В начале пути

Подводная лодка медленно развернулась и замерла. Бенджамин, задержав дыхание, прижал наушники к ушам, ловя малейший звук... Тихий плеск и шорох над головой сменила резкая скороговорка дизеля, парень выдохнул, и в ту же секунду Бейли приказал: – Малый вперёд! Двигатели ожили, и "Старфиш" поползла вперёд – в гавань занятого немцами Кале. Снова вместо торпед две дюжины мин, снова надо пробраться во вражеский порт... Только вот Кале защищён куда хуже Йокогамы, и Бейли решил рискнуть и выставить мины как можно ближе к причалу, где завтра должен был встать немецкий конвой. И у них, как ни странно, всё получилось... "Старфиш" незамеченной пробралась в порт, выставила мины и теперь столь же тихо уходила. Ещё десять минут такого хода – и они в море, если... – Контакт! Шум винтов по левому борту... Удаляется! – облегчённо выдохнул Бенджамин. – Продолжать движение, – отозвался командир. И снова тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом воздуха в вентиляции и чуть более громким жужжанием электродвигателей. Поправив наушники, Бенджамин снова ловит малейший намёк на преследование – но его не было. Никто так и не заметил наглых янки, подложивших бошам такую свинью... Четверть часа спустя Бейли поднял перископ, осмотрелся и отдал приказ: – Лево руля, полный ход. Всплытие через пятнадцать минут. – Перкинс, примите вахту, – Бенджамин снял наушники и протянул их помощнику. Выбравшись из центрального поста, он добрался до койки, повалился на неё и закрыл глаза. Голова болела, клонило в сон – слишком уж он устал, раньше такого не было... – Выспаться бы... – пробормотал он, заложив руки за голову, – Да и душно... Вот так и умирает романтика, усмехнулся Бенджамин по себя – не на поле боя, а в духоте отсеков. Хорошо ещё что хоть немного времени на эксперименты удаётся выкроить... Четверть часа спустя поток свежего, ещё прохладного воздуха заставил Бенджамина открыть глаза. Подводная лодка всплыла. Оставалось передать в эфир условный сигнал – и останется лишь пятидневный переход к Скале... И отдых. А затем – новый поход, о котором Бенджамин предпочитал не думать. Всё равно все походы давно стали совершенно одинаковыми... Мерный стук дизелей нагонял дремоту, и Бенджамин тряхнул головой. Отвлекаться нельзя – антенна должна быть направлена строго в зенит, что на качающемся корабле не так-то просто... – Перкинс, подключай! – кардан, наконец, занял своё место, Бенджамин бросил в люк кабель, последний раз проверил крепление и спустился сам. – А если нырять? – поинтересовался Перкинс, включая передатчик. – Выдернем кабель, только и всего, – пожал плечами Бенджамин. – Считанные секунды уйдут... Зато, если всё получится, сможем постоянно с Вашингтоном связь поддерживать. Давай, запускай! Перкинс повернул последний выключатель. Теперь, если всё работает, остаётся только ждать... Мерный писк в наушниках, шорох карандаша по бумаге, плеск волн – кажется, что и нет никакой войны... В другой раз Бенджамин, несомненно, выбрался бы на палубу, но сейчас он с головой ушёл в эксперимент. Электрические зеркала в высших слоях атмосферы оставались загадкой, и Бенджамин не прекращал начатые ещё на пути в Гибралтар эксперименты – благо, Конгресс и Военно-морское министерство продолжали живо интересоваться сверхдальней связью. Наконец, убедившись, что аппаратура работает, он включил самописец и снял наушники. Теперь можно было приступать к прямым обязанностям... За пять дней радисты не услышали ничего, достойного внимания, кроме сигнала "Гром" – Адмиралтейство сообщало, что мины сработали. Самописец извёл не меньше полутора сотен метров ленты, исчеркав её замысловатым зигзагом, и Бенджамин каждый час отмечал на ней координаты и пытался понять, что же у него получилось. Ионосфера жила своей жизнью, и людям приходилось подстраиваться под неё – знать бы ещё, как... Бенджамин отложил ленту и тяжело вздохнул – его познаний не хватало, а времени на учёбу не было. Впрочем, кое-что он понять мог – нижний слой ионосферы каждую ночь резко слабел, тогда как верхний почти не менялся. Оставалось только подогнать под этот цикл график радиосвязи – и половина проблем решена... В Гибралтаре их ждал курьер – прямо на пирсе. Бейли, забрав пакет, ушёл к себе, через несколько минут снова появился в центральном посту, приказал готовить субмарину к походу и отправился в штаб. – Не понял! – возопил Стеббинс, хлопнув по столу сложенной картой. – А как же отдых?! – А отдых вам не положен, мистер Стеббинс, – первый помощник спустился в центральный пост. – Не забывайте – идёт война, и многие правила просто не действуют... – Мистер Джонс, а в чём причина такой спешки? – спросил Бенджамин. – Всё, что знаю я – нам приказано подготовиться к походу и ждать указаний... То есть, абсолютно то же самое, что и вы все. Вернётся капитан – всё объяснит, сами знаете. Бенджамин кивнул, но всё же заметил: – Так-то, конечно, да, сэр, да только у меня предчувствие нехорошее... Бейли вернулся через два часа, запретил команде сходить на берег и объявил аврал – субмарина должна была выйти в море завтра утром. И больше – ничего. Шокированная команда приступила к работе, а командир, прежде чем уйти в каюту, лично назначил охрану на пирс и распорядился вызвать его, как только придёт машина. – А вот это уже интересно, джентльмены, – заявил Джонс. – Машина? Что бы это значило? – Увидим, – отмахнулся торпедист. Машина – потрёпанная "Жестяная Лиззи" – появилась на пирсе вскоре после полуночи. Пассажир – невысокий широкоплечий человек в плаще, натянутой на лицо маске-балаклаве, с тростью в руках и мешком за спиной, обменялся несколькими тихими словами с капитаном и поднялся на борт. – Отплывать по готовности, – распорядился Бейли, спускаясь в центральный пост. – И чем раньше – тем лучше. Команда приложила максимум усилий, но отчалила субмарина только в половине третьего и ушла под воду, едва покинув базу. – Полагаю, пришло время сообщить суть нашего задания, – объявил Бейли. – А она в том, чтобы доставить нашего пассажира как можно ближе к берегу в окрестностях Рагузы и тайно высадить его. Личность и цели этого джентльмена, рискующего ради победы не только жизнью, но и добрым именем, останутся для всех нас тайной. За исключением этого обстоятельства наш поход ничуть не отличается от любого предыдущего, поэтому объявляю отбой аврала. – Как вы думаете, что всё это значит, сэр? – осведомился Перкинс. – Шпион или диверсант, – пожал плечами Бенджамин. – Кэп же ясно сказал: это не наше дело. И это приказ, если ты не заметил. – Да это-то понятно, – хмуро отозвался Перкинс. – Но всё-таки интересно... – Парень, ты на флоте, а здесь не следует интересоваться тем, что тебе приказано. Сделал и забыл... Чем этот парень занимается, я уже сказал, кто он такой – и гадать не хочу. И тебе не советую, если уж на то пошло... Перкинс в ответ только фыркнул. Бенджамин пожал плечами, слушая частый стук двигателей катеров охраны. Ему вся эта история не нравилась, но приказы не обсуждаются. В том числе и такие... Через два часа субмарина всплыла и двинулась на восток. Недельное плавание обещало быть довольно скучным. Австрийские корабли здесь бывали редко, подводные лодки – и того реже, так что до самой Италии проблем не ожидалось. Бенджамин продолжал зондировать ионосферу, параллельно с этим прослушивая австрийские передачи. Ни то, ни другое особого результата не давало – ключей у Бенджамина не было ни к тому, ни к другому. Впрочем, всё услышанное радист старательно записывал – пригодится, если не ему, так специалистам... Подводнику в походе скучать не приходится, но плавание всё же оправдало ожидания команды – до Салетины "Старфиш" не встретилось ни одного вражеского корабля. Это конечно, радовало, но и тревожило – если австрийцев нет в Средиземном море, значит, они сосредоточились на Адриатике... – Полная готовность! – объявил Бейли. – Погружение! Несколько минут спустя лодка скрылась под водой, Бейли припал к перископу, а