут будет крыша, чтобы я мог ездить и днем, и в дождь. Хотя я сомневаюсь, что он позволит мне выходить в такие дни. А еще, дедушка выложит тут все досками и подпилит их так, чтобы я мог кататься! — А камнями не проще было бы? — У нас нет столько монет, — серьезно ответил малец, — чтобы выложить такое поле камнями. А ведь Даниял был прав: за домом была очень большая площадь. Джаббар отделил часть своей кузницы и, наверное, какой-нибудь сарай, чтобы у внука было место для отдыха на природе. Только вот меня беспокоила ограниченность использования кресла. Да, Даниял мог свободно перемещаться по дому и за ним, но ехать в город или в соседнюю деревню стало бы настоящей проблемой, потому что кресло могло не выдержать пути, хотя Джаббар заверил, что колеса сделаны из лучшего дерева и прослужат очень долго. Словно подхватив мои мысли, Даниял встрепенулся и радостно объявил: — А еще мне сделают дорожки. Дедушка пообещал, что я смогу ездить к лавкам за домами и самостоятельно покупать еду. А мастер согласился дать мне комнату в братстве, если я стану полезным, поэтому, Вика, твой подарок лучшее, что я получал за всю жизнь! Это был первый раз, когда малец поблагодарил меня. Он знал и видел, как мы трудимся над креслом, но даже словечком не обмолвился, и сейчас, говоря эти слова, Даниял так счастливо улыбался мне, что я тоже невольно улыбнулась и смущенная отвернулась от паренька. — Это все твой дед, — махнула я рукой, но улыбка все не сходила с моего лица, — он для тебя так старается. — Я не могу ходить, но умею писать и читать, а еще считать. Я буду полезным для мастера и братства! «В сторонку юный гений. Я умею решать матрицы и задачки по теории вероятности», — весело подумала я и вздохнула. На самом деле университетское время быстро выветрилось из памяти, оставив только самые яркие воспоминания и никак уж не уравнения, формулы и высшую математику. Я собиралась спросить у Данияла, что, собственно, он будет делать в братстве, как краем глаза заметила балку, которая выскользнула из веревки и громко ударилась о землю. Джаббар, не ожидав такого, успел только схватиться за другой конец и сам едва не улетел вниз. — Ох, блин! — выругалась я и рванула к кузнецу. — Джаббар, стой! Схватившись за лестницу, я помогла мужчине устоять и не потерять равновесие. Джаббар аккуратно опустил балку и спустился вниз. Немного поругавшись на своем языке, он вытер пот с лица и обратился ко мне: — За ножами? — Ага, — подтвердила я, но тут же передумала, — могу помочь с этим, — кивая на конструкцию, предложила я. Джаббар перевел взгляд в угол, куда я указывала, и задумался. «Один точно возиться будет долго. Просто придержать что-то я смогу». Высказать свои мысли Джаббару я не успела, потому что тот, к моему удивлению, согласился. Вот так я и застряла в кузнице на целый день, забыв про обед и ужин, а когда начало темнеть, мы с кузнецом отошли от постройки и взглянули на результат работы. Удалось сделать только каркас и заложить основы площадки, но большего от меня не требовалось, потому что дальше мужчина справится сам. Мы забили все балки под основу крыши — самое проблематичное место, за это кузнец меня и поблагодарил. — Вам стоит вымыться перед уходом, — бросив на меня короткий взгляд, добавил Джаббар, — в доме, на кухне стоят бочки с водой и есть полотенца. После возвращайтесь к себе, на сегодня мы закончили. Я кивнула и послушно поплелась в дом, чувствуя, как устало все тело, и мечтая просто лечь спать. Вдогонку кузнец успел напомнить про ножи, но я не оборачивалась. Вымоюсь и потом заберу. Кухня у Джаббара была по-настоящему минималистическая. Ничего не лежало на столе, кроме двух одиноких глубоких тарелок, ложек и кружек. Два человека — два прибора. Все было логично и проще некуда. Зато пол и жилая комната были завалены материалом для мечей и прочим барахлом Джаббара, который вынес это все из кузницы, пока переделывал двор. Две бочки одиноко стояли у стола, а полотенца оказались на небольшой табуретке рядом. Закатав рукава, я принялась отмывать руки. После такой пыльной работенки под ногти въелась грязь, а ладони вообще не оттереть было. Не заметив никакого подобия мыла или хотя бы любой очищающей жидкости, я продолжила усиленно тереть руки. После них холодная участь ждала лицо и я, зажмурившись и собравшись с силами, хорошенько умылась. За спиной послышались шаги, но я не обернулась, предположив, что это Джаббар, который не дождался меня и принес ножи. Потянувшись к полотенцу, я оповестила мужчину, что почти закончила. — Это хорошо, — ответил знакомый голос. От неожиданности я вздрогнула и выронила полотенце на пол. Положив одну руку на сердце, словно это могло успокоить меня, я обернулась к мужу. — Что тебя задержало? — спокойно поинтересовался он. — Джаббар делал крышу, а я ему помогала. Не заметила, как день пролетел. Подняв полотенце, я встряхнула его пару раз и принялась вытирать руки. — У тебя что-то случилось? — глядя на мужа, спросила я, облизнув губы, на которые стекли капли воды. — Нет. Однако я ожидал, что вернешься немного раньше. — Немного, хах, — ухмыльнулась я. Альтаир не ответил на мою усмешку и просто продолжил тихонько стоять рядом. Я основательно вытерла руки и поднесла полотенце к лицу, как муж остановил меня. — Что? — я посмотрела на Альтаира. — Что-то не так? — Не двигайся. «Чего он так на меня смотрит?» — задумалась я и замерла, как и просили. «Лицо что ли грязное?» Муж пристально следил за мной, вгоняя в еще большее непонимание. По довольной ухмылке Альтаира, я поняла, что момент настал, и только собралась спросить, что он делает, как муж наклонился и, слизывая стекшие капли с моих губ, плавно перешел в поцелуй. Секунда и я вспыхнула то ли от стыда, то ли от смущения. Широко раскрытыми глазами я смотрела на Альтаира, но тот и не думал останавливаться, похоже, только меня волновало, что мы в чужом доме и Джаббар может в любую минут зайти в кухню. Я была на грани паники, готовая оттолкнуть мужа, и вяло отвечала, но Альтаир не отставал и с напором, взяв мое лицо в свои руки, углубил поцелуй, не давая мне шанса отступить. Против такого я не смогла бороться. И когда стыд совсем отступил, я, увлеченная процессом, ощутила, как кое-что во мне изменилось. На меня нахлынула какая-то приятная слабость, ноги подогнулись сами собой и, если бы Альтаир не держал меня, я бы точно упала. Стараясь хоть как-то выстоять, я начала шагать назад, надеясь натолкнуться на стену и опереться на нее, но в итоге мы налетели на стол и чуть не разбили несчастные две тарелки и кружки. Я видела краем глаза, как посуда подпрыгнула от толчка и подлетела к краю, но не упала. «Такое Джаббар точно услышит и придет!» Разорвав поцелуй, я выглянула из-за Альтаира и несколько секунд смотрела на проход, пытаясь услышать шаги или любое движение. Альтаир нахально продолжил целовать мою шею. — Тебя совсем не волнует, что нас увидят? — шикнула я. — Ты забыла, кто перед тобой, — промурлыкал муж в ответ, — мастера-ассасина невозможно заметить. — Альтаир, — я стукнула его по плечу, — я серьезно, тут Джаббар и его внук, а ты… Муж подхватил меня за бедра и усадил на стол, заставив испуганно вздохнуть от неожиданности. Посуда предательски звякнула еще раз. «Какой позор! Джаббар не зайдет, потому что и так все понял!» — догадалась я. Альтаир мягко поцеловал меня и отстранился. — Пойдем, — кивнув на выход, добавил он и выпрямился. Альтаир вышел первым, а я еще раз всполоснула руки и лицо. Холодная вода оказалась кстати для разгорячившихся губ, и я немного постояла, прижимая мокрое полотенце к ним. Вспоминая тот поцелуй и как муж прижался ко мне, я опять ощутила странное потягивание внизу живота. «Да что это такое?» Ощущение не отступало и мне пришлось присесть, чтобы совсем не расклеиться. «Что за фигня происходит? Овуляция что ли?» Я немного посидела, пока живот не успокоился, и отправилась на выход. Джаббар кивнул мне, когда увидел в кузнице, но глаз не поднимал. «Понял, блин, он все понял!» Суетливо попрощавшись, я выскочила на улицу и, найдя Альтаира поспешила ему пожаловаться, что кузнец все знает. — Как мне теперь к нему приходить?! — Могу составить компанию, — шутливо и с намеком ответил муж. Как прекрасна была ночь в то мгновение, которая скрыла мое красное лицо и уши. — Дурак, — буркнула я на русском. — Ты всегда ругаешься на меня, когда говоришь на своем языке. — А что ты ожидал, устраивая подобное в чужом доме? Альтаир внезапно остановился и развернулся ко мне лицом. Ночью его эмоции невозможно было разглядеть под капюшоном, поэтому я попыталась смягчить разговор. — Я думала ваш народ поскромнее, — неуверенно добавила я. — Считай это моей скромностью, потому что моему терпению приходит конец, — ровным голосом произнес муж, — ты постоянно где-то пропадаешь, проводишь больше времени с другими мужчинами, чем со мной. Как мне еще напоминать тебе о том, кто твой муж? — Как-то спонтанно ты решил это делать? — Тебе не нравится? «Хм… — призадумалась я, — сначала бросает меня, прикрываясь работой, потом заявляется со своим вниманием и придирками. Что-то у нас тут не сходится». Не желая начинать конфликт, я помахала Альтаиру, чтобы он наклонился поближе. Стянув капюшон, муж все-таки выполнил мою просьбу и вопросительно взглянул на меня, замерев в ожидании. «Я буду мстить тебе за это», — гаденько похихикав в своих мыслях, я потянулась к лицу Альтаира и, специально поддразнивая, медленно вдохнула, коснувшись губами щеки, прежде, чем заговорить. — Нравится, — шепнула я и, пока Альтаир соображал, сама поцеловала его. «Так-то, красавчик! Не ты один у нас тут такой дерзкий!» — с удовольствием подумала я, совсем не учитывая, что мы сейчас посреди ночи стоим в окружении домов, в которых все давно спят и выпендривалась я только перед мужем. Довольно хмыкая, Альтаир притянул меня к себе, нежно целуя в ответ. «Вот, опять!» — ощутив то же чувство, что и в кузнице, взволновалась я. Живот приятно потягивало, ноги подгибались и меня так захватили эмоции, что в этот раз муж первый не выдержал и прервал поцелуй. — Идем, — шепнул он, явно стремясь быстрее вернуться домой. Только после его слов, я очнулась и поняла, что увлеклась настолько, что была готова наброситься на мужа прямо на улице. «Стоп! Это ненормально! Это… что я…» — останавливала я себя, пока шла за Альтаиром. «Почему мне так хочется… Неужели?» — догадавшись, что это простое возбуждение, я выдохнула. Хотя для меня это было совсем не свойственно. До Альтаира я ни с кем не встречалась и, соответственно, не вела половую жизнь. И как-то так сложилось, что и надобности в сексе я не испытывала, даже с мужем. В большинстве случаев это была его инициатива, а я отдавалась ситуации, хотя с сопротивлением. Однако сейчас я отчетливо поняла, что хочу Альтаира. «Какого хрена это происходит? Я разблокировала у себя новую способность или что? В двадцать семь начинается какой-то новый жизненный цикл моих гормонов или я чего-то не знаю?!» Самокопания отвлекли меня от дороги, и я не заметила, как Альтаир уже открывал знакомую дверь. Но, к сожалению, когда мы вернулись домой Белл встретила нас с тревожными новостями: Дарим все никак не хотел засыпать. Малыш плакал, когда я подошла к кроватке и взяла его на руки. Он не перестал рыдать сколько бы я его ни убаюкивала, поэтому все мысли и задатки романтического настроения быстро испарились, а я с тревогой ходила по комнате, поглаживая всхлипывающего Дарима по спине. Когда он затих и задремал, я присела на подушки и тоже закрыла глаза, наслаждаясь тишиной и мерным дыханием сына. Уже поздней ночью Альтаир разбудил меня и помог перебраться в кровать.

