В начале пути

«Летающие Тигры» заходили на посадку. Новый аэродром к северу от Сайгона, новое наступление, новые вылеты... Линия фронта ушла далеко на север, но японские бомбардировщики всё ещё могли дотянуться до Сайгона, и рубеж перехвата сместился на север. Конечно, «Тигры» предпочли бы охоту на истребители, но и против бомбардировщиков в прицеле ничего не имели... – Итак, леди и джентльмены, – начал Джейсон, – спешу вас обрадовать: каждый день будет выделяться две пары для свободной охоты. Не одновременно, само собой. – Хорошая новость, – оценил Дикинсон. – А какая плохая? – Пока что не предусмотрена, – снова обрадовал подчинённых комэск. – А потом видно будет. Все свободны, десять и девять – к вылету. Делать было абсолютно нечего... до того момента, когда Джейсон решил, что восемь бездельничающих пилотов – это плохо. То есть, где-то минут пять, после чего весь свободный личный состав был усажен за изучение аэродинамики. – Леди и джентльмены, я решительно настаиваю, что вам необходимо не только уметь управлять самолётом, но и понимать, как он летает... и почему падает. Пока вы это понимаете плохо, что приводит к регулярным случаям воздушного хулиганства. Поэтому, леди и джентльмены, учите теорию – нет ничего практичнее хорошей теории. И пилоты, скрипя зубами, учили. Ребекка к этому отнеслась философски – переубедить майора Джейсона было невозможно, а делать всё равно нечего... День прошёл впустую – обе пары никого не поймали, налётов тоже не было, и пилоты скучали над учебниками. Ночь тоже ожидалась пустой, но как раз это у Ребекки возражений не вызывало. Разобравшись с учебником, она вышла на веранду, уселась прямо на ступенях и закурила. Вечер, жара наконец-то отступает, все вернулись на базу – и можно просто расслабиться. Привалиться спиной к столбу, потягивая горький табачный дым, закрыть глаза и не думать ни о чём... Когда-то – жизнь назад – рядом с ней сидела бы Энн, курила, наматывала рыжую прядь на палец, рассказывая какую-нибудь похабную историю... Только всего этого уже не будет. Энн осталась в тысячах миль отсюда, в чужой земле, под крестом из пропеллеров. Одна из многих ран – но самая страшная. Ребекка устала. Устала каждый день танцевать на лезвии бритвы. Устала хоронить друзей. Устала убивать. Устала даже летать... Война шла к концу – но что будет потом? Что делать после войны, куда податься из армии? Каким вообще будет этот мир? Ребекка не знала. И уже не могла представить мирной жизни – слишком глубокие раны оставила война в её душе. Такие, что к мирной жизни уже не вернуться... Да и куда возвращаться? На ферму, если пьяница-отец её еще не пропил? В их старую нью-йоркскую квартиру? Так её давно продали... На ферму к тётке? Там и без неё прекрасно обойдутся... Куда-то ещё? Но куда? Да, она отличный пилот, но она не одна... Остаться в армии? Вряд ли – сокращения начнутся едва ли не на следующий день после победы... Будущее выглядело смутным. Ночь прошла столь же спокойно – японцы так и не рискнули появиться в небе. А утром Ребекка поднялась в воздух. Свободная охота... Давно ей не удавалось ей заняться, и сегодня она намеревалась как следует развернуться. Просто летать. Остаться наедине с небом, забыть обо всём, кроме полёта, кроме проносящейся далеко внизу земли... И неважно даже, если она останется без добычи – сам полёт стоил всего. Ребекка качнула крыльями, дав знать напарнику, что уходит, развернулась и прибавила газ. Свободная охота, о которой она уже и не мечтала... Свободная по-настоящему... Ей повезло – японская патрульная двойка держалась слишком низко, чтобы заметить её. Крутое пике, злобный треск пулемётов – один истребитель не успел даже дёрнуться, мгновенно вспыхнул, второй крутым разворотом попытался уйти – безуспешно. Зайдя боевым разворотом в хвост японцу, Ребекка снова нажала на гашетку, полоснув длинной очередью. Лопнули расчалки, сломались подкосы – и оба правых крыла сложились, словно захлопнутая книга. Истребитель судорожно дёрнулся и сорвался в штопор, секунду спустя из кабины вывалилась крохотная с такого расстояния фигурка... Когда внизу вспух ярко-красный купол парашюта, Ребекка развернулась прочь. Топливо кончалось – осталось в обрез на обратный путь, так что стоило поторопиться... Посадка, короткий доклад – и отдых. Можно уйти в свою комнатушку и завалиться на койку с сигаретой в зубах, стаканом