Нарушение заведенного порядка

Маленький городок неподалеку от Лондона, залитый утренним солнцем, выглядел особенно нарядно. Свежевыкрашенные дома за белыми оградами отличались только миниатюрными садиками. Мальчик, степенно вышедший из дома под номером четыре, был будто отражением городка, населенного добропорядочными представителями среднего класса. Такой же аккуратный, ухоженный и упитанный. Овальные очки с толстыми стеклами придавали ему солидности, выглядя не вещью первой необходимости, а хорошо дополняющим образ аксессуаром. Он всем своим видом говорил окружающим: «Я умный, вежливый и послушный ребенок – радость родителей. Хорошо ем и вовремя ложусь спать. Я никогда не получал оценок ниже В и люблю точные науки». Конечно, это было не совсем так. В Литтл Уингинге все знали всё обо всех, и любая встреченная вами жительница, стоит вам спросить её, расскажет о Гарри Поттере, его семье, увлечениях и успехах в учебе. Радостью родителей он не был точно. Гарри был ребенком со странностями. Нет, он был послушным и вежливым, отлично учился и помогал тетушке. Но точные науки давались ему плохо, и если бы не врожденная усидчивость и щедрость опекунов нанявших репетитора, он бы никогда не вытянул Топ-уровень. Зато он с неповторимой легкостью усваивал историю, литературу, языки, занимался музыкой, рисованием и отлично танцевал. А главным огорчением его дяди был кружок рукоделия: «Вы представляете – он подарил Петти жилет, сплошь расшитый петуньями. И так гордо говорит: «Целый месяц вышивал!». Вот Дадли – совершенно нормальный ребенок – увлекается боксом. Ему и в голову не придет испечь пирог вместо игры на приставке». Вернон Дурсль, супруг Петти Дурсль и опекун юного мистера Поттера, очень боялся, что его подопечный «нормальным» мужчиной не вырастет. И надо сказать основания для этого были железобетонные. Со дня появления в доме Дурслей Гарри выказывал себя странным ребенком. Он не бегал, не забирался на мебель, не открывал дверцы шкафов и не кричал. Всегда слушал старших, стараясь понять, что от него требуется. Внимательно изучив игрушки, он забросил их раз и навсегда, зато проявил небывалую заинтересованность в делах тетушки. Но без разрешения не трогал даже самые привлекательные в его понимании вещи: фен, миксер и стиральную машину. Он усердно повторял за тетей: собирал за Дадли игрушки, закладывал в машину грязное белье, пытался подметать и заправлять постель. В четыре года он сшил первое платье для единственной в доме куклы, а в пять вовсю осваивал старую швейную машину. И только страх перед открытым огнем лет до семи отпугивал его от кухни. Страхи были отдельной статьей в «ненормальности» мальчишки. Он боялся дорог, многолюдных мест, врачей, друзей кузена, электроинструментов дяди. Одна мысль о нарушении школьных правил приводила его в ужас. От угрозы разобраться с ним по-мужски – ремнем, Гарри синел и задыхался, а при виде собак Маржори терял сознание. Он вообще терял сознание с завидной регулярностью, непременно падая в пристойно-красивую позу, явно скопированную у любимой актрисы тетушки. От плохих оценок, попыток лишить любимого занятия или повысить голос у него носом шла кровь. В Гарри Поттере не было ничего мужского, кроме, собственно, тела. С помощью театрального кружка, награды в виде дорогущей швейно-вышивальной машины и множества утраченных нервных клеток дяди, его научили ходить, сидеть, есть, смеяться и говорить, как мальчик. Худшим в этой ситуации было то, что Петунья отказывалась замечать его «ненормальность». Более того, поддерживала любые «женские» начинания, способные облегчить груз её домашних обязанностей. И изредка позволяла себе ставить мальчишку в пример драгоценному Дадли. Гарри рос на перепутье главных аргументов тети и дяди в бесконечных семейных спорах: — Какое тебе дело до того, кем он вырастет? Он у нас только до восемнадцатилетия! Сейчас мальчишка приносит не проблемы, а пользу. — Очнись, Петти! Он разрушит нашу репутацию до того, как мы от него избавимся! Из них и сложился девиз юного Поттера: «Польза и репутация». Быть полезным значило: уметь всё, что умеет Петунья и делать всё «идеально» в понимании тетушки. Репутация поддерживалась безупречным внешним видом, способностью поддержать