***
Ужин, как и всегда, прошел шумно. Прекрасные меллорин с удовольствием ели приготовленный им кулинарный шедевр, Луффи устроил очередной цирк, резиновыми руками умудряясь воровать у других еду, в частности у болтающего Усоппа и нерасторопного Маримо, замечающего пропажу всегда не вовремя — когда она уже оказалась за надежной защитой челюстей капитана. Правда, судя по звукам, это его не останавливало, и мечник снова пытался вернуть пищу назад, зная, что добавки от Санджи не дождешься. Сам виноват, с таким капитаном уже давно надо было выработать инстинкт сохранения еды на тарелках. Сам же повар, успевший съесть свою порцию и натянувший белый фартук, убирал со стола пустые тарелки, унося их в мойку. Кухня постепенно освобождалась, остатки недоеденной пищи на ощупь возвращались в холодильник. Надо бы поставить новый капкан против Луффи, старый уже не годен — капитан, с грацией резинового червяка, избегает ловушки. Только вот как бы самому в него не попасть с утра. Вскоре помещение опустело, оставив Санджи наедине с шумом воды, текущей из крана. Ловко орудуя губкой, кок смывал грязь с бесконечного количества тарелок, оставшихся после ужина. Постепенно гора редела, места для чистой посуды оставалось все меньше, так что приходилось перед тем, как поставить очередную тарелку, ощупывать площадь стола, чтобы ненароком не ошибиться. - Я вот все думаю, Завитушка, - Раздался позади ровный голос, и Санджи дернулся, едва не кинув в его сторону так некстати попавшую под руку вилку. Звук поставленного на деревянную поверхность стеклянного донышка: мечник снова разжился бутылкой вина. - Ты все гоняешься за этой рыжей ведьмой, а ты хоть раз был с женщиной? Санджи передернуло от постановки вопроса, но отвечать ему он счел ниже своего достоинства. Хоть поначалу и хотелось ринуться в сторону его голоса, чтобы преподать пару уроков этому болвану. Проблема в том, что он не видел, где он сидит — эти два дня мир состоял из оттенков белого: белого, светло-белого и ослепительно-белого. И не важно, открыты были глаза или нет — цвет не изменялся. А все из-за этого травоголового недоразумения. - Ты все это время был тут, растение? - Раздраженно бросил повар. - Чем спрашивать всякую фигню, лучше бы руками поработал, пока ноги корни не пустили. Тарелкам не хватает твоей заботы. Полотенце сам возьмешь. Тихий скрип стула, мягкие, почти бесшумные шаги, блуждающие по кухне и остановившиеся рядом с ним. Тарелка, обтираемая мягкой тканью, издала неприятный, надрывный звук, символизирующий ее чистоту, но Санджи от неожиданности напрягся — непредвиденные звуки заставляли его постоянно быть начеку в ожидании опасности. Даже тут, на Мерри, где единственной опасностью было лишь одно резиновое чудовище, появляющееся внезапно и некстати. - И, все-таки, ты не ответил на мой вопрос, бровастый. Нечем похвастать? Закрученная бровь дернулась, выдавая его раздражение. Лицо слегка повернулось к мечнику: - Боюсь, Маримо, ты еще не дорос до обсуждения этой темы. - Усмехнулся Санджи. - Драки хочешь, чертов повар? - Зоро отложил тарелку. - Хм, - презрительно фыркнул Санджи, закрывая кран. - Куда тебе со мной тягаться, елка? - Сам напросился. - Прорычал Зоро и в буквальном смысле пропал из поля зрения повара. Его не было слышно. Увидеть что-либо Санджи бы не смог, даже если бы очень захотел — глаза придут в норму еще не скоро. Мышцы сами по себе напряглись, ожидая удара, голова интуитивно поворачивалась из стороны в сторону, пытаясь хоть краем уха услышать шевеление. Короткий свист — вскинутая в защитном жесте нога оказалась обернута мокрым полотенцем, тем самым, которым мечник вытирал посуду. Послышалась тихая усмешка, и Санджи едва не свалился на пол от рывка, с которым Зоро дернул ткань на себя. Лишь в последний миг нога смогла выпутаться из тканного плена. - Ах, ты!.. - Возмутился Санджи, нанося удар в сторону, где должен был находиться Зоро. Нога прошла мимо. Почти... Руки мечника появились откуда-то сбоку, наверняка он бесшумно нырнул под нее, вцепились по обе стороны от колена и потянули вперед, заваливая повара на спину. Удивленный вдох, болезненное прикосновение головы к полу. Зоро навис над ним, придавливая своим отнюдь неженским весом ноги, больно сжимая пальцы на локтях обескураженного повара. -Ты... Ты что творишь?! - Завозился под ним Санджи, скалясь. Вывернулся куда-то вбок. – Придурок, если ты сейчас же не... Эй! Передумать и лечь обратно на спину было поздно — Зоро, воспользовавшись ситуацией, заломил назад худые в меру руки, выворачивая их под, казалось бы, невероятным углом и обвязывая сопротивляющиеся запястья влажным полотенцем. От неистовых движений ткань затянулась сильнее, полностью лишив повара надежды на их освобождение. Черт, что задумал этот идиот? От плохого предчувствия волосы на загривке встали дыбом. - Ты проиграл, Завитушка. Ты теперь даже пошевелиться не можешь. – Смеялся Зоро, нависая над поверженным противником. - Зараза, дай только мне выбраться, я тебя порежу на кусочки и подам в качестве обеда капитану, он-то разбираться не будет, откуда столько мяса взялось. И водорослями твоими приправлю. Зоро, пропустив угрозу мимо ушей, рассмеялся, наблюдая за бесполезными попытками освободиться. - Да ты трус, Зоро! Воспользовался тем, что я не вижу ровным счетом ничего. Я требую честной схватки! Горячие пальцы пробежались по лицу Санджи, закрывая ему рот, лишая возможности говорить. Стальной хваткой мечник не позволял Санджи повернуть голову в другую сторону, фиксируя ее в одном положении, разворачивая тело так, как ему удобно, совершенно не заботясь об удобстве кока. Дыхание опалило ухо, нос прочертил невидимую полосу на щеке. - Ты сейчас не менее силен, чем я, Завитушка. Я бы тебя и с закрытыми глазами побил. В ответ Санджи мог лишь пыхтеть, неразборчиво мыча ругательства сквозь прикрывающую его рот ладонь. Каждая минута в подобном положении бесила его все сильнее. Руки, вывернутые до предела, протяжно ныли, не понимая причины столь грубого к ним отношения. Да он убьет этими самыми руками этого придурка, предварительно накормив его же собственными катанами! А перед этим как следует отпинает, чтобы неповадно было. Зоро вглядывался в подозрительно затихшего Санджи. Повар, тщательно следящий за своей внешностью, даже сейчас был идеален, притягивая взгляд. Рука задержалась на бьющейся на шее жилке, медленно спустилась к острым ключицам, ощущаемым под тканью рубашки, огладила плечо. - Знаешь, кок, ты сейчас чертовски сексуально выглядишь. Связанный, доступный. Я бы даже сказал, что красивый, если бы не мерзкий характер. - Совсем ума лишился, тупой мечник? Остатки разума в битвах растерял? - Угрожающе повысил голос Санджи, слизывая кровь, оставшуюся после того, как он вонзил зубы в держащую его кисть. Пальцы противника больно схватили его за волосы, оттягивая назад голову, заставив Санджи с шипением поморщиться. - Я буду делать, что захочу, и тогда, когда этого захочу, а на твое мнение мне плевать, Завитушка. Ногами махать ты мастер, но, попробуй, сделай это теперь. Ты проиграл, кок. Ты что-то там говорил про нечестную битву? Мы были на равных, я даже катаны не доставал. Смирись с этим. - Маримо, если ты... Жесткий собственнический поцелуй прервал очередную гневную тираду. Язык проник внутрь открытого рта, забирая у Санджи дыхание и подавляя сопротивление. Сомкнуть зубы не представлялось возможным - Зоро больно сдавил скулы, впиваясь в губы, прокусывая их до крови, наслаждаясь возмущенными стонами блондина. Лишь когда мечнику самому стало катастрофически не хватать воздуха, он отцепился от него, с удовлетворением смотря на проделанную работу. - Даже сейчас ты проиграл мне, Эро-кок. - Усмехнулся он, не слушая ответа, вновь крадя у повара поцелуй, спускаясь ниже, к подбородку. - Хватит!.. Нет! Прекрати уже! Эта шутка зашла слишком далеко, прид... А-а! - Сильная хватка отпустила волосы, и Санджи мотал головой, пытаясь уйти от сжавшихся на кадыке зубов, но лишь причиняя себе больше боли. – Больно! - Это не шутка, кок. Я настроен серьезно. Можешь сопротивляться, но тебе это не поможет, я по-любому сегодня добьюсь своего. – Хрипло прорычал он, медленно зализывая укус. – Я сделаю так, что моя победа будет безоговорочной. Рубашка и пиджак с треском разорвались, рассыпав по полу мелкие пуговицы. Их стук разнесся по кухне, унося за собой все надежды блондина. Кто же знал, что все будет так? Если бы он знал, то не развернулся бы тогда за этим топографическим кретином. Тогда все было бы, как прежде, и мечнику бы не удалось с такой легкостью его завалить. Да никогда! Его ладони были