в одной руке и книгой в другой. И можно до вечера наслаждаться приключениями Филеаса Фогга – такими простыми и неопасными – а вечером выбраться в гостиную, где до ночи просидеть за разговорами, картами и спиртным, а потом снова завалиться в постель – и лучше бы чью-то – а наутро... А наутро всё начнётся по новой. Дежурство на земле, полёты охотников, зубрёжка... А может, японцы всё-таки явятся, и тогда в воздух поднимется вся эскадрилья, наконец-то получив настоящий бой... Закурив, Ребекка выдохнула дым, проводила его взглядом и неспешно пошла к дому. План хорош, осталось только реализовать его да надеяться, что комэска не посетит новая идея. Ну или не случится драка, что гораздо лучше... Утро не принесло никаких сюрпризов – завтрак, вылет первой двойки, второй, учебник – всё как вчера. Снова ни первая, ни вторая никого не встретили и теперь с тихой завистью провожали смену... День тянулся и тянулся, вернулись обе машины четвёртой двойки, одна из третьей – но Джейсон задерживался. – Леди и джентльмены, нам стоит беспокоиться? – осведомился Дулиттл, высунувшись из окна. – Пока нет, доктор, – ответил замещавший командира Стинг. – Но если он не появится в ближайшие двадцать минут, это будет не очень хорошо. Значит, он сел на запасном аэродроме и вернётся только завтра. Надо будет соседей запросить... Такое изредка случалось, и никто не стал беспокоиться. Полчаса спустя, когда майор так и не появился, Стинг отбил телеграммы на все аэродромы, где мог приземлиться Джейсон и на этом успокоился... До тех пор, пока не получил ответ – их командир нигде не приземлялся. Вот это уже было действительно плохо. – Леди и джентльмены! – объявил Стинг с веранды. – Общий вылет, немедленно! Майор Джейсон, по-видимому, совершил аварийную посадку! Пилоты мгновенно бросились к машинам, техники спешно заполняли баки и запускали моторы, связист торопливо передавал доклад в штаб фронта... Оторвавшись от земли, Ребекка первым делом поднялась на двенадцать тысяч футов и заложила широкий круг. Бесполезно – нигде не поднимался над лесом дым сигнального костра – или горящей машины. Что ж, придётся повозиться немного дольше... Снизившись до шести тысяч, Ребекка направилась на север, вглядываясь в проносящиеся под крылом джунгли и стараясь представить ход мыслей командира. Зная его, можно было с уверенностью сказать, что он обошёл линию фронта над морем, не особо удаляясь от берега, некоторое время барражировал над японскими рядами, а возвращаясь, проскочил над фронтом на предельных двадцати трёх тысячах. Правда, с такой высоты он бы и без топлива, просто планируя, смог бы дотянуть до аэродрома... – Значит, командира сбили, – тихо сказала сама себе Ребекка, до боли в глазах всматриваясь в зелёное море под крылом. Пусто. Не найдя никаких следов, она вернулась на последних каплях топлива и, не снимая комбинезона, бросилась к Стингу. – Капитан Стинг, сэр! Поиск не дал результатов! – Вольно, лейтенант, – капитан помассировал виски. – Отдыхайте, через три часа второй вылет... Тяжело выдохнув, Ребекка расстегнула комбинезон, завязала рукава на поясе и вышла из кабинета, на ходу доставая сигареты. Три часа так три часа... Три часа спустя она снова поднялась в воздух, снова отправляясь на поиски. На сей раз ей предстояло работать с чужого аэродрома, да ещё и зайти за линию фронта... и скорее всего – зря. Если бы японцам удалось захватить Джейсона живым, они не замедлили бы об этом сообщить, а если бы он погиб – выдали бы тело. Был, конечно, шанс, что он сумел выжить и где-то прячется... Но шанс мизерный. Впрочем, как ни мал был шанс, Ребекка Флинт отступать не собиралась. «Летающие Тигры» не отступают... С двенадцати тысяч футов трудно разглядеть хоть что-то, но Ребекка не рисковала спускаться ниже десяти – японцы неохотно забирались на такую высоту, так что здесь она была в относительной безопасности. Ну а выстрел из ракетницы она уж точно заметит. Но выстрела не было, и Ребекка развернула машину, уходя на восток, к морю. Не стоит лишний раз дразнить судьбу... На свой аэродром она вернулась уже ночью, молча покачала головой на взгляды товарищей и ушла к себе. Шансов найти командира почти не осталось, и хотя все ещё надеялись, надежда эта таяла с каждым часом. Вряд ли Джейсон выжил, но надо найти хотя бы тело... А это будет неизмеримо сложнее – мертвец ведь не подаст сигнал. Тогда