В начале пути

Выбравшись из кабины, Ребекка растянулась на траве, заложив руки за голову и бездумно глядя в небо. Мирное небо… Война закончилась. Ещё тянулись дипломатические баталии в русском Бресте, но и они не обещали затянуться надолго – ни Германия, ни Япония не могли продолжать войну, австрийцы, венгры, чехи и сербы увлечённо кромсали бывшую империю на национальные квартиры, а Турция и вовсе перестала существовать. Что ж, они знали, на что шли, и теперь пожинают плоды собственных решений – горе побеждённым, всё, как всегда… Завтра в Сайгоне состоится парад в честь победы, а потом… А что потом? Сейчас Ребекка знала только одно – в Америку она не вернётся. Ей просто нечего там делать – война сожгла её, вытравив всё человеческое. Ей – им всем – нет места в мирной жизни… Потом… Ребекка улыбнулась – она прожила шесть лет, не задумываясь о завтрашнем дне. Зачем, если ты не знаешь, доживёшь ли до заката? И вот теперь можно снова строить планы, думать о завтрашнем дне… Только нужно ли? – Наслаждаешься? – Фред Дикинсон уселся рядом, снял пилотку и тоже лёг. – Наслаждаюсь, – согласилась Ребекка. – Вот скажи мне, Фред, что ты собираешься делать дальше? – Я? Продам свою долю в эскадрилье и подамся в Калифорнию. Есть там у меня друзья, а у друзей дела… – Фред неопределённо помахал рукой, изображая, видимо, эти дела, и Ребекка заподозрила, что полиции они придутся не по нраву. – А ты? – А я всё никак не привыкну, что планы на завтра имеют смысл, – усмехнулась Ребекка. – Так что – пока сама не знаю. Нас, в конце концов, еще не распустили… – Вот так уж и не знаешь? – Ну, точно я знаю, что в Штаты не вернусь – делать мне там нечего. А вот что кроме этого… – Ну а ты подумай, чем бы тебе хотелось заниматься? – неожиданно предложил Фред. – В смысле, не работать кем-то, а вообще… – Летать, естественно, – фыркнула Ребекка. – Как будто сам не знаешь!.. – Во-от, – протянул Фред. – Летать. Вот давай от этого и отталкиваться… В армии нас, понятное дело, не оставят, значит, дело ищем на гражданке. В авиапочту тебя точно не возьмут, да и никого из наших – рожей не вышли, пассажирская… Ну, там от бомберов будет не протолкнуться. Остаётся что? – Курьер. В стране не из высшей лиги, – закончила мысль Ребекка. – Именно, – поднял палец Фред. – Но и тут без протекции будет нелегко… Если, конечно, строго следовать букве закона. – Гангстер у нас ты, – отозвалась Ребекка, – но я подумаю… – Ну, если надумаешь – свистнешь, – Фред поднялся на ноги. – Подскажу один адресок… Проводив его взглядом, Ребекка ещё несколько минут смотрела на облака, а затем поднялась и отправилась к себе – надо было достать парадную форму и привести её в порядок для завтрашних торжеств, да и собой заняться стоило… По дороге она обдумывала предложение Дикинсона – и чем дальше, тем больше склонялась его принять. На закон ей, по большому счёту, было наплевать, а возможность летать полностью оправдывала в её глазах всё. В конце концов, ей давно уже было очевидно, что в мирной жизни ей нет места. А если так – выбора просто не остаётся, и она обратится к Фреду. Позже. Приняв решение, Ребекка сосредоточилась на завтрашнем параде – дел всё еще оставалось по горло, а день, между тем, уже клонился к вечеру… Солнце бьёт в спину, бросая длинные тени на брусчатку площади, играет на трубах музыкантов, острыми искрами рассыпается на штыках и саблях кавалерии. Воздух заполнен музыкой и слитными шагами сотен ног – союзная армия марширует мимо наспех сколоченной трибуны, задрапированной флагами. «Летающие Тигры» возглавляют сводный отряд американских лётчиков – единственные, кто