везде, исследуя открывшееся перед ними бледное тело. С нажимом проводящие по бокам, зажимающие в пальцах соски, заставляя крохотные комочки болезненно краснеть, вытягивая из Санджи протяжное мычание из-за прикушенных им губ. Зоро был везде, оставляя горячие полосы там, где он прикасался, не сходящие долгое время. Зубы оттягивали затвердевшие бусинки, пальцы щипали тело, стараясь заставить Санджи со стоном разомкнуть губы. Прижимали, ласкали, причиняли покалывающую боль и дискомфорт. Лишь звук расстегиваемого ремня на его штанах, заставил блондина вновь подать голос: - Нет! Даже и не думай! Опасность ухмыльнулась ему знакомой улыбкой, которую повар мог представить даже с закрытыми глазами, и он едва сдержал крик отчаяния, чувствуя подкатывающий к горлу комок. Холод лизнул оголенную кожу ног, с которых почти до колен стянули брюки и трусы, горячие руки, согревая этим неверным теплом, провели по бедрам, обхватывая сильными пальцами член. Волна не нужного возбуждения пробежала по телу, скапливаясь в паху. И в то же время пальцы сжимаются, вырывая первый всхлип, заставляя Санджи прогибаться от неприятных ощущений, причиненных уже стоящему органу. - Ты… - Прохрипел кок, чувствуя подкатывающийся стыд от предательства собственного тела. – Прошу, прек… Но его бесцеремонно перевернули на живот, причиняя связанным рукам еще большую боль от смены положения. Грубые, покрытые мозолями от рукоятей катан руки крепко сжали ягодицы, раздвигая их в стороны, открывая мечнику доступ к небольшому подрагивающему от холода отверстию. - Ты ведь знаешь, как это делается, кок. – Грубо произнес Зоро, ставя его на прижатые к полу колени, заставляя прогнуть спину. Нагнулся ближе к замершей жертве и медленно, слово за словом сказал. – Одним движением. Я войду в тебя, Завитушка. Только вот… Рука, поддерживающая Санджи под животом, исчезла, и он стал медленно возвращаться в лежачее положение – сил и желания держаться не было. Но его мнения не спрашивали. Внезапная режущая боль обожгла откуда-то снизу – мечник рывком погрузил в резко сузившееся кольцо мышц два смоченных слюной пальца, растягивая неподатливые стенки. Тело выгнулось само, прочь от неприятных ощущений, прочь от сгибающихся пальцев. Слепые глаза широко открыты, слезы, вызванные болью и осознанием унизительности своего положения, катились по щекам. - Б… Больно, сволочь! – Спешно глотая воздух, всхлипнул он, не в силах уцепиться зубами за подрагивающие губы. То ли этот зеленоволосый идиот стал двигаться аккуратнее, то ли тело привыкло к неприятным ощущениям, но Санджи кое-как сумел расслабиться и выровнять дыхание. Пальцы стали двигаться свободней, задевая какую-то точку внутри, не просто не давая возбуждению сойти на нет, а разжигая его сильней. Лицо залилось краской, даже уши горели от смеси стыда и удовольствия. Санджи тихо постанывал, когда уже три пальца проникали внутрь, и шипел, когда они двигались назад, вызывая неприятное, обжигающее ощущение. Но вскоре исчезло и оно. - Вдохни поглубже. – Жаркий шепот вместо ответа, сильная рука поперек груди, губы, уткнувшиеся в основание шеи. Пальцы гладят грудь, почти лаская, почти нежно, успокаивая и утешая одновременно. Что-то горячее и большое уперлось в саднящий анус, в то время как широкая ладонь закрыла Санджи рот. – Дыши. И от нежности не осталось ни следа. Рывком войдя почти на полную длину, Зоро вцепился в Санджи, с заглушенным ладонью криком рванувшего прочь от него, прочь от боли, прострелившей позвоночник. Там, где соединились два тела, все пульсировало и горело, заставляя мечника тихо постанывать от удовольствия и прикрыть глаза. Если бы кто-нибудь из команды умудрился придти сюда на шум, он бы собственноручно открутил вошедшему голову, посмевшему прервать его в минуты высшего наслаждения. Практически не дав Санджи привыкнуть, он начал размашистыми движениями вдалбливаться в непокорное тело, с каждым разом входя все глубже и глубже. Заметив, что кок успокоился, потихоньку приноравливаясь к его темпу, Зоро опустил руку к члену Санджи, возвращая ему недавнюю твердость. - Придурок... Идиотская водоросль... А-ах!.. Сво... О-о!.. лочь... Как же тебя земля носит... - Сдавленно хрипел Санджи, успев сорвать криками голос, безвольно опустив голову, поднимая ее лишь в те моменты, когда безмозглое маримо проникало особо глубоко. - Ненавижу... Ненавижу... Дай только освобожусь... Гхм... И тогда... И тогда... Я убью тебя... А-а!.. Долго и мучительно... Отрежу сначала... Но расписывать пытки, которым он подвергнет посягнувшего на его девственность Зоро, ему стало некогда — головка, наконец, нашла бугорок простаты, принеся измученному повару и его долю наслаждения. Темп ускорился, срывая с его губ лишь стоны, которые сдерживать не было ни сил, ни желания. Все дела потом, потом, сейчас лишь бы урвать это удовольствие, получить ставшую такой нужной сейчас разрядку. Он даже и не понял, что подается навстречу мечнику, самостоятельно насаживаясь на его твердый член. Объятия стали жестче, казалось, даже ребра хрустели от мощной хватки. Вцепившись зубами в загривок, Зоро отчаянно вбивался в Санджи, доводя своего партнера до предобморочного состояния. Повар расслышал позади стон, горячее семя разлилось внутри него, и он с протяжным полукриком-полустоном кончил, изливаясь в обхватившую его ствол руку. Яркие разноцветные пятна пробежались перед глазами, разбавив этот осточертевший белый свет, и блондин, не почувствовав в себе чужого присутствия и хватки поперек груди, без сил свалился на пол, переводя дыхание. Руки были освобождены от сковывавшей их тряпки. Почувствовав свободу, Санджи слабо притянул онемевшие конечности, ощупывая нанесенный им урон — синеющие вокруг запястий синяки и кровавые ссадины, стертые о ткань во время сопротивления. Зашумела вода, мокрая и холодная тряпка скользнула ему между ягодиц, стирая следы белых пятен. На плечи опустилась рубашка, но Санджи демонстративно отвернулся, пропуская мимо ушей все, что говорил этот бестолковый идиот. Слышать его не хотелось. Видеть его не хотелось. Не сейчас. Зоро, не получив вразумительного ответа, пожав плечами, вышел из помещения, хлопая дверью, оставляя кока наедине с его мыслями. А мыслей не было. Ему едва хватило сил на то, чтобы натянуть на себя одежду, годившуюся теперь разве что на корабельные тряпки, прежде чем упасть в забытье.***
- Не отставай, а то снова потеряешься, Маримо. Я тебе не заботливый папочка, чтобы следить за каждым твоим движением. Несмотря на предупреждение, зеленоволосый все-таки отстал, потому что, остановившись в очередном переулке, Санджи никого не обнаружил позади себя. - Чтоб тебя, какого я за тобой должен носиться. - Зло бросил блондин, возвращаясь обратно. Найти пропавшего мечника в этом «лабиринте» из переулков казалось нереальным, но Санджи очень старался, врываясь в каждый уголок, куда могло зайти это недоразумение. Однако его нигде не было, и повар едва сам не потерялся, когда заметил в конце безлюдной улицы шевеление. Мужчина с откровенно бандитской харей ухмыльнулся во все пятнадцать зубов и кинул под ноги Санджи нечто, без звука взорвавшееся ярким, ослепительным светом, буквально выжигая не успевшие закрыться глаза. Всего лишь сон. Всего лишь кошмар, основанный на реальных событиях. Санджи, уткнувшись лицом в скрещенные руки, переводил дыхание, стараясь выкинуть из головы этот ужас. Чертова взорвавшаяся штуковина, из-за которой он теперь не отличает день от ночи — сон был всего лишь повторением тех событий, что произошли тогда. Этот кретин заблудился, а повар по доброте душевной пошел искать это недоразумение и наткнулся в безлюдном переулке на шайку каких-то мелких пиратов. Правда, как оказалось, отнюдь не безобидных. Вернул его на корабль, как это не удивительно, Зоро, никак чудом наткнувшийся на слепо бредущего кока. Остаток пути прошел у него на спине, потому что самостоятельно по незнакомой местности Санджи идти не мог, сбивая прохожих и создавая им двоим проблемы. Чоппер, осмотрев глаза, сказал, что это временное, и если глаза не напрягать, то через неделю-полторы, он снова сможет видеть. Но разгуливать по кораблю запретил. На всякий случай. Все это время Санджи, едва уговоривший доктора позволить ему хотя бы готовить на команду, жил в камбузе, засыпая на футоне и укрываясь принесенным Робин-чан одеялом. В подобной смене местности были даже свои плюсы — теперь Луффи было много сложнее добираться до припасов. Интуиция нашептала, что уже утро, время готовить завтрак, пока голодный капитан не устроил бунт и не довел его до желания утопить проблему в океане. Сбросив с плеч накинутое