В начале пути

Огромная туша цеппелина с такого расстояния казалась серебристой чёрточкой на фоне темнеющего неба. Поймав её взглядом, Ребекка развернула истребитель хвостом к заходящему солнцу и резко прибавила газ. Цеппелин прыгнул навстречу, заполняя прицел, и девушка, чуть довернув машину, нажала на гашетку. Две цепочки искр мелькнули в воздухе, и через секунду на борту немецкого дирижабля распустился огненный цветок. Дело сделано. Ребекка развернула самолёт, бросила последний взгляд на охваченный пламенем цеппелин и выбросила его из головы. Пора было возвращаться – атаковать ощетинившийся пулемётами воздушный корабль не так-то просто, времени и горючего на это уходило много... Даже слишком много, если топливомер не сбился, как в прошлый раз... Мысли неспешно текли от одного пустяка к другому, мотор ровно гудел... Ещё бы не было так холодно – и был бы просто идеальный полёт. Но увы, даже на земле температура не превышала тридцати градусов Фаренгейта, а в полёте было куда холоднее. Впрочем, ради возможности летать можно и потерпеть мелкие неудобства... Тем более, что пора заходить на посадку. – Вот это полыхнуло! – поприветствовала девушку Энн, едва самолёт остановился. – Даже отсюда видно было! – Ну а ты как думала? Семь миллионов галлонов водорода – не шутки! – Ребекка ухмыльнулась, стянула шлем и расстегнула комбинезон. – Сходим развеяться? – Сходим! Джейсон сидел за столом, печатал на шумной и разболтанной машинке очередной то ли отчёт, то ли запрос и на вошедшую девушку едва взглянул. – Докладывайте. – Во время патрулирования был атакован и уничтожен дирижабль класса «LZ» объёмом около семи миллионов галлонов. Предположительное место падения – южная окраина Баньоле... – В двух милях от черты города, – уточнил майор. – Я уже в курсе... Минутку... Он снял трубку зазвонившего телефона, выслушал, ответил: «Принято» и повесил трубку. – Экипаж в полном составе спасся и был взят в плен. Поздравляю, – Джейсон снова принялся печатать. – Свободны, лейтенант. – Есть, сэр! – Ребекка отдала честь и вышла из кабинета. Застегнув шинель, девушка спустилась с крыльца, закурила и подняла глаза к небу. С севера надвигалась волна низких снеговых туч, кто-то из эскадрильи уходил на патрулирование, над крышами поднимались дымки... Они снова в Париже, третий месяц защищая город от немецких бомбёжек. Фронт замер, и немецкая авиация, плотно обосновавшись на ещё недавно французских аэродромах, осадила столицу. Воздушная осада... Когда Энн придумала это выражение, им обеим было смешно. Сейчас, когда бомбы и снаряды дальнобойных пушек сделали непроходимыми почти все дороги, ведущие к городу, это было не смешно. – Эй, о чём задумалась?! – а вот и Энн... – Ночью снег пойдёт, – отозвалась Ребекка, затягивась в последний раз и выбрасывая окурок. – Куда пойдём-то? – На Монмартр, естественно! – блондинка взмахнула рукой. – Возьмём у казначея твою премию, да и пойдём. И такое устроим!.. Ребекка усмехнулась – устроить что-нибудь «такое», оставляющее за собой шлейф пересудов и взысканий, Энн умела, как никто другой. И абсолютно неважно, было ли это воздушное хулиганство или кабацкая драка – Энн на мелочи не разменивалась. – Ну что, подруга, – ухмылка стала ещё шире, – гуляем? – Так, чтоб стёкла звенели! – с энтузиазмом ответила блондинка. Заведение называлось «Свинцовый дирижабль» и было ещё до войны облюбовано авиаторами. Здесь собирались пилоты и техники, дискутировали о самолётах и дирижаблях, мечтали о полётах к иным планетам... А теперь ещё и отмечали награды и поминали погибших, которых становилось всё больше... «Дирижабль» встретил подруг шумом, табачным дымом и нестройным пением французов, удачно вернувшихся из налёта на немецкие позиции. Вечеринка явно шла давно, зайти успела далеко, и появление американских лётчиц было встречено с неподдельным энтузиазмом. Пилоты радостно заорали, размахивая стаканами, кто-то бросился к стойке за выпивкой, кто-то принялся освобождать место, сталкивая соседей и опрокидывая стулья... Энн фыркнула, приняла стакан кальвадоса и отсалютовала компании и с ужасным акцентом заявила: – Эй, парни, надерём бошам задницы ещё разок?! – Много раз! – хором отозвались французы. – Насадим Вилли на его каску?! – Да! – Будем летать выше