По(д)нять

Уилсон лежал на диване, положив под бедро подушку, головой упираясь в колено Хаусу; и, пожалуй, впервые за последнее время ему было удобно. Где-то над ухом невнятно бормотал телевизор, с кухни доносился весьма аппетитный запах. Джеймсу нравилось, когда Грег готовил, и не нравилось одновременно, потому что обычно это означало попытку заместить утраченную возможность ставить диагнозы. − Хаус, сделай звук погромче, − сонно попросил он. Неожиданно ему захотелось вынырнуть из своего кокона, узнать хоть о каких-то новых событиях, будь то даже развод очередной голливудской красотки или акция протеста против ограничения курения. Что угодно. Последний месяц он слишком мало интересовался изменениями, не касавшимися лично его, и настала пора хотя бы частично вернуться. − Погромче или потише? − Погромче. − Хорошо, а то я не был уверен, что ты не заговариваешься. − Ты же знаешь, что я в порядке. − Знаю, − Хаус отбросил пульт и наклонился к лицу Уилсона, позволяя губам проскользнуть от его виска до подбородка. — Джимми. Прости меня. − Если ещё раз назовёшь меня так, возьму своё прощение обратно. Это было так просто. Наверное, к лучшему. − И… всё? Уилсон вздохнул. И почему Хаус не мог просто принять тот факт, что даже после такого можно вернуться на прежний путь. − Ты же не ненавидел Стейси за то, что она сделала с твоей ногой. − Во-первых, ненавидел, вообще-то… некоторое время, − Грегори хмыкнул. — А во-вторых, она действительно хотела как лучше. А я… − он попытался убрать руку, до сих пор лежавшую у Джеймса на груди, но Уилсон схватил его за пальцы. — Понимаешь, я всегда просчитываю все варианты. И даже когда я рискую во время лечения и не только, это не значит, что я бездумно выбираю самый опасный путь. Это значит, что, учтя все возможные последствия, я совершил выбор. Но в тот день… я просто сделал глупость, не подумав. Я не предвидел самого очевидного. − Это точно. − Я всегда подозревал, что ты заканчивал курсы по умению прощать. − Дело не в умении, а в желании. В самом деле, Хаусу что, обязательно нужно было портить короткую идиллию? Оказывается, даже извинения могут прийтись некстати. − Но раз ты так хочешь шпильку в свой адрес, то вот: только что ты извинился передо мной в первый раз за всё время. Недоумение Хауса казалось искренним. − Не может быть. Я точно извинялся уже не менее десятка раз. − Нет. Это первый. − Но ведь ты знал, что я… − Конечно, знал, − Уилсон сдержанно улыбнулся. — Но знаешь, слова тоже важны порой. Грег сосредоточенно кивнул. − Я люблю тебя, − выпалил он, и Джеймс покосился на него со странным выражением. — Хотя я всё же как-то больше по делам, − закончил Хаус. − Жаль только, что не все твои дела одинаково хорошо заканчиваются, − вот тебе ещё одна шпилька, чтобы жизнь не казалась мёдом. − Но я стараюсь! — притворно ужаснулся диагност. — В тот день… гм… в тот день я купил два билета на какую-то идиотскую выставку, потому что ты заявил, что я всегда перетягиваю одеяло на себя. Уилсон сел так резко, что закружилась голова. Но несмотря на кратковременное помутнение перед глазами, в мыслях у него неожиданно прояснилось. − Да, точно, − выдохнул он, глядя во встревоженные глаза Хауса. — Теперь я вспомнил. Ты прислал мне сообщение о готовящемся сюрпризе, и, засмотревшись на него, я сорвался. Между двумя мужчинами повисло тягостное молчание. − Хочешь сказать, что я дважды виноват? — тихо спросил Грег без малейшей иронии. − Нет, тут уж виноват я сам. Надо было сразу перезвонить тебе, и ничего бы не случилось. − Пригласил бы тебя снова, но выставка уже закончилась. − И хорошо. − У тебя точно нет изменения личности? − Хаус притворился, что внимательно оглядывает его лицо. — Теперь тебе не нравится современное искусство и имя Джимми? − Умоляю, − протянул Уилсон, ложась обратно, − ты прекрасно знаешь, что я ненавижу и то, и другое. − Тогда какого чёрта ты устраивал мне лекции об эгоизме и невнимательности? − Я не имел в виду, что не хочу ходить больше на бои грузовиков, или в бар, или куда там ещё ты любишь ходить. Я вообще не ставил ультиматумов. Это был пример. Просьба прислушиваться к моему мнению тоже, даже в мелочах. − Понял, − Хаус снова взял в руки пульт. — Какой канал? − Новости. Хочу узнать, насколько сильно изменился мир. − Он не изменился. Всё такой же мерзкий, унылый и бессмысленный. − Ты тоже не особенно поменялся. Хаус задумчиво почесал подбородок. − Знаешь, сегодня я, пожалуй, проведу пациенту диализ. Правда, я все ещё не доказал, что у него в крови есть токсин, но я уверен, что так и есть. Надо будет только пригрозить ему почечной недостаточностью, чтобы он подписал разрешение. − Замечательная идея. − Это ирония или искреннее ободрение? − Пока не определился, − Уилсон закрыл глаза. Он всё ещё уставал слишком быстро и не мог бодрствовать подолгу. Выключив телевизор, Хаус поднялся и переложил его голову на подушку. А потом безо всякой просьбы вышел и тихо закрыл за собой дверь. Подпирать её чем-то тяжёлым снаружи он не стал.