Заместитель

— Здравствуй, Федерико, — холодно проговорил я, оправившись от шока. Совершенно не ожидал его здесь увидеть. Он возник передо мной, словно ничего и не было. — Мать сказала, что ты здесь. В этом отеле. Я хочу поговорить с тобой. Наедине. Не хочешь пойти куда-нибудь выпить кофе? — Нет, спасибо. Спокойной ночи, — я встал и захлопнул лэптоп. Он схватил меня за руку. Мягко схватил — не то что мои нежные телохранители. — Гунтрам, прошу тебя, останься. Мы должны поговорить. Ради старой дружбы, — взмолился он. — Ради старой дружбы ты мог бы избавить меня от обвинений в перевозке наркотиков. В Венеции ты почти разрушил мою жизнь. — Я был настоящим мудаком, и мне не хватит целой жизни, чтобы извиниться перед тобой. Я никогда не хотел, чтобы Линторфф заполучил тебя. — Линторфф спас твою задницу. Жаль только, что твоя мать считает иначе, и мне пришлось прочувствовать это на себе. — Пожалуйста, Гунтрам! Давай сядем и поговорим. Мне многое надо тебе рассказать, и я не уверен, смогу ли когда-нибудь снова собраться с духом. Я засомневался, стоит ли мне соглашаться, но в лобби отеля достаточно безопасно. Снова усевшись, я указал Федерико на место рядом с собой. К нему подошел официант узнать, не желает ли он что-нибудь заказать. — Виски. А тебе, Гунтрам? — Мерло, пожалуйста. Официант вернулся и поставил перед нами бокалы. Мы с Федерико пристально смотрели друг на друга. Оценивали. Изучали. Я молчал. Это он пришел ко мне. Значит, он и должен начинать. — Я приношу глубочайшие извинения за всё то, что случилось в прошлом марте. Вступив в прямую конфронтацию с Линторффом и организовав всё это, мать поступила по-идиотски. Теперь ей известно, что он не имел никакого отношения к наркотикам, как она прежде считала. Деньги — да, это его рук дело. — Хорошо. Я передам Конраду твои извинения, — сказал я, собираясь уйти. — Подожди. Нам надо прояснить, что произошло тогда в Венеции. Пожалуйста, выслушай меня. Наши жизни в опасности. Есть человек, о котором я должен тебе рассказать. Именно он стоит за всем этим. Я подавил острое желание заорать: «Да знаю я уже, идиот!» — Слушаю. Он сделал долгий глоток виски. — Мне тяжело об этом говорить… После того как мы с тобой закончили школу, я со своей компанией мотался по разным тусовкам, и однажды на дискотеке познакомился с одним человеком. Он был намного старше нас и очень богат. Везде появлялся со своими людьми, и вокруг него всегда вилось множество симпатичных девочек. Мы стали бывать на одних и тех же тусовках. Он — из России, приехал в Аргентину покупать недвижимость на юге. Коллекционирует предметы искусства и владеет кучей компаний. Его фамилия Обломов. Как-то раз он увидел один из твоих набросков и заявил мне, что хочет с тобой встретиться, но я отказался вас знакомить, потому что он мне не нравился, и я считал, что ты не гей. Он несколько раз предлагал мне деньги за то, чтобы я договорился с тобой об ужине у него в Кавана-билдинг.* В последний раз — двести пятьдесят тысяч долларов. — Почему ты не дал ему мой номер? Я бы продал ему несколько рисунков, и этим бы все закончилось. В прошлом году он купил несколько моих работ при посредничестве Долленбергов; они говорили мне потом, что пытались найти меня через тебя. Мне тогда очень бы не помешали деньги. — Гунтрам, это не такой ужин, где едят, а потом уходят домой! Это еда, а потом секс, и он не стал бы спрашивать, хочешь ты или нет. Да он помешался на тебе: называл «мой ангел» и настаивал, чтобы я вас свел. У него были твои фотографии и видео! Каждый раз, когда он приезжал