Белый Демон

Отныне Бесноватого Муза зовут Лара, потому что именно он заставил меня написать эту новогоднюю, ни к чему не обязывающую историю. Просто захотелось еще раз вернуться к любимым ребяткам!       — Мари… Детка, — веду рукой по теплой коже, утыкаясь носом в подмышку любимого. Обнимаю его и чувствую радостный подъем во всем теле — какое приятное пробуждение! Обожаю утренний секс.       — Илюша… Котя, — накрывает меня тяжелая ладонь и небритая щека трется о мой висок.       Твою ж! Что?!       С ужасом распахиваю глаза и вижу перед собой помятую рожу Костика, который уже недвусмысленно ощупывает мои ягодицы. И мы оба голые.       Нет, нет, нет! Как? Почему?       — Не лапай меня, сука! — ору, подлетая на месте и дергая на себя одеяло, судорожно в него кутаясь.       — Чо? — Костик подрывается и с грохотом обваливается на пол. — Ты… Какого хрена?       — Это я у тебя хочу спросить — какого, мать его, хрена? Что мы… АААААА! — меня аж потряхивать начинает от абсурдности ситуации. Что произошло?       — Да не ори ты, придурок, — морщится Костя. — Башка сейчас взорвется. Где мы вообще?       — Ээээ… — я обвожу глазами незнакомую комнату. — Понятия не имею, — и тут у меня перед глазами всё плывет, и резко сдавливает виски, а во рту… Брр, дрянь! Словно коты нагадили. — Пить… Пить хочу! — заявляю.       — И чо? — Костя с охами поднимается с пола и передергивает плечами.       — Эй, оденься, — морщусь. — Тоже мне Аполлон Бельведерский.       — А ты не смотри, куда не положено, — огрызается Костян, но натягивает трусы, а вслед за ними — джинсы. Кидает мне мои вещи — я поспешно одеваюсь, отвернувшись от него.       — Господи, какая у тебя задница тощая… И что в тебе Мари нашел? — фыркает Костя. Я, закашлявшись, оборачиваюсь и показываю ему средний палец с пояснительно-сопроводительными указаниями. Он ржет и ответно посылает меня туда, куда Макар телят не гонял. Наше стандартное общение.       Костик подходит к окну, рассматривает открывшийся ему пейзаж и с недоумением чешет затылок, а я выглядываю из комнаты и бросаю:       — По ходу, мы в номере гостиницы.       — На побережье, — добавляет Костя. — И уже далеко не утро, а три часа дня.       — И что мы тут делаем? Вдвоем? — спрашиваю, шмыгая носом.       — Надо подумать, — он присаживается на кровать, испуганно смотрит на меня и осторожно:       — Слышь, а мы…       — Нееее! — машу руками. — Ни за что! Что бы я? С тобой?       — Резонно. У меня бы тоже на тебя не встал, — соглашается Костян. — А почему мы тогда голые спали?       — Ну… Если подумать, я вообще всегда голый сплю, — размышляю.       — Я вообще тоже, — замечает приятель.       — Какие милые интимные подробности, — хмыкаю.       — Ща по лбу получишь, — беззлобно откликается Костик. — Так, давай рассуждать логически…       — Блин, Костян, я сейчас умру от жажды. Пойдем сначала, найдем чего-нибудь попить.       — Пивка бы, — тянет он с вожделением.       — О… да! — выдыхаю.       Через полчаса мы сидим в кафе на променаде и жадно пьем холодное пиво из запотевших стаканов. И по фигу, что на улице — мороз! Конец декабря, как-никак. За огромным панорамным окном — подмерзшее море, усыпанный осколками льда песок и низко летающие, здоровые альбатросы. Свежо, влажно, холодно!       — Чет Илья трубку не берет, — с унылым лицом бормочет Костя, откладывая мобильный в сторону.       — Блин… А я даже боюсь позвонить Мари, — говорю, покосившись боязливо на свой телефон. — Кость… Что мы опять натворили, а? У меня что-то после третьей бутылки виски сплошное «биииииип» в голове.       — Сам не помню, — бормочет задумчиво Костик. — Сходили на корпоратив… Это ты во всем виноват! — добавляет он эмоционально.       — Чегой-то я? — возмущаюсь. — Сам тоже хорош! «Давай дунем, давай дунем…» — передразниваю я его.       — Да, вот это, кажется, было лишним, — соглашается Костик.       — Лишним было всё! — восклицаю. — Начиная со второй бутылки!       