Вкус музыки и смерти

В момент, когда музыка достигает пика, ей непременно нужна хотя бы одна секунда, чтобы замереть в тишине и взглянуть с высоты созданной вселенной на разлитые по млечному пути ноты. Эта образующаяся тишина священна, неприкосновенна и абсолютна. Шерлок, на которого подобная тишина обрушилась на Хаммерсмитском мосту, не слышал даже биения своего сердца. Всего миг он оглушенно взирал на то место, где только что был Джон, но потом вырвался из цепких лап страха и буквально в один мощный прыжок оказался рядом с Мориарти, хватая того за грудки. — Что ты ему вколол? — голос Холмса ревел, словно ураганный ветер, сметая любое сопротивление на своем пути. — Фентанил, — быстро бросил Джеймс, выкручиваясь из захвата. Шерлок резко выпустил его и бросился по мосту к набережной, где буквально в двадцати метрах от опор стоял старый лодочный пирс. Он бежал так быстро, как только мог, вымеряя каждое движение, чтобы не упасть и не потерять драгоценные секунды. Он старался не думать о том, что именно сейчас Джон уже готов отключиться, а значит прибывающая с приливом вода станет для него смертельно опасной. Ему было все равно, сядет Джеймс в вертолет или нет, уедет ли он из страны. Секунды оглушающе звенели в его голове ударами сердца, дыхание, которое он выравнивал, сбивалось, запинаясь синкопами в музыке вселенского страха и отзвуках разбивающейся на осколки жизни. У самого конца моста Шерлок перемахнул через парапет и приземлился на набережной, сбрасывая пальто и пытаясь не вглядываться в воду. Он почти не замечал людей, которые начали собираться вокруг, звук удаляющегося вертолета и пока едва слышные сирены полицейских машин, когда перепрыгивал низкую перегородку пирса и спускался к покачивающимся лодкам. Холодная вода обожгла, быстро захватывая каждую частицу кожи в плен, но Шерлок упрямо боролся с течением и плыл, теперь позволив себе вглядеться в воду в поисках Джона. В нескольких метрах от него из воды показалась мокрая светлая макушка и снова исчезла в ленивых волнах. Холмс поплыл вперед, с тройной силой работая руками, чувствуя прилив надежды: если Джон не ушел под воду, он все еще жив. Пока жив. С берега слышались крики людей, полицейские сирены разносились над рекой, как саундтрек произошедшей трагедии, мир сжался вокруг него до ритмичных гребков и попыток справиться с нервами. У Хаммерсмитского моста прилив не ощущается так сильно, как у Лондонского, хотя именно прибывающая вода спасла Джона от того, чтобы тот упал с семи метров практически на речную гальку: в этом месте дно сильно мелело с отливом. Шерлок плыл по диагонали, зная, что тело Джона уносит водой все дальше от моста. Добравшись почти к середине реки, он резко втянул в себя воздух и нырнул, пытаясь разглядеть в мутной темной воде очертания любимого человека. Звуки стихли и остались только светлые пятна, кое-где прореживающие толщь воды, перекатывающей бесконечные сильные волны, пришедшие с моря. Он беспорядочно водил руками вокруг себя в надежде наткнуться на Джона, но воздух заканчивался, а его нигде не было. Когда перед глазами заплясали мушки, Шерлок резко вынырнул, осмотрелся вокруг и увидел небольшой всплеск в метре от себя. Он глубоко вдохнул и нырнул, уже под водой направляясь к новому месту поисков. В два мощных гребка он преодолел расстояние и увидел бледную ладонь, которая казалась призрачной в этой мутной зеленоватой воде. Он резко выбросил руку и попытался ухватить Джона, но всколыхнувшаяся вода только унесла его дальше. Шерлок начинал чувствовать, что его легкие горят, а руки тяжелеют, но снова выныривать и терять драгоценные секунды, которые могут спасти Уотсона, не стал. Еще один мощный рывок, и он обхватил друга и вместе с ним вынырнул к свету. Шерлок не дал себе даже мига, чтобы всмотреться в лицо Джона. Сейчас было важно им обоим попасть на сушу. Однако оглянувшись, он понял, что они оказались слишком далеко от пристани. До следующей было еще дальше, а вода, меж тем, становилась все холоднее: у Шерлока уже стучали зубы, а Джон был так бледен, что его посещали дурные мысли. Он с трудом развернулся, подхватил Уотсона рукой под подбородок, чтобы проще было удерживать его голову над водой, и