Наследие

      Солнце уже давно спряталось за песчаными барханами, оставив за собой огненно-красный, постепенно синеющий шлейф. Окна в домах селения одно за другим стали загораться, точно как фонари, сопровождающие улицы. Жителей деревни уже было не видать под темнеющим небом, зато хорошо было видно в окнах их квартир. Они хлопотали по дому, готовились к ужину и по-семейному рассаживались за столом вместе с детьми — проводили свой очередной вечер так, как им было привычно. Старейшины же, кажется, совершенно не спешили покинуть зал совета и встретиться, наконец, со своими детьми, внуками и даже правнуками, вместо этого выговаривая одни и те же слова убеждения:       — Для поддержания политического статуса правитель обязан быть женат, невзирая на свой возраст. Человек, неспособный упорядочить свою собственную жизнь, считается бессильным в упорядочении сотни жизней. Ко всему прочему, в высших кругах не должно быть лишней пропаганды, а холостой лидер селения не может быть примером института семьи и брака. Вы хорошо это понимаете, господин Казекаге?       «Конечно, я прекрасно это понимаю», — подперев щеку рукой, подумал Гаара, не сводя взгляда с лежащего перед ним документа.       С самого его воцарения старейшины дергали молодого казекаге своими советами по счет женитьбы, и хоть на короткий период после его похищения акацуками докучания прекратились, они возобновились совсем скоро и с новой силой. Теперь ни дня не проходило без неоднократных повторений одной и той же речи, которую парень повторял про себя слово в слово, стараясь не смотреть в глаза старику, стоящему перед ним.       — Институт семьи и брака должен поддерживаться в первую очередь правителем селения, а уже потом и остальными членами политического единства. Вы молоды, даже чересчур молоды, но это не освобождает Вас от Вашей статусной ответственности.       Парень вздохнул, склонив голову.       — Мы неоднократное количество раз предлагали Вам нашу помощь, и неоднократное количество раз Вы отвергали наши предложения. Если Вам не нужен самый настоящий брак по расчету, Вам стоит самому взяться за это дело, и как можно скорее. Светские дамы — ресурс весьма ограниченный, рано или поздно самые знатные женщины не смогут ответить на Ваше предложение, и тогда Вам останется выбирать из менее влиятельных. Вам же на руку, если Вы возьмете в жены кого-то вроде Аом из рода Микуо деревни скрытой в траве, или Тоши Тошико — дочь знаменитого землевладельца Тору Тошико из страны водопада.       На этом восприимчивость молодого казекаге прервалась, и он, просидев без дела и внимания около двадцати минут, наплевав на всё текущие речи старейшин, молча покинул зал заседаний. Ежедневные нотации выматывали сильнее круглосуточной работы с бумагами, и временами Гаару начала уже посещать мигрень, однако он, понимая, что мысли имеют силу, переключался на что-то более радужное. Даже несмотря на то, что молодой казекаге оттягивал свою обязанность жениться, время от времени, в перерывах между незапланированными встречами со старейшинами с их поучениями, он неохотно ловил себя на мысли, что пора бы уже решить вставшую перед ним задачу хотя бы для того, чтобы старики оставили его в покое.       «В браке нет ничего такого, — думал парень, откинувшись на спинку своего кресла и бессмысленно глядя в стену. — Я не обязан в срочном порядке заводить полноценную семью с детьми или исполнять свой супружеский долг, ведь главное в браке — бумажка, содержащая в себе мою подпись и подпись моей супруги. Но я не могу жениться на ком попало, — вздохнул парень, переведя взгляд на стопку бумаг в углу стола. — Без любви женитьба сносна, только если есть какая-то взаимовыгода. Для моей супруги, бесспорно, выгода — в замужестве за правителем не только селения, но и всей страны Ветра, а такой статус многого стоит. А какая выгода в этом мне? Люди до сих пор помнят, каким я был, — нашелся парень, подперев подбородок ладонью, — а брак с представительницей благого рода поднимет меня не только в глазах жителей Суны и селения, которое представляет моя будущая супруга, но и в глазах всех дружественных стран и деревень. И все же я не могу взять в жены девушку из совершенно незнакомого мне рода, — качнул он головой, после чего поднялся из-за стола и подошел к окну. — Между тем встает еще одна проблема: что, если даже спустя какое-то время мне не удастся сойтись с той, что я возьму в жены? Я, быть может, и выдержу жизнь в браке без любви, но сколько страданий это принесет моей супруге, особенно если она будет молода и выдана замуж по настоянию своих родителей? Мне бы не хотелось обрекать какую-то девушку на вечные мучения. — В этот момент в одном из домов зажегся свет, и на ум молодому казекаге сразу пришла семья с тремя или даже четырьмя детьми, а может, это была просто семья с младенцем, который проснулся посреди ночи от голода. — Я не готов рисковать чужим счастьем ради того, чтобы старейшины отвязались от меня».       Так и проходила одна ночь за другой. Казекаге понимал, что среди жительниц Сунагакуре ему не найти светской львицы, которая могла бы стать ему невестой, ведь последний светский род покинул селение скрытого песка еще когда Гаара был ребенком.       «Как я мог забыть об этом клане? — задал сам себе вопрос парень, поднявшись из-за стола, и выглянул из своего кабинета. Девушка, сидящая в небольшой каморке напротив, подняла глаза с папки, в которую судорожно пыталась вложить файл с бумагами.       — Мэки, мне нужна документация о клане Хоно, покинувшем Суну около десяти лет назад.       — Срочно? — поинтересовалась секретарша, поднимаясь из-за стола и поправляя юбку.       — Да, но не торопитесь — я подожду, — уже вслед ей бросил парень и вернулся в свой кабинет, остановившись у окна.       «Древний клан Хоно, славящийся широким использованием техник Огня, прославивший Катон, как искусство, — припомнил сам себе Гаара. — Более трех веков представители этого рода прибегали к инбридингу — близкородственному скрещиванию, когда троюродные и даже двоюродные братья и сестры имели удовольствие соединиться в браке и создать свою семью с белоснежно чистым генотипом, который со временем просто стал доминантным в отношении любого другого гена. Женщины этого клана красивы и умны до такой степени, что порой даже не верится, что они — люди. Мужчины несильно отличаются от них своей красивой внешностью и богатым умом, но и более того, они владеют невероятной огненной силой, в то время как их женщинам запрещается использовать Катон. Мужчины этого рода обычно не работают шиноби, зато часто их можно заметить за командованием войсками. — Раздался робкий стук в дверь, и в следующее мгновение в кабинет вошла секретарша с папкой, перетянутой резинкой, положила на стол и удалилась. Парень сел в кресло и раскрыл папку, пробежался глазами по первой странице. — Последние из Хоно покинули Сунагакуре чуть менее десяти лет назад. Это была семья, состоящая из семерых взрослых и двоих детей. Причина их переезда — единение с их кланом на территории страны Молнии, неподалеку от которой клан собирался создать свое небольшое поселение. К слову, так он был разделен в те времена — малая часть оставалась в Суне, а большая — в Кумо. Когда я был ребенком, — откинувшись на спинку кресла, припомнил казекаге, — отец запрещал мне контактировать с представителями клана Хоно в Суне, потому что боялся, что я причиню их детям вред. У них было две девочки».