здесь в полном составе, по какой-то неведомой прихоти командования. Ребекке наплевать – по какой. Сейчас важно только одно – держать строй, чувствуя мостовую под ногами и плечо товарища рядом. Мысли и чувства, разговоры и молчание – всё это будет потом. А сейчас есть лишь чеканный шаг и совершенное, незамутнённое ничем торжество. Они победили. Они прошли шесть лет ада, теряя товарищей и балансируя на лезвии бритвы, но они выжили – и победили. Война окончена, и не будет больше гонки со с смертью, не будет кашляющего лая пулемётов и треска рвущегося перкаля, не будет бесконечных часов ожидания на земле и в воздухе и безумных секунд воздушного боя… Война окончена, и победители наслаждаются победой. Скоро неверная солдатская судьба рассеет демобилизованных по всему миру, и многие из них никогда больше не увидят друг друга, но всё это будет потом – а пока что они вместе, плечом к плечу, шагают по пыльной брусчатке Сайгона. Отдают честь стоящим на трибуне командирам и просто радуются. Ведь они победили… Прямо с парада «Тигры» отправились в лучший ресторан Сайгона, где закатили грандиозное пиршество, процентов на восемьдесят состоящее из алкоголя. Поздравляли вернувшихся, поминали не вернувшихся, пили за техников и оружейников, за конструкторов… И закончили поздно ночью, когда ресторан всё-таки закрыли, не без труда выставив разгулявшихся военных. Ребекка смутно помнила, как вернулась к себе, однако этого было вполне достаточно, чтобы быть уверенной в том, что она ничего не начудила. – И не подцепила никого… – проворчала она, придирчиво изучая своё отражение. – Теряешь хватку, подруга… Приведя себя в порядок, Ребекка вытащила из сумки документы, заправила в машинку бумагу и принялась печатать. Печатала она небыстро, но и работы было немного, так что вскоре, прихватив бумаги самолёта и два заявления, она отправилась к комэску. Стинг – уставший и мрачный – заявления принял. – Ты очень вовремя, – сказал он, выписывая чек. – Завтра нас официально распустят, и тогда уже продать свою долю не получится… Так что сегодня мы сами нашу эскадрилью распускаем – кстати, подпиши. – Декларация о роспуске? – Ребекка пробежала глазами текст, поставила свою подпись и забрала чек. – Держи. Фреда не видел? – У себя должен быть, а что? – Да так, пара вопросов. Личных… – Только не забудь, что церемония в пять, – кивнул Стинг. Дикинсон действительно был у себя – собирал вещи и тщательно уничтожал все следы своего пребывания. – Надумала? – только и спросил он. Ребекка молча кивнула, и Фред, вырвав из блокнота листок, быстро написал несколько строк. – Держи, – протянул он ей записку, – здесь всё, что нужно. Ребекка не глядя убрала записку в карман и ушла. Не оглядываясь… И снова ожидание – но теперь уже совсем другое. Завершилась эпоха, новый мир восстал из кровавой купели… И она сейчас – одна из небрежно стряхнутых капель, всего лишь. Было ли место для неё в этом новом мире? Неизвестно – но если и нет, она вырвет его своими руками. Точно так же, как пришлось бы и в старом мире – только шансов было бы меньше… Попытки представить будущее никак не мешали Ребекке собираться – она не собиралась задерживаться ни на миг дольше, чем это необходимо. Ей больше нечего делать здесь – ни в крохотном бунгало, ни в Сайгоне, ни во всём Индокитае… Если, конечно, адрес в записке не здешний. Бросив взгляд на часы, Ребекка достала записку и развернула её. Сиам, Бангкок. Короткий адрес и фамилия, приписка: «Прозвище за пароль идёт». Ничего лишнего… И ничего личного – вот уж следы Фред Дикинсон заметать умел всегда. Ещё один взгляд на часы – и