***

Дарим все чаще стал просыпаться ночью и плакать. Я обнимала сына и носила на руках до тех пор, пока он не успокаивался. Были это такие же кошмары, которые беспокоили меня, или у него что-то болело, я не знала, да и лекарь не смог дать четкого ответа и просто назначил нам легкое успокоительное со снотворным. Все было сделано на травах и настоях и давалось в таких минимальных дозах Дариму, чтобы ему стало легче и при этом не испортило здоровье. Почти неделю он, вымученный бесконечной бессонницей, и я сражались с неведомым недугом. Походы к Альтаиру или хотя бы на местный рынок пришлось отложить, так как я все время сидела дома, клюя носом, стоило малышу хоть на немного заснуть. Как только Дариму полегчало, вернулись мои кошмары. Я списала их на недавний стресс и втихаря попивала лекарства сына. Порой я могла проспать всю ночь, но чаще всего я буквально вскакивала в кровати, ощущая дикий страх и панику. Казалось, что болезнь Дарима перешла на меня, однако такие сны были предвестниками проблем, а единственная беда, которая могла произойти — это Аббас. Он неизвестно где, и я, с каждым днем чувствуя все большее напряжение, старалась почаще оставаться с людьми. В то время как Альтаир продолжал исследовать артефакты, — вроде бы он что-то придумал с дисками — я старалась самостоятельно справиться со своими страхами. Однако Белл сразу заподозрила неладное и сообщила Альтаиру, что со мной что-то не так. Пришлось признаться мужу, что мне снова снятся странные сны, и хуже всего было то, что я их не помню. В первую очередь я высказала свои опасения насчет Аббаса. Недолго думая Альтаир сходил в крепость и вернулся с письмом, в котором было сказано, что Софиан сейчас плывет на корабле. Для большей убедительности муж использовал Яблоко, чтобы показать, насколько далеко отправил опасного ассасина. По его примерным указаниям я вычислила, что это Индия, только вот доплывет ли он туда? — За ним наблюдают, — заверил муж, показывая тайный знак в письме, — этот код знает только один человек во всем мире, потому что именно я придумал знак и попросил указывать его в посланиях. Держа в руках клочок бумаги с текстом на арабском и совсем не понимая, про какой код говорит Альтаир, я успокоилась. Пусть кошмары не ушли, но днем мне стало гораздо проще, да и Дарим постоянно улыбался и чудил, как тут оставаться бдительной. Стараясь разбавить мои скучные будни, служанка ворвалась ко мне в дом с порцией свежих новостей прямо ранним утром. Я только закончила с умыванием и спустила сына на пол, как радостное «госпожа» прозвучало у окон гостиной, а затем дверь быстро распахнулась, как по волшебству. Дарим испуганно вздрогнул и замер. — Госпожа, — совсем забыв про приличия, подлетела ко мне Белл и взяла за руки, — к нам едет фестиваль! Будут пляски, еда и дикие животные. В прошлый раз я была маленькая и видела настоящего льва. А сейчас ходят слухи, что привезут медведя! Вы обязательно должны сходить на него со мной! Посмотрите, как вы чахните в… Белл так восхищенно щебетала об этом фестивале, что даже Дарим заслушался и, добравшись до наших ног, задрал головку и внимательно следил за девушкой. Я глянула на сына и улыбнулась. — Ба-а, — поддакивая служанке, прикрикнул он. — Ох, что это я! — спонтанно переключилась Белл на сына, — вы совсем голодный юный мастер. Пойдемте умываться. Подхватив ребенка, Белл ушла, пообещав все-все рассказать и заманить меня на тот самый великолепный фестиваль. Бедный Дарим успел только печально взглянуть на меня, понимая, что его несут умываться во второй раз, прежде чем служанка свернула за угол.

***

Почти три дня весь Масиаф стоял на ушах. Было ощущение, что к нам не местные циркачи едут, а как минимум сам Аллах. Все как один обсуждали будущее событие и до ушей Альтаира такое не могло не дойти. — Ты пойдешь? — спросила я у него, когда вечером заглянула в кабинет, не желая идти спать и видеть кошмары. — Это только на один вечер. Боюсь, я буду занят, — не отрываясь от бумаг, ответил Альтаир. — Да ладно тебе. Один вечер, сам сказал. Оставь свои артефакты хотя бы на один вечер, — буркнула я, потому что заразилась этой идеей празднества и тоже хотела пойти с мужем проветриться. — Не сейчас. Сходим в другой раз. — Они были здесь лет десять назад, судя по слухам. Далековато для другого раза. В стоявшей тишине скрипело перо. Муж так и не ответил мне. Расстроенно вздохнув и развернувшись на выход, я у самой двери бросила на прощание: — А я пойду. Пусть я и согласилась идти, но вечером перед выходом настроение совсем испортилось. Я сидела в подушках, обнимая самую толстую и большую, и печально смотрела в окно. На улице то и дело проносились радостные голоса тех, кто спешил в деревню на фестиваль, но мне от этого становилось только хуже. Понимая, что даже не злюсь на мужа, я нахмурилась, попытавшись хоть немного взбодрить себя отрицательной эмоцией, но ничего не вышло. «Похоже, я привыкла к его отсутствию больше, чем к присутствию». — Госпожа! Ваше платье готово! — Платье?! — вынырнув из депрессивного настроя, откликнулась я. Служанка подошла ко мне и покрутила одежду так, чтобы показать все прелести вышивки и цветов. Приятно темно-голубая туника с вшитыми лентами и узорами, под темный пояс и только-только сшитые сапоги. И если заказ на обувь я припоминала, то насчет платья закрались сомнения. — Где ты его достала? — Мы давно сшили его специально для вас! А тут подвернулся такой случай. Вы просто обязаны надеть это! Мастер Альтаир будет в восторге! — Это тот, который не придет, — саркастично ответила я и поднялась с пола. — Ох, госпожа, — расстроилась Белл, — вы ведь звали его? Я положительно кивнула. Служанка еще некоторое время грустно повздыхала, поохала и, смирившись, протянула мне одежду со словами «навестите его, когда вернетесь». Я же надеялась, что после фестиваля буду уставшей настолько, что просплю всю ночь без кошмаров, как только вернусь домой. Со спящим Даримом осталась пожилая сиделка. Как она довольно мурчала, глядя на меня в женской одежде. Кивая головой и бормоча «красавица» на арабском, она спровадила меня и служанку за дверь и заперлась. Смущенная и явно сожалеющая об отсутствии капюшона, я плелась за Белл к месту празднества.

