Аллоды онлайн. Новеллизация (3 части)

      — Эй, что за шифровка?       — Это не шифровка, это у доктора почерк такой.       — Да?! Я ногой лучше пишу…       — Ух ты! Покажешь?       — Прекратите шуметь, пациенту нужен покой!       — Подзатыльник ему нужен…       — Тихо! Кажется, он очнулся! Никита? Никита… ты слышишь?       Я кое-как разлепил глаза, заслезившиеся от яркого света, но поднять руку и потереть их у меня почему-то не получилось. Голова раскалывалась и все тело ломило.       — Как ты себя чувствуешь?       — Что… произошло? — прохрипел я, стараясь сфокусировать взгляд.       — Ты не помнишь? Ты попробовал рафинированную соль.       — Я… помню.       На мои руки и ноги что-то давило, и только спустя время я понял, что крепко привязан к кровати и не могу пошевелиться. Картинка перед глазами приобретала четкость очень медленно. Комната, где я находился, по всем параметрам являлась больничной палатой. Во всяком случае надо мной висела капельница, присосавшаяся к моей руке длинным тонким щупальцем с иглой на конце, а рядом стояла грозного вида медсестра в белом халате.       — Наркотик полностью выведен из организма, — сказала она. — Ваша кровь сейчас чиста.       — Слыхал? Так что вставай, нечего симулировать, когда Родина в опасности! — широко улыбнулся Кузьма.       — Я не могу…       — Да развяжите же его! Видите, он снова адекватный!       Лоб принялся споро разрезать толстые веревки ножом. Вид у него при этом был весьма виноватый.       — Зачем меня связали? — промямлил я и закашлялся, язык еле ворочался и в горле сильно першило.       — Затем, что ты собирался сделать из нас фарш, забыл? — ответил Орел.       — Что-то припоминаю…       — Припоминает он! Если бы не Лиза…       — Ты плохо поддаешься гипнозу, — задумчиво вставила она.       — Мне уже говорили, — после нескольких попыток я все-таки сумел принять полусидячее положение, заслужив недовольный взгляд медсестры, и принялся растирать затекшие запястья, на которых остались красные следы от веревок. — У меня голова сейчас как будто лопнет.       — Это не я, — тут же открестилась эльфийка.       — Ну-у-у… я тут это… приладил тебя слегка, — Лоб смущенно оскалился. — Больно резво ты кидался на нас.       — Что, кстати, очень странно, — вмешался Миша. — Обычно наркотики вызывают вялость и апатию.       — Не знаю, что на меня нашло…       — А что ты нам нес на счет Незеба? — снова заговорил Кузьма, когда медсестра, еще раз поправив капельницу, вышла из палаты.       Я задумался, стараясь восстановить в памяти все, что мне привиделось под действием соли, но это было как вспоминать ускользающий сон: в голове мелькали только невнятные обрывки, при попытке ухватить которые начинало болеть в висках.       — Он вроде бы… говорил со мной… Я плохо помню. Кажется, он сказал, что жив и что я должен убить всех сторонников Яскера… Что-то такое.       — Незеб? Жив? — переспросила Матрена.       — Миша, вынимай из головы энциклопедию, — повернулся к нему Орел. — Что там у нас по Незебу?       — Как можно не знать собственную историю?! — фыркнула Лиза.       — Раньше я знал, но потом эту информацию вытеснили из моей головы дела более насущные!       — Официально, двое из трех Святых Триединой Церкви — Незеб и Скракан — погибли во время Великого Астрального Похода, — начал рассказывать Михаил, прекратив перепалку. — Между Империей и Лигой тогда, в 966 году, был заключен мирный договор и наши армии на время объединились в борьбе против третьей силы — астральных демонов. Но главы обоих государств не вернулись с той войны. Траур по Незебу длился несколько лет. В стране была настоящая истерия, шок. По Империи прокатилась волна суицидов…       — А Яскер?       — Незеб считал его своим преемником, он самолично оставил его во главе государства, когда отправился в Великий Поход. Законность статуса Яскера очевидна.       — Даже если на секундочку предположить, что Незеб жив… — неуверенно произнесла Матрена. — Разве будет он зомбировать своих граждан при помощи наркотиков? Ведь мы и так любим его и чтим, и, если б он только вернулся… все как один встали бы на его сторону… Или нет?       — Не стоит развивать эту тему.       Алексей Зеницын, появившийся на пороге, был хмур, но собран, и будто говотился к чему-то очень важному. Следом за ним появились Михаил Корнилин и Щит Кочевников.       — Ну ты как? — коротко спросил начальник охраны.       — Жить, наверное, буду. Давно я здесь? — мне только что пришел в голову этот вопрос и я заволновался. Сколько прошло времени? День? Неделя? Загремев однажды в военный госпиталь, я пробыл в отключке довольно долго.       — Со вчерашнего дня. Ну ты, конечно, силен… Еле утихомирили!       Я потрогал свою гудящую голову. Видимо, Лоб мне крепко врезал, она болела так, будто в нее вбивали гвозди, но в памяти это совершенно не сохранилось.       — Я хочу встать, — выдернув из своей руки тонкую трубку, соединенную с капельницей, я попытался подняться.       — Нет, Никита, ты должен лежать! Врач прописал тебе постельный ре… — предсказуемо запричитала Матрена, но наткнувшись на мой строгий взгляд, смирилась с неизбежным. — Ладно, наверное не страшно, если ты чуть чуть погуляешь, подышишь свежим воздухом. Это тоже полезно.       — Можете прогуляться с нами до долины гейзеров. Мы собираемся взять образцы серы для опытов, — предложил Корнилин. — Ну и еще кое-куда заскочить…       — Эта та сера, которая содержится в кубиках соли? — уточнил я.       — Скорее всего да. Может быть мы сумеем как-то помочь тем, кто уже подсел на наркотик. Целая шахта наркозависимых… — сокрушенно покачал головой директор.       — Где они сейчас?       — Госпитализированы. Незебградские лекари говорят, что состояние многих очень тяжелое. А убитых увезли в Церковь для воскрешения. Шахта закрыта до выяснения.       — Идет следствие? — спросил Миша.       — Да ничего там не идет, — дернул плечами Щит. — Стандартная формулировка для местных. Просто закрыта и все. Наверху и так знают, что произошло, но в газетах об этом молчок. Сами понимаете, огласка нам ни к чему.       — Что вы намерены делать? — поинтересовался я.       — Сейчас мы намерены взять образцы серы из долины гейзеров. Если ты с нами, то пошевеливайся! — строго сказал Зеницын и вышел из палаты.       Матрена, конечно же, не отпустила меня одного в таком состоянии. На ее присутствии никто не настаивал, скорее даже наоборот — мне показалось, что Корнилин мягко намекал на то, чтобы мои друзья оставались в санатории, но Матрена была непреклонна и упрямо двинулась следом. Кроме нас двоих к гейзерам отправились Михаил Корнилин, Алексей Зеницын, Щит Кочевников и Саранг Еше, причем последняя пребывала где-то глубоко в своих мыслях. Восставшая была рассеяна и на вопросы отвечала невпопад.       — Что-то она сегодня задумчивая, — шепнул я Корнилину.       Мы не спеша ехали верхом к загадочным гейзерам. День катился к вечеру, солнце, сжалившись надо мной, пряталось за густыми белыми облаками и ветер был не таким горячим. Старик ступал по земле очень мягко, не делая резких движений, лишь изредка расправляя крылья. Я даже, в общем, получал удовольствие от этой прогулки.       — Саранг Еше — замечательная женщина, — тихо ответил директор, бросив взгляд на ее спину — Зэм ехала впереди нас. — Ее блистательный ум уже не раз нас выручал. А что самое главное — она не боится трудностей и не стесняется использовать все доступные ресурсы, чтобы достичь нашей общей цели. Но что-то ее гложет, я давно это чувствую. Вероятно личное, раз она не говорит. Я бы без колебаний выполнил любую ее просьбу, но чувство долга мешает ей попросить.       Я понимающе кивнул. Чувство долга порой заставляет совершать странные поступки. Зеницын ничего не сказал, но мне почему-то подумалось, что он, в отличие от Корнилина, не до конца доверяет восставшей. Хотя… доверяет ли комитетчик вообще хоть кому-нибудь? Я повернулся к Щиту Кочевников.       — О диверсиях на стройке есть какие-нибудь новости?       — Не особо, — охотно ответил он. — Вчера агенты лейтенанта Бодрина развесили в Придонске объявления о вручении награды тому, кто располагает информацией о выкопанных сваях у манапровода.       — И что, от них есть толк?       — Оказывается — да! Кто бы мог подумать! Бодрин доложил, уже поступают первые доносы: жена одного водяника убеждена, что муж по ночам ходит выкапывать сваи у манапровода, почему-то, правда, вместе с соседкой… Ну не идиоты ли?       Мы захихикали, а Матрена отчего-то надулась.       Долина гейзеров была отвратительна. Мало того, что вокруг нее кружили огненные элементали, так еще и сама она представляла из себя грязевое болото, на поверхности которого тут и там взбухали мерзкие пузыри, взрывающиеся через некоторое время фонтанчиками с удушающим запахом серы. Краев ее не было видно — долина тянулась сколько хватало глаз.       — Близко лучше не подходить, для живых это очень вредно, можете задохнуться, — предупредила Саранг Еше, сама смело направляюсь к серному болоту.       Мы остались ждать неподалеку, следя за тем, чтобы к ней не приближались элементали. Сбор образцов не занял много времени и уже спустя пару минут восставшая вернулась к нам с полными колбами грязи.       — А теперь куда? — спросил я, вспомнив, как Корнилин говорил, что долина гейзеров не единственный пункт назанчения.       В моей больной голове еще в санатории мелькнула мысль, что для такого простого дела, как сбор образцов, процессия подобралась слишком серьезная. Скорее всего, то самое второе место имеет какое-то особое значение. Непонятно только, зачем понадобился я в своем не самом «рабочем» состоянии, и почему на прогулку не позвали остальных. Я снова начал злиться — опять эта дурацкая таинственность!       — К Белой пустоши, — ответил Зеницын и загадочно добавил: — Есть там одно дельце…       Мы объехали гейзеры по широкой дуге, чтобы не дышать серой. Открывшаяся нам местность ничем не отличалась от унылых пейзажей, которые мы видели до этого: повсюду песок и окаменевшие кораллы, будто все Мертвое море и есть одна сплошная Белая пустошь.       — Осторожней, смотрите под ноги, здесь водятся скорпионы — они ядовитые, — сказал Корнилин, разглядывая что-то на песке. Его примеру последовали и остальные.       — Зачем мы здесь? — спросила Матрена.       — Нам нужно провести один ритуал… Это очень важно! — ответила Саранг Еше. — Мне понадобиться кровь императорских скорпионов, они намного крупнее обычных, будьте внимательны…       — Нашел! — вскрикнул Зеницын, придавив сапогом паука размером с небольшого кота.       Несмотря на такие внушительные габариты, крови в нем было немного, поэтому чтобы наполнить полную колбу — Сакральный сосуд, как назвала его Еше — пришлось поймать еще как минимум с десяток огромных скорпионов. Вокруг кишели их более мелкие, но не менее опасные собратья, так что приходилось все время быть начеку.       — Отлично, этого хватит, — сказала восставшая, разглядывая бурую жидкость. — Теперь нужно окропить Жезл Духа! Михаил Викторович, будьте добры…       Корнилин подал ей деревянный посох с бесцветным, похожим на стекло, камнем на конце и отошел чуть подальше. Я подумал, что вероятно ритуал представляет какую-то опасность, потому что и Зеницын, и Щит также стояли на некотором отдалении. Подхватив под локоть Матрену, я сделал несколько шагов назад, но Еше вдруг произнесла:       — Лейтенант, вы не могли бы мне помочь?       Я, пожав плечами, вернулся к восставшей, протянувшей мне посох.       — Возьмите этот Жезл… вот так… Мне нужно вылить на него кровь скорпионов…       — Это что, некромагия? — поморщился я. У меня не было ни малейшего желания принимать в этом участие.       — Нет, нет. Скорее, это языческая магия шаманов. Только несколько доработанная.       Я вспомнил, что шаман орков Шквал, пытаясь вызвать каких-то своих духов, тоже использовал кровь незебградских пауков для ритуала, и немного успокоился. Воставшая одним движением опрокинула сосуд с кровью на посох, но ни одной капли не упало на землю — бесцветный прозрачный камень на конце, словно губка, впитал в себя всю кровь и окрасился в темно бордовый. От него начало исходить легкое свечение. Саранг Еше отступила назад.       — И что я должен с этим де…       Передо мной, из ниоткуда, вдруг вырос гигантский призрак скорпиона, угрожающе задравший свой хвост с ядовитым жалом и заклацавший клешнями. Я рефлекторно отпрянул и махнул перед собой посохом, потому что паук двинулся прямо на меня. Призрак сразу развеялся — но не растворился в воздухе, а словно бы втянулся в наполненный кровью камень.       — Что… что это сейчас было?       — Призрак Великого Скорпиона. И вы стали хозяином его духа, — ответила Саранг Еше.       — И зачем я стал его хозяином? — снова начал злиться я.       — Я пока не могу раскрыть всей подноготной, но…       — Знаете что, — сытый по горло тайнами и недомолвками, я вспыхнул словно спичка. — Либо вы рассказываете мне все от начала и до конца, либо я не играю в эти игры! Вы хотите, чтобы я доверял вам, а сами без моего ведома и согласия втягиваете меня в какие-то сомнительные ритуалы. Мне не нравится такой подход к делу!       — Не кипятись, Санников, скоро ты все поймешь, — сказал Зеницын, хлопнув меня по плечу. — Я обещаю, что тайной для тебя это не останется.       Я грубо пихнул ему в руки Жезл, подавив желание стукнуть им комитетчика по голове, и направился к своему дрейку. Корнилин трусцой последовал за мной.       — Никита… э-э-э… простите, как вас по отчеству?.. Ну ладно… товарищ Санников… Когда придет время, вы все обязательно узнаете. Это нужно исключительно для нашего общего дела…       Я молча залез на Старика, слегка дернул поводьями и тот двинулся в сторону санатория. Корнилин выглядел расстроенным и виноватым. Обстановка была натянутой, когда мы возвращались обратно — я демонстративно ехал впереди и не позволял никому поравняться с собой. Сейчас мне больше всего хотелось немного отвлечься от санатория с его проблемами и на время уехать хоть куда-нибудь, чтобы привести в порядок свои мысли. И повод для этого тоже был: в «Сухих водах» меня ждала Жало Степных, которую я обещал отвезти к Коловрату в Око Мира.       Когда мы миновали долину гейзеров, Саранг Еше вдруг смущенно произнесла:       — Э-э-э… Вы не против, если я тут еще немного задержусь? Ждать меня не обязательно!       Все остановились. Я хоть и старался принять независимый вид, но любопытство пересилило и я тоже притормозил и обернулся.       — Что-то случилось? — подозрительно спросил Зеницын.       — Нет, нет. Все хорошо, это не относится… я хочу сказать…       — Если вам нужна какая-то помощь, то мы с радостью… — начал директор мягко, но та замотала головой.       — Это не так уж и важно, на самом деле!       Но по ее голосу становилось понятно обратное. Восставшая смутилась и замолчала, как будто пожалела о начатом разговоре.       — Лично я никуда не спешу, — уверенно произнес Корнилин и Щит Кочевников согласно закивал.       — Мне бы не хотелось никого утруждать…       — Дорогая Саранг Еше! Мы больше времени тратим на препирательства, — отрезал Зеницын, хмуро посмотрев на Зэм.       — Ну… э-э-э… ладно… — окончательно смешалась она. — Это, может, не столь важно, но… Здесь недалеко есть область… Край Света. Нехорошее это место… для тех, кто боится смерти. Там находятся развалины Зэм — очень, очень древний город. Сначала в нем кипела жизнь, потом его затопило море… Только представьте эту картину: величественные, мертвые здания под толщей воды! Красота!.. И вот море ушло опять, а город все стоит… Но никто из его жителей не воскресал. Вот что странно. Может, плохо проверяли…       — Вы хотите наведаться туда? — участливо спросила Матрена.       — Совсем ненадолго! Хочу заглянуть в саркофаги… Может быть удастся обнаружить моих земляков?       Она произнесла это с такой надеждой в голосе, что отказывать стало даже как-то неудобно. На этот раз я ехал самым последним.       Город Зэм действительно находился близко и добрались мы до него минут за двадцать. От него остались одни руины и хотя бы приблизительно понять, как он раньше выглядел, не представлялось возможным. Разве что склеп был относительно целым. Похоже, к усыпальницам Зэм относились наиболее трепетно и строили их действительно на века: тусклый зеленый свет до сих пор освещал уже знакомые иероглифы и рисунки.       