Ребекка, поправив юбку, снова завязала галстук и надела китель. Пора. Двенадцать человек застыли в строю, преданно поедая глазами молодого, но уже поседевшего пехотного майора с плоской шкатулкой в руках. – Леди и джентльмены! – заговорил майор. – За проявленные отвагу и доблесть личный состав добровольческой эскадрильи «Летающие Тигры» награждается Крестом лётных заслуг. Голос у майора был тихий и хриплый – такой бывает у людей, которым не повезло обжечь горло. Отдав честь, он открыл шкатулку и двинулся вдоль строя, прикалывая награду, пожимая руку, коротко поздравляя и получая в ответ банально-уставное «служу Соединенным Штатам!» Коротко, без лишних церемоний – какие церемонии между своими? А майор, кем бы он ни бы, для «Тигров» был именно своим… Точно так же он провёл все шесть лет на фронте, и точно так же его ждало скорое увольнение – и точно так же ему будет нечего делать в мирной жизни – всё это Ребекка увидела в его глазах. Вручив последний крест, майор отошёл к автомобилю, а Стинг, выйдя вперёд, заговорил: – Война окончена – и вместе с ней окончена история нашей эскадрильи. Шесть лет назад мы объединились, чтобы помочь европейским нациям отстоять свою свободу. Мы пришли по зову сердца, не по приказу, еще не зная, что наша страна сама окажется втянута в войну спустя считанные дни после её начала. Мы сражались, теряли товарищей, радовались каждой прожитой минуте… Но война окончена, и мы снова можем вернуться к мирному труду. Леди и джентльмены, мне искренне жаль произносить эти слова, но мы приняли это решение сообща, и теперь мне остаётся лишь озвучить его: добровольческая эскадрилья «Летающие Тигры» распущена. Я не прощаюсь – я более чем уверен, что наши пути еще не раз пересекутся в мирной жизни, и , вспоминая эти славные и страшные дни, мы сможем сказать: нет уз крепче боевого братства! Обычное парадное суесловие – но здесь гость из Вашингтона, не скажешь же: «Молодцы ребята, пошли, закатим отвальную, да так, чтобы в аду жарко стало!» Именно это и должен был сказать Стинг, и именно это он и сказал – вот только услышали его лишь свои… И даже пехотный майор прекрасно его понял, но стенограмму увидят те, кто не поймёт, да и не должен понимать… – Вольно! Стоя на палубе, Ребекка курила, вспоминая прощание с эскадрильей. Грандиозного гуляния не получилось – весь запал был истрачен вчера, после парада. Собрались, выпили, потрепались, вспоминая разные забавные случаи, помянули погибших и разошлись. Не оглядываясь… И не было смысла о чём-то говорить и что-то обещать – всё давно было сказано и обещано. Может быть, их пути ещё пересекутся, может быть – нет, но это неважно. Нет больше «Летающих Тигров» – и нет больше в мире ничего, что было бы важно… Докуренная сигарета полетела за борт, и Ребекка отвернулась от моря. Через два дня она будет в Бангкоке, а дальше… А дальше – снова неизвестность. Снова, как на войне, нет смысла загадывать дольше, чем на день-другой вперёд. Нет смысла и нет нужды – всё равно случится то, что должно случиться. А раз так – нет нужды беспокоится о будущем… Тем более, что ближайшее будущее обещает только два дня корабельной скуки. Несколько секунд размышления, не выкурить ли еще одну сигарету – и Ребекка, решив, что не стоит, спустилась в каюту – в багаже имелось несколько книг, купленных по дороге в порт. Захлопнув книгу – исключительно бредовый детектив про гениального преступника со столь же бредовым именем Фантомас – Ребекка оставила её на столике в каюте, подхватила чемодан и поднялась на палубу. Швартовка завершена, вот-вот спустят трап – и она снова уйдёт, не