В городе пахнет только тобою
Низ живота наполняет любовью
Море улыбок и море желаний
Времени нет и нет расстояний
Воздух вокруг ни на что не похожий
Нет ни машин не случайных прохожих
Есть только ты и я
Когда ты плачешь
Помоги мне, я не знаю, что мне делать
Может в птицу превратиться
И улететь!*
Над городом висело душное, пропитанное пылью, марево. Горячий воздух плавился, волнами поднимаясь от раскаленного асфальта и стен домов, а изумрудная листва поникла под палящими лучами солнца и посерела от осевшей на нее пыли. Город, казалось, вымер, и лишь редкие в этот час машины нехотя разрывали липкую удушливую тишину приглушенным рычанием своих перегретых моторов. Иногда, словно сквозь вату, слышались детские голоса и смех – только им, похоже, такая погода была в радость. Все окна в квартире были распахнуты настежь, но даже то, что они выходили на противоположные стороны дома, не спасало от духоты – воздух был совершенно неподвижен, а молочно-голубое небо без единого облачка не обещало ни ветринки в ближайшее время. Во всех трех комнатах стояла такая же тишина, как и на улице, лишь тикали часы и иногда капала вода из неплотно закрытого крана на кухне. Телефоны были выключены еще позавчера вечером – домашний просто выдернут из розетки, а оба мобильника безжизненными кусками пластика потерялись где-то в дебрях квартиры, которая теперь казалась островком уединения посреди многолюдного, сгорающего на солнце, мегаполиса. Каждое движение, каждый шорох эхо лениво разносило по всем комнатам, чтобы спрятать и запомнить, невидимыми письменами выводя на стенах каждое услышанное слово. Макс, сидя на широком подоконнике, прислонился обнаженной спиной к откосу, с наслаждением затянулся от только что прикуренной сигареты и посмотрел вниз. Наружу, туда, где жил своей жизнью мир, которому не было никакого дела до двух человек, добровольно запертых в этих стенах. Приглушенно хлопнула дверь подъезда и во двор-колодец тут же выбежал мальчишка лет пяти, бодро проскакавший к арке, через которую можно было попасть на улицу, следом за ним не спеша шла молодая темноволосая женщина, которая, судя по всему, в отличие от карапуза никакой радости от предстоящей прогулки не испытывала. Мальчик скоро скрылся в темном провале арки и она, строго окликая его, все же ускорила шаг, стремясь догнать непоседу до того, как он выскочит на проезжую часть. Звуки их шагов стихли, и двор снова погрузился в ватную тишину. Откуда-то снизу потянуло жареной картошкой, и невольно возникла мысль о том, что только псих захочет есть в такую жару. Макс выдохнул облачко дыма, которое окутало его, заставляя слезиться глаза, пропитывая русые чуть вьющиеся волосы, доходящие до плеч, едким табачным запахом. Он поморщился и помахал перед носом рукой, отгоняя дым, сделал еще одну затяжку. – Маааакс! Мааааакс! Ну, Макс! – раздалось капризное и требовательное из-за спины. Максим повернулся в комнату, переводя взгляд на Сашу, растянувшегося во весь рост прямо на полу, покрытом мягким бежевым ковром – тот лежал с закинутыми за голову руками, совершенно не смущаясь того, что его не прикрывает ни единый клочок одежды. На его гладкой коже, покрытой золотистым загаром, блестели капельки пота, которые так и хотелось слизнуть кончиком языка, почувствовать их солоноватый привкус. Он пошевелился, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на Макса и на руках и прессе проступили мышцы. Макс снова затянулся и вместе с дымом выдохнул: – Чего тебе? – не смотря на грубость слов, голос звучал нежно и чуть насмешливо. Соблазнительно улыбнувшись, Саша протянул: – Маааакс! Я пить хочу! – он перевернулся на живот, укладываясь подбородком на руки. Макс вопросительно приподнял брови: – А я чем могу тебе помочь? – фыркнул он. – Ну воды мне принесиииии... – Саша состроил умоляющее лицо, но это все равно не могло скрыть лукавого огонька в глазах. – Ага! Бегу и спотыкаюсь! – Макс снова отвернулся к открытому окну. Саша ехидно прищурился и, изогнувшись совершенно по-кошачьи, оказался на четвереньках. Не утруждая себя тем, чтобы встать на ноги, он подполз к окну и, глядя на любовника из-под темных ресниц, произнес: – Маааакс, а Макс! – интонации голоса явно говорили о том, что он что-то задумал. Резким движением выбросив за окно недокуренную сигарету, Макс повернулся, опуская взгляд: – Саша, блядь, я же сказал: хочешь воды, сходи сам! Тот снова улыбнулся, и вышло у него это невероятно