Порно

— Спасибо, — еле слышно говорит Драко. Он неуверенно оглядывается по сторонам, затем протягивает руку и касается надгробия. «Холодное», — проносится в его голове, — «очень холодное». Шершавый камень под пальцами приводит в отчаяние: был человек — нет человека, есть только холодная глыба с его именем и посмертно присвоенное звание героя. Порой, Драко позволяет себе немного помечтать. Порой, он даже представляет себе профессора сидящим с бокалом неплохого виски в одном из баров, например, Латинской Америки или любой другой страны, рядом с ним — красивая женщина с огненно-рыжими волосами, и она любит его. Он не герой, нет, для нее он больше, для нее он смысл, единственный человек, вокруг которого вращается весь ее мир. Драко хочет верить в то, что Снейп смог сбежать. Обдурить Поттера. Выжить. Он хочет верить в ту сказку, которую рисует его воображение. Драко обводит пальцем контуры имени. «Северус Тобиас Снейп». При воспоминаниях о декане что-то сжимается в области грудной клетки. Неприятное, болезненное чувство. Словно кто-то схватил сердце невидимым кулаком и сдавливает его. Все сильнее, сильнее, сильнее… Драко прикрывает глаза и снова произносит: — Спасибо. Я… — Он резко поднимается, разворачивается и проводит ладонью по лицу. — Я уже говорил вам. — Драко морщится, не может подобрать нужных слов. — Не вам, но здесь. Вы великий волшебник, профессор, и всегда таким были. Слизерину нужен именно такой декан. Не жалкая пародия на человека — Слагхорн, а такой как вы — сильный, стойкий, тот, кому не все равно... — оглядывается, смотрит на могилу и неуверенно пожимает плечами. — Слагхорн полный придурок. Боюсь за судьбу Слизерина, бедные дети станут поголовно гриффиндурками с таким-то деканом... — Он усмехается, наколдовывает себе кресло и садится напротив надгробия. — Он просто смешон со своими идиотскими вечеринками. — Малфой как наяву видит скептически приподнятую бровь и выражение крайнего недоверия. — Ну, ладно, ладно, может быть, мне немного обидно. Немного. У меня семья одна из самых древних в стране. В мире найдется немного фамилий с такой родословной как у Малфоев и Блэков. Я единственный наследник двух династий. Одного лишь факта участия в войне на стороне Темного Лорда недостаточно, чтобы поставить крест на моем будущем. Не должно быть достаточно. Драко ежится. Сейчас лето и вроде бы холодно ему быть не должно. Вроде бы. Он, словно это было вчера, вспоминает обеспокоенное лицо профессора, склонившегося над ним. Снейп проверял его пульс, реакцию на раздражители, пока он недоуменно хлопал ресницами, пытаясь понять, жив он или же мертв. Нет, было не больно — было невыносимо. Оглушительный грохот все нарастал, нарастал, нарастал... На какое-то мгновение Драко показалось, что он не слышал даже собственных мыслей. А потом все прошло. Отступило. Остались растерянность и дикий страх. Мысли путались, он не понимал те обрывки фраз, которые улавливал слух. Северус что-то говорил, но Драко не мог сложить несколько слов в предложение. Не мог двигаться, не мог даже слюни глотать. Его разум словно мстил ему за пережитое в гостиной менора. Было так страшно... Так страшно... И никого рядом, никого, кроме Северуса Снейпа. Мамы не было. Отца не было. Был только хмурый, но очевидно взволнованный декан, проявляющий заботу, которую Драко не ждал получить. — Никогда бы не подумал, что, очнувшись, увижу именно вас, профессор. Мне казалось, это будет мама, в крайнем случае, отец, но не вы. Не потому что вы не можете беспокоиться за кого-то или... Да неважно, просто для них я сын, а для вас один из студентов. Согласитесь, у учителя меньше причин быть у кровати полуживого неудачливого недопожирателя, нежели у родителей небезызвестного недопожирателя. Я не ждал, конечно, пылких объятий и рек слез, но все же было бы неплохо, если бы кто-нибудь из них находился в комнате. — Проводит ладонью по лицу и продолжает: — я думал, что навсегда останусь... В том состоянии. Слабый, глупый, никому не нужный. Никому, даже собственной матери. Драко откидывается на спинку кресла и смотрит на небо. Голубое, чистое, без единого облака. Он никогда никому не говорил, как он тогда боялся, как ему было жутко. Снейп продолжал шептать какие-то заклинания, поил его зельями и не замолкая говорил что-то, а он с ужасом смотрел на окружающие предметы, не зная ни что это, ни для чего они нужны. Один сплошной хаос мыслей, эмоций, ощущений. Он словно оказался в потоке горной реки, течение такое сильное, что невозможно сопротивляться, оно снова и снова било его об острые камни, не давая зацепиться ни за одну здравую мысль. Северус Снейп вытащил его из этого безумия. Казалось, профессор тогда наговорился на всю оставшуюся жизнь. В какой-то момент Драко наконец начал разбирать то, что он ему рассказывал. Сказка. Сказка Барда Бидля о Дарах Смерти. ... и пришли к реке. Была она глубокая — вброд не перейти, и такая быстрая, что вплавь не перебраться. Но братья были сведущи в магических искусствах. Взмахнули они волшебными палочками — и вырос над рекою мост. Братья были уже на середине моста, как вдруг смотрят — стоит у них на пути кто-то, закутанный в плащ. И Смерть заговорила с ними... Через пару минут профессор обернулся и, увидев осмысленное выражение на лице ученика, облегченно выдохнул. Ну а следом сразу же начал отчитывать в привычной манере, с той же интонацией, с которой ругал его за абы как сделанную домашнюю работу или невнимательность на очередном тесте. "Глупый мальчишка! Нужно тебе было..." — Драко слушал Снейпа, а перед глазами стояла гостиная Малфой-мэнора, люди в масках, мама, отец, Господин... В эту минуту он ненавидел их всех. Всех, до единого. Драко чувствовал прикосновение холодной ладони ко лбу. Приятное, очень приятное прикосновение, — "... упрямый, самоуверенный, невыносимый ребенок... — Снейп не договорил, губы сжались, он посмотрел на Драко, и за один лишь этот взгляд он до конца жизни будет ему благодарен. За это и за его "ребенок", произнесенные с таким участием. Нужный ребенок. Драко снова и снова неосознанно искал глазами лицо матери, знал, что ее нет в комнате, и все равно искал. Словно одного его желания увидеть ее было достаточно, чтобы изменить что-либо. Никогда не было достаточно. Никогда не будет достаточно. Малфой зло усмехается, закрывает глаза и проводит рукой по лицу. Мерлин. Всеми этими воспоминаниями он неосознанно вытащил наружу застарелую обиду. Драко немного подается вперед, опираясь на локти, смотрит перед собой. Смотрит на могилу Снейпа, и ему становится так нестерпимо горько. Он так и не успел сказать все то, что весь седьмой курс носил в себе. Не успел сказать самого главного. Не успел сказать "спасибо". Сколько бы он не шептал заветное слово могильной плите, это не изменит того факта, что он опоздал с признаниями, когда они имели хоть какой-то смысл, и от этого жутко. Что если завтра так и не наступит? Для него, для матери или отца — для них, как для единой семьи. Что если не будет завтра, послезавтра, послепослезавтра?.. Что если он не успеет простить их? Драко вглядывается в высеченные на камне буквы и не может отвести взгляд в сторону. Он с ужасом представляет себя сидящем в фамильном склепе. Нарцисса Друэлла Малфой. Люциус Абраксас Малфой. И больше не на кого злиться. И больше некого изводить. И больше некого любить. Драко опускает взгляд вниз и смотрит на ползущего по земле жука. Медленная, слабая, уязвимая букашка. Стоит только немного надавить, совсем чуть-чуть, и... — Давайте уедем? Мы можем скрыться...— Драко смотрит на обоих родителей и невольно делает шаг назад. Нарцисса поджимает губы и бросает короткий взгляд на мужа, и это не совсем та реакция, которую он ожидал увидеть. — Драко, не говори ерунды, — произносит Люциус, и он переводит взгляд с матери на отца. Постепенно до него начинает доходить смысл сказанного. Нет. И плевать отцу на то, с чем каждый день ему приходится сталкиваться в родовом поместье. Оборотни, Пожиратели и эта гребаная гигантская змея Повелителя... Драко устал оглядываться. Устал принимать душ с палочкой. Устал пить зелья Снейпа, коими тот пичкает его со случая на Астрономической башне. Драко просто устал. Позади раздается вежливое покашливание, Драко резко оборачивается и встречается глазами с Панси. Она смотрит на него с таким неприкрытым счастьем, с такой любовью и теплотой, что Малфой моментально забывает обо всех посторонних мыслях. Он не видел ее сколько? Слишком долго. — Как ты меня нашла? Как?.. — она подходит ближе, улыбается и прикрывает ладонью свои губы. В глазах стоят слезы, но она не плачет. Панси никогда не плачет. Не плачет, не жалуется и не просит ни о чем. — Мой парень герой магической Англии, Драко. Он многое может узнать, — говорит все это, а глаза так и сияют, затмевая солнце. Драко неуверенно улыбается. Он неловко мнется на месте и констатирует: — Тебя не было в Министерстве. — Паркинсон кивает и делает шаг вперед, смотрит куда-то за его спину и глубоко вздыхает. Малфой оборачивается и вновь утыкается взглядом в холодное надгробие. Спустя пару секунд он слышит тихий голос Панси: — Ты не был готов встретиться в Министерстве. — Он оглядывается и молча рассматривает ее в течение какого-то времени. Панси не торопит. Она также молча встречает его взгляд. Стоит напротив, всего в нескольких шагах от него, и он против воли вспоминает: — Малфой сдулся! — кричит Нотт, держа в руке бокал огневиски. За его спиной стоит внушительная группа людей — слизеринцы от третьего до шестого курсов. Седьмой курс расселся по диванам, кто-то играет в шахматы у камина, кто-то делает домашнюю работу, кто-то стоит рядом с Малфоем. Драко устало прикрывает глаза, мысленно соглашаясь с сокурсником. "Сдулся. Малфой сдулся", — шепчет одними губами. Тео оглядывается на собравшихся в гостиной слизеринцев победно и зло улыбается. — Отец говорил, что Люциус в меноре играет роль любимого шута Повелителя. — Теперь уже все смотрят на Драко. Все до единого. Он кожей чувствует взгляды собравшихся. Они скользят по нему, оценивают, пронизывают