одеяло, Санджи, медленно перевернулся, потягиваясь. По крайней мере, попытался до того, как спину свело от прокатившей по ней волны боли. События прошедшего дня прояснились в памяти, и Санджи, сначала покраснев от стыда, сменил цвет на багровый, желая немедленно разделаться с одним безмозглым одноклеточным растением. Не в силах пошевелиться, повар прорычал весь запас ругательств, какие только ассоциировались с чертовым мечником. Встать получилось только с третьей попытки, после которой ему удалось принять более-менее прямое положение. Ноги были ватные, задница горела как проклятая, воздух с трудом проникал в сдавленное спазмом горло. Чертов уродец, да он ему сделает особенный завтрак в благодарность за вчерашнее. Позади раздался протяжный зевок: - Как спалось, Завитушка? - Ехидно поинтересовался мечник, заходя на кухню. - Явился... – Сквозь зубы, бросил Санджи, сжимая пальцы на рукояти первого попавшегося под руку ножа. - Ублюдок, ты отсюда живым не выйдешь! - С чего бы это? Тебе же вчера понравилось. - Безапелляционно заявил Зоро. - Черта с два! Да кому вообще такое может понравиться?! Ты меня... Ты меня изнасиловал, сволочь! - Кок швырнул в него нож, прошедший всего в двух сантиметрах мимо уха, впиваясь в хрустнувшее дерево. Руки панически ощупывали стол и мойку рядом с ним. Странно, он же вчера не домыл посуду. - Да, мне вчера все пришлось убирать. За это я заслужил утренний поцелуй, кок, а не этот ножичек. - Иди ты к черту, какой еще поцелуй?! - Санджи со всей доступной скоростью, которую ему позволяла ноющая пятая точка, двинулся к ящикам, в одном из которых хранились остальные ножи. Но сильные руки перехватили его по пути, не взирая на сопротивление, заваливая спиной на стол. Санджи охнул, поморщившись от пробежавшего вверх по позвоночнику множества мелких иголочек. Руки оказались прижаты к дереву, нож мягко прикоснулся к коже на шее, заставляя Санджи опасливо притихнуть. - Тебя вырубило прямо на полу, мог бы быть хоть немного благодарным за мою заботу. - А кто меня довел до такого состояния, а? - Наглость мечника не знала границ, Санджи бешено дергал руками, вырываясь из захвата. - Я не прошу слишком многого, Эро-кок, пока всего лишь поцелуй. - Угрожающе пророкотал Зоро, приближаясь к лицу блондина. - Пока? - ПОКА. Думаю, на повтор вчерашнего ты еще не готов. Но когда все заживет, я приду к тебе за этим снова. - Не посмеешь... - Проглотив комок, прошептал Санджи. - Ты сам веришь в то, что говоришь? - Прозвучала скептическая насмешка. Сердце повара упало к пяткам. - Я буду приходить и брать тебя столько раз, сколько мне захочется, и ты ничего не будешь делать, чтобы остановить меня. Или рассказывать кому-нибудь о произошедшем. Как ты думаешь, что скажут твои «меллорин», если я нагну тебя прямо там, при всех, а, Завитушка? Сможешь ли ты потом им в глаза смотреть? Санджи притих, ощущая, что и эту битву он тоже проиграл. Не только Нами-сан и Робин-чан, он никому больше не сможет взглянуть в глаза. По сравнению с исполнением этой угрозы, то, что произошло вчера, казалось детской забавой. У него нет выхода. - Вот видишь. - Холодный металл ножа больше не касался кожи, со стуком положенный на стол. - Теперь я отпущу твои руки, и ты сам меня поцелуешь, понял. И только попробуй снова начать драться. Отымею так, что неделю встать не сможешь. Как он и обещал, руки были освобождены. Санджи потирал запястья, легко проводя пальцами по оставшимся со вчерашнего дня следам. Теперь к ним добавятся новые. На сердце было пусто и обидно, будто мечник лишь словами умудрился вынуть душу из ослабленного болью тела. С трудом поднявшись с поверхности стола, мысленно костеря сходящего с ума мечника, Санджи встал перед ним, дрожащими руками нащупав его крупные плечи. В горле встал комок, внутренности боязливо сжались. Санджи ненавидел себя в этот момент. Добровольно соглашаясь на это, страшась потерять доверие тех, кто принял его в команду, Санджи наступал на горло всему своему естеству, понимая, что теперь, иначе чем шлюхой, он себя не назовет. Это обидно. Это больно. Это непростительно как для него, так и для этой сволочи, посмевшей выставить подобный ультиматум. Сухие губы, не дожидаясь, пока кок наберется смелости, прижались к его, раздвигая их языком, проникая внутрь. Мечник притянул мужчину к себе, глотая его дыхание, несильно прикусывая зубами губы, стараясь не повредить зажившие ранки, оставшиеся после того раза. Напоследок проведя по ним языком, он отошел от покрасневшего от поцелуя повара, так и оставшегося стоять на месте. Поцелуй был нежней, чем день назад, и Санджи все бы отдал, чтобы он был таким, как тогда, грубым, забранным через силу, потому что эта своеобразная нежность оставляла горький остаток — знак того удовольствия, что он сейчас прочувствовал. - Я тебя предупредил, Санджи. – Бросил напоследок Зоро, скрываясь за дверью. Санджи стоял, опустив руки. С этим поцелуем из него ушло все: гордость, спокойствие, чувство равновесия, позволявшего равнять себя с зеленоголовым кретином – все эмоции, которые он мог назвать положительными и важными для него. Сейчас он себя ненавидел: за то, что поддался мечнику; за то, что не был сильным настолько, чтобы защитить себя и свою честь; за полученное вчера удовольствие; за то, что в мыслях называл его другом. Злая слеза скатилась из-под длинной челки, тут же стертая запястьем. Он убьет его. Он точно когда-нибудь это сделает. Нужно лишь стать покорным настолько, чтобы усыпить его не дремлющую бдительность.***
Но привести в действие ни одну часть плана у него не удавалось. Звук этого голоса, навеки осевшего памяти, бросал повара сначала в жар, а потом в холод, заставляя его нервно сглатывать и сторониться этого отвратительного человека. Аппетит пропал, и Санджи приходилось насильно закидывать в ворчащий желудок еду. Разговор не клеился, он отвечал невпопад, пропуская мимо ушей реплики остальных. Лишь слова, произнесенные Зоро, моментально привлекали его внимание. В них Санджи искал угрозу, искал хоть малейший намек на произошедшее вчера, но мечник был таким же, как прежде, в те времена, которые, казалось бы, остались так далеко. Память услужливо подкидывала картины прошлого, губы растянулись в горькой, слегка мечтательной улыбке. Их не вернуть назад. Голоса на кухне стихли, посуда вновь лежала в мойке, будто бы и не мыл он ее вчера. Без возможности отличать день от ночи, Санджи остро ощущал чувство дежавю, вновь стоял у мойки, нервно проводя пальцами по ее металлической поверхности. Малейший шорох заставлял его обернуться, сжать пальцы на рукояти ножа, по осторожности положенного рядом. Но никого и ничего не оказывалось в комнате. «Чертов мечник, из-за него становлюсь параноиком». - Нахмурился Санджи, вновь принимаясь разбирать посуду. Зоро не появился ни днем, ни вечером, заходя в камбуз только поесть, не без оснований внимательно приглядываясь к приготовленной пище. Санджи извелся, напрасно ожидая его появления, нервно постукивая пальцами по столу в своей клетке, из которой у него не было возможности сбежать — вслепую, натыкаясь на стену, он рисковал слишком многим. Даже обычный поход по нужде не проходил без приключений. Он пришел ночью, громко ударив по двери, заставляя Санджи подпрыгнуть на стуле, на котором он, устав сильней обычного из-за нервного напряжения, успел задремать. Его злость и раздражение можно было прочувствовать, пощупать руками, и Санджи неосознанно сжался, заключив, что против проклятого мечника у него нет ни шанса. Оставалось лишь надеяться, что он сдержит свое обещание и обещанное ПОКА еще в силе. Шаги приблизились и остановились рядом, повар прикрыл глаза, осознавая, насколько жалко сейчас выглядит. Зоро медлил, все также стоя рядом с ним. Струны нервов у Санджи дрожали, и он едва не взмолился, чтобы проклятая водоросль побыстрее сделала свое черное дело и свалила, прекратила издеваться над ним. Сам же Санджи не будет делать ничего, чтобы пойти ему навстречу. Однако этого не потребовалось, сильная рука жестко сдернула его за волосы со стула, приближая к лицу. Зубы вгрызались в опухшие губы, вырывая отчаянные крики, теряющиеся где-то в полости рта мечника, вполне ощутимой болью оседая в помещении. Руки бешено бегали по телу, выискивая чувствительные точки, проникая под одежду, сжимая горячими ладонями. Их прикосновения Санджи ощущал еще долго, оттирая кровь с губ, будто мечник, получив свою долю удовольствия, все еще находился рядом с ним, а не бросил его посреди кухни, возбужденного и раскрасневшегося, облапив его везде, но не тронув лишь там, где прикосновения были желанней. Следующее утро началось