Порно

— Ну что, Поттер. Готов показать класс на открытии? — Драко улыбается, подмигивает и двигается в такт играющей в его голове музыке. Он совершает несколько танцевальных па, демонстрируя свои умения. Танцует Малфой и правда хорошо. И этот факт лишь злит Гарри. Сам он никогда в жизни не сможет двигаться также естественно и непринужденно. — Отвали, Малфой! — тут же отвечает Рон и хватает Гарри за плечо, утягивая его в сторону. Драко снова улыбается, глядя на насупившегося Поттера. Поттер по какой-то неведомой причине до сих пор одним лишь своим видом его бесит. Или даже не бесит... Близость с ним странно влияет на Драко. Появляются какие-то непонятные эмоции. Их трудно объяснить, практически невозможно задушить. Поттера хочется задеть, сильно, глубоко. Поттера хочется обидеть. До Поттера хочется достучаться. Почему? Наверное потому что он придурок. Хотя возможны и другие варианты, Драко их не исключает. — Остынь, Уизли. Ты что такой недружелюбный? Гарри смотрит на окружающих их студентов, в особенности — на студенток. Они шепчутся, хихикают, давятся смешками. Он краснеет до ушей и поспешно произносит: — Я не танцую, Малфой. Рон с сочувствием смотрит на Гарри, но отвечает ему Малфой. — Придется, Поттер. Мы все просто жаждем увидеть тебя в паре с девчонкой, похожей на праздничный торт. Гарри вновь представляет себя в цилиндре, фраке, а свою партнершу — в оборках и бантиках. — Я не танцую, — повторяет он. — А что так? Не хочешь позориться, держа за ручку грязнокровку? — Не смей называть Гермиону грязнокровкой! — рявкает Поттер, моментально выходя из себя. Драко пристально смотрит на него. Долго. Слишком долго. Гарри становится неуютно, и он едва заметно дергает плечом. — Значит не ее пригласил... — резюмирует Малфой. — А кого? — Пока еще никого. Гарри чувствует, что заливается краской. Он хотел, действительно хотел пригласить Чжоу. Но ему не удавалось застать ее одну. Позавчера была возможность, но... он не решился спросить ее. Не хватило духу. Поттер смотрит на Малфоя. Придурок. Наверняка у него таких трудностей нет. Он-то точно уже кого-то пригласил. За ним по какой-то причине девчонки бегают. Подумать только: девчонкам нравится Малфой! Возможно и Чжоу ему симпатизирует. Почему, блин? Еще недавно Гарри сказал бы, что пригласить девушку на бал — пустяк, не чета поединку с драконом. Но после поединка он согласился бы еще на десять схваток. Только бы не оставаться наедине с Чанг. Страшнее ничего не придумаешь. Чжоу на год старше его, и такая красивая! Да еще играет в квидич. Она пользуется огромным успехом. — Тебе то какое дело? А? — недовольно бурчит Поттер. Нет, он не может ее пригласить. Не может! — Да так... Откуда-то неподалеку слышится смех, мимо проходит Флер Делакур и свита ее поклонников. Ее белокурые волосы волной падают почти до самого пояса, при каждом шаге локоны немного пружинят. На Флер надета мантия из серебристо-серого атласа. Рон, пригнувшись, прячется за спиной Гарри, чтобы она его не заметила. Он краснеет до ушей. Смотрит ей вслед, открыв рот, хочет что-то сказать, но вместо слов издает бессмысленное бульканье. Малфой насмешливо закатывает глаза. — Уизел, ты похоже запал на красотку Делакур. Знаешь, у тебя шансов с ней как у моего бывшего домовика Добби, но ты попробуй. Ты хотя бы носишь чистые наволочки. Гарри тянет Рона на себя, отступая. Тот, кажется, готов забыть о палочке. Он не хочет насылать на Малфоя заклятия, он хочет ударить Малфоя. Гарри считает, что тот заслужил, но у того за спиной стоят два здоровенных амбала-переростка — Кребб и Гойл. И пусть они оба больше смахивают на тупых троллей, вступать с ними в схватку — заранее обречь себя на аренду больничной койки у мадам Помфри. Малфой ухмыляется. Конечно, он всегда смелый в компании телохранителей. Он шагает вперед, сокращая дистанцию между ними, и, невинно хлопая глазами, предлагает: — А ты, Поттер, подумай о бедняжке Грейнджер. Если не позовешь грязнокровку, ее никто не пригласит. Придется зубрилке идти на бал со своим котом. Вот будет умора. "Сука", думает Гарри. "Как же он... как же..." — Бесишь. Малфой довольно улыбается. * * * Рон входит в палату без стука, просто врывается в нее и лишь затем резко тормозит и неловко мнется у двери. Колдомедик, осматривающий Гарри, приветливо кивает ему и просит: — Мистер Уизли, подождите за дверью, пожалуйста. Осмотр не займет много времени. Гарри страдальчески закатывает глаза, когда Рон пятясь выходит из палаты. — Я в порядке, — недовольно шепчет он. Колдомедик Гиббонс с явным недоверием смотрит на него и качает головой. — Что? Я в порядке! Гарри действительно чувствует себя относительно неплохо. Конечно, у него немного болит и кружится голова, звенит в ушах, трудно дышать и колет где-то в боку, но он жив, и, судя по всему, и дальше будет жить. Нет причин излишне драматизировать и держать его в палате еще несколько дней. — Мистер Поттер, вы подверглись воздействию... — Я знаю, — перебивает его Гарри. — Я знаю, но... пара дней? Серьезно? Я хорошо себя чувствую. — И мы все очень рады данному обстоятельству. Гиббонс касается палочкой его живота, где-то в районе печени, на конце палочки загорается зелено-серое сияние. Гиббонс недовольно поджимает губы. Взмахивает палочкой и начинает рисовать магические руны. — У Вас отличный командир, мистер Поттер. Вы должны ему как минимум бутылку отличного огневики. Если бы не его реакция... Гиббонс не договаривает, но это и не нужно. Гарри понимает чем чревато воздействие темной магии. Ему действительно очень повезло. Внезапно раздается стук, и через секунду в палату заходит высокая худощавая девушка, держа в обеих руках несколько букетов цветов. Она левитирует перед собой две вазы с водой. Гарри со стоном опускается на подушку. — Ваши поклонники, стало быть? — с улыбкой интересуется Гиббонс. Медсестра ставит вазы на стол, с трудом опускает в них букеты — слишком узкое горлышко для слишком толстых стеблей. Девушка смущенно улыбается, украдкой глядя на Гарри. Видимо она и купила один из букетов. — Стало быть так. — Гарри! Гарри! — доносится