***
- Мамочка, расскажи мне сказку про Брауни. Мама кивнула и села поудобнее. Она часто рассказывала мне сказки на ночь, пока мне не исполнилось десять. Я думала, что в стала слишком взрослой. - Давным-давно, жил в одном доме под названием Хилтон-Холл малютка Брауни, - она положила свою руку мне под голову и заправила одеяло так, чтоб я ночью не упала с кровати. В комнату зашел папа, он широко улыбался, заботливо на меня смотря. - А почему это наша маленькая принцесса все еще не спит? - Мама рассказывает мне сказку про малютку Брауни! - А ты знаешь кто он? - папа присел рядом с кроватью и взял мою маленькую ручку в свою, нежно поглаживая пальцем по коже. - Это маленький человечек, который помогает своим хозяевам с работой. - Можно продолжить? - маленькая я и папа кивнули, а мама рассказывала дальше. - Говорят, что был в Корнуэлле один Брауни, который мог за ночь намолотить зерна больше, чем сам хозяин за целую неделю. Но брался за работу Брауни, только если ему не забывали оставить на ночь большую миску свежих сливок. А еще один Брауни — весьма знаменитый, по имени Робин Гуд, — был отчаянный озорник и большой любитель всяких проделок. Например, он любил подкрасться к какой-нибудь почтенной леди за столом и незаметно выплеснуть весь эль, который она только собиралась выпить. А то делал и похуже: отпирал конюшню и выпускал на волю всех лошадей. - Он плохой! - визгливо крикнула я и зажмурила глаза. - Зато весельчак, - дополнил меня папа и замолчал, давая слово маме. - Но Брауни из Хилтон-Холла не был таким отчаянным проказником, как этот Робин Гуд, правда, он не был и таким добродетельным, как корнуэллский Брауни. Все у него зависело от настроения. Когда он бывал не в духе, то не успеют в доме все уснуть, он уж тут как тут и времени зря не теряет: в сахарницы насыплет перцу, в пиво — соли, золой забросает огонь в очаге, который нарочно оставили гореть на всю ночь, да еще расплескает чистую воду, приготовленную на утро. Ну, а если он бывал в хорошем настроении — к счастью, это случалось чаще, — то пока служанки спали, он подметал за них всё комнаты, чистил очаг, разводил яркий огонь, прибирал все в кухне: скреб горшки, перетирал тарелки, мыл, скоблил, пока все в кухне не засверкает и не заблестит. Охотней всего Брауни делал это, когда служанки оставляли ему на ночь миску со сливками или ломоть хлеба с медом. - Пап, ты оставил Брауни сливки? В ответ папа кивнул и приложил свой палец к моим губам, говоря: "Давай послушаем эту историю". - Так вот, - мама улыбнулась нам. - И вот случилось однажды, что служанки засиделись допоздна, рассказывая друг другу страшные истории. И когда две самые молодые из них — помощница кухарки и горничная — отправились, наконец, спать, то, поднимаясь со свечой по лестнице, они вдруг услышали в кухне легкий шум. «Что, если это Брауни?» — подумали девушки. А надо вам сказать, что Брауни никто еще никогда не видел — они не очень-то любят людям на глаза показываться, — и девушкам страсть как захотелось на него взглянуть. Вот они спустились потихоньку с лестницы, подкрались к кухонной двери и, набравшись храбрости, приоткрыли ее. Так и есть! В кухне оказался малютка Брауни. И как вы думаете, что делал этот бесенок? Сидел верхом на крюке от длинной цепи, ввинченной в потолок, на которой подвешивают над очагом горшки, и качался как на качелях. Девушки-служанки были добры. И пока они раздевались, чтобы лечь спать, то успели переговорить обо всем и сошлись во мнении, что это стыд и позор — держать бедного Брауни в доме против его желания. Ведь он был таким милашкой! А если иногда и проказничал, то помогал гораздо чаще. И они решили