За гранью

      Засов, на который была закрыта, и без того хлипкая входная дверь, стал с противным скрежетом отодвигаться. Очевидно, что пытающемуся проникнуть внутрь и магическая защита была несущественной преградой. Не сработали и Воющие чары. От осознания этого даже у бесстрашного Поттера по спине пробежал неприятный холодок. Трансгрессировать они не могли из-за травмы Рона, понятно, что вариант трансгрессировать вдвоем не рассматривался в принципе. Всё внимание троицы, а также палочки Гермионы и Гарри были направлены на дверь, которая отворилась достаточно плавно, что явно не в стиле любящих яркое и кровавое шоу Пожирателей. — Ступефай! — Инкарцеро! — Гарри Поттер, сэр, как Добби рад видеть Вас и Ваших друзей в добром здравии! —Добби, твою то мать, — простонал с постели Рон, — так и помереть можно, а я как видишь уже не в лучшем состоянии. Гарри молчал, просто хлопая глазами. Добби однозначно мастер появляться в странных местах и странным образом, что б, его. Вот как он их находит интересно? — Добби, что случилось? — Добби прислала мисс Макгонагалл, сэр, чтобы помочь Гарри Поттеру и его друзьям. Чтобы они победили Того кого нельзя называть, сэр. — Добби, — Гермиона наконец-то пришла в себя, — тебя же могли отследить! За тобой нет хвоста? — Нет, мисс Грейнджер, никаких хвостов за Добби, мисс. Перемещения домовых эльфов больше не отслеживаются. Пожиратели разгромили отдел по делам домовых эльфов, а новый пока не создали. Полнейшая анархия, мисс. Никакого контроля. — Это определенно радует, — задумчиво проговорил Гаррии, присев на стул, — рассказывай Добби, что там у тебя за новости. Надеюсь, все живы? — Все живы быть не могут по определению, сэр, даже в мирное время, а сейчас война, но в основном, из друзей Гарри Поттера живы все. Профессор Макгонагалл и профессор Слизнорт, нашли записи профессора Снейпа. Про крестражи ведь почти ничего неизвестно, сэр, темная магия, страшная магия. Даже профессор Дамболдор не очень хорошо разбирался в этом, но профессор Снейп лучший зельевар, он знал про всякие разные ингредиенты, он был близок к темному Лорду. Он узнал, что крестраж может уничтожить адское пламя, особое зелье из крови единорога и невинного ребенка и яд василиска, сэр. Меч сам по себе не может уничтожить крестраж, это сделала кровь василиска. Вам нужна его кровь, его тело осталось в тайной комнате. Профессор Макгонагалл и профессор Слизнорт пытались достать его для Вас, но никто не говорит из преподавателей на парселтанге, никто не откроет комнату. Профессор Снейп сказал, что василиск — это очень важно, змеи это очень важно, сэр, он велел Вам это передать. — Погоди, погоди, — взмахнул рукой Поттер, от обилия информация у него начинала раскалываться голова, — Снейп просил передать? Откуда он вообще там взялся? Он предатель, он может быть опасен! — Профессор Снейп, не может быть опасен, сэр, профессор Снейп мертв. Мертв. Слово словно эхом отлетело от влажных деревянных стен жалкой сторожки, где они находились. — Профессор Снейп, всегда был на стороне Дамболдора. Он обещал ему его убить, он не предавал. Когда война закончится, сэр, он будет лежать рядом с героями войны. Вот, — Добби достал из складок своего странного наряда, напоминающего наволочку, — небольшую склянку, — это воспоминания, он просил передать. Когда окажетесь рядом с омутом памяти, посмотрите их. А теперь нам надо апарировать. — Добби, мы не можем. Рон ранен, никакой аппарации! — в ужасе произнесла Гермиона. Всё еще не отойдя от известия о смерти Снейпа. Пусть она не любила его и ненавидела предателя, но ангелы, как, же она восхищалась этим мужчиной, его интеллектом, его преданностью своему делу. — О, не беспокойтесь мисс, наша аппарация, аппарация домовых эльфов работает совсем не так как у магов. Никакого расщепления, — ни без самодовольства, произнес Добби. После чего последовал щелчок, всё вокруг на секунду потемнело, и вот они уже на опушке Запретного леса. — Черт, здесь еще холоднее, чем было в том лесу, — Гарри зябко повел плечами. — Тсс, Поттер, тихо-тихо, — зашикал