разговор на «мужские темы»: автомобили, политику и спорт, сопровождением кузена и готовностью бесконечно слушать про дрели. Выдерживать баланс между ожиданиями родственников было своего рода искусством. Например, победив в танцевальном конкурсе, он сразу же выпрашивал у дяди билеты на боевик, один вручал Дадли, а второй со скидкой продавал его другу. На вырученные деньги покупался маленький, но приятный подарок тетке. Тетушка получала повод похвастаться и уверенность, что является единственным и несомненным авторитетом для племянника, дядя надежду вырастить «настоящего» мужчину, а Дадли на время «забывал» о шпионаже в пользу матери. Это лето накалило и без того непростые отношения. Кузены сдали СЕЕ, и пришло время выбирать новые школы. Если Дадли, по единогласному решению родителей, шел в Воннингс, то по поводу Поттера их мнения расходились. Петунья, не желая терять помощника и деньги, настаивала на государственной школе по соседству, Вернон готов был переплатить, но не видеть «омерзительного» племянника большую часть года. Дадли впервые выступил на стороне матери, конвой из мелкого стукача-мямли его абсолютно не устраивал. А Гарри, понимая, что лишившись больших кулаков кузена, превратится в первейшую цель хулиганов, поддерживал дядю. Родители такую смену авторитетов восприняли, как предательство, и семейное "тепло" достигло точки кипения металла. Первое письмо из Хогвартса, закономерно принятое за очередное приглашение в малоизвестную школу, отправилось в мусор нераспечатанным. А вдруг дядя заинтересуется? Гарри собирался учиться исключительно в Воннингс. Следующее попалось Петунье, опознавшей школу, но принявшей то же решение. О Хогвартсе Вернон узнал только на третий день и, вопреки яростным протестам супруги, просветил Поттера о его принадлежности к волшебникам. Ох, мелкий мерзавец ужасно испугался и сразу согласился с Петуньей. Неизвестно какие они, эти интернаты, а вдруг «ненормальные». Он вообще отказался отходить от тетушки и визжал при виде «кошмарных» писем. Что вполне устраивало Петунью и вызывало у Вернона обреченную тошноту. Дяде было наплевать «нормальная» ли это школа – куда угодно, только подальше. Колдун в доме устраивал его больше, чем гей. Впрочем, в волшебность племянника он не верил, ничего хоть сколько-нибудь, в этом смысле, «не нормального», с мальчишкой не происходило. Мистер Дурсль и не думал предпринимать предложенные женой «антимаговские» меры. Наоборот, в его, устроенных самым деловым образом, мозгах вызрел план. Он складывал письма в аккуратные терриконы, радостно поощрял Дадли на жестокие, для не в меру трусливого кузена, шутки. Громогласно развивал теории о пользе магии и чудесной жизни с друзьями родителей, многократно повторял, что в теперешние времена шанс сгореть на костре куда меньше, чем попасть в авиакатастрофу или стать жертвой террористов. Он тайком написал ответ, выловил сову и велел лететь к «Самому Важному Волшебнику». Он просто запамятовал длинный перечень Дамблдоровских званий. Министр Магической Великобритании совсем не обрадовался нахалке, пробившейся сквозь щиты и разбудившей его в третьем часу ночи. Но стоило ему прочесть, как он думал, срочное министерское сообщение, он готов был купить ей личную совятню в Гринготсе и расцеловать идиота Альбуса. Письмо гласило:

Ответственному по делам несовершеннолетних волшебников От опекуна Генриха Джеймса Поттера Вернона Вильяма Дурсля

Ответ на приглашение в ШЧиКХ

С сожалением, должен Вам сообщить об особых обстоятельствах, не позволяющих отправить мистера Поттера в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Тонкая душевная организация мальчика и глубочайшая привязанность к моей крайне набожной супруге, заставляют его отказываться от природного дара. Даже мысль о магии пугает Гарри. К тому же, ситуация в Великобритании такова, что его поступление школу магии вынудит нас отказаться от опекунства. Колдовство, даже в наш просвещённый век, карается сожжением, либо другой казнью, приводящей к смерти. Мы не можем рисковать жизнью невинного ребенка, и ему придется поселиться в местах проживания волшебников, недоступных для простых людей. Но при должном подходе эти проблемы можно решить. Мальчику надо узнать