***

      Солнечный свет лился в комнату через раздвинутые створки, ведущие на балкон. Легкая дымка, видная разве что только благодаря тени и пыльце, невесомо парила не только снаружи, но и внутри дома, разнося мягкий рисовый и цветочный аромат. Окно в соседней стене пускало еще больше тепла и света в помещение, хоть комната и оставалась освещенной всего лишь на четверть — остальную же часть спальни покрывала тень. Нежное соловьиное пение лилось из позолоченной клетки рядом с окном, и ни один посторонний звук, кроме молодого женского голоса, не смел нарушить утреннюю идиллию.       Две кровати с изголовьями с резьбой, журнальный столик, подушки на полу рядом с ним, роскошное трюмо с большим зеркалом в резной рамке, ширма, пара креслиц в дальнем, самом темном углу комнаты и торшер между ними — все в нежных пастельных молочных и персиковых тонах, контраст которым задавали рисунки сакуры, созданные мастерами росписи.       В середине комнаты на табурете сидела восемнадцатилетняя девушка с книгой на коленях и читала вслух. За ее спиной стояла другая — шестнадцатилетняя — и пальчиками осторожно перебирала белоснежные пряди волос своей кузины, вплетая их в толстую двойную косу.       Вдруг чтение старшей перебил легкий стук в тонкую дверь, и в спальню заглянула женщина с черными, как смоль, волосами, стянутыми на затылке в шишку, и строгими синими глазами.       — Девушки, завтрак готов.       — Мы скоро подойдем, — улыбнулась старшая, закрыв книгу. Младшая же ни на секунду не посмела прервать свое занятие.       — Не задерживайтесь, а то все остынет, — наказала гувернантка и тихо задвинула за собой створку.       — Обожаю, когда ты меня заплетаешь! — призналась старшая, дернув плечами и сжав книгу пальцами. — Мне так нравится это чувство тяги, но когда плетет Нора, это уже не то. А почему ты себе не плетешь косы? Думаю, тебе бы тоже было красиво!       — Мне не нравится, — подала голос младшая, слабо дернув кузину так, чтобы та повернула голову прямо и больше не вертелась.       — Ну и ладно, за тобой и без того парни волочатся! — махнула рукой та и рассмеялась сама себе, а младшая лишь улыбнулась, доплетая косу и перетягивая ее резинкой. — Тебе и распущенные идут, — продолжила та, приняв кончик косы и пригладив его на плече, после чего поднялась с табурета и посмотрелась в зеркало. — Очень красиво! Спасибо!       — Пойдем, — сказала младшая, возвращая табурет к трюмо и кладя гребень на столешницу, после чего направилась на выход из спальни, и старшая последовала за ней.       Восемнадцатилетняя Макото ожидала возвращения своего возлюбленного с миссии ранга А, отличное выполнение которой позволило бы ему достичь звания джонина и со спокойной душой уйти в отставку и стать образцовым супругом своей четвероюродной сестре, с которой ему довелось быть знакомым всего лишь несколько последних лет, когда он настолько был занят миссиями и достижением звания выше текущего, что совершенно не замечал уже как шесть или даже семь лет наблюдающую за ним девушку, и, наконец, заметив ее, нежно полюбил с первого взгляда.       Вторая же, шестнадцатилетняя Сокко, совсем не жила мечтами о сказочном принце и даже не смотрела на своих потенциальных женихов-кузенов, вместо этого скучая от их рассказов и попыток хоть чем-то ее завлечь. Эта семья была настолько пропитана традициями, что порой наследнице хотелось сбежать, но не только потому, что ее нервировали попытки родных сосватать ей всякого беловолосого кареглазого красавца, но и потому, что она лелеяла мечту выбраться из семейной однообразности и разбавить однотонность своей жизни яркими красками, ведь одного только риска ей было уже недостаточно.       — Нора, тебя только за смертью посылать! — возмутилась старейшина Мадока, встретив девушек строгим взглядом, который в следующее мгновение кинула на гувернантку. Та стыдливо опустила глаза.       — Бабушка, не ругайте Нору — она нас поторопила, но мы все равно задержались, — беззаботно махнула рукой Макото. — Это мы виноваты, а не она.       — С этим позже разберемся, — сжимая свои колени пальцами, вставил свое слово отец старшей. — Садитесь за стол. Еда скоро совсем остынет.       