***

Размах фестиваля мог спокойно тягаться с представлениями моего времени. Лавки тянулись от башен ассасинов, видимо, дальше их просто-напросто не пустили в целях безопасности. Там была и еда, запах, которой будил во мне голод, и товар, который, казалось, привезли со всего мира. Были развлекательные места по принципу попади ножом в цель или съешь больше всех самой остро приправленной пищи. Скромность народа очень быстро испарилась, и чем ближе мы пробирались к центру, тем больше веселых и счастливых людей видели. Замечая ассасинов в толпе, я впервые смотрела на знакомые лица в простой одежде. Все походили на деревенских, и только косые взгляды да молниеносная реакция на дебоширов, выдавала ассасинов с потрохами. Когда мы дошли до деревни, прорвавшись сквозь толпы, как два ледокола, я поняла, что Белл не зря восхищалась фестивалем из детства. Прошлая ярмарка была пылью на фоне того, что происходило сейчас, и я была стопроцентно уверена, что сюда приехала не одна соседняя деревня, но и люди из городов. Наличие реки и порта делало место самым популярным для выступлений. Глянув на лодки, я отметила, что некоторые торговцы еще не успели сойти на берег и ждут своей очереди, чтобы пришвартоваться. — Вон там! — указывая на деревянную сцену, кричала Белл. Затем она указала на большой шатер в виде туннелей и сказала, что там определенно будет медведь, раз столько клеток привезли. Мы нашли фокусников и акробатов недалеко от места танцев. Пробиться к сцене можно было лишь по головам, поэтому я и Белл забрались на забор, чтобы хоть что-то увидеть, пока местный хозяин не погнал нас вилами прочь. Убегая и находясь в таком обилие смеха и радости, я тоже повеселела и начала хохотать от счастья. Служанка, глядя на меня недоумевала, отчего я веселюсь, но спустя мгновение тоже рассмеялась и перекривляла злого хозяина, от чего я еще долго не могла разогнуться от смеха. Мы прошлись по лавкам с едой и перекусили булочками, которые прямо на наших глазах запекали в переносной печи. Из напитков почти все было алкогольное, несмотря на то, что приезжие знали, в какую страну и с какими обычаями едут. Я и Белл взяли ягодный сок и, услышав звуки барабана, не сговариваясь заторопились к сцене. На самом деле это Белл подбила меня на танцы. Сначала я думала, приду и тихонько растворюсь в толпе, но так как настроение было просто мега отличное, я без задней мысли стала в ряды добровольцев и начала запоминать движения. Танец был простой, партнеры не нужны. Только и делай, что скачи да маши руками под музыку. Наш веселый куратор живо распределил нас по сцене и, подав знак музыкантам, дал добро на старт. Белл стояла передо мной и счастливо улыбалась, аккуратно придерживая подол своего платья, чтобы не нарушить правила, но и не упасть. Я же спокойно глядела под ноги, радуясь, что надела легкие штаны под свое платье, которое, на мое счастье, было немного короче обычных, что позволяло спокойно двигаться. — Раз! — скомандовал мужчина, и мы прыгнули вправо. Белл так сосредоточилась на танце, что я без остановок улыбалась и потешалась над ней. — Хлопок, Белл, — подсказывая ей движения, кричала я, — вперед! Девушка столкнулась спиной с мужчиной, потому что отвлеклась и отступила не в ту сторону. — Мадам, — поклонившись, проговорил мужчина и отошел левее, чтобы освободить место для Белл. Раскрасневшись явно не от танца, девушка пулей подлетела ко мне и продолжила двигаться. — Поворот! Три, четыре! Нам постоянно подсказывали, что делать, и непонятная толпа перестала быть похожа на стаю зомбаков, правда, только под самый конец. Когда первый раунд завершился, к нам подключились новенькие и мы пустились во второй круг. Теперь музыка играла быстрее, топот сапог постоянно выбивался из ритма, но хлопали мы одновременно и каждый раз довольно смеялись и кричали «ха» во все горло. К четвертому раунду я стала настоящим профи. На сцене все также было много людей, а Белл и вовсе затерялась в толпе, и мы танцевали с кем попало. Никаких касаний, максимум прокрутиться вокруг, взявшись за локти, или топнуть друг другу навстречу — вот и все. Всем было комфортно, правила соблюдены. Когда танец в очередной раз подходил к концу, я вскинула голову, заметив, что на небе уже видны звезды, а после взглянула на лавки, где до сих пор было много людей. Меня переполняли эмоции и финальные движения я выполнила с такой точностью и удовольствием, что мужчина напротив заулыбался и похлопал мне. Кивая от смущения, я быстро сбежала, пытаясь найти Белл, которая каким-то чудом переместилась с одного края на другой. — Госпожа! Я без сил! — хватая меня за плечи, говорила служанка, но я ощущала, что ее и меня сейчас держит не только булочка и сок, но невероятная атмосфера фестиваля. — Посмотрим на что-нибудь другое? — Пойдемте! Я развернулась на выход из сцены и заметила мелькнувший в толпе белый капюшон. И человек не вызвал бы подозрений, если бы не отвернулся у меня на глазах и не зашагал прочь. — Альтаир, — пораженно шепнула я, — Белл, я… не жди меня! Сорвавшись со сцены, я бросилась вслед за мужем, который вот-вот и исчез бы из поля зрения. — Альтаир! — кричала я на бегу, но мой голос тонул в общем шуме. Когда мне удалось догнать мужа, я выскочила у него перед носом с криком «эй!» и схватила его за пояс. — Ты пришел! Почему не позвал меня? — Давно не видел тебя такой счастливой, — Альтаиру пришлось говорить громче обычного, — ты так танцевала… — Ага! Пойдем вместе! Тут есть на что посмотреть! — Я убедился, что ты в порядке, — качая головой, ответил муж, — теперь мне пора. — Нет-нет-нет! — запротестовала я и покрепче сжала пояс Альтаира, хотя мужчина и не шелохнулся, — ты пришел. Не хочешь танцевать, давай перекусим. Вон там, — я указала на сцену неподалеку, — такие трюки выписывают, с ума сойти можно! А еще здесь зверей привезли диких, правда, я не знаю, где они. Но! Но, знаю тут есть какой-то хор, и там так красиво поют. Пойдем прогуляемся, пожалуйста. Хоть чуть-чуть. А не хочешь, давай посидим немного где-нибудь повыше и просто отдохнем? Моя задача была убедить мужа и кое-как я это сделала. Неохотно Альтаир согласился прогуляться по лавкам, где продавали товар, а не еду. Когда мы добрались до последнего торговца, муж так ничего и не прикупил, зато я довольная крутилась около него, то и дело прижимаясь плечом или вовсе беря за руку. — Если ты хочешь остаться, я не против, — наклонившись ко мне, сказал Альтаир. Его рука была на моей талии и муж так приятно обнимал меня, что я прекрасно ощутила, насколько он не против, чтобы я пошла с ним. Я уже хотела согласиться вернуться домой, как услышала рев дикого зверя и обернулась на звук. — Что это было? — Думаю, тигр. Никогда не слышала, как они рычат? — Я просто не поняла, что это за звук. Тут так шумно. Альтаир усмехнулся и снова наклонился ко мне: — Видимо, существуют вещи, о которых ты не знаешь, — немного шутливо сказал он, припоминая мои заумные лекции, когда дело доходило до того, что Альтаир не мог докопаться до сути, а я схватывала на лету. — Ха! — хлопнув мужа по груди, ответила я, — пошли и проверим. Спорим, я назову каждое животное, которое увижу. — Сюда привезли не местных верблюдов, — отозвался муж, сворачивая к клеткам, — не стоит так зазнаваться, особенно споря со мной. — Принимай вызов, красавчик! — дерзко ответила я и ухмыльнулась. Прекрасно понимая, что там может оказаться какой-нибудь местный редкий вид попугая, которого и знать не знаю, я все равно хотела спорить. Просто так. Из радости. Альтаир замер на пару секунд, а затем под капюшоном промелькнула довольная улыбка. — Давно ты меня так не называла. Согласен на спор. — Отлично! Тогда вперед. Судьей будет владелец. Хотя я уверена в своих знаниях и без него! Услышав мои слова, муж рассмеялся и похлопал меня по спине, как маленького ребенка, который собрался совершить немыслимое и потешить родителей. Пожелав мне удачи, Альтаир указал рукой на вход в шатер, и я с выражением на лице «смотри и учись» зашла внутрь. На мою удачу, попугаев я не увидела. Быстро окинув взглядом клетки, пока Альтаир расплачивался за «экскурсию», я поняла, что шансы у меня высоки. Возле клеток, выстроенных рядами, сновали люди, которые осторожно вглядывались и дергались каждый раз, стоило кому-либо замычать или чихнуть. Повсюду стояли охранники в виде молоденьких пареньков с палками, поэтому провожатого у нас не было. Как я поняла, хозяин всего этого адского зоопарка на колесах ходил от одного зверя к другому и мастерски подбивал людей заплатить за определенные трюки животных. Проходя мимо забитых и затравленных пленников, я испытывала только боль и отчаяние. Все звери были на цепях и все как один внимательно следили за каждым действием надзирателей, словно ожидая очередных побоев. Мы увидели тигра, льва и даже гепарда, который вместо того, чтобы бить рекорды скорости, развлекал толпу и метался по клетке, не зная в какой угол забиться. Каким-то образом сюда приволокли даже слоненка. Естественно, он стоял понуро, опустив хобот, и отмахивался от мух своими большими ушами. Места унылее, чем это, я не видела нигде на фестивале. — Вон там обычные обезьяны, — указывая на клетку, отчитывалась я мужу, и он согласно кивал. Альтаир ходил позади меня, скрестив руки, и выглядел в большей степени довольным, чем расстроенным своим проигрышем. — Мой народ называет этот вид питоном. Змея такая. — Я знаю. — А это варан. Типа большая ящерица, — подтрунивала я мужа и ехидно ухмылялась. Проходя мимо клеток, меня все не покидала мысль о том, как этих животных отловили и перевозят от города к городу. Кроме крупных экземпляров, владельцы умудрились притащить крокодила и, судя по крикам у самой большой клетки в конце, настоящего бурого медведя. — Какие-то местные шакалы. А это гиена рядышком. — Наши люди знают, как отличить их от собак. Ты не из этих краев, но не ошиблась. — Смотри, у гиены горб в пятнышках, — указала я, — мне доводилось видеть ее в книге, ну а шакалы — это предположение. Не могли же они простых дворняг наловить. — Что насчет этого? — указывая на ту самую клетку, где столпилось больше всего зевак, спросил Альтаир. — Ты же слышал, что там медведь. — Их тоже в какой-нибудь книге нарисовали? — Не-а. Там откуда я родом, полно медведей. В основном в лесу, где нет людей. — Значит, ты без труда опишешь зверя в той клетке? — пытаясь подловить меня, спросил Альтаир. — Конечно. Или думаешь я тебя обманываю? — Это мой последний шанс, — пожал плечами муж. Я ухмыльнулась. — Скорее всего, там мы увидим большого зверя с коричневой шерстью. Нос длинный, как у собаки, маленькие уши и лапы с когтями. Доволен? — Хвост? — Захочешь его отыскать, закончишь на том свете, — подняв указательный палец вверх, намекнула я о каком именно свете идет речь. Муж хмыкнул и кивнул в сторону клетки. Не ожидая каких-то чудес, мы подошли к ней. Людей не поубавилось, поэтому нам пришлось немного подождать, прежде чем зверь показался перед нами. И знаете, что. Нас всех надули. Как только я увидела медведя, то поняла, что это даже не жалкое подобие мощного зверя. Опустившись рядом с клеткой под шушуканья и испуганные вздохи окружающих, я убедилась в своих догадках. — Не медведь, — четко произнесла я, больше для Альтаира, а не для толпы. Услышавший меня хозяин тут же начал смеяться над моей глупостью, приговаривая, что может женщина понимать в медведях. Ведь зверь рычит, он большой и с такой шерстью, что никакие холода не страшны. Со злостью от насмехательства над животным, а не над собой, я обернулась к мужчине и еще раз четко повторила: — Это не медведь. Люди заговорили за моей спиной, понемногу начиная роптать: а вдруг на самом деле не медведь, и нас обманывают. — Если госпоже так угодно, может она скажет, кто перед нами? — все еще высмеивая меня, громко произнес хозяин и стукнул палкой по клетке, чем вызвал негромкое ворчание животного. — Помнишь, ты говорил про собак, Альтаир, — обернувшись к мужу, напомнила я, — похоже, они умудрились выдать медведя за собаку. — Собака! — воскликнул мужчина и рассмеялся так, что некоторые посетители подхватили его настрой и, махнув рукой, ушли, убедившись, кто здесь глупец. — Понятия не имею, где вы достали тибетского мастиффа, — строго и громко произнесла я, — но одурачить меня вам не удалось. — Кого? — Тибетский мастифф, — повторила я, хотя прекрасно понимала, что вероятнее всего о такой породе еще не слышали, — у этой породы есть название и, к вашему сведенью, это одна из самых крупных собак в мире, — обернувшись к мужу, я добавила, — запомни, как он выглядит. Я докажу тебе, что не лгу, сам знаешь, как. И медведя заодно покажу. — Неслыханная глупость! Пока хозяин распылялся перед зрителями, я и Альтаир покинули зоопарк и отошли к лавкам, чтобы передохнуть после ходьбы. Я была не в настроении, поэтому тихо сидела рядом с мужем и только после того как он разговорил меня на тему собак, немного успокоилась. Пообещав мужу показать все интересные виды собак от таксы до немецких догов, я встрепенулась, готовая бегом нестись в Масиаф за Яблоком. Альтаир придержал меня, обнимая и целуя в висок, и выпросил посидеть еще немного и не торопиться домой. Согласившись с ним, я закрыла глаза и прильнула к мужу, полностью расслабившись и развалившись на лавочке и Альтаире. Какое-то время мы сидели в тишине, если не считать шума фестиваля и бесконечных разговоров. Мы находились на небольшом утесе, поэтому рядом не было ни души, так как все веселье было внизу. Казалось, что эту идиллию ничего не разрушит, как мой слух выцепил обрывки фраз на арабском: — … мастер в ней нашел? Посмотри, скачет местная девка, — послышался мужской голос, а затем человек демонстративно харкнул и сплюнул. Я села и наклонилась через скамейку вниз, чтобы лучше слышать и понять, обо мне ли говорят. Альтаир остановил мой порыв и, приложив палец к губам, намекнул молчать и не шуметь. — Аббас знал истину. Жаль, что он не успел донести ее остальным ассасинам. — Он успел, брат! — возразил другой голос, — ты видел, как она подло поступила. И что после этого получил Аббас, кроме еще большего позора и изгнания?! — Тише! — шикнули на него, — тут полно наших братьев. Да и она слоняется где-то. В очередной раз я расстроилась, правда, ненадолго, потому что, обернувшись, не увидела Альтаира рядом. «Что? Куда он делся?» Я покрутила головой в поисках мужа и тихонько сползла со скамейки. В темноте передо мной никого не оказалось. «Вот черт! Как будто испарился!» Оставив сплетников, я отошла от скамейки и принялась вглядываться в закоулки местных домов, снующих неподалеку людей и даже крыши проверила. Так же неожиданно, как и исчезнув, Альтаир буквально появился у меня за спиной и легонько провел рукой по талии. — Я здесь. Идем. Скрывая испуг, я забухтела на мужа, потому что он бросил меня на растерзания слухам. Однако ответ Альтаира удивил еще больше, чем его невероятный фокус с исчезновением. Оказалось, он затесался в толпе и смог разглядеть тех мужчин, что болтали гадости про меня. — За ними присмотрят, — намекая на то, что подобные сплетни больше никто из них не захочет говорить, спокойно произнес муж. — Мне пора возвращаться. Ты можешь остаться со служанкой, но будь осторожна. — Думаю, с меня хватит веселья, — ответила я и взяла Альтаира за руку, — хочу провести оставшуюся часть ночи тобой. Муж улыбнулся и, наклонившись ко мне, прошептал на ухо: — Я планировал поработать, но твое предложение мне нравится больше, — подозрительно ласково прозвучали его слова, смысл которых до меня не сразу дошел. — Альтаир, — возмущенно ответила я, чувствуя, как краснею уши от смущения, однако низ живота отреагировал как надо. «Черт! Что это за буйство гормонов?!» Рассмеявшись в ответ на мое неловкое возмущение, муж сказал, что пошутил, так как уверен, стоит нам вернуться и я опять засну, оставив его наедине со своим желанием. Учитывая сколько я танцевала и ходила на свежем воздухе, Альтаир был полностью прав, однако мне нужна была разрядка. «Боюсь, что мне приснится какая-нибудь эротичная дичь, если все так продолжит срываться в самый последний момент», — подумала я, догадываясь, что мой организм требовал. Размышляя по пути над своей физиологией и пытаясь понять, откуда взялись новые ощущения, я и Альтаир спокойно и без приключений прошли все лавки и добрались до ворот Масиафа, где практически не осталось людей, а только ночь и звезды. Музыка и шум стихли, а я перестала рассуждать и напевать мелодию фестиваля, которая на протяжении всего пути въелась в мой мозг, а приподнятое настроение заставляло гонять мотив на повторе на пару с мыслями. Альтаир на этот мини концерт