также как и предыдущее — мечник с выжидающим «ну?» нагло встал у дверного проема, ожидая пока слепо бредущий Санджи приблизится к нему, рассчитывая отделаться от нежеланного гостя легким, почти невесомым поцелуем — на большее Санджи не хватило. Руки Зоро сжали его в медвежьих объятиях, настойчиво углубляя поцелуй. После Чоппер, заметив, что ранки, бывшие у повара на губах, и не думают заживать, принес ему мазь, внимательно приглядываясь к повару, выискивая симптомы неизвестной ему болезни, начинающей одолевать его накама. После ухода врача, Санджи долго смеялся, нервно, как сумасшедший, сжимая в руках тюбик и прикрывая другой рукой глаза. Как и тогда, мечник пришел за своим поцелуем ночью, после которого безапелляционно заявил, не глядя на Санджи, посаженного на стол: - Завтра, кок, так легко уже не отделаешься. Возбуждение как рукой сняло. Мигом побледнев, Санджи с трудом воспринимал происходящее, отказываясь верить в то, что сейчас услышал. Завтра... Завтра им снова воспользуются, не интересуясь его мнением, снова, как тогда... Не сказать, что это было таким удивлением для Санджи, он знал, что все постепенно этим и закончится. Но когда наступила пора, внутри что-то оборвалось, напоминая, что все это теперь будет с его разрешения. Руки у него дрожали, когда мазь холодным прикосновением остудила опухшие губы. Этой ночью он не спал, провалившись в беспокойный сон лишь под утро. Едва разлепив веки, он на ватных ногах пробрался к двери, закрывая ее на замок, сидя на полу и подпирая ее спиной. Чертов придурок... Завтрак готовился на автомате, без души — настолько было неприятно и страшно осознание его положения. Когда он услышал раздраженный удар по закрытой двери, Санджи замер, даже прекратив дышать. Он ожидал, что со следующим она слетит с петель, свалится на пол, и мечник, потому что за ней определенно находился он — кому еще понадобится с такой настойчивостью ломиться к нему в такую рань — вихрем ярости ворвется в камбуз и... Плохо Санджи будет, определенно плохо. Но этого не случилось, и шаги убрались обратно. За столом Санджи, отмахиваясь от вопросов о его самочувствии, старался держаться подальше от мечника, взгляд которого чувствовался даже через преграду из Нами-сан, за которой он стоял в данный момент. После завтрака в камбузе осталось всего трое человек, он сам, его мучитель и олененок, который мягко намекнул, что одному из них придется покинуть это место. Зоро, кинув в спину повару очередной взгляд, вышел из кухни. - Санджи, ты себя плохо чувствуешь. - Скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Чоппер. - У тебя бессонница? У тебя такие синяки под глазами, будто ты месяц нормально не спал. У тебя нет аппетита, ты не с первого раза реагируешь на слова. Мне надо тебя осмотреть, вдруг... - Нет, Чоппер. - Скривил душой Санджи, как можно спокойней отвечая олененку. Он не хотел показывать синяки, которые все еще болезненно ныли, если на них нажать, он не хотел посвящать его в эту проблему. Мысль, которая могла быть выходом из его ситуации, была неожиданной, рискованной, но он поспешил ее озвучить: - Мне просто нужно иногда отсюда выходить, иначе я сойду с ума. - Каждое слово было правдой, он ведь действительно съедет с катушек, если останется тут еще хоть на какое-то время, наедине с этим... этим... Даже отсутствие зрения, даже то, что он не сможет разобрать дорогу, не пугало его больше, чем приход этого человека в его владения. Ведь, судя по его взгляду, ничего хорошего Санджи не ждет. Врач задумался, внимательно рассматривая повара. Рассудив, что свежий воздух по-любому должен ему помочь, и услышав отчаянную мольбу в его голосе, он позволил ему с большой аккуратностью покидать кухню. Впервые Санджи почувствовал облегчение. Весь день это проклятое маримо не могло приблизиться к нему ни на шаг, потому что в камбуз врывался то Луффи, то зачем-то приходили Робин-чан с Нами-сан, которым он с облегченной радостью мешал коктейли и предлагал пирожные. Чоппер, беспокоившийся за него, заходил пару раз, одобрительно кивая — по сравнению с тем, каким кок был утром, сейчас он выглядел много веселей. А потом внезапно, как и бывает на Гранд Лайн, на палубу навалило снега и Зоро было не до него — навигатор не отпускала его пока весь снег не был убран с палубы. В последствии разыгралась страшная ссора, которую повар слышал даже в камбузе, потому что на улице снова стало жарко и все, что они сгребли, по-любому бы растаяло и испарилось, не успев даже впитаться в доски. Да, великого мечника использовали, по его мнению, зазря, чему Санджи не мог не нарадоваться — ужин был готов, а опасность так до него и не смогла добраться. Лишь после ужина Санджи занервничал — получится ли у него покинуть камбуз до того, как сюда зайдет Зоро, или нет. Вдруг план провалится? А еще ведь надо убрать всю посуду... Впрочем, все прошло гладко, и Санджи со всей осторожностью поднялся на палубу, вдыхая ночной воздух. Придумать, где провести ночь, днем не удалось, поэтому он решил разобраться с этой проблемой, как только ему хотя бы удастся выйти наружу. В каюту к меллорин его не пустят, этот вариант даже им и не рассматривался, тем более, что вежливость не позволила бы ему опуститься так низко. Лучше уж ночь с травоголовым провести. В гнездо нельзя — этот туда ходит постоянно, палуба тоже вся в его распоряжении, как и любой другой уголок корабля. Наивысшей глупостью была бы общая их каюта, где уже столько дней пустует его гамак. Ноги, направленные в произвольном направлении, привели его к крохотному помещению, где находился насос. Это было единственное место, куда не зашел бы мечник, потому что ночью ему там делать нечего. Там Санджи, обхватив руками ноги, и провел всю ночь, засыпая под нервное постукивание сердца и шелест волн, доносившихся до ушей. Утро, которое повар научился уже интуитивно определять, наступило быстрее, чем ему хотелось. Зная, что скоро проснутся остальные, Санджи едва заставил себя покинуть свое убежище, убеждая себя, что Луффи съест холодильник вместе с припасами, если он не организует ему плотный завтрак. Аккуратно, на ощупь, Санджи добрался до своего места работы. А там его уже ждали. Опасность подкралась незаметно, бесшумно появившись из-за спины, заваливая на пол, прижимая лицом к деревянной поверхности, до хруста сжимая строптивому руки. - Вздумал сбежать, кок? - Яростно рычал мечник, усевшись сверху. - Я думал, ты не такой трус, каким оказался. - Я не... - Молчать, я тебе слова не давал. - Рывком за волосы, он оборвал его речь. - Ну, что, хорошо вчера прогулялся? Тебе понравилось? - Слушая молчание повара, он хмыкнул, отпуская волосы, расстегивая Санджи ремень. - Теперь тебе будет, что вспомнить, потому что больше подобного ты не сделаешь. Ремень, зло щелкнув пряжкой, стянул руки. - Нет! Слышишь?! Скоро все встанут, если я не успею с завтраком... - А о чем ты думал, когда вот так вот взял и ушел отсюда? Но ты же у нас самый умный, вот и разберешься с этим как-нибудь. Сам. - Н!.. Ладонь жестко закрыла ему рот, большим пальцем надавливая на точку за ухом, лишая его возможности говорить. - Ты сам виноват, Санджи. - Бросил как нечто оскорбительное, мечник. Еще никогда его имя не было произнесено с такой злобой, будто самое страшное ругательство, которое придумало человечество. Дрожь пробежала по телу — он успел уже пожалеть о том, что вот так сбежал от неизбежного. Уйти, сбежать, спастись от стыда, вызванного тем соглашением, не желая добровольно подставляться под мечника, чтобы попасть вот так — больно, оскорбительно и снова насильно. Челюсть сводило от боли, и Санджи боялся, что она не выдержит, сломается под этими давящими пальцами. Огонь пожирал снизу, где в нерастянутое отверстие вбивался Зоро, показывая непокорному его место — под ним, со сломленной волей и убитыми моральными принципами. Санджи выл, роняя слезы, и тогда мечник надавливал сильнее, с удовольствием ощущая, как сдавливаются вокруг него от боли в кровь разодранные стенки. Лишь чудом, казалось, Санджи пережил эти минуты, даже после того, как Зоро, в очередной раз выругавшись, покинул камбуз, не потрудившись развязать ему руки. Внутри все горело, по ногам текла красно-белая жидкость, как солью разъедающая раны изнутри. У него не было причин ненавидеть его. Наряду с оскорблениями этого маримо-переростка, он ругал себя. Что изменилось бы в его положении, если бы он не покинул вчера кухню? Как бы повел себя Зоро, если бы Санджи ждал его здесь? Что было бы, если дверь не была бы утром закрыта? Он не мог найти ответы на эти вопросы и злился, злился на себя, бежавшему, чтобы сохранить свою уже поруганную честь.***
