Заместитель

Другие виды отношений
Перевод
R
Завершён
4058
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Пэйринг и персонажи:
Размер:
829 страниц, 99 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
4058 Нравится 2982 Отзывы 2236 В сборник Скачать

"11"

Настройки текста
21 марта. Страстная Пятница Этим утром в замок начали стягиваться динозавры. Я хотел сразу сбежать с детьми к Элизабетте, но их отец решил, что они должны послушать мессу и позже я смогу отвезти их к ней обедать. Накануне мы стали свидетелями крупной ссоры между новобрачными. Армин сдержал обещание и сбежал в свою квартиру в Цюрихе. Мне очень его не хватает. Ведьма все еще в дурном настроении: медовый месяц пришлось прервать, ее свадебный репортаж отменили из-за смерти князя, Линторфф запретил ей уезжать из Цюриха и куда-либо ходить, потому что она, как член семьи Лёвенштайнов, сейчас официально в трауре. Она едва не разбила сервиз от Версаче об его царственную голову, когда он предложил ей одеваться соответственно. Фридрих до сих пор не может поверить, что женщина может так себя вести. Добро пожаловать в XXI век, и, если я правильно помню, Марианна фон Лихтенштайн тоже обладала взрывным характером. Так как у супругов напряженные отношения — это еще мягко сказано, — Линторфф решил, что я должен каждый вечер — после того, как уложу детей — ужинать с ними. Если спросите меня, то это очень плохая идея. Я совсем этому не рад и стараюсь за столом держаться тише воды ниже травы. Я его не понимаю. Правда. Он ведет войну с Репиным, имеет дело с очень неприятными клиентами, но прячется за моей спиной от своей собственной жены. По словам Фридриха, он боится сорваться и сделать что-нибудь такое, о чем потом пожалеет. Я, дескать, его умиротворяю. Да-да, прямо-таки голубь мира — когда на самом деле мне хочется его прибить. Поскольку ужин был «неформальный», мне пришлось сидеть слева от герцога, лицом к герцогине, потому что Линторфф не позволяет ей садиться во главе стола — это допустимо лишь в торжественных случаях. Нам прислуживали Фридрих и Дитер, и герцогиню раздражало, что Дитер, подавая блюда, метался между мной и ею. Это что, такая месть со стороны Фридриха — отказываться ей прислуживать? Мне он всегда подавал без проблем. — Ты уже решила, что будешь делать завтра, дорогая? — спросил Линторфф с притворной веселостью — обычно к такому тону он прибегает, когда хочет вежливо от тебя избавиться. — Разве у тебя завтра не будет делового обеда с твоими ассоциатами? — Будет. Отец Бруно отслужит нам мессу, и в час начнется обед. Куда ты собираешься поехать? — Никуда. Если тут будут твои дети с де Лилем, тогда я тоже могу остаться. Я — твоя жена и заслуживаю уважения, — твердо сказала герцогиня. — Они останутся только на мессу, и поскольку ты не соблюдаешь католические обряды, тебе лучше не присутствовать. Это очень скучная встреча. Ничего гламурного. — Я — твоя жена. Ты не можешь меня отослать, — она повысила голос. — Да, я в курсе, но ты — женщина, а женщины на наши встречи не допущены, — резко сказал он, выделяя каждое слово. — Де Лиль, выйдите, — почти истерически велела она мне. Я уже поднялся из-за стола, но Линторфф рявкнул: — Сядь и доешь свой суп. Что за навязчивая идея — всегда требовать, чтобы я доел суп?! Может быть, Фридрих заставлял его самого в детстве? Я вопросительно посмотрел на старика. Кого из них мне не послушаться? Хороший вопрос. Фридрих махнул рукой, и я остался сидеть, догадываясь, что ничего хорошего не увижу. — Что с того, что я — женщина? Мы с тобой равноправны! Ты и твои