никак не реагировал. Я взглянула на мужа и заметила, что он наблюдает за небом. — Знаешь, я читала труды одного ученого, который считал, что все люди являются частью звезд. Муж перевел свой взгляд на меня, но ничего не произнес, ожидая продолжения. — Звезды на небе полны элементами, которые подарили нам жизнь, — стараясь говорить простыми словами, продолжила я, — когда звезды распались, элементы попали к нам и стали началом зарождения чего-то живого. Представляешь, в каждом из нас есть частички звезд, которые буквально умерли ради нас. Как думаешь, мы вернемся туда, — указав на небо, спросила я, — когда все закончится? Альтаир снова посмотрел на звезды и признался, что не знает, что ждет нас на той стороне. Ему понравилась моя теория, и муж попросил рассказывать больше таких вещей, о которых я где-то вычитала или узнала. Он признался, что скучал по моим сказкам. — А ты меня потом на костре не сожжешь за такую свободу мыслей? — шутливо толкнув мужа в бок, сказала я. — Я не могу опровергнуть твои слова и не могу подтвердить. Однако все неизведанное не пугает меня, а влечет за собой. Так как я могу уничтожить столь ценного человека, как ты? Его слова застали меня врасплох и, растерявшись, я ничего так и не ответила. Мы постояли молча под звездами какое-то время, а потом Альтаир приобнял меня, продолжив идти к крепости. Я тихонько шла рядом, ощущая тепло, исходящее от мужа, и прижимаясь еще сильнее. «Ценный человек…» — не давала мне покоя эта мысль, да так, что я и не заметила, как мы оказались в кабинете у Альтаира. Муж, не теряя ни секунды, закрыл дверь на засов и зажег свечи. Притащив из небольшой библиотеки факелы на металлических подставках, он расположил их у стола. После того как они вспыхнули, место, где трудился Альтаир, стало отдавать некой магической атмосферой. Приятный свет от огня и лунный из окна смешались, превратив обычный скучный кабинет в подобие таинственной комнаты. — Невероятно, — подходя к Альтаиру, который уже копошился над бумагами, пробормотала я, — давай потанцуем! Я выпалила это неосознанно и на одном дыхании. Мне определенно не хотелось скакать, как блоха, а просто медленно покружиться под эту чарующую атмосферу. — Вика, я… — Нет, нет, — схватив мужа за руку, я вырвала какую-то книгу и откинула ее на стол, — идем, ничего сложного. Альтаир встал как вкопанный и не позволил утащить себя поближе к гигантскому окну, откуда и начиналась вся магия. — Пожалуйста, — тихо попросила я и аккуратно потянула мужа. — Вика. В его голосе была ответная просьба. — Просто постой рядом вон там, — кивая на окно, продолжила я, — сегодня ты проиграл спор, выполни один мой маленький каприз. Шумно втянув воздух носом, Альтаир вкинул голову и недовольно выдохнул. Предвкушая, как мы стоим в объятиях под бледным светом луны и звездами, я начала наседать еще сильнее и в итоге муж пусть и нехотя, но стащил капюшон и поплелся за мной. В двух словах я объяснила, что он должен делать. Так как Альтаир особо не был настроен на такого рода романтику, я не нагружала его каким-то вальсом или любыми танцевальными движениями. Ходи себе чуть влево, чуть вправо, держи руки в районе моей поясницы и потерпи немного, вот и все указания. Едва заметно качаясь из стороны в сторону больше по моей инициативе нежели по мужской, потому что мастер-ассасин задеревенел и, похоже, понятия не имел, что ему делать, несмотря на мои указания, мы двигались у окна. Я положила голову Альтаиру на грудь и наслаждаясь теплом, глядела на звезды. В этот вечер на то, чтобы вообразить что-то более прекрасное, не хватило бы всей моей фантазии. — Расслабься Альтаир, — негромко проговорила я, погладив при этом мужа по спине, — нас никто не видит. Думай не о том, что ты делаешь, а с кем. Держи меня так, чтобы я почувствовала твою любовь без слов. По моим ощущениям, легче ему не стало, но пару минут спустя муж стал уверенней следовать за мной и расслабился, позволяя своим рукам приятно поглаживать мою талию. — Если мы не будем ругаться, я готова простоять так с тобой целую вечность. Вспомнив про ссоры и сегодняшние сплетни, на мгновение меня охватила печаль, и как только я почувствовала, что объятия мужа становятся крепче, совсем потеряла нить радости. Теплые руки мужа и синхронные движения перестали воодушевлять меня, и спонтанно переключили на отрицательные мысли. Я перешла в меланхоличное состояние буквально за какие-то доли секунды. «Черт, мой эмоциональный фон получил встряску, и я опять кидаюсь то в смех, то в плач!» В такие моменты меня всегда тянуло на грустные песни. Я обняла Альтаира покрепче и, закрывая глаза под наш медленный скромный танец, вздохнула. Мне было грустно, но при этом так спокойно, тепло и уютно, особенно чувствуя, как бьется сердце мужа. «Когда-нибудь этот прекрасный момент обязательно оборвется…» Вымотанная фестивалем и наполненная разношерстными чувствами, я негромко запела: — Пусть тишина уймет дикость. Твои объятия успокаивают бурю в моей голове, — слова не нужно было вокально тянуть и мой голос был немного монотонным, едва похожим на полноценное пение, однако, как только Альтаир понял, что я не разговариваю, а пою, он замер на мгновение, а после мягко прижал меня к себе, будто поверил в сказанные строчки, — почему я люблю тебя сильнее только тогда, когда напиваюсь? Я принимаю заботу только тогда, когда уязвлен. Выдержав небольшую паузу, которую заполнила напеванием мелодии, я продолжила. — Ты — надежда на благополучие, триумф жизни над ненавистью к себе, но я принимаю все, что ты дал, как должное, а что самое важное — я продолжаю разрушаться. Альтаир прикоснулся к моему затылку, запустив пальцы в волосы, как раз в тот момент, когда я сделала вдох для припева: — Я превращаю горизонты в поля сражений, — громче пропела я, — я не могу двигаться вперед без твоего руководства. Продержусь ли я? Смогу ли я удержать тебя? Повторив последние строки, я продолжила. — Может ли доверие ослабить безумие, если каждый голос твердит, какой я никчемный? — Вика… — успел тихо произнести Альтаир, пока я выдерживала паузу между строчками, но я не дала ему продолжить мысль. — Я думал, что найду силы в борьбе, но если я побеждаю в одиночку, то это поражение. Муж мягко оттолкнул меня от себя, и я открыла глаза. Отрицательно качая головой, я вдохнула больше воздуха для припева и, протянув руку и приложив указательный палец к губам Альтаира, продолжила: — Я превращаю горизонты в поля сражений. Я не могу двигаться вперед без твоего руководства. Я превращаю горизонты в поля сражений, и каждый сделанный мой шаг беззвучен. Продержусь ли я? Смогу ли я удержать тебя? * Снова закрыв глаза и опустив руку, я закончила петь, повторив последние строки несколько раз, и только потом взглянула на Альтаира, который так и стоял передо мной, держа за плечи и недовольно хмурясь. Я улыбнулась мужу и тому, как он отреагировал, ведь Альтаир скорее всего воспринял эту песню как намек, хотя я просто вспомнила ее, под атмосферу одиночества и смешанных чувств, которые не давали мне покоя уже не один месяц. На мужа моя расслабленность не подействовала, и он все также серьезно смотрел, собираясь с мыслями, чтобы высказать все, что он думает насчет данного текста. Только вот секундой позже его руки опустились и Альтаир выпрямился, отклонившись от меня. — Я ничего не… «… подразумевала под этим», — хотела продолжить я, но была остановлена. Альтаир так быстро приблизился к моим губам и поцеловал, что от неожиданности я отступила. — Я знаю, ты не винишь меня. Но почему так больно от этих слов? — прошептал Альтаир, потянувшись ко мне снова. Его вопрос повис в воздухе, потому что после своих слов муж позаботился о том, чтобы я не могла говорить. Альтаир целовал меня настойчиво, больше, чем я могла подарить в ответ. Я была напряжена и сбита с толку в тот момент, но стоило мужу отпустить меня, как я заметила, насколько сильно желаю близости и любви. Поэтому мы даже не успели сделать пару вдохов, когда поцелуй разорвался, и я, взглянув Альтаиру в глаза, со всей уверенностью и решимостью осторожно коснулась его губ, словно спрашивая разрешение за свой порыв, и, почувствовав, что муж улыбается, отвечая на это, смело шагнула вперед, не давая нам передышки. Когда мы оторвались друг от друга, тяжело дыша и не отводя взгляд, я была готова к продолжению, но на этом все и закончилось. Альтаир улыбнулся, погладил меня по щеке и предложил отдохнуть в подушках, пока он не закончит дела. Чувствуя, как возвращается усталость, я не стала спорить и, печально выдохнув, смирилась. Однако не сразу ушла отдыхать и, притащив одеяло и самую большую подушку, уселась у окна, за спиной мужа, чтобы еще немного побыть рядом. Звезды захватили мое внимание стоило мне только мельком глянуть на небо. Я пристроилась у стены и закрутилась в одеяло, прячась от прохладного ветра, который дул из открытых ставней. Переживая, что муж может простудиться, если будет сидеть спиной к окну, я обернулась, но большая спинка стула почти полностью скрыла Альтаира. Вернувшись к звездам, я тихонько начала бормотать очередную песню: — Посмотри на звезды, посмотри, как они сияют для тебя, и для всего, что ты делаешь. Да, они желтого цвета. Я пришел один, — практически безэмоционально пела я, вспоминая, какой спокойный голос был у певца в тот момент и какая печально-одинокая атмосфера была в клипе, когда мужчина шел перед рассветом по пляжу, — я написал песню для тебя, и для всего, что ты делаешь, и назвал ее желтым цветом. Мне пришлось вдохнуть для припева и этот вдох получился немного надрывным, а слова все больше и больше погружали меня в печаль: — Твоя кожа, да, твоя кожа и кости превратились во что-то прекрасное. Ты знаешь, ты знаешь, как сильно я люблю тебя, ты знаешь, как же сильно я люблю тебя…* Дальше мне петь перехотелось. Настроение стало совсем ни к черту, и я поднялась, чтобы уйти к подушкам. — Вика, — муж обернулся мне вслед, но я коротко ответила, что устала и ушла. «Главное, что наши чувства налаживаются. Понемногу. И этого достаточно», — успокоила я себя, пока взбивала подушки и гнала слезы прочь. Периодически мне удавалось провалиться в сон, но нормально заснуть не получалось, видимо, сказывалось перевозбуждение от разного рода событий. То я вспоминала, как мы с Белл танцевали до упаду и ходили по лавкам, обсуждая все и вся, то возвращалась к тем ассасинам. Мысль за мыслью и так по кругу. Пару раз мое внимание привлекал Альтаир, который проходил мимо меня, пропадая в своей секретной комнате. Потом скрипел пером, записывая что-то очень быстро. Постоянно отвлекаясь на все подряд, я в итоге села, недовольно откинув подушку в сторону и решила заняться чем-то полезным, раз спать не получалось. Поднявшись с теплого места, я отправилась к мужу. — Слушай, Альтаир, может… — замерев около книжного стеллажа, помедлила я, — а что это ты делаешь? Альтаир, увидев меня, ничуть не смутился и продолжил тереть спину. И все бы ничего, если бы муж не стоял по пояс раздетый. — Альтаир? Я подошла к столу, намереваясь разобраться, что происходит, и муж пояснил. Оказалось, что от постоянно сидения до ночи за столом у него сдала поясница. Кроме этого болела спина и шея, поэтому все эти странные втирания оказались элементарной попыткой облегчить боль. Лекарь сделал специальную травяную мазь, которая должна согревать и расслаблять мышцы, вот Альтаир и пользовался ей, когда возникала необходимость. — Давай, я помогу тебе, — сказала я. Поразмыслив немного и осмотрев свой стол, муж кивнул и передал мне небольшой горшочек с мазью. Я уточнила, куда наносить лекарство и как это правильно делать, и после небольшого инструктажа предложила отправиться на подушки. И уже там, когда Альтаир улегся и я приступила к работе, завязался разговор. — И как давно тебя мучают боли? — был мой первый вопрос. — Еще до того, как ты дала понять, что я слишком много времени провожу не в том месте и не с теми людьми. — То есть? — Это было до нашей… ссоры. — Ага. Я зачерпнула лекарство и равномерно размазала его на шею и плечи мужа. — Мои руки в порядке, поэтому их можешь не трогать, — напомнил Альтаир, но он то не знал, что у меня появились свои планы. — Лежи и помалкивай, дедуля, — улыбнулась я, — я знаю, что делаю. Альтаир успел рассмеяться в подушку, пока я не схватила его за верхние мышцы у шеи и плавно не начала водить по ним, попутно и массажируя, и втирая мазь. После этих движений он удовлетворенно застонал и сжал близлежащую подушку. От такого отзыва вся моя усталость и сон просто испарились. И к моменту, когда я с вдохновением и удовольствием прошлась по всей спине, шее и пояснице, не только Альтаир был в лекарстве, но и моя одежда. Подниматься после такого, мужу не хотелось, и он остался лежать с закрытыми глазами и таким расслабленным выражением лица, словно познал дзен. — Я вымою руки и вернусь, — предупредила я, поднимаясь с подушек. — Подожди. На столе остались бинты. Принеси их. Чуть позже Альтаир пояснил, что эффект от мази сохраняется дольше, когда тело обматывают специальной тканью, которая была в виде бинтов шириной сантиметров десять. — Мне это замотать везде? — Нет, — становясь передо мной на колени, ответил муж, — только спина, нижняя часть. Кивну в ответ, я нырнула под поднятую руку Альтаира и, обойдя тканью первый круг, затянула посильнее, чтобы повязка не слетела. Дальше было проще, и я справилась, очень быстро, не успев даже запыхаться. — Го-о-о-тово, — протянула я, запихивая конец ткани между слоями со стороны живота. — Ну как? — Идеально, — прошептал Альтаир у меня над ухом. А затем плавно стал наклоняться, заставляя меня немного отступить, а потом и вовсе лечь на подушки. Альтаир уперся руками в пол у моей головы и только после «спасибо», сопровождающегося взглядом полного желания, он приблизился и прижался губами к моей шее, сначала просто целуя, а затем, опустившись ниже, еще и прикусывая. Я судорожно вдохнула, выгибаясь навстречу поцелуям. В этот момент мое тело было готово, даже жаждало любви, и я без сопротивлений отдалась ласкам мужа. Несмотря на обоюдное желание, а я чувствовала насколько Альтаир хочет меня, никто не торопился. Я спокойно и с наслаждением целовала мужа, прерываясь только ради того, чтобы стянуть одежду либо с себя, либо с него. Также не торопясь действовал и Альтаир, отвечая мне с не меньшей страстью, но с некой осторожностью. Он внимательно следил за моей реакцией, я не могла не заметить этих коротких настороженных взглядов. — Альтаир? — тяжело дыша, я отстранилась от него и легла на спину. Муж опустился ко мне, такой же горячий и запыхавшийся, как и я. Его лицо было напротив моего. Я с наслаждением наблюдала, как теплые янтарные глаза практически горят, ловя отражение от какого-то факела неподалеку. Его взгляд был волшебным. Я обняла Альтаира за шею и, притянув его губы к своим, прошептала: — Чего ты ждешь? Он улыбнулся и медленно вошел в меня. Видя всю палитру его эмоций, я поняла, что не только мне не хватало близости, но и Альтаиру. И, закрывая глаза, я перестала думать и начала наслаждаться сексом, ловя каждый довольный рык мужа, каждый поцелуй и ощущая всю его силу. Мои стоны только подгоняли его, и вскоре наш спокойный темп, с которого мы начали, сошел на нет. Забыв о сне, проблемах и болячках, мы наслаждались друг другом, пока оба не выдохлись. Уже после, расположившись в подушках и завернувшись в одеяле, мы тихонько лежали рядом, слушая наше частое дыхание, замечая, как оно постепенно выравнивается. Альтаир обнял меня одной рукой так, чтобы я могла устроиться у него под боком и лечь ему на грудь. Наши голые тела быстро остывали, поэтому я уверенно и не стесняясь прижималась к мужу. И в этих тесных объятиях, я ощутила покой, словно та брешь, что была между мной и Альтаиром, исчезла и мы шагнули навстречу друг другу. — Мне так спокойно, когда ты рядом, — тихо проговорила я, — хочу, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Так бы и лежала с тобой, чувствуя твое тепло, твое дыхание и то, как медленно опускается и поднимается твоя грудь. Почему наша жизнь не может быть такой волшебной, как эта ночь? — Каждый день с тобой — это как запретные, недостижимые знания, написанные на неизвестном языке в ветхих книгах. И только я могу открыть и прочесть их, — мечтательно ответил муж. — Что это значит? Я настолько проста или же сложна? — Ты знаешь ответ, любовь моя, и мне не нужно пояснять свои слова. Я мягко улыбнулась и перестала болтать. Прошло пару минут, и я словила себя на том, что периодически проваливалась в сон. В надежде, что кошмары не застанут меня в такой великолепной атмосфере, я отдалась сну.