до него крик Рона. А в следующую секунду из-за двери выглядывает макушка Рона. Виноватое выражение его лица ничуть не смягчает целителя. — Мистер Уизли, — не сдерживая недовольства, начинает Гиббонс. Рон эмоционально взмахивает руками. — Я на секунду. Только... Гарри, — обращается он к Поттеру. — Я пойду, меня в Министерство вызвали. Не знаю, зачем. Возможно они опрашивают свидетелей инцидента. В общем... — он взглядом проходится по букетам. Возникает недолгая пауза. Рон негромко кашляет и договаривает: — В общем... до завтра. Гарри отворачивается. Ему сейчас безумно стыдно. Он крупно облажался, а ему цветы покупают, да еще и разбираются в инциденте. Ещё бы! Герой войны в больнице, нужно кого-то наказать. — Мистер Поттер, старайтесь в ближайшее время не напрягаться. Магию по возможности не используйте. Поттер закрывает глаза, бездумно кивает каждому слову колдомедика, надеясь, что тот поймет намек и выйдет из комнаты. — Отдыхайте. Отдых, здоровый сон — лучшие лекарства. Через недолгое время он остается наедине со своими мыслями. Просто лежит на горе подушек, смотрит в потолок и думает. Он сейчас слишком слаб, чтобы заниматься чем-то иным. Он больше не может спать, ему больно лежать. Время течет бесконечно медленно. Он погружается в воспоминания, уходит мыслями далеко в своё детство. И вспоминает не свои приключения с друзьями, а стычки с мелким задиристым говнюком Малфоем. Странно как-то — испытывать ностальгию по ссорам с этим человеком. Они ведь никогда нормально и не говорили в школе. В смысле без взаимных обвинений и наездов. Гарри довольно неплохо узнал многих студентов его курса, но не Драко. Тот оставался для него человеком-загадкой. В своё время Гарри не очень-то и стремился с ним сблизиться, а сейчас почему-то жалеет. Малфой, как оказалось, не монстр. И он не всегда придурок. Он веселый, забавный. Даже после войны забавный. Эрудированный. У него острый ум и с ним действительно интересно. Он многое знает, о многом может поведать. И квидич любит, что важно. Гарри нравится, как тот щурится, когда с полуулыбкой смотрит на собеседника. Наверняка с ним в школе было классно проводить время. Если бы их знакомство сложилось иначе, если бы он не был таким маглоненавистником и вообще... был немного проще, они могли быть друзьями. Если бы Малфой был добрее к людям, и если бы не был таким высокомерным, и... Черт. Поттер закрывает глаза. Не были бы они друзьями. Ни в какой извращенной вселенной не были бы. Малфой это Малфой. С ним невозможно дружить. Но, черт, как же легко в него влюбиться. Гарри не может составить список за и против. Вернее может, но в этом конкретном случае он не сработает. "Против" окажется гораздо больше "За". А чувство слабее не станет. Это не поддается ни объяснению, ни здравому смыслу. Он словно в огне. И ему парадоксально иррационально хорошо. — Гарри? К тебе можно? — раздается низкий мужской голос. Знакомый голос. — Да? — неуверенно, полувопрошая, отвечает Поттер. Он вспомнил голос практически сразу. Как он мог его забыть? Пусть они и расстались с Картменом, но все же прожили вместе достаточно долгий срок. Для гей пары. В следующий миг в его палату входит высокий мужчина: ужасно бледный, с ввалившимися щеками. Томас. Наверное, самые значительные изменения в его внешность внесли практически полностью сбритые волосы. Гарри внимательно изучает бывшего любовника, проходясь по нему сканирующим взглядом с ног до головы. — Привет. Том устало приподнимает руку, вяло улыбается и подходит к его кровати. Его лицо осунулось, под глазами пролегли темные круги. Не нужно быть врачом, чтобы понять: Том болен. Или же пострадал от темной магии. Учитывая место его работы, это вполне обоснованное предположение. — Я случайно услышал, что ты в Мунго. Решил проведать. Ничего, что я здесь? Гарри улыбается. Он искренне рад его видеть. — Не думал, что мы встретимся вот так... — произносит Гарри, приподнимаясь. Ему неловко из-за своего положения больного. Вернее, идиота подвергшегося воздействию артефакта. Вернее, идиота-почти-аврора-подвергшегося-воздействию-артефакта — Что случилось, Гарри? Темная магия? — Артефакт. Я отвлекся и... В общем Кэп спас меня. Гарри пытается привстать, чтобы разговаривать с Томасом сидя, а не лёжа, но у него ничего не получается: то ли от общей слабости, то ли от того, что в данный момент он в состоянии опереться только на одну руку — в локтевой сгиб другой была воткнута игла капельницы с зельем. — Отвлекся? Не похоже на тебя. Гарри устало улыбается, закрывает глаза и кивает. Гарри придется провести в Мунго ещё два-три дня. Чувствует он себя вполне сносно, если не считать головокружений и временами накатывающей головной боли. Но последствия от темной магии могут проявиться не сразу. Колдомедики хотят за ним какое-то время понаблюдать, в том числе, взять анализы, сделать несколько тестов... Целители хотят убедиться, что всё в порядке. На кону жизнь и здоровье самого Избранного. — Все ошибаются. Картмен улыбается уголком рта и смотрит на него открыто и выжидающе, словно ждет, что Гарри признается в еще одной ошибке — их разрыве. Светлые глаза кажутся холодными и спокойными. У Драко тоже светлые глаза. Но в них всегда можно увидеть отражение тех эмоций, что он испытывает. — Согласен. Поттер надрывно кашляет, опускается на подушку и шепчет. — Я в норме. Порядок. Картмен садится в кресло и закидывает ногу на ногу. Гарри ловит на себе его немигающий взгляд, вопросительно смотрит, а через мгновение тихо спрашивает: — Почему ты в Мунго? — Несчастный случай в Отделе Тайн. Больше сказать не могу, государственная тайна, сам знаешь... Гарри кивает и тут же морщится от боли. — Звучит страшно. Том едва заметно опускает голову, не сводя с него пристальных глаз: — Меня сегодня выписывают. Я провел в Мунго неделю. — Он глядит на часы. — Как ты, Гарри? — интересуется, наклоняясь к постели. Поттер одной ладонью хватается за грудь: кашель душит его и мешает сделать вдох. Он несильно давит на ребра, смущенно улыбается и заглядывает в глаза Картмена — голубые, честные. Порядочные