насквозь... Мерлин, как же он устал. Принимать удар, держаться, стоять до последнего. Снова и снова, каждый раз доказывая право на свое место в жизни. Спустя пару секунд, вопреки всему, вопреки собственному желанию пойти на Астрономическую башню и спрыгнуть с нее, Малфой поднимает голову и уверенно отвечает: — Мой отец хотя бы шут Повелителя, а не его шлюха. — Губы искривляет презрительная усмешка. Драко уверенным отточенным годами жестом отбрасывает волосы со лба, чуть наклоняет голову вбок и смотрит на Нотта исподлобья, — знаешь, что мне мой отец говорил? Что Нотт-старший неприлично долго задерживается наедине с Господином. Они друг другу стихи читают? А, Нотт? — откуда-то из-за спины Драко слышится улюлюкание. Тео срывается с места, но его вовремя оттаскивают в сторону Крэбб с Гойлом. Он с ненавистью на него смотрит и тяжело, загнанно дышит. Малфой не знает, откуда взялись эти слухи, и кто их распускал, но об отце Нотта говорили не самые приятные вещи. Видимо, сработала банальная зависть — Ноттам была дана достаточно большая власть. Драко был уверен, что слухи — это всего лишь слухи, но он знал, как болезненно реагировал на них Тео. Тот не демонстрировал свою слабость, но Драко всегда отлично находил точки уязвимости у людей. Раньше свои умения против слизеринцев он не применял. Раньше. Теперь все иначе, теперь ему плевать на названия факультетов. Здесь почти все враги. Драко неосознанно бросает короткий взгляд на Панси. Та словно только и ждала этого взгляда. Она моментально откладывает книгу в сторону и встает со своего места. — Сука, я тебя...— Тео осекается и вытаскивает палочку. Он оглядывается на своих парней, стоящих за его спиной и те нехотя делают тоже самое — вытягивают палочки с одинаково неуверенным выражением на лицах. Авторитет Драко все еще силен. Никто не решается напасть первым. Малфой поворачивает голову и смотрит на находящихся рядом с ним слизеринцев. Большинство из них попросту отводят взгляд в сторону. Не прячет глаза только Паркинсон. Только она смотрит прямо на Драко. Не спеша подходит к нему, становится в пол-оборота и, резким движением выхватывая палочку, произносит: — Круцио! — Нотт падает, извивается всем телом и кричит, кричит, кричит... В гостиной повисает тишина. Драко недоуменно смотрит на Панси, когда она, становясь перед ним тихо, но четко говорит, обращаясь к слизеринцам, все еще держащим в вытянутых руках палочки: — И чтобы не было такого больше... Такое случилось. И не раз. Подобные акции протеста стали происходить все чаще и чаще. Стоя на границе с Запретным лесом у самой кромки, он подолгу всматривался в самую гущу леса и вспоминал, как одиннадцатилетним мальчиком до дрожи в коленях боялся обитающих там животных. Зря. Самые страшные животные, как оказалось, обитают не в Запретном лесу... Драко наколдовывал защитную звукоизоляционную сферу и орал во весь голос. Орал до боли в горле, до хрипов, до кровотечения. Тонкие сосуды, не выдерживая напряжения, лопались, и кровь из носа, капая, начинала пачкать одежду. Тогда Панси моментально подбегала к нему, накладывала лечебное заклинание и с силой сжимала в своих объятиях. Было невыносимо, не было места, в котором бы Драко чувствовал себя в безопасности. После последнего пребывания в меноре ему повсюду мерещился Сивый со своей стаей. Он вздрагивал от каждого громкого звука, выхватывал палочку от каждого резкого действия. То, что он видел в меноре невозможно описать словами. Он видел изнанку войны, и она была ужасной. Страшной, грязной и кровавой. Такого отец не рассказывал, когда говорил о своем пожирательском прошлом. О таком он не предупреждал. Снейп пытался донести до него несколько раз на шестом курсе. Тогда Драко был слишком занят заданием Господина, чтобы увидеть картину в целом, а не только свой маленький доверенный ему паззл. Теперь Драко понял. Наверное, не увидев всего собственными глазами невозможно в полной мере проникнуться происходящим. Он наконец прочувствовал, что на самом деле означает гражданская война. Смерть. Смерть, боль и страх. Повсюду творилась кровавая расправа над теми, кого посчитали неподходящими Новому режиму. Неправильными. Негодными. И он был в самом центре, в самом гребаном сердце этого безумия, и ничего не мог изменить. Ничего. Его дом, его семья, вся его жизнь... Просто замок из песка. Драко задыхался, все это душило. Так надоело молчать, опускать голову и притворяться слепым, когда в его дом привозят очередного ученика. Надоело жить в одном доме с Волдемортом. Надоело засыпать, держа в руке волшебную палочку. Надоело убивать, пытать, выживать. Хотелось просто жить. Хотелось дышать, любить... Трахаться. С мальчиками, с мальчиками, с мальчиками... Не играть в счастливую парочку с Панси, создавая видимость для окружающих. Хотелось наброситься на первого встречного парня в школе. Прижать его к стене и поцеловать. Хотелось трогать, ласкать, гладить все, до чего дотянутся руки. Хотелось чувствовать твердый член сквозь форменные брюки... И пусть подобные вещи были под запретом