Аллоды онлайн. Новеллизация (3 части)

      Сумасшедший запах мог поднять на ноги даже мертвого. Я, во всяком случае, начал приходить в себя. На живот что-то давило и, открыв глаза, я увидел, что верхом на мне восседает водяник. Первым желанием было скинуть с себя эту наглую, рыбью морду, но когда зрение сфокусировалось окончательно, я понял, что водяник старательно вытирает кровь с моих плеча и груди и прикладывает какие-то листья.       — Что привело тебя к нам, Хранитель?       Я с усилием повернул голову и увидел развалившегося на стуле Бычару с неизменной кружкой самогона в одной руке и моим армейским медальоном в другой. Сам я валялся на твердом лежаке, а рядом крутилось по меньшей мере четверо водяников, подносящих воду, листья и какие-то мази тому, который залез мне на живот и пытался остановить кровь. Тесная, неуютная хибара, в которой мы находились, была едва освещена слабыми лучами заходящего солнца, пробивающимися через крохотное оконце под низким потолком.       — Здесь… у стен города… моя группа… там лекарь… — прохрипел я, чувствуя, что снова теряю сознание.       — Найдите, — приказал кому-то Бычара и, подойдя ко мне, потряс за здоровое плечо. — Эй, хлюпик, не отключайся.       Уж кем-кем, а хлюпиком меня не называли даже в детстве. Я не выключился, наверное, только из чувства оскорбленного достоинства. Водяник усердно вытирал мне лицо и подсовывал под нос что-то омерзительно пахнущее, и через некоторое время зрение снова стало обретать четкость. Бычара никуда не ушел.       — Что нужно здесь Хранителям? — повторил он, когда я окончательно пришел в себя.       — Мы думали… что здесь логово гоблинов, сборщиков соли…       — Гоблинов?! Поздравляю! Вы облажались. Ты видел в Придонске хоть одного гоблина? Хоть полгоблина?       Только после того, как он это сказал, я вдруг понял, что меня все время коробило при взгляде на разнообразие местных жителей: среди водяников, лесовиков, кобальдов, минотавров, сатиров и еще каких-то существ, названия которых я даже не знал, действительно не было ни одного гоблина!       — Разуй глаза! — продолжал Бычара. — Среди нас нет гоблинов — они все жалкие лизуны соли, и вход им сюда строго-настрого запрещен. Мы свободный народ! Свободный и от дури тоже!       — Никита!!! — Матрена подлетела ко мне ураганом, едва не сбив минотавра с ног. — Что с тобой? Ты ранен?! Уйдите!!!       Она яростно зыркнула на сидевшего на мне водяника, подоспевший Кузьма схватил его за шиворот и бесцеремонно откинул куда-то в сторону. Заскочивший следом Лоб обозрел всех присутствующих и зло уставился на минотавра, сразу определив в нем главный источник угрозы. Они оценивающе смерили взглядами друг друга.       — В доспехах не мерзнешь? — ухмыльнулся Бычара и кольцо в его носу громко звякнуло.       — Слышь ты, колокольчик, а чего это ты тут раззвенелся?       — Так, спокойно! — воскликнул Михаил, встав между ними.       Последней в хижину, морща нос, величественно «вплыла» Лиза.       — Что здесь происходит? — спросила она, брезгливо оглядевшись.       — Это вы мне скажите, какого демона здесь забыли Хранители? — рыкнул Бычара.       Миша посмотрел на меня, и после моего вялого кивка, начал рассказывать все, как есть.       — Новая дурь в кубиках? — переспросил минотавр. — Да… Я что-то слышал про такую. Мы самые первые страдаем от наркомафии, что ее производит. Они похищают свободнорожденных, подсаживают их на соль, и те маму родную забывают ради дозы. Вчера опять пропали два кобольда!       — Зачем им это? — вскинул брови Орел.       — А я почем знаю? Лагерь этих ублюдков расположен в долине гейзеров. И мы собираемся размазать их мозги по всему дну!       — Я с вами, — промямлил я с лежака, еле шевеля языком.       — А ты отдохни, хлюпик, — отрезал Бычара.       — Как он? — спросил Кузьма у Матрены.       — Рана глубокая, но я ее вылечу. У него большая потеря крови, а он и так еще не отошел…       — Может отвезти его в госпиталь? — предложила Лиза. — Или съездить за какими-нибудь медикаментами?       — Нет, у меня все есть. И ему бы лучше пока не двигаться…       — Вот за медикаментами съездить всегда можно! — вмешался Бычара. — Нам тут позарез нужны нормальные снадобья. Снабженцы Империи не завозят нам свои товары, а жизнь в песках Мертвого моря — не сахар. Лекарства у нас на вес золота и воды.       — Мы поможем вам разобраться с наркомафией, это в наших интересах. И проблему с лекарствами тоже постараемся как-то решить, — произнес Михаил. — Мы с вами на одной стороне.       Я собирался подняться на ноги и всецело подтвердить сказанное, но вокруг уже все мелькало в цветном калейдоскопе, звуки отдалялись, мысли еле ворочались, пока не остановились совсем, и я провалился в глубокий сон.       — Задумали мы Бычару королем избрать. Он и так нами командует, так пусть уж все правильно будет. Проведем свободные выборы и выберем его королем на четыре года. Вот и символ власти уже почти готов. Вот сейчас украшу его перьями грифов и все… А перья не простые! Редкие, пестрые. Из хвоста лютого песчаного грифа выдернули. А тварь эта, между прочим, опасная! Вот это перья… Вот это красотища…       Я долго слушал чье-то бормотание, находясь в странном состоянии полусна-полуяви. С трудом в голове начали формироваться какие-то мысли и я попытался осознать, где нахожусь и что происходит. Сумев, наконец, разлепить глаза, я огляделся. Память начала потихоньку возвращаться. Это была все та же хижина, в которую меня принесли раненого после схватки с минотавром, рядом сидел лишь лесовик — крохотный зеленый человечек с непропорционально большими черными глазами, увлеченно цепляющий на кривоватый сук облезлые перья. На улице был то ли поздний вечер, то ли раннее утро и хижина освещалась дрожащим огоньком от факела.       — Где все? — произнес я тут же почувствовав, как сильно пересохло у меня в горле.       — Все ушли в долину гейзеров. Ох, как там страшно! Ад кромешный — сера, дым. Как скучаю я по зелени и травке — не передать! А в лагере у наркоторговцев томятся наши: и лесовики, и другие свободнорожденные. Их там, в долине, в клетках держат. Ох, страсти-то… Бычара, король наш, поможет им выбраться из того пекла. А мы ему во — символ власти вручим!       — Давно они ушли?       — Давно… ой! Я же должен был… погоди тут, никуда не уходи… — хлопнул себя по лбу лесовик и выскочил на улицу.       Я остался в одиночестве. На удивление самочувствие было относительно неплохим, по крайней мере у меня ничего не болело. Лишь только чесалась рана на плече и груди и очень хотелось пить. И есть. Я встал на ноги — голова закружилась — подождал, когда пол подо мной обретет твердость, и осторожно вышел из хижины.       — Никита, наконец-то ты проснулся! — запыхавшаяся Матрена уже бежала навстречу и, быстро поднявшись по скрипучей лестнице на крыльцо, деловито начала ощупывать свежий рубец на моем теле. — Присядь, тебе еще надо набраться сил.       Мы уселись на ступеньки и она, к моей радости, вытащила из сумки бутерброды, на которые я сразу же накинулся.       — Сколько я проспал, какой сейчас день, где остальные, что с пленниками? — затараторил я с набитым ртом — голод и жажда информации владели мной в равной степени.       — Что с пленниками я не знаю… не торопись, пожалуйста, ты же подавишься, на запей… Кузя, Миша, Лоб и Лиза ушли с Бычарой и другими минотаврами в долину гейзеров вчера вечером, а я осталась врачевать твою рану. Сейчас утро. Ты проспал всю ночь… Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо. Спасибо, что вылечила… А куда конкретно они ушли?       — Бычара говорил, что логово похитителей находится где-то в глубине долины, но он знает, как пройти. Пока от них никаких вестей, я переживаю… Я уже успела съездить в санаторий и привезти лекарства для местных жителей… здесь столько существ, которым нужна медицинская помощь… Пусть они и считают себя свободнорожденными, но Империя должна позаботиться о них!       Я не сомневался, что пока я спал, Матрена, не сомкнув глаз, носилась со своей аптечкой по Придонску и пыталась лечить всех сирых и убогих. Парадоксальным образом, меня это смешило и восхищало одновременно.       — В санатории задавали вопросы?       — Конечно, еле отделалась от Зеницына! Но я ничего не рассказывала, так что тебе придется объясняться самому.       — Понятно, — кивнул я и мы замолчали.       Солнце еще не выглянуло над краем земли, но его лучи уже раскрасили облака у горизонта оранжевым цветом. Остывший за ночь воздух приятно холодил кожу. Как бы было хорошо просто сидеть так, в тишине, глядя на восход, и ни о чем не думать… Но беспокойство внутри росло с каждой минутой и оставаться на месте я уже не мог.       — Ты ведь… ты ведь не думаешь сейчас отправиться за остальными в долину? — осторожно произнесла Матрена, прочитав по моему решительному лицу все мысли. — Одни мы задохнемся по дороге.       — А если они в беде и им нужна помощь? — сказал я и поднялся на ноги.       Она подскочила следом, готовая повиснуть на мне, чтобы не дать уйти, но визг лесовика избавил ее от этого:       — Наши друзья и братья вернулись! Давно не было такого радостного дня. Будто ветерок лесной подул! — кричал он во все горло, несясь по улице и размахивая палкой, от которой во все стороны разлетались так заботливо приклеенные им перья.       На его голос из других хижин начали выходить местные жители.       — Никита, подожди здесь, — снова повернулась ко мне Матрена и попыталась усадить меня обратно. — Я сейчас все разузнаю и вернусь. Посиди, пожалуйста!       — Со мной все в порядке, я вполне могу передвигаться самостоятельно…       — Но тебе нужно восстановить силы, это я тебе как лекарь говорю! — она упрямо встала у меня на пути, раскинув руки. — Я, между прочим, имею полное право отстранить тебя от службы по медицинским показателям!       — Хватит, Матрена, ты мне не мать и не жена, мне не нужна твоя забота! — грубо сказал я и сразу пожалел об этом.       Она дернулась, будто я ее ударил, и отступила. Мне стало стыдно, но вернуть назад опрометчиво брошенные слова уже было невозможно.       — Никита… я ведь тебе не враг.       Мне казалось, что она сейчас заплачет, и я готов был отрезать себе язык.       — Извини, — выдавил я, опустившись на ступени. — Я подожду.       Матрена, больше ничего не сказав, развернулась и ушла, и я так и не увидел, заплакала она или нет.       — Какой же я дурак! — пробормотал я себе под нос. — Кретин… идиот… тупица…       Когда в конце улицы показалась моя группа, я автоматически пересчитал их и удостоверился, что все идут на своих ногах. От сердца сразу отлегло.       — Мужскими украшениями начал потихоньку обзаводиться? — хмыкнул Кузьма, устало опустившись на ступеньки рядом со мной и доставая свою трубку. — Правильно, а то какой из тебя «избранный» без шрамов… Неправдоподобно даже!       — Вообще-то Матрена сказала, что через несколько недель следов совсем не останется, — произнесла Лиза.       — Эх, жаль… ну ничего, брутальный ты наш, главное не расстраивайся, — похлопал Орел меня по плечу, — мы со Лбом, если надо, это исправим, да, Лоб? А Миша прижжет, чтобы уж наверняка!       — Все? Поток остроумия закончен?       — Да. Можешь переходить к повестке дня, — милостиво разрешил Кузьма.       — Что с пленниками? Вы нашли лагерь наркомафии?       — Его больше нет, — подошедший последним Бычара оскалился в хищной ухмылке. В отличие от остальных, он не выглядел хоть сколько-нибудь уставшим.       — Пленников мы освободили, Матрена уже занялась пострадавшими, — добавил Михаил. — Сопротивления нам почти не оказали, похитители, вероятно, надеялись на неприступность своего места дислокации и не слишком думали о защите…       — Короче, скучно было, ты ничего не пропустил, — подытожил Орел, выпустив изо рта облако дыма. — Мы через долину дольше шли, кругом болота, дышать нечем… А обратно еще пленников тащить пришлось!       — Пленников вроде только я и минотавры несли, — вставил Лоб, почесав в затылке.       — Угу, знаешь, как я за вас переживал?! Извелся весь… Душевные муки гораздо тяжелей физических! Я, можно сказать, самую ответственную часть на себя взял, пока вы там прохлаждались…       — Давайте посерьезней, — отдернул Миша. — Ник, мы обнаружили странную вещь.       Он протянул мне мутный стеклянный шар с тускло мерцающим светом внутри, будто пробивающимся сквозь толстый слой пыли. Я протер шар рукой, но свечение ярче не стало.       — Что это такое? И где вы это нашли?       — У Вараньей сопки множество останков древних кораблей. И я, и Лиза издалека почувствовали источник большой силы. Трудно сказать, что конкретно это такое, но это точно какой-то магический артефакт.       — Очень сильный артефакт! — добавила эльфийка.       — Он был на корабле?       — Да, но я думаю, его туда притащил пустынный панцирник, их на заброшенных кораблях много водится, — ответил Миша. — Но где он его нашел — вопрос.       — А зачем безмозглому панцирнику этот шар?       — Они падки на всякие блестящие штучки. В Мертвом море много останков разбитых кораблей и кое-где до сих пор можно разыскать припрятанные в трюмах сокровища… Панцирники слетаются на них, как пчелы на мед.       — И кобольды, — вдруг блеснул познаниями Лоб.       — Да, неплохо бы пообщаться с ними, может кобольды видели что-нибудь подобное, — согласился Миша.       Я посмотрел на Бычару.       — Кто у вас тут посмышленей?       Минотавр ненадолго задумался, а потом так оглушительно свистнул, что остановилась вся улица и из окон повысовывались жители.       — Эй ты, сгоняй за Липким Питом… — гаркнул он.       Водяник, в которого Бычара ткнул пальцем, подобрался и рванул с места как ужаленный, смешно подворачивая лягушачьи лапки. Вернулся он очень быстро в сопровождении кобольда — подпрыгивающего на копытцах существа, с длинным хвостом и светящимися глазами.       — Хотите заключить сделку со старым кобольдом? Хм… — сказал он до невозможности скрипучим голосом.       — Хотим кое о чем спросить, — поправил я.       — Нет, вы сначала поклянитесь, что не обдурите старого кобольда!       — Не собираемся мы тебя обманывать, скажи, ты когда-нибудь видел что-то подо…       — Нет, вы поклянитесь! — упрямо повторил он, даже не взглянув на шар.       — Мы клянемся, — быстро сказал Миша.       — Ну кто ж так клянется?! Стань на одну ногу… Да нет же! На правую! Левой рукой возьмись за мочку правого уха. Да, вот так! И скажи: «Клянусь!».       Весь этот комичный ритуал Михаил проделал с абсолютно серьезным лицом и Орел, не выдержав, прыснул. Я пихнул его в бок локтем, сам невольно заулыбавшись.       — Вот, хорошо! Старый кобольд тебе верит.       Миша взял у меня из рук шар и показал его кобольду.       — Вам о чем-нибудь говорит этот предмет? Мы нашли его в трюме древнего корабля. Может вы когда-то слышали о чем-либо подобном?       — Трюмы древних кораблей полны золотом и сверкающими горными камнями — за них люди даже больше дают, чем за золото. Это все кобольдам принадлежит! Кто позарится на наше золото, кобольды под землей того отыщут и в сундук из-под сокровища запрут! Навсегда. И вор там истлеет… Потому что все сокровища во всем мире принадлежат кобольдам. Да! Но в трюме грома-а-адные панцирники живут, пройти не дают. Златожороми Липкий Пит их прозвал.       — В том трюме не было сокровищ. И мы не кладоискатели. Вы когда-нибудь видели такой шар? — не сдавался Михаил. — Или кто-нибудь рассказывал…       — Как это, в трюме нет сокровищ?! Только этот шаричек? Ты это кобольду говоришь? Вот глупости! Кобольд видит золото сквозь стены — что деревянные, что каменные. Кобольд не виноват, что у тебя нет глаз. Не видел кобольд никогда шар этот дурацкий! На сокровище совсем не похож. К чему он кобольду?       — Понятно, — разочарованно протянул Михаил.       — Липкий Пит знает, где сокровища есть. Липкий Пит — кобольд, а кобольды все знают. У воздушных элементалей на руках браслеты, из них молнии бьют! Из чистого золота браслеты! Кобольд на элементалей охотиться пойдет, — продолжал бормотать Липкий Пит, но его никто уже не слушал.       — Может у других пораспрашивать? — предложил я.       — Вряд ли это целесообразно, — ответил Миша. — Даже если кобольды и видели ранее этот шар, то не обратили на него внимания, ведь для них он не представляет никакой ценности.       — Значит надо отдать его Зэм, пусть головастики его изучают, — пожал плечами Орел и зевнул. — Так, товарищи, в гостях, конечно, хорошо, но мы не спали всю ночь, может уже обратно двинем?       — Отличная мысль! — поддержала Лиза и тихо добавила: — Иначе, Ник, я тебя загипнотизирую и заставлю голым водить хороводы вокруг Придонска за то, что ты затащил меня в эту клоаку!       Я был единственным, кто спал ночью, и чувствовал себя неплохо, но остальные нуждались в отдыхе. Свободнорожденные оказались непричастны к распространению наркотика и сами страдали от «белой смерти», так что делать нам тут было больше нечего.       — Пока вы не ушли, айда, о делах перетрем… — позвал меня Бычара и я поднялся на ноги.       Мы снова вернулись под тот навес, где я впервые увидел главу свободнорожденных. Бычара тяжело плюхнулся на свою лавку, я опять уселся напротив и выпрыгнувшие как из-под земли водяники подсунули нам по кружке с самогоном. Все было почти так же, как и при первой попытке провести переговоры, за исключением того, что теперь мне не надо было играть роль наркоторговца и меня больше не сковывало напряжение. Пить я не собирался, но на этот раз и минотавр не притронулся к кружке. Он сосредоточенно катал во рту кончик сухой травинки и разглядывал меня.       — Твои братья Хранители помогли освободить наших пленников, похоже, вам можно доверять, — произнес он наконец. Затем, кивнув на длинный розовый рубец, оставленный его топором на моем теле, добавил: — Извини, что так вышло… но… врать надо меньше!       Я молча кивнул, принимая справедливый упрек.       — Я тут пораскинул мозгами… — продолжил Бычара. — Раз такие дела и Малый купол хочет всю дурь вывести — это хорошо. Придонск своими силами не справится. Одним словом… мы готовы сотрудничать. Но только пока не одолеем эту демонову соль. А потом опять мы сами по себе, вы сами по себе. Свободный народ никогда и никому не целовал сандалий!       — Я не могу тебе пообещать, что после того, как с наркотой в Мертвом море будет покончено, за вами не придет Комитет, — честно сказал я. — Вы на имперской земле. Более того, на столичном аллоде. Поверь, чем громче вы кричите о своей свободе, тем быстрее в Незебграде формируется мысль, что с этим пора кончать.       — Громче? Мы не навязываем никому свое мнение за пределами города, не посягаем на имперскую власть и ничего не требуем. Спокойствие — единственное, чего мы хотим. Придонск — это пристанище для народов, не нашедших свое место в твоей стране, Хранитель.       