поплыл по диагонали обратно, борясь с течением, которое, к его счастью, становилось все тише. Полиция, которая мельтешила на берегу с того момента, как Шерлок выплыл, не теряла времени даром и уже двигалась к ним по воде на лодке, чей хозяин, очевидно, потом сможет требовать компенсацию за сломанный блокиратор руля. Холмс позволил себе замереть, лежа на волнах на спине, и дождаться помощи. — Мы втащим вас через корму! — прокричал полисмен, когда лодка начала тормозить. Одежда казалась Шерлоку невероятно тяжелой, но единственное, о чем он сейчас в действительности думал, — это о том, жив ли Джон, не держит ли он в руках мертвое холодное тело, которое навсегда лишит и его жизни. Едва рядом с ним показался борт, как Холмс усилием заставил себя снова отбросить весь бушующий в нем подобно пламени страх и помог спасателям втащить Уотсона в лодку. Затем попытался подтянуться сам, но руки совсем не слушались, и ему пришлось отдаться на милость полисмена, который резко втащил его и тут же накрыл тяжелым пледом. На воздухе ему в мгновение ока стало еще холоднее, чем было. — Ему вкололи анестетик, — дрожа прокричал Шерлок, глядя, как полиция пытается привести Джона в чувства. Он хотел бы сам сделать это, но знал, что тело его не слушается. — Переверните его и положите животом на колени, чтобы вода могла вытечь из легких, если он ее наглотался. — Успокойтесь, мистер Холмс, — полисмен попытался осмотреть и Шерлока. — Мы его откачаем! Шерлок только тяжело сглотнул. На пирсе Уотсона тут же приняли медики. Дрожа, Холмс наблюдал за их слаженными действиями, отказываясь уходить в теплую машину скорой помощи, когда до него долетел крик: — Он жив? — требовательный, истеричный голос. Только теперь Шерлок посмотрел на набережную и увидел Мориарти. На его руках уже красовались наручники, несколько полисменов безуспешно пытались оттащить его от парапета, чтобы усадить в машину. На секунду Холмс встретился с ним взглядом и понял, что тот все это время бежал за ним. Он не пытался улететь или убежать, он бежал за ним в надежде спасти Джона, но его перехватила полиция. — Жить будет, но ему срочно нужно в больницу, — проговорил один из врачей. Мориарти все еще извивался в руках полиции, но его оттащили на несколько шагов. Холмс хотел промолчать, но затем сжалился над проигравшим соперником — последняя дань. — Он жив! — коротко крикнул Шерлок, и Джим обмяк и позволил себя увести. Джеймс Мориарти садился в машину полиции с одной мыслью — он не смог увидеть его в последний раз. У него не было иллюзий относительно своего будущего — его просто не было. Теперь не было. И дело даже не в том, что он, наконец, оказался в руках полиции. Будь Джон на его стороне, он бы сделал все, чтобы снова оказаться рядом с ним, но сейчас чувствовал только опустошение. Все действительно кончено. Машина тронулась с места, а Джеймс впивался взглядом в пирс, надеясь хоть краем глаза заметить, как Джона несут к машине скорой. Небо не было к нему милостиво и на этот раз. Впереди машины, в которой его везли, двигалась еще одна, как и позади. Он мог бы гордиться собой — его сопровождал целый кортеж полиции. Джим пытался думать о том, что ждет его позднее, когда машина остановится, вероятно, у здания Ми-6, но не смог. Все его мысли занимал Джон, который, возможно, боролся за свою жизнь. С ним он или нет, но мысль, что в мире просто не станет Джона Уотсона, была невыносимой. Джим бы не смог сказать, как долго ехал, как долго занимал себя мыслями о произошедшем, коря за то, что, так или иначе, почти уничтожил того, кто был светом его души: единственным светом, без которого дальше за ним по пятам могла идти только тьма. Однако машина все-таки остановилась, действительно, перед министерством, правда, с другой стороны. Мориарти поморщился, когда его выводили из машины, вокруг него столпилось несколько крепких сотрудников. Полицию сразу отправили назад. Теперь им будут заниматься совсем другие люди. Джеймс пытался выглядеть расслабленным. Не то чтобы он собирался что-либо рассказывать, однако самое время было продумать тактику своего нахождения в этом месте. И в том, куда его отправят после. Впрочем, обо всем этом он уже думал. И не раз. До того, как