пошло, он протянул руку и провел ей по бедру Макса, плотно обтянутому джинсой: – А я тебе отсосу! – он облизал кончиком языка, в котором сверкнул шарик пирсинга, свои губы. – Вот уж действительно, блядь, – проворчал Макс, впрочем, не скрывая огонька желания, вспыхнувшего в зеленых глазах. – Ты ничего не перепутал? Таким образом ты воду вряд ли получишь, – добавил он уже громче. Сашина ладонь сдвинулась чуть ближе к паху Макса, и пальцы сжались сильнее: – Неееет, – вторая рука легла на другое бедро. – Я тебе отсосу, а ты мне воды принесешь... Макс с сомнением посмотрел на диван, рядом с которым стояла початая бутылка минералки – и без лишних расчетов было понятно, что от того места, где только что лежал Саша, до дивана было ближе, чем до окна. Резко развернувшись, Макс перекинул ногу через темноволосую голову, и встал, так что лицо любовника оказалось прямо на уровне его ширинки. Тот тут же задрал голову вверх и потерся щекой о жесткую ткань. За окном послышался очередной хлопок двери, и между стен колодца заметались голоса – женский что-то уверенно доказывал, а мужской звучал жестко и раздраженно. Макс ухмыльнулся и, не отводя взгляда от потемневших карих глаз, нарочито медленно опустил руки, пробегаясь пальцами по плоскому животу, проводя подушечками по коже над поясом джинсов, еще ниже, начиная расстегивать пуговицу. Саша проследил взглядом за этим движением, ухмыльнулся в ответ, и лизнул заметно натянувшуюся ткань, зажал зубами язычок собачки, одновременно его руки скользнули по стройным Максовским бедрам, спустились на его лодыжки. Молния разошлась с глухим «вжик», освобождая отвердевшую уже плоть, и Макс, словно сквозь туман, посмотрел, как с него стаскивают, ставшую теперь ненужной, одежду и тут же откидывают куда-то в неизвестном направлении. Он оперся голыми ягодицами о подоконник и почти невесомо дотронулся кончиками пальцев до темно-каштановых жестких прядей на Сашиной голове под своей рукой. За окном пискнула сигнализация, два почти синхронных хлопка дверей машины и голоса стихли. Взрыкнул мотор и звук взметнулся, разбиваясь об окна. Влажный горячий язык коснулся напряженной головки, и Макс с силой втянул душный воздух. Он чувствовал, как длинные красивые пальцы с силой впиваются в бедра, смотрел, как Саша скользит самым кончиком пирсингованного языка по его члену, и этот контраст твердого неживого металла с мягкой плотью буквально сносил крышу. Вцепившись в подоконник, Макс шевельнул бедрами, подначивая любовника на более активные действия. Проурчав что-то одобрительное, Саша одним плавным движением прошелся по всей напряженной длине, слизывая мутную капельку смазки, продолжая неотрывно смотреть в зеленые глаза, которые подернулись дымкой желания. Губы плотно обхватили чувствительную головку, а язык прошелся кругом, задевая уздечку, и Макс застонал, с силой запуская пальцы во взлохмаченные темные волосы, болезненно дергая за прядки. Саша возмущенно замычал, но член изо рта не выпустил, наоборот заглотил так глубоко, что его губы почти коснулись напряженных яичек. Макс всхлипнул и откинул голову назад, влажные завитки волос рассыпались по спине, а в широко распахнутых глазах отразилось небо, смешиваясь с их естественным цветом, зажигая мистическим цветом морской волны. По коже медленно сбегали капельки пота, оставляя за собой неровные дорожки. – Вот чееерт! – Макс чуть не до крови прикусил губу. Саша самодовольно заурчал и Макс буквально заскулил от удовольствия, когда от этого звука завибрировало горло любовника. Даже не заметив, как оказался сидящим на подоконнике, Макс почувствовал Сашины пальцы в опасной близости от входа, которые чуть покружили, лаская, в то время как язык очерчивал каждую вздувшуюся венку на его члене. Он попытался свести ноги, а когда этот небольшой протест потерпел неудачу, простонал: – Ты сказал, отсосешь, а не трахнешь... Язык снова прошелся по уздечке, по пульсирующей головке, шарик пирсинга погрузился в уретру, запуская по телу волну неконтролируемой дрожи и вырывая новый стон. Саша прервал свое увлекательное занятие и посмотрел из-под опущенных ресниц, пошло облизнувшись: – А кто сказал, что я тебя трахнуть собрался? Я так, на полпальчика... Ну, или на пару, – в доказательство он продемонстрировал эти самые «пальчики», которые тут же погрузил в рот, обильно смачивая слюной. Макс невольно развел шире ноги и выдохнул: – Не смей совать член мне в задницу, а