Порно

— Потрясающе! — кричит Малфой, оглядываясь по сторонам. Они с Поттером уже переоделись и пересекли границу полигона. — Поттер, это потрясающе! Полигон и правда поражает. Магия чувствуется каждой клеткой. После почти двух лет вдали от дома, среди магглов, это место словно бальзам на душу. Магия мэнора, магия артефактов... Смешивается, объединяется, обрушивается на него. Драко неосознанно то и дело начинает улыбаться. Постоянно одергивает себя и все равно через пару минут улыбается. Разворачивается и по-дружески хватает Гарри за плечо, немного сжимая его пальцами поверх спортивной мантии. Поттер резко поворачивает голову и смотрит на ладонь Малфоя, которую тот, впрочем, сразу же убирает. — Я рад, что тебе нравится. Ты тот еще привереда. — Ты меня не знаешь, — возражает Драко. — Не знаю, — соглашается Гарри. Снова вспоминает его "люблю". Признание, вырвавшееся как что-то само собой разумеющееся, никаких красивых слов — просто люблю. Так и нужно? Так правильно? Он точно сказал это серьёзно. Это не было игрой, не было шуткой. За четыре года в Академии Гарри неплохо стал разбираться в искусстве обмана. Их учили читать по лицам, внимательно слушать интонации и смотреть за телодвижениями. Драко не лгал. Он и правда любит. — Малфой? — Что? — Твой отец... Люциус действительно может выжечь тебя с древа? Драко отводит взгляд в сторону. Улыбка исчезает с лица, сейчас оно выглядит крайне озабоченным. Гарри рассматривает его профиль: прямой классический нос, высокий лоб, поджатые губы... Малфой снова смотрит на него и медленно кивает. — Да. Может. — Но ты же его единственный сын. Как?.. — Поттер... Все несколько сложнее семейных уз. Дядю же выжгли с гобелена. Тетю тоже. У меня видимо вся эта блажь в голове от Блэков, чтоб они были неладны. Дядя, тетя... Сириус и Андромеда. Странно все-таки слышать "дядя" от Малфоя, когда речь заходит о Сириусе. Гарри усмехается и произносит: — Горячая кровь Блэков... Бедный Люциус. У него в доме целых два Блэка. — Мерлин с ним, пусть сначала выйдет, — отмахивается Драко. — Советы по устройству жизни из тюрьмы... — морщится и договаривает: — Не солидно. — Поворачивается и как-то странно смотрит на Гарри. — Когда его освободят? — все же спрашивает, на секунду сжав и разжав левую ладонь. Волнуется. Злится на отца и все равно волнуется за него. — Скоро. Возникли какие-то обстоятельства, задерживающие процесс. Ты же знаешь, Люциус Малфой не пользуется популярностью у людей, каждый норовит палки в колеса вставить. — Освобождение Люциуса постоянно откладывают внезапно появляющиеся бюрократические вопросы. Причем от разных ведомств, что самое интересное. Как только одна проблема улажена, сразу же появляется следующая. Да и... То, что можно сделать за пару часов, делают несколько дней. Никаких правил никто еще не нарушил — за этим теперь жестко следят, но в рамках закона нервы старшему Малфою изрядно поистрепали за этот месяц. Причина задержки каждый раз достаточно объективная. В основном тормозит все некто Оливер Зейн. Напрямую или косвенно, через знакомых. Гарри не знает причин его личной неприязни, но готов пожать руку выдумщику. Надо же, какая фантазия. Да еще и какие знания в Кодексе... Чуть ли не до запятой. Люциус со своими адвокатами уже месяц никак не может оспорить задержки — все законно, все по Кодексу. — Понятно. — Если ты хочешь, то... — Нет, — сразу же выпаливает Малфой, потом все же уточняет: — Что? — Я скажу тебе точную дату, когда станет понятно, что и как, — предлагает Гарри. — Хорошо. — Хорошо, — повторяет, потом кивает в центр полигона и, хитро улыбнувшись, говорит: — В общем пространство здесь нестабильное, Малфой, но так даже интереснее. Честное слово. Да еще и гравитационное поле... — Что такое? — Оно, скажем, немного необычно себя ведет. Да и большинство физических законов... Здесь они не всегда действуют. У меня есть несколько регуляторов, которыми можно настроить нужную среду для тренировочного боя. Но ты и сам это поймешь. — Гарри идет чуть впереди, постоянно оглядываясь через плечо на Малфоя. Тот не может не улыбнуться, глядя на такого Поттера — увлеченного, возбужденного, воодушевленного. Мерлин, он бы никогда не подумал, что сможет увидеть его таким. Кстати Поттер похорошел. Определенно похорошел. В чем-то он прежний, а в чем-то... совсем другой. Малфой даже не может понять, в чем именно. Поттер выглядит свободнее, раскрепощеннее. Может быть, это лишь только кажется? — Осталось только установить параметры, и... — Я думал ты уже... — тут же перебивает Драко. Он закрывает глаза и чувствует сильные потоки