Рон, взглядом указывая на Гермиону. Последняя прощупывала магический фон. — Гоменум ревелио, Гоменум ревелио — вроде бы чисто, произнесла Грейнджер спустя пару минут. Добби неловко переминался с ноги на ногу, явно желая что-то сказать, но, никак не решался, наконец глубоко вздохнув, он произнес: сэр, к сожалению, Добби придется оставить вас и ваших друзей на время, мне нужно передать мистеру Долгопупсу что вы в Хогвартсе, нам нужно усилить охрану. — Да, Добби, конечно, спасибо тебе. Однако Добби уже не слышал, фразу заглушил хлопок аппарации. — Итак, каков наш план? — Мой план – сообразить на троих скрывающие и защитные чары, — торопливо произнесла Гермиона. Паника и тоска опять холодными щупальцами заползала в сердце. Смерть Северуса стала серьезным ударом для них всех, ведь в глубине души никто не считал его предателем, просто не мог: не мог оправдать его вслух, не мог обвинить в своем сердце. Вот такая лирическая проблема, однако, поэзии во всём этом мало, зато много боли, и крови, и глухой тоски. Хижина Хагрида: свет внутри не горит, из трубы не идет дым, а вокруг не слышно шума от очередного жуткого любимца лесничего. Однако радует, что новое руководство школы не установило здесь какого-нибудь наблюдательного пункта с воющими чарами, ведь здесь заканчивается граница Запретного леса. — Ну, привет старая знакомая, — почти ласково произнес Рон, увидев плакучую иву, — отлично выглядишь, для своих четырех столетий, в отличие от моей машины. — Да, уж это точно, — усмехнулся Гарри, — Снейп нас чуть не убил тогда, так переживал за свою красавицу. От воспоминания о бывшем профессоре улыбка быстро сошла с лица троицы. Ива, разумеется, молчала, лишь ветви ее скрипели на ветру, напоминая, стоны и плачь: деревья, видите ли, тоже могут скорбеть о тех, кого любят. — Итак, наш план, — наконец проговорил Рон, — Гарри, тебе надо проникнуть в кабинет профессора Дамболдора. Вдруг в воспоминаниях содержится что-нибудь ценное или Дамболдор оставил тебе что-нибудь ценное, ты ведь не был там с той самой ночи. А мы с Герм спустимся в тайную комнату. — Парселтанг, Рон, — удручающе проговорила волшебница, — нам эту комнату не открыть. В следующий момент, фраза, произнесенная Роном, мягко говоря, шокировала его друзей, ну хотя бы тем, что была произнесена на чистейшем парселтанге. — Эмм, Рон? — Что??? Гарри просто часто разговаривает во сне, — пожал плечами волшебник и тут же зашипел от боли. Ведь рана на его руке никуда не исчезла. — Так, тайная комната, но сначала кабинет мадам Помфри, наверняка у нее осталось исцеляющее зелье, — Гермиона была непреклонна. — Договорились, встретимся, через два часа возле хижины Хагрида. Мне нужно в кабинет Дамболдора, Рон прав, будьте осторожны — кивнул друзьям Гарри, передавая Гермионе крестраж. Мне нужно увидеть маму, — про себя произнес Гарри, — мне просто нужно увидеть ее лицо. ***       Хорошо, что я ее увидел, видимо это был последний раз, — подумает Гарри, спустя шесть часов, отбиваясь от армии Пожирателей. Вампиры, оборотни, колдуны и ведьмы, дементоры, кентавры, акромантулы, свои и чужие, предатели и герои — всё смешалось в единый кровавый калейдоскоп. Тут и там были слышны выкрики: Авада Кедавра, Инкарцео, Круциатус, Протего, Сектумсемпра, вспышки красного, зеленого, ядовито желтого цвета рассекали воздух, а повсюду разносились крики. В воздухе противно пахло кровью и дымом. — Три крестража, три крестража, осталось три крестража, — повторяет Поттер как молитву, — три крестража до победы, три крестража до свободы: змея, Том и я сам. Спустя час кровавой бойни, шрам на лбу словно обожгло огнем. Он здесь. — Он здесь, — крикнул Поттер, друзьям, надеясь, что его услышат в толпе. Тот кого нельзя называть, он здесь, — шепот пронесся, ясно различимый даже в какофонии звуков битвы. Появление Волан-де-Морта и его свиты само собой не подняло боевого духа членов ордена. Страх еще сильнее сжимал сердце: страх за близких, за друзей, за себя. В глаза даже самых сильных волшебников читался неприкрытый ужас. Большинству