***

Шелест волн был едва уловим и я, стоя по пояс в воде, пыталась сделать шаг. Я не умею плавать, поэтому инстинкт сразу же погнал меня на сушу. Только вот видно ее не было, а проклятые сапоги погрязли в чем-то и мне никак не удавалось сдвинуться с места. После сильного рывка я пошатнулась и испугалась, что вовсе упаду в воду. На автомате я принялась размахивать руками и искать баланс, почувствовав, как от этих действий вода подбирается все выше, к груди. — Нет! — сдавлено крикнула я. — Кто-нибудь, пожалуйста! Мой голос сипел и вскоре совсем пропал, оставляя меня с этим жутким шелестом и хлюпаньем. Стало настолько страшно, что я замерла, цепенея от ужаса. Вода не поднималась, но и я не двигалась, не зная, что делать. «Помогите!» Все мои мысли были сконцентрированы на одной фразе. Внезапно что-то врезалось в меня, вырывая из паники, и я глянула в мутную воду, пытаясь увидеть предмет. Вокруг было темно, однако свои руки и тело я прекрасно видела, как и нечто круглое теплое, что плавало у меня под носом. Я прикоснулась к находке, но мгновенно отдернула руки, осознав, что передо мной было. На пальцах осталась кровь, и я попыталась смыть ее, но как только достала руки из воды они все равно были грязными. Пятна разрослись, и медленно темная кровь начала вытекать из моих рук. Лихорадочно смахивая ее, я дергалась в воде, забыв про то, что ее уровень поднимется еще выше, и в какой-то момент паника доконала меня настолько, что я потеряла равновесие. Моя голова коснулась воды, и я успела вскрикнуть, прежде чем рот залило холодной жидкостью. Дыхания не хватало, дна подо мной не было. Я барахталась, как ненормальная, чувствуя, как колотится мое сердце, как дико стучит пульс в висках и как страх захватывает мое сознание все больше и больше. Громко вдохнув, как будто на самом деле задыхалась, я подскочила с подушек. Меня все еще трясло и сердце не успокаивалось, но я вырвалась из кошмара и теперь, глядя на свои чистые руки, пыталась прийти в себя. Теплая ладонь коснулась моей спины, и я вздрогнула, но когда передо мной появилось лицо мужа, расслабилась. — Ты стонала и задыхалась во сне. Что это было? — взволнованно спросил Альтаир, поворачивая мое лицо к себе, — Вика? — Кошмар, очередной кошмар. Теперь я его помню. Мои руки… были в крови, думаю, это последствия той драки с Аббасом. Все еще дрожа от страха, я подползла к Альтаиру, чтобы обнять его, и он в ответ схватил меня, как настоящий медведь, и сдавил так, что стало тяжело дышать. Муж попросил меня сходить к лекарю, если эти сны повторятся, и я без возражений согласилась, хотя прекрасно знала, что ничего путного от трав не будет.