Бенджамин натянул наушники. Следующие десять часов – до темноты – придётся провести под водой... После разгрома у Лиссы итальянский флот с трудом справлялся с защитой собственных берегов – Австро-Венгрия безнаказанно хозяйничала на Адриатике, регулярно наведываясь в Средиземное море и высаживая десанты на западном фланге Греческого фронта и обстреливая итальянский берег. Австрийские крейсера и подлодки даже рисковали появляться в окрестностях Александрии и нападать на британские конвои... Австрийские корабли то и дело проходили над подлодкой, но, к счастью, не замечали её. Экипаж каждый раз напрягался, ожидая атаки, но каждый раз шум винтов стихал, позволяя немного расслабиться. Наконец, в очередной раз осмотрев горизонт, Бейли приказал: – Всплытие, аккумуляторы на зарядку. Радистам слушать эфир. Единственное, что услышал за свою вахту Бенджамин – очередное выступление семьсот тридцать-эль. В другой раз он с удовольствием поболтал бы с коллегой-радиолюбителем, но капитан приказал соблюдать молчание, и приходилось ждать обратной дороги... Уступив место напарнику, Бенджамин завалился на койку, заложил руки за голову и попытался свести воедино всё, что знал о семьсот тридцать-эль. А знал он куда меньше, чем о большинстве других радиолюбителей – только то, что это девушка, вещает из Гибралтара и рисует. Именно она была автором любимых на флоте пошлых карикатур на Центральные державы и их правителей, но даже их она подписывала исключительно позывным. Ещё она явно служила на корабле, а не во вспомогательных береговых частях, и судя по лёгкому налёту безумия – на подлодке или катере... И всё. Больше он ней не знали ничего. Чёрт, да он о том парне из Сибири, которого и ловил-то всего два раза, знал больше! Мерный стук дизелей убаюкивал, и Бенджамин довольно быстро задремал, надеясь спокойно проспать полагающиеся четыре часа. На рассвете подводная лодка снова ушла под воду и начала осторожно подбираться к берегу. Кораблей стало ещё больше, глубина постоянно уменьшалась, Бенджамин буквально прирос к гидрофону, лодка едва ползла – но к берегу всё-таки приближалась. Каждые десять-двадцать минут и вовсе приходилось останавливаться и ждать, пока над ними не пройдёт очередной охотник или эсминец, а в итоге Бейли и вовсе приказал лечь на дно и ждать ночи. – Как по мне, так это плохая идея, – заявил электрик. – Треть заряда осталась... – Так отключите всё ненужное, – распорядился Бейли. – До ночи энергии хватит, а ночью уйдём... – Так точно, сэр. Ненужным было почти всё, кроме освещения центральное поста и машинного отделения, а также гидроакустической станции. Большая часть команды получила приказ спать, которому с большим удовольствием подчинилась – и потянулись томительные часы ожидания. Кто-то – Бенджамин уже не помнил, кто – однажды заметил, что подводнику бывает или скучно, или страшно. Он был совершенно согласен с тем парнем, правда, мог бы добавить, что может быть и скучно, и страшно одновременно – вот как сейчас. Лежать на дне меньше, чем в сотне футов под килем австро-венгерских сторожевиков – удовольствие ниже среднего даже по самым непритязательным меркам. Сторожевиков было до безобразия много – за час гидроакустик насчитал три контакта, причём один из них был полноценным эсминцем... Похоже, австрияки что-то подозревали – но не настолько, чтобы начать кидаться глубинными бомбами. Бенджамин им за это был искренне благодарен... Наконец, после очередного взгляда на часы, Бейли распорядился: – Выключить освещение, всплыть под перископ. Торопливо стянув наушники, Бенджамин переждал продувку цистерн и снова натянул их, вслушиваясь – не несётся ли, отчаянно стрекоча моторами, охотник? К счастью, неожиданный шум не привлёк ничьего внимания. Осмотрев море, командир выслушал доклад гидроакустика, кивнул и отдал приказ: – Всплытие! Свежий воздух не мог испортить даже дизельный выхлоп – настолько душно было на субмарине под водой. Бенджамин наслаждался им, на ощупь проверяя антенны на