свиньи, которые завтра придут, должны зарубить это себе на носу! Я так же много работаю, как и все вы, и устала слушать ваши шовинистские замечания! — Что не мешает тебе пользоваться моими кредитными карточками, — невозмутимо заметил Линторфф. — Я — твой муж, и ты, как моя жена, должна подчиняться. Если я говорю, что надо уехать, ты должна уехать. Возьми мой самолет, слетай в Рим или Париж, повидайся с друзьями. — Ты сам-то слышишь, что говоришь?! Я не собираюсь тебе подчиняться, сейчас не средневековье. Я — независимая женщина! — Мадам, если хотите, мы можем вместе поехать к принцессе ди Баттистини. Уверен, она будет счастлива видеть вас за обедом, — вмешался я, прежде чем скандал не пошел на новый виток. Думаю, Элизабетта отнесется к этому с пониманием и превратит меня в своего раба всего на десять лет, вместо заслуженных двадцати — за то, что я «привел к ней в дом эту вульгарную женщину». — Сделай так, как говорит де Лиль, Стефания. Это дельный совет. Тебя завтра тут не ждут, — сказал Линторрф. Я уставился на очень раздраженного Фридриха. Да, твоему подопечному стоит освежить в памяти уроки этикета. — Я не собираюсь никуда ехать с этим ничтожеством! — взорвалась герцогиня. — С нищим, который живет за счет богатого мудака, считающего себя пупом земли! Он смотрел на неё с такой ненавистью, что я застыл на месте. «Если он сейчас на нее бросится, я не смогу его остановить», — промелькнуло у меня в голове. — Мадам, вы не в себе. Ступайте к себе и отдохните. Я хочу, чтобы вы уехали завтра в девять утра, — угрожающе пророкотал Линторфф, едва не согнув серебряную вилку, которую держал в руке. Она вскочила и в ярости запустила в него стаканом. Я закрыл глаза, ожидая худшего. Но ничего не случилось. Она вышла из комнаты, перестук ее высоких каблуков эхом разнесся по коридору. Дитер сразу же бросился подбирать осколки. У меня чудовищно заболела голова, и только я хотел извиниться и уйти, Линторфф сказал Фридриху подавать главное блюдо. Чувствовалось, что он едва сдерживает ярость, когда он очень вежливо спросил меня о том, как дела у детей в школе. Нервно сглотнув, я начал рассказывать, что они учатся писать гласные, готовят пьесу к маю и планируют поймать кролика на Пасху, чтобы потом оставить его себе насовсем. Слушая мой голос, Линторфф постепенно успокаивался. — Скажи им, что я запрещаю им заводить кролика. Он испортит всю мебель. Они и так уже отобрали у тебя Мопси. — Собаке с ними очень нравится, сир, — сказал я, переводя дух: похоже, буря миновала. — Они собираются взять ее в школу после каникул, чтобы показать друзьям. — Бедное животное в полной мере отрабатывает свое содержание. Теперь вот еще что, де Лиль: их день рождения. Пожалуйста, устрой всё как можно проще — совсем недавно мы похоронили князя. Пусть пригласят несколько друзей поиграть, но на этом всё. Никаких аниматоров и буйных развлечений. — Как пожелаете, сир. Я передам герцогине, она настаивала на том, чтобы самой заняться этим. Да, это была его идея, что-то вроде извинения за то, что он не позволил ей присутствовать на встречах в Страстную Пятницу и на Пасху — в этом году гораздо более строгих, так как Лёвенштайн был одним из главных лиц в банке — последний из Старой гвардии. Всего несколько кроликов и корзинок для детей, чтобы искать пасхальные яйца, но без музыки и представления. Им придется играть на площадке с Карлом и Клаусом или бегать по саду. Я уже представлял, как у меня отваливаются руки от рисования бесконечных зверюшек. — Когда начинается твоя выставка в Берлине? — Двадцать четвертого, Ваша