глаза. Он неосознанно начинает прокручивать в голове слова Гермионы. Порядочные глаза порядочного, трудолюбивого, светлого человека. Все его лицо лучится спокойствием и добротой. Томас человек мира. Он не участвовал в войне по этическим соображениям. Не приемлет насилие в любом виде. И сам его не творит. — Не знаю, — честно отвечает Поттер. Картмен озадаченно смотрит на него: — У меня в общем много времени, если хочешь, могу побыть для тебя персональным клоуном, — предлагает он. — А ты сможешь? Ботанистый заучка может веселиться? — Нарываешься, Поттер. — Том выпрямляется, театрально поправляет больничную одежду и откашливается. — К обитателю Трехмерного Пространства обращаюсь я, скромный житель Флатландии в надежде,что, подобно тому как он смог постичь тайны Трех Измерений, обитатели небесной области смогут воспарить еще выше и постичь тайны Четырех, Пяти и даже Шести Измерений, тем самым способствуя развитию воображения и распространению наиболее редкого и превосходного дара скромности среди высших рас обитателей Трехмерия*. — О, нет! — Гарри смеется. — Только не тайны Четырех измерений. Смилуйся, скромный житель Флатландии. Том с улыбкой смотрит на него пару секунд, а после — кивает. — Ты еще не готов к новым измерениям. Гарри думал, что первая встреча с Томасом пройдет неловко. Ему казалось, что обязательно возникнет гнетущее молчание, где-то над ними появится грозовая туча из взаимных обид и обвинений, которая в итоге непременно шарахнет по кому-то мощным разрядом. В реальности все не так страшно. Неловкости нет. По правде Гарри даже нравится общество Картмена. Оно успокаивает. Том как надежный крейсер даёт некую передышку в том эмоциональном шторме, в котором Гарри недавно чуть не утонул. До секса, до отношений они с Томом были хорошими друзьями. И Гарри нравилось проводить с ним время. Нравилось общаться. И даже ботанистость Картмена нравилась. Острых чувств никогда не было, но было ощущение защищенности, тихой уютной гавани, в которой каждый уголок изучен. — Я скучал по тебе, — признается Поттер. И это правда. Он и не думал, что скучал, но... он действительно испытывает тоску, вспоминая совместное прошлое. Трудно взять и вычеркнуть из жизни почти девять месяцев. Слишком много осталось воспоминаний, слишком много пришлось забыть, просто взять и стереть часть общих моментов из памяти. Прекрасных моментов. — В смысле как по другу, я имел в виду... Вот теперь он выглядит глупо. Черт. — Я понял. Том делает вид, что не замечает его смущения. Он тактичный. Всегда таким был. Тактичный, внимательный, проницательный. — Том? — Хм? Гарри решается спросить его мнение. Он всегда уважал Картмена, ценил его мнение. Кроме того с ним легко быть откровенным. Наверное потому что Том человек чести, чьи убеждения не позволят ему предать доверие открывшегося ему человека и рассказать его секрет. Пару раз Гарри пытался раскрыть ему правду о крестражах, но не смог. Не смог проговорить вслух казалось бы простые слова "Я последний крестраж Волдеморта". Том сохранил бы его тайну, но он больше не смотрел бы на Гарри как прежде. Томас Картмен требует от своего партнера/друга/собеседника соответствия более высоким стандартам, чем те, которым соответствует среднестатистический человек. В его глазах Гарри хочет быть на голову выше самого себя. — Если бы ты встретил человека, своего знакомого... И он оказался Пожирателем Смерти, и... Если бы ты знал, что он убивал, пытал и не ясно что еще делал во время войны, ты бы?.. Он спрашивает, потому что знает, что Том ответит честно и обоснует свою позицию. С ним приятно вести диалог, он говорит аргументированно, не истерит, не переходит на личности, не позволяет чувствам взять верх. Он всегда был для него голосом совести. Сейчас Гарри нужно именно это — альтернативное мнение. Мнение со стороны может быть очень полезно. — Я не совсем понял вопрос, — Картмен чешет лоб. — Ты бы смог это принять? — уточняет Поттер. — Смог бы жить с этим знанием? — Ух. Я не... — Том сцепляет большие пальцы и подносит сжатые кулаки к губам. — Я бы не стал мстить за себя. Гарри помнит, как когда-то Том процитировал магловскую писательницу: "Всякая война, каков бы ни был ее исход, непременно таит в себе зародыш следующей войны, потому что всякое насилие нарушает чье-нибудь право". Насилие порождает насилие. Это круг. — Насилие ничего не решает. Победить можно только сохраняя достоинство, сохраняя свое человеческое лицо. Гарри тяжело вздыхает. Том пострадал от режима Волдеморта гораздо сильнее, чем многие его знакомые. Ему как маглорожденному досталось очень крепко. Пацифисту сложно выжить во время войны. Вера, семейные ценности, этика, соображения совести... Том не способен воевать. Он скорее позволит себя убить, нежели причинит боль другому человеку. Забавно, что его хобби — походы в тир и стрельба из оружия. Он как-то говорил, что ему нравится процесс прицеливания. Что он по своей структуре такой же сложный как и решение задачи теоретической физики. — Скажи, что ты думаешь о таком человеке? О Пожирателе Смерти? Картмен хмурится. — Он убийца. Да. Убийца. Гарри опускает взгляд на свои руки. — А если у него не было выбора? Если?.. — Гарри... Мне всегда нравилось это в тебе. Наивность, оптимизм, желание видеть в людях хорошее... Я мыслю иначе. Моя жизнь как бинарный код, и каждое представление данных, каждый разряд принимает одно из двух возможных значений. Плохо или хорошо. Добрый или злой. Я даю однозначную оценку. Всегда. Видимо тебе хочется услышать то, что я скажу. Хорошо, я это сделаю для тебя. Человек, который лишает жизни другого человека, совершает самый уродливый и мерзкий акт насилия над природой, который только можно вообразить. Он убивает всегда осознанно. У него всегда есть выбор, даже если этот выбор — убей или умри. Сложный? Да, чертовски. Но он есть. Пожиратель Смерти, твой знакомый, свой выбор сделал. Не считай, что он жертва обстоятельств, это не так. Он убийца. Он не заслуживает прощения. Те люди, жизни которых он оборвал... ни магия, ни наука не в состоянии вернуть