Дальнейшие дни слились в один — сплошную череду мучений, когда мечник, приходил к нему в любую свободную минуту и нагибал так, как ему в тот момент хотелось. Всегда бесшумно, пользуясь тем, что повар ничего не видит, он неожиданно набрасывался на него, затыкая рот и подсекая ноги. Он не хотел слышать ни его стонов, ни оправданий, ни оскорблений, используя полотенца вместо кляпа. Санджи курил больше обычного, ощупывая болящую как в первый раз задницу. Прекратил совсем есть, убедительно говоря всем, что успевал перехватить свою порцию, пока та готовилась. В камбузе стали частенько находиться бутылки со спиртным, в которых Санджи находил свое утешение и обезболивающее от грубых движений мечника. Полное безразличие на лице и в голосе, тонкие полоски, усеявшие пальцы от неосторожно соскакивающего с продуктов ножа. Когда-то казалось, что легче прервать эту ставшую однообразной жизнь всего одной продольной полосой, но это желание было отбито ударами и тянущей болью в растянутой от стольких проникновений заднице – мечник зашел не вовремя, лишив Санджи надежды на спасение. Готовка, единственное удовольствие, стала для него проклятием, потому что в этой чертовой кухне каждый угол и изгиб напоминал о позе его унижения. До тех пор, пока в этих отношениях не наступил поворотный момент. Критической точкой стал тот день, когда Санджи просто не смог проснуться, когда в камбуз с утра зашел Чоппер, с ужасом наблюдающий за все ухудшающимся самочувствием Санджи. Обратившись в человеческую форму, он бережно отнес его к себе, где устроил осмотр, от которого повар постоянно отказывался, ссылаясь на чрезмерную усталость и головную боль. Снятая одежда явила ему россыпь багровых пятен разных размеров и начавшие с краю желтеть синяки на запястьях, появившиеся, безусловно, давным-давно, но не успевающие сойти из-за постоянного повреждения тканей на них. Окончательно причина открылась ему тогда, когда был проведен более тщательный осмотр, заставляя его в какой-то момент отшатнуться от Санджи — множественные порванные ранки на стенах кишечника объясняли ему, почему повар с таким ужасом содрогался, ощутив присутствие бессовестного мечника. Ему, как доктору, было известно о том, что в жизни можно встретить и ТАКОЕ, но ни разу еще не удалось столкнуться с подобным зверством. Укутав Санджи одеялом, олененок умчался к Нами, прося ее заменить Санджи, и она только кивнула, отправившись на кухню — видела уже каким был повар в последние дни. И Чоппер со всей возможной скоростью побежал обратно, не удержавшись и огрев проходящего мимо Зоро по голове. Лечить его было трудно, особенно оттого, что кок не приходил в себя. Олененок носился по кабинету, смазывая мазями каждую ссадину, делая лекарства, которые помогут ему восстановить нервную систему и набраться хоть каких-нибудь жизненных сил, без которых не могло быть и речи о выздоровлении. За весь день к Чопперу успела зайти вся команда, спрашивая о Санджи, на что тот лишь качал головой, указывая на бесчувственного повара. Луффи и Усопп носились по помещению, наводя беспорядок и восклицая: «Он умер? Он умрет?» Тони-Тони даже пришлось их вытолкнуть из палаты, чтобы не мешали процессу лечения. Единственным человеком, ни разу не переступившим порог лазарета, являлся Зоро, который, впрочем, самый первый примчался к его дверям. Но Чоппер, раздраженно заявив, что все, что тот мог сделать, он сделал, хлопнул перед ним дверью, запретив появляться вблизи Санджи. Повар не приходил в себя еще день. Очнувшись, он не мог понять, где находится, но отчетливый запах лекарств привел его в чувство, заставив соскочить с нагретого места. Чоппер, вовремя обернувшийся на шелест, загнал его обратно в кровать. - Тише, тише, Санджи, все хорошо. - Как можно спокойней проговорил олененок, придавливая плечи больного к кровати. - Ты в лазарете, и скоро пойдешь на выздоровление. Главное, что ты проснулся. - То есть? – Хрипло протянул повар, принимая от доктора стакан воды. - Сколько я спал? - Два дня. Сегодня третий. Санджи закашлялся, подавившись, и Тони отобрал у него стакан. Два дня? - Где Зоро? - Моментально напрягшись, спросил Санджи. Чоппер нахмурился, не зная, стоит ли посвящать повара в то, что он знает, о причине его болезни. Он снова увидел это загнанное выражение лица, страх за себя, столь присущий каждому живому существу. - Тренируется. - Запнувшись, пролепетал олененок. Санджи кивнул, откидываясь на подушки. Пальцы сомкнулись на перебинтованных запястьях. Он нервно сглотнул, ощупывая тело, находя такие же повязки там, где были нанесены сильнейшие увечья. Тони, будто прочитав его мысли, ободрительно коснулся его руки, шепча: - Санджи, я так рад, что ты поправился. То, в каком состоянии я нашел тебя утром, было просто ужасно. Успокойся, все будет хорошо, он больше к тебе не подойдет, будь уверен. - Чоппер, ты... Ты ведь видел. Меня... мужчина... - Он вздохнул, почувствовав, что тот и без объяснений все понимает. - Тебе не противно? - Санджи, ты с ума сошел что ли? Кажется, я тебя не долечил. В ближайшее время отсюда ни ногой. Впервые за долгое время лицо Санджи озарилось легкой улыбкой. Он спокойно позволял Чопперу пичкать его всевозможными мазями и таблетками, радостно разговаривал со своими накама, будто после долгой разлуки. Он снова был счастлив. Ему снова хотелось жить.***
Проведя в обители Чоппера еще несколько дней, пережив сильную лихорадку, Санджи смог снова встать на ноги. Нечетко, размыто, он уже мог видеть, и Тони-Тони радостно стучал копытцами — глаза стали голубого цвета, в них не осталось красноты, что говорило о том, что через день-два зрение восстановится полностью. Санджи буквально сиял, когда услышал от Нами-сан, что климат устоялся и новый остров уже не так далеко от них. Там он закупит еды на всю команду, найдет какой-нибудь деликатес и сделает всем подарок, особенно олененку, который с такой заботой носился все это время вокруг него. Спустившись на кухню, Санджи замер, выделив взглядом знакомую фигуру мечника. По позвоночнику снизу вверх прошла дрожь, и он, щурясь, едва нашел в себе силы для вопроса: - Что ты тут забыл, Маримо? Зоро, ничего не ответив, подхватив бутыль со стола, прошел мимо него, сжавшего по привычке плечи, и вышел из камбуза. Еще не скоро пройдет, видимо, у Санджи, эта привычка шарахаться в сторону при его приближении. Тем не менее, он с победным видом, натянув улыбку, принялся за дело, по которому успели соскучиться его руки — вновь готовить еду. Вытащив из холодильника почти все припасы, с сожалением заключив, что Луффи-таки, воспользовавшись его отсутствием, пробирался на кухню, Санджи сделал последний завтрак перед тем, как он забьет холодильник до краев новыми, свежими продуктами. Завтрак прошел весело, все поздравляли его с выздоровлением, Нами-сан, очаровательно улыбнувшись, мягко намекнула, чтобы больше Санджи так внезапно не сваливался. Луффи с Усоппом, тычками и фразами типа: «А что это ты молчишь? Давай тоже присоединяйся» - заставили Зоро неохотно присоединиться к поздравлением. Санджи, услышав это, безразлично пожал плечами, отгоняя назойливую мысль подсыпать маримо чего-нибудь несъедобного в пищу. Но у него было на редкость хорошее настроение, это раз, а, во-вторых, не хотелось из-за этого травоголового поступаться собственными принципами и портить драгоценные продукты. Для зарядки Лог Поса потребуется всего несколько часов, а город оказался лояльным к пиратам, и Санджи облегченно вздохнул, сходя на твердую землю с остальными членами команды — вряд ли на вражеских островах он смог бы получить такую нужную с капитаном-троглодитом, еду. Закупив на рынке все, что им может понадобиться, он уже направлялся обратно на корабль, остановившись лишь для того, чтобы разобраться, что за драка завязалась на соседней улице. Сердце пропустило удар. Не из-за того, что дрался мечник. Не из-за того, что он покрывал защищавшихся от него пиратов всеми известными ему оскорблениями. Из-за того, что это были именно те пираты, из-за которых и начались все проблемы Санджи — он не мог разглядеть их, но голос того неприятного типа он запомнил навсегда, слыша его в своих кошмарах. Блик солнца высветил знакомый мелкий шарик, больно ударив в глаза, и кок аккуратно сгрузил сумки на пол, врываясь в схватку. - Ублюдки, это вы во всем виноваты! - Прокричал Санджи в унисон с мечником. Шарик оказался выбит из рук пирата, чудом пойманный до того, как оболочка коснулась пола, высвобождая тот свет. Вдвоем, как в старые времена, мечник и мастер борьбы ногами раскидали ненавистную шайку. Адреналин и волнение бежали в