только и остаётся, что прочёсывать джунгли... Или обратиться к японцам – возможно, майор всё-таки у них. Но всё это завтра. Ребекка была уверена, что не сможет заснуть, несмотря на усталость – но отключилась, едва голова коснулась подушки. Стинг, как оказалось, думал если и не так же, то очень похоже. На построении он объявил: – Лейтенант Флинт, сразу после завтрака отправляетесь на фронт. Парламентёром. Спросите японцев, у них командир, или нет. – Так точно, капитан. – Вольно! Наспех проглотив завтрак, Ребекка забралась в кабину и поднялась в воздух. Вряд ли спешка имела смысл – лететь было всего-то минут десять, а за это время вряд ли что-то изменится – но она просто не могла иначе. «Тигры» не отступают... Четверть часа спустя Ребекка с белым флагом стояла на нейтральной полосе, обмениваясь приветствиями с пожилым седовласым полковником с двумя мечами за поясом. – Я представляю добровольческую эскадрилью «Летающие Тигры», – заговорила она, покончив с формальностями. – Вчера днём командир нашей эскадрильи пропал без вести, и мы полагаем, что он совершил вынужденную посадку или упал на оккупированной территории и хотели бы получить информацию об этом. Если он находится в плену, мы можем рассмотреть различные варианты обмена военнопленными, если же погиб – получить тело для погребения. Также я уполномочена передать вам все необходимые для опознания сведения. Ребекка передала флаг горнисту и протянула японцу тонкую папку. С поклоном приняв её, японец ответил: – Я сожалею, госпожа Флинт, но, к несчастью, мне неизвестна судьба вашего командира. В моей зоне ответственности он не совершал посадку. Но я даю вам слово офицера перед ликом Аматерасу Омиками, что сообщу всё, что станет известно о судьбе майора Джейсона, буду ходатайствовать о его освобождении без всяких условий, если он жив, и способствовать передаче его тела, если он погиб. Это всё, что я могу обещать вам... – Что всё же больше, чем мы могли бы рассчитывать, – Ребекка отдала честь. – Прощайте, полковник. Вернувшись, Ребекка сразу же явилась в штаб и доложила: – Сэр, у японцев нет никаких сведений о командире, но они обещали передать нам всё, что им станет известно. – Благодарю, лейтенант, – Стинг сжал пальцами переносицу. – У нас тоже ничего... – Как ты думаешь, он жив? – спросила Ребекка, отбросив формальности. – Не хочу об этом думать и тебе не советую, – Стинг рваным движением разложил на столе бумаги. – Не то до такого додумаемся, что лучше уж пулю в лоб... Иди отдохни, я слетаю, а вечером, если ничего не случится, твоя очередь. Сидя на веранде дома дежурных, Ребекка курила, наблюдала за заходящими на посадку самолётами и слушала бессвязный монолог Кэти Кимбли, которая, как оказалось, была давно влюблена в командира. Слушала вполуха, но Кэти просто надо было выговориться, а слушают ли её или просто бездумно гладят по спине... Так они и сидели – одна говорила, другая молчала, и обе из последних сил цеплялись за надежду, прекрасно понимая, что надежды нет. Колеса «Хоука» коснулись земли, истребитель пробежался и замер. Одновременно с ним остановился у штаба грязно-оливковый курьерский «Ситроен». Стянув куртку, Стинг бросил её в кабину, бегом добрался до штаба – и через несколько минут над аэродромом поплыл заунывный вой сирены. Кэти, дёрнув головой, вскочила и, на ходу вытирая слёзы, бросилась к штабу. Ребекка метнулась следом, едва успев бросить недокуренную сигарету в ведро с песком. Стинг стоял на веранде, комкал в руке лист бумаги и смотрел на пилотов. – Командира признали пропавшим без вести, – сообщил он. – Командиром эскадрильи назначен я. Поиск приказано прекратить... Немного помолчав, Стинг продолжил: – Всем начать подготовку к боевому вылету. Вылетаем через час – началось большое наступление, на севере русские и китайцы взяли Ханой... Ребекка закрыла глаза. Вот и всё – Роберт Джейсон уже не вернётся. Талантливый командир, лётчик и поэт, создавший эскадрилью, прошедший с ней всю войну... Даже если он и жив, он уже никогда не поведёт их в бой. А он мёртв – иначе бы уже дал о себе знать. Командира больше нет – но осталась эскадрилья, остались три книги стихов и строчка, которой уже не стать новым сохранением. Но забираясь в кабину и выводя мотор на максимальные обороты, Ребекка прошептала: – Только кто-нибудь порою должен в небе воевать... И знала, что она не одинока.