им их украденное время. Самое ценное, что у нас есть. Это именно то, что Гарри нужно было услышать. Но не то, что он желал услышать. Глубоко вздохнув, Поттер чешет левую бровь, трет висок и наконец негромко говорит: — А если выбор был — убей или умрет твоя семья? — Как я и сказал — еще один сложный выбор. Гарри не знает, что бы выбрал. Он не знает, каково это — иметь семью. Маму, папу, возможно сестер, братьев. Он пытается представить, на что это похоже, но не может. Завтраки каждое утро, подарки на праздники, внимание, забота, переходящая разумные пределы. Любовь. Каково это — когда кто-то любит тебя больше самой жизни? Его мама погибла, защищая его. Она отдала свое будущее за его... Могла ли она убить другого человека ради него? Гарри закрывает глаза. — Ты бы выбрал чужого человека? Том резко поднимается. Он замирает и смотрит на Гарри сверху вниз. — Все люди умирают. И близкие в том числе. Если придет их час, значит так тому и быть, но убивать ни в чем неповинных людей я не стану. Не мне решать, когда им умирать. — Как бы я хотел, чтобы моя жизнь была как твой бинарный код... — шепчет Поттер. — Все было бы гораздо проще. Гарри согласен с каждым словом. Разумом согласен. Сердце же... — Тот твой знакомый Пожиратель... Это Малфой? Как он догадался? Гарри аккуратно садится на кровати, опираясь на одну руку. Видимо шок на его лице красноречивее любых слов. Том поясняет: — Ты выступил на его суде со стороны защиты. Среди твоих однокурсников Малфой единственный носил метку. Он и забыл, как легко Том соединяет события, образуя причинно-следственные связи и делая выводы. — Ты думаешь, я зря тогда... ну, выступил? — Я не хочу давать оценку твоим поступкам, Гарри. Ты моё мнение знаешь. Он не сказал "да", но это и не требуется. Гарри слышал то, что он говорил последние пять минут. Пожиратель Смерти — убийца не заслуживающий прощения. Второго шанса. Такой человек не должен гулять на свободе. — Волдеморт потерпел поражение. Пожиратели Смерти оказались на проигравшей стороне. Им пришлось переосмыслить свои идеи. Многие уже не такие, какими... — Знаешь, как говорят: после поражения даже верхи становятся на некоторое время пацифистами, после победы даже низы — сторонниками войны... Том отходит к столику с цветами. Касается лепестков розы, пробует на остроту шип. — Поклонники? — меняет тему Картмен. — А я без цветов... — театрально сокрушается он. — Цветы от медперсонала. Ты отлично знаешь, что я терпеть не могу цветы. Я еще на третьем свидании тебе об этом сказал. — Медперсонал? Успел разбить несколько сердец? Кто еще? Никто кроме сотрудников больницы не знает, что он здесь. По крайней мере Гарри очень на это надеется. Не хватает только завтра в Пророке прочитать о том, как он облажался. — Несколько? — с улыбкой уточняет Поттер. — Почти все. Гарри смеётся и удовлетворенно кивает. — Ты надумал ехать по обмену в Германию? — Не уверен, что Кэп после такого даст мне рекомендацию. — Гарри Поттер не получит рекомендацию? Настолько маловероятный исход, что я в него не верю. — Думаешь, мне там понравится? Там одни зануды. — Вроде меня. — Ты не всегда зануда, но... да. Вроде тебя. — Гарри улыбается: его осеняет. — Ты здесь, со мной, потому что разгадал свои головоломки и тебе скучно? Скука наверное самое страшное для Тома. Он постоянно борется со скукой. Одиночество ему не страшно, напротив, он жаждет остаться в тишине и спокойствии. Так ему лучше думается. Том любит размышлять о смысле бытия, о природе вещей, спорить сам с собой, отстаивая ту или иную точку зрения, в попытках понять способ мышления другого человека. Его не тяготит одиночество, оно его прельщает. Это была одна из причин их расставания. Их проблема заключалась в том, что он только думал, думал, думал, а Гарри все ждал, что он начнет что-то делать, делать, делать. Ему невыносимо бездействие мозга. Когда он не на работе, он заставляет шестеренки крутиться книгами, загадками, квестами и головоломками. Целая неделя в Мунго... Должно быть ему пришлось нелегко. — Да, мне скучно, — признается Картмен. — У меня все закончилось позавчера. Мой парень... Он магл и не может принести новые задачи в Мунго. Да и потом... он сейчас в командировке. Томас бросает на Гарри короткий взгляд, отходит от столика с цветами к окну. Гарри не знает, что именно чувствует по этому поводу. Когда расстаешься с кем-то, словно включается таймер. Кто первый найдет нового партнера. Когда он коряво пытался объяснить Джессике, что из них выйдет ужасная пара, она сама его бросила. А потом похлопала по щеке и добавила: "Теперь у нас соревнование — "кто умрет одиноким и несчастным". Похоже пока он проигрывает всем своим партнерам. — С кем ты встречаешься? Том облизывает пересушенные от волнения губы. Гарри на мгновение задерживает взгляд на этом жесте и беззвучно усмехается. Картмен отвечает: — Майкл. Он профессор в Лондонской школе экономики. Математик. Гарри улыбается. — У вас много общего. Математик, конечно. Когда они с Томом встречались, Гарри постоянно чувствовал себя каким-то недалеким, что ли. Он... не всегда знал, что говорить, чтобы вовлечь Тома в диалог. Порой он предлагал смотреть фильмы, на которые Картмен вяло соглашался, да и смотрел без особого энтузиазма. В какой-то момент Поттер понял, что у них абсолютно разные вкусы. Оно и понятно. Картмена часто приглашали на различные научные конференции. Он всегда был требовательным в выборе того, на что он потратит свое драгоценное время. Время... Том считает время универсальной валютой. Все, чем он занимается, всегда имеет четкую временную стоимость. Работа стоит восемь часов его жизни, сон семь часов, секс — полчаса. Он высоко ценит свою жизнь, ест по расписанию, спит четко отведенные под отдых часы, даже трахается ровно столько, сколько запланировал. Картмен считает, что жизнь слишком коротка, а время бесценно, чтобы расходовать его бездумно. Наверное поэтому он не любил гулять. И ходить по кафе. И играть в квидич. Говорил, что сорок минут бесцельного брожения по улицам равносильно прочтению четырех научных статей. Какой