венах, Санджи удовлетворенно поджег зажатую между губ сигарету, пуская тонкую нить дыма в воздух. Крохотный шарик перекочевал в карман, и Санджи двинулся обратно к своим мешкам, собираясь продолжить путь до корабля, не желая объясняться со стирающим кровь с оружия мечником. - Кок. - Донесся до него голос. Не получив ответа, он прозвучал настойчивей. - Кок. Завитушка, черт тебя подери! Санджи остановился, давая понять, что слушает. - Давай, все станет как прежде. Как было до того острова. - Уже ничего не вернуть назад. - Санджи подхватил свои мешки, закидывая их на спину. - Как ты это себе представляешь? После всего, что ты сделал, ты еще можешь говорить об этом? Это бесполезно. - Я раскаиваюсь, Санджи. Что мне сделать, чтобы ты понял, что я серьезно? - Убейся. - Огрызнулся Санджи. Лезвие скользнуло по ножнам, с характерным для него звуком покидая их, прижимаясь острием к шее. Санджи, развернувшись, даже сквозь размытость понял намерения мечника. Пальцами придерживая тлеющую сигарету, кок вновь выпустил дым изо рта. - Зачем это тебе? - Мне действительно жаль, что так получилось. - Жаль? Ты издеваешься или как, чертов придурок? Ты хоть понимаешь, каково было мне? - В голосе едва не прорезались истерические нотки, с трудом подавленные его самообладанием и горьким привкусом никотина на языке. - Могу представить. - Ничего ты не можешь, идиот, ничего! Даже к сексу склоняешь своей чертовой силой! Ну, допустим, мы станем общаться как прежде, допустим. А что, если тебе снова что-нибудь не понравится? Выдерешь меня? Брось, Маримо, это уже было. - Долбанный повар, - зарычал Зоро, убирая лезвие от шеи. - Ты так ничего и не понял. Я не собираюсь больше тебя склонять к этому. Нет! Ты свободен, понял? Санджи скептически хмыкнул: - Да ну, ведь снова начнется: «Твои меллорин все узнают, ты им в глаза не посмотришь» - и так далее, и так далее. - Передразнил его кок. - На кой оно мне надо? - Ну, все, чертова поварешка, нарвался. - Зубы сжали третью катану, в руках угрожающе сверкнули остальные. - Еще посмотрим, кто тут нарвался, тупая водоросль. Ноги отбивали лезвия, Санджи, радуясь, что более-менее видит происходящее, наносил удар за ударом, вымещая все, что накопилось в душе, в этой схватке. Лишь добившись очередной ничьи, более потрепанный, чем при их прошлых стычках, Санджи протянул ему руку, предупреждая взглядом о возможных последствиях несоблюдения договора между ними. На корабль вернулись вместе, загруженные мешками под завязку — раз уж так получилось, что они с мечником снова очутились в одной лодке, почему бы ему не воспользоваться этим преимуществом, купив еды побольше? А на возмущения со стороны — плевать. Вечером, улыбкой успокаивая Чоппера, с двойственным чувством облегчения и неодобрения смотрящего на этих двоих, которые снова смогли найти какой-никакой общий язык, Санджи принял приглашение мечника отметить сегодняшнее, угрожая немедленной расправой, если что-то пойдет не так.***
Все вернулось на свои места. Казалось бы. Но Зоро, несмотря на сохранившийся упертый характер, изменился. В его взгляде было что-то новое. Или это было всегда, но Санджи не замечал. Какая-то тоска, которая бывает, когда видишь знакомого человека, но он проходит мимо, не замечая, не узнавая. Именно такие взгляды Санджи видел, когда Зоро не успевал отвести от него взгляд. Этот взгляд не давал повару покоя. Что он значил? Почему после него этот придурок становился раздражительней, чем обычно? Санджи тяжело вздыхал, щелкая зажигалкой. Его это не должно волновать. Совсем неладное кок заподозрил, когда мечник прекратил реагировать на его подколки привычным образом — лишь огрызался и уходил прочь. Санджи предполагал, что его что-то гложет. Уж не чувство ли вины? Да, оно определенно было — если хорошенько подумать, то Зоро стал осторожней, внимательней, что ли. Он ходил громче обычного, будто извещая повара о его близости. Без необходимости не касался повара, стараясь уменьшить с ним контакт до минимума. Нет, это не было таким уж непереносимым минусом, Санджи даже радовался в глубине души, что тот поутих. Зоро прекратил появляться в камбузе, старался избегать тех мест, где появлялся Санджи. Сидел все время хмурый на палубе или просто сосредоточенно тренировался. Кок чувствовал ответственность за каждого члена команды, поэтому исправно приносил ему онигири, чтобы хоть немного взбодрить и накормить замкнувшегося мечника. Окликал безмолвно замирающего Зоро и ставил рисовые треугольники в неприметное место, чтобы их не заметил резиновый обжора. Спустя несколько дней, Санджи пришел к выводу, что без их перепалок жизнь стала... пресной что ли? Принося онигири, он оставался с мечником, наблюдая за его движениями и ожидая, когда тот сделает перерыв. Он хотел хоть какого-то разнообразия, хотя бы слова, пусть даже обидного, сказанного в его сторону. Но Зоро по-прежнему молчаливо тренировался, а после - ел, игнорируя его присутствие. Раздражение постепенно нарастало, приводя блондина в бешенство. Когда терпеть уже стало невыносимо, Санджи, как только Зоро положил на пол свою гигантскую железяку, ударом ноги попытался привлечь к себе хоть какое-то внимание. Мечник со свойственной ему реакцией увернулся от удара и... пошел дальше. И тогда Санджи будто прорвало: - А, ну, стой, одноклеточное, я еще не закончил! Какое право ты имеешь меня игнорировать?! Удар за ударом, Санджи отогнал мечника обратно на его тренировочную площадку, вымещая все раздражение, что успело накопиться за время его бездействия. Зоро лишь уклонялся, не собираясь вступать в схватку. - Ты меня достал, придурок зеленоголовый! Я для кого вообще всю еду готовлю, а? - Распинался Санджи, любым способом пытающийся вывести излишне спокойного мужчину из себя, чтобы он прекратил смотреть на него этим приевшимся, неправильным взглядом. - Со всеми ты, значит, нормально общаешься, а со мной — ни в какую?! Разве не ты сказал, забыть о прошлом?! Тогда что за чувство вины, черт бы тебя побрал?! Воздух оказался рассечен катаной, резко покинувшей свои ножны. Санджи едва не вздохнул с облегчением — в его глазах снова была та упрямость, то желание победы, и еще что-то опасное, что ему не удалось определить. Лезвие плашмя отбило очередной удар и стремительно нанесло свой, заставляя Санджи отступить на шаг. - Завитушка, жить надоело? - Прорычал Зоро, видимо что-то решив для себя. - Тебе жить надоело, водоросль двуногая! Ты вообще совесть потерял. Прекрати меня игнорировать, слышишь? Меня это бесит, бесит еще больше, чем твое существование! Скрежет скрещенных мечей, блокирующих очередной удар. Нога делает подсечку, но Зоро ловко избегает ее, оказываясь у повара за спиной, метя лезвием в шею, зная, что кок сумеет увернуться. Их битвы всегда были такими — настоящими до жути, с риском для жизни, агрессивными, но в то же время каждый знал ту грань, когда нужно остановиться, чтобы не поранить другого. Санджи присел, снова ударяя по незащищенным ногам, лишь слегка скользнув по ним, вскочил и попытался нанести удар по пустой голове. Нога оказалась в захвате из кольца цепких пальцев, и Санджи диву давался, когда только Маримо успел убрать меч в ножны. Криво ухмыльнувшись, закинул ее себе на плечо, прижимая повара к стенке, у которой сейчас проходила драка. - Допрыгался, поварешка? Санджи подавился воздухом от осознания двусмысленности положения. Этот Маримо так близко, рука с мечом прижималась недалеко от его головы. В глазах противника огонь, прожигающий до глубины души. - Чего ты добиваешься, кок? Санджи сглотнул, возвращая голосу твердость: - Я хочу, чтобы ты вернулся. Без тебя все не будет, как прежде. Мечник глубоко вздохнул, отходя от Санджи и убирая меч в ножны. Повар остался стоять на месте, переводя дыхание, чувствуя дрожь в коленях от столь близкого присутствия Зоро. - Завтра. - Коротко бросил он, и ушел, натягивая на ходу футболку и харамаки. Ночью Санджи долго не мог заснуть, бросая взгляды на гамак со спящим мечником — исполнит ли тот свое обещание? Перед глазами стояла та сцена, сбивая повару дыхание. Санджи сглотнул, припоминая взгляд, направленный на него. Не разъяренный, нет. Он будто желал вдавить его в стену, подчинить, гипнотизируя и лишая ноги возможности сдвинуться с места. Будто хотел поглотить целиком, без остатка. И разбавленный такой тянущей, тяжелой тоской, лежащей где-то в глубине. Такого Зоро он действительно еще не видел. Раздумья на эту тему усыпили его, погружая в глубокий сон, в кошмар, который уже давным-давно прекратил появляться ему ночами. Боль, прожигающая позвоночник, тяжелое тело, придавливающее к полу и не дающее