положительные стороны волшебства. Будет особенно хорошо, если магию применяют в домашнем хозяйстве, уходе за телом, искусстве и рукоделии. Хороший результат принесет и волшебная медицина – у Гарри плохое зрение, и он часто теряет сознание. Выздоровление заставит его взглянуть на магию с другой стороны. Уверен, что избавившись от страха и привыкнув к колдовству, он станет отличным волшебником. Конечно, для этого понадобятся забота, терпение и время. Я в свою очередь готов передать опеку над мистером Поттером благонадежному, обеспеченному волшебнику, готовому взять на свои плечи ответственность за болезненного, но послушного и талантливого ребенка (мальчик отлично учится и радует нас с Петуньей частыми победами на школьных конкурсах). Также, должен предупредить, что первый контакт с Миром Волшебников в любом случае будет болезненным, как для Гарри, так и для миссис Дурсль. В силу этого, предлагаю уладить формальности по месту моей работы. В случае согласия, буду ждать вашего представителя в главном офисе «Граннингс», на втором этаже, в кабинете генерального директора, двадцать девятого июля сего года, в 17-30. PS.: Получив триста шестнадцать приглашений в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс на имя моего подопечного, более чем уверен в Вашей заинтересованности в нем. К прискорбию, выловить сову для отправки ответа я смог только сейчас. С уважением и верой, что вы не позволите загубить талант, Вернон Вильям Дурсль. Фадж, забыв о недосмотренном сне, надел халат и, пританцовывая, отправился к камину. Десять лет избранного не могли найти лучшие ищейки министерства, и вот он сам, минуя идеологическую обработку Альбуса, свалился ему в руки. Детская сфера в отделе контроля несовершеннолетних волшебников стабильно сияла белым, показывая, что «Мальчик, Который Выжил», уже в таком нежном возрасте по уровню силы превосходит директора Хогвартса. А ребенок еще не пытался колдовать! Возможности вырастить и влиять в дальнейшем на сильнейшего волшебника Британии, а может мира, Корнелиус ни за что не упустит. Та же сова незамедлительно отправилась в обратный путь с письмом, содержащим не только положительный ответ, но и дюжину следящих чар. К понедельнику Поттер наревелся и изнервничался, но успел привыкнуть и притереться к мысли стать волшебником, тем самым подтверждая успешность дядюшкиного замысла. Воскресным вечером Вернон заявил, что Петунье требуется отдых и длительное успокаивающее посещение салона красоты и здоровья, а мальчикам смена обстановки и практика семейного ремесла. По лучащейся довольством и затаенным злорадством физиономии дяди Гарри мгновенно понял, что избежать встречи с «друзьями родителей» будет очень трудно. Хуже того, тетка, уставшая от непрекращающихся скандалов и противостояния с мужем и сыном, не поддержала племянника: — Поттер, немедленно перестань скулить. В центре Лондона волшебники тебя не найдут. Поверь мне, они даже не знают, что такое транспорт! Гарри чувствовал себя жестоко преданным. Неприязнь дяди была хорошо ему известна, как и эгоизм недалекого кузена, но тетя… Он… Он всю жизнь… все для неё, а она! Его, получается, вообще никто не любит?! Утирая слезы белым платком с вышитым вензелем, он решил: — Ну и пусть. Раз здесь я никому не нужен, возможно, нужен там. Вдруг зверь в людском обличье милее христиан. И тут же ринулся к столу записать удачную рифму. Стихи были еще одной его «ненормальностью». После он обвел печальным взглядом комнату и пришел к выводу, что бросать нажитое «непосильным трудом» обидно. Тем более, по рассказам единственного очевидца – тетушки, волшебники не далеко ушли от пещерных людей. Компьютеризированную швейно-вышивальную машину с романтическим прозвищем «Флёр», было особенно жалко. Увы, у магов не было электричества. Но он всё равно её не оставит! А заодно заберет и ручную машинку бабушки, здесь она никому не нужна. И тот роскошный набор спиц тоже - тетка им не воспользовалась ни разу. И на пианино никто, кроме него не играет. И вообще, он же не обязан начинать новую жизнь голодным и голым! Поздним утром понедельника Тисовую улицу огласил разъярённый женский крик. Мистера Дурсля ждала крайне неприятная неделя. Но одна неделя - это же куда меньше семи лет?!

