Порно

— Протего! — Драко тяжело дышит, капли пота стекают по виску. Щекотно. Он щурится, вглядываясь в расплывчатый силуэт Гарри, потом, сфокусировавшись, смотрит на вполне себе всем довольного Поттера и недоумевает. Поттер, зараза очкастая, ты, что, совсем не устал? Тот, почувствовав напряженный взгляд Малфоя, поворачивается и лучезарно улыбается. Твою ж... Точно не устал Гарри выглядит до неприличия счастливым. Малфой оглядывается и смотрит на выщерблены в земле, на защитные насыпи, которые как оказалось ни от чего не защищают. Он дотрагивается до плеча и слегка надавливает, морщась. Синяк. Затем аккуратно касается ссадины на щеке. Разминает шею и внезапно слышит: — Конфундус! Все. Поттер отдохнул. Малфой резко наклоняется, уходя от очередного брошенного в него заклинания. Желтый луч практически ласкает кожу. Он проходит в паре сантиметров от него. Драко делает несколько глубоких вдохов, кроет Гарри всеми известными ему матерными словами и выставляет защитную сферу: — Каве инимикум! — вскакивает и стонет — гравитационное притяжение становится в два раза выше привычного. Снова. Это гребаное пространство неимоверно бесит. Дышать сложно, уровень кислорода заметно снизился. На один выдох приходится три-четыре вдоха. И... Мерлин, как же сложно передвигаться! Приходится прилагать максимум усилий, чтобы просто сделать шаг, не упасть, идти. Даже стоять тяжело. — Поттер, ты там как? — Нормально, — кричит Гарри в ответ. — Жаль. Поттер улыбается и, с силой преодолевая притяжение, поднимает палочку, целясь в Малфоя. Тот смотрит на замедленные движения Поттера и не может не улыбнуться. Они сейчас наверняка странно выглядят со стороны. — Импедиамента! — Протего! — Выставляет щит, трансфигурирует из валяющейся неподалеку коробки небольшую софу и укрывается за ней. Усмехается, поднимает руку из укрытия, на память, целясь в Поттера, и кричит: — Калворио! На какое-то время повисает тишина, даже внешних звуков не слышно. Драко на долю секунды пугается неприглядной перспективы в виде вновь измененных параметров поля. Но нет. Норма. Внезапно недовольный голос Поттера буквально бьет по барабанным перепонкам. — Заклинание выпадения волос? Ты серьезно, Малфой? — Драко самодовольно усмехается, представив лысую макушку Поттера, и спрашивает: — Я попал? — волосы, конечно, отрастут через пару часов, но по крайней мере у Малфоя будут эти пара часов бесконечного блаженства. Лысый Поттер... — Нет. — Тогда и не возмущайся. — Драко поворачивает голову и смотрит на деревянные ножки софы и шепчет: "Дуро", — моментально превращая ее в камень. Он облокачивается на твердую гладкую поверхность камня и переводит дыхание. Устало прикрывает на секунду глаза, стирает пот рукавом спортивной мантии. Делает глубокий вдох. Вдруг что-то меняется. Магия меняется. Малфой трет глаза тыльной стороной ладони, выдыхает и... — Мистер Малфой? Вы устали? — Кэрроу, сука, еще и издевается. Заставила с самого утра пытать провинившихся идиотов Круциатусом, и все никак не угомонится. Мерлин, как же он устал. И есть хочется. Убраться бы из этой школы куда подальше... — Нет, — шипит Драко, глядя на пол. Кажется, что стоит ему поднять глаза на нее, и он, не сдержавшись, на ее примере продемонстрирует всем, насколько не устал накладывать Круциатус. Нельзя, нельзя, нельзя... Отец велел терпеть. — Отлично, мистер Долгопупс, кажется, не до конца осознал свою вину. — Малфой послушно кивает и, собрав силы, направляет палочку на лежащего в ногах истерзанного сокурсника... Драко пытается прогнать все мысли — не думать, не вспоминать, не чувствовать. Он стоит на коленях, обхватив лицо ладонями, и часто-часто дышит. Череп раскалывается изнутри — такая боль, кажется, будто с него сдирают скальп. Он сильно проводит обеими руками по лбу, словно пытаясь его разгладить. — Делетриус! — преграда между ним и Поттером исчезает, каменная софа разламывается на несколько крупных осколков. Драко трясет головой изо всех сил и в следующий миг падает на землю, уклоняясь от пущенного в него луча. Перед глазами — глаза Невилла Долгопупса. Глаза, полные жгучей ненависти. Почему ты исчез? — Авис, — выкрикивает. Созданная стайка птиц атакует Поттера, клюет его, мешает сосредоточиться. А следом за этим заклятием Малфой кидает следующее: — Затмись! — черная повязка на глазах исчезает мгновенно. Видимо Поттер сбросил ее невербально. Гарри мгновенно реагирует, произнося: — Аресто моментум! — птицы постепенно замедляются, и затем недвижимые падают к его ногам. Он направляет на них палочку и испепеляет. Драко снова трясет головой. Жмурится. Теперь уже на смену взгляду Долгопупса приходят взгляды Джинни Уизли и Симуса Финнигана. — Иммобулюс, — сразу же следом Поттер кидает в Драко парализующее заклинание в дюйме от его щеки. А кому я нужен, Поттер? Куда ни глянешь — ненависть. От знакомых, от незнакомых, ото всех. Он понимает, что заслужил все это. Такова цена. И, тем не менее, платить ее он не желает. Жить в Штатах гораздо удобнее. Нет ни прошлого, ни войны, ни осуждения. И можно сбежать ото всего. ...