предмет повреждений. Пока что всё было в порядке, и это радовало не меньше, чем свежий воздух. По левой скуле на горизонте мелькали огни Рагузы, впереди едва различался на фоне тёмного неба чуть более тёмный берег... Пассажир в маске выбрался на палубу, расстелил плащ и возился с каким-то шнурком или шлангом. Послышалось тихое шипение, и плащ вздулся резиновым кольцом. – Благодарю вас, джентльмены, – разведчик спустил лодку на воду, собрал весло и оттолкнулся от субмарины. – Приношу извинения, если моё присутствие доставило кому-то неудобства. – Какой вежливый шпион... – буркнул себе под нос Бенджамин, когда лодка исчезла в темноте. – По местам, джентльмены, – приказал Бейли, поднимаясь на мостик. – Приступим к охоте. Ночь оказалась не слишком удачной – не удалось обнаружить ничего стоящего, а утром "Старфиш" снова ушла на глубину. – Сэр, на обратную дорогу топлива не хватит, – сообщил О'Коннели. – Примем в Бари, – пожал плечами командир, поднимая перископ. – Не вижу никаких проблем. – Может быть, возьмём там мины и поставим их у Полы? – предложил старпом. – У итальянцев нет нужных мин, мистер Джонс – покачал головой Бейли. – Да и австрийцы почти наверняка готовы к такому раскладу... Просто истратим все торпеды и вернёмся. – Сэр, пеленг девяносто, слабый шум, предполагаю парусник, – доложил Бенджамин. – Подтверждаю. Трёхмачтовая шхуна, австрийская. Угольщик. Дистанция двадцать кабельтовых. Право руля, малый вперёд. Парусник с углём был лёгкой добычей для субмарины, и это настораживало. Слишком лёгкая... Это вполне могло оказаться ловушкой – когда-то должно и их везение закончится. С другой стороны, потеря угольщика – вещь достаточно болезненная, чтобы рискнуть... – Первый аппарат, товьсь! – Бейли приник к перископу. – Рулевой, лево семь! Десять узлов! Пли! Лодка вздрогнула, четверть минуты спустя по ушам ударил взрыв. – Опустить перископ, рулевой, лево тридцать, малый ход! – Бейли оторвался от окуляра. – Поздравляю, джентльмены – счёт открыт. Следующей жертвой должен был стать встречный два часа спустя каботажный пароход, но тот шёл под флагом Красного Креста и потому был неприкосновенным. Бенджамин передал наушники Перкинсу, разогрел банку консервированной ветчины, налил кофе и вздохнул. Помнится, папаша считал электрический кофейник верхом роскоши... Ну вот она, эта роскошь – наслаждайтесь... С кофе мысли неожиданно перешли на радиостанцию, и Бенджамин принялся прямо на столе набрасывать схему выдвижной антенны, поднимающейся вместе с перископом. С третьего раза получилось нечто работоспособное, но изготовить, а тем более установить эту антенну можно было только на верфи. Тем не менее, результатом Бенджамин остался доволен. Перенеся схему на бумагу, он взглянул на часы и отправился на пост. Перкинс выводил подлодку в атаку, поэтому Бенджамин молча сел рядом, надел вторые наушники, прислушался и кивнул – парень делал всё правильно... – Пеленг ноль, дистанция десять. – Первый, третий – пли! Двойной взрыв всего в миле от лодки был слышен и без гидрофона. Затем в наушниках раздался хруст металла и шум воздуха, и Перкинс объявил: – Цель поражена. – Погружение! Тишина в отсеках! На поверхности началась суматоха – судя по шумам, "Старфиш" повезло наткнуться на небольшой конвой, и только что он стал ещё меньше... – Лево десять, самый малый ход. – тихо приказал Бейли. – Приготовиться к подъёму на перископную. Мистер Перкинс, нас преследуют? – Не похоже, сэр, – отозвался парень. – Подвсплыть на перископную, мистер Перкинс, доложите обстановку. – Множественные надводные цели, сэр – не менее пяти единиц. Над нами чисто. Бейли поднял перископ, опустил его и распорядился: – Право руля, пятнадцать градусов, малый ход, второй и четвёртый аппараты товьсь! Перкинс, дистанция! – Тринадцать кабельтовых! Пеленг семь! – Лево семь, третий – пли! Взрыв. Второй – гораздо мощнее. – Стоп! Тишина в отсеках! – Шум винтов, приближается! – Погружение, малый вперёд! "Старфиш" провалилась на