*** *** ***

«Друзей родителей» Гарри встретил во всеоружии. Во-первых, он заставил дядю признаться в задуманной пакости и подробно рассказать, чем ему это грозит. Потом Вернон грузил «совершенно необходимые» вещи «личного» Поттеровского пользования, для чего был вызван «Граннигсовский» водитель с фургоном. Благо, тетушка успела выпить подлитое подлым мужем снотворное. Во-вторых, он убедил Дурсля по дороге посетить парикмахерскую: — Как же вы от меня избавитесь, если заросший как девчонка, я им не понравлюсь? И в-третьих, признав себя, со слов дяди, важной персоной в волшебном обществе, Гарри решил бороться и не соглашаться ни на кого менее богатого и важного, чем министр. В семейном тепле он успел разочароваться еще вчера. Поэтому, встав с рассветом, старательно привел себя в порядок, выгладил и запаковал лучший костюм, до совершенного блеска начистил туфли и освежил в памяти крайне полезную дядину книгу с интригующим названием «Продай слона». Поттеру, к пяти часам представляющему идеальный образчик всесторонне положительного ребенка из в меру консервативной, обеспеченной семьи, пришлая компания не понравилась. Поначалу. До тех пор, пока он не осознал, что перед ним самые важные люди, хоть и не большой, но самой настоящей страны с невероятными возможностями. Он представил открывшиеся горизонты и обомлел. Если он смог управиться с Верноном Дурслем, закаленным извилистыми тропами бизнеса и не выносящим его лично, то этот Фадж… Эта Амбридж! Он сделает из них людей! Или он не Гарри Поттер. Корнелиус Освальд Фадж, Вернон Вильям Дурсль и Генрих Корнелиус Джеймс Фадж-Поттер были более чем довольны, как друг другом, так и тщательно задокументированными условиями будущей жизни. Конечно, Корнелиуса немного смущали некоторые условия, выдвинутые новообретенным сыном, но кто их маглов разберёт. Вернон заверил его, что это обычные обязанности и привилегии магловских детей, и Гарри справится, не смотря на различия миров. Обучение и практика «семейного дела» Фаджей – настоящий подарок, Поттер будет во всех газетах рядом с «любимым отцом» и быстро поймет, как себя нужно вести для большей выгоды «семьи». Три часа в неделю уделять совместному чтению и обсуждению прочитанного по выбору ребенка, ерунда – он собирается посвящать «Мальчику, Который Выжил» куда больше времени. Ежегодный отдых за рубежом на достойных доверия курортах – вполне приемлемо, вон Долорес недавно жаловалась, что ничего кроме министерства не видит – теперь увидит. Опекать до двадцати одного года, оплачивая обучение, еду, одежду, лечение и выдавать разумную сумму на личные нужды, это же счастье! На целых четыре года больше, чем он надеялся. Спальня, музыкальный класс, и оборудованная мастерская? Да он сам добавил в договор зельеварню, учебную комнату и площадку для квиддича — пусть не думают, что Корнелиус Фадж скупой. И усыновление кровное никто не оспорит, по непреложному требованию прошлого опекуна, между прочим. Ах, как этот Дурсль вцепился, как только услышал, небось боится, что деточку бросят. Знал бы он, что это за «деточка», содрал бы с волшебников половину казны. После ухода волшебников, Вернон открыл бесценный коллекционный коньяк — подарок компаньонов, предназначавшийся в наследство Дадли. Племянника он видел в последний раз. Ему вернули деньги, потраченные на сопливого мерзавца за все десять лет и в двойном объеме. В чем-чем, а в наличии коммерческой жилки Поттеру не откажешь: мальчишка стребовал с идиотов содержание «к которому он привык», на самом деле многократно превышающее все разумные траты на ребенка. И, ах, если случится такая неприятность, и у Гарри не окажется магии, новый отец позаботится о нем до полного совершеннолетия.