всех?! – Будем!! Кальвадос обжёг глотку и устроился в желудке, отдавшись теплом по всему телу. Ребекка выдохнула и запустила зубы в кусок пирога. – Ваше здоровье, девочки! – крикнул кто-то. – И тебе не хворать, – Ребекка отсалютовала стаканом в сторону крикнувшего. – Куда летали, ребята? – По окопам прошлись на севере, – отозвался невысокий рыжий парень с погонами лейтенанта. – Звать-то вас как? – Я – Энн, а она – Бекки, – сообщила блондинка, сняв шинель. – Жак, – лейтенант привстал и поклонился. – А не вы ли устроили то красочное пиротехническое представление в небе? – Она, – Энн ткнула пальцем подругу в бок. Французы отреагировали бурно. Вскочив, вся компания подхватила Ребекку и принялась качать, подбрасывая чуть не до потолка. При этом пилоты радостно и невразумительно кричали, один за другим осушали стаканы, а под конец принялись качать ещё и Энн... – Да успокойтесь уже, и объясните, чему вы так обрадовались... – зарычала Ребекка. Ответил Жак, лучше остальных владевший английским. Он сообщил, что эскадрилье крупно не везло с дирижаблями – немецкий огонь был слишком результативен. Даже если никого не сбивали, нормально атаковать цеппелин не получалось, и он уходил неповрежденным... После очередного стакана Ребекка с лёгким удивлением обнаружила, что сидит у Жака на коленях, объясняя при этом схему атаки на бомбардировщики из засады, а Энн, скинув китель, целуется сразу с двумя французами. После следующего стакана компания под взрывы хохота ушла наверх, а сама Ребекка пришла к выводу, что Жак хорош не только в пилотировании, и что надо это проверить. Затем, после ещё одного стакана, девушка вспомнила замечание Джины о том, что блуд вредит только душе, а воздержание – ещё и телу, и предложила Жаку отправиться вслед за подругой на второй этаж, в один из номеров, где и продолжить вечеринку частным порядком, с чем француз немедленно согласился... Утром, разыскивая брюки, Ребекка пришла к выводу, что в постели Жак оказался ничуть не хуже, чем в воздухе, и что кальвадос был отличным. Энн, сидевшая на кровати, комментировала поиски, напоминала, что до конца увольнения оставалось меньше часа и расспрашивала о прошедшей ночи. Ребекка на всё реагировала совершенного одинаково – невнятным рычанием и советами пойти к чёрту. Энн, естественно, идти никуда не желала и продолжала разглагольствовать, пока подруга не запустила в неё ботинком. – Уймись уже! Сама-то сразу с двумя кувыркалась... – Пришлось возмещать качество количеством, – хихикнула Энн. – Кстати, штаны твои под кроватью валяются... – Раньше сказать было никак нельзя? На ходу натягивая шинели, девушки быстрым шагом двинулись к аэродрому. Выпавший ночью снег придал улицам непривычно опрятный вид, артиллерия почему-то молчала – словно и не было никакой войны... Вот только Ребекке такая погода не нравилась – слишком уж легко было спрятаться за низкими облаками и выскочить из них прямо над головой... – Будет налёт, – хмуро сообщила Энн, глядя в мутное небо. – Будет, – согласилась Ребекка. – Пошли, времени в обрез... – Будет налёт, – объявил Джейсон, собрав всю эскадрилью. – Разведка сообщает о подготовке бошей к вылету, в запасе у нас около четырёх часов. – Какие силы? – тут же спросил Морган. – Четыре эскадры. – Твою мать!.. Простите, сэр! – Вольно, Алекс. Я и сам сказал то же самое... Сопровождение, естественно, будет, так что бомбардировщики оставим французам, а сами займёмся им. Наше командование сейчас собирает всё, что можно, кое-кто даже успеет вовремя, но всё равно драться придётся насмерть. – Сэр, а что будет на земле? – поднял руку Фред Дикинсон, заместитель комэска. – Резня, – коротко ответил майор. Что ж, подумала Ребекка, за осадой должен был последовать штурм – и не только воздушный... Почти половина всего бомбардировочного флота Германии вполне способна если и не сравнять Париж с землёй, то жестоко изувечить город, открыв дорогу армии. Без тыла, без дорог, без снабжения северный фронт рухнет за день-два... – Мы их перебьём, – толкнула Энн подругу локтем в бок. – Спорим, я тебя обставлю? – На что? – поинтересовалась Ребекка. – На ящик виски, – ответила Энн. – Шотландского. – Десятилетней выдержки, – уточнила Ребекка. – Идёт, – девушки пожали друг другу руки. Четыре часа спустя над Парижем повис