сюда, он ходил в книжный магазин посмотреть на тебя, пока ты работаешь! Клянусь, я познакомился с теми девицами в Париже только ради секса. Когда я с ними приехал в Венецию, Обломов был уже там, поджидал тебя. Он страшно разозлился, узнав, что ты с Линторффом; оказывается, они знакомы. Обломов во что бы то ни стало хотел отобрать тебя у него. Он пригрозил мне тюрьмой — у нас был с собой кокаин, но не пять килограмм, как считала полиция, и не те три, которые они нашли. Всего 350 грамм. Не больше. Обломов поставил мне ультиматум: или я отдаю тебя ему, или поплачусь жизнью. Я не мог этого сделать. Поэтому специально поссорился с тобой в тот день — в надежде, что ты уедешь из Венеции или останешься с Линторффом, который выглядел, как человек, который способен тебя защитить. — Не проще ли было сказать мне правду? — Ты поверил бы мне, скажи я, что на тебя запал русский миллионер? — Нет. Почему ты нас не представил друг другу? Он бы разочаровался во мне быстрее, чем ты думаешь. — Я не хотел тебя потерять. Ты — лучшее, что было в моей жизни. Глубоко вздохнув, я медленно отпил вина, пытаясь успокоиться. Снова посмотрел ему в глаза, а он — в мои. — Гунтрам, я влюблен в тебя с первого дня нашего знакомства. Ты никогда ничего не замечал, и я запрятал свои чувства подальше. Мне было тошно от одной мысли, что этот русский или Линторфф прикоснутся к тебе. И посмотри, что вышло: ты теперь — любимая игрушка этого немца и ненавидишь меня, — почти неслышно сказал Федерико, слезы то ли гнева, то ли бессильной досады навернулись на его глаза. — Я и не подозревал о твоих чувствах. Ты был мне как брат. Только как брат. Мне очень больно слышать всё это, ты не представляешь, как больно… — медленно проговорил я. В груди словно снова открылась старая рана. Если бы у него хватило смелости признаться мне, наши жизни могли бы сложиться по-другому. — Когда я услышал от Долленберга о том, что на тебя напали и жестоко избили, мне захотелось умереть. А прежде придушить свою мать за то, что она сделала. Потом пришло заслуженное наказание. Жаль, что я не погиб тогда. — Я не верю, что Конрад имеет отношение к твоей аварии. — Не имеет. Это Обломов. Он поставил мне в вину то, что устроила моя мать, пытаясь отомстить Линторффу. Линторфф же поступил иначе: обесценил наши активы, устроив новый виток девальвации песо, и разобрался с парнями, которые напали на тебя. Все отвернулись от моей матери, когда он аннулировал все сделки, заключенные в ту неделю. Многие боятся его после того, что случилось с теми парнями. Это было жутко! Он — не лучше Обломова, только действует тоньше. — Имя этого человека не Обломов. Его зовут Константин Репин, он главный русский мафиози. Обломов — всего лишь один из его людей. Репин сам представился мне в Цюрихе в мае. Он больше не побеспокоит тебя, ведь теперь ты бесполезен для него. Сейчас он конфликтует напрямую с Конрадом, — с горечью сказал я. — Гунтрам, давай свалим отсюда, и пусть они поубивают друг друга! Какое нам до этого дело! — Свалим куда? — фыркнул я. — Даже если б я смог сбежать при нынешнем состоянии здоровья, Конрад всё равно бы нашел нас и уничтожил бы тебя. Или это сделал бы Репин. Но самое главное заключается в том, что я не хочу никуда сбегать, и меньше всего — с тобой. Я люблю Конрада, а он любит меня. Можешь так и передать Репину. Прощай. ------- Примечание переводчика * Здание Кавана – это многоквартирный небоскреб, расположенный в богатом квартале Буэнос- Айреса. Официально открытый 3 января 1936 года, он стал первым небоскребом аргентинской столицы.