Он дышит, живет, надеется и жаждет чуда. Он будет смотреть на тебя и умолять... — Остолбеней! — красный луч пролетает в дюйме над плечом Гарри — тот вовремя успевает отскочить. Он усмехается, качает головой и по-детски показывает Малфою язык, вынуждая и его улыбнуться в ответ. Драко снова целится, и начинает говорить: "Колло...", однако, быстро сориентировавшись, Поттер отражает заклинание, сбивая Драко с ног, прежде чем тот успевает произнести заклинание. Он несколько раз перекатывается по земле, ушибленное плечо начинает по новой ныть. Он стискивает палочку в ладони, направляет ее куда-то в сторону Поттера. — Импедимента! — вопит, переворачиваясь с бока на живот, вжимается в землю. Сразу же невербально ставит щит и вскакивает, оглядываясь по сторонам. Трансфигурирует из обломков некогда шикарной недософы небольшую табуретку, произносит заклятие дублирования объектов и запускает их в Поттера: — Ваддивази! Тот резко наклоняется, выкрикивая: — Депримо! — траектория меняется, он тут же их уничтожает, произнося, — Экспульсо! — и следом за этим ставит щит: — Каве инимикум! — Гербивикус! Ни чести, ни благородства, ничего... — Ступефай! — Заклинание Драко гасит щитовые чары, но Гарри все равно вынужден сделать пару шагов назад. Малфой резко поднимается, стремительно выкидывает руку вперед и, направив палочку, выкрикивает: — Вердимилиус! — посылает зелёный энергетический поток в Поттера. — Эварте статум! — Поттер быстрее. Его заклятие ударяет в плечо. Отбрасывает на несколько метров назад, да так, что Драко успевает перевернуться в воздухе. Он неудачно приземляется, на мгновение его оглушает острая боль. И снова воспоминания прорываются наружу. — Чтоб ты сдох, сука, Малфой, ненавижу... — шепчет Невилл. Драко морщится. Алекто отвернулась в сторону. Кажется, представление ей наскучило. Малфой снова смотрит на Долгопупса. — Ненавижу, ненавижу... гребаный Пожиратель... — Слова матери все еще крутятся в его голове: "Выживи. Выживи, Драко. Любой ценой выживи..." Он опускается перед Невиллом на колени и долго на него смотрит, прежде чем ответить. — Я не умру, слышишь? Не умру, выживу. И мне плевать, какова цена. — Кивает и безумно улыбается, вспоминая прошлое собрание Пожирателей. Вспоминая то, что на нем было. Вспоминая грязнокровку, которого убили в конце... Он не станет очередной жертвой. Никогда. Не по своей глупости. Невилл смотрит своими отекшими глазами, в которых явно виден вызов, непокорность. Дурак. Глупый, отважный гриффиндорец, которого убьют, а мир все также продолжит вращаться. Никто не заметит, и ничто не изменится. — Не прекратишь выебываться, и тебя убьют рано или поздно. Очередная благородная смерть непокорного гриффиндорца. Громко звучит, Долгопупс. А на деле что? Невилл кряхтит, кашляет. Кажется, еще немного, и он начнет отплевываться кровью. Спазмы сильные, мать отлично обучила его. Круциатус Драко выходит сильнее, чем у Кэрроу и большинства студентов Слизерина. — Пошел ты. Пошел ты, Малфой. Сука беспринципная. Своих продашь, лишь бы самому не сдохнуть. У тебя нет ни чести, ни благородства, ничего... — Драко возмущенно смотрит на лежащего у его ног гриффиндорца. Свои? А кто "свои"? Свои в мэноре, а здесь... Панси. Все. Нет больше своих. Каждый за себя. — Что ты знаешь... — начинает было Драко, но его перебивает голос Пожирательницы. — Малфой? — Да? — Драко оглядывается и смотрит на профессора Кэрроу. — Тебя вызывает к себе директор Снейп, — последнее слово она выплевывает с явной неприязнью. Не секрет, что Кэрроу и Северус не в самых дружеских отношениях. Он сильнее, он умнее и он стоит выше них. — Хорошо. — Прежде закончи с гриффиндорским ублюдком и можешь идти. Драко кивает, бросает короткий взгляд на Невилла, вспоминая его "сдохни, сука", и шепчет: — Я не умру. — Малфой низко склоняется над неподвижным телом сокурсника и произносит еле слышно, в самое ухо: — А ты сдохнешь за разрисовывание стен Хогвартса пропагандистскими лозунгами. — Оборачивается, видит, что Кэрроу куда-то отошла и продолжает нашептывать: — Вы просто школьники. Ни власти, ни силы — у вас ничего нет, и изменить что-либо вам не под силу. Разве что интерьер древнего замка. По всей стране люди принимают новый режим. Не потому что он правильный, нет, но они видят, чем все закончится. Поттера поймают со дня на день. Он один. В стране полной людей Господина. Орден Феникса — жалкая кучка мечтателей. Они не собраны, у них нет четкой программы. Флитвик, МакГонагал и Слахгорн... Все здесь. А где лидер? Нет лидера. — Снейп. Снейп его убил. Ты... Ты во всем виноват. — Виноват, и не только в этом. Но это вчерашний день, а сегодня ваше сопротивление теряет позиции. Вы все на что надеетесь? На Поттера? Один и без поддержки... Да ему нужно чудо, чтобы просто продержаться еще пару недель. Вот убьют его, и что дальше? Даже та малая часть несогласных заткнется и примет условия новой жизни. Кому польза от ваших жертв? Отряд Дамблдора... — Малфой качает головой и замолкает. Он тяжело дышит. У самого после трудного дня нет сил даже на разговоры. Хочется лечь рядом с Долгопупсом и вырубиться там же, на полу. — Ни Лорд, ни Поттер не стоят того, чтобы за них сражались. А собственная жизнь стоит. Мой тебе совет — либо прячься лучше, либо подыграй им. Я устал быть твоим