* * *
Мокрый ночной лес слабо шелестел, переговариваясь листьями и роняя на поникшие стебли травы тяжёлые капли. Влага висела в воздухе, влаги было так много, что казалось, будто ты зашёл в реку. Охотиться в такое время было довольно глупо — почти все звери попрятались по норам, предпочитая поспать в тепле и сухости. Ре-ри-ху сидела на корточках в развилке гигантского фарраха и нюхала воздух. Её пальцы нервно постукивали по древку копья. Совсем недавно небо прочертила яркая вспышка, не похожая на обычный небесный огонь, а потом за лесом громыхнуло, и на краткий миг взвился узкий язык пламени. Теперь всё было тихо. И темно. Но Ре-ри-ху всё равно собиралась проверить. Она вообще была любопытна, хотя старая шаманка и ругала её, говоря, что это не доведёт до добра. Приняв решение, Ре-ри-ху спрыгнула с дерева и побежала в ту сторону, где видела огонь. Это был самый край леса. Неведомая сила выворотила с корнем несколько деревьев, на земле виднелись глубокие следы насыщенного синего цвета — будто огромный плуг прошёлся, вывернув самое её нутро. Дальше Ре-ри-ху шла с опаской. Возле блестящего светлого камня, которого она никогда прежде тут не видела, сидел странный человек, почти такой же блестящий, только голова была покрыта короткой курчавой шерстью. Человека окружили шестеро г’хорнов, которые явно не прочь были пообедать. Ре-ри-ху приблизилась и увидела, что ещё двое зверей лежат на земле, и из их тел струится кровь. А у человека бок совсем не блестящий, а тёмный, и он зажимает его рукой. Ре-ри-ху сосредоточилась и услышала голоса г’хорнов. Человек вышел из камня, говорили они, лёгкая добыча, но у него из руки вылетает огонь. «Уходите!» — велела Ре-ри-ху. — «Это не ваша добыча». «Наша!» — г’хорны развернулись к ней. Ре-ри-ху оскалилась и вздыбила шерсть на загривке. Она не боялась их — г’хорны падальщики, это все знают, и осмеливаются нападать лишь на слабых. Звери порычали для порядка и сгинули в полумраке леса, а Ре-ри-ху подошла совсем близко к человеку. Тот слабо пошевелился, приподнял руку со странно изогнутой палкой — и уронил обратно. Ре-ри-ху поняла, что его дух сейчас далеко, и склонилась, чтобы посмотреть на его бок. Человек был ранен, и пусть его кровь оказалась необычного красного цвета, но Ре-ри-ху учили всегда помогать тем, кому плохо. Она оттащила незнакомца подальше в лес, в свой временный шалаш, и пошла искать подходящие травы. Человека звали коротким именем Грэм, таким же удивительным, как и он сам. Грэм приятно пах и был похож на нормального мужчину, только совсем без шерсти. А та блестящая шкура снималась. Когда он пришёл в себя, то сначала испугался, потом повозился с каким-то амулетом на груди, а потом спросил на языке Охотников, кто она и где он. Ре-ри-ху назвала себя и рассказала, как нашла его возле камня. Грэм попросил отвести его туда, поколдовал над камнем, и тот впустил его. Это было жилище, и пахло здесь отвратительно. Ре-ри-ху почти сразу сбежала и долго отфыркивалась, пока к ней не вернулся нюх. А Грэм вышел через некоторое время и сказал, что скоро за ним прилетят. Ре-ри-ху спросила, не бог ли он, а Грэм рассмеялся. Он рассказывал удивительные вещи — о далеких огоньках в небе, которые называл звёздами, о том, что это не звёзды, а целые миры, такие же, как родина Ре-ри-ху, что он летает между ними на огромном камне — размером с лес — и что видел множество интересных вещей. Ре-ри-ху жадно слушала, смотрела на его лицо, когда он разговаривал, запоминала движения губ, пыталась уловить отголоски мыслей — а потом заговорила с ним на его языке. Неловко, запинаясь, но правильно. Грэм был удивлён: оказывается, там, откуда он пришёл, так не умеют. Или умеют не все. У Грэма не было острых ушей, хвоста и было мало шерсти, но почему-то при взгляде на него у Ре-ри-ху тяжелело в животе, а к лицу приливала кровь — совсем как во время Арнау, сезона, когда надлежит продолжить свой род. И в один из вечеров Ре-ри-ху пришла к нему, и провела рукой по груди, и уткнулась