Девушки послушно прошли на свои места, рядом со своими родителями. Сокко не без раздражения приметила, какими голодными и пошлыми взглядами ее проводили молодые наследники клана.       — Макото, повернись ко мне затылком, — прищурившись, попросила сидящая рядом с Мадокой старейшина Котонэ. — Кто тебя так красиво заплел? Какие ровные и толстые косы! — Это Сокко, — пригладив кисточку косы на плече, призналась девушка, подмигнув кузине, тем самым вовлекая ее в разговор. — Она очень красиво плетет. Вам тоже нужно хотя бы раз сесть под ее гребень!       — О, мы слишком стары для таких забав! — махнула рукой бабушка, рассмеявшись. — Нам и красоваться уже не перед кем! А что ты себе косу не заплела? — обратилась она ко второй внучке. — Вам обеим есть, перед кем демонстрировать красоту и показывать свои умения и таланты.       — Я предпочитаю оценивать плетение кос как хобби, а хобби — не повод для хвастовства, — неохотно улыбнулась Сокко: она не любила говорить за столом о себе, однако слова ее все равно были неправдой. Плетение кос было как раз таки совсем бесполезным в быту умением, которое девушка получила еще в детстве в моменты скуки и тоски, тем самым отвлекая себя и отвлекая кузину, когда той требовалось успокоение.       — Но ведь создание красивых вещей также оценивается как умение, — настаивала на своем Котонэ с мягкой улыбкой на лице. — Не стесняйся своих талантов. Ты девушка, и ты должна принимать свое женское начало.       Бабушка Котонэ была единственной, кто без слов видел разницу между Сокко и ждущей своего принца Макото, и с пониманием относилась к мечте младшей внучки вырваться из традиционных оков, хоть им и не приходилось говорить на эту тему. Конечно, бабушка не помогала наследнице осуществить ее мечту, но и никак не препятствовала этому: она очень ловко и обтекаемо обходила стороной безвыходность сложившейся в клане ситуации с замужеством молодых наследниц, поучала внучек о естественных вещах и поощряла за достижение даже самых малых высот. И, тем не менее, даже замечая в Котонэ хорошего понимающего слушателя, Сокко не спешила делиться с ней своими мыслями, желаниями и, особенно, своей тайной.       В ответ на очередное поучение бабушки девушка мягко улыбнулась и благодарно кивнула. В следующее мгновение в обеденную вошел старейшина Сора — всегда всем недовольный дед — и клан Хоно приступил к трапезе.       Сокко выложила еще один белый камушек на доску и подперла щеку кулаком. Сидящий перед ней Ютака, недолго думая, выложил свой черный камушек и поднял глаза на девушку, которой ничего не оставалось, кроме как устало вздохнуть. Две прошлые партии в го закончились ничьей, а потенциальный жених, сидящий напротив, выпросил еще одну партию во имя хотя бы чьего-либо выигрыша, причем зарекся обещанием в случае своего проигрыша достать для победительницы цветок камелии, коих в стране Молнии было ни сыскать, но девушку ни выигрыш, ни растение не интересовали. Она согласилась играть с парнем только лишь потому, что не знала, чем себя занять.       Новый белый камень встал в пункт, и спустя несколько ходов черные камни перекрыли все точки свободы, и белая фишка отправилась в крышку, некогда прикрывающую чашку с черными камнями.       — Что будет, если проиграю я? Какое условие? — поинтересовалась наследница.       — Подаришь мне поцелуй? — улыбнулся ликующе тот, видимо, все это время выжидая вопроса соперницы. Та в ответ отрицательно качнула головой:       — Я не целую тех, кого не люблю.       На секунду парень посерел, будто эта нелюбовь была для него настоящей неожиданностью, но в следующее мгновение тряхнул головой, будто отбросив депрессивные мысли, снова зацвел подобно белому пиону, и во взгляде его появились искры размышлений. Парень ненадолго задумался.       — Тогда… Даже не знаю, — выдохнул он, отведя взгляд. — Ладно, потом решим. Ведь еще неизвестно, кто проиграет, — подмигнул он и опустил глаза на доску, а Сокко снова вздохнула и взяла из чаши новый камень. Подлиза собрался подыгрывать, чтобы угодить кузине и не демонстрировать лишний раз скудность своей фантазии, и девушка даже поймала себя на мысли, что эти партии от скучного ничего не деланья ничем не отличаются.       