встретил Джона. После и мысли не могло быть, чтобы его арестовали. Тем безвыходнее казалась ситуация. Больше никто не будет ждать его, улыбаться так, как это делал он, играть ему и целовать до одури. Было бы больнее, если бы он уже не лишился этого. После долгого петляния по коридорам Джеймса, наконец, завели в комнату, ничем не отличающуюся от допросной в Скотланд-Ярде, и оставили одного. Потянулись долгие часы ожидания, когда же к нему кто-нибудь войдет. Джим не знал, сколько времени, часов в комнате не было, только один раз ему принесли воды и готовый ужин в пластиковом контейнере, который он оставил без внимания. По его мнению, на улице уже должно было стемнеть, когда к нему зашел посетитель. — Рад встрече с вами, мистер Мориарти, — вежливо и с легкой улыбкой проговорил Майкрофт Холмс, проходя в комнату и усаживаясь за стол под аккомпанемент запирающейся на все замки двери. — Вы не голодны? — спросил он, разворачивая перед собой принесенную папку с документами. — Напрасно, наш разговор может затянуться. Впрочем, мы сможем прерваться, если вы все-таки проголодаетесь. Джеймс лениво улыбнулся и не ответил. Вот, значит, как выглядит человек, который начал против него этот Крестовый поход? — Понимаю, вероятно, вы решили, что лучшим вариантом для вас будет молчание? — Майкрофт снова снисходительно улыбнулся. Он не повышал тона и говорил на удивление спокойно. — Позвольте обрисовать сложившуюся ситуацию, — он ухмыльнулся и наклонился чуть ближе, — сейчас в этом здании находится около ста человек, и все они дают показания против вас. У нас есть документ, подписанный вами, согласно которому вы разрешили вылет самолета с партией оружия по зеленому коридору вашего благотворительного фонда. Кроме того, у нас есть показания вашего помощника мистера Брауна, нескольких заместителей и предполагаемое место смерти мистера Бердера, связанного с вами по нескольким и ранее казавшихся незаконными сделкам. В доме вашей бывшей домработницы — Китти Райли, найдено оружие, которое использовалось, чтобы убрать с дороги ваших конкурентов. Мисс Райли уже объявили в розыск, в том числе по обвинению в угоне полицейского вертолета. Кстати, бросать его на оживленном шоссе было не самой лучшей ее идеей, — Майкрофт снова улыбнулся. — На мой взгляд, ваше положение не завидное, но вы однозначно можете помочь себе, — он испытующе посмотрел на собеседника. Джеймс снова промолчал. Он знал, за что купит свои показания, но пока еще не был уверен, что момент подходящий. Не хотелось сдаваться совсем без боя. Майкрофт же, будто почувствовав, не смутился и не стал настаивать. Он спокойно закрыл папку и поднялся. — Ничего, мы поговорим позже, — вежливо заявил он и направился к выходу. — Вы знаете, чего я хочу, — Джеймс поднял на Холмса темный взгляд, с которым тот встретился, едва повернулся. — Вы ведь знаете, что он жив, — Майкрофт знал, что делает все правильно, даже поднял руку, чтобы постучать. — Расскажите мне все, — буквально потребовал Мориарти. — Что ж, — Холмс вернулся к столу и сел. — Мистер Уотсон в данный момент находится в больнице. Он пришел в себя, после госпитализации, но врачи пока не готовы выписывать его. Он получил несколько ударов внутренних органов от падения, довольно серьезное сотрясение, переохлаждение. У него пока спутанное сознание, возможно, связанное со стрессом и примененным вами препаратом. Кроме того, что-то в воде повредило его гортань. Чудо, что он остался жив. Впрочем, в первую очередь, его спас прилив, — Майкрофт наблюдал за тем, как Джим напрягается с каждым его словом, — иначе его падение закончилось бы более тяжелыми травмами и, возможно, смертью. Джеймс все еще молчал и напряженно вглядывался в лицо Холмса. — Не беспокойтесь, — Майкрофт позволил себе усмешку, — врачи заверили меня и моего брата, что мистер Уотсон поправится через пару недель, а через несколько дней его выпишут. — Не самая равноценная сделка, — Джеймс позволил себе немного отстраниться от мыслей. Джон будет жить — разве может быть что-то ценнее? — Вы находите? — Майкрофт не купился на его слова. — Спрашивайте, мистер Холмс, — Мориарти откинулся на стуле. — Не думайте, что я расскажу все, но по счетам нужно платить.