он все равно хотел этого. Хотел любить своей извращенной гейской любовью не менее извращенного гея. Не спрашивать разрешение и не ставить блок на сознание каждое утро, каждый божий день — просто любить. Драко встряхивает головой и жмурится. Подносит руку к лицу, защищая глаза от яркого солнца. — Могила Снейпа... Я настолько предсказуем, Панс? Та чуть склоняет голову вбок и смотрит на него как на неразумного ребенка. — Милый, если ты не забыл, то ты все еще считаешься сбежавшим в Китай за древневосточной мудростью. Не думаю, что ты спешишь разубеждать общество. Да и к тому же... Тебе некуда больше идти, как ни прискорбно. К матери ты не пойдешь, у Блейза ты не был, у моих родителей — тоже. Остается только это место и... — Я скучал по тебе, — с улыбкой произносит Драко. Он и правда очень скучал. Скучал по единственному другу, обретенному в самое странное и казалось бы самое неподходящее время. Что бы ни случилось за седьмой курс, что бы Драко ни пережил, он уверен, что оно того стоило. Панси того стоила. Они общались столько лет, проводили уйму времени за совместными занятиями. Паркинсон годами была подле него... Но только после того, как она поддержала его на седьмом курсе, открыто выступив на его стороне, Драко, наконец понял, что это за человек — Панси Паркинсон. Смелый, сильный и что самое главное — верный. Превыше всего он всегда ценил преданность. Тогда, на последнем курсе, когда у него не было ничего, когда в ответ предложить он ничего не мог, Панси осталась стоять вместе с ним. А за ней и Дафна, и Астория, Малькольм и некоторые другие слизеринцы. Почему-то они были уверены, что у Паркинсон есть особые причины поступать именно так, а не как-то иначе. Все, что тогда произошло, все, что они с ней делали, было направлено на одну единственную вещь — выживание. Причем Паркинсон была вынуждена выживать только из-за ее преданности своему другу. Легче было отступить, легче было уйти в сторону. Драко не долго бы смог продержаться один против сверстников и Кэрроу. Он это понимал, она это понимала. Панси шагает навстречу и, подойдя почти вплотную, протягивает руку и касается его ладони. Несильно сжимает пальцы и улыбается: — Я тоже, Драко, — потом нерешительно его обнимает, обвивает руками его талию, чувствует, как он напрягается, всего на секунду, а затем с силой сжимает ее в ответ, зарывая пальцы в коротко стриженные черные волосы. Проходит пару мгновений, и Панси шепчет на ухо: — Очень сильно скучала. * * * — Не может быть! — восклицает Малфой, ухмыляясь. — Прям так хорош? — Панси с легкой полуулыбкой на лице наблюдает за ним сидя напротив в каком-то маггловском ресторане. — Мерлин, не представляю, чтобы Уизли был настолько... — Драко поигрывает бровями и заканчивает, — талантлив в этом деле. — Может тебе самому стоит проверить? — в свою очередь спрашивает Паркинсон. Малфой приподнимает бровь и улыбается. — Знаешь, думаю, я даже смогу его убедить. — Вставить мне по самые помидоры? Не сомневаюсь, что сможешь. — Он чуть подается вперед, не отводя взгляда от Панси, берет стакан с водой и медленно откидывается на спинку кресла, все также неотрывно глядя на Панси. — Хочешь посмотреть или поучаствовать? Панси моментально делает абсолютно серьёзное лицо и уверенно отвечает: — Как я могу бросить тебя одного, Драко? Мы же команда, помнишь? Всегда вместе, во всем вместе. К тому же... Кто не пробовал сэндвич, тот, считай, девственник, — договаривает Паркинсон с лукавой улыбкой на лице. Драко качает головой и задумчиво произносит: — О, на что ты меня толкаешь, Паркинсон... Коварная ты ведьма. — Только представь: ты, я, Рон. Красивые, молодые, полные сил... Трахаемся всю ночь напролет... — Ронни настолько вынослив? Я-то точно смогу, сама знаешь, но эти гриффиндорцы... — Гриффиндорцы очень способные. В некоторых областях, — уточняет Панси. — Не знаю, не знаю, вы, девчонки, создания неприхотливые, как флейты, на которых играть не составляет особого труда. Я же подобен древнегреческой кифаре. Нужен мастер, чтобы вырвать из меня божественное звучание. — Панси улыбается, к их столику подходит официант с заказанными блюдами. Пару секунд они с Драко молча смотрят друг на друга с явным весельем в глазах. Официант расставляет тарелки с традиционным английским завтраком, включающим стейк, бекон, колбаски и кровянку, поданные с яйцом и овощами гриль. Только после его ухода Драко, положив салфетку на брюки, спрашивает: — Кстати, ты сказала Рональду о моем пребывании в твоей квартире? — Нашей с ним квартире. Нашей. — Драко игнорирует последнее замечание, придвигает к себе тарелку и принимается есть. — Все равно. Он знает? Или я рискую быть зааваженным в твоем доме? — спрашивает, нанизывая на вилку бекон. Панси закатывает глаза и снова поправляет его: — Во-первых, нашем с ним доме, во-вторых, он аврор, Драко, он тебя не заавадит. — Паркинсон делает глоток воды и жадно всматривается в его лицо, подпирая подбородок ладонью. — Помимо Авады есть еще много способов, — замечает Малфой между делом. — У Рона