магии, проходящие через него, огибающие его, ласкающие его. Удивительное ощущение. — Нет. Я решил, что стоит дождаться тебя, — немного туманно говорит Гарри, отводя глаза в сторону. — И выставить их, ориентируясь на твой уровень. — До Драко не сразу доходит смысл сказанного, но когда доходит... Он прищуривается и зло выплевывает: — Я не настолько хилый, как ты думаешь. — Я не думаю, что ты хилый, просто... — Что, просто? — Драко, останавливаясь, хватает Гарри за руку и резко тянет на себя. — Я не нуждаюсь в жалости, Поттер. Ни в жалости, ни в снисхождении, ни в особом отношении. Если целью всего этого, — Малфой взглядом обводит окрестности, — было показать разницу между нами... — Не было, — уверяет Гарри. Видит недоверие в глазах Драко и повторяет, — не было. Просто это для всех сложно — для меня, Джессики, Рона. А если нет специальной подготовки... Не хочу, чтобы ты выблевал свои кишки на землю. — Драко ослабляет хватку, затем кивает и отступает на шаг. — Нагрузку нужно грамотно выставлять, иначе вместо удовольствия от процесса получишь боль, усталость и злость на весь мир. Малфой оглядывается, потом какое-то время смотрит Гарри за спину и отвечает: — Понял, — двигается дальше, а спустя пару секунд заинтересованно спрашивает: — Джессика? Которая лучшая на вашем курсе? Гарри возмущенно смотрит на откровенно веселящегося Малфоя и на секунду прикрывает глаза. Засранец. — Да, — коротко отвечает. Нет, Малфой не засранец, он кто-то более, более... — Как это тебя девчонка обошла? Девчонка, Поттер! Сучонок. — А кто был лучшим в Хогвартсе? — в свою очередь интересуется Гарри, ехидно улыбаясь. Малфой поднимает вверх руки, сдаваясь, и словно между делом спрашивает: — Кстати... Правда, что тогда говорили? Ну, о вас с этой мисс "первая на курсе Академии Аврората". — На очередную подначку Гарри лишь закатывает глаза и смотрит на Драко как на неразумного ребенка. Тот улыбается и снова уточняет свой вопрос: — Вы были любовниками? Гарри замирает, неопределенно машет рукой и лишь затем поясняет: — Не совсем, один раз мы трахнулись, но... Не знаю, как-то дальше не пошло. Было неплохо, не более. — Почему не с Уизли? У нее, конечно, деревенская красота, но кому-то и такая нравится. — С Джинни все сложно. Она вроде как меня любила, и вроде как я любил ее, но, знаешь, это "вроде как" неимоверно бесило. — Невозможно любить "вроде как". Любить надо... — Драко шумно выдыхает, качает головой и идет дальше. Через мгновение до Гарри доносится: — Сильно. Очень. — Не знаю. Возможно. — Малфой оборачивается и молча всматривается в лицо Поттера. Тот неосознанно начинает нервничать от столь пристального внимания. — Что? — Странно все-таки, что ты нашел то видео. Оно низкосортное, снято в каком-то гараже, бюджет никакой, актеры малоизвестные. И все же из всех моих знакомых его увидел именно ты. — Может не только я. Может сейчас кто-то дрочит на твою задницу. Малфой качает головой и отмахивается: — Придурок. А сам заметно меняется в лице. Очевидно, это и ему приходило в голову. Если нашел Поттер, то и любой другой так же случайно может наткнуться на ролик. На порно-ролик с Драко Малфоем в главной роли. Он закрывает глаза на пару секунд и делает глубокий вдох. — Малфой, ты как? — Нормально, — отвечает, начинает спиной пятиться назад, неотрывно глядя на Гарри. Смотрит на палочку и смеется. — Видел бы ты меня, когда я узнал о порно. Думал зааважу всех к чертовой матери. И первым делом Чарли. Это он "подарил" мне жаркий секс с каким-то левым парнем. — Ты идиот, Малфой. Как можно не понять, что снимаешься в порнухе? — искренне недоумевает Гарри. Он вот может и не специалист, но когда ты трахаешься с кем-то, а за процессом следит куча народа и оператор с камерой... Как минимум дело не чисто. Малфой закатывает глаза и раздраженно поясняет. — Мерлин, Поттер, я знал, в чем снимаюсь. Планировалось, что запись останется у меня. Да я, блять, за нее заплатил! Гарри морщится и выдыхает: — Ухххх... Что делать будешь? — он не особо представляет, каким образом можно извлечь ролик из сети. Это сложно. Если вообще возможно. — Не знаю. Я все еще думаю. Удалить ролик не получается. — В подтверждение его мыслям говорит Малфой. — Пробовал? — Драко кивает, затем останавливается на обозначенном для него месте посреди полигона и говорит: — Ладно, Поттер, выставляй свои параметры, ориентируясь на хилого меня, — ухмыляется, поигрывая бровями. После заламывает руки за спину и тянется, прогибаясь в пояснице. Гарри кивает и двигается дальше, пряча улыбку. * * * — Нормально? — спрашивает Поттер, глядя на Драко. Тот стоит