оглядываясь. Бангкок трудно было назвать впечатляющим городом – до Сайгона ему было далеко, и невольно возникал вопрос – если такова столица, то как же выглядит всё остальное? Точно так же застыло во времени, как провинциальный Индокитай? Или, подобно столице, стало невнятным смешением всех возможных стилей? А впрочем, какая разница? Нужный адрес нашелся быстро, и обитавший в искомом доме невысокий пухлый китаец, услышав, по чьей рекомендации пришла гостья, сделался необыкновенно предупредителен (и кобура, выглядывающая из-под куртки, отношения к этому не имела). Он провёл ее в комнату, распорядился подать чай, и дождавшись, пока Ребекка сделает первый глоток, отпил сам и заговорил: – Относительно вашего первого вопроса я имею удовольствие предложить вам недавно списанную американской армией машину «Боинг модель шесть». – И в каком состоянии эта машина? – Смею вас заверить – в превосходном, – ответил китаец. – Конечно, было бы преувеличением утверждать, что он ещё в заводской смазке, но его налёт немногим больше пятидесяти часов и он не участвовал в боях… – Звучит заманчиво, – согласилась Ребекка. – И что же еще вы имеете удовольствие предложить? – Если говорить о самолётах, то больше ничего, – китаец развёл руками. – Но если мы о вашем втором вопросе… Я могу дать вам только один ответ – Роанапур. – Как я слышала, это весьма… своеобразное место, – заметила Ребекка. – Да, весьма, – согласился китаец. – Но именно это своеобразие и позволяет деловым людям заниматься там серьёзным бизнесом. Сиам – независимое государство с достаточно разумными законами, но правительство контролирует Роанапур лишь на бумаге. Законы там не действуют, и для таких людей, как мы с вами, это идеальное место. Вы же не хотите сказать, что собираетесь заняться легальным бизнесом?.. – Ну, прикрытие мне не помешает, но в целом вы правы, – возможности для легального бизнеса были исчерпаны, их Ребекка проверила ещё до отставки. – И полагаю, стоит взглянуть на самолёт. – Конечно, – поклонился китаец. – Прошу за мной, это недалеко. Это действительно оказалось недалеко – десять минут пешком, два квартала и спуск к речной пристани. И там, странно и неуместно смотрящийся среди лодок и нескольких катеров, стоял, едва заметно покачиваясь, биплан… Он действительно выглядел хорошо – ровная, хотя и успевшая слегка поблёкнуть под тропическим солнцем краска, блестящий металл, натянутые туже рояльных струн расчалки… Разумеется, внешний осмотр Ребекку не удовлетворил. Забравшись в кабину, она проверила приборы, пошевелила рычаги, а затем поинтересовалась: – Полагаю, вы не станете возражать против небольшой проверки в воздухе? – Разумеется, но только если вы согласитесь на мою компанию, – ответил китаец. – Раскрутите винт и садитесь, – Ребекка рывком развязала узел, выбросила швартовы на причал и вернулась в кабину. Мотор чихнул и ровно зарычал, Ребекка, бросив взгляд через плечо, плавно двинула рычаг газа вперёд, и гидроплан, набирая скорость, скользнул по реке и легко поднялся в воздух. Набрав высоту и сделав два круга над городом, Ребекка вернулась, легко посадив самолёт и подведя его к самому причалу. Этого было вполне достаточно, чтобы убедиться – продавец не обманывал. Машина действительно была в отличном состоянии и вполне стоила тех денег, которые требовал продавец. – Беру, – Ребекка протянула китайцу туго перевязанный бечевкой пакет. – И комплект карт. – Разумеется, – китаец протянул ей паку. – Здесь всё, что вам может понадобиться. – Что ж, благодарю, – Ребекка забросила вещи в заднюю кабину, устроилась на месте пилота и крикнула: – От винта!