вой сирен. Одна за другой эскадрильи поднимались в воздух, готовые сцепиться с надвигающейся армадой. Ребекка выдохнула, потянула ручку управления, отрывая самолёт от полосы, и расслабилась. Все заботы и проблемы остались на земле, освобождая её для битвы... Враг появился неожиданно – как всегда в воздушном бою. Только что чужие машины были тёмными крестиками на голубом небе, а сейчас – обманчиво-массивные туши прямо перед глазами. В прицеле. Пальцы нажали на гашетку, пулемёты выплюнули две струйки свинца, а Ребекка, тут же забыв о бомбардировщике, помчалась навстречу красному триплану, столь хорошо знакомому по прежним схваткам. – Прости, Манфред, но это твой последний бой, – шепнула она. Газ до отказа. Правую педаль до упора в пол, пять секунд спустя – левую. Очередь. Штопор. Кабрирование. Очередь. «Альбатрос» сорвался в пике, едва не задев колёсами землю, рванулся вверх – и едва не столкнулся с «Хоуком». Ребекка нажала гашетку. Триплан пронёсся в считанных дюймах от неё, так что она успела разглядеть безвольно обвисшее на ремнях тело, и исчез. Чтобы забыть о нём, девушке понадобилось меньше пяти секунд – ровно столько, сколько ушло на поиски новой мишени. Рывок вперёд, короткая очередь, боевой разворот – схватка полностью поглотила Ребекку, сжав мир до врага впереди и товарищей рядом. Вот промелькнул самолёт Энн, за которым гнался серо-голубой истребитель с двойкой на борту – Ребекка несколькими выстрелами заставила его отвернуть и набросилась на следующего германца. Вот проскочил мимо Фред, походя отогнав от неё незнакомый истребитель-биплан. Вот в прицел ворвалась туша бомбардировщика, и девушка нажала на гашетку... Грандиозная воздушная битва распалась на множество поединков и отчаянных собачьих свалок, с исчерченного дымом неба то и дело срывалась очередная машина, на земле вспыхивали дымные султаны взрывов, безобидные с высоты... Время тянулось, словно густая патока – казалось, что безумная круговерть тянется многие часы, но когда пулемёты злобно лязгнули затворами, а стрелка топливомера на три четверти прошла красный сектор шкалы, едва минуло полчаса. Сражение заканчивалось – расстрелявшие боезапас и истратившие топливо истребители один за другим выходили из боя и шли к аэродромам, уцелевшие бомбардировщики сбрасывали груз где попало и спешно набирали высоту... Воздушное наступление на Париж было сорвано – из всей армады по целям отбомбилось меньше десятка машин, да и те не нанесли большого вреда. Северные и восточные пригороды Парижа пострадали куда больше – именно там падали сбитые самолёты и сбрасывали бомбы отступающие бомбардировщики... Мельком взглянув на разрушенные и горящие кварталы, Ребекка направила самолёт к лётному полю, откуда чуть больше часа назад поднялась в воздух. Она вернулась третьей – первыми были Джейсон, потерявший половину левого стабилизатора, и Алекс, отделавшийся царапинами. Ответив на приветствие командира неуставным, но искренним воздушным поцелуем, Ребекка принялась осматривать самолёт, бурча себе под нос ругательства. Обшивка верхнего крыла слезает лохмотьями, половина расчалок перебита, правая тяга руля держится на честном слове, фюзеляж пробит в десятке мест, кое-где даже перебит набор... – Досталось тебе... – шепнула Ребекка, положив ладонь на обшивку рядом с кабиной. – А всё-таки мы их сделали!.. «Летающие тигры» возвращались. Один за другим истребители касались земли и замирали после короткого пробега – избитые, дымящиеся, изрешеченные пулями... У машины Фреда при посадке разломился фюзеляж и пилот едва успел выбраться до того, как загорелся бензин, спешно перевязывала раненых Джина... Истребитель с номером «пять» коснулся травы, неуверенно рыскнул, выкатился с полосы и остановился. Ребекка рванулась к машине, вскочила на крыло и заглянула в кабину. – Энн? Страшно бледная девушка подняла голову, взглянула на подругу. – Восемь... – почти шёпотом произнесла она. – Устала... Я ведь... сделала тебя?.. И спать хочется... Энн закрыла глаза, голова опустилась на грудь, рот бессильно приоткрылся... – Энн?.. – Ребекка коснулась шеи подруги. – Энн!! Пульса не было. – Энн!! – Правая почка, две пули, ещё одна – в подвздошной кости... Впрочем, вряд ли тебя это интересует, – Джина поправила простыню, укрывавшую