максимальную глубину, одновременно набирая ход и отворачивая влево. Очень вовремя – секунд десять спустя подлодка содрогнулась, словно по ней с размаху ударили титанической кувалдой, несколько ламп со звоном разлетелись, с потолка посыпалась изоляция, корпус звонко загудел... – Уклонение! – заорал Бейли. Рулевые закрутили штурвалы, хаотично меняя глубину и курс, двигатели загудели, разгоняя субмарину до максимальных десяти с половиной узлов. – Лево девяносто! – приказал командир. – Стоп машина, право тридцать! Подлодка снова затряслась – за кормой разорвались пять или шесть глубинных бомб, по счастью – заметно дальше, чем в прошлый раз. – Тишина в отсеках! Команда замерла, опасаясь даже дышать, подводная лодка, проскользнув два десятка метров, замерла, стремясь слиться с морем... Прогремела новая серия взрывов – ещё дальше за кормой. – Шум винтов удаляется, – доложил Перкинс. – Малый вперёд, две минуты, – отозвался Бейли. Электродвигатели ожили, толкнув "Старфиш" вперёд и две минуты спустя снова остановились. – Мистер Перкинс?.. – Нас потеряли, – доложил гидроакустик. – Шум винтов удаляется, бомбардировка идёт в двух милях по корме. – Малый вперёд, через тридцать минут поднять до экономического, – приказал Бейли. – Мистер Перкинс, отдыхайте. Мистер Франк, примите вахту. Мистер Пикмен, отчёт. – Четыре торпеды израсходовано, – прохрипел динамик голосом торпедиста. – Аппараты исправны. – Превосходно. На закате субмарина поднялась нас перископную глубину, Бейли осмотрел горизонт и приказал всплывать. Очень своевременно – заряд аккумуляторов упал до критических восьми процентов. Стянув наушники, Бенджамин выбрался на палубу и первым делом бросился проверять антенны. Растяжки сорвало взрывной волной, но обе штыревых антенны были целы – ничего непоправимого, ремонт возможен даже в море... На корпусе было несколько вмятин, но, к счастью, этим всё и ограничилось – ни пробоин, ни трещин взрывы не оставили. Выслушав радиста и боцмана, командир отдал приказ: – Продолжаем патрулирование. На рассвете, перед самым погружением, "Старфиш" отыгралась за дневную атаку, обнаружив охотник за подлодками и внаглую, из надводного положения, его потопив. Перкинс утверждал, что охотник – тот самый, что гонял их вчера, остальные в этом сомневались, и очень сильно – вряд ли он бросил бы конвой, да ещё и после атаки. Бенджамин в дискуссии не участвовал – ему было абсолютно безразлично, тот это охотник или другой. Потопили – и ладно... Гораздо больше его волновали сорванные антенны – выводы, кажется, не пострадали, но отсутствие трещин в уплотнении никто не гарантировал. А ведь оставаться на поверхности было уже нельзя... – Осмотреться в отсеках! Бенджамин добросовестно покрутил головой, воды не обнаружил, о чём и доложил. Несколько минут спустя, когда прозвучал последний доклад, Бейли приказал: – Право руля, экономический ход, держать глубину. Бенджамин облегчённо выдохнул – течей не было, а значит, рискованное бегство в Бари отменялось. Охота продолжалась, и Бенджамин почувствовал подзабытый уже азарт... А всего час спустя услышал шум винтов. – Цель надводная, групповая, азимут сто пятнадцать, дистанция десять миль, – доложил он. – Право руля, полный ход, – откликнулся Бейли. Следующие три часа "Старфиш" гналась за конвоем, но догнать так и не смогла – слишком уж неудачным оказался угол, почти строго по корме. По мнению Перкинса, это было и к лучшему – он отчётливо слышал дизели охотников. И на борту снова воцарилась скука... Странный шум первым услышал Перкинс, но опознать его не смог. Бенджамин, явившийся на помощь, звук опознал сразу – и нехорошо улыбнулся. – Подводная лодка прямо по курсу, сэр, – доложил он. – Идёт прямо на нас. – Лево руля, стоп. Левый – малый вперёд, правый – малый назад. – распорядился Бейли, припав к перископу. – Второй, четвёртый – товьсь. Гулкий рокот лодочных дизелей приближался, Бейли не отрывался от перископа, что-то бормоча себе под нос, команда замерла, едва