Заместитель

Другие виды отношений
Перевод
R
Завершён
4058
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Пэйринг и персонажи:
Размер:
829 страниц, 99 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
4058 Нравится 2982 Отзывы 2236 В сборник Скачать

Часть вторая. "Орден". Глава 1

Настройки текста
17 декабря 2002 года Завтра годовщина падения предыдущего аргентинского правительства. Не то чтобы я скучал по экс-президенту или мне нравился новый, но чтение сегодняшней прессы, вспоминающей прошлогодние беспорядки, смерти и все остальное, заставило меня остановиться и задуматься, как все случилось и как я в конечном итоге оказался здесь. Как сказала бы Корина, это всё результат неблагоприятного расположения планет, с Ураном, разрушающим все на своем пути. Я не верю во всю эту муть, но вынужден согласиться, что нас всех словно накрыло коллективное безумие. Сперва казалось, что мы собирались изменить ситуацию в стране и начать заново, с чистого листа. Но к июлю граждане разошлись по домам, бедняки так и остались бедными, а проклятые политики сделали все, чтобы остаться на своих местах. Странно, я должен был бы чувствовать по этому поводу печаль или хотя бы волнение, но мне все равно. Моя жизнь в Аргентине — пройденный этап. Не думаю, что когда-нибудь вернусь туда жить. Только если навестить друзей. Как же надоело бездействие! Я жду не дождусь, когда доктор наконец смилостивится. На сегодняшний день с сердцем у меня стало лучше, и я уже не ощущаю постоянной усталости. Но назвать меня здоровым человеком пока нельзя. В наших любовных отношениях скоро наступит перерыв. Увы, последнее время все мысли Конрада — о международном экономическом форуме, который пройдет в Давосе в конце января. Все, что я знаю, и то только потому, что мне сказал один из его людей, Михаэль Делер: Конрад возглавит группу, выступающую за увеличение инвестиций в Аргентину. После по-настоящему плохого 2002 года (плохого для простых людей; по словам Фердинанда, хедж-фонд и банк Конрада показали хорошие результаты), войны в Афганистане и более чем возможного вторжения в Ирак банкиры хотят встретиться, чтобы «восстановить доверие». Наверное, мне стоит начать снова вести дневник, теперь уже при помощи лэптопа. Блокнот, купленный в музее Клуни, закончился еще в марте, и, когда у меня появлялась свободная минутка, я делал заметки на своем старом лэптопе. Невероятно, как всего за год изменилась моя жизнь. Вот я в Париже, покупаю блокнот, и вот я уже в Венеции, знакомлюсь с Конрадом и влюбляюсь в него. Вообще-то говоря, с моей стороны это не было любовью с первого взгляда, и на первом свидании он вел себя, как настоящий мудак, но потом вдруг превратился в рыцаря: спас меня от неприятностей с полицией, сомнительных аргентинских друзей и познакомил с миром чувственных удовольствий, о существовании которых я и не подозревал. У этого непобедимого рыцаря тяжелый характер, он страшный собственник, обсессивный параноик с биполярным расстройством психики, невротик и расчетливый тип, но притом невероятно сексуальный, великодушный, умный, заботливый, забавный, с парадоксальным чувством юмора и ласковый, как ребенок. Ну… никто не идеален, но для меня он — лучший. Только не стоит гладить его против шерсти — Конрад способен стать твоим ожившим ночным кошмаром. Однако я к нему несправедлив. Последние несколько месяцев мы прожили, словно в затянувшемся медовом месяце, хотя, конечно, за это время случилось несколько неприятных моментов, которые спровоцировали у него вспышки. Однако я не пострадал, и он более-менее удовлетворился тем, что наорал на виновников и наказал, но в разумных пределах. Возможно, он наконец-то усвоил принцип соразмерности ответного удара. — Ты даришь мне умиротворение, какого я прежде не испытывал, — сказал он мне однажды. Мы уравновешиваем друг друга. Сам бы я до сих пор сидел в своей гостиной в Аргентине, не в состоянии решить, должен ли я жить с ним. Мне нужен толчок в правильном направлении (чаще всего, «пинок» — более подходящее слово) и его любовь, чтобы чувствовать себя свободным