палачом... С того дня Долгопупс попадался все реже. Нападки не прекратились, но он нашел способ "исчезать". А после того, как Пожиратели упустили его бабушку, то и вовсе перестал появляться в коридорах Хогвартса кроме как на свои вылазки. Драко отлично знал, где он прячется. Было только одно место пригодное для жизни. Единственное место, где Долгопупс и его команда могли выжить. Выручай-комната. Он знал и все же предпочитал оставаться в стороне, предоставляя Кэрроу разборки с непокорными студентами. Порой, проходя мимо, Драко думал о ребятах, скрывающихся за стеной, таких же как и он, обычных испуганных парнях и девчонках, готовых отдать жизнь за... За Поттера. Готовых умереть за этого несгибаемого мальчишку. Малфой останавливался, подходил вплотную ко входу и кончиками пальцев вырисовывал загогулины. Вспоминал. Пятый курс, Инспекционную дружину, Поттера с его идиотским ОД. Определить слабое звено этого сборища не составило особого труда, как, впрочем, и отловить болтливую подружку Чанг, указавшую путь. Удивленная физиономия Поттера того стоила. Как же Поттер смотрел! Как же он тогда смотрел... Драко никогда не чувствовал столь сильного воодушевления кроме тех моментов, когда Гарри смотрел на него. Его зрачки всегда были сужены, его взгляд, обжигая, бегал по лицу Драко, и Поттер больше не казался равнодушным. В эти моменты сердце бешено билось в груди, отстукивая их собственный с Поттером ритм. Ритм их отношений. Пам пам-пам, пам пам-пам, пам... — Ты как? Норма? — слышит Драко, нехотя открывает глаза и кивает. Поттер склоняется над ним, его волосы стоят дыбом, а на правой щеке след от сажи. Он забавный. Малфой немного привстает на локтях и сразу же охает, опускаясь обратно на землю. Боль простреливает позвоночник. — Неудачно приземлился, в остальном — порядок, — отвечает, морщась, и снова отвлекается на прическу Поттера. Будет о чем вспомнить на скучных лекциях. Лохматый Поттер — презабавное зрелище. Казалось бы, куда больше? Видимо, нет предела поттеровской лохматости. — Можно? — Гарри достает палочку и начинает шепотом наговаривать вязь каких-то заклинаний. Боль постепенно уходит. На смену ей приходят эйфория и радость. Видимо происходит выработка эндорфинов. Драко вытягивается, довольно улыбается. — Лучше, — довольно выдыхает, глядя в небо. Он разглядывает замысловатые формы облаков и молчит. Через пару секунд Поттер ложится рядом с ним. Проходят минуты, а они все также молча рассматривают плывущие по небу облака. Спокойно. Тихо. Лежа на земле почти не чувствуешь действия полигона. Какое-то щекочущее ощущение на коже, под кожей, где-то в глубине... Магия этого места совершенно непостижимая. Хочется говорить. Отчего-то Малфою нестерпимо хочется говорить с Поттером. — Поттер? — Да? — заинтересованно отвечает Гарри, чуть повернув голову. — Как-то случайно я увидел профессора Снейпа на матче Драконов против Гарпий. — Гарри удивленно приподнимает брови и чуть придвигается. Теперь он лежит всего в каких-то десяти-пятнадцати дюймах от Малфоя. — Никогда бы не подумал, что Снейп и квиддич совместимы, — весело произносит Поттер. — На нем была маггловская одежда. Пришел с какой-то рыжей женщиной, и... Знаешь, мне в самом начале показалось, что профессор связался с кем-то из Уизли, слава Мерлину просто показалось, и она... — Драко осекается, поворачивает голову, смотрит на Гарри и с удивлением замечает, что его губы подрагивают, а в глазах пляшут искорки смеха. Поттер изо всех сил пытается не засмеяться, и эти его потуги странным образом веселят Малфоя. Пара секунд, и вот уже сам Драко начинает себя сдерживать, прикусывая губу изнутри. — Северус Снейп и Молли Уизли. Это бы точно стало скандалом года. "Декан Слизерина разбил счастливую пару нищих гриффиндорцев. Темная магия или неповторимый шарм Пожирателя смерти?" — произносит Драко спустя какое-то время. Поттер широко ему улыбается и спустя мгновение не выдерживает и начинает смеяться. Смех у Поттера чистый, звонкий, заразительный. Драко никогда не слышал, чтобы Гарри так смеялся. Он видел его улыбку, обращенную к другим, слышал смешки в ответ на чьи-то остроумные реплики, но он никогда не слышал его смех. Гарри закрывает лицо руками и смотрит на Малфоя сквозь пальцы. Драко отворачивается, прячет улыбку. Еще немного, и он сам в голос рассмеется. Гарри успокаивается, замирает и внимательно всматривается в его профиль. Тихо шепчет: — Соблазнитель Снейп... Я-то думал, что видел все в этой жизни. Драко фыркает и забавно морщит нос. — Почему тебя так удивляет, что у профессора была личная жизнь? — интересуется Драко. Северус красавцем, конечно, не был, но он был умен, он был харизматичен. Не все женщины это ценят, но всё же кому-то из них мог понравиться профессор Снейп. — Не знаю, может потому что он был невыносим? — предполагает Гарри, Малфой усмехается и качает головой, произнося: — Многие назвали бы его загадочным. Драко и сам так считает. Сколько лет он был знаком с Северусом Снейпом, сколько лет он учился под его началом, и все же до сих пор уверен, что по-настоящему так и не узнал этого человека. Даже отец не смог разгадать его. Люциус, как оказалось, совсем не знал своего