***

С каждым сном кошмар становился все четче. Я пила настои, выматывала себя физически, даже пыталась пару раз не спать, но ужас все равно настигал меня, стоило сомкнуть глаза. Альтаир на некоторое время опять оставался в Масиафе, чтобы поработать с артефактами, поэтому я не переживала, что он снова увидит, как меня трясет после пробуждения. Все свободное время я пыталась понять, о чем сон и почему он начался именно сейчас. У меня были предположения, что это просто моя психика, которая отыгрывается за полученные раны, но эту идею пришлось откинуть. Загвоздка была в том, что никакие успокоительные мне не помогали, а лекарь просто терялся в догадках, как мне помочь. Первое время он успокаивал меня, что лекарство нужно пить несколько ночей и тогда оно сработает. Мол, накопительный эффект. Но я знала, что такие сны приходили, когда должно что-то случиться, и, пока это что-то не произойдет, я не засну спокойно в прямом смысле. Поэтому еще до того, как Альтаир сообщил мне, что он уезжает, я поняла, что стоит ждать беды. — Куда ты собираешься? — спросила я, ощущая, как страх накатывает на меня и ноги подкашиваются сами собой. Стоя в секретном кабинете мужа, я наблюдала, как он ходит от полки к полке и скидывает что-то в мешок. — Мне нужно найти оставшиеся диски. С ними Яблоко покажет точное расположение остальных артефактов, — решительно рассказывал Альтаир, пока заворачивал еду в ткань и аккуратно перекладывал свертки в поясную сумку. Убийственное чувство опасности не покидало меня. — Ты поедешь один? — неуверенно спросила я. — Да, — не оборачиваясь, ответил Альтаир, — в этот раз ты нужна мне в Масиафе. — Но… Альтаир… — я буквально задыхалась от переживаний и не могла связать слова. Эти сны совсем выбили меня из колеи, и сейчас, когда муж собрался в поездку, я поняла, что то ужасное, которое кралось ко мне так долго, стоит за спиной и готово действовать. — Тебе не стоит переживать, идем. Мы покинули тайный кабинет и после того как Альтаир запер его, он отдал мне ключ. Принимая его, я даже не осознавала, что муж сейчас сделал. — Альтаир! — послышался мужской голос. Я не успела рта открыть, как муж кивнул на свой стол и поманил меня за собой. Подчиняясь ему, я как загипнотизированная, поплелась за ним, сжимая ключ, словно он был моей надеждой. За стеллажами стояли Джабаль и Ахмед, однако это нисколько не успокоило меня, наоборот, шестеренки в мозгу закрутились еще быстрее. — Вы знаете, что делать, — четко говорил муж, собирая свои бумаги на столе, будто готов был покинуть крепость с минуты на минуту, — оставляю братство на вас троих. Никому не сообщайте, что я покинул Масиаф. Моя поездка займет пару дней, поэтому пусть все трудятся, не забивая свои головы ненужными мыслями. Вика, — Альтаир обернулся ко мне, и я молча подошла к столу, не зная, как реагировать и на какую часть монолога, — твоя задача присматривать за Даримом, однако Джалал будет докладывать о состоянии дел каждый вечер, поэтому приходи в этот кабинет. — Но я… — Никто не будет задавать лишних вопросов. К тому же, переписывая и рассматривая документы, которые я тебе давал, ты в курсе последних миссий и заданий. Я говорил тебе, что нужно закупить и где. Проследи, чтобы мелкие дела были закрыты. Управляй ассасинами, пока меня не будет. Я рассчитываю на тебя. Джалал и Ахмед, прошу уважать мою жену в мое отсутствие и следить за порядком. Все остальное вы уже слышали. Оба ассасина почтительно кивнули и, развернувшись, покинули кабинет. В моей голове металось столько вопросов, что стоило двери закрыться, как я набросилась на мужа, забыв, что еще пару минут назад испытывала страх из-за снов и поездки Альтаира. Успокаивая меня, муж пояснил куда едет и показал место на карте. — Здесь есть четвертый диск. Еще один где-то в Акре. Я найду ближайший и вернусь. — Если это так быстро, тогда я поеду с тобой. Нет никакого смысла сидеть здесь и притворяться, что я что-то делаю. Джалал справится и без меня. — Вика, я не могу взять тебя с собой, — Альтаир покачал головой и серьезно посмотрел мне в глаза, — ты же сама видишь, что ты не здорова. Его слова были как удар под дых, и я моментально расстроилась. — И ты оставляешь меня одну, — пожаловалась я, — после того, что случилось с Аббасом, после всех моих снов и того, как сам слышал сплетни за спиной? Я же абсолютно беззащитна без тебя. Все мои грозные слова и кулаки ничего не стоят против ассасинов. Они тебя боятся, не меня. Альтаир, пожалуйста… — Никто не тронет тебя. Ни тебя, ни Дарима. Я отдал тебе ключ, — муж кивнул на предмет в моих руках, — только ты знаешь, от чего он. Яблоко лежит на своем месте. Оставляю его тебе. — Ты не берешь его с собой? — Нет. Артефакты ведут себя непредсказуемо, если их соединять или держать рядом друг с другом, поэтому я посчитал нужным оставить его. Я уверен, что с Яблоком, тебе точно нечего бояться. Это меня немного успокоило, но мысль, что Альтаир будет без артефакта черт пойми где искать какой-то диск, ужаснула и опять вернула ко сну. — Река! — выпалила я, — рядом нет рек? Туда, куда ты едешь, — мои мысли сбивали одна другую и разговаривать нормально совсем не получалось. — Нет, — совершенно спокойно ответил Альтаир и, подойдя ко мне, аккуратно обнял. Сил возразить не было. Я не хотела ссориться с мужем перед его отбытием, переживая, что могу привлечь беду таким образом. Однако принять отъезд и безумные решения Альтаира тоже было не просто. До последнего я упрашивала взять Яблоко с собой или отложить поездку. Каждый день до самого отъезда я убеждала мужа, что могу выдержать путешествие и что сны меня не беспокоят. Но Альтаир знал правду и буквально накануне отправления лично держал меня, когда я с криком вынырнула из кошмара посреди ночи. — Иди ко мне, — не злясь на мое вранье, подозвал Альтаир, и я не раздумывая прильнула к нему, — если тебе не станет лучше, боюсь, только та золотая ткань может помочь. Мне нужен этот артефакт, Вика, пожалуйста, ты должна понять меня. Все, что я могла — это трястись от страха в объятиях мужа и беззвучно плакать.

***

Я не ругалась с Альтаиром в день отъезда, но ничего не мешало мне ходить с недовольным лицом и постоянно бурчать на мужа за его неразумные действия. За завтраком я и вовсе не разговаривала с ним и делала вид, что занимаюсь сыном. Когда Альтаир паковал и перепроверял вещи, я осталась в стороне и одиноко смотрела в окно, прислушиваясь к каждому шороху и ужасно волнуясь. Даже сегодняшней ночью кошмары не оставили меня, и эта поездка стояла костью в горле. Альтаира же ничего не волновало, я видела, как он быстро порхал из комнаты в комнату, зная, что я злюсь, но при этом не реагируя на мое поведение. «Вот же засранец!» Громко цыкнув я поднялась с дивана и подхватила Дарима на руки, когда все приготовления были закончены и хлопнула дверь нашей спальни. — Идем, малыш. Проведем твоего папу. Злая как собака я проследовала за мужем на улицу и, продолжая хранить молчание, плелась под боком, не зная, как завязать разговор. В такой атмосфере мы добрались до конюшни, где подготовленная лошадь ожидала наездника. Конюх передал поводья Альтаиру и отошел, оставляя нас троих на растерзание семейного конфликта. Я громко вздохнула и, опустив Дарима на ноги, заговорила: — Альтаир, прошу тебя, еще не поздно взять Яблоко. Закрепляя сумки на лошади, муж не оборачиваясь ответил, что оно ему не понадобится. Он снова повторил, что Яблоко оставляет специально для меня. Это злило меня еще больше, и я невольно выдохнула, прервав любое продолжение беседы. Дарим порывался к отцу, но я крепко держала его за ручки, чтобы он не попал под лошадиные копыта. Сын извивался и хныкал, будто тоже не хотел, чтобы его отец оставлял нас одних. Альтаир взглянул на хныкающего Дарима и, оставив свои вещи, взял его к себе на руки. Малыш тут же прильнул к отцу и довольно замурлыкал что-то на своем языке. Я так и осталась стоять в двух шагах, скрестив руки и пиная песок под ногами. Слушая, как муж разговаривает с сыном, я понемногу переставала дуться, но все равно не подходила до тех пор, пока меня не окликнули: — Вика, — мягко подозвал Альтаир, — мне пора. Дарим заерзал, словно догадавшись, что происходит, и пока малыш не успел вцепиться в капюшон, Альтаир пересадил его ко мне на руки. Только вот истерики было не избежать, и взволнованный ребенок начал хныкать и тянуться к отцу. — Тише, Дарим, тише, — покачивая малыша, шептала я, — папе нужно ехать. Но это не особо помогало. Чтобы не дразнить ребенка, Альтаир быстро все проверил и развернулся, чтобы запрыгнуть на лошадь. Он уже поставил ногу в стремя, слегка присел, чтобы посильнее оттолкнуться от земли, как Дарим среди нечленораздельных звуков четко произнес: — Папа! Па… — и снова пустился в плач. Мне показалось, что мое сердце перестало биться в этот момент. Да, малыш постоянно лепетал что-то, но так понятно и осознанно он еще не выражался. Я ощутила, как мне не хватает воздуха и вдохнула, переполненная волнением из-за первого слова сына и совсем не замечая его истерики. Альтаира я увидела только, когда он подошел к нам и аккуратно забрал сына. — Ты слышала? — его лицо сияло в этот момент, и несмотря на то, что Дарим заходился в плаче, Альтаир счастливо улыбался. Я кивнула в знак согласия и, оказалось, была совсем не подготовлена к тому, чего сама и добивалась. Вот оно, заветное первое слово, да еще «папа». Я бы гордилась собой, только не в такой ситуации, когда муж едет неизвестно куда, меня мучают кошмары, а Дарим рыдает как никогда раньше. Взволнованный конюх и стражники у ворот обернулись на нас, но сразу же вернулись к своим делам, отмечая, что опасности никакой нет. Да и Дарим, оказавшись на руках отца начал понемногу успокаиваться. Я смотрела на раскрасневшегося малыша, который всхлипывал и подрагивал, и думала лишь о том, чтобы Альтаир остался и не доводил нас до такого состояния. — Видишь, — поглаживая сына по спинке, шептала я, — Дариму тоже не нравится твоя поездка. Он еще никогда так не плакал. Даже позвал тебя! — Это ты его научила? — прижимая сына к себе и целуя в висок, спросил Альтаир игнорируя мои доводы. Со вздохом, полным отчаяния, я призналась. И ничто, даже поцелуй от мужа, не успокоили меня в тот момент. Как завороженная я следила за Альтаиром, который, передав мне сына, еще с большей прытью вскочил на лошадь. Он успел сказать что-то про свое возвращение и благодарность, но я так и не вспомнила, что Альтаир говорил, и тупо смотрела на исчезающую спину и клубы пыли, поднимающиеся от копыт лошади.

***

Мои ожидания были настоящим мучением. Слоняясь по дому целыми днями, я изводила себя параноидальными мыслями и не могла найти покоя. Дарим после того как уехал Альтаир немного успокоился, однако несколько дней малыш капризничал и плохо спал. Я же наоборот высыпалась, так как кошмары начали отступать. И это напрягало меня даже больше. «А что если с ним уже что-то случилось!» В нетерпении я порой подгоняла сына ко сну или вовсе оставляла его со служанкой, чтобы быстрее добраться до крепости и услышать последние новости. Только вот кроме отчетов о миссиях, закупках и прочих финансовых делах Джалал мне больше ничего не рассказывал. — Мастер пришлет послание, когда будет возвращаться, — видя мою нервозность, говорил Ахмед. Он не особо общался со мной, но, видя, насколько я тревожусь, смягчился и пытался хоть как-нибудь успокоить. Как на иголках прошли мои пять дней, прежде чем Джалал в середине дня постучал в мою дверь. Никому не докладывая, он сразу же принес мне послание от Альтаира и сообщил, что там написано. — Мастер достиг цели, он задержался в пути, чтобы отдохнуть и найти нужное место, но обещает вернуться в Масиаф гораздо быстрее, — говорил мужчина, и я, слушая его отчет, понемногу начала расслабляться. — Спасибо, — отозвалась я и забрала письмо, словно сохранность послания как-то гарантировали, что написанное обязательно исполнится. Я хранила это письмо в специальной складке одежды, гладила его перед сном, ощущая шершавую бумагу под пальцами, засыпала и просыпалась с ним и почти перестала плакать. Отсчитывая дни, я стала ожидать той самой ночи, когда закрою глаза и проснусь утром, зная, что муж вернется домой. И чем ближе был тот заветный день, тем веселее и уверенней я становилась. Заканчивая дела с Джалалом, я перепроверила последние документы и согласно кивнула. С тех пор как Альтаир начал заниматься артефактами, он запустил финансовые вопросы братства и сейчас, когда деньги от заданий, продажи оружия и со сборов местных жителей не перекрывали расходы ассасинов, начали возникать проблемы. Сначала поставки еды сократились и без того скудный рацион мужчин стал еще меньше. Девушки из сада были распущены, но и это не помогло, хотя разрушение такого института поддержки ассасинов было сделано совершенно с другой целью. Все еще требовалось платить прислуге и поварам, да и тем же ассасинам, которые получали оплаты с выручки. Бывали даже дни, когда в отчетах я видела задержки и отсрочки по оплате материалов для мечей и прочего оружия. Альтаир искал пути решения, отправляя ассасинов на переговоры, и мало-помалу сегодня я видела результаты его работы. Хотя финансы он скинул на Джалала, который собственно и наладил все разрушенное за год. Я помнила, как мужчина ворчал, стоило Альтаиру уехать, что нам всем удалось избежать большой проблемы. Ведь еще немного и ассасинам могли отказывать в миссиях из-за плохой финансовой репутации, а поднимать налог с местных людей никто не хотел. Годами дети деревни шли на службу братства, а в ответ ассасины защищали жителей, и те небольшие копейки, которые уплачивали местные, никого не стесняли. — На сегодня все, госпожа, — поднимаясь с кресла, где часами высиживал Альтаир под лунным светом, произнес Джалал, — доброй ночи. — Доброй, — отозвалась я и сложила бумаги на столе. Делать в кабинете было нечего. Я быстро проверила тайную дверь, которая, естественно, была закрыта и даже слегка покрылась пылью. После, окидывая кабинет взглядом и мечтая снова увидеть здесь мужа, я заперла за собой дверь и отправилась домой. «Завтра!» — била мысль в голове.