Я какое-то время раздумывал над его словами, а затем медленно произнес:       — Пока вы сидите тихо, можете считать себя хоть богами. Но стоит вашей идеологии начать расползаться по территориям, Комитет сразу среагирует на угрозу и пресечет ее.       — Учту, — Бычара выдернул изо рта травинку и, облокотившись руками об стол, наклонился ко мне. — Мне тут объявления приносили… неким Бодриным подписанные, по всему Придонску их нашлепали.       — Наша работа. Гоблины вредят стройке манапровода. Мы думали, что где-то здесь их логово, и надеялись, что кто-нибудь из местных…       — Их сдаст. Я так и понял, — перебил Бычара. — Радуйся, один из освобожденных пленников кое-что рассказал мне по дороге. Он пока был в плену подслушал болтовню гоблинов. Вашей стройке вредят отщепенцы с Северной отмели. Сейчас уже, конечно, там никакой отмели нет.       — Точнее сказать, сейчас везде отмель, — мрачно откликнулся я. — Ты что-нибудь знаешь об этих отщепенцах?       Бычара кивнул.       — Там у них что-то вроде банды. И даже предводитель есть — Большая Шишка.       — Его стоит опасаться?       — Стоит, но не его, — минотавр снова откинулся на спинку лавки и засунул в рот травинку. — Хочешь узнать, как я стал главой свободнорожденных? Я завоевал это право в схватке! Нас было двое: я и Угрюм. Минотавр и огр. Каждый хотел стать вождем. Шрам на морде у меня видишь? Угрюмова работа! Мы решили закончить наш спор в честном поединке. Как когда-то ваш Незеб с этим… как его… канийский святой…       — Тенсес.       — Тенсес, во! Ну, я и победил. С тех пор Угрюм меня ненавидит. И мечтает отомстить. Я слышал, что он задумал стать во главе гоблинов Северной отмели, убив их нынешнего вождя.       — И у него получится?       — Шишку он завалит, это как пить дать. И когда возглавит гоблинов, никому мало не покажется!       — И ты не пытался что-то предпринять?       — Мне Угрюма убивать нельзя. Скажут: вот Бычара бессердечный — сначала победил, а потом униженного врага еще и добил. Не надо мне такого! Тот же… этот… Тенсес канийский Незеба тоже не стал убивать. И я не буду.       Под дикарской, звериной внешностью Бычары скрывались твердые принципы и понятия о чести, вызывающие у меня уважение. Проговорили мы недолго — всего около пятнадцати минут. Я не знал, как принято прощаться у минотавров и пожимают ли они друг другу руки, но он не раздумывая ответил на мое рукопожатие.       Пока я разговаривал с Бычарой с глазу на глаз, к остальным привязался лесовик, что украшал для него посох птичьими перьями.       — А вы герои, да! Спасли наших, даровали им свободу! Круто! Может, вы тогда еще нам поможете? У края Мертвого моря воздушные элементали водются. Они мечут молнии, сверкают, у-у-у! Опасные существа, и я их боюсь. А Бычара велел с ними разобраться.       Я подошел ближе и заинтересованно спросил:       — Если элементали представляют опасность, почему Бычара минотавров к ним не отправит? Ты не очень-то похож на отчаянного воителя.       — Я не знаю, — грустно ответил лесовик. — Прошу вас, как только может одно разумное существо умолять другое — помогите!       Меня удивило столь странное распоряжение главы свободнорожденных, и я поставил себе в голове пометку спросить его об этом при первой же возможности.       Когда мы вернулись в санаторий, моя группа уже почти засыпала на ходу. Я же был бодр и, приняв душ и переодевшись, наконец, в военную форму, отправился с отчетом в административный корпус, где меня уже ждали. Рассказал я все как есть, без утайки.       — Вот как… Значит в Придонске нет гоблинов… — протянул Зеницын. — Я гляжу, свободный народ вызвал твою симпатию.       Я с вызовом кивнул, но комитетчик не стал спорить.       — Да, стереотипы — страшная вещь. Мне самому нужно было наведаться туда. Это мой прокол… Признаю. Я рад принять предложение Бычары. Помощь лишней не будет.       — Что на счет Угрюма? — спросил я. — Бычара считает, что если он станет главой гоблинов, это сильно осложнит нам жизнь.       — Не станет. Ястребы Яскера уже здесь, они с ним разберутся без шума и пыли, не думай об этом.       При упоминании Ястребов, я сразу вспомнил про восстание на шахте. Корнилин подтвердил мои опасения, когда я задал вопрос об убитых.       — Нет, охранники не воскресли, мы узнавали, — грустно сказал он. — Жрецы вылечили их тела, но Искры в них так и не вернулись. Единственная хорошая новость — такое пока зафиксировано только здесь, на Мертвом море.       — А где сейчас тела убитых?       — Увезли в Незебград, правда, результата это пока не дало. А до этого они находились в церкви на северном берегу у Белой пустоши.       — Можешь, кстати, съездить туда, вдруг у жрецов появились какие-нибудь новости, — вставил Зеницын.       — Не представляю, что это может быть, — покачала головой Саранг Еше. — Какая-то темная магия…       — К слову, про магию. Посмотрите на это, — я достал мутный шар и протянул его восставшей. — Михаил и Лиза считают, что в этом предмете сокрыта большая магическая сила. Они нашли его среди обломков кораблей.       Зэм задумчиво взяла в руки шар и начала разглядывать его со всех сторон.       — Они не ошибаются, это явно магический артефакт. Но мне нужно время на изучение. Много времени!       Она, полностью поглощенная странным предметом, быстро вышла из кабинета, ни с кем не попрощавшись.       — Да, и еще, — я посмотрел на Зеницына. — У края аллода водятся воздушные элементали, которые мешают жить свободнорожденным. Они очень просили помочь… Это на тот случай, если вашим Ястребам нечем заняться.       — Ястребам всегда есть чем заняться, но мы примем к сведению.       Пока мои друзья отдыхали, я решил съездить до церкви на северном берегу, о которой упоминал Корнилин. Последствия приема наркотика беспокоили меня все меньше, а рана, оставленная минотавром, лишь неприятно зудела. Вряд ли Матрена одобрила бы мое путешествие в одиночестве, но я в самом деле чувствовал себя хорошо. Чем активней я двигался, тем больше организм наливался энергией, возвращая себе привычное состояние. Я даже позволил Старику промчаться галопом по пустыне, ураганом взметая белый песок. Эта пробежка понравилась нам обоим.       Добравшись до места, я обнаружил множество рабочих, суетящихся вокруг какой-то разобранной конструкции — джунской, судя по узнаваемым иероглифам.       — Здесь строится портал? — спросил я у восставшей, покрикивающей на рабочих.       — Да, тяжело по такому пеклу взад-вперед носиться. А силы сейчас всем ох как нужны. И вот теперь вместо того, чтобы заниматься исследованиями, как мои более удачливые коллеги, мне приходится заниматься поддержкой работоспособности портала. Какое неуважение к моей ученой степени!       Прежде чем отправиться по своим делам, я не отказал себе в удовольствии немного понаблюдать за сборкой портала — останков величия вымершей цивилизации. В школе я был слишком ленивым, чтобы изучать историю, о чем теперь жалел: тайна гибели Джунов все больше будоражила мой ум.       Церковь у северного берега Мертвого моря выглядела посолидней крохотной часовенки, где служила жрица Ираида. Она была больше и лица трех святых — Незеба, Скракана и Тенсеса — отличались друг от друга. Единственное — умопомрачительный запах мирры был абсолютно таким же. Настоятельницей здесь тоже была совсем молоденькая девушка Тамара, смотревшая на меня со страхом, будто я пришел ее арестовывать за плохое исполнение обязанностей.       — Я здесь совсем недавно и ни с одной смертью еще дела не имела. Так что даже не знаю, что вам и ответить… — смущенно опуская глаза, говорила она.       — А черные тени вы видели?       — Черные тени? Да, да, тени здесь есть! Однажды вечером они меня так напугали… Я прогуливалась по берегу и в одной бухточке, там, ближе к сопке, наткнулась на очень страшное место. Выжженная земля, обелиск Зэм. Но я не успела все хорошенько рассмотреть… Оттуда так и веяло магией смерти, и вокруг кружило так много черных теней… Возможно, именно из этого места они разлетаются по дну Мертвого моря. Это за долю секунды промелькнуло у меня в голове, я развернулась и как можно скорее убежала…       — Можете показать, где это находится?       — Я могу. Семер Небит, Комитет Незеба, — подошедшая к нам женщина Зэм обладала таким холодным голосом, что я даже замерз. Она махнула красным удостоверением перед моим носом и повернулась к жрице: — Можете быть свободны.       Тамара поспешила удалиться и мы остались с комитетчицей в просторном церковном зале вдвоем. Повсюду горели свечи, со стен смотрели суровые нарисованные лица и мне внезапно стало не по себе.       — Вы расследуете это дело? — спросил я.       — Нет. И ничего о соли из моих уст вы тоже не услышите. Я нахожусь здесь со специальным заданием, которое никак не связано с местными делами.       — Хм… вот как… — протянул я.       — Вы знаете, что такое Комитет Незеба. Не стоит напоминать, что есть ситуации, когда вопросы неуместны, так что все свои догадки держите при себе, хорошо? — она в упор глядела на меня, чуть склонив голову набок. — Что молчите?       — Держу догадки при себе.       — Отлично. Пойдемте, мне для моего дела кое-что нужно, это недалеко от того места, про которое говорила жрица.       К самому краю аллода мы пошли пешком — он был совсем рядом. Как это обычно бывает, когда заглядываешь в самую бездну, голова начала кружиться, но я все равно не побоялся приблизиться к обрыву и посмотреть вниз. Астрал был рядом — незыблемый, вечный, он сверкал и искрился, и как будто звал нырнуть в него и раствориться в бесконечном празднике ослепительных красок и огней.       — Астральный янтарь… продукт взаимодействия природы аллода с природой астрала. Сразу ощущаю пальцами мощные аккумулирующие и резонирующие свойства…       Я оторвался от созерцания астрала и посмотрел на Зэм, взявшую в руку маленький камешек, которыми был усеян берег.       — Прекрасно, не правда ли? — произнесла она.       — Вы за этим сюда шли?       — Не только. Здесь на границе с астралом водятся пауки. У меня с ними очень натянутые отношения… поможете мне поймать пару экземпляров?       — Что же в них интересного для Комитета? — спросил я, забыв об обещании не задавать вопросов, но восставшая неожиданно ответила:       — Похоже, соседство с астралом каким-то образом превратило их в вампиров: они не едят, не пьют — только крови жаждут.       Я напряг память, вспоминая, откуда мне знакомо это странное слово — «вампиры». Точно! Рысина упоминала о нем в НИИ МАНАНАЗЭМ, когда читала отчет об извлечении информации из головы лигийского адмирала!       — Как те эльфы… ди Дусер вроде… — произнес я.       — Поразительная осведомленность! Да, как те эльфы. Еще бы до местных гоблинов с Северной отмели добраться…       — Они тоже вампиры? — удивился я.       — Как минимум, они постоянно находятся в состоянии исступления. Кто знает, какие еще мутации таятся в них? Даже беглый осмотр доказывает: влияние астрала налицо… хм… на лице… Для полноценных исследований нужны жвалы пауков и челюсти гоблинов.       — Челюсти? Надеюсь, вы их из трупов вырезать будете.       — Разумеется! Неприятная работенка… Но Комитет не пошел бы на такое, если б не дело государственной важности.       Я добросовестно поймал двух пауков в стеклянную банку и вручил комитетчице. Она, присев на корточки, открыла красную папку у себя на коленях и что-то записала.       — Вот так… Замечательно… Поставьте вот здесь подпись…       — Что это?       — Подписка о неразглашении всего того, чему пришлось стать свидетелем.       Она протянула мне листок, лежавший поверх папки. Я расписался и вернул ей бумаги, заметив на обложке надпись крупными буквами: «Х-13. Совершенно секретно».       — Идемте, покажу вам обелиск Зэм. Я давно обратила на него внимание, очень необычное сооружение. И там действительно множество черных теней.       Это больше походило на какой-то обломок, чем на самостоятельную конструкцию. В нем определенно узнавался почерк Зэм и я оглянулся на Семер Небит.       — Кажется, это часть большого строения, — полувопросительно произнес я.       — Возможно. Я не представляю назначение этого… хм… предмета.       Черные тени, облепившие конструкцию, я легко развеял мечом. Хоть я и не был магом, даже мне здесь стало неуютно, чувствовалось наличие чего-то темного, смертельного, и хотелось поскорее покинуть это место.       — Смотрите, какие странные осколки! — произнесла восставшая.       Я взял в руки крохотный, размером с горошину, серый камешек — обычный, на первый взгляд ничем не примечательный — и в моей голове заворочались разные мысли…       — А почему они кажутся вам странными? Вы маг?       — Именно. Надо срочно передать их ученым Зэм, они обязательно докопаются до истины. Обязательно! Ведь у восставших есть перед всеми одно неоспоримое преимущество — вечность.       Больше она ничего не добавила, но у меня внутри появилось какое-то неприятное ощущение. Казалось, что я держу в руках что-то очень важное, что-то, о чем я еще вспомню много раз. Трудно было сказать, откуда взялось это чувство. Возможно Михаил или Лиза смогли бы что-то понять, но я не обладал магическими способностями и не мог распознать в этом предмете никакой силы. И все же… Похожий серый камень я видел в саркофаге возрожденного Тэпа и, как я только что осознал, серый камень хранился на ХАЭС в Незебграде. А ведь Рысина говорила, что это источник небывалого могущества! Эти предметы как-то связаны между собой? Никакого могущества в сером обломке я не ощущал… только острое предчувствие надвигающейся беды.       Я пребывал в своих невеселых мыслях всю обратную дорогу и не заметил, как мы вернулись к Церкви. Выдернула меня из раздумий знакомая орчиха — Стремнина Шалых, которая возглавляла тот отряд Ястребов Яскера, что штурмовал метеоритную шахту. Сам отряд не было видно. Взгляд у орчихи, когда она поздоровалась со мной, был очень пронзительным и колючим, и у меня не осталось сомнений, что здесь она искала именно меня.       — Какие-нибудь новости с шахты? — спросил я, ответив на ее не по-женски крепкое рукопожатие.       — Нет. У нас тут другая забота нарисовалась, пострашнее.       Она замолчала, явно ожидая от меня какого-то ответа. Выражение ее лица показалось мне странным.       — Тени?       — Нежить, лейтенант. Нежить!       Стремнина продолжала прожигать меня глазами, будто я был причиной всех бед.       — М-м-м… не видел здесь никакой нежити.       — Правильно. Ястребы ее уже ликвидировали.       — И что вы хотите от меня? — спросил я напрямик, потому что меня начал порядком раздражать ее тон.       — Нам было поручено выяснить, откуда в пустыне взялась нежить. Сначала мы думали, что это происки наркомафии, но потом обнаружили в руках у одного зомби занятное письмо… Оно адресовано вам, товарищ Хранитель.       — Мне?! От кого?       — От вашей старой знакомой. Которая «не лизала соль и не принимала участия в бунте», — передразнила она мои слова, сказанные на выходе из шахты. — И вот что интересно — она утверждает, что обладает способностями к высшей магии! Мол, это она призвала всю эту нежить. Проба сил, так сказать…       Стремнина протянула мне листок. Я сразу развернул его и принялся читать послание от Жало Степных, от удивления не заметив, что под конец начал говорить вслух.       — …я передумала идти к Коловрату, у меня теперь своя дорога. Я не верю шаманам. Моя сила растет и я найду ей лучшее применение. А Коловрат может идти в…       В легком ступоре я поднял взгляд на Стремнину Шалых, которая скрестила руки на груди и видимо ждала от меня объяснений.       — А в доказательство своей силы она вручила письмо якобы призванному ею скелету, чтобы он доставил его в «Сухие воды», — добавила орчиха.       — Ну это она, конечно, перемудрила. Не Ястребы, так кто другой убил бы этого гонца по пути, — откликнулся я, еще раз пробегая глазами письмо.       — То есть вы утверждаете, лейтенант, что Жало Степных действительно обладает способностями к высшей магии?!       Сказано это было с претензией и я подавил желание огрызнуться в ответ. Конечно, мне не хотелось афишировать свой уговор с Коловратом, но никаких законов я не нарушал и поэтому причин чувствовать себя виноватым у меня не было.       — Я не специалист в этих делах. Вам лучше обратиться к компетентным лицам с этим вопросом, — невозмутимо произнес я, и, поразмыслив, нагло добавил: — Письмо я оставлю у себя, ведь, как вы правильно заметили, оно адресовано мне.       — И что вы собираетесь с ним делать?       — Покажу Коловрату. Все-таки он пока еще ваш Верховный Шаман.       Стремнина какое-то время оценивающе смотрела на меня, а потом кивнула, что-то для себя решив, и произнесла:       — Дам вам добрый совет…       Я подумал, что она либо попросит не лезть, куда не следует, либо прочитает нотацию о моем вредительстве государству, но орчиха внезапно сказала:       — Отправляйтесь в санаторий и выспитесь хорошенько, лейтенант. Эта ночь будет веселой, уверена, вы не захотите ее пропустить.       Ее слова, вопреки ожиданию, взбодрили меня так, что, наверное, я теперь не смогу сомкнуть глаз ближайшие пару суток. Вернувшись в санаторий, я честно провалялся на кровати два часа, силясь провалиться в сон. Я даже не поленился сходить в столовую и выпить стакан чая с ромашкой, чтобы успокоить разгоряченные нервы! Но сна не было и мне ничего не оставалось, как встать, и поискать себе хоть какое-нибудь занятие до вечера.       Административный корпус оказался пуст и узнать какие-нибудь подробности готовящегося ночного «веселья» мне не удалось. Я добрел до тренировочной площадки, где никого не было, и сразу приметил свою жертву — стоявший с краю манекен. Вдоволь намахавшись мечом, я добрался до турников с гимнастической лестницей. Рукоход был длинным и находился метрах в трех от земли и, несмотря на тяжесть в руках, появившуюся после тренировки, я решил пройти его от начала и до конца в обе стороны. Мне оставалось совсем немного, когда выскочивший вдруг Орел с громогласным «А-А-А!», подпрыгнув, повис на мне всем своим весом.       — Э-э-эй! Отвали от меня! — завопил я, едва не свалившись.       — Вези меня, олень, по моему хотенью!       — Слезь, придурок!       — Давай, мужик, четыре перекладины осталось, не будь тряпкой!       Я, сжав зубы, преодолел оставшийся путь, протащив на себе гогочущего Орла, и наконец встал на ноги. Кузьма предусмотрительно отпрыгнул подальше.       — Горжусь тобой!       — Пошли на арену, разберемся, кто из нас тряпка…       Вдвоем с Орлом время пошло веселее — было с кем размяться.       — Они, конечно же, дерутся, — со скорбным видом констатировала Матрена, когда к площадке подтянулись все остальные.       — Мы не деремся, — прохрипел Кузьма, прижатый к земле, я сидел верхом на его спине и заламывал ему руки. — Я учу этого бездаря некоторым приемам.       — Кончайте валять дурака, нас Зеницын ждет! Сказал, чтобы мы через пятнадцать минут были у входа в санаторий в полной боевой готовности.