бесспорно много достоинств, но богатая фантазия — не одно из них, — с улыбкой возражает Панси. — А говоришь, в постели хорош. Как там обойтись без фантазии? — За фантазию отвечаю я. Помнится, ты тоже не проявлял чудеса смекалки в свое время. — У меня не вставал! Я не мог думать ни о чем другом, только о том, что член предательски мягкий, а я... — Отговорки, Драко, одни сплошные отговорки... — Панси строит ему умильную рожицу, и у него возникает желание запустить в нее одной из лежащих рядом с ним булочек. — Никогда больше не буду трахаться с женщинами. Жестокие создания. Мужик бы понял. — Кстати о мужиках... — Паркинсон поджимает губы, прикусывает нижнюю, потом все же спрашивает, — Поттер? Ты все еще?.. — Что? — Ой, брось, тебя не было около двух лет. Я просила тебя приехать, Нарцисса передавала через меня просьбу увидеться, но стоило Поттеру... — Дело не в нем, — поспешно перебивает ее Малфой. Он морщится, отворачивается, затем опускает взгляд на тарелку и, усмехнувшись, произносит: — Я встречаюсь с магглом. С Чарли. Кто бы мог подумать, да? Живу в квартире, которая по площади как моя спальня в меноре. Мерлин, поначалу я думал, что сойду с ума. Или же сведу с ума Чарли. От разрыва спасал только регулярный секс. Секс утром, днем и вечером. Секс вместо еды... Драко замолкает, смотрит на начатый стейк и произносит: — Боже, американская еда... Американская маггловская пища — это какое-то издевательство. Я первые месяцы думал, что умру в этом странном мире. — Все так плохо? — Хуже. Темп жизни совершенно другой, не такой, как здесь. Нужно быстро подстраиваться, быстро соображать, быстро реагировать. Да и люди... Мерлин, я там как тепличное растение. История с порно это отлично демонстрирует. — И почему ты все еще там? Малфой пожимает плечами и отвечает: — Чарли. Стажировка. Я же тебе говорил? Панси делает глубокий вздох, кивает и тихо говорит: — Да, говорил. О'брайен. И работа твоей мечты — секретарь. — Ты утрируешь. — А ты страдаешь какой-то херней, Драко. Твоя семья все еще остается самой богатой в Британии, одной из самых богатых в Европе. Даже, несмотря на убытки, которые вы терпите в последние годы, у вас... — Я знаю, чем владеет моя семья, Панси. — Тогда какого Мерлина ты в этих гребаных Штатах забыл? Что есть там такого, чего нет здесь? Нужна работа? Ты можешь возглавить международную корпорацию. Нужен любовник? Тот же Поттер порвал задницу, чтобы устроить вам встречу. Он, конечно, не самый лучший вариант, но уж точно не хуже маггла, — последнее Панси говорит с явным отвращением в голосе. — Чтобы ты знала, у магглов много удивительных изобретений — сложнейшие компьютеры, летательная техника, транспортные средства... От некоторых машин, от их скоростей можно дар речи потерять! — Драко качает головой и мечтательно смотрит куда-то в сторону, потом снова поворачивается к Панси и говорит уже серьёзным тоном: — Ты не знаешь Чарли. — Зато знаю тебя. Ты с детства терпеть не можешь магглов и грязнокровок, да для тебя... — Я счастлив с ним. Плевать на кровь, она у всех красная. Он меня любит. — Я тебя люблю, Нарцисса тебя любит, Люциус любит, а твой маггл... Он тебя даже не знает, как он может тебя любить? Он в курсе того, что ты сделал? В курсе того, на что ты закрыл глаза? — Малфой отворачивается, протягивает руку и хватает край стола. Панси видит, как сильно он сжимает пальцы, так что белеют костяшки. — Я расскажу ему. — И про магию расскажешь? И про отца с матерью, которые его никогда не примут? Про мир, которому он никогда не будет принадлежать? — Панси наклоняется и значительно тише произносит, — ваш роман с самого начала был обречен. Ты волшебник, у тебя магия в крови, она пронизывает каждую клетку тела, она искрит на кончиках пальцев, когда ты злишься. Она выплескивается стихийными выбросами. Она повсюду. В тебе, во мне, в окружающем мире. Чарли слеп, он никогда не увидит, никогда не поймет, не прочувствует то, чем ты дышишь, чем ты живешь. — Драко прикрывает глаза, и на какую-то секунду лицо искажает боль. Паркинсон физически ощущает, как ему больно. Она накрывает ладонью его руку и ждет. Спустя минуту он все же выдает: — Мне достаточно того, что он способен увидеть, Панси. Как тебе достаточно того, что дает тебе Уизли. — Теперь уже в голосе Драко слышится презрение. — Не нужно сравнивать. Рон волшебник. — Он посмешище. Его отец, не зная назначения вещей, берет их с собой в Министерство. Ему сложно потратить несколько минут, чтобы не выглядеть полным идиотом. Я видел его расхаживающим с каким-то хламом. Вид такой словно он выиграл звание "сотрудник года". Мой отец даже без палочки на коленях перед Повелителем вел себя с большим достоинством. — Панси кривится, вспоминая Артура Уизли, и молчит. — А мать? Ты видела хоть раз, как она себя ведет? Ни грамма воспитания, даром что чистокровная. Они в принципе напоминают семейство Беннетов из маггловского женского романа. Невоспитанные дворяне и куча детей. — И, тем не менее, они волшебники. Остальное — мелочи, на которые можно закрыть