Смутное время

Габриэлла никогда не считала себя ни смелой, ни сильной. В отличие от многих своих подруг, носившихся с феминизмом, словно со знаменем, она была свято убеждена: для женщины нет ничего важнее семьи, хранить и поддерживать которую - и обязанность, и величайшая радость... а с проблемами и опасностями пусть разбирается мужчина - сильный и отважный. Много лет она так и жила: в покое, окруженная любовью и заботой, возвращающая их сторицей... не замечающая ничего, что происходит за пределами тщательно лелеемого ею мирка. Она так долго была слепа, что позволила любимому человеку шагнуть к краю пропасти и увлечь ее за собой. И теперь так близка была погибель... всего лишь один неосторожный шаг, и неумолимо потянется цепь событий, которую уже не прервать. Не остановить падение, итогом которого станет страшный конец некогда счастливой сказки. Габриэлла поплотнее закуталась в теплую шаль, но даже слегка унять озноб не сумела. Проклятый планшет лежал на журнальном столике перед ней, и от безобидного приборчика словно веяло могильным холодом. Мон была права. Не требовалось даже разговаривать с Армандом, чтобы понять это - следовало лишь немного подумать, отбросив неприятие, и все вставало на свои места. Какие бы цели ни преследовала подруга, сегодня она говорила правду от первого до последнего слова... как бы сильно ни хотелось верить в обратное. Вера не имела значения. Она уже сыграла с Габриэллой злую шутку. Теперь же ради столь дорогой ее сердцу семьи ей придется научиться жить в реальном мире. Жить - и бороться с его вызовами. За окном солнце опускалось за горизонт. Алые лучи скользили по сияющим транспаристилом и гладкими пластинами дюракрита небоскребам, щедро добавляя кроваво-красных оттенков стальной палитре. Женщина нервно отпила из чашки с давно остывшим кафом. Уже закат. Где-то семь пополудни или около того. Арманд редко возвращается домой раньше полуночи, но все же... только что было каких-то четыре часа. Как же быстро летят эти клятые часы! Как долго тянутся минуты... - Мамочка, с тобой все хорошо? Звонкий голосок Исанн вырывает Габриэллу из прострации. Титаническими усилиями она вымучивает из себя улыбку: - Конечно, родная. Все хорошо. Дочка недоверчиво смотрит на нее своими огромными разноцветными глазищами. Не верит и беспокоится. Видимо, из Габриэллы настолько паршивая актриса, что даже семилетнего ребенка ее игра обмануть не способна. - Иди ко мне, солнышко, - негромко зовет она, похлопывая по диванной подушке рядом с собой. Девочка с готовностью пристраивается у матери под боком. Льнет к ней всем телом, трогательно заглядывая в глаза. Улыбка Габриэллы становится искренней, но сдерживать слезы ей все труднее. Все было бы куда проще, будь они с Армандом только вдвоем. Однако под ударом находится не только их брак, но и ребенок... нельзя допустить, чтобы этот кошмар затронул Исанн. А ведь может... да наверняка затронет, если все сложится не так, как хотелось бы! - Я люблю тебя, маленькая. И папа тебя очень любит. Ты в этом никогда не сомневайся, что бы ни произошло. Ладно? - Конечно... а что может произойти? Мама, вы что, разводитесь?! На личике Исанн отразился неподдельный ужас. Детские пальчики судорожно вцепились в юбку матери. - Нет... конечно же, нет. У нас все хорошо. Габриэлла крепко прижала дочку к себе, будто боясь, что ее вот-вот попытаются отнять. Ее девочка. Ее единственное по-настоящему бесценное сокровище. За ее счастье робкая и слабая женщина готова была пойти войной на сепаратистов, лоялистов, жестокого мерзавца-канцлера... на собственного мужа? Хотелось бы верить, что не придется. Они - семья. И должны таковой остаться, несмотря ни на что. * * * Разразившийся ночью скандал страшно вымотал их обоих. Габриэлла проснулась с головной болью. Арманд с самого утра заперся в своем кабинете, сухо объявив, что сегодня намерен работать дома, если не случится ничего из ряда вон выходящего. Он выглядел настолько уставшим и измученным, что Габриэлла невольно задумалась: как давно лицо ее мужа приобрело этот землистый оттенок, а кожа плотно обтянула череп? Она не замечала этого раньше - слишком уж редко видела Арманда при свете дня. Эта проклятая работа медленно убивала его... и, похоже, не только морально, но и вполне физически. Давно пора покончить с этим. Ночью у нее не хватило смелости поставить вопрос ребром. Она позволила успокоить себя, смирилась с откровенной ложью... поддалась искушению спрятаться от проблемы. Что ж, сейчас у нее есть возможность все исправить. Можно сказать, идеальная возможность: Исанн в школе, а Арманд в кои-то веки не на работе. На сей раз оплошать нельзя. Если любимый не прислушается к ней и сейчас... ...