и кому-то нужным. Без меня он был бы пустой оболочкой человека и прятал бы свои страхи под маской холодного жестокого альфы-самца. Только что перечитал это и задался вопросом: когда я успел стать таким сентиментальным? Лучше не говорите. На самом деле я не хочу этого знать. Чтобы обновить дневник, лучше расскажу-ка я, что делал эти полгода. В середине сентября я пошел учиться. Лекции в UZH* начинаются в восемь утра и продолжаются до часу дня с несколькими перерывами, и поверьте, здесь надо как следует вкалывать, чтобы успевать за всеми, иначе сгинешь под лавиной учебников. Все очень по-швейцарски и похоже на международный бакалавриат, насыщенная программа и много дополнительной работы, но все продумано до мелочей. Лучше не тратить время впустую — догнать потом очень тяжело. Сперва я растерялся — всё преподавали на немецком. Да, они без проблем общаются по-английски или по-французски, потому что швейцарцы, но предпочитают, чтобы ты говорил и сдавал задания на немецком. К двенадцати часам мне уже хотелось выброситься из окна, чтобы избавиться от головной боли: все вокруг — и студенты и преподаватели — все утро лаяли на своем языке. Ладно, они не лают и вообще очень вежливы, но после трех часов попыток уловить смысл услышанного даже простейшее hallo уже трудно понять. По совету Моники я записывал лекции на диктофон, а потом слушал их в библиотеке и конспектировал. На лекциях я был рад, когда удавалось что-нибудь записать с доски. К счастью, я оказался не единственным иностранным студентом в группе. С нами училась еще девушка, нет, скорее, женщина из Аргентины, Корина Фернандес де ван дер Вейден. Она уже получила специальность политолога в частном университете Буэнос-Айреса, но недавно вышла замуж за голландца, который работает здесь в страховой компании. В свои двадцать пять она заскучала дома и решила найти себе занятие и попрактиковаться в языке. — Сначала это были курсы дизайна, потом теннис… Я возненавидела и то, и другое. Буду здесь, пока не закончу или не появятся дети. Мы не сразу сошлись. Когда она услышала название частной школы, где я учился, она закатила глаза. Но необходимость заставила нас работать вместе, особенно математика в ее случае и история в моем. — Ты вполне нормальный парень для выходца из самого большого скопища богатых испорченных идиотов в Аргентине. Честно говоря, я тоже был предубежден против юных леди из общества, неважно, из какого, но она оказалась умной, веселой и реально хотела учиться. Мы стали командой. Слава Богу, Конрад счел это знакомство «подходящим» (именно так, клянусь!), а у Фердинанда «сложилось хорошее мнение о компании, где работает ее муж», и Конрад оставил нашу дружбу в покое. Он даже пригласил ван дер Вейденов на неофициальный обед в одну из суббот, что было большой редкостью. Если вы спросите меня, то я думаю, что Конрад просто хотел посмотреть, способен ли муж Корины ее «контролировать», чтобы она однажды не набросилась на меня с сексуальными намерениями в переполненной университетской библиотеке. По-видимому, голландец с блеском выдержал экзамен, потому что позже страховая компания Конрада предложила ему хорошую позицию с лучшей зарплатой, но ван дер Вейден отказался. Действительно, умный парень. К октябрю я более-менее привык к занятиям и согруппникам. Некоторые студенты с «Финансов и банковского дела» своей амбициозностью напоминали персонажа Чарли Шина из «Уолл стрит», но я не афишировал свои отношения с Конрадом, и Корина тоже держала рот на замке, поэтому они не обращали на меня внимания. Среди экономистов же встречались самые разные люди — от честолюбивых яппи (таких было большинство) до чисто ученых и идеалистов. Я подружился с одним парнем из Дании, Петером, с труднопроизносимой фамилией Kjærgaard, спокойным викингом, который возвращал нас к действительности, если мы слишком увлекались. Умный, почти гений, он говорил не более двадцати слов в день. 19 октября мне исполнилось двадцать, и теперь официально я больше не тинэйджер, а взрослый человек. Конрад хотел по этому поводу устроить прием, но