глаза. И потом я живу не с его семьей, а с Роном. — Верно, у них банально нет места для тебя, — произносит Драко. Отрезает себе кусок стейка и, прожевав, предлагает: — Ты можешь наколдовать себе местечко на крыше. Не упусти возможность, пока там свободно. Панси вздыхает и тихо проговаривает: — Чувствую, все же придется мне напялить на себя форму загонщицы. — Что? — спрашивает Малфой. Панси хмуро смотрит на него и зло отвечает: — Ничего. — Ладно, что там насчет порванной задницы Поттера? Меня ждет нечто... грандиозное? Мне морально подготовиться? — Паркинсон переводит взгляд со столовой ложки на Драко и вспоминает полигон. Он выглядел внушительно. А учитывая то, что Поттер практически закончил обучение в Академии Аврората, завтра Малфою мало не покажется. — Панс? Все так плохо? — Ну-у-у, я не знаю, Драко. Мерлин, я видимо просто не способна понять. Поттер утверждает, что тебе понравится, я же... — Ты с ним не согласна, — договаривает за нее Малфой. — Нет. Я считаю, что он сильно рискует. Я бы на такое отреагировала негативно. — Негативно еще мягко сказано. Она помнит то чувство, которое испытала, впервые услышав о дуэли, — острая ненависть. Панси даже не представляла, что знает столько нецензурных выражений, пока не оказалась рядом с почти законченным полигоном перед уставшим, потным Поттером. Драко переводит взгляд на часы, отмечая, что через час ему стоит позвонить Чарли, потом отвечает: — Ну, если мы не устроим волшебную дуэль, то можно считать, что все пройдет неплохо. — Малфой немного наклоняется, внимательно рассматривая замершую Паркинсон и спрашивает: — Что? — Ничего, просто... Давай домой пойдем? — Драко обеспокоенно смотрит на девушку и кивает. — Конечно. — Подзывает официанта и просит счет. — Все нормально? — Да, я сегодня плохо спала. Голова болит, — Панси улыбается ему и добавляет, — не волнуйся. Через пару минут к ним подходит их официант и с вежливой улыбкой протягивает счет. Малфой все также вежливо улыбается в ответ и кладет внутрь папки карточку. Панси при этом закатывает глаза немного недоверчиво глядя на маленький тонкий кусок пластика. Малфой насмешливо смотрит на нее и комментирует: — Между прочим, очень удобно. Не нужно даже думать о количестве денег в наличии. — Драко поначалу тоже очень скептически относился к идее использования банковской карточки. Состояние их семьи, вернее часть в маггловских деньгах, была раскидана по нескольким банкам. Один из них находился в Швейцарии. Несколько в Штатах, пара банков в Китае, и еще несколько в Японии. Люциус терпеть не мог магглов, но при этом осознавал, что в их мире крутятся деньги, большие деньги, и не вкладывать в этот мир просто глупо. Ненависть ненавистью, но бизнесу она не должна мешать. Малфой не уверен, что отец не применял к магглам некоторые запрещенные заклинания, дабы получить от них то, что он хотел. Хедж фонд, которым владела семья Малфой приносил небывалую прибыль. Она особенно важна сейчас, когда магическая составляющая их бизнеса терпит убытки. Многие денежные вливания идут именно со счетов маггловских банков. — Да ну? Она, что... — Драко смотрит на Панси, вспоминая, на чем остановился. "Карточка. Точно". — Она, считай, Гринготтс в твоем кошельке. — Панси фыркает, но при этом Малфой улавливает на ее лице интерес. — Я как-то спустил за ночь неприлично много. Был в Вегасе. Проиграл... — Малфой усмехается и говорит: — Мерлин, стыдно сказать, сколько я проиграл маггловскому казино. Я же блять маг! Как я вообще умудрился? — задает риторический вопрос Малфой. За него как ни удивительно отвечает Паркинсон. — Пьяный был. Или укуренный. Вспомни седьмой курс. Столько бутылок... — К ним возвращается официант, протягивает обратно папку с карточкой. Драко убирает с колен салфетку, не спеша поднимается и подходит к Панси, протягивая ей руку. — Как вспомню, в каком состоянии я тебя в Выручай-комнате находила, так сразу хочется тебя хорошенько Круциатусом приложить. За идиотизм. — Не нужно меня Круциатусом. Не люблю я это дело. — Малфой морщится, и Панси несильно бьет его по носу. — Кто любит, Драко? Но иногда люди так и напрашиваются на урок от жизни. — Драко пропускает ее вперед, следуя за ней чуть позади, приоткрывает дверь на выходе и, когда они оказываются на улице, выдыхает. — Ладно, давай теперь к тебе. * * * В камине гостиной комнаты полыхает зеленое пламя, и через секунду-две из него вываливается рыжий парень. Малфой закатывает глаза, кладет газету на стоящую рядом тумбочку и внимательно смотрит на Рона. Тот стряхивает с себя пепел, жмурится и, заметив Драко, резко замирает. Смотрит на него пару секунд, снова жмурится и слышит: — Уизли, тебе что-то в глаз попало? — Если бы, — отвечает Рон и неуверенно проходит вглубь комнаты. Он открывает было рот, чтобы что-то сказать, потом резко разворачивается и смотрит на дверь, ведущую в коридор. — Такое ощущение, что ты здесь впервые. Ты, конечно, особым интеллектом никогда не отличался, но все же запомнить планировку квартиры мог бы. — Заткнись, Малфой, — выкрикивает