Его секрет, вновь объединивший нас

      Тетсуя медленно-медленно, будто боясь быть ослепленным яркими лучами ламп, открыл глаза. В первые мгновения после пробуждения взгляд тусклых голубых глаз был безразлично-страдальческим, но секунду спустя выражение печали сменилось заинтересованностью: парень заметил, что находится не у себя дома. Куроко быстро огляделся и определился, что, скорее всего, он в больнице: чистый белый потолок, на котором довольно часто появлялись желтоватые пятна света, прорезавшие вечерний сумрак, окутавший комнату. Пустые стены теплого нежно-персикового оттенка, который отчего-то напомнил Куроко о подступающем лете. Большое окно, занавешенное тонкими шторами, колыхавшимися под легким ветерком, проникавшим в помещение через приоткрытую форточку. Тетсуя, ощутив зябкий сквозняк, гулявший по комнате, скинул с себя тяжелое одеяло и попытался глубоко вздохнуть, но резкая острая боль не дала ему это сделать. Парень поморщился: перевернуться со спины на бок теперь не получится. Куроко убрал с глаз мешавшую челку и, заведя за голову руки, безжизненным, пустым взглядом посмотрел на потолок. Его штурмовали различные мысли и вопросы, на которые он пока не мог дать ответа.       Он в больнице, это абсолютно точно. Как Куроко здесь очутился? А вот этот вопрос так и остался открытым… Капризная память категорически отказывалась работать. Последнее воспоминание было о том, как Кагами, охваченный приступом ярости, накинулся на него с кулаками, вопя что-то о том, что «Поколение чудес» уже проиграло и ему, Тайге, и Сейрин. Куроко устало закрыл глаза, охваченный видением того, что предпочел бы никогда не вспоминать. Нет, он не винит Кагами в этом безрассудном поступке. Он не винит Сейрин в том, что они не остановили своего аса в тот момент. Просто Тетсуя знает, что гордыня ломает тех, кто попал под ее влияние. Кто-то оказывается достаточно сильным, чтобы противостоять самому себе, а вот кто-то, к сожалению, не может этого сделать… Сейрин оказались той командой, что не смогла вовремя остановиться под влиянием завышенного самомнения. Куроко не винит их в этом… В конце концов, пусть они и очаровали его когда-то, кажется, что целую вечность назад, слаженной командной игрой, так похожей на утерянную дружбу «Поколения чудес», но… Сейрин не Тейко. Тетсуя только сейчас, спустя столько времени, проведенного с Сейрин, понял, что никогда бы не смог стать по-настоящему единым с этой командой. Да, в Сейрин он со многими крепко подружился, да, он сумел развиться до такого уровня, который в Тейко ему и не снился, однако… Его место не здесь.       Тайга это знал, не так ли? Кагами всегда знал, что Тетсуя видит в Сейрин лишь средство достижения цели, а именно возвращение истинных ребят «Поколения чудес», какими они были до возвышения, что вскружило им головы… Возможно, поэтому Тайга подсознательно считал Куроко потенциальным противником? Ведь он, в дуэте с Тетсуей, сражался с «Поколением чудес», а распасовщик был одним из них… Пусть «Тенью», пусть незаметным Шестым игроком, готовым подставить свое плечо в тяжелые моменты, но Тетсуя был игроком известной чудо-команды. Игроком, что до последнего верил в мощь командной игры.       От тягостных размышлений Куроко отвлекло осторожное шуршание, доносившееся откуда-то со стороны двери. Парень заинтересованно повернул голову и стал ждать, что же будет дальше. Шуршание стало громче, судя по всему, кто-то вскрывал бумажную упаковку и активно шелестел целлофановыми пакетами. Чуть позже Куроко услышал приглушенное бормотание, однако, к своему огорчению, не смог разобрать ни слова.       Дверь приоткрылась, и в сумрачную комнату заглянул парень. Щелкнул выключатель, лампы, коротко перемигнувшись, одновременно загорелись неестественно ярким светом, заставившим Куроко зажмуриться. Послышался чей-то яростный шепот и повторное шуршание. Тетсуя, кое-как привыкнув к освещению, открыл глаза и тут же ощутил навязчивое желание снова закрыть их и вообще притвориться спящим. Около его кровати столпилась весьма разношерстная компания: ближе всех была необычная парочка парней, один из которых из всех сил старался вырваться из крепкого захвата второго и прорваться к постели больного. Двое других ребят стояли с другой стороны кровати и выгружали содержимое объемных пакетов на прикроватную тумбочку, причем один из них постоянно плотоядно косился на внушительную коробку конфет, также купленных для больного. А последний юноша стоял напротив Куроко и смотрел на него пристальным пронизывающим взглядом алых глаз.       ― Аомине-ччи, пусти! ― извивался блондин, пытаясь освободиться. Аомине крепче сжал ворот рубашки Кисе и, усмехнувшись, отказался выпускать его. ― Аомине-ччи, я хочу поздороваться с Куроко-ччи!       ― Считай, что уже поздоровался, ― сухо ответил Дайки, начиная оттаскивать шипящего Рёту от кровати. ― Или ты хочешь, чтобы у Тетсу ребра никогда не зажили?       Кисе помрачнел, вспомнив, почему Куроко сейчас лежит в больнице. В карих глазах мгновенно проснулась злоба, но, вспыхнув ярким огнем, тут же затухла. Усмирив гнев, Рёта дружелюбно улыбнулся Куроко. Эта улыбка была совсем не фальшива, нет. Кисе не пытался скрыть свои эмоции от Тетсуи или остальных товарищей из Тейко, зная, что они все равно догадаются, о чем он думал. Эта улыбка была чем-то вроде безмолвного приветствия, и, глядя на радостно улыбающегося Кисе, невозможно было удержаться и не улыбнуться в ответ. Краешки губ Куроко чуть приподнялись, однако это движение было настолько кратковременным, что его никто не заметил.       ― Добрый вечер, Кисе-кун, ― он сдержанно кивнул в качестве приветствия. ― Добрый вечер, Акаши-кун, Аомине-кун, Мурасакибара-кун и Мидорима-кун.       ― Привет, Куроко, ― продолжая смотреть немигающим взглядом на ничуть не нервничающего парня, поздоровался Акаши после долгого тяготящего молчания. ― Как самочувствие?       ― Рёбра болят и голова немного, ― тихо, боясь потревожить уснувшую боль, произнес Куроко. Акаши удовлетворенно кивнул и бросил взгляд на заметно нервничающего Кисе. Парень то и дело косился на дверь, словно ждал кого-то. ― Что вы тут делаете?       ― А ты не рад нас видеть? ― игнорируя предупреждающие взгляды товарищей, прямо спросил Аомине. Куроко не отвечал, смотря в одну точку, находящуюся где-то за Сейджуро. У Аомине и у всех, кто пришел в этот весенний вечер навестить друга, невольно замерло сердце. Каждый из них ждал ответа человека, ради которого каждый из них мог совершить очень многое.       Как ответить? Что сказать? А вообще, рад ли Тетсуя их приходу? Ну… довольно сложно определиться. С одной стороны, Куроко глубоко тронула их забота о нем, но вот с другой стороны… Он уже не верит, что они пришли просто так. Просто потому, что волновались за него, беспокоились за здоровье распасовщика. Вся эта их показная забота лишь умело разыгрываемый спектакль… И если Тетсуя сейчас доверится этим людям, его снова предадут. Бросят, как ненужную игрушку, как «Поколение чудес» уже сделало однажды, а Сейрин повторили этот подвиг.       Тетсуя принял решение. Он не хочет быть снова преданным. Он не хочет страдать из-за своей доверчивости. Он не будет доверять «Поколению чудес». Он не будет больше играть в баскетбол… Тетсуя устал.       И разочаровался в дружбе. Зачем вообще кому-то доверять, открывать самые сокровенные мысли, если в итоге все равно будешь забыт? Нет-нет… Если ты попытаешься еще раз, то уже не ошибешься и сможешь найти людей, что всегда будут твоей опорой и поддержкой! Куроко попытался год назад и… Эта идея оказалась ложной. Тетсуя горько усмехнулся: наверное, у него на роду написано пройти свой путь в одиночестве…       ― Нет. Уходите, я не желаю вас видеть, ― тихо, но требовательно прошептал Куроко непослушными губами. Во взгляде голубых глаз невозможно было разглядеть что-либо, кроме вселенской пустоты и безразличия. Акаши, пристально наблюдавший за распасовщиком, сумел заметить тусклую искорку сожаления. Тетсуя действительно не хочет общаться с ними, или же умело притворяется, преследуя свои цели?       В палате повисла тягучая тишина. Рёта, стоявший возле окна, тихо осел на пол, не в силах устоять на ногах. Как так? Что случилось с Куроко? Почему он говорит такие жестокие слова? Неужели он… так изменился? Тот человек, что произнес эти слова, определенно точно не был тем Куроко, которого знал Кисе. Сейчас перед «Поколением чудес» совершенно другой человек! Человек, отвергающий любые попытки помощи со стороны окружающих.       ― Тетсу, ты чего? ― голос обычно самоуверенного аса Тоо теперь чуть подрагивал. Дайки боялся, что может теперь уже навсегда потерять друга.       ― Ничего, Аомине-кун. Просто я хочу, чтобы вы ушли. Извините, но у меня нет настроения сейчас с вами общаться.       ― Куроко, прежде, чем мы уйдем, я хочу сказать тебе одну вещь, ― Шинтаро, понявший, что Тетсуя не шутит и действительно не рад видеть их всех, решил воспользоваться козырем. Возможно, узнай Куроко эту новость, то согласится хотя бы выслушать их?       ― Не надо, Мидорима-кун, ― мягко прервал его Куроко. ― Я не хочу ничего слышать.       ― Но, Куро-чин, мы…       Тетсуя, бросив раздраженный взгляд на Мурасакибару, прошипел:       ― Неужели так трудно убраться отсюда за пять минут? ― Голубые глаза вспыхнули пламенным жаром ярости, радужка начала стремительно темнеть. Тетсуя приходил в гнев. Ребята замерли, ощутив над собой давящую ауру злобы распасовщика. Рёта сжался в комок, в его сердце закрался ужас, трезвонящий во все колокола, что пора бы и уйти отсюда, раз Куроко так не желает видеть посетителей. Однако здравый смысл твердил иное: нужно во что бы то ни стало успокоить Куроко, не дав ему возможности высвободить «Теневой вирус». Если этого не сделать, плохо будет всем, и самому Тетсуе в том числе…       Но мрачная атмосфера напрочь лишала воли, колдовские серо-голубые глаза приковывали к себе, не позволяя шевельнуться. Каждый из присутствующих парней ощутил себя бездушной марионеткой в руках безжалостного кукловода.       ― Я в последний раз прошу уйти отсюда. Я не хочу вас видеть. ― Неведомая сила подавляла сознание, заставляя подчиняться игроков «Поколения чудес». Никто не хотел покидать Тетсую, но Куроко решал за них. Первым, не выдержав, поднялся и чуть ли не бегом удалился Кисе. Следом за ним постепенно начали уходить и остальные ребята, лишь Акаши, вот уже несколько минут упорно противостоявший влиянию Куроко, оставался в палате.       Они смотрели в глаза друг другу. Холодно-царственный взгляд светло-серых глаз то и дело пересекался с властным взором ярко-рубиновых, метавших упругие алые молнии. Радужка левого глаза капитана покрылась золотистой пленкой, прозрачной и почти не дающей изменений красного цвета, но, спустя несколько секунд, уже появились мелкие россыпи желтых вкраплений. Больше и больше с каждым мгновением. Император вновь восходит на трон… Акаши перестал контролировать себя, отдав все, что можно, для победы.       Тетсуя усмехнулся. Раз так, то и ему можно уже не сдерживаться! Серебристо-серый цвет глаз в одночасье сменился угрожающе темным оттенком. На лице обоих парней почти одновременно появились кровожадные ухмылки, но ни один из них не двинулся с места.       ― Тетсуя, послушай меня, ― предпринял последнюю попытку вразумить бывшего сокомандника Акаши, но тут же был прерван шипящим голосом, полным ярости:       ― Заткнись, Акаши. Ты что, не понимаешь слов? Убирайся с глаз моих долой! Забудь, что я вообще существую!       Глаза Акаши сузились, в них ясно читалась угроза и желание жестоко наказать Тетсую за эти слова, но Сейджуро знал, что делать этого нельзя. Парень изо всех сил сдержал внутри себя этот порыв и как можно спокойнее посмотрел в полыхавшие черным огнем злобы глаза.       ― Знаешь, почему мы сюда пришли? Почему заступились за тебя, когда тебя избивал Кагами? Почему стараемся всеми силами тебе помочь? ― твердо спросил Акаши, глядя пронизывающим до костей взором в темные глаза оппонента. ― Потому, что мы ― твои друзья.       ― Мне не нужна ваша дружба, если она ничего не стоит, ― в тихом голосе Куроко прорезалась сталь. Тетсуя отвел взгляд, надеясь спрятать признак того, что «Теневой вирус» начинает сдавать позиции. Впрочем, Император тоже стал постепенно уступать место истинной личности Акаши, из-за чего естественный кровавый цвет левого глаза начал возвращаться. ― Уходи. Мне больше не о чем с тобой говорить.       Сейджуро молча развернулся и вышел, оставляя Тетсую в гордом одиночестве. Распасовщику было над чем подумать, но, в любом случае, что бы он не предпринял, прошлого не изменить…       На следующее утро Куроко проснулся в довольно неплохом расположении духа. Вчера ночью он сумел разобраться со своими мыслями и уже определился, что будет делать дальше. Конечно, как только его выпишут из этой больницы, Тетсуя наведается в Сейрин. Нет, не для того, чтобы упрекнуть их в чем-то или окончательно рассориться в пух и прах. Куроко хотел просто-напросто посмотреть в их глаза. Возможно, он и увидит там то, что хотел увидеть с того момента, как команда слишком возгордилась: осознание собственных ошибок. Если же нет… Ну, на нет и суда нет. Как бы там не сложилось, Тетсуя все равно решил, что уже никогда не вернется в мир баскетбола. С него достаточно боли и предательств.       