***
Гарри любит начинать день с прохладного душа. Этим утром он просыпается по необъяснимой причине в своем уличном свитере, который за ночь стал походить на вещь, вынутую из одного не особенно привлекательного места; на ногах всё ещё болтаются расшнурованные кроссовки, а во всем теле гудит кровь, потому что Гарри совсем не помнит, что было вчера. Это всё виноват тот «новый крутой энергетик» из киоска напротив школы! Стайлс всегда знал – Найлу нельзя доверять. Кстати, Гарри ужасно недоволен ирландцем, потому что кто вообще придумал лучших друзей, которые не в силах оповестить о том, что ты опаздываешь на учебу?! Ведь на будильнике вот уже половина девятого, а душ, знаете ли, является обязательным условием перед выходом из дома! Кудрявый рычит, поднимая свое бренное тело с кровати и неся его в ванную, и вот уже лицо омывают жизнетворные струи, а всё тело начинает петь от освежающей прохлады, и мальчик пребывает на восьмом небе блаженства и счастья, пока не замечает кое-что… весьма устрашающее. -Господибожемой! Неужели Стайлс вчера напился до чертиков в глазах и не заметил, как сделал со своим телом нечто непоправимое? Неужели это Хоран надругался над ним, что вполне в его репертуаре, и за былые грешки наградил его гребаной розой на руке?! Что, если ее получится смыть и забыть, как страшный сон, о нательном рисунке, взявшемся из ниоткуда всего за одну ночь?! Вот почему в ход идут и колючие вехотки, и пемза, и ругательные (в мягкой форме) слова в адрес непрошенной гостьи – хоть Гарри и не отрицает, что она удивительно красива. Безнадежный парень садится на краешек ванной и всё ещё не верит собственным глазам. Сказать, что всё это крайне странно – значит промолчать. Но пора начинать новый день. -Уже лечу! – оповещает он Найла через телефонную трубку, тянувшись к ручке двери, ведущей в кабинет, но вдруг там, в глубине класса, он слышит мягкий голос их директрисы – миссис Бойл, который вещает кое-что чрезвычайно важное и значимое, наверное… -… ваш новый преподаватель по искусству – мистер Томлинсон. Прошу любить и жаловать! Гарри еще не приходилось слышать такую фамилию из чьих-либо уст, но это странное чувство, называемое дежавю, начинает преследовать его по пятам, хоть он не сделал еще ни шагу в аудиторию. В сознании появляются крылья – черные и белые; стальной голос, похожий на женский; морозный воздух, простреливающая кожу игла. Затуманенные фрагменты какой-то картинки, которую, похоже, Гарри не суждено собрать, потому как директор пугается мальчика по ту сторону двери, и тут же хмурит брови: -Поторопитесь, мистер Стайлс, и постарайтесь произвести хорошее впечатление на своего нового учителя. Гарри едва ли кивает, делая шаг вперед. Люди, везде люди. Много людей – а Гарри будто не ходит ежедневно в школу и не привык к вниманию нескольких десятков глаз; словно за одну ночь он успел отвыкнуть от всего этого, словно ему нравится жить в одиночку. С задних парт машет рукой Найл – вот он, чертов предатель, и Гарри делает второй шаг, попутно закрывая за собой дверь и медленно оборачиваясь в сторону преподавателя. Долговязый, длинноносый холостяк? Нет. Потерявшая всякую надежду на замужество дама в одежде всех цветов радуги? Да нет же. Приплюснутый, очкастый старичок, излюбленное дело которого сеять на поле школьного журнала двойки своими ссохшимися, морщинистыми пальцами? И снова мимо. Это кто-то совсем другой – решает Гарри. Это кто-то, кого он видит впервые – думает он. Кудрявый натягивает пониже рукав свитера, дабы скрыть злосчастное тату. Молодой учитель по искусству, шаря в карманах невесть зачем, натыкается на тот самый самолетик.________________________________ Somehow it feels like nothing has changed Right now my heart is beating the same Out loud someone’s calling my name It sounds like you ________________________________