Рон, со злобой глядя на Драко. — Не испытывай судьбу. — Знаешь, в Хогвартсе я никак не мог понять, каким образом ты умудрялся везде опаздывать. Теперь все представляется совсем в другом свете, — не унимается Малфой, Рон с ненавистью смотрит на Драко и тяжело дышит. — Кстати, Панси в курсе, что я здесь, и никуда не планировал выходить. — Ты чертовски везучий мудак, Малфой. — Что есть, то есть, — произносит Драко, подмигивая Рону, потом встает и не спеша выходит из комнаты. Рон беззвучно материт Малфоя всеми известными ему выражениями, взлохмачивает голову и с силой сжимает кулаки, рыча: "Гаррррррри!" В этот момент в комнату аппарирует Панси, она закрывает глаза на пару секунд, потом осматривается и видит насупленного Рона. — И что же он сделал? — тут же спрашивает Паркинсон, сложив два и два. — Он... Он тут! — возмущается Рон, указывая на дверь. — Я говорила, что он поживет с нами. Ты был не против. — Ты говорила все это в непосредственной близости от моего члена, а сейчас, обдумав ситуацию, я пришел к выводу, что одного минета недостаточно, чтобы я терпел его... — Один минет? — внезапно слышится голос Малфоя. — Да ты развела его как лоха, Паркинсон. Уизли, в своем лице ты позоришь весь мужской пол. Мерлин, один минет... — сокрушается Драко, подходя ближе. Рон с перекошенным лицом срывается с места. Панси моментально создает защитную сферу вокруг Малфоя. Уизли поворачивается и разочарованно спрашивает: — Какого черта, Панси? Он... Он... Драко ухмыляется, глядя на его потуги подобрать ответ. — Не пытайся складывать слова в предложения. Не твоё это, Уизли, не твоё! Но если нужна помощь, ты не тушуйся — спрашивай. Я всегда готов помочь парню лучшей подруги. — Рон резко оборачивается и выхватывает палочку. — Я буду делать это очень долго, Малфой, — зловеще произносит Рон с пугающей улыбкой на лице. — Не сомневаюсь, Уизли, пока вспомнишь нужное, пока... — Драко! Прекрати. — Панси укоризненно смотрит на Малфоя. Тот поднимает руки вверх, сдаваясь, и выходит из гостиной. Панси подходит к Рону и кладет руку ему на плечо, чуть тянет на себя. — Он просто шутит, Рон. — За такие шутки людей бьют по почкам, Панси. — Он запускает ладони в густую шевелюру и со злостью произносит: — Ненавижу суку! — Брось, Рон, не строй из себя неженку, ты в состоянии пережить сарказм. Я вот с Драко с детства знакома, с ним, с Забини, и ничего — жива. В нашей гостиной было еще с десяток таких как Малфой, а декан вообще любому сто очков вперед давал в умении унижать одним взглядом. Хочешь понравиться Драко — научись говорить на его языке. Меньше кулаками маши, больше мозгами орудуй. — Что если я не хочу ему нравиться? — Придется. Он из моей жизни никуда не денется. — А я? — в свою очередь спрашивает Рон, внимательно глядя на Паркинсон. Та пожимает плечами, смотрит на дверь и вздыхает: — Я бы этого не хотела, Рон, — отвечает Панси и выходит вслед за Драко. * * * — Уизли, — констатирует Малфой, сидя на высоком стуле у бара на кухне. Рон уже минут десять неотрывно следит за каждым его движением, и если в самом начале Драко отшучивался по поводу пристального внимания бывшего сокурсника, то теперь это самое внимание стало порядком раздражать. — Малфой, — в тон ему отвечает Рон, все так же не сводя с него глаз. — Нравлюсь? — Драко нахально ухмыляется и демонстративно тянется на стуле. — Нет. Пока не нравишься, — Драко моментально перестает ухмыляться. Недоуменно смотрит на Рона и выпивает оставшийся на дне огневиски. Потом, немного подумав, все же переспрашивает: — Пока? Что за "пока", Уизел? — Рон все еще пристально глядя на Малфоя, отслеживает каждое его движение. — Значит, мы с тобой найдем способ общаться. — Спокойно отвечает Уизли. — Не люблю рыжих. А нищих рыжих вообще не переношу. Ну вот совсем. — Малфой кривится, Рон в свою очередь на секунду прикрывает глаза, берет под контроль эмоции и благодарит Мерлина за те уроки медитации, которые у них были с авроратским психологом мистером Джонатоном Андрузом. "Сейчас можно представить себя на берегу моря, вы слышите шум прибоя, вы чувствуете легкую прохладу..." — вспоминает Рон слова Андруза. — Не моя проблема, — он даже рад, что получилось без откровенной ненависти. Так, небольшой налет ненависти, сбавленный добрым количеством показного радушия. Рон улыбается Малфою, но глядя на его немного перекошенное лицо, понимает, что видимо в этот раз улыбка не удалась. — Ты будешь общаться со мной против моей воли, Уизел? — Рон тянется за бутылкой огденского, наливает себе в бокал немного и пожимает плечами. — Если ты не в курсе, аврор, такое общение преследуется по закону. — Ага, как и попытка отравления, Малфой. — Драко замирает, поджимает губы и отводит взгляд в сторону. Рон рад своей маленькой победе. Хоть что-то способно заткнуть Хорька. — А насчет "против воли", то тут у меня простор действий, ты в моем доме. — Я в доме Панси, — Малфой делает глоток и слышит голос Рона. — Это наша общая квартира, — Драко усмехается, откашливается и смотрит на Рона с безумно раздражающим