Раздался осторожный стук, дверь приоткрылась, и Тетсуя, повернув голову, увидел растрепанную мордашку Казунари. Кивком головы разрешив войти, Куроко с любопытством оглядел неожиданного гостя: черные волосы Такао были взъерошены, а сам он тяжело дышал, будто только что пробежал марафон. Впрочем, это было недалеко от истины: Казунари, который просто-напросто не поместился в лифт вместе с четырьмя весьма объемными дамами с не менее увесистыми сумками, бегом поднимался на седьмой этаж, где была палата Куроко, а потом еще минут десять метался по этажу, разыскивая пресловутую комнату.       ― Привет, Куроко. Как дела? Ничего не болит? ― с некоторой долей беспокойства спросил Казунари, оглядывая невозмутимого товарища. Куроко отрицательно покачал головой, поинтересовавшись, зачем же Такао пожаловал к нему. В том, что этот визит напрямую связан с «Поколением чудес», у Куроко не возникало никаких сомнений. Однако парень все же решил выслушать Казунари. ― Видишь ли…       Брюнет замялся, не зная, как лучше будет выразить свои мысли, а Тетсуя терпеливо ждал, не произнося ни слова.       ― Я бы хотел с тобой поговорить, ― Такао посмотрел в чистые голубые глаза и, получив разрешающий кивок, продолжил: ― Куроко, ты будешь играть в баскетбол, когда выздоровеешь?       ― Нет. ― Слишком краткий ответ, произнесенный тоном, не терпящим возражения, заставил Такао опешить и недоуменно посмотреть на распасовщика, отвернувшегося к окну.       Казунари предупреждали, что, возможно, Тетсуя, не выдержав, бросит баскетбол, и в этот раз уже навсегда, но Такао до последнего не верил в это. До тех пор, пока собственными ушами не услышал несколько грубоватый, лаконичный ответ.       ― П-почему?       ― Потому что я не могу вернуться в Сейрин, ― сам не зная причины, Куроко решил Такао рассказать все, как есть. Тетсуя знал, что о каждом его слове узнает «Поколение чудес», однако сейчас ему нужно было выговориться. Больше нет сил держать все в себе. ― Для меня возвращение к ним будет равносильно самоубийству, понимаешь, Такао-кун?       ― Конечно! ― убежденно кивнул брюнет и присел на край кровати. ― Да и мы тебе не позволили бы вновь играть с Сейрин! После того-то, что они натворили… Хуже Кирисаки.       ― Я не виню их в случившемся, ― грустно покачал головой Тетсуя. ― В конце концов, мало кто может противостоять гордыне и самоуверенности. К сожалению, я думал, что они чуть сильнее…       Такао задумался. Стоит ли спрашивать Куроко о Кагами? Не заставит ли этот вопрос страдать и так немало натерпевшегося за последнее время Куроко?       Тетсуя внимательным взглядом окинул разыгрывающего Шутоку. В серых глазах застыло выражение задумчивости, перемешанное с толикой печали и заботы. Такао явно хотел что-то спросить, но колебался, не зная, как поступить. Куроко шестым чувством догадался, что он хочет задать вопрос, касающийся Тайги. Поэтому он дотронулся до плеча брюнета и кивком головы молчаливо позволил Казунари осуществить задуманное.       ― Как ты поступишь с Кагами?       ― Никак, ― безразличным голосом ответил Куроко. Он не лгал: Тетсуя не простил своего бывшего друга, но мстить не собирался. ― Его жизнь накажет, а не я.       ― Хм… Почему ты не хочешь избавить Сейрин от гордыни, затмившей им разум? Ты же сделал это с ребятами из Тейко.       ― Я устал от предательств, Такао-кун. Иногда у меня появляется мысль, что одиночество ― моя судьба, и мне ее никак не изменить. Поступлю я в еще какую-нибудь школу, сдружусь с командой, мы одолеем легендарных Сейрин… А потом что? Как только цель будет достигнута, я вновь останусь в гордом одиночестве.       ― Так почему бы тебе не присоединиться к ребятам? ― предложил Такао. Он знал о предложении Акаши воссоздать «Поколение чудес» и ждал подходящего момента, чтобы сообщить об этом Куроко. ― Они - твои друзья, научившиеся на ошибках прошлого.       ― Знаешь, я так не думаю, Такао-кун, ― опустил взор Куроко. ― Их очередное предательство будет для меня самым сильным ударом. Я не хочу этого.       Мягко положив руку на плечо Тетсуи, Казунари тихо произнес:       ― Они объединились ради тебя, Куроко. Пожалуйста, поверь в них и дай второй шанс. Ты ― заключающее звено «Поколения чудес», помни об этом.