Вдруг в библиотеку кто-то вошел, и к игрокам на балкон вышла Нора.       — Сокко, Ваши родители желают видеть Вас, — сообщила она.       Девушка, недолго думая, одарив своего оппонента только лишь взглядом, поднялась из-за столика и направилась следом за гувернанткой в гостиную, где за чаем ее ожидали самые близкие ей в этом доме родственники.       Наследница села между ними за стол, и мама заботливо налила в стоящую перед дочерью яноми чая из чайничка, который в следующее мгновение забрала Нора для того, чтобы подлить кипятка.       — Около часа назад нашему клану пришло письмо из Сунагакуре страны Ветра, — сообщил отец, проведя пальцем по бортику своей чашки. — Его написал сам казекаге.       — Что-то случилось? — не улавливая прямой связи, поинтересовалась девушка, взглянув на отца. Тогда она была не так мала, чтобы забыть о том, что первое время часть клана Хоно жила в Суне, а именно сама Сокко со своими родителями и родителями ее отца и мамин брат со своими родителями и дочерью — Макото. Именно поэтому единственное, что сейчас приходило на ум — это то, что каге страны Ветра нуждается в помощи клана Хоно, но почему в этом деле должна участвовать Сокко, для нее пока оставалось загадкой.       — Нет, с тех пор, как казекаге был похищен организацией Акацуки и вернулся в полном здравии на свое законное место, все было и остается в порядке, — нахмурился немного тот, после чего принял у Норы чайничек и долил себе кипятка, отпустив гувернантку.       — Тогда в чем дело? Зачем вы меня позвали?       — Насколько ты знаешь, нынешний казекаге очень молод, и для поддержания его политического статуса он обязан жениться, — тщательно проговаривал каждое слово отец, продолжая водить пальцем по ребру яноми. — И он написал письмо нашему клану с целью получить добро на женитьбу на одной из наследниц Хоно. И поскольку у Макото уже есть жених, выбор падает на тебя, Сокко.       Отец замолчал. Казалось, что замолчали и птицы, и деревья, обдуваемые легким теплым ветерком, и что все ждали реакции наследницы, которая не сводила взгляда с отца. Ее накрывало волной радости и чувства благоговения перед богом, наконец, подарившим ей то, о чем она так долго мечтала, а отцу в этот молчаливый момент казалось, что девушка прожигает его своим взглядом, и, даже несмотря на свой возраст и статность, он несколько опасался реакции дочери, хоть и знал, что ее ответ будет краток и ясен.       Наконец, девушка ожила и опустила глаза, хмыкнула и отпила чая, еще больше вводя родителей в состояние напряженного ожидания.       — Я думала, вы хотите, чтобы я вышла замуж за одного из моих двоюродных-троюродных братьев.       — Ты прекрасно знаешь, что уже как три века наш род не спешит выходить из рамок клана Хоно, и все для того, чтобы сохранить и укрепить ген, — вставил отец свое слово настолько заученное, будто давно репетировал речь. — Но ведь, по статистике нашей большой семьи, один из пяти наших родственников связывает себя узами брака с представителем другого семейства. Это нарушение традиций, но и верный способ получения новых территорий и культур.       — Милая, если ты против, никто тебя заставлять не будет, — вступилась вдруг мама. — Ты вправе отказаться от предложения казекаге. В конце концов, его предложение было адресовано не конкретно тебе, а нашему клану, и мы можем ответить ему тем, что у нас нет молодых незамужних девушек.       — Я не сказала, что я против, — выдержав недолгую паузу, проговорила наследница и отставила свою яноми. — Но я и не сказала, что согласна. Ведь он тот, от кого вы когда-то говорили мне и Макото держаться подальше. — Сокко сделала характерную паузу, прогоняя в уме несказанные реплики родителей. — Да, теперь он каге, и это о многом говорит, но это не дает гарантии, что он настолько же хороший человек, насколько хорошим оказался правителем. Поэтому, прежде чем сделать выбор, мне бы хотелось… пообщаться с ним. Если это возможно, конечно.       Мама мягко улыбнулась дочери, а отец понятливо кивнул и озвучил свои мысли:       — Возможно это, или нет, скажет сам жених. Но думаю, через пару дней мы отправимся в Суну.