давнего товарища. Шпион Ордена Феникса... А когда-то он привел безродного, но крайне одаренного полукровку в свой дом, в клуб Пожирателей смерти, приблизил его к себе. В жизни отец сделал только одно исключение — снизошел до нелюдимого бедного мальчишки, которого заметил еще в Хогвартсе. Драко даже не знает, как предательство Снейпа ударило по нему, они не говорили об этом. Они вообще мало говорили с отцом. — Многие — это слизеринцы? — улыбаясь, спрашивает Поттер, отвлекая Малфоя от тягостных дум. Он сгибает одну ногу в колене, другую отводит в сторону. Затем замечает: — Между прочим, Северус Снейп был очень интересным человеком. Ты его совсем не знаешь. — А ты знаешь? — Малфой качает головой из стороны в сторону и смотрит вверх, на облако странной формы. Он хмурится, прикидывая, на какое волшебное существо это облако похоже. Внезапно на ум приходит давнишнее воспоминание. Драко двенадцать, он хочет надрать Поттеру задницу в школьных квиддичных соревнованиях, а отец изо всех сил пытается заставить Снейпа принять Нимбусы... Малфой чуть поворачивается и с явным весельем в голосе говорит: — Кстати помнишь второй курс? Тот подарок отца нашей команде? — Гарри кивает и Драко, усмехаясь, продолжает, — профессор наотрез отказался брать метлы. Не знаю, почему. Может быть назло отцу. Ты бы видел, Поттер, ту эпичную битву между ним и отцом... — Хотел бы я посмотреть на это, — мечтательно произносит Гарри. — Это еще ничего. Спорю, ты бы все отдал за одно лишь воспоминание о Снейпе после нескольких стаканов огневиски, — самодовольно выдает Малфой, поигрывая бровями. Гарри не может отвести от него взгляда — открытого, забавного, довольного... До него не сразу доходит смысл сказанного. Но когда доходит... — Не может быть! Ты видел выпившего Снейпа? Драко кивает и поясняет: — В думосборе отца. Одна из ранних встреч Пожирателей. Снейп еще совсем молодой, только вступил в их ряды. Отец привел его. Тогда это было чем-то вроде клуба по интересам. Все было... Прилично. Никаких пыток магглов или магглорожденных. Просто элита магического общества и уйма алкоголя. Можешь себе представить, чем заканчивались подобные вечера. — Могу попытаться, хотя, боюсь, не смогу вообразить и десятой доли тех вакханалий... — Гарри пристально смотрит на Малфоя, а потом уверенно заявляет: — Люциус ведь не знал, что ты копался в его воспоминаниях. Драко кривится в поддельном ужасе и отвечает: — Ты что, Поттер, конечно нет. Иначе мне бы грозило обширное заклятие памяти, и отец бы не посмотрел на то, что я его единственный и горячо любимый сын — стер бы все под чистую. — Малфой улыбается, снова ложится на спину и смотрит на небо. Проходит пара минут, и когда уже Гарри готов начать выспрашивать подробности, он произносит: — Я совершил этот героический и крайне рискованный... — поднимает указательный палец вверх, вызывая у Гарри очередной смешок — ...смею заметить, набег на его кабинет летом третьего курса. Я и еще Блейз. Многого не увидел, но того, что смог урвать, было вполне достаточно, чтобы почувствовать себя на порядок увереннее в общении с отцом. Да и, как оказалось, в молодости Снейп терпеть не мог Джеймса Поттера. — Драко смотрит на Гарри и добавляет: — Кстати, как и мой отец. Но это, как мне кажется, по большей части было связано с его выбором невесты. Поттеры довольно древний чистокровный род, а единственный наследник выбрал... — Мой отец сделал правильный выбор, — сразу же отрезает Гарри. Малфой в свое время не раз проходился по его больной точке, и пусть он ему нравится, позволить неуважение к своей матери Гарри не может. — Он любил маму. Она была сильной ведьмой, умной, красивой... — Она не была чистокровной. — Малфой замолкает, вспоминая, сколько раз использовал нечистокровность матери Поттера в стычках с ним. Много. Слишком много. А теперь он в отношениях не просто с магглорожденным, он встречается с магглом. Драко прикрывает глаза и потом с неестественной улыбкой наигранно бодро говорит: — По крайней мере, она не была магглой. Вот с магглами нет никаких вариантов. С магглами нет никакого будущего. — Так что там насчет Поттеров? — Драко поворачивает голову и недоуменно смотрит на Гарри. — Люциус меня едва ли не больше семьи Уизли не любит. Не похоже, что все дело в моей матери, — уверенно говорит Поттер, затем, немного погодя, добавляет: — Видимо, нелюбовь к Поттерам у вас семейная... — Уголок рта Поттера медленно приподнимается в лукавой полуулыбке, он не смотрит на Драко, обращаясь к нему: — Мы такие особенные, да? — Что? Драко не ожидал прямого вопроса. Хочется ответить да, очень хочется, но... Он молчит. Поттер и правда особенный. Второго такого человека Драко не встречал. Больше никому не удавалось так глубоко забраться к нему в голову. — Отец, сын... — поясняет Гарри. — Мой отец твоего не хотел. — Не думая, произносит Малфой, перебивая, и лишь спустя пару секунд осознает, в чем признался. Гарри молчит, и лишь глаза горят каким-то дьявольским огнем. Он поджимает губы, сдерживая улыбку. Драко закатывает глаза и немного раздраженно произносит: — Ничего такого, что ты наверняка успел надумать, Поттер. Просто на пятом курсе я пару раз