то останешься без воды, – слова, которые должны были быть угрозой, прозвучали словно мольба, причем о совершенно противоположном. – Не дождешься, – мурлыкнул любовник и без предупреждения ввел пальцы в его тело, одновременно обхватывая губами член. Макс задрожал сильнее, а когда Саша коснулся простаты, выгнулся, глубже насаживаясь на пальцы внутри себя. Во дворе послышались голоса и смех, явно принадлежащие каким-то подросткам. Мелькнула статичная мысль о том, что квартира, слава богу, находится на пятом этаже, но она тут же растворилась в накатывающем удовольствии. Саша сжал чувствительную внутреннюю сторону бедра, вынуждая Макса отвести ногу еще дальше – теперь он был полностью открыт, а любовник все продолжал свою сладкую пытку, кружа языком по пульсирующей головке, скользя губами по всей длине, с каждым проникновением задевая комочек нервов, приносящий просто взрывное удовольствие. Макс уже стонал в голос, не обращая никакого внимания на то, что его, похоже, слышит вся округа – мир для него сжался сейчас до одного единственного человека, который сводил с ума. Гладкая загорелая кожа покрылась потом, пальцы на ногах судорожно поджались, а руки вцепились в край подоконника так сильно, что побелели костяшки. Макс посмотрел вниз, расфокусированным, почти безумным взглядом, наблюдая, как его член погружается в рот любовника, чтобы мгновение спустя, почти полностью выскользнуть из горячего влажного плена. От этого зрелища он чуть не задохнулся, а по телу прокатилась сильная судорога. Саша посмотрел на него сквозь упавшую на глаза челку, карие глаза казались сейчас практически черными, его губы снова скользнули к основанию, и одновременно он добавил еще один палец. Внизу взвыла сигнализация. Макс выгнулся, рискуя сломать себе спину, а сквозь стиснутые зубы все равно прорвался крик. Перед глазами начало стремительно темнеть и по телу разлилось наслаждение, от которого мышцы сводило судорогой, а из головы вышибло последние мысли. Обхватив его за талию, Саша потянул не сопротивляющееся тело за собой вниз. Они оба оказались на полу, и когда Макс приоткрыл глаза, Саша демонстративно слизал с нижней губы остатки спермы, тут же впиваясь в губы любовника глубоким поцелуем. Потребовалось еще какое-то время, чтобы снова вернуться на землю и ощутить, что они все еще обычные люди, обладающие бренными телами, с упругими канатами мышц, которые приятно ломит после происшедшего, а пить все еще дико хочется, причем теперь еще сильнее, чем раньше. Духота навалилась с новой силой, накрывая плотным одеялом, заглушая звуки, затягивая в полусонное состояние. Еще немного повалявшись, Макс все же поднялся на ноги и направился к вожделенной бутылке с водой. Пока шел, он очень отчетливо чувствовал, как его спину и ягодицы буквально прожигает взгляд карих глаз. Невольно на его губах расцвела самодовольная улыбка, стоило только представить, какой голод сейчас разгорается в глазах любовника. Когда он поднимался с пола, то отлично видел, что Саша все еще возбужден, но решил, что стоит его еще немного помучить, зато потом получить все сполна. Чтобы взять бутылку, пришлось наклониться, предоставляя Саше возможность рассмотреть соблазнительную картину во всех подробностях, но никакого стеснения Макс по этому поводу не испытывал, наоборот, с наслаждением прислушиваясь к тихому стону за спиной, переходящему в болезненное шипение. Когда он, наконец, вернулся обратно, встав прямо над головой любовника, то тут же открутил синюю пластиковую крышечку, и сделал несколько глотков, не обращая внимания на капельки, которые скатились по подбородку, скользнули по шее и по груди, оставляя за собой влажные дорожки. Вода даже была немного прохладной. Утолив жажду, Макс опустил взгляд на Сашу, который внимательно наблюдал за его действиями и, поддаваясь сиюминутному порыву, а так же, не слишком задумываясь о последствиях, чуть повернул руку с бутылкой, и прозрачная искрящаяся жидкость полилась вниз. Струя ударила прямо в лицо, чудом успевшему зажмуриться Саше, разлетевшись миллионами брызг, вспыхнувшими радугой в лучах солнца, которое уже начало пробираться в комнату. Вода засверкала на коже, пролилась на ковер, оставляя темные пятна. Макс даже не успел моргнуть, как оказался лежащим на полу, прижатый к его твердой поверхности сильным гибким телом. Его ноги бесцеремонно раздвинули коленом, а в следующее мгновение он почувствовал чужое возбуждение, и