Квазимодо

Сакура опять сглупила и прекрасно понимала это. Девушка знала, как Хатаке раздражают ее косые взгляды и неуверенный голос, но что она могла поделать? При его приближении теряла последнее самообладание, из-за этого они не могли нормально, культурно вести беседу. Какаши начинал срывать на ней злость, а Сакура в конце-концов взрывалась от переполнявших ее чувств и непонимания Хатаке. Неужели не замечал, КАК она на него смотрит? «Просто упрямый осел», — уверяла себя розоволосая. На память пришел вчерашний разговор с Мадарой Учиха, и Харуно попыталась взять в себя в руки. Спокойно вздохнула, медленно выдохнула, собралась с силами и посмотрела прямо в темные глаза. Постаралась улыбнуться, но вышло кривовато, отчего Какаши сразу подумал — она над ним просто насмехается. — Слушай, Харуно, я не знаю, да и не хочу знать, что там про нас выдумывают, но с моей стороны нет никаких глупых сопливых чувств. — Ну, вот, он опять вспылил и даже пожалел об этом: она быстро опустила глаза, в которые так хотелось смотреть. Девушка насупилась, но тактично спросила, стараясь держать себя в руках: — Так что господин Учиха вам сказал? Ну вот, зачем она опять начала краснеть? Как школьница, право слово. Сакура встала на ступеньку выше Какаши, внимательно посмотрев ему в лоб. Какаши так мило улыбнулся ей, словно волк при виде заблудившейся в лесу овечки. — Обрадовал меня, — его голос просто сочился ядовитой иронией. — Вы едете с нами на лесную прогулку в субботу. — Какаши постарался сделать лицо как можно более приветливым, помятую о словах Мадары, но получилось как всегда. Девушка даже дернулась, увидев его оскал. Сакура решила прямо спросить Хатаке, отчего он так груб с ней, но вспомнила, что уже начались занятия в школе, охнула и быстро преодолев последние три ступеньки, побежала на урок. — Вот и поговорили, — хмыкнул мужчина. — И как с ней разговаривать, если она даже слушать не хочет? — с праведным гневом спросил Какаши. Тяжело ступая, историк тоже повторил маневр Харуно — направился к дверям школы, но у входа больная нога его подвела. Тупая боль сковала движения мужчины, он остановился и с досадой произнес: — Все из-за нее. И черт дернул Мадару дать мне в подмогу эту… эту, — историк потер ноющую ногу и продолжил уже спокойнее: — Поговорить так и так придется, — Какаши секунду помолчал, — нужно выяснить, какого черта она со мной себя так ведет: не дослушивает и убегает, а то и вовсе не смотрит словно я… — Господин Хатаке, может вы уже войдете в школу, или дадите пройти нам? — весело проговорил голос Наруто. Какаши резко повернулся, все его негодование вылилось на двух слишком, как показалось Какаши, веселых и беззаботных учеников — Узумаки и Учиха. — Почему опоздали? У вас сейчас история. — Глаза учителя метнули молнии, ребята втянули головы в плечи. — Обоим неуд, — отчеканил историк и оставил, обалдевших от такой несправедливости парней, переваривать услышанное. В этот учебный день Какаши превзошел самого себя. Отрицательные оценки так и сыпались на головы нерадивых учеников. Историк провел три незапланированные контрольные работы и две самостоятельные по новым темам. Ученики бежали с его уроков, что-то недовольно бурча про свихнувшихся учителей. После последнего урока к нему зашла Харуно, Какаши застонал, не желая ее видеть и желая (во всех смыслах) одновременно. Она была обворожительна, впрочем, как всегда. — Если не желаешь тоже получить неуд, можешь закрыть дверь с той стороны. Зачем пришла, если все равно слушать не станешь, как сегодня утром, например? — говоря эти слова, историк смотрел на первую парту среднего ряда. — Я знаю, что у вас был нелегкий день. Но мы должны поговорить. — А ты не догадываешься, почему нелегкий? Все из-за одной, весьма некультурной девицы, — вспылил Какаши, встал и вразвалочку подошел к мило улыбающейся девушке. — Сначала спрашиваешь, что Учиха сказал, а потом ни слова не говоря улетаешь в школу. Это нормально? Даже я не веду себя так нетактично. И хватит так улыбаться, как будто общаешься с тяжело больным стариком. Сакура знала, что он грубоват и прямолинеен, но неужто он решил, будто она убежала из-за того, что не захотела слушать его лепет? Сегодня было три окна, и время для того, чтобы обдумать слова Мадары, намекавшего ей, что Хатаке к ней неравнодушен, было предостаточно. Но не только ее мысли занимал сегодня Какаши, но и внимание. Девушка несколько раз сталкивалась с ним на переменах, каждый раз вспоминая разговор с директором, присматривалась к историку, отвечала сдержанно и даже ласково, отчего тот только больше бесился, говоря ей, что он не нуждается в ее жалости. К сожалению, его рабочий график сегодня