В начале пути

Глубоко вдохнув, Ричард одним движением вогнал в ствол пятидюймовки банник. – Силён, бродяга, – старшина пропустил между пальцами линкольновскую бородку. – На флоте служил? – Юнгой на «Олимпии» в войну с Испанией, – чернокожий атлет легко орудовал тяжёлым и длинным банником. – Да и потом случалось на торговом флоте повкалывать... Ну, а на берегу, сам, верно, знаешь, чёрных не любят... – Это да... – вздохнул Эйб. – Как папаша мой всегда говорил – на кой чёрт было воевать, если ни черта не поменялось? Пока Линкольн был жив – ещё туда-сюда, а как убили его – так всё, на негров да на солдат всем плевать стало, ну, может, кроме Гранта... Эй, вы двое! Прицелы готовы? – Так точно! – хором ответили близнецы Сэм и Дин Джонсоны, два наводчика и самых больших лентяя на корабле во всём, что не касалось стрельбы. – Прицелы готовы! – Очень хорошо... – старшина прошёлся по каземату, заглядывая в прицелы и стволы. – Молодцы. А тебе, Дик, двойная порция рома – за то, что банником один работаешь... Разрешаю отдохнуть пятнадцать минут. Ричард стоял на корме, курил и любовался кораблями. Два линкора – «Нью-Йорк» и «Техас», шесть новеньких эсминцев и три транспорта с войсками – это сила. Сила, с которой кайзеру придётся считаться, а ведь это только начало. Америка вступила в войну, и теперь её скорый конец неизбежен... А потом воцарится прочный мир на многие десятилетия – конечно же, под американским покровительством... Плавное течение мыслей Ричарда перебил пронзительный звук горна, трубившего тревогу. Выбив трубку о борт, матрос развернулся и побежал на свой пост. – Что случилось?! – спросил он встреченного по дороге Дина. – Миноносцы! – крикнул тот в ответ, и Ричард понесся ещё быстрее. Миноносцы. Быстрые, вёрткие, смертельно опасные... Один удачный выстрел – и даже огромный линкор в лучшем случае выйдет из строя, если не отправится на дно. И даже если эта атака станет для эсминца последней –это приемлемая цена. Отбросив все посторонние мысли, Ричард схватил первый снаряд и загнал его в орудие, а следом втолкнул картуз. Лязгнул затвор, Сэм и Дин яростно закрутили маховики, наводя пятидюймовку на цель, Оскар дёрнул за шнур спуска... Пушка рявкнула, отлетела назад и вернулась на место, Оскар крутанул рычаг, открывая затвор, а Ричард забросил в казённик новый снаряд – с такой лёгкостью, словно он и не весил полсотни фунтов. – Огонь! – рявкнул Эйб, как только затвор встал на место, и Оскар снова дёрнул шнур. Новый снаряд с воем умчался вдаль, и через несколько секунд Сэм радостно заорал. – Заряжай! – рявкнул Эйб, когда затвор снова открылся. Ричард снова зарядил пятидюймовку и подхватил новый снаряд. После трёх залпов «Техас» неожиданно повернул влево, увеличив ход до полного. Близнецы, не дожидаясь команды, закрутили маховики, восстанавливая наводку, Ричард забросил в казённик новый снаряд и тут же взял у подносчика следующий. Думать совершенно некогда, тяжёлые снаряды один за другим уходят в ствол, в каземате повисла белёсая дымка кордитного дыма, от которого щипало глаза... ...Пятидюймовка снова выстрелила, казённик едва не задел Ричарда, он шагнул вперёд, снова заряжая пушку, снова лязгнул затвор и раздался выстрел. Ричард развернулся к подносчику – и замер, услышав резкую трель горна. Отбой... – Что, уже?! – разочарованно завопили близнецы. – Вы же слышали, – Эйб опустил в карман секундомер. – Три минуты одна секунда. Одиннадцать выстрелов. Мистер Джонсон, есть ли попадания? – Одно точно наше, – заявил Сэм. – А может, и два... – Внимание расчётам противоминной артиллерии! – ожил громкоговоритель по потолком. – Атака отражена, потерь нет. Два вражеских эсминца тяжело повреждены, один из них, возможно, затонет. Личному составу дополнительный отдых и двойная винная порция. – Ура! – заорал кто-то, и вся батарея подхватила этот крик. – Рано радуетесь, – проворчал Оскар. – Ночью эти сволочи вернутся... – Может, и так, – согласился Эйб, снова потеребив бородку. – Но лично я больше боюсь подлодок. В «Джейнс» писали, что