Я и Костя — это, как выяснилось, взрывоопасное сочетание. Наш трэш-дуэт сложился ровно год назад, когда мы впервые вместе поехали на семинар в Берлин. Днем всё шло, как по маслу: стажировались, слушали лекции, участвовали в командных и индивидуальных тренингах. И у меня получилось неплохо себя зарекомендовать: руководитель семинара — херр Шмидт (ох, уж мне эти их вежливые обращения!) — даже отметил меня среди новичков, как перспективного специалиста.       А вечером… Костя предложил мне сходить в один классный клуб — послушать именитого ди-джея. Берлин же! Мекка электронной музыки и столица отвязных вечеринок. И понеслась, залетная! За неделю мы обошли с ним пятнадцать ночных клубов, куражась до утра. Потому что после первой выпитой рюмки у обоих отказывали тормоза, а придержать лошадей — некому: любимые вторые половины были далеко. Да и вообще мы с Костяном в этом плане — на одной волне: ровно входим в пике, одновременно достигая алкогольного оргазма, и прелестными певчими птичками застреваем в этом состоянии надолго. И мотать нас может по злачным местам, пока реально не упадем. Замертво.       Из Берлина мы вернулись не только с сертификатами об окончании учебной программы, но еще и с опухшими рожами. Два дня отсыпался. Мари лишь качнул головой, подивившись тому, как мы органично спелись… точнее, спились с Костей. Меня тоже это позабавило, если вспомнить, как поначалу принял, точнее, не принял мою личность этот черт волосатый. Но не мог отрицать: между нами существовал некий особенный коннект, происхождение которого я не мог себе объяснить. Мы словно катализировали друг в друге все самое буйное и дикое, что мирно спало подле наших любимых. А так как мы еще и работали вместе, то… Ох.       Мари не очень любил шумные походы в ночные клубы, пил редко и мало. Илье же нравилось выбираться на тусовки только в компании своих подружек из группы латиноамериканских танцев, чтобы, конечно же, подвигать бедрами с Викулей. И в алкоголе тоже был крайне сдержан. Илюше вообще нельзя пить — он после пары бокалов пива засыпает.       Поэтому, когда у нас подкипало — что я, что Костик в этом плане с шилом в одном месте — наши драгоценные половинки отпускали нас в вольное плавание. На самом деле, это хорошая эмоциональная разрядка. Так как порой, после общения с клиентом «Номер Разззз» — это наше с Костей обозначение особо дотошных покупателей — кого-нибудь прибить хочется. Ни Мари, ни Илья не видели проблемы в том, чтобы мы выпустили пары. До поры, до времени.       Мы, конечно, и вчетвером часто выбирались, но вдвоем — стабильно раз в месяц.       Проблема обозначилась не сразу: поначалу мы с Костяном просто бухали, трындели, часто спорили до брызгания слюной, потому что допекать меня — это его любимое занятие, и разъезжались по домам, но постепенно почувствовали друг в друге шальных бесов. И нас начало нести: как зальемся до стеклянных глаз, так обязательно чего-нибудь отчебучим. Мари мне до сих пор припоминает танцы у шеста, которым был Костя… И лицо, измазанное губной помадой. Я так и не вспомнил — чьей. Костян тоже: сам нарядный домой явился. Подозреваю, что это нас пометили девчонки из кабаре-шоу, с которыми мы лихо на сцене канкан отплясывали.       А в декабре мы чего-то совсем с катушек слетели. Поводов много было. У нас в начале месяца прошло три презентации новых авто, потом приезжали немецкие коллеги, которых мы с Костей должны были развлекать, после чего мы на три дня мотались в Берлин, а потом… Случился корпоратив.       И вот мы сидим друг напротив друга в кафе и соображаем, как мы в итоге очутились в отеле на побережье, куда прошлепали все бабки и почему ни Илюша, ни Мари не берут трубки. Это, кстати, пугало больше всего.       — Блин, прокосячились мы нефигово в этом месяце, — произносит Костик. — Елки, как с тобой связался…       — Знаешь, Костя, могу про себя то же самое сказать! — бурчу. — Не находишь, что оба хороши?       — Хороши, конечно, не отрицаю. В принципе, можно было догадаться, что рано или поздно у Илюши моего терпение закончится.       — Я так по Мари соскучился, — вздыхаю.       — Хватит ныть, — отрезает Костя. — Позвонить, может, Лидочке? Она всегда самая разумная.       — Лида домой уходит вовремя, — замечаю. — Вряд ли она что-то знает. И вообще… Лучше не знать. Примем как данность: мы пробухали всю ночь и вместо того, чтобы разойтись по домам, опять куролесили до… похоже, до утра, — говорю, а у самого левый глаз дергаться начинает. Нервничаю от внезапно обуявших меня мук совести. За последний месяц мы с Мари пару вечеров от силы вместе провели. Ой, нехорошо!       — Давай еще по одной, — предлагает Костя, затягиваясь очередной сигаретой. — На похмельную голову туго соображается.       — Угу, — соглашаюсь.       Потом еще по одной. И еще. В общем, набравшись пива на старые дрожжи до уровня «Сейчас из ушей польется!», осмелев, раззадорившись, поехали домой. В девять вечера. По дороге купили по букету шикарных красных роз и… чупа-чупсу. Зажевали перегар мятной жвачкой (ну гении, да!) и двинули сначала к Костику. Решили, что по одному к своим палево идти.       Только Илюши дома не оказалось. И тут уже Костик немного приуныл.       — Слушай, чувак, по любому они у нас! — бодро говорю. — Илья ж часто с Мари зависает! Больше вариантов нет!       Мы едем к нам, трезвоним в дверь, а реальность как-то плывет, и тело плохо на ногах стоит. Я придвинулся к Косте, оперевшись на его крепкое мужественное плечо, чтобы ровнее выглядеть.       С облегчением вижу на пороге Мари, который окидывает нас с ног до головы быстрым взглядом с абсолютно нечитаемым выражением на лице и кричит:       — Илюх… Иди-ка сюда!       — Я ж говорил, он здесь, — шепчу Косте, но тот пихает меня в бок, чтобы я заткнулся, и растягивает губы в широкой улыбке.       — Котя! — восклицает он, когда из гостиной показывается взъерошенный Илья в мятой футболке и спортивных штанах с карандашом, зажатым в зубах.       — Солнышки, любимые, это мы! — произносит Костян, и мы синхронно достаем букеты роз из-за спины. — Это вам! А еще — чупа-чупсы, сладенькие наши!       У Ильи непроизвольно открывается рот, и на пол падает карандаш, Мари лишь передергивает плечами и опять без всяких эмоций на лице уходит в свою комнату. Илюша качает головой, что-то собирается сказать, но потом хмурится, подбирает карандаш и тоже без слов возвращается в гостиную.       — Не оценили юмора, — бормочет Костя.       — Не оценили, — вздыхаю. И мы разделяемся, признав, что ситуация хуже, чем мы думали.       Я вхожу в комнату Мари и замираю у двери, потоптавшись. Откладываю в сторону букет цветов и тихо говорю:       — Мари… Это… Извини. Ну, мы немного… Того, — ерошу волосы, которые и так дыбом стоят во все стороны. Я теперь все время очень коротко стригусь.       — Лара… Нам надо поговорить, серьезно, — Мари бросает на меня странный взгляд, отходит к окну и смотрит на темную улицу, а у меня вдруг сердце ухает вниз. Чую, что ничего хорошего не услышу. — Я тебя люблю. Очень сильно. И рад, честно, рад, что ты сдружился с Костей и у вас есть общие интересы. Но, блин, я больше не могу! — заканчивает он, повысив голос и вцепившись пальцами в подоконник.       — Мари, о чем ты? — подрываюсь с места и подхожу к нему. Пытаюсь обнять, но он осторожно убирает мои руки и отходит на другой конец комнаты.       — Мы вместе больше года, — говорит Мари, не глядя на меня. — И вроде ты рядом, и я знаю, что любишь меня, во всяком случае, я так думаю…       — Мари, я люблю тебя! — восклицаю.       — Не перебивай! — жестко обрубает Мари. — Я не чувствую отдачи, понимаешь? У меня такое ощущение, что у нас расходятся представления о том, как должны себя вести живущие вместе пары. И мы по-разному понимаем вопросы обязательств друг перед другом. С твоей точки зрения, это глупо, наверное, быть привязанным к одному человеку, стараться провести с ним больше свободного времени. И я на привязи тебя держать не хочу и не буду. Ничего хорошего из этого всё равно не выйдет.       — Мари, пожалуйста, — я снова приближаюсь к нему. — Прости меня. Я…       — Лара, за что прощать?       — В конце концов, ты мог бы мне сказать, мол, хватит, тормозни! — защищаюсь, но в итоге разговор сворачивает не в ту сторону.       — И что дальше? — хмурится Мари. — Ты бы меня послушал? Лара, я тебя целый месяц не вижу! Ты или на работе, или где-то шляешься! Причем каждый раз — до утра. И домой не приходишь, а приползаешь! И при этом я, конечно же, не должен думать ничего плохого, да? А ты просто на мгновение поставь себя на мое место! Если бы я так себя вел? Тебя бы устроило? А я, между прочим, нормальный человек и могу тупо ревновать! Но тебе насрать на мои чувства! — он запускает руки в волосы и присаживается на диван.       — Мари… Это не так. Ну я просто такой. Меня держать на привязи надо. Но ты же ничего не говорил.       — Знаешь, я тебе не подружка-истеричка, чтобы устраивать разборки. Ты вполне себе взрослый человек, и сам должен понимать, что хорошо, а что — недопустимо. Но если не понимаешь… Разговоры результата не дадут! — вспыхивает снова Мари. — Еще раз говорю: мы просто, видимо, слишком разные. Я люблю проводить время дома и хотел бы это делать с тобой, но тебе неинтересно. Знаешь, я целый год закрывал глаза, думал, ну так, наверное, тоже можно, но, правда, извини, больше не могу, — он прикрывает глаза.       А у меня перед глазами темнеет, и воздух из легких исчезает. И самому себе по роже заехать хочется. Блин, ну какой же я идиот! Как же я был эгоистичен и слеп!       — Мари… — бормочу, опускаясь перед ним на колени и сжимая его ладони. — Я исправлюсь. Честное слово, — нелепо обещаю, на что Мари лишь морщится.       — Всё это — пустое, Лара. Я… Думаю, нам стоит расстаться.       — Нет! — взволнованно восклицаю. — Нет, Мари, прошу тебя!       — Лара! — он выдергивает руки. — Подумай обо мне. Хоть раз! Я не выгоняю тебя — живи здесь, сколько хочешь. Как я и обещал, эта квартира — и твой дом тоже. Но, прошу тебя, оставь меня в покое. Давай вернемся к обычным дружеским отношениям. Так будет проще. И тебе, и мне.       — Ты правда этого хочешь? — спрашиваю угасающим голосом.       — Не знаю, — честно отвечает Мари. — Но ты — как кот, гуляющий сам по себе. И я боюсь, что однажды ты просто не вернешься. Я больше не хочу переживать ту боль… Как в тот раз, когда ты меня кинул.       — Мари… — опускаю голову. — Я никуда и никогда не смогу от тебя уйти.       — Я в этом не уверен. Извини, — он трет лицо руками. — Давай возьмем тайм-аут. И подумай над тем, что я тебе сказал. Я не против, чтобы ты отдыхал и веселился, но я бы хотел, чтобы ты все-таки чаще проводил время со мной. Хотел бы, чтобы у нас были общие интересы. Пока я их не вижу. Тусовки меня не волнуют. Так что… Спокойной ночи, Лара.       Понимая, что разговор окончен, выхожу из его комнаты и опускаюсь на пол рядом с сидящим там же Костиком, у которого на лице написано не меньшее отчаяние. Даже странно видеть самоуверенного и самодостаточного мужчину, коим является Костя, в таком состоянии.       — Что Илья сказал? — спрашиваю.       — Ничего.       — То есть?       — То есть вообще ничего. Просто молчал, пока я распинался перед ним, извиняясь. Сидел на кровати, обняв себя за коленки, и рта не раскрыл. Смотрел прямо перед собой и молчал. Лара, это пиздец. Полный. Если он так себя ведет, — Костя морщится и тяжело вздыхает. — Блин, я же… — он кривит губы, — нахрен мне вообще всё нужно, если он меня бросит!       — Понимаю.       — А у тебя чего?       — Мари предложил расстаться, — отвечаю. — Сказал, что мы слишком разные.       — Понятно. Тоже хреново.       — Кость, что делать будем? — кошусь на него.       — Чего-чего? Реабилитироваться! Я Новый год не хочу без Илюши провести!       — Я тоже. Вообще, ничего без Мари не хочу, — и у меня едва слезы на глаза не наворачиваются от щемящего чувства острой любви к нему. Надо ж так облажаться! Ну что я за человек такой? Получил второй шанс — и его запорол!       — Эй, чувак, — Костя толкает меня в бок. — Не раскисать. Напортачили — давай исправляться. Пошли-ка. И на трезвую подумаем, как вернуть наших.       — Так, мега-план такой… — Костя расхаживает по кухне с сигаретой, пока я сижу за столом, прикрыв лицо руками. — Завтра 31-е декабря! Мы должны устроить нашим клевый праздник! Самый лучший! Что это значит?       — Что мы опять облажаемся, — бормочу подавленно.       — Эй, дружище, с таким настроением… — он подходит ко мне и гладит по голове. — Ну чего ты? Подумаешь… Мари сказал. Он же любит тебя, дураку понятно.       — И зря, — вздыхаю. — Я никчемный и ничего не понимаю в настоящих отношениях. Всегда, как дерьмо в проруби, болтался. Что до аварии, что — сейчас. Видимо, ему и правда будет лучше без меня.       — Ну знаешь… — произносит Костя. — Вообще-то это подло: облажался — и в кусты, вместо того, чтобы доказать, что ты небезнадежен. Сразу вопрос возникает: сам-то ты любишь Мари?       Я поднимаю голову и смотрю на приятеля:       — А то ты не знаешь! — он выгибает бровь. — Конечно, я люблю Мари. Просто… Я идиот, который обрадовался, что он есть, никуда не денется, поэтому можно жить в свое удовольствие. Блин, Костя… Он меня не простит! — и у меня опять слезы на глазах обозначаются.       — Вот ты нюня! Давай лучше соображай, чем ты его порадовать можешь! — злится Костик.       — Ладно, — киваю. — Твои предложения?       — Во-первых, надо накрыть шикарный стол: свечки там, цветы, подходящая музыка, украсить комнату… О, я гуся с яблоками запеку! Точно! — восклицает Костя. — И пригласим их к нам. На романтический Новый год!       — Мари не пойдет!       — Правильно, потому что это только атмосфера. Нужно удивить! Значимым подарком! — и Костя весомо поднимает палец вверх.       — А что ты планируешь? Для Илюши? — спрашиваю, чуть приободрившись от Костиного энтузиазма.       — Хм… — Костик замолкает, задумавшись. — Так… Котя мой на обычные материальные презенты не поведется. Нужно что-то экстраординарное… Знаю! — и лицо Костика озаряется догадкой. — Я подарю ему звезду! Настоящую! Названную его именем!       — А что… Так можно? — округляю глаза.       — Да! — оживляется приятель. — Можно купить сертификат у официальных компаний-представителей Роскосмоса — выбрать свободную звезду, присвоить ей любое имя, и оно будет внесено в официальный «Звездный каталог России».       — Класс, — с завистью тяну. — Думаю, Илья проникнется. Да и вообще, вы с ним вместе почти пять лет… И никогда не ссорились. До моего появления, — хмурюсь. — Он быстро отойдет. Илья же знает, какой ты на самом деле.       — Какой? — фыркает Костик.       — Надежный, заботливый. Это так, небольшой сбой в программе. Из-за одного непутевого меня.       — Лара, ну хорош уже, — морщится Костя. — Посиди лучше и подумай, что может тронуть Мари, доказать, что он тебе действительно не безразличен, — он тушит бычок в пепельнице и проветривает кухню. — Всё, я спать.       — Давай, — бросаю и погружаюсь в тяжкие раздумья.       И с ужасом понимаю, как я мало знаю Мари. Увлеченный новой жизнью, работой, учебой, развеселыми тусовками с Костей, я жил в атмосфере сплошного праздника, основой для которого было постоянное незримое присутствие Мари. Он же есть, он рядом! Просыпаясь каждое утро у него под боком, я напитывался его энергией и, как последний эгоист, вновь погружался в круговерть событий. И если вдуматься, всё, что нас крепко держало, только секс.       Какие еще точки пересечения у нас были?       Никаких.       Я не любил читать в отличие от Мари, фильмы, музыка — не в счет, на них далеко не уедешь. На хобби у меня времени не хватало, поэтому даже с трудом могу представить, чем бы я мог заниматься, и тем более — Мари.       Прикрываю глаза, вспоминая. Что он любит делать?       Да вроде ничего такого особенного. Вечерами после работы Мари валялся с книгой на диване или с ноутом в руках, либо мы устраивали киномарафон. Иногда вместе готовили, но без особого азарта, больше для смеха. Чаще ходили или в кафе ужинать, или на дом готовую еду заказывали. Это у нас Костик любитель поколдовать у плиты.       Что еще? В теплую погоду, да и не только, Мари любил гулять. Причем без цели. Просто бродить по улицам или вообще засесть в парке на скамеечке. Привычка наблюдать за людьми у него осталась со времен болезни.       