вздохнуть — таким он сейчас помнил Зоро в тот день. Только ощущения были подтерты, полузабыты, и не было той ненависти в нем, что разъедала тогда искалеченную душу. Белое пятно вместо мечника напрягало, заставляло вскинуть руки, чтобы развеять эту белую слепую пелену, увидеть его лицо. Что чувствовал он тогда? И пелена рассеялась, он снова был на палубе, прижатый к стене с закинутой на плечо мечнику ногой. Горячие ладони вполне ощутимо проводили по глазам, вытирая выступившие слезы, руки поглаживали, забирая прежний испуг от появления полустертого из памяти ужаса, успокаивающе касались губ пальцы. Шепот у самого уха, с придыханием повторяющий его имя, такое непривычное, когда его произносит он. И горячее прикосновение к губам, невесомое, но похожее на настоящее, ощущаемое им даже после того, как он, сладко потянувшись, проснулся. Мечник снова обедал в общем кругу, не избегал его, зато теперь в себя ушел Санджи, украдкой поглядывая на зеленоволосого, ища очередной ответ на вопрос. Если бы раньше, кто-нибудь сказал ему, что в его снах будут не прекрасные девушки, ради которых он был готов на все, а чертова двуногая водоросль, он бы собственноручно отправил этого умалишенного в плавание по Гранд Лайн на плоту из пальмовых листьев. Но, тем не менее, именно бессовестный Зоро приходил к нему каждую ночь в его сновидениях, прижимая к той проклятой стене. С каждым разом он становился все ненасытней, настойчивей. Легкие касания сменились горячими руками, ощупывающими все тело, поцелуи сместились ниже, на грудь, живот. Санджи пугала эта настойчивость, пугал горящий желанием взгляд, он пытался найти силы, чтобы уйти от этих дарующих удовольствие пальцев, сбежать, но стоял, будто зачарованный, изгибаясь навстречу его горячим ладоням. Теперь утро проходило у Санджи сначала в душе, где он избавлялся от без разрешения вставшей проблемы. Что с ним сделало это маримо тогда? Почему он теперь не выходит из его головы? Он избегал взглядов на него, преимущественно смотря в пол или на прекрасных девушек. Ему ведь девушки нравятся, а не это подобие человека, верно? Ведь так было всегда, почему что-то должно меняться? Теперь он больше времени проводил с несравненными Нами-сан и Робин-чан, принося им коктейли и вкуснейшие десерты и от всего сердца засыпая их комплиментами.***
Грохот перебудил всех на корабле. Зашедший к ним лохматый навигатор, даже в своей злости умудряющийся оставаться самым прекрасным на свете, двумя ударами раскидала сцепившихся в стороны. - Я, конечно, все понимаю, но это все границы переходит! Если еще хоть раз потревожите мой заслуженный сон, болваны, пеняйте на себя. Я сделаю так, что вы мне до конца жизни будете долги выплачивать, поняли? Оборзели совсем, посреди ночи! - И, все-таки, Зоро, Санджи, что случилось? - Почесывая макушку, спросил сонный Луффи, которого эти двое в запале схватки опрокинули в первую очередь. - Ничего... - Хором ответили провинившиеся. - Я буду спать на кухне. - Бросив в сторону мечника уничтожающий взгляд, Санджи покинул каюту. - Придурок. Заснуть ему в камбузе не дали, робко постучав копытцем по двери. Впуская олененка в свое убежище, Санджи закрыл снова дверь, закрывая всяким извращенцам дорогу в обитель. Чоппер озабоченно причитал, обрабатывая новоприобретенные удары и разбитую губу. С Зоро ему пришлось повозиться дольше — на нем осталось много больше памятных меток. Санджи почти не слушал врача, думая о Зоро и его поступке. Сволочь такая, он действительно его лапал. Чертово извращенное маримо... Эти сны были не просто снами, они просто-напросто провоцировались этими прикосновениями. Да он ему руки повыдергивает и за борт выкинет вместе с его драгоценными катанами. Урод. Близко он его к себе не подпускал, мигом вставая в защитную стойку и убивая глазами. Зоро, поначалу старавшийся что-то там ему объяснить, понял, что это бесполезно и больше к нему не подходил. Во время обеденных перерывов за столом теперь было невозможно находиться — эти двое сцеплялись как два непримиримых врага, из-за чего Нами, чтобы не сбить о балбесов свои нежные руки, прибегала к помощи своего раскладного оружия, выставляя нарушителей спокойствия вон. Спал теперь Санджи исключительно на кухне, запираясь на замок и оставляя капкан у двери, если все-таки эта водоросль проберется на его территорию. Однако ночи стали практически бессонными, потому что чертов мечник, даже не находясь с ним в одной комнате, продолжал сводить его с ума. Он снова видел его во снах, просыпаясь с каменным возбуждением посреди ночи в своем углу, куда он положил себе футон, и с каждым чертовым разом сбрасывать это напряжение становилось все сложнее и сложнее. Он пытался представить себе прелестную девушку, но ее руки медленно, но верно меняли форму на другие, грубые и мужские. Он сгибался в три погибели, вгрызаясь в одеяло зубами, лаская себя рукой, другой проводя по тяжело вздымающейся груди, всхлипывая, когда пальцы задевали красные бусинки сосков. Чертов, ненавистный мечник, за что?.. Тепло воображаемых рук преследовало Санджи и днем, разгораясь особенно сильно, когда взгляд останавливался на мечнике. Подходить Санджи к нему не решался, боясь, что выдаст свои мысли отчаянно краснеющим лицом. Избегал, игнорировал, старался держаться подальше от мест, где находился Зоро, особенно во время его тренировок, когда покрытое мелкими капельками пота тело заставляло жар собираться в паху. Своих прикосновений ему уже не хватало и, черт с ней, с гордостью, он уже смирился с тем, что до темноты в глазах и слабости в конечностях желает мужчину. Маримо может гордиться собой — и эту битву он уже заведомо выиграл. Вернуться в общую каюту у него не хватало духа, но дверь в камбуз он больше не запирал, отнеся капкан на прежнее место, в глубине души надеясь, что Зоро все-таки зайдет сам, без приглашения изрядно струхнувшего повара. И он действительно зашел, бесшумно передвигаясь по дощатым половицам. Санджи с замиранием сердца прислушивался к шагам, изображая, что крепко спит. Предательская мысль промелькнула в голове, и повар беззвучно сглотнул, против воли прогоняя ее из головы, ведь его прикосновений желалось как никогда. Но их не последовало – Зоро, пробыв тут от силы минуту, покинул помещение. Кок разочарованно выдохнул, пряча лицо в одеяле. Перевернулся на другой бок, и рука тихо хрустнула бумажкой, которой раньше не было рядом с ним. Подскочив с места, он вглядывался в едва заметные в темноте символы, перечитывая вновь и вновь эти пять букв: «Люблю». Разум не хотел им верить, упорно напоминая, что Санджи не должны нравиться мужчины, о том, что этот человек уже успел когда-то сделать ему больно, унизить перед самим собой. Но сердце кричало громче, перекрывая собой его голос, заставив блондина подняться на ноги, чтобы стремительно покинуть камбуз. Вверх по веревочной лестнице, устремленной в звездное небо, сияющее неземной красотой. Мечник сидел к нему спиной, закинув руки за голову. И Санджи, набравшись смелости, произнес: - И давно это началось, балда? Зоро напрягся, неестественно выпрямляя спину: он не ожидал сейчас этого разговора. Не поворачиваясь назад, вздыхая, бросил: - Можешь смеяться, кок. Давай, как ты это обычно делаешь, начинай издеваться. Но я не откажусь от своих слов. - Так это правда. И, все-таки, когда? - Когда впервые увидел твое самодовольное лицо в том ресторане. Да, наверно, именно тогда. Просто я понял это много позже. Длинные ноги, эти руки, волосы… И эта чертова завивающаяся бровь! - Эй, ты вообще в курсе, что я мужчина и что за такое могу спокойно в морду дать? - Вот как раз это мне и нравится в тебе, Завитушка. Ты никогда не будешь похож на девушку, ты – самодовольный, гордый, свободный, своевольный, вредный, вспыльчивый бабник, не пропускающий мимо себя ни одну юбку. Ты всегда можешь постоять за себя, на тебя можно положиться. И, черт возьми, я люблю тебя такого, Санджи. Был бы ты другим, я бы даже не посмотрел в твою сторону. Доволен? А теперь, Санджи, если ты получил все, что хотел, можешь уходить обратно. И забудь все, что услышал. Даже шелест ветра затих в повисшей тишине, будто прислушиваясь к происходящему. Скрипнула натянутая веревка, и Санджи перемахнул через перила, вставая напротив мечника, опускаясь перед ним на корточки. Зажженная сигарета красным огоньком осветила ночь, забирая все беспокойство, очищая разум. - Я не все получил, Маримо. – Протянул он, присаживаясь на пол. – Знаешь, я недавно встретил человека, который просто не выходит у меня из головы. Я думаю о нем каждую минуту и схожу с ума, когда его нет рядом. Знаешь, это на редкость глупый