представил себе, как бы мог воспользоваться привилегиями главы Инспекционной Дружины. — Ну и как? — весело спрашивает Поттер. — Скажем так, Поттер, я ни в чем себе не отказывал. Гарри смеется и отвечает: — Не сомневаюсь. Надеюсь, в твоих фантазиях был кабинет директора, Малфой. Иначе все свои привилегии ты использовал не на полную катушку. — Хочешь узнать, трахались ли мы в кабинете Амбридж со всеми этими котятками, наблюдающими за каждым нашим движением? — Малфой хищно ухмыляется, чуть приподнимает левую бровь и с кивком произносит: — А то. В чем тогда смысл гребаной Дружины? — И правда, в чем? Не мудрено, что ты светился как начищенный галеон каждый раз, когда мы встречались. — Малфой пожимает плечами и медленно приподнимается, усаживаясь на траве. Дотрагивается до ушибленного бока, затем до плеча. — Ладно. Может, продолжим? — произносит, снова глядя на небо. — Готов? — слышится голос Поттера. — Поттер, мне не семьдесят, я в приличной форме. — Знаешь, некоторые старики пошустрее тебя будут. Видел бы ты Дамблдора, он так отплясывал с Лордом, что аж искры летели — такая страсть. Драко может представить себе, насколько впечатляющей была та дуэль. Он присвистывает, встает и спрашивает: — Ты говоришь про случай в Министерстве? — Поттер кивает и отходит от него на пару шагов, возвращаясь на исходную позицию. Пока Гарри не ушел далеко, и пока сам Драко не успел передумать, он произносит: — Прости меня за те слова. После смерти твоего крестного. Отца арестовали, я был зол и напуган, и... Гарри резко разворачивается и ошарашено смотрит на стоящего напротив Драко. Малфой извинился? Тот неуверенно переминается с одной ноги на другую, глядя куда-то в сторону. В какой-то момент Малфой не выдерживает взгляда Поттера, поворачивается и идет на свое место. Гарри все также завороженно наблюдает за каждым его движением и не может отойти от потрясения. Внезапно до него доходит, что он так ничего и не ответил, и он кричит, да так громко, что Драко неосознанно вздрагивает: — Хорошо. * * * — Черт! — Гарри в ужасе подносит ладонь к губам и бежит, что есть мочи, к упавшему на землю Малфою. Пламя вспыхнуло на манжете спортивной мантии и теперь стремительно поднимается к воротнику. Драко машет горящей рукой и шумно дышит. Его страх и паника физически давят на Гарри. Он поднимает палочку, но Малфой опережает его, выкрикивая. — Агуаменти! — направляет струю воды на рукав. Недостаточно воды. Недостаточно быстрая реакция. Огонь распространяется по всему рукаву, охватывая Драко в своего рода горящий кокон. Пламя задевает волосы, и в следующую секунду он чувствует отвратительный запах паленого. Гарри направляет свою палочку на голову Малфоя и выпускает еще одну мощную струю воды. Драко отплевывается, смотрит на свое плечо, на оплавленную ткань и облегченно выдыхает. — Твою ж мать, Поттер... — Что? — Драко буравит Гарри тяжелым типично малфоевским взглядом и молчит. Восстанавливает дыхание. В боку колет, ноги болят, ссадина на щеке пульсирует. Он чувствует себя старым и немощным. Особенно рядом с бодрым Поттером. Нагрузка и правда очень сильная с непривычки. Кишки выблевывать его не тянет, но после всего того, что Драко сегодня испытал, ему нестерпимо хочется лечь в позу морской звезды и не двигаться. Желательно больше никогда. А еще у него все так же бешено бьется сердце, грозясь разорвать грудную клетку. Драко чувствует каждый мощный удар. — Ты меня чуть не сжег! — возмущенно произносит Малфой спустя пару минут. Гарри разводит руками и оглядывается. Бросает короткий взгляд на периметр и хмурится. Не очень хорошо вышло, но в принципе в бою многое может произойти. Тут уж заранее не предугадаешь. Но ему все равно стыдно. И страшно. А запах паленых волос лишь усиливает чувство вины. — Я случайно. Я же не знал, что пространство изменится, и любая искра сможет вызвать мгновенное возгорание. — А нужно было знать! — недовольно говорит Драко. Ожог, конечно, он не получил, но лишь из-за того, что на нем была специальная мантия с защитой и вышитыми на ткани рунами. Будь он в любой другой мантии, пришлось бы тащится в Мунго и снова испытывать удачу. Дождался бы он помощи или нет, все бы зависело от персонала больницы и степени их терпимости. Могли бы снова оставить его ждать в приемной несколько часов. И эта дрожь в пальцах никак не проходит. Он не трус, но огонь с недавних пор вызывает у него приступы паники. Все еще свежы воспоминания. Выручай-комната. Адское пламя. Тихий, жалостливый стон... Он вздыхает, закрывает глаза и проводит ладонью по лицу. Затем поднимается с земли, одергивает мантию и критически осматривает себя. Грязный, весь в пятнах, мантия в нескольких местах порвана, рукав сверху обуглился. Мерлин... — Хочешь перекусить? — слышит он голос Поттера. Еда. Еда — это хорошо, еда — это здорово. Особенно когда так и подмывает поссориться. Высказать Поттеру все, что Драко о нем думает. Еще пару месяцев назад он, возможно, так бы и поступил. Но сейчас Малфой упрямо поджимает губы, сдерживая готовый прорваться поток недовольства, и глубоко размеренно дышит, успокаиваясь. Все же Поттер и правда не виноват. Но стоит только представить, что у него теперь