смысл выбирать прогулку? Часто он смотрел на Гарри как на несмышленыша. По крайней мере, Поттеру так казалось. Казалось, что Том слишком умный для него. Он поражался, как тот вообще с ним разговаривает. — Здорово, что ты нашел человека, который тебе так подходит. Он то точно не заставит тебя смотреть "Безумного Макса". Том в ответ молчит. Гарри не может понять, о чем тот думает. Том словно закрытая книга, всегда таким был. — Да, мне говорили, что он мне подходит... А ты, Гарри?.. Ты нашел, что искал? Гарри вспоминает свои слова Картмену, сказанные в день расставания. "Ты мне дорог, но я ищу другое... Мне нужно гореть..." — Не знаю, — отвечает он, опуская глаза. Как оказалось, гореть так легко, так приятно... Пламя разгорается с одной лишь искры и поглощает целиком. И все меняется, и химические реакции, происходящие в клетках, меняются... Ты теряешь аппетит, сон, спокойствие, ладони потеют, дыхание учащается... — Не думаю... Не уверен. И мысли только о нем... о Малфое. Глупость какая. — Ты рассказал ему о магии? — спрашивает Поттер. Сам он пытался ходить на свидания с маглами. Оказалось, очень трудно найти общие темы для разговора. Он не особо разбирается в магловской политике, как впрочем и в современной поп-культуре. Песни, фильмы, сериалы... большинство новинок проходят мимо него. — Пока нет, но... — Том коротко стучит пальцами по подоконнику и продолжает: — Я не думаю, что с этим возникнут трудности. Я закончил Хогвартс в пятнадцать, устроился в Отдел тайн. В двадцать получил степень магистра, в двадцать два защитил докторскую. Он из того же теста. Он не будет шокирован тем, что есть нечто в этом мире доселе маглами неизученное. Гарри кивает. Он сам из другого теста. Он был бы шокирован, узнай он о магии. В кинематографе на настоящее время имеется огромное количество отснятого материала на эту тему, и тем не менее люди не хотят верить в то, что с ними соседствуют настолько могущественные создания. Драконы. Мантикоры. Оборотни. Вампиры. Поверить в нечто подобное — признать угрозу реальной. — Поттер, если ты не одет прикройся, я захожу. Картмен поджимает губы, собирается что-то сказать, но так и не решается. Он оглядывается, смотрит на дверь. Отходит от окна как раз тогда, когда в палату врывается Паркинсон. — Паркинсон? Панси резко тормозит и удивленно смотрит на Тома. — Ну надо же... — произносит с какой-то дьявольской улыбкой, отчего Гарри становится сразу не по себе. — Ладно, я пожалуй... — Том улыбается и кивает в сторону двери. Видимо, Том также чувствует дискомфорт из-за появления Панси. Ту же — абсолютно ничего не смущает, она шагает вперед, не отрывая взгляд от Картмена. — Спасибо, что навестил. — Не за что, — отзывается Том, обходя Паркинсон стороной. Гарри искренне удивляется ее приходу. Панси последний человек, которого он ожидал увидеть у себя в палате. Она молчит, опустив голову. Мимо его палаты проходят несколько практикантов — они в голос обсуждают своих больных. — Рон просил узнать, как у тебя дела, — без особого энтузиазма произносит Паркинсон и подходит к столику с цветами. Она качает головой и усмехается, а Гарри в очередной раз хочет от стыда раствориться в этом больничном одеяле. Она молчит, он — тоже. Видно, что ей не хочется быть здесь сейчас с ним. Говорить с ним. Она выглядит подавленной и несчастной. Впервые за то время, что они проводят в одной компании, он видит ее такой. Малфой уезжает. Дело в этом? Панси смотрит в карту и присвистывает. — Да уж... Недурно тебе досталось. Она словно злорадствует. — Это моя карта? — спрашивает Гарри. Панси кивает. — Как ты?.. Откуда у тебя моя карта? — Взяла у медсестры. Хотела узнать подробности. Гарри качает головой. — И как? — Ты умрешь. Он задерживает дыхание и замирает. На секунду мысли исчезают. А потом в голове одновременно вспыхивает слишком много вопросов. — Когда-нибудь, — добавляет Паркинсон, скривившись. — Расслабься, Поттер. У тебя крепкое здоровье. Воздействие артефакта на организм было минимальное. Пара дней будет кружиться голова. Возможно потеряешь сознание. Но такое с тобой не в первой, правда? Помнится на третьем курсе ты постоянно в обмороки грохался. По случаю и без. Драко это забавляло. — Не сомневаюсь. Он не уставал мне об этом напоминать. Панси улыбается. Не ему, скорее всего вспомнила что-то об их с Драко детстве. — Ты знала, да? — спрашивает Гарри. Когда она поднимает на него глаза, он осознает, как глупо звучал его вопрос. Риторический вопрос. — Конечно знала. И на суде лгала. Говорила, что Малфой не выполнял поручения Волдеморта, что даже когда его не было, он находился не на заданиях, а в своём мэноре, с семьей. Уверяла судей, что он не способен совершить убийство. Панси чуть опускает голову. Она едва слышно фыркает, но это фырканье почти заглушает ее вздох. — Все способны совершить убийство, Поттер. Все. При определенных обстоятельствах. — Нет, не нужно мне сейчас... — тут же начинает Гарри, но его перебивает Панси, замечая: — Ты тоже убивал. Всё спокойствие словно волной смыло. Поттер с трудом удерживает бесстрастное выражение лица. — Это другое! — возражает он. Паркинсон смеется — резко и коротко. Гарри с осуждением смотрит на нее и отворачивается. Что бы она о нем ни думала, он не хотел убивать. Не хотел насилия. Он убивал, потому что иначе никак. Радости ему эти смерти не доставили. Он по возможности избегал стычек с егерями и Пожирателями, предпочитая оставаться в удалении от людей. Решения, которые он был вынужден принять, до сих пор давят на него. Он чувствует вину. Если завтра ему вновь придется лишить кого-то жизни, защищая невинных людей, он это сделает. Но лица жертв всегда будут преследовать его, где бы он ни был. — Почему другое? Чем ты лучше? — Панси разгневанно на него смотрит, наступая. — Почему тебе можно, а другим нельзя? Ты у нас теперь образец морали, что ли? Если ты нарушаешь правила, то только потому что это необходимо, а не потому что нравится или так удобнее, так? — Мне не нравилось то, что я делал во время войны. — Да дело не в войне! У тебя... — она всплескивает