с нечитаемым выражением лица. Он замер и не шевелится. — Терпимо. Ощущение такое, словно он под толщей воды. Словно он снова плывет в Черном озере. Спускается все ниже и ниже, и ниже... Уши закладывает, голова тяжелая и мыслей никаких, кроме: "Твою мать, ненавижу это гребаное Черное озеро, нахрена я вообще повелся на очевидный развод Нотта..." Тогда на четвертом курсе сразу после второго испытания Турнира Трех Волшебников Тео на слабо вынудил Драко нырнуть в это озеро. Страшно было так, что поджилки тряслись. Задержав дыхание, он смотрел вниз на гладкую поверхность озера и все никак не мог решиться. Прежде чем прыгнуть он пару раз обернулся. Глядя на ухмыляющуюся физиономию Нотта, Малфой лишь сильнее сжал кулаки, вздернул подбородок, принимая вызов, и принялся произносить заклинание "головного пузыря" по примеру Диггори, уповая на то, что хотя бы в этот раз оно сработает как надо... — А так? — снова уточняет Гарри. Драко кивает и поднимает вверх большой палец. — Хорошо так. Странно, конечно, но... — Терпимо? — подсказывает Поттер с улыбкой. — Смотрел маггловские японские фильмы, Поттер? — Не все. — Чарли любит всю эту тему с самураями и дико эпичными битвами. Один и правда неплохой. "Дом летающих кинжалов". Там ребята чуть ли не летают, подпрыгивая. Устроишь? Гарри задумывается, стоит напряженно о чем-то размышляет, потом поднимает голову на Малфоя и говорит: — Попробую. — Отворачивается, поднимает палочку и начинает колдовать. Драко слышит шум деревьев, и стрекот кузнечиков, ощущает тепло солнечных лучей и дуновение ветра... Тихо, спокойно и умиротворенно. Здесь, с Поттером. Подобного он давно не чувствовал. Наверное, долгое воздержание в использовании магии сказалось на его восприятии реальности. Умиротворенно? С Поттером? Да, — отвечает сам себе Драко, — спокойно, хорошо, защищенно... Сразу в голову лезут совершенно ненужные мысли. Не нужные сейчас мысли. О том, как было когда-то — тихо, спокойно, даже лениво, а потом бешено, страстно и снова спокойно. Прошло около четырех лет, и сейчас он действительно любит другого мужчину, верен ему, но не думать о Поттере не может. Не получается. Особенно когда Поттер стоит прямо перед ним. Драко закрывает глаза. Четыре года. Слишком многое изменилось. В Штатах, рядом с Чарли, Драко был уверен, что от того восемнадцатилетнего мальчика мало что осталось. А сейчас, когда он смотрит на Гарри, невольно вспоминает все то, что когда-то чувствовал. Драко не может не смотреть. Поттер так быстро и сноровисто работает палочкой, что наблюдать за ним — истинное наслаждение. Внимательно, цепко следить за каждым движением, за каждым поворотом головы, за движением губ, когда он произносит очередное заклинание... Как же Поттер двигается. Мерлин, как он двигается! Малфой не хочет думать о том, что бы он мог сделать, если бы не... если бы не... если... Твою мать. — Почти все, — произносит Гарри, оглядываясь. Драко кивает на автомате, представляет Чарли. Чарли, Чарли, Чарли... На все согласного Чарли. Возбуждаться, глядя на Поттера он не имеет никакого права, и раз уж так хочется пофантазировать о чем-то неприличном, то Чарли должна быть отдана главная роль. Малфой думает о том, как бы он сейчас подошел к нему сзади. И пока бы тот стоял несобранный, расслабившийся, доступный, протянул бы руки, задев кончики растрепанных волос... Малфой представляет, как любовник рефлекторно поворачивает голову, его ресницы отбрасывают легкую тень на скулы, он невзначай бросает на Драко короткий взгляд и затем смотрит уже куда-то вдаль, куда-то за горизонт. Драко бы тогда точно притянул его за талию, вплотную прижав к себе, вдохнул аромат его тела, выдернул бы футболку из джинсов, скользнув под нее ладонями... Едва ощутимо, одними лишь подушечками пальцев дотронулся бы до живота, подтянутого, немного напряженного, затем опустился бы чуть ниже, к ремню... Драко встряхивает головой, переводит взгляд на Поттера и на пару секунд задерживает дыхание, глядя туда, где начинается брючный ремень... Блять. Им сейчас драться, а у него стоит. Малфой опускает взгляд вниз, на ширинку. Че-е-е-ерт. Как же заметно. Зря он фантазировал о сексе с Чарли. Тем более о сексе с Чарли на территории мэнора. Мерлин, как же хочется его трахнуть. И именно здесь. Наплевав на традиции, на невозможность для маггла пересечь границы поместья, на ненависть родителей к таким как он. Драко хочет брать его медленно, долго, очень долго, держать его в руках, чувствовать его сбившееся дыхание. Видеть как, кончая, он выгибается дугой, скребет руками по земле, вырывая травинки... Малфой