Пожирателей было легче, большинство из них либо были отъявленными мерзавцами и профессиональными убийцами, либо одержимыми, давно потерявшими рассудок, подобно Беллатрисе Лестрейндж и ее супругу, которые находили в убийстве особое изощренное удовольствие. — Его зовут — Том Марволо Реддл, — громкий мужской голос, видимо усиленный чарами, был слышен очень отчетливо. — И он лишь грязный убийца, осквернивший само искусство магии, собравший вокруг себя таких же подонков, ратующих за чистоту крови, а на деле воров и трусов. Он не лорд, не лидер, он всего лишь слабак, боящийся взглянуть в лицо смерти. Его единственное достижение — создание крестражей. И даже это заклятие он придумал не сам. Он боится смерти, я нет, и я зову вас биться здесь и сейчас. За свободу, за тех, кто погиб, за Хогвартст — насмерть! Битва разгорелась с новой силой, а Минерва Макгонагалл успела подумать, что давно не испытывала такой гордости за своих учеников, как в эту самую минуту за Невилла. Зеленый луч, еще один, еще, всё ближе к тому месту, где находился Невилл. Естественно, что приближенные Тома не оставят такое без внимания. Усиленное протего тоталум Миневры успело долететь до Невилла, прежде чем, зеленый луч Авада Кедавры поразил ее саму. Поттер к счастью не увидел этого. Зато через несколько минут его шрам озарило новой вспышкой раздирающей боли: Невилл убил Нагайну. Крестражей осталось два. А вот и сам Том. Гарри пробиваясь сквозь толпу, переступая через тела убитых, сам стремился на встречу к тому, кто заберет его жизнь: больше никто не умрет из-за него, никто. Где-то рядом был слышен голос Рона, похоже он убил Лестрендж. В голове теперь один лишь звон, а перед глазами стоит образ матери, она улыбается ему и заставляет, есть праздничный торт, а еще учит тому, что насилие не выход и любой спор можно решить словами. Гарри теперь улыбается и сам. Тот кого нельзя называть стоит перед ним, и Поттер видит страх его в глазах, ну что же Том, закончим это так как начали — вместе! — Авада Кедавра! — Экспеллиармус! — Гарри и не надеялся его убить, это должны были сделать Рон или Гермиона, как и было оговорено перед битвой. Его задача была предельно простой — умереть самому и уничтожит ту часть Волан-де-Морта, которая живет в нем. Зеленый луч почти коснулся его, но исказился, словно бы преломившись через какое-то стекло. В ушах зазвенел пронзительный женский крик, а потом он услышал ее голос и закричал: — Мама! — Сыночек, мой хороший, мое сокровище. У нас немного времени, мне скоро будет пора уходить. Северус сказал, что заклятие забвения спадет, когда я буду тебе нужна, так и случилось. Волан-де-Морт последний крестраж, и ты сделаешь то, что должен. Я горжусь тобой сынок, береги себя, — ее образ стал бледнеть. — Мамочка, нет, не уходи! — Мама любит тебя, папа любит тебя. Мы всегда будем рядом. Всегда. В твоем сердце. — Нет, — неконтролируемые слезы текли по его щекам, — мама не уходи, не оставляй меня, нет. Но между ними не было больше никого. Только он Гарри Поттер — живой, с палочкой Тома в руке и бывший темный лорд перед ним: — Авада Кедавра, — прошептал Гарри. Заклинание быстро нашло цель. *** На платформе 9 и ¾ было как всегда шумно и оживленно. Будущие первокурсники что-то взволнованно говорили родителям, выпускники смеялись и уже рассказывали о планах на выпускной. Жизнь шла своим чередом. — господин директор, поезд отправляется через 20 минут, пройдемте в купе, — улыбнулась мужчине в очках новый декан Слизерина. Декан Грифиндора уже ждет Вас внутри. — Значит, у деканов Слизерина и Грифиндора есть еще 10 минут на налаживание внутрифакультетских отношений, — подмигнул женщине новый директор Хогвартса. Гермиона лишь рассмеялась в ответ, слегка покраснев, и поспешила зайти в вагон. Рон наверное уже заждался. Гарри легко улыбнулся, почувствовав как на плечо к нему села бабочка: — Всегда рядом, я помню. Что год грядущий нам готовит, — проговорил Поттер вполголоса и, усмехнувшись собственным мыслям, зашел в вагон. Хогвартс-Экспресс был готов отправиться в путь.