руками, — у тебя по жизни такой подход. Сколько тебя помню. Твердолобый, упертый идиот. Считал нас какими-то недочеловеками, всех нас, всех студентов и выпускников Слизерина. А сейчас ты смотришь на Драко сверху вниз, только потому что не делал того, что пришлось сделать ему. Обвиняешь его, хотя нихрена не знаешь, с чем он столкнулся. С чем мы столкнулись! Страх стал неотъемлемой частью жизни. Мне постоянно было страшно. За отца, за любимого парня. Ни спрятаться от него, ни схитрить. Я хотела, чтобы тогда... ну помнишь "Поттер здесь! Хватайте его!" — Панси передразнивает она сама себя. — Я хотела, чтобы тебя схватили. Я по-настоящему этого хотела. И чтобы все закончилось. В палату заходит та самая медсестра, которая совсем недавно принесла цветы. Она вновь смущенно улыбается, зачесывая прядь волос за ухо. Смотрит на почти опустевшую емкость с зельем и убирает капельницу. — Целитель Гиббонс велел, — оправдывается девушка в ответ на злой взгляд Паркинсон. Гарри благодарно кивает. Она медлит, словно собирается что-то еще сказать, но через пару секунд чуть встряхивает волосами, поправляет его подушку и выходит. Гарри тут же переводит взгляд на Панси. — Ты Рону тоже самое рассказала? О "любимом парне", о своем видении войны? Хм? — спрашивает он, пытаясь сделать свой взгляд как можно тверже. — Мы о многом говорили. — Губы Панси кривятся в подобие улыбки, а глаза остаются по-прежнему холодными. — Знаешь что? Рон не Избранный, Поттер. Он знает, что значит испытывать непроходящее чувство страха, постоянно бояться потерять своих близких. Мне интересно другое — а ты с ним об этом говорил? Говорил о том периоде, когда он пошел за тобой, оставив семью. Ты знаешь, какие ему снятся кошмары? Гарри отворачивается. Качает головой и запускает в волосы обе ладони. Ему не нравится эта тема. Сразу как-то вспоминается бегство Рона, слезы Гермионы, его собственное отчаяние. Люстра над головой горит так ярко, что мешает ему думать. Вновь начинает болеть голова. Твою мать. Когда Рон ушел, Гарри потерял гораздо больше чем близкого друга, он потерял уверенность в том, что делал. Потерял надежду. В одночасье наружу из темных уголков сознания вылезли сомнения. В самом себе, в их общем деле, в плане Дамблдора... На войне нет места сомнениям. И все же Гарри сомневался. Из-за Рона. Они с Панси долго смотрят друг на друга. — Ну да, — издевательски ухмыляется Паркинсон и разочарованно добавляет: — Друг еще называется... Гарри игнорирует ее выпад. — У каждого свои кошмары. Ему самому порой снится та встреча с Волдемортом в лесу. Снится собственная смерть. Во сне он умирает снова и снова, и снова, и снова... И попадает он не на вокзал — он переходит в альтернативные реальности. Исходы, которые могли бы быть, если бы Волдеморт победил. Гарри опускает глаза, невольно вспоминая ту ссору с Роном. — Мои родители мертвы! — А мои, может быть, в одном шаге от этого! Он понимает, почему Рон так поступил, но на кону стояло слишком много судеб. Гермиона это понимала. Она собственноручно стерла память своим родителям, надеясь на то, что это убережет их от преследования Пожирателей. Надеясь, что когда-нибудь они ее вспомнят. Панси окидывает его сканирующим взглядом, смотрит на него примерно также, как и Гиббонс полчаса назад, — внимательно, по-деловому. Сейчас он впервые думает о Панси Паркинсон как о будущем целителе. Гарри шестнадцати лет рассмеялся бы в лицо тому, кто назвал бы эту вредную слизеринку, помешанную на брендах и шмотках, целителем. — Ладно, Поттер, — Паркинсон поднимает голову, проводит ладонью по лицу и зевает. — Я устала, сегодня был тяжелый день, а я почти не спала. Она почти доходит до двери, когда Гарри решается спросить: — Ты пойдешь его проводить? В Министерство? Панси не оглядывается. Она просто стоит, взявшись за косяк двери. Поттер думает, что она и не ответит, а потом слышит ее тихий грустный голос: — Нет, я не хочу смотреть на то, как он активирует портал и вновь исчезает. Панси все же оборачивается. Она становится вполоборота и скрещивает руки на груди. Гарри опускает ноги, ощущая ступнями холод пола. — Почему я? — спрашивает он, глядя на больничные тапочки. — Он был в меня влюблен. Почему в меня? Гарри видит, как изменилось лицо Панси после озвученного вопроса. Видит, как кривятся ее губы, а на щеках вспыхивает яркий злой румянец. Панси сжимает в ладони ворот врачебной мантии, разминает шею и спокойно, не позволяя голосу дрожать, произносит: — Потому что не повезло. — Паркинсон касается дверной ручки. — Я передам Рону, что тебе уже лучше. Гарри резко вскакивает, когда она стремительно выходит из палаты. — Панси! — кричит он ей вслед. — Панси! Она не замедляет свой ход, а лишь ускоряется. Гарри слышит цоканье ее каблуков по кафельной плитке, быстрое решительное "Цок-цок-цок". Почему я? Просто не повезло. * * * Сеймур нервно бросает взгляд на часы, переключая каналы кабельного ТВ. Он смотрит то на экран телевизора, то на монитор. Перед его глазами мелькают кадры порнозаписи. Надо же... Малфой в магловском гей-порно сродни научной фантастики Вебера. — Ну, сейчас и посмотрим. — Нравится ненасытность? — О да, ненасытность… С этим — ко мне. — Хорошо, последний вопрос. Ты в сексе предпочитаешь держаться стандартного сценария? — В смысле? — Ты можешь выйти за рамки? Ну, например, попробовать что-то новое? — Думаю, этого достаточно, чтобы вникнуть в суть проблемы, — раздается из коридора разъяренный голос Малфоя. В следующую секунду его электроника сходит с ума. Отовсюду доносятся различные звуковые сигналы. Радио то включается, то выключается, телевизор гаснет. Компьютеры, правда, держатся и на том спасибо. Большая часть его компьютерного оборудования отлично защищена от перегрева, и самое худшее, что может случиться, — если комп зависнет или перезагрузится. Даже если по видеокарте или процессору бабахнет повышенное напряжение, сработают встроенные температурные датчики, и устройство отключится или же вернется к штатному режиму работы. Правда повышенное напряжение не идет ни в какое сравнение с стихийной магией