внутри тут же шевельнулось свое собственное, теплом приливая к совсем недавно опавшему члену. Он хитро прищурился и уставился в полыхающие бешенством глаза. С темных волос капала вода и щекотно стекала по лицу и шее. – Ты же сам просил воды, – Максу даже удалось пожать плечами. – Или я что-то не так понял? – Ну почему же? Все так! – последовало незамедлительное согласие. – Но я же не сказал, что не трахну тебя после того, как ты ее принесешь... – Сашина рука скользнула по шее, по ключицам, чуть задержалась на груди, пальцы потеребили затвердевшие соски. – А за то, что ты вытворил только что, я сделаю это жестко и без смазки! Его ладонь накрыла почти вставший член Макса, а на губах расползлась улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Горячая волна возбуждения прокатилась между сплетенных тел, затуманивая разум, бесстыдно оголяя самые низменные инстинкты. Макс судорожно вздохнул и подался навстречу любовнику, обвивая ногами его талию. Коротко рыкнув и, не желая тянуть с удовлетворением желания, которое практически уже причиняло боль, Саша одним резким движением вошел в податливое тело, которое приняло его, тут же обволакивая своим жаром. Макс выгнулся, широко распахивая глаза и безжалостно впиваясь короткими ногтями в напряженную спину, а с его губ сорвался болезненный громкий стон. Саша помедлил всего несколько секунд, а потом начал двигаться. С каждым толчком Макс продолжал вскрикивать, закусывая губы, и, в конце концов, Саша не выдержал и вышел из подрагивающего тела: – Бля, не выйдет из меня садиста, – ответил он на вопросительный взгляд зеленых глаз, в уголках которых начала скапливаться соленая влага. – Подожди секунду. Он поцеловал благодарно закрывшиеся глаза и потянулся за смазкой, которая удачно валялась на полу еще с прошлого раза. Когда прохладная скользкая головка снова коснулась входа, Макс вздрогнул, но тут же расслабился и Саша плавно проник внутрь. Макс шумно выдохнул, но, быстро справившись с легким дискомфортом, двинул бедрами, сам насаживаясь на член любовника. Долго уговаривать Сашу не пришлось, и он плавно двинулся назад, почти покидая подрагивающее тело, и тут же толкаясь обратно, до тихого вскрика удовольствия, сорванного с искусанных Максовских губ. Возбуждение возрастало с каждым проникновением. Саша подхватил его за талию, приподнимая и меняя угол, и Макс застонал в голос, сильнее прижался к горячему телу, прогибаясь навстречу сильным резким толчкам. Жара сводила с ума, невозможная близость толкала за край реальности… Макс запрокинул голову, отчаянно цепляясь за сильные плечи, и выдохнул: – Сильнее... Саша накрыл призывно приоткрытые губы своими и сорвался в бешеный темп. В какой-то момент он прервал поцелуй и шепнул: – Ты такой горячий, Макс, – на последнем слове он не выдержал и почти впился зубами в плечо любовника, лишь в последний момент смягчаясь, чтобы не причинить настоящую боль. Макс бился под ним, хрипло выкрикивая имя и впиваясь короткими ногтями в спину. Чувствуя приближающийся оргазм, он запустил пальцы в Сашины спутавшиеся волосы и вздернул его голову, чтобы видеть потемневшие от страсти глаза. Поцеловал его и выдохнул: – Больше не могу... Они прижимались друг к другу настолько тесно, что не потребовалось ни единого лишнего прикосновения. Макс выгнулся в Сашиных объятиях с тихим протяжным стоном, а судорога, прошедшая по его телу, заставила мышцы сократиться, и он невольно утянул за собой любовника, на несколько бесконечных мгновений стирая их обоих из этой реальности. Два сердца бились в унисон в бешеном ритме, содрогаясь, и почти касаясь друг друга сквозь ребра и тонкую кожу, два дыхания сплелись в одно. Им казалось, что в тот момент они остались одни в целом мире, завоеванном летним зноем. Им этого так хотелось. Макс выудил из пачки очередную сигарету и снова пристроился на подоконнике. Теперь приходилось жмуриться, потому что солнце затопило двор, а время перевалило за полдень. В комнате становилось нестерпимо душно, и даже принятый минут десять назад практически ледяной душ не спасал. Он затянулся горьким дымом и спросил: – Какой сегодня день? Саша подошел почти неслышно и легко коснулся губами его плеча: – Осталось два с половиной... – Значит, прошло всего лишь два с половиной... – Макс откинул голову назад на грудь любовника и потерся, щекоча кончиками распушившихся волос. – Так мало... – Мало, – согласился Саша. *Токио – Когда ты плачешь