вздрагивает, поправляет брюки, шов особо неприятно давит на член, и кричит: — Поттер, я отойду на пару минут. Мне нужно... В общем, мне нужно. Гарри пожимает плечами и продолжает свое дело. — Ладно. Как только Драко отталкивается от земли, делая первый шаг, то сразу же взмывает в воздух, перепрыгивая несколько метров. Вот так просто. Один шаг — три-четыре метра позади. Малфой замирает, оглядывается и внимательно рассматривает то место, где он только что стоял. Улыбается и снова отталкивается, уже сильнее... Чтобы приспособиться к новым условиям у него уходит пара прыжков. Он добирается до границы полигона, пересекает ее, и все вмиг становится так, как было. Малфой быстро добегает до палатки и заходит внутрь. В туалете он заглядывает в зеркало, смотрит на немного растрепанного, но крайне довольно парня и улыбается своему отражению. Смотрит на пах и чертыхается. Дрочить в двух шагах от Поттера... Это вообще нормально? С мыслями о Чарли, но все же... Немного странно. Наверное. Драко касается члена через ткань форменных брюк и вздыхает. Все еще стоит. А кончить хочется. Очень хочется. Если поставить заглушку, то Поттер ничего и не узнает. Он и так ничего не узнает, но с заглушкой Малфой будет чувствовать себя спокойнее. Драко кивает своим мыслям, затем произносит заклинание и облокачивается на стену, широко расставив ноги. Смотрит на дверь и немного прикусывает губу. В паре десятков метров его ждет Поттер. Он его ждет, и скорее всего даже не догадывается, что сейчас, прямо сейчас, Драко, справившись с ремнем, расстегивает одну за одной пуговицы на ширинке и запускает ладонь в боксеры. Оказывается, он тот еще извращенец. Драко улыбается, прикрывая глаза свободной ладонью. Выдыхает, проводит большим пальцем по головке и убирает руку. Внимательно наблюдает за дверью. В любой момент Поттер может прийти в палатку, постучать в дверь, поторопить его. Черт. Малфой откидывает голову назад, выгибаясь, и шумно выдыхает. Сильнее сжимает член в руке, представляя рядом Чарли. Тот такой развратный сейчас. Стоит в одних джинсах. Они больше на пару размеров, чем необходимо, висят на тазобедренных косточках, немного оголяют верхнюю часть ягодиц. Белья на нем нет. А косточки так трогательно выступают... Драко их обожает, как, впрочем, и ключицы Чарли, и его шею. Длинную, чертовски сексуальную шею, на которой так и хочется оставить засос. Нет, два засоса или... — Хочешь меня? Малфой прикусывает нижнюю губу и затем еле заметно кивает. — Да. — Все, что его интересует сейчас: то, что так красочно рисует его воображение — рука Темсона, обнявшая его за талию, тело Чарли, вплотную прижавшееся к телу Драко, его дыхание, вздымающее волосы Драко… Как же хочется схватить его, с силой развернуть к стене и прижаться возбужденным членом к такой доступной заднице. Потом опустить взгляд и смотреть на низко опущенные джинсы, на ягодицы, на светлые волоски на пояснице. Стянуть эти идиотские маггловские брюки вниз и... Мерлин. Трахнуть его. — Прямо сейчас хочешь? Конечно. Хочет. Он его всегда хочет. Очень сильно. — Да, — все, на что хватает сил, — так это на покорное согласие. Со всем, что шепчет воображаемый любовник. Со всем, что он скажет... — А Поттера тоже хочешь? — Да, — по инерции отвечает и лишь затем резко распахивает глаза, убирая руку с члена. Твою мать. Признание вырвалось совершенно случайно, и Драко не знает, что с ним делать. Сразу же вспоминаются слова Поттера в маггловской кафешке. — Ты даже не представляешь, каким плохим может быть этот золотой мальчик... И сразу же как мантру Малфой начинает повторять про себя: "Не думай об этом, не думай об этом, не думай об этом..." Подумал. Сейчас как назло в голову лезут пошлые картинки с участием Поттера. Это как если сказать самому себе: "Не думай о слоне". Обязательно ведь о слоне и подумаешь. О слоне, на котором сидит обнаженный Поттер. — Слон — и это все? Серьезно, Малфой? — шепотом спрашивает сам себя Драко. Мерлин, а Поттер хорош. В непокорной разуму фантазии его кожа покрылась потом, глаза зажмурены, он постоянно то приоткрывает рот, то также беззвучно закрывает. Трогает себя, ласкает, периодически все же шепчет что-то. Тихо шепчет, не разобрать ничего. Перехватывает под коленом одну ногу и тянет ее на себя, а потом... Драко снова смотрит на дверь и выдыхает: — Потте-е-е-ерррр. Спустя около двух лет вдали, спустя все то, что с ним произошло, он все так же хочет Поттера. Как и тогда, в Министерстве, когда его возбуждало любое, даже самое незначительное движение Гарри. Драко до сих пор отчетливо помнит то, как развевалась аврорская