разъяренного чистокровного мага. Стихийная магия, не выброс конечно, но фонит сильно. Малфой заходит в комнату и смотрит на него так, что у Уайта по спине мурашки пробегают. По своей природе Сеймур человек неконфликтный, Малфой же... он похоже из тех, кто свои обидки холит и лелеет. Они у них взамен детей или же домашних животных. — Это... — Уайт проводит ладонью по губам. — Я... просто... — Осторожнее выбирай последующие слова, Уайт. Я могу казаться цивилизованным человеком, но, уверяю тебя, дикий и безжалостный садист внутри только и ждет твоей ошибки. Сеймур удобнее усаживается в кресле, откидываясь на спинку. Он неосознанно щелкает ручкой и смотрит на экран монитора. На замершую картинку порноролика. Проходит несколько секунд — и Драко начинает злиться. Его бесит это чертово щелканье. — Прекрати, — недовольно требует он. — Что? Уайт вновь смотрит на экран. — Щелкать. И вообще... Тебе необязательно знать все реплики наизусть, чтобы сделать свою работу. Удали его, а не дрочи на него! — О’кей. Я не... Не совсем понимаю, что ты хочешь. Удалить его из сети? Хоть завтра, но что значит "Мне нужно чтобы ты удалил ролик отовсюду"? — Я хочу, чтобы видео исчезло. Все копии с компов, с дисков... — Он запускает ладонь в волосы и замирает в такой позе. — Блин, не знаю, я не разбираюсь. Просто удали его. Отовсюду. И почему ты не собран? Я же сказал тебе собирать вещи. — Я одет, — пожимает плечами Сеймур и разводит руки в стороны, демонстрируя уродливые зеленые шорты ниже колена и майку — неопределенного цвета и размера. — Ты, кстати, так и не сказал, зачем мне нужно было надевать шорты. Я этот ролик и без них удалю. Сидя в этом удобном кресле с парой банок энергетика. Малфой критично его осматривает. Черти что. — Я сегодня отправляюсь в Штаты. Ты — вместе со мной. Мама будет ждать нас с тобой в Министерстве. Так что... Уайт улыбается. Перестает улыбаться. Снова улыбается. — Чувак, я не смогу активировать портал. Я невыездной. Мне попросту не позволят покинуть страну. — В смысле не позволят... — Драко закрывает глаза. Только на секунду, но он позволяет себе проявить эмоции. Слишком уж долгий сегодня день. Слишком сложный. Слишком много слишком. — Блять. БЛЯ-Я-ЯТЬ! — кричит он, а после трясет головой, выдыхает и поправляет прическу. Уайт молча ждет, когда Малфой вновь возьмет над собой контроль. — Нахер их. Нахер их всех. Гребаные обсоски. Он смотрит на Уайта, пытается найти способ провести того в Штаты в обход запрета. Ничего в голову не лезет. "Ну же, Драко, соберись, ты же умный!" Малфой разминает шею и начинает двигаться по комнате по произвольной траектории. Его напрягает ощущение тела — какое-то обостренное чувство бдительности. И нервозность. Мордред, как же трахаться хочется! Как и всегда, когда он взвинчен. Во всех сложных волнительных ситуациях он испытывает легкое возбуждение. Наверное это такая реакция психики на внешние раздражители. Нужно сосредоточиться и расслабиться, перенастроить голову на что-то иное. Возможно подрочить. Возможно покурить. — Где туалет? — Что? Туалет? — Сеймур удивленно распахивает глаза и крутит головой. Он указывает куда-то за спину Драко, и тот вновь испытывает раздражение, непонятно даже из-за чего. Просто день какой-то такой — раздражающий. Все бесит. — По коридору прямо. Ты это?.. Все нормально? Малфой закатывает глаза и выходит из комнаты. Ничего не нормально. Абсолютно. Все летит к какой-то мордредовой бабушке, а он нихрена не может с этим сделать. На него накатывает очередной приступ мрачной яростной агрессии. Он останавливается и несколько раз ударяет в стену. Бьет до тех пор, пока не становится нестерпимо больно руке. Драко прижимается лбом к стене и делает глубокие вдохи-выдохи. Все должно было быть проще. Как он попадет в Штаты минуя Министерство? Драко знает нескольких людей, способных организовать перемещение. Но для этого им нужно несколько дней. Даже с его деньгами и связями придется ждать. У него нет столько времени. Драко опирается на стену, а после и вовсе сползает по ней вниз. Сидя на корточках он обхватывает голову ладонями и сжимает со всей силы череп. "Думай! Думай" Думай!" Уайт выходит из комнаты с его компами в коридор и останавливается возле Драко. Тот недовольно отзывается: — Не стой над душой. — О᾽кей. Уайт садится рядом, держа в руках пакетик с чипсами. Он достает из пачки горсть и сразу же отправляет чипсы в рот, часть падает на футболку. Сеймур протягивает Драко пачку, тот смотрит на крошки на футболке. Решение приходит внезапно. Изящное и простое. — Аэропорт? — спрашивает он Уайта. — Мы можем улететь. Тот тут же начинает активно качать головой. Он проглатывает чипсы и комментирует: — Не думаю. Они конечно тупые, но не настолько. Там наверняка... ну они как-то это предусмотрели. И потом... у меня нет загранника. — Нет? — не глядя на него, интересуется Малфой. Да насрать. Кому нужен загранник, если есть Империус? Драко любого магла заставит поверить в то, во что только захочет. — Мне он ни к чему, — делится Сеймур, — я боюсь летать. И вообще... чисто гипотетически я всегда могу угнать самолет. — Не можешь, — уверенно заявляет Малфой, но немного подумав, все же переспрашивает: — Или можешь? — Друг, чтобы захватить Боинг или Аэробус или... любое другое воздушное судно, не нужно вламываться в кабину пилотов, угрожая ножами для резки картона. Он зачесывает волосы назад. — Боже, я и забыл, какими люди могут быть тупыми... Тупыми? Это он, значит, тупой? Драко тут же толкает Уайта локтем под ребро. Сильно, больно. Тот ахает и отползает немного в сторону. — Хей, полегче! Я имел в виду... — он снова вздыхает. — Можно спокойно сидеть в удобном кресле у себя дома, а угнать самолет с помощью банального взлома аэронавигационной системы по системе спутниковой связи... Проблема не во взломе. Что мы будем делать с самолетом, которым никто из нас не умеет управлять? Драко моментально делает вывод из его слов. — Нужен пилот. Уайт довольно улыбается. — Лучше два. — Ты действительно мог бы угнать самолет отсюда? — Малфой бросает взгляд в сторону