на голове творится, как злость накрывает новой волной, грозясь снести последние заслонки самоконтроля. — Ладно, где там твой перекус? — Гарри кивает головой в сторону палатки и молчит. Драко смотрит на небо и произносит: — Нет, снаружи. Погода хорошая. Гарри какое-то время неуверенно на него смотрит, засовывает руки в карманы и, чуть приподнимаясь на носках, тянется на месте. — Хорошо, снаружи так снаружи. Я за бутербродами. Обходит Малфоя и быстрым шагом направляется к палатке. Драко провожает его все еще недовольным взглядом, дотрагивается до лба и проводит пальцем вдоль образовавшейся морщинки. Затем аккуратно запускает ладонь в мокрые волосы и проверяет длину прядей на ощупь. Вроде нормально. Хотя... Нет. Не все нормально. Чуть ниже затылка волосы заметно короче. Твою мать. И сразу же проносятся мысли о том, в каком виде он предстанет в понедельник перед коллегами. Придется стричься. Драко опускает глаза вниз и с силой вдавливает носок ботинка в землю. Влажная одежда неприятно липнет к телу, с волос, стекая, капает вода на шею. Чтобы хоть немного отвлечься он поворачивается и смотрит на холм, который прячет за собой мэнор. Так близко. Слишком близко. В Штатах первые месяцы у него была своего рода ломка — так сильно хотелось вернуться. Почувствовать родовую магию. Ощутить ее покалывание на кончиках пальцев. Зайти в мамин сад, варварски сорвать самый красивый цветок. Подарить ей его, увидеть улыбку, такую солнечную, нежную. Мамину... Малфой делает пару шагов вперед, смотрит перед собой, на тот самый холм. Представляет мэнор. Он точно знает, что там находится мама. Прямо сейчас она может сидеть в мягком кресле малой гостиной с книгой или же прогуливаться в саду. Она там. Стоит лишь аппарировать на порог, и позвать ее, и... — Держи, — раздается у самого уха. Драко вздрагивает и мысленно чертыхается. «Потте-е-ер» Ну нельзя же так! — Поттер, вообще-то это некрасиво так бесшумно подкрадываться со спины. — Гарри скептически на него смотрит, и Драко спрашивает: — Что? — Уж не тебе говорить о том, что красиво, а что нет, Малфой. Ты та еще задница. Малфой гипнотизирует его взглядом пару секунд, потом согласно кивает и спустя еще какое-то время самодовольно ухмыляется. — Симпатичная задница. Симпатичные задницы могут творить все, что вздумается. — Он смотрит на Поттера, такого же грязного и потрепанного как и он сам, и неосознанно отряхивает свою мантию. Гарри замечает этот жест и качает головой. Мерлин, Малфой навсегда останется... Малфоем — странным, ворчливым, обидчивым придурком, с кучей тараканов в голове. Но как ни странно этот неидеальный Малфой оказался настолько идеальным для Поттера. Словно он был создан специально для него... — А я, значит, задница не симпатичная? Мне нельзя? — смеется Поттер, протягивая сэндвич. Драко хмыкает, забирает его из рук Гарри и демонстративно пялится на пятую точку Поттера. Поджимает губы и улыбается. Молчит. Откусывает сэндвич, прикрывает глаза и довольно стонет. — Мерлин, Поттер, это просто нечто. Я с утра ничего не ел. — Знаю. Рон донельзя довольный сообщил мне, что ты проспал. — Чертов Уизел! — восклицает Малфой. Потом запускает руку в волосы и снова пытается отыскать подпаленный участок. — Ты и правда его клеил вчера вечером? — с явным интересом спрашивает Гарри, прищурившись. Драко качает головой из стороны в сторону, а затем комментирует: — Нет, конечно. Просто... Ну ты знаешь, он натурал. Натуралы очень забавно реагируют на... Все. Мне было... — Малфой одергивает себя на полуслове, потом все же договаривает: — Весело. Никогда бы не подумал, что буду пить огневиски в компании Уизли на кухне Паркинсон и при этом получать хоть какое-то удовольствие от процесса. — К слову, они отличная пара. — Не думаю. Они разные, — возражает Драко, глядя перед собой. — И что? — Слишком разные, — поясняет Малфой, кусает сэндвич и от удовольствия прикрывает глаза на пару секунд. Прожевав, все же добавляет: — Еще полгода, год максимум, и они расстанутся. — Рон ее любит. Разве этого недостаточно? — Драко молча доедает сэндвич, игнорируя заданный вопрос. Он снова думает о Чарли. И снова нежность сплетается с горечью. Достаточно ли одной любви? Наверное. Должно быть достаточно. — Не знаю. Но он другой. Его приоритеты не такие, как у нас с Панси, — вдруг произносит Малфой. — Это не делает его хуже. — Я не сказал, что он хуже, я сказал, что он другой. Его симпатии недостаточно, — Поттер резко оборачивается и странно смотрит на Драко, а тот продолжает: — Он просто не способен дать ей то, в чем она нуждается. Гарри замирает, пораженный точностью совпадения слов Малфоя с тем, что сказала его мать самому Поттеру. — А в чем она нуждается? — тихо спрашивает Гарри. Драко пожимает плечами и неопределенно качает головой. Молчит. Долго молчит. Гарри успевает досчитать уже до цифры тридцать один, прежде чем Малфой отвечает. — Если будет выбор между жизнями десятка, сотни, тысячи человек и того, кого ты любишь, кто любит тебя, кого бы ты выбрал, Поттер? — Гарри открывает было рот, но Драко, усмехнувшись, произносит: — Не говори, я и так знаю твой выбор. И выбор Уизела, кстати, тоже. И он не тот, который ожидает