мантия при ходьбе, как на улице ветер шевелил прядки черных волос, как периодически Поттер с силой сжимал и разжимал кулаки, как щелкал пальцами в такт одному ему известной мелодии... Драко всегда хотел забраться ему в голову. Забраться и остаться там до тех пор, пока он не поймет, не постигнет самую суть Поттера, все его существо. В какой-то момент Драко даже показалось, что он его понял. Глядя на него со стороны, он думал, что разгадал его... Драко смотрит на потолок и несильно бьется головой о стену. Блятьблятьблятьблятьблятьблятьблять... Кончить, думая о Поттере, ему совесть не позволяет. Даже о Чарли сейчас думать как-то неправильно. О Чарли он подумает вечером. Может, они даже устроят сеанс секса по телефону. Дурацкая идея, но это хотя бы что-то. А теперь Малфой, закрыв глаза, достает из картотеки памяти самую отвратительную фантазию, которая помогала бороться с внеплановым стояком в школе на последних курсах. Дамблдор, Амбридж и Филч. Бррррррр. Старик, Жаба с татушками котят по всему телу и извращенец, которому перепадает раз в десять лет... Они с Дамблдором имеют министерскую сучку в коленно-локтевой позе. Кожа директора морщинистая, у сквиба так вообще какого-то желтого оттенка, а котятки Долорес странным образом заводят завхоза. Чертов извращенец. Он шлепает Амбридж по полной заднице и то и дело улыбается... Драко облегченно выдыхает, смотрит на опадающий пенис и радуется, что ему больше не нужно думать о мерзком сексе этого трио. Он натягивает штаны, приводит себя в порядок и, умывшись ледяной водой, выходит из уборной. А снаружи Поттер. Развалился в кресле с выражением "я тут самый умный, я тут самый хитрый" и ухмыляется. Выглядит чем-то крайне довольным. Малфою сразу становится не по себе. Неужели Поттер просек, чем он занимался? Он слышал? Драко неосознанно оборачивается и смотрит на дверь в туалет. Неужели он настолько криворукий, что не может нормально бросить заглушку? — Что, Малфой, страшно стало? Драко снова смотрит на Гарри и отвечает: — Послушай, Поттер, это... — Не оправдывайся, все с тобой понятно. — Гарри демонстративно смотрит на часы и качает головой. — Сдрейфил? — Нет! — Гарри усмехается и все с той же улыбочкой смотрит на Малфоя. Поттер не выдерживает, фыркает от смеха, но тут же его обжигает пронзительный малфоевский взгляд. Он выставляет вперед руку в примирительном жесте и слышит: — Я вообще-то подрочить отошел. — Поттер тут же меняется в лице и удивленно приподнимает брови, кивая в сторону уборной. — Да, именно. — Нашел место, — произносит Гарри, все еще неотрывно глядя на дверь. Медленно переводит взгляд с нее на Драко. Рассматривает его мокрое лицо, капли на спортивной мантии, румянец на щеках. Дрочил, значит. Взгляд невольно опускается на член Малфоя. Черт. Поттер отворачивается и слышит: — Ну, извини, родные просторы всегда действуют на меня воодушевляюще. Воодушевляюще. Уильямс свои речи перед стажерами всегда называл воодушевляющими. Но вот на Гарри они никогда не действовали так, как свежий воздух Уилтшира на Малфоя. Кэп, похоже, ничего о воодушевлении не знает... — Дом, милый дом, — произносит себе под нос Гарри, поднимаясь. — Идем. Я вроде все настроил. Скажешь, как тебе. — К слову, до границы полигона я отлично допрыгал, — произносит Малфой, поравнявшись с Поттером. — Понравилось? — Еще как, — Драко выходит из палатки вслед за Гарри, щурясь, смотрит на солнце и тянется на месте. — Мерлин, Поттер ты бы знал, как сложно без магии. — В твоем городе есть магические районы? Драко кивает. — Да, только... Все сложно. Драко не знает, как объяснить это Поттеру. Походов в магический бар не хватает. Этого мало, ничтожно мало по сравнению с тем, что он имел с самого детства. Менор действительно очень ценный особняк. Здесь очень сильная родовая магия. Их магия. Она повсюду. В Штатах он многого лишен, но зато в Штатах у него есть Чарли. А у Чарли там семья, больной отец, которого не бросишь, работа и учеба... Он не сможет переехать в Англию, да и не захочет, судя по всему. Он американец, он может приехать в Лондон в качестве туриста, но остаться жить... Для Чарли очень важна его семья. Он не оставит их, а Драко не потребует этого никогда. — Почему ты исчез? — внезапно спрашивает Поттер. Этот вопрос давно не дает ему покоя. Малфой останавливается. Гарри на автомате делает несколько шагов вперед и тоже останавливается. Ему очень хочется узнать причину. Зачем? Непонятно. Может, только зная причину он, наконец, сможет понять, что же случилось с жизнью Драко. С его семьей. А может быть причина в другом? — Много причин. Гарри