она не хотела об этом задумываться. Он прислушается к ней. Обязательно прислушается. Габриэлла отложила в сторону инфопланшет, на экран которого без толку смотрела уже больше часа. Строки романчика, популярного в кругу обеспеченных дам лет от тридцати пяти, так и не отложились в ее памяти. Чашка свежего кафа, которую женщина захватила с кухни в качестве благовидного предлога, едва не расплескалась по пути на второй этаж: у Габриэллы слегка дрожали руки. Совсем немного. О сложности и ответственности задачи, стоящей перед ней, мадам Айсард старалась лишний раз не задумываться - иначе та начинала казаться совершенно невыполнимой. Подумать только: ей предстоит убедить Арманда пойти против Канцлера - как ни крути, законного правителя Республики... хуже того, человека, которому Арманд был обязан всем, что имел. От которого он зависел, будучи немногим более свободным в своих решениях, чем раб. Как ни странно, эта мысль помогала успокоиться: так было легче смириться с преступлениями, которые творил муж. Он человек подневольный. Просто исполняет приказы. Разумеется, он не может так равнодушно относиться к своим страшным обязанностям, как хотел показать вчера: Габриэлла слишком хорошо его знала, чтобы в это поверить. Арманд - не чудовище. Чудовище не могло бы полюбить ее. Она не могла бы полюбить чудовище. А значит - все у нее получится. Надо только отбросить страх и сомнения. "Все будет хорошо", - мысленно повторяла она, подходя к двери кабинета. Несмело постучалась, едва не выронив чашку. Ответа не было, но индикатор на замке горел зеленым. Не заперто. Даже странно: Арманд практически никогда не оставлял кабинет открытым. Отбросив глупую робость, Габриэлла переступила порог: она хозяйка дома или кто? Имеет полное право находиться, где захочет, не спрашивая на то разрешения. Женщина намеревалась подождать возвращения мужа, мирно устроившись на диване... но, ставя кружку с кафом на стол, она бросила мимолетный взгляд на экран компьютера. И обомлела. Арманд всего-навсего просматривал оперативные сводки - однако для его впечатлительной жены они выглядели не лучше голографий с истерзанными узниками. "...ликвидирован при попытке оказать сопротивление... утратил ценность. Ликвидирован... отказывается идти на сотрудничество. Планируется оказать воздействие посредством давления на семью (супруга, трое несовершеннолетних детей)..." - Габриэлла, ты что здесь делаешь? Женщина медленно обернулась. Арманд застыл в дверном проеме, зловеще сложив руки на груди. Тень падала на его лицо, скрывая резко обозначившиеся желваки и стальной блеск слегка прищуренных глаз. - Мне тоже интересно, что ты здесь делаешь, Арманд, - хрипло прошептала Габриэлла, силясь совладать с дрожащим от страха и негодования голосом. - Так вот как теперь у нас на благо Республики служат? Убивая, калеча, угрожая малолетним детям? Она гордо расправила плечи и смерила мужа испепеляющим взглядом. Ее губы сжались в бескровную линию, пальцы вцепились в край стола. Рефлекторно отшатнувшись, когда Арманд шагнул к ней, Габриэлла почувствовала, как дерево больно упирается ей в поясницу. - Снова? Милая моя, тебе еще не надоело? В голосе - лишь усталость и насмешка. На сожаление - ни намека. - "Не надоело"?! Ты что думаешь, мне это удовольствие доставляет? Я, наверное, развлекаюсь так, да?! Арманд недовольно дернул уголком губ. Бесцеремонно отодвинув Габриэллу с дороги, он уселся за стол. Перевел взгляд на экран, подчеркнуто игнорируя пышущую гневом жену. - Вот и мне уже не смешно. Выйди и закрой за собой дверь... пожалуйста. За каф спасибо. Габриэлла судорожно вздохнула. Сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться. - Нет. Никуда ты меня отсюда не выставишь, - разъяренной кошкой прошипела она. Опираясь ладонями о столешницу, мадам Айсард смотрела мужу прямо в глаза - если не считать серьезной преградой полупрозрачный голографический экран. - Я не собираюсь молча сидеть и смотреть, как ты губишь себя. И ждать тебя из тюрьмы, когда все это выплывет наружу, я не хочу! - Габи, успокоительное - в аптечке. Прекрати истерику, или я сам тебе его вколю. Принудительно. - Ты! - Габриэлла захлебнулась возмущением, покраснев не хуже летанской тви'лекки. - Да