я отказался, потому что никого здесь не знаю, а ночная попойка с пожилыми директорами и их женами — это, скорее, пытка, чем праздник. В результате он решил пригласить на домашний ужин Михаэля с его неизвестной подружкой. Неизвестной подружкой, к моему глубочайшему изумлению, оказалась… Моника ван дер Лейден. Михаэль все-таки завоевал ее после многолетнего выслушивания уничижительных замечаний в свой адрес. По-моему, ожидание того стоило: она выглядит, как настоящая императрица. Вам, наверное, интересно, почему на этот ужин не были приглашены Гертруда и Фердинанд фон Кляйст, старинный друг Конрада и второй человек в команде. Это долгая и некрасивая история. Несмотря на то, что гнев Конрада на Фердинанда из-за дурацкой проделки его дочери более-менее прошел — большей частью потому, что Фердинанд подошел к ее наказанию более строго, чем сам Конрад — новый июльский скандал оказался для него чересчур. Если коротко, то Фердинанд послал свое заявление о разводе с Гертрудой в банк, не предупредив Конрада. На следующее утро в кабинете Конрада случился большой скандал с ее криками и обвинениями герцога в пособничестве. У супругов были проблемы последние девятнадцать лет, но ради детей они поддерживали нейтралитет, который больше напоминал холодную войну. В добавление к разводу Фердинанд еще подал иск об установлении биологического отцовства их младшего ребенка, Мари Амели. Полдень того дня начался с большой ссоры между Конрадом и Фердинандом: первый взбесился из-за оскорбления, нанесенного его кузине, которая заслужила большего уважения после почти двадцати шести лет брака; второй злился на первого из-за вмешательства в личную жизнь. Моника рассказала мне, что Фердинанд закончил общение с герцогом словами: «двадцать пять лет я терпел эту ненормальную суку из семейки Линторффов и даже усыновил одного из ее детей неизвестно от кого». Дальше была жестокая потасовка, и бедным Горану и Михаэлю пришлось их разнимать; в процессе им тоже порядком досталось: никто не смеет произносить слова «ненормальный» и «Линторфф» в одном предложении. На следующий день Фердинанд уехал со своей любовницей, молоденькой экономисткой из банка, и через неделю купил виллу на цюрихском озере для нее и своих сыновей, которые захотели жить с отцом. Я знаю, что он подал письмо об отставке, но административный совет отклонил ее. Конрад, к его чести, воздержался от голосования и хранил молчание во все время обсуждения. Он так и молчал до середины ноября, не желая разговаривать с Фердинандом, и первое, что он ему сказал, было: «Фон Кляйст, позаботьтесь о том деле в Лондоне», к большому облегчению Михаэля, который тонул в работе, вынужденный замещать Фердинанда во многих вопросах, чтобы не провоцировать новых столкновений между ними. Может, дух приближающегося Рождества хоть немного смягчит Конрада, и он начнет разговаривать с другом детства… Но среди всех этих треволнений со мной Конрад всегда вел себя вежливо и ласково, несмотря на переполняющее его разочарование и гнев. В начале декабря в офисе провели реорганизацию, и весь «Lintorff Foundation» переехал в более просторное элегантное здание, а Гертруда получила дополнительный персонал и средства для благотворительности. В тот день, когда она съехала, я был в банке и имел возможность оценить расслабленную атмосферу, установившуюся на верхних этажах. Настроение Конрада улучшилось, он стал реже впадать в мрачную задумчивость. Мне тоже доставалось в этой лихорадке. Не прямо, конечно, и не так сильно, как тем, кто работал в банке. Каждый день в пять после занятий в университетской библиотеке Алексей подбирал меня у входа и отвозил в банк. Да, попробуйте поспорить с верзилой русским, которому дан четкий приказ, а потом с василиском за письменным столом в кабинете на Борзенштрассе. Короче, мне полагалось тихо сидеть в его кабинете или у Моники, в полном молчании занимаясь или читая, и так до семи или даже восьми вечера, когда Конрад наконец решал, что пора грузиться в лимузин и ехать домой. По утрам я уезжал с Алексеем в университет и получал маленький