был забит под завязку, иначе Харуно хватило бы времени спокойно и размеренно объяснить ему, что к чему. Надоело скрывать свои чувства по отношению к этому мужчине, от близкого присутствия которого Сакуре становилось, то жарко, то холодно, хотелось обнять его, прижать к груди, сказать как он ей нравится. Но… Как только она начинала с ним разговор, Какаши «вставал на дыбы», всем своим видом показывая свою к ней неприязнь. Почему он так отрицательно к ней относился Харуно не могла понять до вчерашнего разговора с Мадарой и Цунаде. Оба уверяли девушку, что он так старается защититься от окружающих. Сакура и сама догадывалась об этом. Понимала, что ему нелегко поверить в ее симпатию, а все из-за шрама и неприятного ожога на левой стороне лица. Какаши сам считал себя некрасивым, как он выражался — Квазимодо: страшный, хромой, вызывающий отвращение у женщин. Сакуре он казался очень притягательным, как в плане внешности, так и душевно. Когда Хатаке не строил из себя развязного нахала, девушка была счастлива даже просто смотреть на него, наблюдать за прекрасным, умным, порядочным человеком, укравшим ее сердце и покой. Сакура не раз пыталась признаться в своих чувствах, но как дать понять человеку, что он глубоко заблуждается насчет себя, принижает свое собственное достоинство? … Сакура не заметила, как Какаши подошел к ней, так задумалась и замечталась о нем. Девушка твердо решила выяснить все до конца, признаться и будь, что будет! — Вы мне нравитесь, Какаши. Очень, — быстро проговорила она, боясь, что он перебьет. — Я так хотела сказать вам об этом, и не раз, но вы своим отчуждением меня постоянно отталкивали. «Пусть Мадара окажется прав насчет светлых чувств Какаши ко мне. Прошу тебя, Господи», — умоляла девушка, обращаясь к высшим силам. — Что? Почему вы так смотрите? — заметив его странный печальный взгляд, с замиранием сердца спросила она. В глазах мужчины была такая боль, что Сакура сразу поняла, что он не поверив ей, принял ее признание за насмешку. — Да что же такое, а?! — выкрикнула Харуно, хватая его за грудки. — Я, что, говорю на иностранном языке? Почему вы не верите мне?! — правильно рассудив его выражение лица, поинтересовалась зеленоглазая. — Что мне нужно сделать для этого? Чтобы вы поверили? Какаши отвернулся, не смог смотреть в ее большие и, кажется, честные глаза. — Ничего не нужно, — глухо ответил он. — Завтра в девять отправляемся в Ланский Лес. Не опаздывайте. — Я не собираюсь просто так уходить. Зачем вы меня отталкиваете, то грубостью, то безразличием? Скажите прямо, если вам противно мое общество! — Мужчина молчал, все так же стоя к ней спиной. — Я понимаю вас, вы не верите в себя. Не верите, что можете нравиться, потому что считаете свою внешность… — «Не можете нравиться, не можете нравиться»? — тихо переспросил Какаши. Повернулся и жестко произнес, показывая на свою щеку: — Скажи мне, вот это вызывает симпатию или желание прикоснуться? Мадара просто старый маразматик, если поверил в твои чувства, — с болью в голосе произнес мужчина. Желал он именно этого — ее благосклонности. Желал больше всего на свете, но очень боялся поверить. Не мог себя пересилить. Хатаке приблизил лицо к Сакуре настолько, насколько позволяли приличия, чтобы она могла во всей красе разглядеть изуродованную щеку. Он заметил слезинку, сбежавшую по ее щеке, и ему стало еще гаже. — Вот видишь, твоя симпатия в кавычках сводится лишь к жалости, — устало сказал Какаши. — Неправда. Мне жаль вас, вы правы, но только из-за вашего неверия в себя. Вы недооцениваете свои достоинства. — Хм, да неужели? — насмешливо переспросил историк. - А ты - оценила? Сакура сделала вид, что не заметила иронии в его голосе. — И мне действительно хочется прикоснуться к вам. Возможно, тогда вы сможете почувствовать мою симпатию, и даже больше, — горячо произнесла она, взяв его за руку. — Уходи, — голос прозвучал холодно, чуть жестко. — Не береди мою душу. Сакура не успела ничего предпринять, а он уже вытолкал ее за дверь. Перед тем как она закрылась, девушка успела увидеть его усталое лицо и полный печали взгляд, который так манил Харуно. Ей нравилось в нем буквально все: серые, умные глаза, в которых трудно было не утонуть, остаться самой собой; мужественные черты лица; поджарая фигура; спокойный нрав, если он не раздражался, а вел себя обычно, в соответствии со своим характером. Умный, вежливый (только не с ней), смелый, с чувством юмора, всегда готовый выслушать и помочь. Что еще нужно, чтобы отдать себя и свое сердце мужчине?.. …Сакура с минуту постояла у закрытой двери, поняла, что он не в состоянии сейчас принять ее чувства, и повернулась лицом к лестнице и... Оп-па!