тело. – Попади она на стол хотя бы на четверть часа раньше – я бы, наверно, смогла помочь... Если бы только она вышла из боя сразу!.. – «Тигры» не сдаются, ты же знаешь, – горько вздохнула Ребекка, положив голову на руки. – Будь я на её месте... Да чёрт возьми, я бы тоже не вышла из боя! Мы же элитная эскадрилья, будь всё проклято, мы идём до конца! «Летающие тигры» – сделай и сдохни! – Мы не умираем, мы отступаем в ад на перегруппировку, – глухо отозвалась Джина. – Да, Бекки? Мы все такие, ты права... Мы знали, на что идём и чем рискуем, силой сюда никого не тянули – кстати, уже двадцать человек претендуют на освободившееся место, ты знаешь? – Наплевать, – глухо отозвалась девушка. – Она мне как сестра была, понимаешь? И всё – нет её! Совсем! Проклятье, я даже глаза закрыть не могу – снова вижу, как она умирает у меня на руках!.. И она действительно меня обошла – на две победы... Я ей ящик виски должна была... – Опять спиртное... – вздохнула Джина. – Ты его купила? Нет? Ну так потрать эти деньги на памятник ребятам, или раздай, или купи новичку нормальные пулемёты... Сделай что-нибудь в память о ней, чтобы Энн запомнили не только мы... Она уже на небесах, Ребекка, мы можем только помнить – и должны помнить – и продолжать наше дело. Её дело! Тогда её смерть не будет напрасной... Ты извини, Бекки, что я тут всякую чепуху плету, ладно? Не умею я утешать, да и никогда не умела, а Энн уж очень на дочку мою похожа была... – Да ладно... тётушка Джина... – Ребекка подняла голову, шмыгнула носом и неловко вытерла слёзы. – Ты права – летаем и будем летать... Спасибо. Знаешь, я, пожалуй, пойду – надо всё-таки новую пятёрку принять... Она поднялась, коротко обняла Джину и вышла из госпиталя, стараясь выбросить из головы посторонние мысли. – Значит, это были вы... – молодой немец с Железным Крестом на мундире склонился над открытым гробом. – Пуля в сердце... Что ж, если Манфред чего-то и боялся, то только долгой и мучительной агонии. Знаете, он однажды сказал: «Я хочу, чтобы в час моей смерти со мной были двое – бескрайнее небо и прекрасная женщина»... – На самом деле мне даже жаль, что всё сложилось так – я с удовольствием встретилась бы с ним в мирное время, – Ребекка коснулась пальцами лакированного дерева. – Увы... Мы стали бы друзьями, не будь мы врагами, но мир редко идёт навстречу нашим желаниям. – Всё готово, мистер Рихтгофен, – заглянул в комнату солдат из охраны. – Хорошо, – Ребекка кивнула вошедшим – Алексу и немецкому лётчику – и набросила на плечо кусок ткани. – Пойдёмте, джентльмены. Лёгкий снег ложился погребальным покрывалом на гроб, на лафет, прятал разбитую прифронтовую дорогу... – Прощайте, Лотар, – Ребекка протянула руку младшему Рихтгофену над гробом его брата. – Надеюсь, мы встретимся после войны... – Прощайте, Ребекка, – Лотар поцеловал руку девушки. – Я тоже надеюсь на нашу новую встречу – на земле или в воздухе. К вечеру случилась оттепель, и комья мокрой земли с чавканьем разбивались о крышку гроба. Ребекка, стоя рядом с могилой, хмуро смотрела в землю и молчала. Слёз уже не было, слов ещё не было, а Энн... Энн просто больше не было. Её лучшая подруга, обожаемая всей эскадрильей, безудержно любившая жизнь и никогда ничего не боявшаяся, погибла. Разум смирился с этим, чувства заглохли ещё три дня назад – и сейчас не осталось ничего. Потом она устроит тризну по названной сестре, потом будут снова пролиты слёзы, но сейчас Ребекка молча стояла и не чувствовала ничего... Так же молча она вместе со всеми подняла пистолет, провожая подругу салютом, развернулась и пошла прочь. Энн больше нет, и однажды она смирится с этим, а жизнь продолжается – жизни наплевать на всё, и сейчас предстоит разговор с новичками... Стараниями ребят из двадцати семи человек осталось трое, и теперь выбор был за ней. Ребекка зашла к каждому, перекинулась парой слов, спросила: «Зачем?» – и сделала выбор. Неожиданный даже для неё самой... Фред Даркин, полноватый лысеющий мужичок из Нью-Йорка оказался единственным, чей ответ устроил Ребекку – он ответил: «Просто так». Он пришёл в авиацию ради того, чтобы летать – и оказался именно тем, кого Ребекка хотела видеть за своей спиной в бою. – Собирай вещи, пятый – ты принят, – она не удержалась и поцеловала Фреда в щёку.