***

Весь день я пребывала в суете. То в доме решила прибраться, потому что Дарим разнес все подушки и свои игрушки на полу, то сама раза три переоделась, желая встретить Альтаира в достойном образе. Служанка сразу заметила мою нервозность и, ничего не говоря, исполняла свои обязанности, а к ужину принесла куриное мясо, которое я любила, под приправами и овощами. Были еще сладости и булки с начинками. Весь этот пир был сделан с одной целью, и я мысленно благодарила Белл за предусмотрительность. Солнце начинало садиться, и я, ощущая некое беспокойство, решила подойти к воротам. Дарим остался с Белл и, как-то печально проводив меня взглядом, замер в коридоре, держа любимого зайку в руках. Пообещав ему вернуться с папой, я выскочила за дверь и со всех сил побежала к воротам. Меня встретила пустота и тихое ржание лошадей в конюшне. — Никого не было, — вычищая дворик, заговорил конюх. Я посмотрела на него, но ничего не ответила. Ноги сами повели меня вперед еще до того, как я задумалась, что делаю, и лишь у самого края владений ассасинов я остановилась. Стража на посту узнала меня и коротко кивнула в знак приветствия. Я хотела спросить, не приходили ли вести, но потом вспомнила, что только некоторые ассасины знали, что Альтаира нет в крепости. Я села под башней и стала ждать. Когда во тьме зажгли факелы и меня окликнули, я вынырнула из медитативного состояния и устало поплелась домой. Никто так и не появился. Альтаир не приехал и на следующий день. И тремя днями после. Не выдержав ожиданий, я опять бросила Дарима на служанку и отправилась искать Джалала. Уже вечером мы договорились встретиться в кабинете, чтобы обсудить задержку Альтаира. — Никаких посланий? — в третий раз спросила я, нервно расхаживая по кабинету от стеллажа к стеллажу. — Нет, госпожа, — откликнулся Джалал. Ахмед, который все время стоял у стола и молчал, внезапно появился у меня на пути: — Он мастер-ассасин, вам нечего бояться. — Ты не понимаешь, Ахмед, — мой голос дрожал и все переживания и страхи вернулись, ударив по мне с удвоенной силой, — у меня было плохое предчувствие, я видела… Прервавшись на полуслове, я развернулась и опять зашагала к книжному шкафу. «Не стоит им рассказывать. Да и про артефакты они не знают. Господи, только бы с ним ничего не случилось!» — …жа, г… жа, — витая в своих панических мыслях я не сразу поняла, что Ахмед насильно остановил меня и что-то говорил, — Вика! Мое имя вырвало меня из размышлений, и я перевела свой взгляд на Ахмеда. Мужчина был обеспокоен моим состоянием, я прочитала все эмоции на его лице и едва могла сдерживать слезы. — Что-то не так, — мой голос сломался, — Ахмед, он… Я закрыла лицо руками и отступила от мужчины. Ахмед не стал удерживать меня и отпустил. — Черт! Черт! Я знала, что ему нельзя было ехать одному. Я же видела. Сколько раз я… сколько раз! — тараторя на своем языке, я плакала и, не в силах стоять, села на пол. — Господи, пожалуйста. Пожалуйста… Я не помнила, как вернулась домой. Все, что я могла делать, до того момента, когда заснула, это бормотать молитвы и просьбы, чтобы мой сон не сбылся и Альтаир вернулся домой. Но еще никогда интуиция и кошмары не подводили меня. Когда прошло десять дней спустя примерного возвращения Альтаира, я была настолько измотана и опустошена, что перестала спать. В довесок к моему настроению подключился и Дарим, который постоянно плакал и плохо кушал. Ни мне, ни лекарю не удавалось его успокоить, поэтому я решила пристроить его к Хазифе на время, пока сама не приду в себя. И когда я провела две ночи в полном одиночестве и тишине без сна и покоя, то поняла, что больше не выдержу. Собрав вещи для сна и немного еды, я отправилась в крепость. Мне нужны были карты примерного местонахождения артефакта, за которым отправился муж. Я быстро нашла все нужные документы с указаниями в тайном кабинете и, скрутив их трубочкой, закинула к остальным вещам в сумку. Яблоко я решила не брать в целях безопасности. Ведь если я буду путешествовать и останавливаться на ночлег в незнакомых местах, меня могут обокрасть. Хотя, учитывая то, как плохо я спала, возможно, стоило взять артефакт. Поразмыслив немного об этом, я решила, что карт пока что будет достаточно и вернуться за Яблоком я всегда успею. Сначала нужно разведать территорию и убедиться, что мне ничего не будет мешать. Джалал предлагал подождать немного и написать Малику, но я просто не могла терять еще один день. «Пусть лучше я найду тело, чем буду терзать себя неизвестностью», — решила я и, ничего не сказав ассасинам про свои планы, отправилась в конюшню. До пункта назначения было около двух дней езды. В этот раз мне пришлось отказаться от Джеки и, выбрав спокойную лошадь, я вскочила в седло и помчалась вперед по дороге. Сначала я думала просто прибыть на место как можно быстрее, но потом поняла, что могу разминуться с Альтаиром, поэтому останавливалась в договоренных с ассасинами местах и спрашивала местных про мужа. Так же я просила указать на картах ночлеги или безопасные места и, отшучиваясь, что должна достоверно оформить карты, уезжала, как только вытягивала из людей все, что могла. Все точки я проверяла, все закоулки и пещеры осматривала, не жалея времени на тщательное обследование. Затянуло мое путешествие и физическое состояние. Я выматывалась очень быстро, ничего не ела и из-за этого стала работать медленней, но все равно через пять дней достигла цели. Это был тупик. По карте я находилась в нужном месте, но передо мной, как в лабиринте, был каменный тупик. Гору перелезть было нереально и все, что мне оставалось, это рассмотреть ее поближе. Привязав лошадь у дерева, я осмотрелась и, не найдя никаких следов пребывания других людей, подошла к скале. К моему удивлению, справа действительно нашелся вход. Небольшая расщелина, но ее хватало, чтобы протиснуться. Не раздумывая, я проникла внутрь и практически сразу же ослепла. — Черт! — мне пришлось вылезти назад и сходить за факелом. Ночные поиски заставили меня одолжить у местных людей факел и камни для розжига, поэтому к пещерной тьме я волей судьбы оказалась готова. И когда огонь осветил скалу изнутри, я заметила коридор, который явно был делом рук человека. Следуя за поворотами, я пробиралась вперед до тех пор, пока не натолкнулась за небольшое помещение, которое заканчивалось обрывом. В скале буквально зияла дыра, словно ее пробили мощным снарядом. Факел мне уже не требовался, и я закрепила его в камнях на полу. Кроме обрыва в пещере был необычный камень в виде пьедестала на котором что-то блестело. Я подошла к нему и увидела диск, который был похож на те, что привез Робер. Только вот этот был разломан на четыре части, одна из которых застряла в скале, а одна и вовсе пропала. Обернувшись к обрыву, я подошла и аккуратно посмотрела вниз. Внутри все сжалось и меня бросило в холод, как только я увидела реку и ее бурное течение, как в моем сне. — Нет, нет, пожалуйста! Я принялась оглядываться по сторонам, стараясь рассмотреть каждый кусочек скалы, но так и не заметила признаков Альтаира. И только у самого края обрыва был странный отпечаток. Я подошла поближе, чтобы разглядеть его, и когда поняла, что это кровь, осела на камни. — Нет. Я не знала, кричать мне или плакать. Грудь сдавило так, что даже дышать стало тяжело, и, хрипя от переизбытка эмоций, я легла и тихонько завыла. Сначала это был легкий плач, но потом я так разошлась, что от криков и слез просто-напросто отключилась. Холод разбудил меня, когда наступила ночь. Ветер проникал в пещеру и сквозняком выходил из расщелины снаружи. Я лежала как раз на пути и поэтому продрогла до самых костей. Факел полностью потух, и выходить из пещеры мне пришлось на ощупь. Вялая и с ломотой в теле я кое-как выбралась наружу и, дойдя до лошади, вытащила одеяло для ночлега. Мне пришлось вернуться в расщелину, чтобы хоть как-то скрыть свое присутствие, и, найдя изгиб коридора, где дуло меньше всего, я, завернувшись в одеяло, заснула.