комнаты, из которой совсем недавно вышел Уайт. Тот ухмыляется, разом высыпает в рот оставшиеся на дне пачки чипсы и сжимает в кулаке упаковку. — С кем ты по-твоему говоришь? Не так давно мне удалось получить доступ к энергосетям и отключить от электричества несколько городов. Ненадолго конечно, но... все равно прикольно. — Зачем? — не понимает Малфой. Зачем это ему понадобилось? В чем смысл? Он ведь ничего с этого не получил. Никакого профита. Только время потратил. Уайт встает на ноги и разминается, двигая тазом по кругу сначала по часовой стрелке, а после — против часовой. Он горбится и сразу же распрямляется. — Было скучно. Скучно. Драко, чуть щурясь, разглядывает стоящего перед ним парня — в странных штанах, нелепой футболке и с дурацкой стрижкой. Разглядывает его и понимает: лучше человека для данной работы и не найти. Грейнджер действительно сильно помогла, назвав Поттеру именно его имя. Умный, хвастливый, одинокий человек, запертый в этой кирпичной коробке. Запертый в этой стране. Вынужденный создавать невероятные артефакты защиты и взламывать энергосети только чтобы занять свой мозг работой. Возможно Уайт заинтересован в нем не меньше, чем сам он заинтересован в Уайте. Он для Сеймура создает движение в жизни. Задает цель, обозначает препятствия, разгоняет шестеренки. И вот они крутятся, крутятся, крутятся... Кайф для таких как Уайт. Когда Сеймур садится обратно в кресло, то прежде чем приступить к поиску их сегодняшнего "билета в Штаты", открывает очередную банку энергетика и делает несколько жадных глотков. Малфой поражается, сколько в этом доме всякой ядовитой дряни. Уайт вообще слышал про нормальное питание? Сеймур отставляет банку на край стола и тянется к клавиатуре. Он набирает текст так быстро, что его скорость печати невольно вызывает восхищение. Драко набирает текст одной рукой, как правило даже одним пальцем, и пусть в офисе коллеги порой ехидно косятся в его сторону, до этого момента он считал свое умение — достижением. Сейчас же он действительно чувствует себя тупым и ограниченным. Он медленно осматривает комнату и невольно задается вопросом: с таким высоким IQ, насколько одиноким Уайт себя чувствует? Как много людей может вызвать его интерес? Да и вообще... как много людей могут общаться с ним, не чувствуя собственную неполноценность? — Куда летим? Драко вновь переводит взгляд на парня. — Кембридж, пригород Бостона, штат Массачусетс. — Ты учишься в MIT? — сразу же оживляется Сеймур. — Чува-а-а-ак, это круто. Нет, правда круто. Драко смотрит в экран, понимая, что в этой жизни наверное навсегда останутся вещи, которые он просто не в состоянии освоить. Например... все то, что сейчас делает этот странный парень — для него что-то из ряда фантастики. Он чувствует себя маглом. Уайт творит какую-то свою магию, а он может только наблюдать. — Я учусь в Гарварде. Мой парень... он учится в Массачусетском технологическом институте, и ты прав — он крут. — Парень с видео? — между делом спрашивает Уайт. — Нет, не он.— Малфой хмурится. Ему не нравится обсуждать эту тему с почти незнакомым почти преступником. Драко неприятно говорить о своих ошибках, всегда было неприятно, сейчас же... — На видео обычная шлюха. — И ты, — добавляет Сеймур. — Что? — На видео шлюха... и ты. Малфой бросает на него короткий злой взгляд, его глаза сужаются, губы вытягиваются в тонкую линию. "Если бы я мог убивать взглядом, этот малахольный идиот был бы уже мертв". Повезло, что не может. — Да, от тебя ничего не скрыть, — саркастично комментирует Драко. — Ты это понял после первого просмотра гейской порнушки или после двадцатого? В очередной раз Малфой вынужден отметить, что каким бы умным Уайт ни был, у него напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Он похоже в принципе не в состоянии понять, когда на больную мозоль давить еще можно, а когда уже не стоит. Ему любопытно, и он спрашивает. — Почему в ролике ты с шлюхой, а не с гением из MIT? — в голосе Уайта слышится нескрываемое любопытство. Малфой раздраженно выдыхает. Действительно, любопытство. У каждого человека своя слабость. У Драко это чрезмерное тщеславие и желание показать себя. У Поттера — его героический нимб мученика и страдальца. У Уайта, очевидно, — чрезмерное любопытство. Опасный недостаток. — Ты задаешь слишком много ненужных вопросов. Нашел что-нибудь? — Да, — отвечает Уайт, уставившись в экран монитора. — Военно-грузовой транспорт на американской авиабазе в Вудбридже. Только не жди кровавую Мери и арахис, парень. — Грузовой? — кривит лицо Драко в недовольной гримасе. — Я не собираюсь лететь как... какой-нибудь чемодан. Ищи дальше. Грузовой, чтоб его. Сеймур равнодушно кивает и продолжает искать воздушное судно. Его пальцы быстро порхают над клавиатурой, он набирает текст не глядя на свои руки. Малфой чуть обходит его, попеременно переводя взгляд с рук на его лицо и снова на руки. Глаза Сеймура смотрят только в монитор. Уайт демонстрирует навыки набора покруче пианистов-виртуозов. Малфой испытывает зависть. Он редко кому-то завидует, но если он и завидует, то сильно. Последним человеком был Поттер. Теперь же... он явственно чувствует зависть Уайту. Почему? Зачем чистокровному волшебнику такие умения? Это все — вся эта электроника и прочие девайсы — прерогатива маглов. Уайт наконец отрывается от экрана и смотрит на Драко. — Посмотрел ленту новостей. На премьеру своего нового фильма прилетел мистер "миссия невыполнима". Ему принадлежит воздушное судно Gulfstream V, рассчитанное на 20 мест. Подходит? — Подходит. Найди самолет, за мной — все остальное. — Лондонский Аэропорт Биггин Хилл на южной окраине Лондона. Вот картинка со спутника. Драко внимательно рассматривает изображение, концентрируясь. Готовится к аппарации. — Эй, а как же мое оборудование? — У тебя будет все необходимое. Все, что тебе потребуется. — Драко протягивает руку и хватает Уайта за плечо. Тянет его наверх, побуждая подняться. Уайт достает из кармана шорт свою палочку и сжимает ее в руке. — Похоже нас все же ждет комфортабельный перелет с Кровавой Мэри и арахисом.