Панси. — И ты? — взволнованно спрашивает Гарри, сделав шаг. — Что и я? — Ожидает Панси, — делает паузу и договаривает: — И ты. Драко вновь невольно задумывается о Чарли. Вспоминает то, как он иногда на него смотрит. Словно в эту же самую секунду готов пойти за ним на край земли и все за него отдать. В такие моменты Малфой забывает о происхождении Чарли. Обо всех проблемах забывает. Остается только он и его удивительный солнечный мальчик, который несмотря на всю свою солнечность выберет не тысячу несчастных незнакомцев. Он выберет Драко, будет бороться за Драко, любить Драко. И это делает его настолько незаменимым. Ни один другой партнер не вызывал в Малфое таких чувств, как Чарли. Ни один. Даже Блейз. — И я, — подтверждает он через какое-то время. — Никогда не думал о подобном выборе, не могу сказать точно, как все будет. Даже гипотетически. Как ты можешь утверждать что-то, если даже я не уверен? — Поттер. — А Рон ради Паркинсон мирится с человеком, из-за которого мог погибнуть когда-то. — Я тоже мирюсь с человеком из-за которого мог погибнуть когда-то. — Драко поворачивается и многозначительно смотрит на Гарри. — Не велика беда, Поттер. — Я защищался тогда. Я... — Сектумсемпра, Поттер? Правда? — недоверчиво переспрашивает Малфой. Отец немного рассказывал о действии этого заклинания. Его изобрели не так давно, но оно очень мощное. И темное. Очень темное. Драко в душе поражался тому, что оно известно Поттеру. Самый благородный, честный, добрый и до глупости самоотверженный, он просто не имел права знать такие вещи. — Я не знал действия этого заклятия... — начинает оправдываться Гарри. Драко его перебивает: — Как и не знал дорогу в лазарет. Мог бы и заглянуть, узнать, жив ли я, здоров ли, — недовольно ворчит и хмурится. Он до сих пор не может понять, как это Поттер — главный герой Хогвартса, запустив в человека Сектумсемпру, так и не зашел справиться о его самочувствии. Видимо все те же пресловутые гриффиндорские двойные стандарты. Если бы он ранил другого студента с другого факультета, то места бы себе не находил, волосы на голове рвал, но Малфой, как и любой слизеринец, не заслужил и толики внимания Избранного. За две недели он к нему так и не соизволил заглянуть. Вероятнее всего Драко бы наколдовал ему язв на заднице — чтоб Поттер ни сидеть, ни ходить, ни летать не мог, и даже слушать Гарри не стал. Но он имел на это право. А Поттер своим игнором лишил его возможности благородного возмездия. — Я хотел. Не смог. Малфой долго смотрит на Гарри, и прерывает зрительный контакт лишь тогда, когда глаза начинают слезиться, и он вынужден моргнуть. — Забыли. — Гарри вздыхает и кивает. Они стоят в тишине пару минут. — Ты видел мою мать. Как она? Панси сообщает мне о ее самочувствии, но, знаешь, этого недостаточно. — Она скучает по тебе. — Драко встречается взглядом с Гарри, и столько в его глазах печали в этот момент, что Гарри физически ощущает, как она затапливает Драко изнутри. — Она ждет твоего возвращения. — Малфой кивает, и Поттер продолжает говорить: — И... Мерлин, как же она на меня смотрела, когда узнала о нашей встрече. Я на секунду пожелал стать одним из тех миленьких цветочков, за которыми она ухаживает. Не любит она гомосексуалов. — Драко грустно усмехается, кивает и соглашается. — Не любит. Но со мной мирится... как-то. — Дотрагивается указательным пальцем до губ и обводит их контур. — Суровая у тебя мама, — присвистывает Гарри и несильно хлопает Малфоя по плечу в знак поддержки. С минуту Малфой смотрит на него, все так же водя по губам пальцем, затем тихо произносит: — Ты даже не представляешь, насколько. — И снова поворачивает голову в сторону мэнора. Вспоминает Зал для собраний и ее "просто поверь мне, Драко", а затем Круциатус, а после обучение, и Виконта. Она спасла ему жизнь, но при этом заставила пройти через ад. Да, она неотступно следовала за ним, готова была поддержать на любом этапе. Но все же... Они могли уехать. Исчезнуть. Сбежать. Драко бы все простил — и пытки, и смерть любимого коня, и ее давление на него. Если бы она хотя бы попыталась бороться за него. Так как он боролся. Тихий упрямый голосок в его голове при воспоминаниях о прошлом начинает нашептывать. Выжил, выжил, выжил... Благодаря ей выжил. Благодаря ей все. Ходишь, дышишь, любишь... Он встряхивает головой. Перед глазами — образ матери. Она улыбается, не только губами — всем своим существом. Глаза улыбаются, лицо улыбается, каждый ее жест указывает на то, как она счастлива его видеть. Никто никогда не смотрел на него с такой любовью. Никто. И никому никогда Драко не верил так как матери. Странно, но сейчас, находясь на территории своего поместья, Драко отчетливо осознает, что после всего содеянного, после всего того, через что она заставила его пройти, если бы они стояли на краю пропасти, и она сказала ему прыгать — он бы прыгнул без единого вопроса. Абсолютное доверие. — ...