становится в пол-оборота и уточняет: — Какая главная? Малфой долго смотрит на него и, ничего не говоря, продолжает свой путь. Затем оборачивается, растягивает губы в улыбке, при этом глаза его остаются совершенно серьезными, и говорит: — Без обид, Поттер, но это только мое. — Панси знает. Не вопрос — утверждение. Гарри уверен в том, что Паркинсон в курсе всех дел, и это странным образом злит его. Да, он не имеет никаких прав на свою злость и все равно чувствует неконтролируемую волну чего-то тянущего, ноющего. Злость ли? Может и не злость. Может ревность. Гарри не уверен. Он не испытывает подобного к Чарли, что странно. Чарли маггл, в которого Драко влюблен, он тот, ради кого Малфой готов отречься от своей былой жизни. Но все же Чарли знает о нем даже меньше самого Поттера. А возможно, он ничего не знает. Гарри в какой-то степени даже жаль мальчишку. Он любит иллюзию, которую создал Малфой. Красивую, правдоподобную иллюзию мужчины, которого нет. А Панси, она... — Панси — не ты. Она знает все. Все. Да. Именно это и злит. Ни Блейз, ни даже Нарцисса не знают того, что известно Паркинсон. Ей одной. Они пересекают границу с полигоном, и Драко резко тормозит. Осматривается по сторонам, отмечая изменения в магическом фоне. Поттер все настроил. Если до этого полигон был в "сонном режиме", сейчас он проснулся. Малфой невольно вспоминает слова отца, когда он показывал одну из ритуальных комнат их замка во Франции: — Выкинь всю чушь из головы, Драко! Сосредоточься. Запомни: ничему не удивляйся и не бойся. Это просто иллюзия. Единственное, что реально — это твой страх. Не впадай в панику ни при каких обстоятельствах... Тогда отец пытался подготовить его к столкновению с подобной магией, он хотел подготовить сына к любой опасности в будущем. Сама "комната страха" была создана для преодоления волшебником собственноручно возведенных границ. Преодолеешь страх, преодолеешь себя — преодолеешь все. Драко так до конца и не смог пройти это испытание, хотя не раз пытался это сделать. Он не был слабым, но его страх потери был сильнее любого другого. И этот страх он так и не смог преодолеть. Сейчас он вновь ощущает себя стоящим в той комнате во Франции. Непонятное чувство тревоги грызет изнутри. Магия этого места очень сильная. Это словно целый мир, который живет по своим законам, и он сожрет тебя без промедления, стоит только ступить не туда. Поттер закрывает глаза, крепче сжимая палочку в руке. Рядом с ним возникает неоформленный морок, который сразу же исчезает. Периодически до них доносятся звуки из внешнего мира, а иногда становится так тихо, что даже дыхание, кажется неимоверно оглушающим. Гарри довольно шагает вперед, на место. Он ощущает себя одновременно парящим в невесомости и плывущим в толще воды. Потрясающе. Удивительные ощущения, для описания которых сложно подобрать нужные слова. В этом пространстве все теряет свои четкие контуры. Все, кроме Малфоя. Он поворачивает голову и любуется замершим Драко. Он чувствует эйфорию каждой клеткой. Перед ним снова возникает какой-то образ. Что-то знакомое, что-то до боли знакомое... Гарри делает шаг вперед, затем еще один и еще... — Как тебе? — обращается к Малфою, оглядываясь. Вдруг Драко вздрагивает — мимо него проходит шикарный черный скакун. Малфой резко зажимает рот рукой и с ужасом смотрит на лошадь. Виконт. Он не исчезает. Скакун стоит в паре метров от него и выглядит очень живым. Живым. — Что? Как это?.. — Малфой? Что с тобой? — тот молчит в ответ. Гарри никак не может понять его реакцию на созданное пространство. Здесь должны возникать неоформленные, сбивающие с мысли мороки, но не более. Никаких ужасов. Он сам ничего подобного не видит. Ни Лорда, ни погибших друзей — ничего. — Малфой? — Драко вытягивает руку вперед и столько на его лице страдания, что Гарри нестерпимо хочется все прекратить. Вытащить его с полигона. Он подходит на пару шагов ближе и слышит: — Я убил своего коня. Что? Гарри останавливается и прослеживает за взглядом Малфоя. Тот смотрит прямо перед собой. Конь? Он видит коня? — Я убил, — повторяет Драко. — Я его убил. Убил... — он снова и снова шепчет "убил". Гарри не знает, что ему ответить. Он просто становится рядом и дотрагивается до его плеча. Малфой резко дергается, сбрасывает руку и отходит от Поттера на пару шагов. — Не сможешь убить коня, не сможешь убить грязнокровку. Не сможешь убить грязнокровку — погибнешь. Мы все погибнем, Драко. — Он переводит взгляд с матери на скакуна и отмечает изменившуюся позу. Его ноги напряжены, голова и хвост подняты, уши — торчком, в глазах — настороженность. Он