Еще ему нравилось проводить время с Ильей, потому что тот всегда мог придумать кучу занятий. Для всех.       Вздыхаю. Вообще, Костя и Илья — по-настоящему цельная пара: они идеально друг друга дополняют. Всё, чего не хватает Илье, есть у Кости, и наоборот.       А мы? Что нас связывает помимо чувств, которые со временем и угаснуть могут!       Не знаю.       И тут мне становится совсем грустно, потому что вспоминаю еще об одной не слишком приятной вещи: Мари ради меня в прошлом году даже от поездки в Португалию отказался. Как же, приехал бедный беспамятный Лара! Ему поддержка нужна! А ведь до нашего первого расставания, если верить словам Мари, я дарил ему праздник, каждый раз придумывая что-то новое… И дурака валяли прилично. А еще я, не имея возможности по-настоящему куда-нибудь с ним съездить, сочинял для него целые истории о том, где бы мы могли побывать и что бы там делали.       Вскидываю голову.       Бинго!       Вот оно!       Мари всегда мечтал о путешествиях. Как-то он говорил, что в поисках себя помогает возможность посмотреть на то, как живут другие. И что хотел бы объездить весь мир. Вместе со мной.       В голове мелькают какие-то смутные воспоминания о том, где, в первую очередь, Мари хотел бы побывать.       — Кость! — вламываюсь в спальню к приятелю.       — Чего тебе? — сонно бормочет Костян.       — Ты мне можешь одолжить денег?       — Сколько?       — Много. Так, чтобы хватило на поездку.       — Куда собрался? — хмыкает он, открывая глаза.       — На Гоа. С Мари!       — Ну-ну, — качает головой Костя. — А хотя… Мм-м-м, а почему бы нам не поехать туда всем вместе? На зимних каникулах.       — Вот и я о том же! — восклицаю. — Вычтешь потом у меня с зарплаты мою долю.       — Лады, — зевает Костя. — Всё, вали. Дай проспаться.       — Ага. Спасибо!       Укладываюсь спать, но сон не идет. Нет, этого мало. Хорошо, но мало. Мари должен почувствовать, что я ценю всё, что важно ему в этой жизни. А главное — что я ценю его самого!       В голове вихрем проносятся мысли. Почему-то на ум приходит любимая книга Мари — сказка про Муми-троллей. И его любимый персонаж — одинокий путешественник Снусмумрик. В душе мой Мари — настоящий романтик. И мне приходит в голову еще одна мысль. Как преподнести ему поездку!       Но и этого мало. Точно! Завтра пойду ему искать особенный подарок. И даже знаю, куда. Немного успокоившись, пишу ему смс:       «Мари! Душа моя! Я ни за что не допущу, чтобы мы расстались. Обещаю тебе! Люблю тебя»       Ответа не жду, но он приходит:       «Спи, чучело!»       Улыбаюсь, пряча лицо в подушке.       Костя с самого утра уехал за покупками, подарком Илюше и путевками на Гоа — сказал, что у него есть знакомый тур-менеджер, который все организует в лучшем виде даже 31-го декабря. Напоследок вручил мне список дел по дому со словами: «Давай, шурши!» И я, как та фея домашнего очага — разве что фартучка не хватало, носился по квартире с пылесосом, тряпками, матюгаясь и поминая добрым словом Костяна. Закончил к пяти, оставил ему записку пылкого содержания: «Остальное — сам!» И несколько экспрессивных дополнений, в которых объяснял, что я о нем думаю!       Быстро помылся, переоделся и поехал в заветное местечко за подарком Мари.       Есть у нас с ним один любимый магазинчик — антикварная лавка с чудаковатым хозяином. Внешне — дядька лет сорока, лысоватый, все время в строгом, песочного цвета костюме и очках в золотой оправе, сидящих на кончике носа, из-под которых проницательно на мир смотрят невероятной глубины ясно-голубые глаза.       Нам с Мари он очень нравится: каждый раз, когда мы приходим к нему, он показывает разные, поистине удивительные вещички из своей коллекции и рассказывает легенды и мифы, связанные с ними. И никогда не навязывает никаких покупок — просто делится собственными знаниями. Мне, если честно, порой кажется, что он прожил уже не одну сотню лет — до того все, что он говорит, проникнуто некой вечной мудростью.       — О, Ларион! Какими судьбами? — приветствует он меня, выходя из-за стойки-витрины и пожимая руку. — А где Мари? Чего один?       — Да так, поссорились немного, — пожимаю плечами. — Здравствуйте, Виктор Палыч!       — Бывает, — улыбается мужчина. — За чем пожаловали, юноша?       — Не знаю, — произношу растерянно. — Мне нужен особенный подарок. Для Мари.       — Хм… Подарок, — Виктор Палыч проходит вдоль витрин и открытых стеллажей, а я разглядываю книгу, которую он читал до моего прихода.       — Что это? — спрашиваю.       — Это? «Божественная комедия» Данте Алигьери. Знаешь такого?       — Ну да, — киваю.       — Это раритетное издание, — поясняет Виктор Палыч, бросив в мою сторону быстрый задумчивый взгляд. — Волшебное, — и загадочно улыбается.       — Да? Почему? — интересуюсь, переворачивая пожелтевшие страницы.       — Ну, считается, что если душой читать именно эту книгу, то можно прочитать между строк продолжение «Комедии», которую, по легенде, Данте до сих пор пишет.       — Понятно, фетиш для филологов, — хмыкаю.       — Может быть, — не спорит мужчина.       — Ой, а это что? — тыкаю пальцем в кулон с кроваво-красным камнем.       — Это? Капля крови из чистого сердца прекрасной девы Марии, которая смогла распознать за изуродованной внешностью своего истинного возлюбленного, прекрасного и чистого душой. Они прожили вместе недолго, но она всю жизнь хранила ему верность. И когда умирала, якобы, из ее сердца выкатилась капля крови и застыла, превратившись в этот камень.       — Красиво, — глажу почему-то горячий на ощупь камень и перевожу взгляд на небольшой портрет. И замираю, разглядывая лицо мужчины лет за тридцать, в темном плаще и средневековой одежде. Очень красивого и необыкновенно печального. — Кто это? — спрашиваю, ощущая странное волнение.       — Это… — Виктор Палыч неожиданно хмурится. — Лоренцо. Темный Ангел.       — Кто?       — Просто гравюра, — пожимает плечами хозяин лавки. — Руки какого-то неизвестного средневекового мастера, — он берет в руки изображение и долго в него вглядывается. Вздыхает и отставляет в сторону, весело добавляя:       — Мне кажется, я знаю, что тебе нужно!       — Да? — оборачиваюсь к нему.       — Смотри! — Виктор Палыч достает с полки небольшую бархатную коробочку и открывает ее. Там лежат два одинаковых серебряных кольца. Но с разными гравировками в виде, кажется, китайских иероглифов.       — Ух ты! — заглядываю в коробочку. — Что здесь написано?       — На одном — «Верность», на втором — «Любовь». Считается, что копии таких колец принадлежали мифическому китайскому императору из династии Ся Тай Као и его верному слуге по прозвищу Сторожевой Пес Лао Риню. По легенде перед битвой, когда Лао Ринь погиб, защищая Тай Као, он вручил последнему кольцо с гравировкой «Верность», так как целью своей жизни считал служить и защищать императора. Когда же он пал на поле брани, Тай Као надел ему на палец кольцо с иероглифом «Любовь». И, оплакав друга, умер на следующее утро. Их и похоронили вместе.       — Сколько? — поспешно спрашиваю.       — Нисколько, — Виктор Палыч вкладывает коробочку с кольцами в мою ладонь.       — Но!       — Лара, это мой подарок вам с Мари. Чтобы вы никогда не забывали, чем ценна ваша дружба, — он пронизывает меня взглядом голубых глаз и ласково улыбается.       — Спасибо, — бормочу, не в силах оторваться от его взгляда. И снова мне кажется, что этот человек — не от мира сего.       — Поспеши, мой друг! До Нового года осталось не так много времени! Заходите чаще! — и он выпроваживает меня из магазинчика. Я машу ему на прощание и еще некоторое время разглядываю кольца. Верность и любовь… Пожалуй, это главное, что бы я хотел пообещать Мари.       В девять мы с Костей при параде едем приглашать Илью и Мари на романтический Новый год! Костян накрыл офигенный стол, я нарядил елку и украсил зал воздушными шариками и гирляндами.       Открываю дверь своим ключом — в квартире сумрачно, играет тихо музыка на кухне, в гостиной фоном бормочет телевизор. А так… Тоска. Наши, кажется, не в праздничном настроении. Да оно и понятно!       — Мари! — кричу.       — Котя! — зовет Костя.       Мы разуваемся, раздеваемся и снова — по разным комнатам. Спасать любовь!       Мари дремлет, прижав мою подушку к себе. Я прислоняюсь к дверному косяку, достаю губную гармошку и издаю пронзительную трель. Мари резко открывает глаза, несколько раз недоуменно смаргивает и садится на кровати.       — П-привет, — бормочет он.       — Привет, мой любимый Муми-тролль! Я вернулся. Из долгого странствия! — и снова играю на губной гармошке. Мари невольно улыбается.       — Надолго ли, Снусмумрик? — подыгрывает мне Мари.       — Нет, — качаю головой. — Но я приехал за тобой. Мой дорогой Муми, готов ли ты отправиться вместе со мной в дальние страны?       — В каком смысле? — не понимает Мари.       — В прямом, — отвечаю и подхожу к нему, сажусь перед ним на корточки и беру его за руки. — Мари, как насчет того, чтобы провести зимние каникулы на Гоа?       — Ты серьезно? — он удивленно вскидывает брови.       — Да, — достаю из внутреннего кармана пиджака — ага, я в костюме! — билеты на самолет. — Вылетаем второго числа. Ты, я и эти… — киваю в сторону соседней комнаты. Мари улыбается.       — Подкупить хочешь? — хмыкает он, проведя ладонью по моей щеке, задержавшись пальцами на шраме.       — Нет, хочу, чтобы в новом году мы начали воплощать твою мечту в жизнь — объездить весь мир. Мари, умоляю, прости меня. Я у тебя глупый и недалекий, но очень сильно люблю тебя, детка.       Мари качает головой, все еще пребывая в растерянности.       — Душа моя! — достаю коробочку из нагрудного кармана рубашки. — Вот мой настоящий подарок тебе, — надеваю ему на большой палец плоское кольцо с гравировкой «Верность». — Вручаю тебе не только всего себя, но и обещание быть рядом. Всегда. Ты имеешь полное право привязать меня к себе, и я не буду сопротивляться. А вот с этим кольцом… Прошу, надень его мне!       Мари выполняет мою просьбу, и я заканчиваю:       — А вот с этим кольцом я забираю всю твою любовь.       — Позер, — усмехается Мари, но мягко, с нежностью в потеплевших карих глазах.       — Звезда по имени «Принцесса Илюша»?! — раздается разъяренный вопль из гостиной. — Ты издеваешься?!       — Что там происходит? — вздрагивает Мари.       — Идиот… Ахахаха! — хохочу я. — Костя только что подарил Илье его личную звезду, — всхлипываю. — По имени «Принцесса Илюша».       И тут уже мы с Мари заходимся в громком хохоте.       А потом мы все вместе поехали к Косте и Илье домой — праздновать Новый год! Всё сверкало, искрилось, играла бодрая музыка, хлопало шампанское, звенели бокалы, с экрана ТВ звучали бесконечные поздравления, трезвонили телефоны и приходили смски! Мы громко разговаривали, то и дело взрывая гостиную радостным смехом. Костя без конца тискал своего Илюшу, который все еще дулся на него за «принцессу», но выглядел абсолютно счастливым. Я же под столом крепко держал за руку Мари, намереваясь делать это всю жизнь.       И под бой курантов загадал желание, которое буквально через полчаса Мари решил воплотить в жизнь, затащив меня в ванную. Да, ничего оригинального я придумать не смог — просто безумно по нему соскучился, и Мари, я так понял, не меньше моего хотел меня… ох, пардон, скажу как есть… хотя нет, не буду. В общем, хотел.       — Лара, — шепчет мне на ухо Мари, сдавливая мои бока. — Никуда я тебя не отпущу, кошак ты гулящий.       — Не отпускай, — повторяю я между несдержанными стонами, подаваясь ему навстречу. — И ничего я не гулящий. Загульный… Но верный. Честное слово.       — Отныне… — Мари больно кусает меня за мочку уха. — Везде — только со мной.       — Значит, ты меня простил? — выдыхаю, откидываясь назад. Он обнимает меня под грудью, целует в скулу.       — Дурак ты. Я и не собирался с тобой расставаться. Так, проучить немного хотел, — проговаривает Мари.       — Хорошо… Ох, Мари, как же хорошо! — вскрикиваю. Мари ускоряет ритм, и мы оба замираем, пытаясь отдышаться. Поворачиваю к нему голову и ловлю его губы. — Люблю тебя.       — Люблю тебя, — отзывается Мари. — Ну и типа… С Новым годом!       — С Новым годом! — смеюсь.