человек, у которого нет ни чувства такта, ни даже совести. Он совершает безумные поступки, за которые его хочется ударить посильней, потому что он не знает слова «нет», «нельзя», «невозможно». Этот человек всегда добивается своего, любыми способами. – Санджи усмехнулся, взяв сигарету пальцами. – А еще ему совершенно плевать на чужое мнение. Но знаешь, Маримо, этот человек просто не может быть другим. И это хорошо. - И кто этот счастливчик? – Хмуро спросил Зоро, делая вид, что его это нисколько не беспокоит. - А ты еще не догадался? – Санджи удивленно вскинул бровь. – Это ты, придурок. – Выдохнув ему в лицо облачко дыма, он встал, направляясь к лестнице. – Впрочем, теперь и ты можешь забыть о моих словах, а я пошел спать. Кажется, я впервые нормально высплюсь за все это время. Резко схватившая его за штанину рука не дала ему совершить задуманное. Зоро выглядел донельзя серьезным, сощурив глаза, присматриваясь к Санджи, надеясь, но не до конца доверяя сказанному. - То, что ты сказал – правда? – Спросил он, не отводя взгляд. - У меня нет привычки врать. – Он потушил сигарету о мачту. – Или ты сомневаешься во мне? - И ты понимаешь, что после этих слов я не отпущу тебя вниз? - Более чем. - И не боишься после всего, что я сделал? Санджи закатил глаза, спрашивая небеса, за что они свалили на его голову этого ненормального: - Пусть у нас и не совсем получилось вернуть все назад, но я же пообещал все забыть. Я исполнил свое обещание, Зоро. И не боюсь начать с чистого листа. Он сам прикоснулся к его губам, не углубляя поцелуй, будто спрашивая разрешения. Зоро улыбнулся, раздвигая губы, и Санджи, осмелев, медленно провел языком по зубам, исследуя полость рта нашел язык мечника, переплетая свой с его. Яростная борьба за лидерство, столь присущая им, но нежная, не переходящая рамки. Зоро прижимал к себе повара, чуть ли не до хруста сжимая в объятиях, млея от прикосновения прохладных рук, обвивших его шею. Санджи стонал ему в рот, наконец-то, получивший желаемое, не собираясь его отпускать. Задирал голову выше, когда мечник, оторвавшись от губ, проводил по шее языком, подбираясь к ключицам, заметным в расстегнутом воротнике свободно лежащей на нем рубашки. Пальцы освобождали от ненужной одежды, мешающей им прочувствовать друг друга сильнее, всем телом. Зоро уложил его на заботливо подложенную под спину ткань, невесомыми движениями пальцев выводя на теле повара узоры. - Ты уверен? Санджи рыкнул, вцепившись одной рукой ему в горло: - Если ты не продолжишь – убью. И Зоро довольно усмехнулся, убирая от шеи руку, прокладывая дорожку поцелуев к соблазнительно напрягшимся соскам. Языком захватил один круглый комочек, пощипывая пальцами второй, срывая с припухших губ повара сладкие стоны, которые тот старался сдерживать, чтобы случайным образом не перебудить мугивар. Болезненный укус на груди, острым удовольствием прошивший тело – и Зоро зализывает след, который расцветет утром меткой, доказывающим, что этот светловолосый мужчина только его, что только ему дозволено касаться этого восхитительного тела. Штаны и белье, медленно стянутые с его тела, были откинуты назад, и мечник раздвинул острые коленки, изучая взглядом знакомую картину, на этот раз добровольно открытую перед ним. Пальцы обхватили твердый член, вытягивая у Санджи всхлип. Ноги раздвинулись шире, поясница выгнулась, нетерпеливо толкаясь в руку. Зоро сжал зубы, стягивая свой последний атрибут одежды, выпуская на волю уже болезненно пульсирующий орган. Отвлекая себя мыслями, чтобы не кончить раньше времени лишь от стонов кока, которых он был лишен тогда по собственным глупости и нетерпению, мужчина, поглаживая пальцами мошонку, мягко провел ими между ягодиц партнера, слегка надавливая на небольшое сжимающееся отверстие. - Зоро! – Выдохнул Санджи, нервно сдвинув колени. – Прости… Продолжай. Мечник склонился над поваром, расположившись между его ног, и мягко коснулся его губ, вовлекая в поцелуй. - Страшно? – Шепнул он в ухо, языком играя с мочкой. - Н-немного. – Признался Санджи, зная, что нет смысла его обманывать – мечник и так все видел. – Я думал, что забыл, но сейчас… - Не бойся, я буду нежен. – Зеленоволосый целомудренно поцеловал его в лоб и двинулся назад, крепко держа руками длинные ноги любовника. Горячие губы сомкнулись вокруг дрожащего от желания члена, даря неземное наслаждение. - М… Маримо! Ты… Что ты делаешь? – Задыхался Санджи, цепляясь за короткие волосы мечника, шелковистые, выскальзывающие из рук. Он не знал, чего ему хочется больше: оторвать его от этого… «грязного» занятия или притянуть ближе, чтобы ощутить всю глубину этого дарующего божественные ощущения рта. Вместо ответа язык подразнил головку, и пальцы, сжимавшие зеленую шевелюру, разжались, направленные туда, где были нужнее всего – прикрывать рот, не давая себе кричать от удовольствия. Когда первый палец оказался в смазанном слюной отверстии, кок даже и не заметил, полностью отдаваясь тем ощущениям, что приходились на его требующий разрядки орган. Но когда пальцы сжались вокруг его основания, Санджи, будто вышвырнутый прочь из рая, испуганно содрогнулся, прочувствовав, как скользнул внутрь второй. - Расслабься и потерпи немного, Завитушка, я хочу, чтобы ты кончил вместе со мной. Санджи лишь всхлипнул, покорно раздвигая ноги как можно шире, пропуская пальцы глубже. Выгнулся, не удержав удивленный вдох, когда они коснулись простаты, нежно массируя бугорок. - Тебе хорошо, Санджи? – Прошептал мечник, упиваясь видом раскрасневшегося любовника, сжимая свой член, не давая излиться раньше времени: он сам поставил себе условие «только вместе», поэтому не собирался проигрывать своим инстинктам. - Д… Да! Да, еще, прошу. – Блондин метался в экстазе, всеми силами пытаясь хотя бы немного сдержать голос. – Больше… - Как скажешь. – Ответил Зоро, оставляя на внутренней стороне бедра засос, проталкивая третий палец. – Так? - Да-а-а… - Блаженно протянул Санджи, млея от удовольствия. - Хочешь… Еще? – Спросил было Зоро, запнувшись, когда увидел взгляд партнера – томный, изнывающий от желания, буквально умоляющий взять его прямо сейчас. Санджи кивал головой, практически не разбирая, что говорил мечник. Хочет ли он? До безумия, до дрожи в почти отнявшихся ногах. Пусть будет грубым, пусть будет нежным, пусть забирает его всего до остатка, лишь бы он был с ним, лишь бы был его. Боль была, сильная, неприятная. Одна рука под поясницей, придерживающая тело на весу, вторая сомкнулась на члене, двигаясь по нему в такт собственным движениям, заставляя Санджи раствориться в ощущениях. Губы мечника глотали его стоны, поглощали целиком всю сущность, будто пытаясь присвоить себе и его душу. Руки Санджи обхватили его за плечи, вспарывая ногтями кожу, когда толчки были особо сильные, и гладя, когда удовольствие захватывало его с головой. Даже не почувствовав, как ускорился темп, срываясь на дикий, необузданный, Санджи увидел разноцветные точки, болезненно приятно кончая с именем мечника на губах от нахлынувшего чувства наслаждения, единения, показавшегося таким правильным, от горячего, разлившегося внутри семени. Зоро лег на него сверху, тяжело переводя дыхание, целуя в ключицы, подбородок, губы. - Ты невероятен, Санджи… - Ты тоже ничего. – Слабо прошептал повар, расслабленно устраиваясь в горячих объятиях мечника. Его мечника.***
- Ах, ты, похотливая зеленая водоросль!.. – Шипел Санджи, потирая рукой ноющую поясницу. Утро, будь оно неладно, заставило его расцепить прижимающие его к себе руки. Встать ему не удалось, потому он больно ткнул локтем спящего мечника. - Поднимайся, засранец! - Завитушка, а что тебе не нравится? – Зевнув, протянул мечник, притягивая сопротивляющееся тело к себе. - Все! – Ругался Санджи, скидывая с себя руки. – Мне вообще-то завтрак готовить надо! - А что мешает? - Ты встаешь и несешь меня на кухню. – Повар ехидно улыбнулся, добавив. – И весь день будешь у меня в подчинении. А что ты так смотришь? Думаешь, я тебе секс просто так, что ли, позволил? Зоро, рассмеявшись, закрыл рот повара поцелуем. Встал, потянувшись: - Значит, на кухню, Завитушка? Накинув на повара его рубашку, он забросил его на плечо и перемахнул через край вороньего гнезда, хватаясь за веревочную лестницу. - Придурок! – Стукнул Санджи его по спине, даже дышать перестав от сжавших сердце ощущений. – А если кто-нибудь увидит? - Не думаю, что кто-то удивится. – Усмехнулся мечник, кусая Санджи за ягодицу, соблазнительно белеющую в опасной близости к лицу. – Твоими сладкими стонами можно было десяток кораблей разбудить. - Ах, ты… Ненавижу, ненавижу тебя, извращенец, поганец… Маримо!