дыша... – Пли! Присвист торпедных аппаратов. Шум воды в заместительной цистерне. Двойной взрыв. Скрежет рвущегося металла... – Попадание! – Джентльмены! – коммандер опустил перископ. – Сегодня знаменательный день: впервые американская субмарина потопила вражескую субмарину, и это сделали мы! Мы добились победы лишь благодаря слаженным и умелым действиям, и я рассчитываю, что и в будущем вы продемонстрируете эти прекрасные качества. А теперь – по местам, джентльмены. У нас осталась последняя торпеда, и нам необходимо потратить её так, чтобы потом не было мучительно больно за впустую истраченную взрывчатку!.. Команда отреагировала ожидаемо – одобрительным гулом, рулевые закрутили штурвалы, меняя курс и глубину, двигатели загудели, боцман полез за краской – как только "Старфиш" всплывёт, на рубке появятся новые рисунки... Подводная лодка выставила над водой рубку и подняла антенны, разыскивая достойную цель. Бенджамин задумчиво крутил ручки настройки в поисках передач какого-нибудь одиночного корабля, первый помощник торчал на мостике, вглядываясь в горизонт, но особого успеха не имели ни тот, ни другой. Горизонт был чист, в эфире царило почти полное молчание, а время от времени доносившиеся передачи были совершенно бесполезными – или слишком далеко, или же цель оказывалась слишком мелкой... И всё же им повезло. Сигнал был довольно слабым, но чётким – и, что самое главное, это был сигнал плавбазы. А потеря плавбазы – очень болезненный удар для австрийского флота: таких кораблей у него осталось два. И набеги на Гибралтар, один из которых вполне мог оказаться успешным, станут куда более редкими и слабыми... – Пеленг сто, дистанция около десяти миль, – доложил Бенджамин. – Удаляется. Сэр, разрешите предложить план? – Разрешаю, мистер Франк. – Нужно или спустить флаг, или как-то его зажать, чтобы сразу было не разобрать, чей он. Подходим в надводном положении, как будто свои, поднимаем флаг и в упор пускаем торпеду. Позывные я фальшивые передам, так что заподозрить не должны... – Попробуем, – согласился Бейли. – Должно сработать, ну а если нет – всегда можно погрузиться и атаковать из-под воды или уйти. Мистер Франклин, займитесь флагом. Пять минут спустя "германская" субмарина легла на новый курс, сближаясь с плавбазой. Бенджамин выдал в эфир нечто, из чего любой радист неизбежно сделал бы вывод о поломке радиостанции, и замолчал, записывая все австрийские передачи. Оставалось только ждать... Сорок минут спустя Бейли опустил бинокль и отдал приказ: – Пли! Боцман полоснул по фалу ножом, и над субмариной развернулся звёздно-полосатый флаг. В тот же момент последняя торпеда вылетела из аппарата, на предельной скорости преодолела последние полтора кабельтова и врезалась в борт корабля под самым мостиком. Австрийцы, лишь в последний момент понявшие, что их обманули, попытались отвернуть, но только ухудшили дело – торпеда ударила почти под прямым углом, разорвав корабль надвое. Подлодка, отвернувшая сразу после выстрела, полным ходом шла на юго-запад, а высыпавшая на палубу команда наблюдала за гибелью плавбазы "Нойштадт". – Полагаю, мы добились весьма существенного успеха, джентльмены, – объявил Бейли, спускаясь в центральный пост. – Мистер Стеббинс, проложите кратчайший курс к Бари. Видит бог, мы нуждаемся в отдыхе... На рассвете "Старфиш" прошла мимо волнолома, заглушила двигатели и уткнулась носом в причал. Матросы спрыгнули на берег, швартуя субмарину, Бенджамин, закончив передачу отчёта, снял наушники и разминал пальцы, а капитан объявил: – Команде отдыхать, всем предоставляется трое суток увольнения в две смены. Желающие сойти на берег получат недельное жалование после прибытия банковского агента и обмена валюты, рапорты подать незамедлительно по окончанию работ. – Перкинс, ты идёшь? – осведомился Бенджамин у напарника. – Так точно, сэр! – парень оскалился во все тридцать два зуба. – Тогда пошли к кэпу, пока он добрый! – Слушаюсь! – удивительно, но улыбка Перкинса стала ещё шире.