Заходить в склеп и копаться в саркофагах я не хотел и остался снаружи в одиночестве, но когда спустя довольно продолжительное время из недр древнего сооружения раздался дикий, совершенно потусторонний вой, от которого кровь застыла в жилах, я быстро выхватил меч и без раздумий рванул внутрь. Пока я добежал до остальных, вой уже прекратился, но лица у всех были ошарашенные.       — Что это?       — Ба… баньши, — пролепетал заметно побледневший Корнилин. — Сами они не опасны, но их плач… Я думал у меня сердце остановится.       — Извините, я не хотела, чтоб так получилось, — тут же начала заламывать руки Саранг Еше.       — Баньши часто заводятся в таких местах — склепах, кладбищах. Вы совершенно не виноваты! — воскликнул Корнилин.       — А что с саркофагами? Вы нашли кого-нибудь? — спросил я просто для того, чтобы прервать дальнейшие извинения.       Восставшая понуро опустила плечи.       — Нет. Здесь никого нет, — грустно сказала она. — Может быть жители этого города погибли еще до чумы Тэпа, что выкосила мой народ… Печально. Но спасибо вам за помощь!       Когда мы выходили из склепа, на нас буквально налетела орчиха с оружием наголо.       — Тише, тише, гражданочка, куда вы так несетесь? — притормозил ее Зеницын.       — Ой… дык я это… просто мимо шла… А кто там кричал? — пробормотала она, смутившись и отступив.       — Баньши. А куда это вы мимо шли? Здесь поблизости вроде бы ничего нет, — прищурил глаза комитетчик, по роду службы привыкший держать ухо востро и обращать внимание на все, что происходит вокруг.       — Дык это… охочусь я тут.       — Что ж, охота — благородный вид спорта, я ничего против не имею. Но что, скажите мне на милость, может быть объектом охоты на Краю Света? Горгульи?       — Ну да… Один удачный сезон — и можно обеспечить себя до конца дней… Ой, ну ладно. Тут возле небольших соленых озер обитают водные элементали. Восставшим в Научном Городке Незебграда позарез нужна особая вода — соленая да магией наполненная. Для… ка… ка-та-ли-за. Хрен знает, что это такое. Ну дык вот. Вода в озерцах какая? Соленая! Ведь это все, что осталось от моря. Элементали какие? Магические! Если и есть на Игше эта самая вода, соленая да магическая, то у этих бестий. Мы с моим другом хотели загнать ее подороже в Научном Городке.       — Вы со своим другом… — протянул Зеницын. — И где же ваш друг?       — Не знаю… Я ищу его уже несколько дней, — поникла орчиха. — Однажды утром он ушел и не вернулся. Я подозреваю самое страшное. Он приходит ко мне по ночам, во сне, и все умоляет, чтобы я спасла его, освободила… Что это может значить? Если он умер, то где его Искра? Что это за кошмар? Или я схожу с ума?       Она выпалила все это на одном дыхании и растерянно замолчала, будто сама от себя не ожидала такой откровенности.       — Как тебя зовут? — спросил я.       — Тетива Ярых.       — Давно твой друг пропал?       — Третий день пошел.       — Если он погиб, то нужно срочно искать его тело, — озабоченно произнесла Матрена. — Иначе его потом уже не воскресить.       — Возле соленых озер я все обыскала… Может быть, он где-то здесь?       Мы разделились, чтобы как можно быстрее прочесать территорию, но далеко разойтись не успели.       Первым странные темные силуэты обнаружил Корнилин и позвал остальных, так как сам подходить к ним не решился. Они были похожи на пятна густой, непроглядной черноты, которая, казалось, может засосать внутрь любого, кто соприкоснется с ней.       — Что это? Впервые такое вижу, — проговорил Зеницын.       — Сейчас проверим. Отойдите-ка… — Щит достал свой топор и осторожно направился к черным силуэтам.       — Я бы… не рисковал… — попытался его отговорить Корнилин, но начальник охраны не обратил на это внимания.       — А-а-ай!!! Жжется!       Щит одним взмахом топора развеял черную тень, но та, коснувшись его кожи, оставила на ней похожую на ожог рану. Он быстро расправился со всеми тенями и выронил топор, схватившись за поврежденную руку.       — Вот тварь! Больно-то как! — воскликнул он. Матрена подбежала к нему и принялась залечивать рану. — Чем это она меня? Не пойму то ли холодно, то ли горячо…       Пока внимание остальных было сосредоточено на Щите, я и Тетива не сговариваясь приблизились к тому месту, где только что кружили темные силуэты. Там, уже немного присыпанное песком, лицом вниз лежало бездыханное тело орка.       — Копьелом! — закричала она, упав рядом с ним на колени и схватив за руку.       — Я тут.       Будь мои нервы не такими крепкими, я бы мог поседеть в этот момент, настолько это было неожиданно. Матрена и Саранг Еше взизгнули, Тетива подпрыгнула и попятилась, Щит снова схватился за топор. Но перед нами был всего лишь призрак. Он — сверкающий в едва пробивающихся сквозь облака лучах солнца — стоял возле своего тела и глядел на нас.       — Копьелом? Что… что с тобой случилось? Почему ты такой… прозрачный? — пролепетала Тетива, прижав ладони к лицу и качая головой, будто не верила собственным глазам.       — Астрал его знает… — пожал плечами призрак. — Погибнуть на охоте — достойная смерть для орка. Стыдиться после воскрешения было бы нечего — я доволен. Если б не какая-то хрень! Застрял я тут! И никто помочь не хочет! Чего я только не делал! К кому только во сны не пытался проникнуть с криками о помощи. Таких фантазий насмотрелся… Особенно у горгульи одной…       — Подождите, — перебила Матрена. — Вы ведь… вы должны быть в Чистилище!       — Должен, да не попал. Не получается! Говорю же, хрень какая-то!       — А почему вы не привели сюда кого-нибудь?       — Не мог. Только во сне получалось являться! Я и говорю, чего только там…       — Но сейчас же мы не спим! — недоверчиво произнес Зеницын и орк снова пожал плечами.       Матрена повернулась к Корнилину.       — Здесь есть какая-нибудь часовня поблизости?       — Да. Нужно немедленно отнести его туда!       Щит Кочевников не дожидаясь указаний крякнул, взвалив тело погибшего охотника себе на плечи. Призрак увязался за ним, периодически то пропадая, то появляясь вновь.       Крохотная часовня с одной единственной жрицей находилась на пустыре, среди бескрайних песков. Было совершенно непонятно, для кого и для чего ее тут построили, но задавать вопросы мне показалось неуместным. Внутри стоял сильный, вязкий запах мирры, въевшийся в расписанные не слишком талантливым художником стены — у потускневших Незеба, Скракана и Тенсеса отчего-то были почти одинаковые лица.       — Кладите его сюда, — засуетилась жрица, представившаяся Ираидой. — Нужно залечить все повреждения, иначе он не воскреснет… Но где же его Искра?       — Мы разговаривали с его призраком, — сказал Зеницын, когда Щит уложил мертвого орка на что-то вроде алтаря.       — Он и ко мне приходил во снах, — кивнула Ираида. — Взывал о помощи и руки тянул… по локоть в крови невинно убиенных животных… Брр… Да уж, воистину, ночь — вместилище Тьмы. Слава Свету, тело его наконец обнаружено! А-А-А!!! Это он!       Жрица завизжала, отпрыгнув назад и тыча пальцем в прозрачный силуэт Копьелома, появившегося возле нее.       — Э-э-э… слышь, друг, ты не мог бы куда-нибудь свалить на время? Ты пугаешь священнослужителя! — обратился к призраку Щит.       Тот кивнул и тут же без следа растворился в воздухе.       — Он говорит, что не может попасть в Чистилище. Вы когда-нибудь сталкивались с чем-то подобным? — спросила у Ираиды Матрена. — Насколько я знаю, все мертвые попадают туда, хотя и не все возвращаются…       — Именно! Но сейчас все изменилось: иссяк поток Искр! Раньше в часовню просто валом валили! Еще бы: Мертвое море — это вам не парк Победы. Тут мрут как мухи. А теперь как будто мир везде наступил. И началось это с появлением кошмарных черных теней.       — Каких теней? — быстро спросил Зеницын.       Ираида махнула рукой, призывая следовать за ней, вышла на улицу, обогнула часовню и ткнула пальцем куда-то вдаль.       — Вон тех!       Я прищурил глаза и разглядел такие же черные силуэты, что кружили возле тела Копьелома. Они неспешно, даже как-то лениво двигались, и, что странно, совсем не отражали свет, а словно поглощали его.       — Чует мое сердце, эти два факта связаны, — продолжила Ираида.       — Вы думаете, они и есть источник таинственной порчи? — спросила Матрена.       — А давайте их того… — Щит выразительно провел большим пальцем по горлу.       — Будет ли от этого толк? Они появились недавно, но их с каждым днем становится все больше… — с сомнением в голосе проговорила Ираида.       — Постойте здесь.       Щит, уже зная об опасности, на этот раз был более осторожен и развеял черные тени не поранившись. И как только они исчезли, на том же месте появилась полупрозрачная фигура орка.       — Смотрите, еще один призрак! — воскликнула Матрена.       Мы подошли ближе. Орк ошарашено осмотрелся по сторонам, уставился на свои ладони, словно видел их впервые, затем поднял взгляд на нас.       — Блин… Так и не воскрес! Опять я не орк, а какая-то Искра бесплотная. Что за фигня такая?!       — Ты кто? — спросил Щит, на всякий случай не опуская топор.       — Я? Лом. Вроде…       — Вроде?       — Я… я плохо помню себя живым — туман в голове. А постой! Помню, носился по штольне… с киркой в руке… убивал… И еще помню… Незеб! Что-то связанное с Великим Незебом… Может быть, нам читали лекцию о нем на собрании перед этим? Плохо помню…       — А до этого? — спросил я, чувствуя, как мое сердце учащенно забилось.       — До этого… к нам в шахту пришел… гоблин. Да! Гоблин. И принес новую необычную соль — в кубиках… Все ребята как набросились на нее… Вот же фигня какая! Из-за этого все и началось. А вот почему я нормально воскреснуть не могу… Не знаю…       — Вы были в Чистилище? — взволнованно спросила Матрена.       — Не помню… Нет, вроде, нигде не был… Помню шахту, а дальше темнота.       — Что же это такое? — Матрена выглядела совершенно растерянной. Она обернулась к жрице Ираиде, так и не решившейся подойти к призраку и оставшейся возле часовни. — Непонятно… Почему они не попали в Чистилище? Полагаю, всему виной эти проклятые тени! Что-то такое они наделали, что теперь никто не может воскреснуть?       Меня поразила неприятная мысль и я повернулся к Корнилину.       — Вы говорили, что тела охранников шахты забрали служители Церкви для воскрешения…       — Да, ни у кого не было необратимых повреждений… Вы думаете, что все, кто погиб в шахте…       Он замолчал, боясь продолжать. Неужели убитая шахтерами охрана мертва окончательно?       — А что если?.. Что, если черные тени появились не только здесь? — проговорила Саранг Еше и закрыла рот рукой, будто сказала что-то неприличное.       До меня начал доходить масштаб катастрофы. Умирать всегда страшно, но погибшие почти всегда могут вернуться назад, ведь бессмертие давно стало привычной частью нашей жизни. Это сделало живых безрассудными, притупило инстинкт самосохранения, но в то же время позволяло смотреть в лицо опасности, давало шанс исправить допущенную ошибку… И вот какие-то непонятные тени пошатнули этот уклад. А вдруг везде, по всему Сарнауту, смерть — даже случайная и нелепая — стала окончательной и бесповоротной? Я почувствовал, как по моей спине прошел мороз.       — Еще ничего не известно. Возможно, это какая-то локальная проблема, — осипшим голосом сказал Зеницын.       — Итак, что мы имеем? — хлопнул в ладоши Щит. — Сборщики соли — гоблины, стройке вредят гоблины, наконец, рафинированную соль в шахту тоже принес гоблин. Все следы ведут в Придонск! И мне кажется, давно пора там навести порядок!       — Давайте не будем действовать сгоряча, — покачал головой Зеницын. — Вернемся в санаторий и спокойно все обсудим.       Корнилин и Саранг Еше согласно закивали, а Матрена посмотрела на меня.       — Возвращайтесь куда хотите, а я направляюсь в «Сухие воды»! — твердо сказал я и, резко развернувшись, направился к своему дрейку.       Что бы здесь не происходило, но Жало Степных нужно поскорее увезти отсюда. Мне трудно было объяснить, почему это стало для меня важным, но если она умрет — я не смогу смотреть в глаза Коловрату.       Останавливать меня никто не стал, лишь только Матрена догнала спустя несколько мгновений и, не говоря ни слова, зашагала рядом. Так, в молчании, мы ехали до самого поселка. Я был уверен, что она думает о тех несчастных, которые умерли и теперь не могут воскреснуть, и о том, как им можно помочь… Но все-таки она отправилась со мной в «Сухие воды», вместо того, чтобы решать с остальными возникшую проблему. Наверное, она боялась, что по дороге произойдет что-то непоправимое и я превращусь в призрака. С одной стороны, я, конечно, был благодарен ей, с другой — ее забота меня серьезно смущала. Я уже понял ее особое отношение ко мне, и она мне, в целом, даже нравилась — красивая девушка и внутри, и снаружи… Но что я мог поделать, если испытывал к ней только дружеские чувства? Не то, чтобы я заводил романы исключительно по любви, при других обстоятельствах я бы точно не растерялся, но ведь Матрена — мой боевой товарищ, и мне меньше всего хотелось потерять своего друга из-за глупой, короткой интрижки.       Я осторожно, краем глаза, скользнул по ней взглядом. Встречный ветер развивал ее золотистые волосы, милое, немного детское из-за пухлых губ и румянца на щеках, лицо было сосредоточенным. Хватит ли у меня духу сказать ей все прямо? Я надеялся, что если откровенного разговора не избежать, то произойдет он еще очень не скоро.       На КПП в «Сухих водах» дежурил все тот же хадаганец, который сразу нас узнал и почему-то очень обрадовался, будто встретил старых друзей. Я спросил у него, где искать Жало Степных, и едва не вывалился из седла, когда он мне ответил.       — Как это ушла? Куда? Давно?       — Сегодня утром. Собрала манатки и поминай, как звали.       — А куда она пошла? Она говорила что-нибудь?       — Нет. Но вид у нее был странный. Вчера загадочная вернулась, а сегодня как фурия унеслась, будто дом у нее горит.       — Что ты теперь будешь делать? — спросила Матрена.       А что я мог сделать? Не искать же ее в одиночку по всему Игшу! Теперь я злился и на самого себя за то, что не отвез ее в Незебград сразу, и вообще на весь мир.       — Возвращаемся в санаторий.       Матрена, сгорающая от желания как-то меня подбодрить, неуверенно произнесла:       — Может быть, ты где-нибудь еще встретишь ее, раз уж орки считают тебя Избранным…       — Может, — буркнул я, и она так не решилась что-то добавить.       В «Седьмом дне» царила обманчивая благодать. Скорее всего в кабинете Корнилина шел экстренный совет, но присутствовать на нем желания у меня не появилось. Я был голоден и собирался это исправить. Матрена удивленно проводила меня глазами, замерев в нерешительности, но затем все-таки направилась к административному корпусу, видимо посчитав, что на территории санатория мне ничего не угрожает.       Мой ужин уже подходил к концу, когда рядом, придвинув стулья от соседних столов, расселась вся честная компания. Я с каменным лицом, демонстративно не обращая внимания на направленные на меня взгляды, медленно допивал свой чай, смакуя каждый глоток. Обстановка в воздухе ощутимо накалялась, в основном из-за Зеницына, нервно барабанившего пальцами по столу. Я подцепил ложкой лимон и закинул в рот, прожевал, скривившись, отставил стакан в сторону и только после этого произнес, ни на кого не глядя:       — Ну и?       — Пришло время наведаться в логово свободнорожденных, как они себя называют, — тут же сказал Зеницын, по лицу которого было понятно, что его терпение на исходе, — в Придонск. Они там все — бандиты. Лучше всего выдать себя за их… хм, коллегу… коллегу, прибывшего аж из столицы, с тем чтобы наладить поставку туда «белой смерти». Великолепная легенда, тем более, что со столичным дном тебе, я знаю, уже приходилось сталкиваться. Ты сыграешь свою роль превосходно.       — Я?!       — Да, ты. И не беси меня, Санников. Мы здесь не на прогулке!       — Лично я здесь на отдыхе по направлению от своего командования. Никаких приказов от Хранителей я больше не получал.       — Это приказ Комитета!       — Я не подчиняюсь Комитету!!!       — Ах вот как ты заговорил…       — Товарищи! ТОВАРИЩИ! Давайте успокоимся! — вклинился Корнилин, замахав руками, потому что мы с Зеницыным, прожигая друг друга взглядами, начали приподниматься со своих мест. — Я понимаю, все на взводе, но нужно взять себя в руки!       