***

Шерлок мучился от неизвестности в коридоре больницы пару часов, пока Майкрофт не договорился, чтобы его пустили в палату к Джону. Сам он практически полностью отказался от лечения, заявив, что его переохлаждение незначительно. Врачи пытались убедить его в обратном каждый раз, когда он попадал в поле их зрения, но Холмс не сдавался. Джон приходил в себя, когда Шерлок был еще в коридоре. С тех пор тот спал, и Холмс невольно ловил себя на мысли, что до сих пор объят ужасом. Он и сам не знал, как все так вышло, что, несмотря на абсолютно провалившуюся операцию, Мориарти арестовали, а Джон, слава всем богам, остался жив. Несостоявшийся побег Джеймса волновал его сильнее всего. Он никак не мог поверить в то, что тот отказался от плана, отпустил вертолет и позволил себя задержать. Шерлок раз за разом перебирал в голове идеи, которые могут привести к новому побегу Мориарти, к тому, как разваливается обвинение, но ни одна из них не казалась Холмсу хоть сколько-нибудь состоятельной. И все же в голове не укладывалось, что тот самый жестокий Джеймс Мориарти, позабыв обо всем, бежал вслед за ним к Темзе, чтобы спасти Джона. Шерлоку вдруг показалось, что он сам недооценивал силу его привязанности к Уотсону. Впрочем, это не отменяло всех тех ужасных вещей, что числились на совести Джеймса. Джон выглядел усталым и совсем бледным. Подключенный к множеству аппаратов, каждый из которых считывал его состояние, он казался потерянным в этих белых стенах. К нему то и дело заходили врачи и медсестры, вписывая в карточку цифры и назначения, а Шерлок готов был молиться, лишь бы Уотсон открыл глаза и посмотрел на него. Его состояние Холмсу казалось ненормальным, но медики такой рьяной обеспокоенности не разделяли. Промучившись несколько часов кряду теперь уже у постели больного, Шерлок поддался желанию выпить кофе и выскользнул за дверь. Сам он уже давно был в другой одежде — отказавшись примерять больничный наряд, он уговорил Майкрофта доставить ему сухие брюки и рубашку — так что хотя бы по коридорам больницы он мог передвигаться спокойно. Кафетерий, к его несчастью, уже был закрыт, поэтому кофе пришлось брать в автомате. Мерзкий и сладкий на вкус, он все же оказал на Холмса главное положительное действие — помог согреться и немного взбодриться. Вернувшись в палату, Шерлок прикрыл дверь и, повернувшись, замер: Джон не спал. — Привет, — Холмс мгновенно оказался у больничной кровати, — тебе нельзя говорить несколько дней, — он с тревогой вглядывался в чуть мутный взгляд любимых синих глаз. — Ты наглотался воды, и в ней было что-то, что повредило твое горло. Джон медленно моргнул: он и сам чувствовал неясную боль в горле. Он вопросительно посмотрел на Шерлока, призывая того ответить на главный вопрос. — Его задержали, — Холмс не знал, как именно все рассказать, но потом решил, что ничего лучше правды нет, да и Джон этого заслуживал, как никто другой. — Он не сел в вертолет, — начал Шерлок. — Когда ты упал в воду, я бросился за тобой и он тоже. Я успел прыгнуть первым, а Джеймса задержала полиция. Он отказался уезжать, пока тебя не доставили на берег. Я сказал, что ты жив, и тогда он позволил себя увести. Джон чуть глубже вздохнул и невольно поморщился. Рассказ Шерлока его удивил, но он вдруг подумал, что Джеймс, возможно, впервые в жизни, поступил правильно. — Вряд ли тебе позволят с ним увидеться… Уотсон резко мотнул головой и застонал. — Черт, прости, — Шерлок схватил Джона за руку и прижал ее к себе. — Сам не знаю, что говорю, наверное, я подумал, что после этого ты захочешь поговорить с ним, — Холмс увидел, как друг тепло улыбнулся, и почувствовал, как тот сжал его пальцы. Джон снова с вопросом посмотрел на Шерлока и окинул его фигуру взглядом. — Я в порядке, — Холмс усмехнулся. — Даже не простыл. Уотсон с сомнением посмотрел на него. — Честное слово, — добавил Шерлок со всей искренностью, на какую был способен, но Джон, кажется, ему не поверил. — Я только испугался, — Холмс не заметил, как сам начал говорить, — знаешь, в тот момент, когда ты просто исчез... Даже не знаю, помню ли я, как ты упал. Больше всего я запомнил, как вдруг там, где ты стоял, осталась только пустота. Это было самое страшное, что было в моей жизни. Никогда больше не хочу почувствовать ту пустоту и ту тишину, которая на меня навалилась в тот момент. Джон смотрел с теплом, присущим только его взгляду, с тревогой и в то же время с любовью, которую Шерлок мог буквально потрогать, такой глубокой она была, и все напряжение, сжимающее сердце, медленно стало отступать, ведь все остальное пройдет — главное, что его любовь все такая же невероятная, как и раньше. — Через три дня заберу тебя домой, — Холмс прижался губами к ладони Джона. — Обещаю. Уотсон открыл рот, но Шерлок прислонил к нему палец. — Говорить нельзя, — шутливо-ворчливым тоном напомнил он. Тогда Джон одними губами прошептал: «Я люблю тебя». — Я знаю, — Холмс нежно поцеловал его в уголок чуть обветренных губ. — Я тоже. Я тоже тебя люблю, Джон. Возможно, думал Шерлок, они совершили ужасные поступки: он сам постоянно врал, обманом втерся в доверие к человеку, которого сейчас ценил больше жизни, а Джон предал партнера, с которым так или иначе строил совместную жизнь. Возможно, они совершенные грешники, думал Холмс, пока глаза Уотсона закрывались, и он проваливался в новый спасительный сон, и однажды они попадут в ад, где будут гореть на кострах собственных дурных поступков. Все это возможно, но одно Шерлок сейчас знал наверняка: несмотря на всю неправильность их поступков — они были истинно правильными. Они оба уже признали, что были бы готовы повторить свою жизнь от начала и до конца, чтобы снова встретиться, чтобы снова узнать друг друга, чтобы снова полюбить так, как никогда прежде. Шерлок знал, что эти слова стоили для Джона куда больше, чем для него, а потому и ценил их слишком высоко, чтобы хоть на секунду усомниться. И пусть кто-то скажет, что они порочны или непостоянны, но он знал точно, что никого преданнее и прекраснее Джона Уотсона никогда не встречал. И никогда не встретит. Он навсегда будет для него единственным в мире.

