В начале пути

Молодой блондин в белом халате вызывал у Балалайки стойкое отвращение – и причиной тому были не слащавая внешность, не манерность, достойная петербургских салонов и не слухи о противоестественных любовных пристрастиях. Всё это играло роль, но отнюдь не главную... Тем более, что слухи действительности не соответствовали. Константин Беневоленский обладал внешностью поэта-декадента, типично интеллигентской фамилией и характером доктора Моро из романа Уэллса. Будучи микробиологом, он со всей страстью предавался науке, имел коллекцию вредоносных микробов и неистребимое желание изучать их действие на людях вместо мышей... И за это штабс-капитан Василинова его и ненавидела. Она вообще предпочла бы не иметь с ним дела, но приказ есть приказ – а для его исполнения нужен именно Беневоленский. – Господин Беневоленский, вы получили записку полковника? – спросила она, всеми силами стараясь отстраниться от неприязни к собеседнику. – Я уже исполнил его пожелание, – Беневоленский мерзко улыбнулся. – Чемоданчик стоит на столе, инструкция лежит в нём – и отступать от нее не смейте, иначе смерть... Теперь же идите. София подавилась возмущённой репликой, молча забрала чемоданчик и ушла. На душе было гадко... С самого начала она была против этого плана. Полковник Корсаков, её непосредственный командир – тоже. Даже генерал Меньшиков был против – но и его мнение ничего не решало, поскольку приказ был спущен прямо из Ставки. – Ваше благородие, я уже говорил – мерзкое это дело! Не по-божески это, вот как хотите! – Борис, ты думаешь, я сама этого не знаю? – скрививилась Балалайка. – Но приказы не обсуждаются, ты сам это прекрасно знаешь! Мы получили приказ – мы его выполняем, иначе мы станем дезертирами и предателями... – Так-то оно так, а всё-таки гадкий приказ нам отдали... – Борис разложил на стиле карту. – Значит, нам приказали высадиться в бухте Тонхэ, и это плохо – здесь ещё две больших деревни... А я холеру видел – самого-то бог миловал, не болел – и ничего хорошего эти деревни не ждёт. Бригаде, конечно, тоже перепадёт, а только гражданским всё одно хуже будет. – Бригада всё-таки на отшибе стоит, а не в самих деревнях, так что может, и обойдётся, – София задумчиво коснулась карандашом карты, обведя небольшое озеро. – Если сбросим культуру сюда, до деревень она добраться не успеет, да и свои водозаборы у них есть... А солдатам больше неоткуда воду брать. – Тогда высадиться лучше всего будет здесь, – Борис поставил точку на карте. – Идти больше суток, если повозку не раздобудем... Мы ведь вдвоём туда отправимся? – Да, – тащить на такую операцию даже отделение было рискованно, и Софии это не нравилось. – И правильно, – Борис кивнул. – Не стоит ребятам такой грех на душу брать... И нам прикрытие нужно. – Вот здесь пойдёт отряд Дубенко, – на карте появилась ещё одна отметка. – Много шума, но особых успехов не требуется. Ладно, пойдём ставить задачу... – София свернула карты и вышла из кабинета. – Вольно! Дубенко, задание для твоего отряда: высадиться в Самчхоке и разрушить все мосты, склады и железные дороги, какие удастся. Если вам будет угрожать перехват – бросайте всё и уходите. Чем больше шума, тем лучше. – Отвлечь внимание? – Дубенко кивнул. – Не извольте беспокоиться, ваше благородие, запрыгают япошки, что твои кузнечики. Так нашумим – со всей Кореи сбегутся! – Уж постарайся... Отплываем завтра в шесть. – Так точно, ваше благородие! – рыкнул ефрейтор. – А вы, ваше благородие?.. – У меня отдельное задание, так что шума побольше. – Так точно! – Вольно! Отпустив Дубенко, София вернулась в кабинет и позвонила Сергею – предупредить, что завтра ему нужно будет ждать гостей с утра пораньше. «Разящий», как и всегда, стоял наготове, поэтому, предупредив о завтрашнем рейде, София бросила трубку и подошла к окну. Работа только начиналась, а времени не так много, как хотелось бы, да и сам рейд... Да, эпоха рыцарей давно прошла, и даже в те времена не стеснялись травить колодцы, но гадливость никуда не делась. – Сонечка, ты сама не своя, – Трубецкой положил руки на плечи невесты. – Что-то случилось? Несколько секунд Балалайка колебалась – и рассказала о своём задании. Сергей с каждым словом кривился всё больше и, когда она закончила, спросил: – Может, стоит просто уничтожить этот чемоданчик со всем содержимым? Никто не будет знать... – Я буду, – печально возразила София. – И Борис будет. Он ни слова не скажет против, да, и подтвердит мои слова – но от этого только противнее становится. Господи, что за кошмар!.. – Война нового столетия, – Сергей скривился. – Война машин, а не людей... Мой