Светлость. Остерманн уже туда все отправил. — Ты поедешь? — Не уверен, сир. Это зависит от детей. Если они заболеют, как прошлой весной, я останусь с ними. Не так уж я там и нужен. * * * Утро Страстной пятницы началось не слишком хорошо. К десяти дети были одеты, накормлены завтраком и проинструктированы хорошо себя вести во время мессы. Они не первый раз посещают церковную службу, но обычно там присутствуют только Линторффы, Армин, Фридрих, несколько слуг и я. Сегодня же должно было прийти много народа. Очень рано, в половине девятого, я завтракал в малой столовой — только безумец пошел бы есть на кухню к Жан-Жаку, которому предстоит сегодня три раза кормить полсотни богачей — когда Линторфф ворвался туда, уже одетый в темный костюм. — Иди к детям и оставайся там, — сказал он очень мягко, несмотря на резкость слов и хмурое лицо. Я предпочел послушаться. Перехватив Фридриха на лестнице, я спросил: — Ты знаешь, что происходит? Меня отослали в детскую. — Герцогиня не подчинилась Его Светлости. — И ты так просто об этом говоришь?! Ты же прекрасно знаешь, что он может натворить, когда разозлен! Сделай что-нибудь, ради Бога! — Он ее и пальцем не тронет. Она — женщина. Если Его Светлость захочет ее приструнить, он сделает это по-другому. Не волнуйся, дитя, это не твоя забота. Пригляди за юными принцами и не пугайся, если герцог с герцогиней станут друг на друга кричать. Я как раз уговаривал Карла и Клауса вставать, когда услышал снизу неразборчивые крики, в основном, Стефании. Я побледнел, но дети и ухом не повели. — Она злит папу, — сообщил мне Клаус на тот случай, если я вдруг не знаю. — Папа сказал, что он счастлив только с тобой и с нами, — добавил Карл. — Занимайтесь своими делами и не лезьте в чужие. Взрослые сами разберутся. Сейчас же вставайте и одевайтесь. Я не желаю больше слышать, как на вас жалуются, — сказал я им немного строже, чем надо было. Когда полуодетые (я не стал рисковать их галстуками и пиджаками) мальчишки наконец уселись за стол завтракать, я увидел из окна, что герцогиня уезжает. Значит, она жива и невредима, подумал я. — Папа, папа! — восторженно взвизгнули Карл с Клаусом и бросились к отцу, стоящему у двери. — Наконец-то встали, засони. Вас не добудишься! — сказал он, целуя их, пока они пытались на него вскарабкаться. — Сегодня к папе придут несколько друзей, и я хочу, чтобы вы показали себя с лучшей стороны. Не создавайте трудностей Гунтраму. Я буду очень занят до позднего вечера, так что мы теперь увидимся только завтра утром. Ведите себя хорошо у тети Элизабетты. Оба мальчика весело закивали. — Де Лиль, пожалуйста, скажи принцессе, что я позвоню ей завтра утром, и мне нужно, чтобы она заняла место герцогини в воскресенье, так как Стефания плохо себя чувствует. Извинись от моего имени за то, что я так небрежно прошу об одолжении, но у меня до завтра нет ни минуты свободной. — Да, Ваша Светлость. Мы с детьми на мессе будем на заднем ряду — на всякий случай. Он с горечью посмотрел на меня. — Я ожидал, что ты сядешь со мной, но то, что ты говоришь, имеет смысл. Неужели он думал, что я сяду впереди, как раньше, когда был Консортом? После того, как он турнул герцогиню не самым элегантным образом? НУ НЕТ. Может, мне надо подсесть к Репину, чтобы до Линторффа что-то дошло? И мне придется говорить с Элизабеттой от его имени? Вот дерьмо! Во время службы дети вели себя хорошо — я постарался прийти всего за пять минут до начала. К нам подошли некоторые члены Ордена, которым, впрочем, было интересней посмотреть на детей, чем говорить со мной. Когда мы