носом в шею, и предложила себя. — Сколько тебе лет? — усмехнулся Грэм. — Я не краду младенцев из колыбели. Ре-ри-ху ничего не поняла, но с обидой прошептала: — Недавно мне исполнилось восемь лун. Я уже Охотник. — Восемь лун… Значит, по-нашему восемнадцать лет. — Это много? — спросила Руби. — Мне — так вполне достаточно. — Грэм притянул её к себе. Он был нежен и ласкал её, совсем не похожий на мужчин её племени, он брал её, не подминая под себя, а позволяя делать всё так, как ей удобно. У него не было острых когтей, и он не держал её за шею, подчиняя себе. И его не хотелось сожрать сразу после спаривания. — Возьми меня с собой, — попросила Ре-ри-ху, когда они лежали, сплетённые, и отдыхали. — Возьму, — серьёзно ответил Грэм. — Тебе у нас понравится. На следующий день с неба спустился ещё один камень, и Ре-ри-ху навсегда покинула родную планету. Через год совместный номер дрессировщиков Грэма и Руби (её настоящее имя показалось директору слишком неблагозвучным) стал гвоздём программы. А ещё через три года труппа «Сторибрука» пополнилась новой артисткой. Региной.* * *
Джефферсон и Вейл вновь столкнулись — теперь уже в турболифте, который поднимал одного на капитанский мостик, а второго — в лабораторию: нужно было как можно скорее вновь погрузить мертвецов в стазис. — Удачно идём, — заметил Вейл. — Не сглазь, — замахал руками Джефферсон. — Вспомни, что было на Ригеле. Вейл стушевался: — Ну да. Кстати, о Ригеле — передай Крюку, что у меня снова манипулятор барахлит. — Ага, так прямо и скажу — Крюк, дружище, нашему доктору срочно нужны дорогие запчасти. И оба рассмеялись — нелюбовь Джонса к собственному прозвищу давно стала притчей во языцех. Расставшись с Вейлом на палубе «С», Джефферсон поехал дальше и вскоре уже переступал порог мостика, где перед центральным пультом плавал сгусток энергии, чьи отростки так и порхали по кнопкам и интерактивным экранам — все, кроме одного, чёрного и висящего плетью. Заметив вошедшего, сгусток уплотнился, и секунду спустя перед Джефферсоном уже стоял мужчина в доисторическом костюме Пра-Земли. Он шагнул вперёд и быстро вставил культю левой руки в закреплённый на подставке протез из гибкого металла. Киллиан Джонс, бессменный капитан, директор и конферансье цирка, был элементалем. — Проверь маршрут, мы улетаем сразу после представления, — сказал он вместо приветствия, на ходу превращая часть протеза в штекер, чтобы управлять кораблем напрямую. — Да, капитан, — и Джефферсон занял своё место за пультом навигации. — Вейл просил передать… — Обойдётся, у нас не работает треть стыковочных площадок, это важнее. — Да, капитан. Второе отделение открылось захватывающим дух шоу стеклянных акробатов, сменившимся камерным номером Арчи, который на глазах изумлённой публики превращался в куколку, потом в бабочку — и порхал совсем близко от зрительских флаеров, демонстрируя потрясающей красоты четырёхметровые крылья, а потом в треске хитина возвращался к исходному облику. Ещё он ходил по стенам и потолку стеклянного куба, удерживаясь цепкими лапками, но это впечатляло меньше. Следом шёл силовой этюд Августа, «самого быстрого андроида-трансформера в трёх галактиках», и преисполненные юмора и опасных трюков гонки на гравицикле в исполнении Нила — единственного клоуна в цирке. Наконец пришёл черёд гвоздя программы — совместного выступления двух звёзд. Некоронованной Королевы цирка Регины и затмившей её Белоснежки. Огонь, вода, кибермагия — всё сплеталось на манеже, заставляя зрителей замирать от смеси ужаса и восхищения. Огненные шары и водяные стрелы, мерцающие призраки и рассыпающиеся фейерверками шастарские яблоки… Последний проход — и две прекраснейшие женщины, две богини поднялись над ареной: одна оседлала волну, вторая, покачивая бёдрами, взошла по огненным ступеням. Они встретились… …И волна вдруг рассыпалась брызгами. Маленькая фигурка рухнула вниз. Раздались испуганные крики, а все взгляды устремились на зеленоватое силовое поле. Где неподвижно лежала Белоснежка.