кузен вернулся из Осовецкой крепости – он писал, что германцы во время последнего штурма использовали ядовитый газ... – И чем мы тогда лучше? – Ничем, и это плохо... Знаешь, несколько дней назад нам приказали атаковать японский конвой – в последний момент оказалось, что это были госпитальные суда. Я отменил атаку, доложил в штаб – мне ответили, что произошла ошибка... Только вот я в этом не уверен. София, мирно устроившаяся на коленях жениха, дёрнулась и вскинула голову. – Макаров... – Сделает всё, что прикажут из-под шпица, – скривился Трубецкой, – и я, будь оно всё проклято, – тоже... Знаешь, Соня, мне страшно. Балалайка молча обняла жениха и прошептала: – Всё будет в порядке, Серёжа, вот увидишь. Бог нас не оставит... На рассвете миноносец спустил на воду первый сампан. Дубенко пообещал, что после него камня на камне не останется, оттолкнулся веслом от борта и вскоре исчез в тумане. Миноносец приблизился к берегу, насколько это было возможно, прошёл две мили и лёг в дрейф. На воду был спущен второй сампан, Борис затушил недокуренную папиросу, спустился в сампан, принял у командира вещмешки, помог ей спуститься и взялся за вёсла. Три мили до берега сампан преодолел к восходу. Лодка выползала на отмель, Балалайка повесила винтовку на плечо, проверила чемоданчик и кивнула Борису. Операция началась... Потрёпанная форма, грязные мешки, споротые погоны – оба диверсанта выглядели типичными дезертирами. Таких хватало, и японцы обычно не обращали на них внимания – пока те не занимались разбоем. Разбойничать София не собиралась, а потому не опасалась привлечь внимание врага раньше времени, да и Дубенко должен был создать достаточно проблем, чтобы двух бродяг не искали... – К ночи пройдём две трети пути, – сообщила София, сложив карту. – Переночуем в лесу, на рассвете двинемся дальше... – И вот как раз здесь я бы и поставил патрули, – заметил Борис. – Мимо озера не пройти никак, а тут ведь не только дезертиры бродят... Ну, пойдёмте, ваше благородие – пока что чисто, а приказ есть приказ... Они шли, стараясь поскорее добраться до небольшого леса, где несложно было укрыться, и в то же время не наткнуться на корейцев или японцев. Корейцам София не доверяла – были случаи, когда корейские батальоны в полном составе переходили к японцам (обратное, впрочем, случалось не реже). Японцы в этом плане были куда удобнее... На секунду остановившись, София подняла к глазам бинокль, осмотрелась и снова зашагала вперёд. Пусто – вот и отлично, и чем дольше они никого не встретят, тем лучше... А с другой стороны – имелся приказ уничтожить культуру при любом столкновении, для чего в деревянном чемоданчике имелся запас бензина и запал. И София искренне надеялась, что ей придётся ими воспользоваться. Первый патруль они встретили на рассвете – японцы едва не наткнулись на команду, и пришлось спешно карабкаться на дерево... Хорошо ещё, что патрульные смотрели больше по сторонам, чем вверх. Зря, между прочим – вместо русских лазутчиков на дереве могла оказаться голодная рысь, что едва ли не хуже. София вспомнила последние предвоенные учения, когда именно такой случай и приключился с генералом – тот, по счастью, почти не пострадал, а рысь удрала... – Ну что, ваше благородие, спускаемся? – шепнул Борис и, не дожидаясь ответа, осторожно спустился на землю. Следующие три часа София почти не запомнила – марш-бросок, предпринятый ими, сделал бы честь и гвардии, позволил проделать больше трети пути, но изрядно вымотал штабс-капитана и поручика. Зато получилось проскочить внешнее кольцо патрулей – если, конечно, оно было. Патруль мог оказаться и случайностью... – Привал пять минут! – София рухнула под дерево, тяжело дыша. – И какого чёрта их сюда понесло?! Упавший рядом Борис промолчал, ловя ртом воздух. Говорить сил не было, да и отвечать на риторические вопросы командира было опасно... Пять минут прошли в полной тишине, затем София поднялась, поправила мешок и кивнула Борису. Поход продолжался... К четырём часам дня команда подошла к озеру на двести метров – ближе было просто негде прятаться, японцы не поленились извести даже траву. – Пойдём ночью, часа в четыре, – София отползла назад. – А пока что имеем время отдыхать. Борис кивнул, забившись в кусты, и тут же захрустел сухарём. София пожала плечами, устроилась по соседству с помощником, достала сухари и пригоршню чернослива и негромко спросила: – Будешь? – Спасибо, ваше благородие, не откажусь, – Борис забрал половину чернослива. – Чарку бы, конечно, ну да и без неё неплохо... Ваше благородие, если вдруг решите повернуть – доложу, что столкнулись с