***

The Daily Mail, 16th April

«Который день Лондон взбудоражен новостями об аресте известного бизнесмена Джеймса Мориарти. Вчера вечером полиция совместно с Интерполом выпустили заявление, в котором обвинили предпринимателя в пособничестве террористам, убийствах ради получения прибыли, незаконном владении, наркоторговле и множестве других ужасных преступлений. Наша редакция разбиралась в произошедшем. Некоторое время назад общественность была оповещена о том, что Джеймс Мориарти стал подозреваемым в убийстве молодого человека по имени Тим Стейн. С этого дня история приобретала все более страшные подробности. Тим Стейн — студент художественного колледжа — был убит среди белого дня в январе этого года. Предполагалось, что на него напали ради ограбления. Однако позднее полиция скорректировала свое заявление и сообщила, что мистер Стейн был убит в связи с невыясненными пока обстоятельствами, предположительно, связанными с шантажом. Многие издания сообщили, что Стейн зарабатывал тем, что общался с богатыми мужчинами, а также продавал их секреты друг другу. Его клиентом, как оказалось, был и мистер Мориарти, который при этом состоял в партнерстве с известным музыкантом и композитором Джоном Уотсоном. К мистеру Уотсону мы вернемся позднее. Как сообщил один из наших источников, Стейна и Мориарти определенно связывала сексуальная связь. Накануне своей гибели молодой человек сильно поругался с ныне арестованным бизнесменом, пригрозив рассказать все его партнеру. На следующий день Стейн был убит. Одно только это «совпадение» способно вызвать целую бурю подозрений и ужасных предположений, не говоря уже об изменах. Мы все знали Джеймса Мориарти как благотворителя, филантропа и прекрасного финансиста. Сейчас в сети призывают к его немедленному освобождению, многие говорят, что все произошедшее — чудовищная ошибка, кто-то твердит о заговоре. Однако давайте вдумаемся в суть последующих обвинений: Джеймс Мориарти подписал документ о вылете самолета, который был буквально заполнен оружием. Борт должен был вылететь по зеленому коридору, предоставленному его же собственным благотворительным фондом. В принадлежащих фонду контейнерах в лондонских доках были найдены следы наркотических препаратов, кроме того, у тесно связанных с ним людей обнаружили оружие, на котором числятся десятки неопознанных трупов. Другой источник сообщил, что часть имущества мистер Мориарти без ведома своего партнера Джона Уотсона записал на его имя. Именно мистер Уотсон обратился к властям с требованием разобраться в ситуации, что и привело к печальным, хотя и абсолютно справедливым последствиям. Наша редакция выражает признательность мистеру Уотсону, который поставил жизни людей и закон выше своих отношений. Он не заслуживает порицания, которое внезапно обрушилось и на его голову. Мы искренне желаем ему поскорее выздороветь (на данный момент причины госпитализации мистера Уотсона неизвестны, но знакомое с ситуацией лицо сообщило, что он пытался уговорить Джеймса Мориарти сдаться полиции, в результате чего пострадал) и оправиться от чудовищных обстоятельств, в которых он оказался. Мы будем ждать новых концертов, маэстро!».