словно стал выше. Малфой закрывает глаза на секунду и чувствует все то, что сейчас творится с его конем. Виконт сильно и коротко втягивает воздух ноздрями так, что становится слышен звук дыхания. — Мама, прошу тебя, — Нарцисса отворачивается на пару секунд и прикрывает глаза, а когда снова на него смотрит, то на ее лице ни следа былых эмоций. — Мама... — Убить человека значительно сложнее, Драко. Значительно. Он дышит, живет, надеется и жаждет чуда. Он будет смотреть на тебя и умолять. А на тебя будут устремлены десятки зорких глаз тех, кто только и ждет — твоей неудачи. Нашей неудачи. Раздается громкое фырканье. Драко никак не может найти выход из сложившейся ситуации. Он оглядывается через плечо и смотрит на Виконта. В спокойном состоянии глаза у него темные, сейчас же он так широко их распахнул, что становится видно белок. Испуг. Сильный испуг. Конь постоянно двигает ушами, улавливая каждый звук их с матерью диалога. У лошадей отличный слух: каждое ухо имеет шестнадцать мышц, что позволяет ему поворачиваться почти на сто восемьдесят градусов независимо от положения головы и в различных направлениях независимо друг от друга. Уши лошади могут уловить гораздо больший диапазон звуковых частот, чем уши человека. Сейчас он слышит все, понимает все. — Я убью любого другого коня. Нашего домовика, двух... Хочешь? Только, пожалуйста... — Нарцисса, не отводя глаз, смотрит на сына и многозначительно молчит. От отчаяния он готов заорать. Так недостойно, так по-простецки заорать. На нее. На всех. На весь мир. Виконт начинает отбрыкиваться, тянуть его обратно. Драко лишь сильнее сжимает в руках кожаные поводья. Чувствует, с какой силой они перетягивают ладонь. Чувствует страх. Он пронизывает всю его сущность. Один бесконечный страх. Его? Виконта? Конь отходит на шаг назад, на два, и вот уже он сам вынужден отступить. Драко поворачивает голову и смотрит на скакуна. Палочка в руке впервые чувствуется такой чужой, такой нестерпимо тяжелой. Она тянет вниз, вниз, вниз... Хочется ее бросить. Малфой опускает взгляд на нее и прикусывает щеку изнутри. — Нет смысла тянуть, Драко. Сделай это сейчас. — Малфой оглядывается и впервые за всю свою жизнь чувствует ненависть. Возможно, и не ненависть. Возможно, что-то иное. Темное, страшное. То, чего никогда раньше не испытывал. Не по отношению к матери. Он, пятясь, подходит вплотную к Виконту, закрывая его собой, и смотрит на Нарциссу, словно в первый раз. Он любит ее больше всех. Больше всех на свете. Но сейчас... Если бы подобный приказ он получил от Лорда, от Беллы, от... Да от кого угодно! Не от матери. Не от нее. Она знает, как сильно он любит этого скакуна. Именно его, с самого детства. Драко провел ритуал. Нарцисса знает, что для него это не просто животное, не просто лошадь — они неразрывно связаны, магией связаны. Виконт словно продолжение самого Драко. Она знает, и все равно заставляет его перерезать связующую нить. Конь касается его мордой и нежно трется о щеку. Драко обхватывает его и с силой прижимает к себе, лаская чувствительный участок у ноздрей. — Я не прощу тебе этого, — шепчет Малфой. Он уверен, что мать слышала каждое его слово. Это видно хотя бы по тому, как заходили желваки на ее высоких скулах, как она выпрямила спину, сильнее сжала палочку. — Никогда не прощу... — Я убил своего коня. Я убил своего коня. Я убил своего... — собственный голос кажется чужим. Он никак не может связать его с собой. — ...фой! Малфой! Черт возьми, Малфой, что с тобой? — очередная пощечина приводит его в чувство. Он стоит прямо посреди полигона. Поттер — перед ним. Он с очевидным волнением во взгляде смотрит на него, щелкает пальцами перед лицом, несильно бьет по щекам. — Почему не магией? — на автомате выдает Драко. Воспоминание было таким живым, таким реальным, что пару секунд он никак не может сообразить ни где он находится, ни с кем. Поттер, Нарцисса... Он и правда был там, ему действительно снова было семнадцать. — Ты не реагировал на магию. И ты был в сознании, но... — Гарри убирает палочку в чехол на поясе маггловских джинсов, кашляет и произносит обеспокоенным голосом: — Будто бы и не здесь. — Не здесь, — повторяет Малфой. — Не здесь... Сурово, Поттер. Что это? — Мысли замирают, останавливаются, слова кажутся ненужными, простым набором звуков. Гаснут краски, и вот он снова в том аду, из которого пытается сбежать вот уже четыре года. Который пытается забыть четыре года. Опять на ум приходят слова отца: ...