А где-то там, высоко в небе, за ними наблюдают две пары пытливых глаз – и в этом нет ничего удивительного. -Они оказались гораздо сильнее, чем мы думали, - слышен первый голос, принадлежащий слабому полу. -Лично я всегда был уверен в них обоих, - отзывается второй, наматывая на палец прозрачную белую нить - воспоминание, в которое Лиам собрал всё, что знал: раскрашенную солнцем кожу, розовые губы вкуса спелой клубники, белые покрывала и терпкость вина. Тьма ухмыляется. -Они достойны этого, правда? -Конечно, - улыбается Лиам. Ему очень жаль, что они не справились с тем, чему должны были положить конец – поэтому в новой жизни Луи место Элеонор всё-таки нашлось. Но Пейну кажется, что этому темнику (в прошлом) по колено любое море и даже горы ему станут по плечу, если с минуты на минуту он узнает один незамысловатый факт. В руках свой Тьмы Лиам видит такую же волшебную нить, в коей собраны мягкость кудряшек, целомудренность и нежность, аромат кофейного утра, зеленый цвет. -До Рождества ведь еще далеко? – интересуется Софи, глядя сквозь облака на землю. -Я думаю, наш подарок они готовы принять в любое время, - отвечают ей, пытаясь понять, а настал ли и их черед? Софи поджимает губы, смущаясь, как никогда прежде, но в этот раз Лиам приходит на помощь к ней, и парень ласково огибает рукой осиную талию девушки и притягивает ее к себе: темное сердце замирает. Но ведь теперь для них нет ничего невозможного. С этих пор у них есть мир, в котором Темное и Светлое уживается вместе, а не это ли то, о чем они так долго мечтали? Значит, довольно ограждать себя от истинных чувств и прятаться по углам от единственного в мире взгляда, способного прожечь в душе одинокое «я люблю тебя». -Знаешь, - шепчет Лиам в сантиметре от губ Софи, - я бы тоже хотел получить свой подарок сегодня, - и вторая его ладонь своими мягкими пальцами перебирает черные смоляные локоны, ниспадающие с плеч. – И отчего-то мне кажется, - продолжает он, ища в глазах напротив ответ на свой вопрос, - что сегодня мне в нём не откажут. И Софи соглашается – в самый первый раз за столько-то времени. Вдох-выдох. И теперь она дышит им – таким родным, таким светлым и теплым. -Я люблю тебя, - шепчет Лиам ей в губы, и на счет «три» они отпускают оба воспоминания плыть по небу, добираясь до поставленной цели, чтобы когда-нибудь в будущем их отважных бойцов, их Луи и Гарри, спросили, сколько же времени у них ушло на то, чтобы влюбиться друг в друга, а они бы ответили так - всего лишь 2, 58 секунд, а собеседники посмеялись бы в неверии, так и не узнав, что это - сущая правда. И в момент, когда обе нити воспоминаний достигают разума и сердца того и другого мальчишки, Гарри и Луи с опущенными веками ощущают, как что-то невыразимо теплое и нежное струится по каждой клеточке их тела, как былые прикосновения к мягкой коже и поцелуи, бережно оставленные на ключицах в одну из темных ночей, постепенно возвращаются в их опустошенную доселе голову, и, как добротным вином заполняется чаша до дна, так и всё, что однажды забылось, возвратилось в один момент. Тату Гарри приятно пощипывает, а Луи до хруста кости сжимает в кармане серебряный самолетик, пока с обветренных губ – с тех, что недавно омывали реки соленых слез – не срывается одно самое потрясающее, самое удивительное и волшебное для них двоих – для тех, кто любит беззаветно и преданно – слово, шепотом, чтобы не расслышал больше никто этого звука любви: -Ангелочек?