как ты можешь так к этому относиться?! Да хатт бы с твоими жертвами и их детьми, ты о своем ребенке подумал?! А обо мне? О себе, в конце концов? Что будет, если твой драгоценный покровитель решит от тебя избавиться? А если его с канцлерского места потеснят? Что с тобой будет, дурак?! На тебя же всех собак повесят... тебя же... - Подружка сокровенными мечтаниями поделилась? - Арманд! - Габи, что я тебе про успокоительное сказал? - Милый, ты же умный человек, - в ее голосе прорезались умоляющие нотки. - Ты же все понимаешь. Ты знаешь, какая опасность тебе грозит... в одиночку ты не сможешь противостоять Канцлеру, но если пойти на контакт с лоялистами... Арманд поднялся так резко, что кресло отлетело к стене. Габриэлла не успела и глазом моргнуть, а он уже стоял рядом - с холодной сталью во взгляде и огрубевшим от едва сдерживаемой ярости лицом. Женщина испуганно отшатнулась, но муж схватил ее за плечи, сдавив их железной хваткой. - Не лезь не в свое дело, - пророкотал он, глядя в ее широко распахнутые от страха глаза. - Ты - наивная дурочка, Габриэлла. Замечательная. Добрая. Заботливая. Эта тварь, Мотма, пытается тебя использовать, а ты и рада стараться! - Это ты везде обман привык видеть! Мон и ее союзники - одни из немногих, у кого хватает смелости противостоять Палпатину, а ты пресмыкаешься перед этим монстром! Вцепился в свою должность мертвой хваткой и не замечаешь, что к твоему виску уже пистолет приставлен! Арманд, ну как же ты не понимаешь... Она не договорила - взвизгнула от боли, когда пальцы Арманда сильнее впились ей в плечи. - Довольно, - резко произнес он, зло кривя рот. - Я устал от твоих истерик. С этого дня ты и близко не подойдешь к этой рыжей мрази, ты меня поняла?! И больше не вздумай заводить подобные разговоры. Ударю еще, а потом сам же жалеть буду. Габриэлла пошатнулась - и не оттого, что Арманд отпустил ее, предварительно хорошенько встряхнув. Она поняла - это все. Он не желает ничего слушать. Он упрям, как шаак, и в упор не замечает опасности... или же безрассуден настолько, что готов ввязаться в заведомо проигрышную партию, ослепленный могуществом покровителя и своим собственным. Идиот. Самоуверенный идиот. - Иди, Габи. И прекрати реветь. Она и не заметила, что снова начала всхлипывать, машинально утирая слезы. У нее не получилось. Шаг в пропасть сделан, и отнюдь не сегодня... ...или же нет? "Он чудовище. Он слепец. Но он любит меня". - Ты трус и мерзавец, Арманд. А я не желаю жить с трусом и мерзавцем. Слова с трудом срывались с непослушных губ. Какая-то часть ее корчилась в ужасе от собственного безрассудства, но другая - подбадривала, одобрительно кивая: только это ей и остается. Только поставив его перед выбором, она добьется результата. - Я забираю Исанн и ухожу. Если ты не одумаешься, я никогда к тебе не вернусь. И только попробуй меня остановить: я свяжусь с Мон и расскажу ей все, что она пожелает знать. Дам любые показания. Сделаю все, о чем она меня попросит. Выбирай, что тебе дороже! Габриэлла захлебывалась слезами: каждое слово острым лезвием резало ее по сердцу. От страха подкашивались ноги. Последнюю фразу она выкрикнула с истерическим взвизгиванием, которое показалось омерзительным даже ей самой. Плевать. Это должно образумить Арманда. Он любит ее. Он любит Исанн. Он никогда не откажется от них обеих... Его лицо ничего не выражало. Льдисто-голубые глаза внимательно смотрели на хрупкую заплаканную женщину, изучая, оценивая, будто проникая взглядом в душу... ...видя ее решимость. Габриэлла была готова исполнить все свои угрозы. Эту битву она обязана выиграть. - Какая же ты у меня дура, Габи, - произнес Арманд наконец. Очень тихо. С искренним сожалением. Габриэлла запоздало увидела электрошокер, крепко сжатый в его руке. Она не успела даже испугаться. Арманд долго смотрел на бессознательное тело жены, распростертое на полу. Хмурился, недовольно жевал губами, барабанил пальцами по столешнице... наконец подхватил Габриэллу на руки и уложил на диван. Ласково потрепал ее по растрепавшимся волосам, шепча что-то успокаивающее и периодически срываясь на изобретательную брань, от которой у последнего наемника с Нал-Хатты по-мальчишечьи заалели бы уши. Встав, он еще раз смерил жену долгим взглядом. Покачал головой в сомнении. Поколебавшись, все-таки поднял комлинк со стола. - Доктор Ирвен? Директор Айсард. Да, да, день добрый. Доктор, хотелось бы с вами обсудить некоторые детали вашего проекта...