The Sun, 16th April

«Новые подробности нашумевшего дела «Мориарти Групп» оставили в недоумении многих. Предъявленные известному бизнесмену Джеймсу Мориарти обвинения не просто повергли в шок лондонцев, но и заставили нас снова обратить свой взор в сторону небезызвестного композитора Джона Уотсона. Ранее «The Sun» уже писала, что в прошлом мистеру Уотсону уже предъявляли обвинение в совершении преступления. На его операционном столе умер пациент, но военная полиция предполагала убийство из мести. Джон Уотсон был даже отправлен под трибунал, но затем помилован за проявленную в бою храбрость и ранение. Не станем сейчас говорить о том, как работает министерство обороны, но поговорим о том, что после всего этого в создавшейся вокруг Джеймса Мориарти ситуации именно Джону Уотсону не было предъявлено ни одного обвинения! По нашим данным, мистер Уотсон был не просто партнером Мориарти, но и владел одним из благотворительных фондов, принадлежащих холдингу, контейнерами для перевозки грузов, а также одним из судов, предположительно, задействованным в наркоторговле. Как утверждает полиция, именно Уотсон сообщил о махинациях с его счетами, которые использовались как расчетный счет в торговле с боевиками. Надо ли говорить, что именно его стоило бы арестовать, как минимум, по подозрению в укрывательстве подобных преступлений! Неужели удачливому композитору все сойдет с рук просто потому, что он вовремя сдал своего «горячо любимого друга»? Как может полиция оставлять разгуливать на свободе человека, который бок о бок жил много месяцев с предполагаемым преступником, убийцей и наркоторговцем? Действительно ли мистер Уотсон ничего не знал об этом или просто пытается избежать обвинений? И как можно не знать, что живешь рядом с чудовищем? Эти вопросы, к сожалению, пока остаются без ответов. И все же мы уверены, что рано или поздно мистер Уотсон попадет в поле зрения властей, как опасный субъект, собирающий вокруг себя не менее опасных людей: бывших наркоманов (и снова наркотики?), выходцев из третьих стран мира и просто аморальных личностей. Мы следим за вами, Джон Уотсон!».

Сайт Nos Musica, 20th April

«Привет. Спасибо всем вам за все пожелания. Наша команда действительно благодарна за каждое слово поддержки, сказанное нашему коллективу или лично мне, Джону Уотсону. В данный момент и в сложившихся обстоятельствах я не готов распространяться о том, что произошло. Позднее, когда я буду готов — обещаю сделать официальное заявление. О графике концертов также будет объявлено позднее. Спасибо».

Спустя четыре месяца

Утренние передачи созданы для того, чтобы занимать полусонный мозг граждан, пока они собираются на работу и готовят завтрак. Почему при этом их сюжеты объединяют какой-то общей темой, Джон не знал, но чувствовал, что в этом и заключается главный подвох. Участвовать в «Завтраке» на BBC он не планировал от слова совсем, да и вообще пока не чувствовал себя способным действительно говорить открыто о произошедшем. С момента ареста Джеймса Джон сохранял молчание, предоставляя делать все заявления полиции и Интерполу. Даже «The Sun» в конце концов были вынуждены признать, что он не имеет никакого отношения к произошедшему, правда, сделали они это только после официального уведомления Криса, который обещал их засудить. Сейчас, пока милая девушка гримировала его, он все еще чувствовал себя не в своей тарелке, но Крис был непреклонен: он должен был рассказать обо всем на телевидении, хорошо еще не запихнул его в какую-нибудь вечернюю передачу, где его мучили бы не семь минут, а полтора часа. Впрочем, его нервозность не мешала ему внутренне ворчать на тех, кто придумал, что утренние передачи должны начинаться в шесть утра. Сам он появлялся в эфире около восьми, но приехать необходимо было заранее. Первый час программы он откровенно зевал и плохо следил за гостями, которые то и дело появлялись на ярко-красном полукруглом диване студии, а затем и вовсе оказался в руках гримера. — Готовность три минуты, — сообщил продюсер, заглядывая в тесную комнатку. — Последние штрихи, мистер Уотсон, — дружелюбно отозвалась девушка, заканчивая укладывать его непослушные волосы. — Ну вот и все, удачи вам! — Спасибо, — Джон снова внутренне сжался и на почти негнущихся ногах направился к студии. — Так, отлично, — продюсер, имени которого Уотсон не запомнил, тут же схватил его за локоть. — Садитесь слева от ведущих, — он буквально столкнул Джона на диван. — Начинаем после рекламы через минуту. — Не волнуйтесь, — улыбнулась ему ведущая Луиз Минчин, с которой Уотсон познакомился сегодня до эфира. Джон пару раз глубоко вдохнул, а затем услышал заставку. — С вами