покинули часовню, я увидел, что приехал Константин с Обломовым, в сопровождении нескольких телохранителей. Я направился прямо к нашей машине, но Обломов последовал за мной. Милан открыл дверь, мальчишки запрыгнули внутрь и стали поднимать свои сидения. Клаус справился первым, и я пристегнул его. — Привет, соболь, давно не виделись, — пророкотал Обломов. Я заметил, что Милан напрягся, его рука нырнула под пиджак. — Здравствуйте, Иван Иванович. Прошу меня извинить. Нам надо ехать. — Босс только хочет знать, как ты. Положи его обратно, Михайлович, или ты хочешь повеселиться? — Пожалуйста, Иван Иванович! Со мною дети. Скажите Константину, что у меня все хорошо, и ему не стоит беспокоиться. — Где герцогиня? — Она тоже уехала, как и я — встреча только для членов. Передавайте мои наилучшие пожелания вашему боссу. — Очень хорошо, соболь. Босс увидится с тобой в Берлине, — Обломов пожал плечами. — Пора работать. Пока, — сказал он и ушел. Мне пришлось прислонить голову к металлическому обводу двери. — Поехали, Гунтрам, не грузись. Жаль, что я не могу остаться. Хотелось бы тоже с ним поквитаться. — За Лондон? — Нееет, в Лондоне все было с одобрения Горана. Тут другое. Новое дело, — проворчал он, садясь в машину. Вскоре мы приехали к Элизабетте в Цолликон. Она живет на вершине холма в окруженной большим садом вилле с видом на озеро. Дети сразу же начали гоняться друг за другом, даже не взглянув на нее. Я открыл рот, чтобы отчитать их, но Элизабетта сказала: — Оставь их. Они — дети, им нужно бегать. Твой человек присмотрит за ними. Давай пойдем в дом, и ты расскажешь мне, чем занимался в последнее время. Бедняга Милан, его только что перевели из водителей в няньки. Да, он действительно заслуживает повышения. Элизабетта усадила меня на один из диванов в гостиной. — А теперь рассказывай, дорогой. Остерманн сказал мне, что ты собираешься в Берлин двадцать четвертого. — Еще ничего не решено. Возможно, поеду. Картины отправлены, выставка будет открыта до седьмого августа. Тита очень настаивала и одолжила несколько картин для экспозиции, что очень великодушно с ее стороны. — Ты должен использовать свой дар, мальчик. Учти, я все еще обижена на то, что в этом году ты ничего не дал нам для аукциона. Но ты все еще можешь вернуть себе мое расположение. — Боюсь, что это не очень хорошая идея. Я предпочитаю держаться незаметно, потому что там будет герцогиня, а она меня не любит. — Невозможная женщина. Я до сих пор не понимаю Конрада. — Он сказал мне попросить вас занять место Её Светлости в воскресенье. Он позвонит вам завтра, потому что сегодня это невозможно, — выпалил я. Элизабетта, приподняв бровь, откинулась на спинку дивана. — Отчего вдруг такие перемены? — Герцогиня плохо себя чувствует. — В самом деле? Либо ты рассказываешь, что случилось, дорогой, либо я заставлю своего племянника признаваться. — Я не знаю, Элизабетта. Честно. Сегодня утром герцог попросил меня позаботиться о детях и привести их сюда. Герцогиня уехала утром на машине. — Ты мне сказал, так скажем, процентов двадцать правды. Должно быть, я теряю хватку. Начни сначала, Гунтрам. — Они вчера вечером поссорились, и она его не послушалась, когда он сказал ей уехать на сегодня из дома. Думаю, что он запретил ей появляться и завтра. Не знаю, что между ними произошло. — Мой племянник — идиот. Самая главная его глупость — разрыв с тобой. Женитьба на этой вульгарной женщине выше моего разумения, но я, как член семьи Линторффов, выполню свой долг. Передай ему, что я приеду.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.