патрулём, пришлось отступать и мы культуру уничтожили. – Спасибо, Борис, – Балалайка печально улыбнулась, – вот только мы с тобой будем знать, что нарушили приказ... Сможешь? – Не хотел бы узнать, ваше благородие. Но и грех на душу брать не хочется – а что так, что этак придётся... Вы как знаете, ваше благородие, а я, пожалуй, буду молиться, чтобы нам японский патруль попался. Тогда и не придётся выбирать... Шутил Борис или нет – София не знала. Но сама она, дожидаясь темноты, молилась – и именно о том, чтобы их операция сорвалась. Даже у войны должны быть какие-то пределы – иначе она вскоре превратится во всеобщее бессмысленное истребление, и сейчас она приблизилась к этим границам. Ипр и Осовец, воздушные налёты на Лондон, обстрел Эль-Кувейта... Пополнять этот список не хотелось. ... Николай Стоянов Василинов, болгарский дворянин на русской службе, никогда не скрывал от семьи, насколько неприглядной работой занимается Третье Отделение Его Императорского Величества Канцелярии, так что София не питала иллюзий относительно политики – но то, что предстояло сделать, было отвратительным по любым меркам. Даже по весьма расплывчатым меркам жандармов... В сумерках Борис подполз к прогалине, выглянул и отполз назад. – Плохо дело, – сообщил он. – Фонарей понаставили – хоть стреляйся, за ними караулы, да ещё вроде бы собаки там мелькали... Вы, как пойдёте смотреть, глаз закройте, а то ослепнете. Может, ночью и полегче будет, но, думается, не пройти нам... И не думайте, что я повод отступить ищу! – Не думаю, – успокоила его София, извлекла из кармана полоску чёрной ткани, зажмурила правый глаз и тщательно завязала его. Затем перехватила карабин поудобнее и поползла вперёд. То, что Борис был абсолютно прав, она поняла уже метрах в десяти от края – здесь она могла бы без особого напряжения читать. Что творилось на самой прогалине, выяснять не хотелось, но требовалось – и она снова поползла. Прогалина была залита светом дуговых прожекторов, от которого дико болели глаза, София едва смогла разглядеть патрульную четвёрку с собаками, подалась назад, стараясь не привлечь внимания японцев – кажется, удалось – и остановилась только рядом с Борисом, стянула повязку и закрыла полуослепший левый глаз. – Не пройти, – констатировала она. – И я почти уверена, что... Поправка – никаких «почти», нас засекли. София дёрнула застёжку, вытянула трос и отбросила чемоданчик с культурой. Тот через несколько секунд вспыхнул бледным жарким пламенем. – Бегом! – София сделала несколько выстрелов назад и бросилась бежать. Борис держался рядом, время от времени стреляя через плечо. За спиной раздавались крики, выстрелы и лай, Балалайка, не глядя, бросила назад гранату... Где-то час спустя погоня прекратилась – японцы то ли потеряли их, то ли махнули рукой. Софию устраивали оба варианта, и потому, убедившись, что погони нет, она перешла с бега на шаг, а затем и вовсе остановилась. – Нам повезло, – сказала она, отдышавшись. – Если бы добрались... Уточнять, кто и куда, она не стала – всё и так было ясно. Культура уничтожена, заразить озеро не получилось – к счастью... Погоня отстала, оставалось только дождаться рассвета – и уходить. – Повезло, – согласился Борис. – Теперь только осталось убраться отсюда... Хотя уж лучше так, чем то, что должно было быть. Выпейте, ваше благородие, да и пойдём. Балалайка приняла протянутую фляжку, выпила водку, словно простую воду, выдохнула и вернула фляжку. – Идём. Привал через час, – скомандовала она. Обратный путь, по счастью, обошёлся без приключений. Даже сампан обнаружился на месте, хотя София опасалась, что его могут украсть, и план на этот случай у неё был. Дождавшись темноты, диверсанты столкнули сампан в море, Борис взялся за вёсла и через несколько минут даже глаза Балалайки перестали различать берег. Не в первый раз им не удалось выполнить задание – но впервые оба были рады этому. Миноносец появился из тумана неожиданно – Борис едва успел затормозить, и сампан мягко ткнулся в борт. Взобравшись на борт, София коротко кивнула боцману, поднялась на мостик, отдала честь Трубецкому и доложила: – Операция завершена. Прошу доложить в штаб: пункт три. Оперативная группа вернулась? – Сегодня на рассвете. Пункт один. – Я могу воспользоваться вашей машинкой? – Конечно, – Сергей кивнул. Машинка оказалась новой – где уж Сергей её раздобыл... София заправила бумагу, начала печатать – и не сразу обратила внимание на вошедшего в каюты жениха. – Значит, пункт три? – Полный провал, Серёжа, – Балалайка радостно улыбнулась. – Полнейший. – Ну и слава богу! – облегченно вздохнув, Сергей обнял невесту.