германцы разработали тактику совместных атак эсминцев и подлодок... – А это уже не наша головная боль, – хмыкнул Дин, уткнувшийся в прицел. – За бошами два наших эсминца погнались, и подранка они добьют... – Ну и прекрасно, – Ричард принялся набивать трубку. – А я пойду на палубу... – Иди, – кивнул Эйб. – Заслужил. Ричард стоял на корме, курил, любовался закатом и смотрел, как занимают своё место в строю вернувшиеся эсминцы. Что ж, в этот раз повезло им – кайзеровский флот лишился эсминца, а ещё двум понадобится ремонт. Но Оскар прав – миноносцы и подлодки всегда были ночными хищниками... А возможно, что где-то там, за горизонтом, прячутся линкоры кайзера, и на рассвете они явятся к измотанному бессонной ночью конвою... Докурив, Ричард выбил трубку, бросил еще один взгляд на корабли и спустился в каземат. Скоро ужин, а затем и отбой, но Ричард не сомневался, что ночь спокойной не будет. Оскар оказался прав – ночью эсминцы вернулись. Не тратя время на то, чтобы нормально одеться, артиллеристы бросились к орудиям, Оскар открыл затвор, и Ричард загнал снаряд в ствол. Выстрел, негр снова заряжает пятидюймовку и отпрыгивает в сторону, чтобы его не задело при откате... Ночной бой куда страшнее дневного – врага удаётся увидеть лишь мельком, попасть по мелькнувшему в луче прожектора силуэту почти невозможно, а сам ты – как на ладони, враг может в любой момент всадить торпеду в твой борт... Или поймать удачно выпущенный снаряд, тут уж как повезёт. Темнота за пределами узкого конуса прожекторного луча особенно непроглядна, и друга она скрывает или врага – кто знает?.. Ричард не знал, да и не особенно хотел знать. Еще двадцать лет назад он убедился, что Экклезиаст был прав, сказав: «Во многом знании многая печаль», и старался как можно меньше знать о том, кто находится с другой стороны ствола... Он просто деталь пушки, такая же, как затвор. Он, как и пушка, не знает, куда упадёт снаряд... Бой закончился также неожиданно, как и начался. Услышав горн, Ричард вернул снаряд подносчику. – Пять минут, – сообщил Эйб, щелкнув крышкой секундомера. – Двадцать семь выстрелов на ствол. В среднем... Такими темпами противоминный калибр скоро останется без боеприпасов. Конечно, это было преувеличением – но «Техас» уже потратил больше десяти процентов боезапаса противоминной артиллерии, а до Бреста оставалось идти еще двое суток... а эта атака уж точно не будет последней. – Смею надеяться, что до утра нас не побеспокоят, – отчаянно зевнул Ричард. – Даже бошам нужно спать, хотя бы иногда. Кстати, кто-нибудь знает, чем дело кончилось? – Бошей отогнали, торпеды они выпустить не успели, но по нашим эсминцам отстрелялись, – сообщил тихо подошедший лейтенант. – Мистер Дугал, вы собираетесь банить орудие? – Так точно, сэр! – Ричард на секунду замер по стойке «смирно», схватил проволочный банник, собрал его и загнал в ствол. – Это и остальных касается, джентльмены! – повысил голос командир плутонга. – Пробанить стволы, а потом уже отдыхать! Кто-то у соседней пушки буркнул, что приходится больше чистить, чем стрелять, и лейтенант стремительно развернулся в ту сторону. – Хотите загадить ствол медью до того, что в нём заклинит снаряд? – осведомился он. – Пожалуйста, но только на другом корабле! И желательно – на немецком. Всё ясно? – Так точно! – хором отозвались артиллеристы. Лейтенант стоял и следил за работой, пока все орудия не были прочищены, и только после этого ушёл, разрешив отдыхать. – Скучная какая-то война получается... – вздохнул Сэм, забравшись на свою койку. – Скажи спасибо, что скучная, – проворчал Ричард. – Вот как начнут по нам главным калибром лупить, тогда будет не до скуки... И вообще, заткнитесь и дайте поспать, а то от вас шума больше, чем от бошей! В верхнем каземате противоминной артиллерии, известном среди моряков как «воздушный замок», воцарилась тишина. Ричард несколько секунд смотрел в потолок, размышляя о войне, но усталость быстро взяла своё, и он спокойно заснул, надеясь, что до побудки его никто не потревожит...