снова ведущие «Завтрака» на BBC — Чарли Стейт, — проговорила женщина на камеру, представляя коллегу. — И Луиз Минчин, — подхватил ее фразу немолодой мужчина в костюме. — Тема сегодняшней передачи: «Знаете ли вы своего супруга?». У нас в гостях человек, который не понаслышке знает, как живущие рядом с тобой люди могут в один момент предстать в другом свете — известный композитор, потрясающий музыкант мистер Джон Уотсон. Здравствуйте, — обратился он уже к Джону, который почувствовал, как на него немедленно навели камеру. — Доброе утро, — ответил он с легкой улыбкой. Казаться спокойным — его кредо по жизни. — Несколько месяцев вся Британия следит за расследованием в отношении вашего бывшего партнера Джеймса Мориарти. Мы сегодня выслушали уже несколько историй, но нам хотелось бы услышать вашу: как так вышло, что порой самые близкие люди не имеют представления о том, с кем живут? — Хороший вопрос, — Уотсон нервно рассмеялся. — Пожалуй, анализируя наши отношения, я понимаю, что проигнорировал не один звоночек. Я не склонен видеть в людях плохое, каждый раз, когда я сталкивался с проявлением жестокости в Джеймсе, я думал, что это связано с нашими личными проблемами. Слишком был зациклен на наших отношениях, чтобы подумать о чем-то другом. Обычно так и бывает — мы воспринимаем любые изменения в партнере на свой счет, забывая, что для этого могут быть сотни других причин. — Насколько я знаю, — Луиз перевернула карточку с текстом, — вы помогали полиции в установлении причастности мистера Мориарти к нескольким преступлениям. Значит ли это, что вы все-таки поняли, что он собой представляет? — Признаться, мне открыли глаза в полиции: показали фотографии, указали на несколько подозрений. Затем я узнал, что на меня зарегистрированы некоторые активы холдинга, и это было той самой каплей, которая была необходима для осознания. — Мы все поражены вашей стойкостью, мистер Уотсон, — проникновенно проговорила в камеру ведущая. — Действительно, Луиз, — Чарли поддержал коллегу, — мистер Уостон, ваши поступки позволяют думать, что закон действительно превыше всего. А как вы сами относитесь к тому, что ваши действия стали причиной ареста мистера Мориарти? — Поверьте, так же, — Джон немного нахмурился. — С того времени многие люди говорили, что я должен был попытаться поговорить с ним, а не сдавать полиции. Я пытался, правда. Когда я узнал о том, что Джеймс замешан в преступной деятельности, его арест был только делом времени. Я пытался уговорить его сдаться, но он не захотел. Тогда я был вынужден сообщить все, что знаю, властям, потому что все должны отвечать за свои преступления. — Не представляю, каково вам, — Луиз Минчин покачала головой с сочувствием, — как вы справляетесь? — Сначала было очень сложно, — Уотсон пожал плечами, — со временем утихает любая боль. Я не даю себе времени оглянуться, окунулся с головой в музыку, в несколько проектов, в подготовку к нашему туру по Европе. — Да, — Минчин оживилась, — вы ведь отправляетесь сегодня? — Вечером, — Джон кивнул, — сначала Эдинбург, затем оттуда — во Францию, где пройдет первый концерт в рамках нашего европейского турне. — Давайте посмотрим несколько кадров с вашего последнего концерта в апреле, — Стейт обернулся к экрану, на котором зазвучала композиция «Побег». Пару минут Джон мог перевести дыхание и отвлечься от мыслей о прошлом, поддавшись порыву вспомнить, как именно была написана эта музыка. На экране появилось его одухотворенное лицо. Вот, значит, как он выглядел, когда смотрел на Шерлока? Джон поймал себя на мысли, что пора менять привычки и все-таки пересматривать собственные выступления. Хотя бы ради таких моментов. — Хорошо, что все произошедшее в итоге вылилось в ваше прекрасное творчество, — заметил ведущий. — Но давайте вернемся все же к теме нашей передачи. Что бы вы могли посоветовать другим парам? — Вряд ли я могу дать хороший совет, — рассмеялся Уотсон. — Впрочем, я бы советовал быть искренними друг с другом, не стесняться говорить обо всем, что вас волнует в партнере. Если же у вас есть сомнения — обсудите их с близкими, вот кто действительно наша поддержка — это семья и друзья. Каждая пара уникальна, как музыкальное произведение. Невозможно выработать какой-то универсальный совет: что делать, если вы подозреваете мужа или жену в изменах или преступлении. Просто не забывайте, что вы тоже важны, и, если вам плохо, отношения не должны быть поводом это терпеть. Живите в мире и гармонии. — Прекрасные слова, — Луиз улыбнулась. — Спасибо, мистер Уотсон, за то, что пришли к нам этим утром и поделились своей историей. У меня последний вопрос: сейчас всех интересует ваша личная