я всегда в детстве думал, что Люциус в доме хозяин. Страху нагнать он мог, — внезапно доносятся до Драко размышления Поттера. Еле заметно вздрагивает и нервно оглядывается через плечо. Смотрит в сторону своего дома, медленно переводит взгляд на Поттера и произносит: — Отец любит делать вид, что это так, но... Ты видел маму. Всем, кто общался с ней дольше пяти-десяти минут, становится ясна расстановка сил в семье Малфой, — поясняет Драко, затем смотрит на часы, подаренные Чарли в это Рождество, ударяет пальцем по циферблату: — Мерлин, Поттер, мы с тобой уже больше шести часов отплясываем. Давай, еще немного, и будем сворачиваться. — Спешишь куда-то? — Да нет. С Панси и Уизелом хотели выпить вечером. Есть неплохой маггловский бар где-то в центре. — Он резко замолкает, потом делает глубокий вдох как перед прыжком в воду и спрашивает: — Хочешь с нами? Гарри жестом переспрашивает, указывая пальцем на себя. Драко кивает, и тогда Поттер уже вслух задает вопрос: — В бар? — Да. Только ты не подумай ничего. Просто за все это... — он обводит полигон взглядом, — я тебе должен пару стопок. — Всего пару? — с улыбкой интересуется Гарри. С момента, когда Драко вспыхнул как факел, его, наконец, отпустило. Все это время он как на иголках поглядывал на затылок Малфоя, надеясь, что тот еще не нащупал приличного размера выжженную дыру в его идеальной прическе. Ну, раз зовет с собой, то точно не нащупал. Нащупает,— подсказывает ему интуиция. — Ты меня чуть не сжег заживо, Поттер, имей совесть. — Кстати насчет этого... — нехотя начинает Гарри. — Я немного подправил тебе прическу. Самую малость, на затылке. — Не переживай. — Отмахивается Малфой, криво ухмыляясь. — Я уже обматерил тебя на всех четырех языках, которые знаю. К слову, было круто. Я бы сказал, что это был один из моих лучших матерных монологов. Более эпичным был только по-пьяни посвященный "посыл ненависти" Темному Лорду на седьмом курсе. — Он машинально начинает тереть левое предплечье. Гарри знает, что там выжжена на коже Черная метка. Он знает, но почему-то раньше игнорировал этот момент. Метка. Малфой Пожиратель. Пожиратель, который пытал и Мерлин знает что еще успел натворить за свою непродолжительную службу. Порой Гарри забывает об этом. Или хочет забыть. Он никогда не сможет понять, как можно добровольно присягнуть на верность Волдеморту. Малфой не идиот. Так почему он принял метку? — Да ну? — задумчиво спрашивает Поттер, не сводя взгляда с предплечья. — Да, назывался он — "выкуси, темное уебище, Северус и тетя Белла обучили меня окклюменции". — Гарри улыбается, и Малфой сам уже чуть ли не смеется, вспоминая. — Мерлин, Поттер, знал бы ты, какие мысли от страха ко мне лезли на собраниях... Черт, такая ахинея, что даже стыдно было родителям в глаза смотреть. Я перетрахал всех между собой. Постоянно думал. Есть ли у Лорда член? Он дрочит? Он импотент? Блять, я знаю, что это бред, но он упорно лез в голову. И... Не смейся! — Не могу. Теперь и я это представляю. — Гарри подносит ладонь к лицу и накрывает ею губы. И все равно видно, что он улыбается. Морщинки вокруг глаз выдают его. На мгновение Драко становится интересно, о чем именно сейчас думает Поттер. Судя по всему мысли у него интересные. — Мерлин, да меня за подобные фантазии... Я сидел, ото всех закрывшись, и боялся даже дышать, ненавидя чрезмерно богатое воображение. — И что никто так и не узнал, какой ты извращенец? — Гарри никогда особо не задумывался об этих собраниях, но он и представить не мог, что кто-то на них страдает такой херней. Хотя мысли о том, трахается ли Волдеморт с кем-либо, и к нему приходили пару раз. И эти странные отношения с Нагайной... Гарри морщится и вновь переключает свое внимание на Драко. Тот трет переносицу и слегка пожимает плечами. — Да нет, все считали, что я от страха вот-вот окочурюсь. Мне вообще кажется, что они мне в какой-то степени сочувствовали. Эйвери каждый раз при встрече кивал. Да и на собраниях время от времени кидал внимательные взгляды. — Гарри дико слышать о том, что было "по ту сторону". Для него Эйвери — мудак, который напал на них в Отделе Тайн. А для Драко... — Он хороший приятель отца и профессора Снейпа. — Поясняет Малфой. — Мама кстати тоже подбадривала. Под столом руку сжимала. Знала бы она о том, что творилось в моей голове... — Драко смеется и поднимает голову. — Мерлин, у меня в тот период был гребаный гормональный взрыв. Все мысли в голове — только о сексе. Парня не было, трахать было некого, вот и... — многозначительно смотрит на Поттера, поигрывая бровями. — А окклюменция у меня и правда сильная. Это у меня от матери. — Вот, значит, как ей удалось солгать Лорду... — говорит Гарри, глядя Малфою прямо в глаза. Драко не отводит взгляд, он смотрит только на Поттера. Когда-то давно он был так сильно влюблен в этого мальчишку, что, казалось, больше любить просто невозможно. Гарри влез в его голову, бесцеремонно изменил течение его жизни и продолжил жить, как ни в чем не бывало. Драко кивает, резко отворачивается и отходит в сторону. — Уизли со своей вечно недовольной физиономией вечером все веселье будет портить. Не забывай подливать ему, Поттер. Гарри все еще продолжает пожирать Малфоя взглядом. — Хорошо. — Малфой оглядывается и, чуть наклонив голову, щурится. — Тогда... — на его лице появляется кривая лукавая усмешка, он отступает. — Защищайся, Поттер! — направляет палочку на Гарри и насылает веселящее заклятие. — Малфой!