Это просто иллюзия. Единственное, что реально — это твой страх... Он так и не преодолел свой страх. — Не знаю, какой из артефактов мог бы вызвать такую реакцию. Мерлин, Малфой, я подобную комбинацию не раз на себе испытывал, да и Уильямс нас гонял в гораздо более жестких условиях... Прости. Я не знал, что ты так отреагируешь. — Драко кивает и закрывает глаза. Он все еще слышит лошадиное ржание, он все еще ощущает немного спутанную гриву на пальцах... Гребаные артефакты. Чувство потери снова накатывает волнами. Как тогда — сначала слабый отголосок реальных чувств. Нет осознания потери, мозг и сердце не синхронизированы. Мозг уже все понял, но вот сердце еще не почувствовало. Всего какие-то секунды, и волны усиливаются, усиливаются, усиливаются... Смывают все, что есть. Все, кем ты являешься. — Малфой? Я сейчас все исправлю. Подожди. — Драко кивает и поворачивает голову в сторону конюшен. Затем переводит взгляд на холм, который прячет за собой мэнор. Он точно знает, что там находится мама. Прямо сейчас она может сидеть в мягком кресле малой гостиной с книгой или же прогуливаться в саду. Она там. Стоит лишь аппарировать на порог, и позвать ее, и... И сразу же память подбрасывает одну из фраз матери: Убить человека значительно сложнее, Драко. Значительно... Да, убить человека очень сложно. Особенно в первый раз. Слишком много границ ты нарушаешь, слишком далеко заходишь, слишком многое в себе ломаешь. Драко отчетливо помнит того маггла, которого Лорд приказал казнить в Зале для собраний. Он помнит и лицо, и одежду и даже тот запах, который исходил от мужчины... Только вот мать оказалась не права: нет никаких "значительно". После Виконта все остальное, напротив, казалось проще. Ни один казненный им маггл не вызывал тех чувств, какие возникали при мысли об убитом коне. Сколько бы времени ни прошло, а Драко никак не может это отпустить. Помнит все досконально. Каждую отдельную деталь. Помнит свою первую успешную Аваду и гулкий звук падения мертвого Виконта. С того дня многое потеряло смысл, многое стало восприниматься иначе. И, стоя в центре огромного Зала, глядя в глаза тому магглу, он больше не испытывал тех сомнений, которые не позволили произнести заклинание на Астрономической башне. Мама и правда смогла научить его искусству "Пожирательства" в краткие сроки. Выживи. Выживи, Драко. Любой ценой выживи... — снова и снова повторял ее голос в его голове. И он выжил. Драко подносит ладони к лицу и сжимает их в кулаки. Невозможно передать словами то, что испытываешь в момент, когда кладешь руку поверх груди любимого существа и не чувствуешь биения сердца. Ничего не чувствуешь, а затем... Слишком много. Виконт был ему предан, по-настоящему, безгранично его любил. В его поведении было нечто, не укладывающееся в обычные представления. Он не давался никому, кроме Драко. Он был только его. Не отца, не матери — его. Малфой оглядывается по сторонам. Смотрит на места, по которым скакал. Дикая скорость, ветер, счастье, свобода... Едва заметными действиями он заставлял коня переходить с шага на рысь и галоп, менять темп и направление движения, выполнять сложные элементы верховой езды: пируэт, пассаж, пиаффе... — Не нужно ничего настраивать, — неожиданно для себя кричит. — Все нормально. — Точно? — неопределенно пожимает плечами и отворачивается. Это его владения, его поместье, его территория. А он все это ненавидит. Дом кажется темницей. С его собственными дементорами — призраками загубленных Пожирателями жизней. Повсюду, в каждом чертовом месте. Зал для собраний, темница, конюшня... Крыльцо, на котором Сивый вырвал гортань у какого-то маггла. Даже ворота ассоциируются со смертью. Мэнор стал огромным некрополем. — Малфой? — Гарри подходит чуть ближе, вынуждая Драко отступить. Он никак не может понять, что именно произошло. Видит ли Малфой что-либо сейчас. Адекватен ли. Гарри не знает, нужно ли все прекратить, или Драко в порядке. Подобные припадки случались и с ним. В других условиях, с немного другими внешними факторами. В основном на сеансах у колдопсихологов, когда Поттера приводили в специальную комнату и запускали испытания... Проверки на вменяемость ожидают в Аврорате каждого. Без этого никак, командир, отвечающий за спецподготовку будущих авроров, должен быть уверен, что нагрузку стажер выдержит, не сломается, что психика у него устойчивая, несмотря на только что пережитую войну и возможную потерю близких. Если Малфой говорит, что нормально, значит все нормально? Гарри чуть слышно кашляет и снова зовет Драко: — Малфой? Драко качает головой, отходит еще на пару шагов. — Поттер... Просто забудь, — отмахивается, фальшиво улыбается и, глядя на недоверчивого Гарри, спрашивает: — Начнем?