жизнь. Смогли ли вы смириться и начать новые отношения? — Я пока не готов обсуждать свою личную жизнь, простите, — Джон почувствовал, как смущается. Они с Шерлоком долго обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что сейчас повышенное внимание к ним и обсуждение их романа совсем не к месту. — Мы понимаем, — Чарли Стейт легко хлопнул его по колену и перевернул карточку. — Что ж, сразу после сюжета Тима Маффета, который посетил центр поддержки женщин, столкнувшихся с домашним насилием, мы вернемся к вам. Спасибо за ваш рассказ, мистер Уотсон, желаем вам удачи в концертном туре, —послышалась заставка и на экране появился красивый брюнет у неприметного здания. — Отлично справились, мистер Уотсон, — похвалила его Минчин, пока Джона освобождали от микрофона и других проводов. — Хорошей программы, — неловко попрощался Джон и спустился с платформы, на которой разместилась студия. Только сейчас он почувствовал, как напряжен был. Чуть распустив галстук, Уотсон вернулся в гримерку, чтобы забрать свои вещи. Восемь утра — не самое лучшее время пробираться с окраины Лондона, где находилась студия, в центр. Впрочем, решил Джон, он слишком давно не спускался в метро. Его портреты перестали украшать газеты несколько недель назад, когда пресса выжала из этой истории максимум и переключилась на новые скандалы. Поэтому Джон решил, что сонные лондонцы, успевшие подзабыть, как он выглядит, и пропустившие утреннюю передачу, позволят ему проехаться в подземке без приключений. Он вышел из ангара, прошелся по территории киноцентра и отправился в сторону метро, немного нервно разглядывая прохожих, которым до него не было никакого дела. Уже в вагоне метро он пару раз ловил странные взгляды, но на этом все и закончилось, поэтому, выйдя на станции Бейкер-стрит и направляясь в сторону дома Шерлока, а теперь и его дома, как не забывал напоминать ему любовник, решил, что поездку можно считать успешной. Эта улица и дом меньше всего напоминали ему Камден, но иногда, как сейчас, Джон еще ловил отголоски прошлого в неких повторяющихся ритуалах. Дымка рассеивалась так же быстро, как и появлялась, стоило ему только увидеть в окне силуэт Шерлока с его буйной шевелюрой. Если дома тебя кто-то ждет — это ли не доказательство любви? Джон открыл дверь, поправил сбившийся молоточек, который раздражал Шерлока своим стуком, и поднялся, буквально взлетев по лестнице. В гостиной царил сущий бардак, в спальне, как подозревал Уотсон, тоже. — Вижу, твои сборы в самом разгаре, — пошутил он, глядя на Шерлока, который курил у окна. — Понятия не имею, о чем ты, — чуть ворчливо отозвался Холмс. — Они снова не укладываются в чемодан, как ты хочешь? — Джон обвел руками разбросанные вещи и не смог сдержать смеха. — Это не смешно, — пожурил его Шерлок. — Ужасно смешно, — не согласился с ним Джон, подходя к окну и тоже вытягивая сигарету. — Мы собирались бросать курить, — он снова усмехнулся. — Я бросил, а мои нервы — нет, — Холмс пожал плечами. — Какие самостоятельные. — Смотрел твое интервью, — Шерлок вдруг резко поменял тон и вгляделся в любовника. — Ты в порядке? — Мне приятна твоя забота, Шерлок, — Уотсон сократил расстояние между ними, — но иногда она достает, — он выдохнул дым и позволил себе то, о чем мечтал с самой студии — поцеловать этого прекрасного, гениального и невыносимого человека. — Я не могу быть в беспорядке, если ты рядом. По крайней мере, я точно не в таком беспорядке, как эта гостиная. — Плевать, поеду вообще без вещей, все можно купить на месте. — Конечно, у нас ведь будет так много времени, чтобы разгуливать по магазинам! — Джон возмутился, но не всерьез, что не укрылось от Шерлока, который тут же воспользовался ситуацией, обнял Уотсона и буквально повис на нем, признавая поражение, но не делая попыток хоть как-то решить создавшееся положение. — Ладно, — Джон звонко чмокнул любимого в вихрастую макушку, вызвав новый приступ ворчания, — предлагаю позавтракать! Я ужасно голоден, выпил только чашку кофе и ту — в четыре утра! А потом я, так и быть, помогу тебе справиться с этой непосильной задачей и уложить вещи. Поезд все равно только вечером. — Джон, ты лучший человек на Земле! — победно улыбнулся Холмс. — И самый наивный. — Это точно. Куда ты хочешь пойти? — Неважно, но ты платишь! — Это шантаж! — Это справедливость. Мир никогда не раскрывает до конца свои карты. Неизвестно, сколько еще препятствий и трудностей он приготовил на пути этих двоих, но пока их музыка звучит в унисон, и город расступается, открывая все свои карты ради них, пока на языке солнечный вкус карамели — вкус счастья… может быть, у них все получится? Конец. Luminoso [люмино́зо] — светло