сочувствием. Как на идиота. — Уизли, сколько ты платишь за квартиру? — Драко протягивает блокнот и маггловскую ручку. Рон первое время с дикой смесью недоверия и удивления смотрит на вытащенные Малфоем вещи. — Напиши цифру. Уизли берет ручку и пишет, непонятно вообще для чего. "С какой такой стати я это делаю?" — спрашивает себя Рон, протягивая блокнот обратно Малфою. Тот бросает короткий взгляд и начинает смеяться. Рон сразу же забывает об уроках медитации. Ему нестерпимо хочется схватить за горло мерзкого блондинистого ублюдка, прямо там, где острый выступ адамова яблока, и душить, душить, душить суку... Малфой, словно почувствовав опасность, переводит взгляд с цифры на красную от злости физиономию Рона и примирительно говорит: — Брось, ты должен был понять, что этого слишком мало. Вы живете, может, и не в центре Лондона, но... Мерлин, даже я знаю, сколько стоит снять квартиру. Неужели ты совсем не разбираешься в ценах, Уизли? — Просто нам повезло. — Просто это ее квартира. — Нет, она наша. — Упрямо возражает Рон. — Я... Черт, Малфой! — Что, уже не хочешь общаться? Быстро же ты сдался. А еще говорят, что гриффин... — Хочу! — выкрикивает Уизли, разливает алкоголь по бокалам: себе и Драко, — и протягивает ему огневиски. — За дружбу, — произносит Рон с плохо скрываемой злобой и выпивает, не дожидаясь Малфоя. — Твою мать, с тобой я скорее сопьюсь. Малфой улыбается и салютует. Следующие десять минут проходят в абсолютной тишине. Они с Малфоем выпивают еще по одному бокалу. Внезапно Драко поворачивает голову и начинает рассказывать: — Был у меня один парень в Штатах... — Так, Малфой, прекращай это дело, я с Гарри такие вопросы не обсуждаю, с тобой и подавно не стану, — произносит Рон, морщась. Малфой хмыкает и, как ни в чем не бывало, продолжает: — Так вот, был у меня один парень в Штатах... Все никак не хотел "дружить". С ним нельзя было спешить, необходимо было соблюсти все приличия и... проявить фантазию. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы... Ну ты понял. Я приготовил для него ужин. Сам. Никаких домовиков. — Шутишь, — присвистывает Уизли. Может все дело в уже третьем бокале виски, но отчего-то сейчас Рону кажется, что выпивший Малфой выглядит значительно приятнее и добрее. Определенно все дело в третьем бокале виски. — Точно. Оказалось, я гений на кухне. Кто бы сомневался, я вообще крайне талантлив, но готовлю просто... Как там говорят? Просто комильфо. — И как? Подружился? — Драко мечтательно улыбается, вспоминая нежного, застенчивого мальчика, с которым он недолго встречался до Чарли. По его лицу Рон отлично видит ответ, — видимо ужин и правда был хорош. Не представляю, как тебя кто-то выносит, Малфой. Ты же как дементор — все счастье, всю душу у человека высасываешь в самые краткие сроки. — Ну, скажем, накормил я его так, что он несколько дней в себя прийти не мог. Все вспоминал свой мощный... гастрономический оргазм, да постанывал тихонько. Да и, Уизли... Со счастьем все понятно, но чтобы высосать душу целовать нужно значительно ниже обычных дементоров. — Фу, мерзость. — Кому как, — пожимает плечами Драко, делает небольшой глоток и поднимает голову. Смотрит на зачарованный потолок, любуясь звездным небом, потом оценивающе смотрит на сидящего рядом с ним Рона. "Неплохо", — проносится в захмелевшем мозгу. Драко хищно улыбается и немного придвигается. — Кстати готовил я ягненка. Начал с маринада: гранатовый сок с апельсиновым, в пропорциях два к одному, лимонная цедра, мускатный орех и немного сухого белого, грамм пятьдесят, не больше. Можно ликер добавить, это все по желанию. Ты не представляешь, Уизли, что с мясом после маринада делается — оно становится нежным, мягким, податливым... Восприимчивым. Надо его хорошенько смазать, потом посолить, и можно приступать к самому интересному... — Малфой, ты меня сейчас клеишь? — внезапно спрашивает Рон. Драко удивленно смотрит на него и молчит. — Ты тут про готовку зачем начал рассказывать? — На кухню входит Панси, улыбается и, подойдя к своему парню, обнимает его со спины. — Панси, ко мне Малфой подкатывал. Паркинсон удивленно смотрит на все еще замершего на месте Драко и весело спрашивает: — Правда? — Малфой молчит и ошарашенно смотрит на подругу. — Мерлин, Панси, я не знаю, что сейчас было. В смысле это же Уизли. Но алкоголь и я... — Помню я, что вы с алкоголем можете устроить, — смеясь, отвечает Панси, она обходит Рона, садится ему на колени и спрашивает с озорным блеском в глазах: — идея с тройничком, видимо пришлась тебе по душе. — Какой тройничок? — подает голос Рон. В мыслях он пару раз фантазировал о себе, Панси и, например, какой-нибудь девушке. Но вот ни разу за все время в его фантазиях не было Малфоя. Слава Мерлину. В этот момент Драко соблазнительно улыбается, качает головой и говорит: — Все, я спать. — И пусть Паркинсон сама объясняет Уизли про тройничок, а ему завтра еще с Поттером встречаться. И судя по лицу Панси, ждет его не заказанный столик в какой-нибудь маггловской забегаловке, далеко не столик...