Я плюхнулся на свой стул и, откинувшись на спинку, скрестил руки на груди, все еще неотрывно глядя на Зеницына. Он боролся против наркомафии, к исчезновению Жало Степных не имел отношения, а загадочный ритуал, в который меня втянули не посвятив, проводила Саранг Еше. Но вся моя злость из-за серии неудачных событий все равно сконцентрировалась именно на нем.       — Попробуй отказаться сотрудничать с Комитетом, Хранитель, и посмотрим, долго ли ты будешь носить свои погоны, — процедил Зеницын и тоже опустился на свое место.       Он был прав. Хоть я и служил в другой структуре, но мое командование не просто так прислало меня сюда, поэтому изображать дурачка и отказываться помогать Комитету, ссылаясь на отсутствие прямого приказа от Хранителей, не самая блестящая идея. Выбора у меня не было. И от этого моя злость к комитетчику возросла еще больше!       — Товарищ Санников, вы же знаете, как нам нужна помощь, тем более сейчас, — заговорил Корнилин, стараясь загладить резкость Зеницына. — Если мы не остановим моего отца здесь, то скоро вся Империя захлебнется в его соли!       Он замолчал, ожидая ответа. Мы с Зеницыным продолжали сверлить друг друга взглядами.       — Кхм-кхм… В Придонске живут не только гоблины — кого там только нет! — осторожно сказала Саранг Еше, прервав затянувшееся молчание.       — Пристанище отбросов общества, — рыкнул Щит. — А заправляет у них минотавр.       — Надеюсь, не струсишь… лейтенант, — надменно произнес Зеницын.       — Это удел штабных офицеров, а я — боевой, — не остался в долгу я. Если мои слова и задели Зеницына, то вида он не подал.       Солнце укатилось за край аллода и нежаркий день сменился сумерками, принесшими с собой холодный ветер. В Придонск я отправился один, хотя моя группа в полной боеготовности ждала меня под стенами крохотного даже не городка, а поселка, где местные жители отказывались признавать имперские законы. Без своей военной формы я чувствовал себя очень странно, она уже стала частью меня и теперь мне казалось, что я явился в Придонск не полностью.       — Лучший самогон в Придонске и окрестностях! Валит даже Бычару! Не верите — спросите у него сами. Хотя лучше все же не спрашивайте, если не хотите получить в глаз. Не проходите мимо! Не проходите! — надрывался бармен — настоящий сатир с рогами и копытами.       Я обалдело пялился на него сидя в местном грязноватом трактире за покосившемся столом. Впрочем, сатир не был единственным удивительным существом, которое я увидел в Придонске. Город походил на старую, заброшенную деревню с крохотными, полуразваленными домами, в которых, тем не менее, кипела жизнь. Мелкий народец — водяники — лезли прямо под ноги, приходилось быть внимательным, чтобы ни на кого не наступить, скверно пахнущие кобольды гремели инструментами, а кое-где мелькали даже лесовики, не пойми как оказавшиеся посреди пустыни… От обилия разнообразных существ разбегались глаза. Городок был не очень большим и хлипкие хибары громоздились чуть ли не друг на друге. Было шумно, суетно и грязно.       — Приветствую! Редко здесь можно встретить кого-то, кроме дикарей.       Ко мне за стол подсел вполне приличного вида хадаганец и протянул руку.       — Владимир, этнограф, изучаю малые нецивилизованные народы Сарнаута.       — Никита. Я тут проездом. И много здесь нецивилизованных?       — Валом. Рай для ученого вроде меня. Ты вот знаешь, что у водяников врожденный энурез?       — Я и про водяников то не знал до этого времени.       — А сатиров видал когда-нибудь? Вон этот, с самогоном… — этнограф кивнул на бармена.       — На козла похож.       — И не только внешне… Эй! Сатир! Плесни-ка мне самогона!       — Кому? Тебе самогона? Щас налью… Ой! Последняя капля… Вот так всегда… кончается неожиданно. Демоны! А ведь огненные камни у меня тоже… того — кончились. И кровушка огненная… Постоянный клиент — и такой конфуз!       — Во, видал? — повернулся ко мне этнограф. — Козел он и есть козел. Не любят они чужаков.       — Все?       — Ага. Но эти еще ладно, не агрессивные. Здесь неподалеку, на северо-востоке, есть гора, а на ней — зеленый оазис, источник пресной воды. Когда-то это был остров, жили на нем водяники, рыбой с людьми обменивались. Но потом море отступило, со дна пришли ящеры, выжили аборигенов и сами там обосновались. По ним не скажешь, а ведь ящеры — это тоже разумная раса. Но слишком уж злобная и… малоизученная. Никому из ученых не удалось вжиться в их коллектив… в стаю… в стадо. Надо, кстати, выработать терминологию.       — И ты пытался?       — Спрашиваешь! Еле ноги унес с Вараньей сопки.       — Может быть, у них какой-нибудь… не знаю… брачный период, поэтому они проявляют агрессию? — предложил я.       — Хм… Надо попробовать пробраться к ним в другой сезон. Я ведь еще, знаешь, к ним не с пустыми руками шел. Амулеты им настряпал из ракушек…       — Амулеты? — вздрогнул я. С некоторых пор это слово вызывало у меня неприятные ассоциации.       — Ну да, ящеры на шее носят амулеты. Дикари вообще любят блестящие цацки…       — Эй ты, — ко мне бочком проковылял насупившийся водяник — глядевшая исподлобья полурыба-полулягушка. — Ты Бычару искал? Он тебя ждет…       Я на прощанье пожал этнографу руку и, поднявшись из-за стола, последовал за водяником.       — Слышал, что за речи толкает этот этнограф? Все он клевещет, лжеученый этот, слушай его больше! Энурез! Мы просто много потеем: ночь жаркая, одеяло теплое, а вокруг одна пустыня и моря давно нет. У него у самого, наверное, энурез — умник такой! Мы давно уже тут цивилизованно живем. И школа у нас есть. Это город, а не какая-то лесная пещера. Фу! — возмущался водяник по дороге.       — А про ящеров?       — А вот про ящеров — это правда. Ненавижу их! Жили бы мы, водяники, сейчас в оазисе, рядом с журчащим ручьем — в самом прекрасном месте на дне… Сколько столетий уже прошло, но мы никогда им этого не забудем. Чтоб им неповадно было, этим тупым и злобным ящерицам прямоходящим! Они даже не захотели к нам присоединиться, не захотели стать свободнорожденными!       — Безобразие.       — А ты не шути, человек! Вон Бычара, иди.       Мы поднялись на небольшую возвышенность, с которой весь Придонск был как на ладони. Существу, сидевшему на открытом воздухе под навесом, очень шло его имя: минотавр походил на матерого быка, отчего-то поднявшегося на задние лапы. Но взгляд маленьких черных глаз, тем не менее, был умным. Отпечаток разума на этом зверином лице с уродливым шрамом от щеки до подбородка и позвякивающем кольце в носу вызывал диссонанс. Бычара хоть и был безоружен, но размерами превосходил даже Лба! Я не сомневался, что и силой природа его не обидела, поэтому внутренне подобрался. Он молча поставил передо мной кружку с самогоном, едва я опустился на лавку напротив.       — Меня зовут Ник.       — И все? У людей длинные имена, — голос у него был такой же звериный: низкий и рычащий.       — Вам не нужна моя фамилия.       — Мне сказали, у тебя есть ко мне какое-то предложение.       — Взаимовыгодное предложение!       — Тогда выпьем!       Он одним махом осушил кружку и в этот же момент к нему подбежал водяник, подсовывая другую — полную. Я слегка пригубил — от запаха перехватило дыхание — и, не сделав глотка, отставил кружку в сторону.       — Я приехал из столицы…       — Столичный гость, значит.       — …чтобы наладить в Незебград прямые поставки из Придонска.       — Поставки чего? Песка? Обломков кораблей? Окаменевших кораллов? Истлевших рыбьих костей?       — Соли.       Я решил не ходить вокруг да около. Бычара откинулся на спинку лавки, от чего та жалобно скрипнула, и оценивающе посмотрел на меня.       — Что ж… Хорошо… Если ты так хочешь, это возможно… Давай наладим связь между жителями нашего свободного города и столицей.       — Прекрасно!       — Но только… Не все так быстро… Сперва докажи, что ты достоин нашего внимания. Что ты не хуже нас. Что у тебя свободолюбивая и гордая натура, крепкая рука и железная воля. Иначе как на тебя положиться? Усек?       — Допустим…       — Тут рядышком под пастью древней гигантской рыбы находится логово песчаного червя — Хаи-Шулуда. Хадаганцы, орки, Зэм — все вокруг в ужасе, и только мы, свободнорожденные, можем найти с ним общий язык.       — Мне что, выпить с ним, да за жизнь перетереть? Я не для этого сюда приехал.       — Хочешь стать нам другом? Договорись с ним! Может он позволит тебе взобраться к нему на спину. А потом… тебя ожидает ни с чем несравнимое удовольствие. Ветер в лицо и ощущение, что ты — король пустыни. Заслужи право называться свободнорожденным, тогда и о делах поговорим!       — И где же этот ваш… песчаный червь?       — А пойдем!       Бычара, растянув свою клыкастую пасть в улыбке, бодро схватил меня за руку и потащил куда-то в неизвестном направлении. Я лихорадочно соображал, как поступить: идти с минотавром, пусть и безоружным, опасно, но это, похоже, единственный шанс наладить контакт. Мы вышли из города с другой стороны — не там, откуда я пришел. Меня волновало, что моя группа находится далеко от меня, а я не в самой лучшей физической форме. Но отказываться от задуманного из-за своих опасений я не собирался.       — И где он?       — Вон там, гляди, видишь скелет рыбины?       Передо мной возвышались гигантские белые валуны и я не сразу осознал, что это кости.       — Вижу. А где червь? Здесь его логово?       — Нет. Здесь кладбище для уродов вроде тебя.       Я быстро развернулся. Бычара все так же скалился, а рядом двое водяников уже протягивали ему топор, прогибаясь под весом тяжелого оружия.       — Никакого Хаи-Шулуда нет, я его придумал! Потому что, мразь, смерть ожидает каждого, кто хочет принести дурь в Придонск!       — Что?!       — Что слышишь! Дурь в Придонске запрещена! А таким, как ты, полагается смерть.       Минотавр, легко поигрывая топором, двинулся на меня. Я выхватил потяжелевший меч, с досадой отметив, с каким трудом мне далось это заученное, доведенное до рефлекса движение. Проклятый наркотик!       — Подождите, давайте поговорим…       — Я тебя уже услышал, — гаркнул Бычара, махнув топором и едва не оставив меня без головы.       — Меня зовут Никита Санников, я Хранитель… — выкрикнул я, тяжело уворачиваясь от минотавра. Организм отказывался вырабатывать так необходимый мне сейчас адреналин, я был вялым и заторможенным, как после тяжелой болезни.       — Ах, ты уже не поставщик дури?       Все произошло очень быстро. Топор Бычары просвистел возле моего лица и я отклонился назад, пытаясь отбить атаку. И вдруг тело пронзила острая, всепоглощающая боль. Я даже не понял, откуда она пришла — я весь будто превратился в один оголенный комок нервов. Перед глазами потемнело. Я выронил меч и упал на колени. Мои губы еще шевелились, в попытке что-то произнести, но сил на это уже не хватало. Сознание угасало и последней мыслью было страстное желание вернуться в этот мир… хотя бы призраком.