глоток свободы — мы с ним договорились, что он станет высаживать меня за сто метров от факультета. Вы же не думали, что я буду приезжать в публичный университет на огромном Порше? После некоторых споров Алексей согласился поменять его на что-нибудь менее претенциозное… на Ауди А4. Куда девались те времена, когда русские ездили на "Ладах"?.. *** В ноябре Конраду стукнуло сорок пять. Он устроил прием, куда пригласил разных важных людей, и я весь вечер мечтал забиться в какую-нибудь норку. Единственное, что мне понравилось, это обмен подарками… в спальне. Думаю, что я получил даже больше, чем он, когда мы в первый раз за долгое время занялись любовью. Это было так трогательно, что у меня при одном воспоминании до сих пор перехватывает дух. Не могу забыть его глаз, глядящих на меня с обожанием и в то же время смущенно. Его руки дрожали, когда он расстегивал на мне рубашку, дыхание сбилось. От такого сносит крышу — видеть, как обычно невозмутимый и надменный Конрад фон Линторфф, герцог фон Виттшток ведет себя, как влюбленный подросток. Он затянул меня в глубокий поцелуй, наши языки боролись за первенство, но вскоре я сдал оборону и впустил его. Все-таки это его день рождения. Поцелуи Конрада опьяняли сильнее шампанского, что подавалось на приеме, и у меня закружилась голова. Он почувствовал мою заминку и, к моей досаде, остановился. — Ты в порядке? Если хочешь, мы можем оставить это на другой день, — начал он, но я новым поцелуем заставил его замолчать. — Я просто волнуюсь, — прошептал я ему на ухо, для этого мне пришлось встать на цыпочки. Мы упали на постель, лихорадочно избавляясь от одежды. Конрад атаковал мое тело поцелуями, не давая ни малейшей возможности провести контратаку. — Если бы ты знал, как отчаянно я соскучился по тебе! — признался он. — Я люблю тебя, — пробормотал я, млея в его руках. — Давай ты сверху? — Знаешь, это очень романтично, но не надо. Я хочу доставить тебе удовольствие, а ты ведь не очень любишь такую позицию. — Я хочу быть уверен, что если ты почувствуешь себя плохо, мы сможем сразу остановиться. А если я буду сверху, боюсь, что не смогу контролировать себя и наврежу тебе. Если так, то я не могу ему отказать. Я взял его эрегированный член в рот и, немного поиграв языком с головкой, вобрал его по самое основание. Его изумленный стон чрезвычайно воодушевил меня. Почувствовав первые капли его семени, я остановился и встал на колени рядом с ним. На его лице так явственно читалось разочарование, что я хихикнул: он так забавно выглядел — словно ребенок, у которого отобрали конфету. — Это еще не всё — мы можем сделать кое-что получше, — промурлыкал я, ложась на подушку и самым бесстыдным образом предлагая ему себя. Не медля, он набросился на меня и стал готовить, от чего мое сердце забилось быстрей. Я плавился от удовольствия, когда он вдруг остановился, бросив меня, как ребенка перед закрытой кондитерской. — Наверх, молодой человек, — полушутя скомандовал он. Я послушно опустился на его вздыбленное достоинство и устроил скачки века. Кончили мы одновременно и вскоре заснули, счастливые и удовлетворенные. *** Корина как-то сказала мне, что наша с Конрадом гармония вполне логична. Он Скорпион с асцендентом в Козероге, а я — Весы с восходящим знаком Рыбы. У него «магнетический характер Скорпиона сочетается с упрямством Козерога, такой Скорпион может быть очень тяжелым человеком, но зато он искренен с людьми, которых любит. Любит до конца жизни». Я же «с другой планеты, как все Рыбы, идеалист до наивности, творческий человек, но тебе требуется контроль, чтобы не впасть в депрессию. Ты идеален для него, потому что он не чувствует угрозы с твоей стороны и любит твою невинную натуру. А тебе, чтобы чего-нибудь добиться, необходимы его ясность и решительность». Иными словами, я — размазня. Корина обожает эти астрологические штучки, и хотя я во все это не верю, но должен признать, что удивился, когда она довольно точно описала характер Конрада, всего лишь поглядев в его астрологическую карту.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.