***

Благодаря тому, что я нашла реку, у меня сложился дальнейший план поисков. Я потратила еще два дня, чтобы объехать все скалы и выйти на деревни, к которым вело течение. У меня была идеальная прорисованная карта, да и местность была простой, только вот ночевки в пещере и на свежем воздухе сыграли свое, и я едва могла усидеть в седле больше часа: начинала ныть спина и поясница, а проветренная шея и вовсе не поворачивалась. Цели я достигла поздно вечером. Первая деревня показалась передо мной, когда солнце почти село за горизонт и поднялся сильный ветер. Я понятия не имела, к кому обратиться и попросить ночлег, поэтому еще долго искала, где остановиться. Поздней ночью, когда на улице и в домах не горели факела, я набрела на разваленный дом и пристроилась на полу. В отличие от пещеры в этот раз у меня было четыре стены и потолок, которые худо-бедно защищали от сквозняка. С того момента, как я проснулась, и до середины дня мне удалось обойти все дома и поспрашивать местных про Альтаира. Очень осторожно я объясняла, что ищу человека одетого в белую робу с красным поясом, ведь никто не знал, как в этой деревне относятся к ассасинам. Но не получив никакой информации, я поскакала к следующей деревне. На мою удачу, там нашлась какая-то бабушка, которая приютила меня ранним утром и накормила лошадь. Она еще долго причитала, что я сама разъезжаю по опасным местам, однако ни едой, ни водой не жадничала. Это была моя единственная удача за день. Обойдя все дома, конюшни, палатки я снова не получила ни одной зацепки. Понимая, что сил у меня немного, а впереди еще одно место, я вернулась к той доброй старушке и напросилась на еще одну ночь. От третьей деревни я ничего не ожидала. Совсем растеряв дух надежды, я медленно бродила от дома к дому и задавала все те же вопросы, которые, наверное, бормотала даже во сне. Домов становилось все меньше, и никто не слышал про Альтаира. Я думала, если его тело прибило течением, то должна знать вся деревня, но, судя по жителям, каждый был особняком и максимум к кому проявляли симпатию — это соседи. — А дальше живет кто? — спросила я мужчины, который был последним и жил ближе всех к реке. — Никого, — ответил он. Уставшая и разбитая я поблагодарила человека, не испытывая гордости за то, что все разговоры вела на арабском, хотя местные диалекты не всегда понимала, и отправилась к своей лошади. Чтобы вернуться домой, мне потребуется больше недели, потому не стоило нигде задерживаться. Я вспомнила о Дариме, который остался один и не понимал, почему его мама не приходит за ним. А еще я ничего не сказала Ахмеду и Джалалу, только Белл знала, что уезжаю на несколько дней. Если она никому ничего не расскажет, то два человека в братстве будут беспокоиться обо мне и Альтаире. Когда я уезжала, то совсем об этом не думала. Все же ассасины знали мою служанку, а значит могли расспросить ее о том, куда я отправилась. Нигде не останавливаясь и не ночуя, я за рекордные сроки достигла первой деревни. Мне жутко хотелось домой. Все силы и надежды испарились. Даже думать не хотелось. Только вот усталость взяла свое, и когда я, буквально засыпая на ходу, чуть не свалилась с лошади, то поняла, что нужно где-то передохнуть. Вернувшись к тем развалинам, которые приютили меня в первый раз, я вытащила одеяло и голодная легла спать. Мешок с едой давно пустовал, но от нервов и постоянного поиска я забыла о пище. Жизнь смилостивилась надо мной и в этот вечер, я заснула до того, как живот скрутило. Следующий день оказался хуже некуда. Мою лошадь кто-то увел. Я помнила, как привязывала ее перед сном и была уверена, что она сама никуда бы не делась. Выскочив из дома, я быстро оглядела местность, но присутствие людей не заметила. — Проклятие, — выругалась я. Пешком добраться до Масиафа было нереально. Я была голодна, измотана бесконечными путешествиями, мое тело болело от каменных полов, мышцы скрипели и тянулись, как сухая резина, а в голове словно не мозг был, а здоровый тяжелый кусок чугуна. Посидев под развалинами, я немного всплакнула и морально уничтоженная отправилась за помощью. Если бы меня никто не выручил, я бы вернулась к той старушке. Да и люди там были подобрее, глядишь и лошадь бы кто-нибудь одолжил. Но тратить последние драгоценные силы я не хотела и решила попытать счастья с местным народом. Это было какой-то шуткой. Только я вырулила из-за развалин, как в паре домов от меня, я нашла свою лошадь. Она преспокойно стояла и щипала травку около загона. Рядом с ней был мужчина, который подождал немного, а после потянул поводья и повел лошадь к навесу с водой. Я уже сделала первый шаг навстречу цели, как в голову прокралась мысль о воровстве. Если у меня украли лошадь, почему я не могу сделать того же. Довольно улыбаясь, я спряталась в своих развалинах и наблюдала за мужчиной, который принялся вычищать животное. Мне оставалось дождаться, когда он закончит, и просто отвязать поводья, запрыгнуть в седло и дать деру. С этим простым планом я подловила момент и как только первый пункт выполнился, покинула убежище рванула к цели. Кобыла спокойно меня встретила, словно и не меняла хозяина за одну ночь. Я немного побурчала на нее, пока развязывала поводья, и только мне удалось распутать все, как послышался крик и на порог выскочила девушка. — А ну, стой, вор! — закричала она и бросилась ко мне. Между нами было пару метров и вариант «запрыгнуть в седло» провалился, потому что меня бы просто остановили прямо на лошади. Ничего не оставалось, как стоять на своем. — Вор? — возмутилась я, — это моя лошадь. — Так ты еще и лгунья, — девушка не собиралась отступать и вцепилась в поводья, — такая маленькая и занимаешься грязными делами? Кто ты вообще такая? — Я ищу кое-кого, — сдерживая гнев, ответила я, — и приехала на этой лошади. На ней же и уеду. — Это мы еще посмотрим! — пригрозила собеседница и схватила меня за руку, — отец, Амир, идите скорее сюда! Нахально поглядывая на меня, девушка и не думала отпускать мою руку. А я и не вырывалась. Не было сил. Даже простой крестьянке я сейчас не могла дать отпор, а уж после того как она позвала подмогу в виде двух мужчин, шансы удрать сократились до нуля. Я отпустила поводья и приняла выгодную позицию для атаки. При мне был нож, спрятанный в поясе, и я аккуратно положила руку на то место, чтобы успеть вытащить оружие. Убивать я никого не собиралась, однако припугнуть людей вполне можно было, выиграв таким образом немного времени и отступить. За спиной девушки замаячила светловолосая голова в бинтах. Этот высокий парень и ухаживал за лошадью, когда я заметила пропажу. Моя собеседница покрепче сжала руку, делая мне больно, и обернулась к идущему. — Это ты, Амир, смотри, кого я поймала! Она немного развернулась, чтобы мужчина увидел меня, и я не поверила своим глазам. Гнев моментально отступил, мои руки повисли, как плети, совсем забыв, что нужно было делать, и я нетвердо шагнула вперед. — Альтаир… — я произнесла его имя так тихо, что со стороны казалось, будто я шевелю губами как немая. Еще шаг. Я снова позвала мужа, но тот как ни в чем не бывало подошел к нам и встал рядом с девушкой. Я уставилась на мужчину, не зная, что делать дальше, и смотрела на него долгим непонимающим взглядом. Видимо, это напугало Альтаира, и он что-то шепнул девушке, которая мгновенно меня отпустила. — Что с тобой? — видя повязки на голове, заговорила я, — Альтаир, что происходит?! Мужчина коротко посмотрел на меня, будто я его отвлекаю, и опять заговорил с девушкой. — Эй?! — эмоции вернулись ко мне, и я потянулась к мужу. Альтаир схватил меня за запястье и грубо дернул в сторону. — Иди, — не сводя с меня взгляд, приказал он девушке и только после того как она ушла, обратился ко мне, — ты не похожа на вора. Оставляй лошадь и уходи. — Да о чем ты?! Альтаир, ты меня не узнаешь? — Никогда не видел тебя прежде в нашей деревне. Возможно, ты меня с кем-то… — Альтаир! — перебила я мужа и дернула рукой пару раз, чтобы вырваться, — да отпусти же ты, черт побери! Муж разжал пальцы, и я освободилась. — Что с тобой не так? — не теряя ни секунды, возмутилась я, — ты… ты… — я взглянула на бинты на голове мужа и немного успокоилась, — не помнишь меня? Не узнаешь? — Нет. Он так спокойно и равнодушно ответил, словно все наше время, проведенное вместе, действительно не существовало. Я громко вздохнула, подготавливая себя к нестандартной ситуации. «Не узнает меня. Судя по бинтам, ударился головой. Кровь в пещере, похоже, была его. Черт, и что мне делать?» — Послушай. Тебя зовут не Амиром. Твое настоящее имя — Альтаир. Я твоя жена. У нас есть сын — Дарим. Помнишь это? — Нет, — снова этот уверенный ответ, — ты сейчас это придумала? Чтобы выкрасть лошадь? — Что? Да оставь ты эту лошадь в покое. Я приехала за тобой. Ты, — я оглянулась и понизила голос, — ты отправился за артефактом. И пропал. Попытайся вспомнить. Круглый диск. Яблоко. Ну? Альтаир отступил от меня на шаг и внимательно присмотрелся. — Ты говоришь очень странные вещи, женщина. Советую убраться с деревни, пока кроме воровки тебя не начали считать и сумасшедшей. — Прекрасно, — всплеснула я руками в отчаянии. Только я нашла мужа, как ему отшибло память, и теперь он начал считать меня ненормальной. Мне ничего не оставалось, как дать ему больше наводок, в надежде, что хоть что-нибудь, хоть какая-нибудь вещь пробудит его память. Я посмотрела на Альтаира, оценивая положение. Муж был одет как местные: рубаха, штаны и пояс. Ни формы ассасинов, ни клинка. Потребовать одежду в качестве доказательств не получилось бы, меня и на шаг не подпустят к дому. «Что ж, пробовать нужно все!» — Когда ты очнулся, на тебе была странная форма? Кожаный браслет со скрытым клинком, — я продолжала описывать нюансы ассасинов, но Альтаир никак не реагировал, и тогда я заметила веревку у него на шее, — вот! Смотри! — вытянув свой талисман, воодушевленно вскрикнула я, — у тебя такой же. Достань! Неуверенно и все еще сохраняя дистанцию в два шага, муж потянулся к веревке и вытянул деревянную подвеску. Только вот не успела я и слова сказать о том, что вырезанный рисунок означает, как Альтаир сорвал талисман с шеи и бросил мне. — Не помню, чтобы носил подобные вещи, — ровно ответил он. — Неужели ничего не поможет, — глядя на пойманную подвеску, пробормотала я, — Альтаир, прошу тебя, попытайся что-нибудь вспомнить. Помнишь, как ты уезжал и Дарим позвал тебя? Мою драку с Аббасом и тот артефакт, который исцелял раны? Помнишь, я совсем недавно сделала специальное кресло для Данияла? Прошу тебя, — сделав шаг к мужу, взмолилась, — просто попытайся. Альтаир, — я хотела прикоснуться к его руке, но муж мгновенно ее одернул, — Яблоко, его ты должен помнить. Ты столько времени провел с ним. — Уходи. — Оно показывало тебе вещи… вещи придуманные другими людьми. Ты мог создавать иллюзии и управлять людьми с помощью него. Альтаир… — Хватит, — с угрозой произнес муж. Но я не собиралась останавливаться. «Возможно, в гневе что-нибудь колыхнется в его памяти!» Решив добить Альтаира странной информацией про артефакты, ассасинов и прочее, я принялась быстрее говорить и все время старалась приблизиться. И если мои слова еще доходили до мужчины, то коснуться себя он не позволил. — Давай же, вспоминай! Ты — глава братства ассасинов. Тебя зовут Альтаир, и ты… — Перестань нести эту чушь! — перебил меня муж, — ты сумасшедшая. Говоришь о нереальных вещах. Как ты это делаешь? Заранее все продумала? Что тебе от меня нужно?! — Чтобы ты вспомнил, кто ты есть на самом деле! — не выдержав, закричала я в ответ. — Ты, черт побери, уехал за своими артефактами, оставив меня одну, хотя я предупреждала тебя не ехать! И посмотри, что происходит. Ни артефакта, ни тебя! Ты ничего не помнишь, потому что в пещере что-то произошло, и ты потерял память. Понимаешь. Неужели ты встречал многих людей которые утверждали, что они твои жены с детьми? Что ты не простой человек, а ассасин?! Ты реально думаешь, что я все это сочинила перед тобой, чтобы показаться ненормальной?! Альтаир, ты не принадлежишь этой деревне. У тебя есть дом, братство, семья. Я — часть этой семьи. Неужели ты не помнишь, как мы после фестиваля… Пожалуйста, просто попытайся! Муж выслушал мой монолог молча и без пререканий. Я уже было решила, что его гнев отступил и Альтаир действительно притих, обдумывая мои слова и вспоминая прошлое. Поднимая взгляд на меня и отрицательно кивая головой, муж начал отступать, словно я была какой-то заразой. — Убирайся. Забирай лошадь, тебе ведь она нужна, и покинь деревню. Я точно знаю, где мое место, чего не скажешь о тебе. Продолжай жить в своих фантазиях, но не смей впутывать меня в свое безумство. Ты сумасшедшая. Здесь тебе нечем поживиться, и если я увижу тебя снова, то избавлю от страданий. Его ответ был пропитан отвращением и презрением. Я почувствовала, что меня действительно считают неадекватной. Я оказалась в настолько нереальной ситуации, что готова была истерично рассмеяться вслух, но видя, как Альтаир серьезен, просто оставила все как есть. — Видишь, ты уже вспоминаешь, — сказала я, — потому что знаешь, что я обязательно вернусь. Просто подожди, и когда твоя память вернется, посмотрим, будешь ли ты считать меня сумасшедшей или нет. Сказав это, я развернулась и пошла к лошади. Вскочив в седло, я посмотрела в сторону Альтаира, но там уже никого не было. Цыкнув лошади и дернув поводья, чтобы та перешла на галоп, я желала, как можно быстрее уехать из деревни и остаться наедине с собой. — Черт! — ругалась я сквозь слезы, пока лошадь трусила по тропе, — ты такой дурак, Альтаир! Посмел мне такое сказать! Только наши отношения наладили и вот тебе, пожалуйста… Я ругала и костерила мужа всю дорогу, чувствуя боль от его слов, хотя понимала, что он не виноват и ничего не помнит. Физическая усталость ушла на второй план, и я мчала в Масиаф до тех пор, пока не становилось темно и холодно. После короткого сна я опять гнала лошадь. И чем дальше была деревня, тем легче мне становилось. Увидев знакомую дозорную башню, я заставила лошадь перейти на спокойный шаг и сосредоточилась на том, что нужно будет сделать. «Клин клином вышибают!» — подумала я, вспомнив до мельчайших подробностей полку, где лежало Яблоко.