отпустить его на волю. На другой день они спрашивали всех, кого только встречали, как им отпустить на волю малютку Брауни. Но никто не знал. Наконец они спросили старую птичницу. "Ах ты, Господи! — воскликнула птичница. — Да нет ничего проще!" И она рассказала им, что и как надо делать. В соседнем городе была в ту пору ярмарка, и девушки отпросились туда пойти. Каждая прихватила часть денег, которые копила себе на свадьбу, и на эти гроши они купили на ярмарке лучшего зеленого линкольнского сукна. Весь следующий день они кроили и шили, в итоге соткав для Брауни очень миленькую зеленую накидку с капюшоном. И когда наступил вечер, положили ее в кухне возле очага, а сами спрятались и подглядывали в щелку. Вскоре появился Брауни, нахмуренный и насупленный. Было видно, что он пришел в плохом настроении. Но стоило ему заметить возле очага зеленую накидку с капюшоном — Боже ты мой, что тут началось! Он заулыбался, заухмылялся, взял в руки накидку, чтобы рассмотреть ее хорошенько, потом надел на себя и стал глядеться в начищенную медную сковороду. А потом ну плясать и скакать по кухне, припевая песенку. - Накидка моя, капюшон теперь мой, - тут же запела я, радостно махая руками. - И больше не служит вам домовой! - Вот и все,- мама поцеловала меня в лоб и сказала: - А теперь ложись спать.***
Открыв глаза я снова оказалась на кухне. Джемма смеётся и иногда выкрикивает песню малютки Брауна. Она выглядит такой счастливой, её глаза блестят словно маленькие звездочки. - И все равно, - она встала около своей матери и обняла её за талию. - Это точно не Брауни и не грызуны. - В доме странные вещи происходят, - ответила Энн. - Пару дней назад разбилась ваза. Гарри ведет себя тоже как-то загадочно. Может приведение? - Я больше поверю в Брауни, - воскликнула она и тут же поцеловала женщину. - А теперь мне надо спешить, скоро встреча с Вивиен. - Не поскользнись! Джемма после пятнадцати минут переодевания выбежала из дома и скрылась в заснеженной улице. Энн присела рядом со мной и кончиками пальцев задела бархатные бутоны тюльпанов. Миссис Твист вдохнула аромат цветов и улыбнулась. Я всматривалась в черты лица этой женщины... Искала схожесть с Гарри и Джеммой. Но всю эту идиллию испортил грохот в коридоре и топот ног по паркету. - Мам, я дома! – послышался хриплый голос Гарри. – Я буду наверху вместе с Ли. Энн тут же встала с места и крикнула: «Я сделаю вам кофе» и направилась готовить то, что пообещала. Я же тихо встала со стула и медленным шагом пошла до лестницы. Как только я оказалась около первой ступеньки, то сильнее схватилась пальцами за перила, выполненные из темного кедра. Силы покидают меня, и с каждым часом я слабею. Мне не страшно упасть, так как боль я не почувствую. Ощущение дикой усталости, что давит на голову, словно груда металла, постепенно начинает выбивать из колеи. Преодолев лестницу, краем глаза я обратила внимание на свою руку, что крепко вцепилась в перила: она была бледнее прежнего, и, казалось, сейчас просто растворится в воздухе. Пока я поднималась, Энн успела принести в комнату Гарри поднос с двумя чашками кофе и блюдце с овсяным печеньем. В комнате воцарилась тишина. Гарри стоял у стола и искал нужные бумаги в огромных папках, а его друг, Ли, лежал на кровати, опираясь спиной об стенку, и аккуратно настраивал гитару. На верхней деке красовались стикеры с эмблемами популярных групп: Оазис, Битлз, Роуллинг Стоунз и Кто. Я сразу вспомнила, как папа играл мне гитаре и пел песни Джона Ричмана. Обычно это происходило, когда он увозил меня к бабушке и дедушке в Норидж, графство Норфолк. Родители оставляли меня там на летние каникулы. Жила я в бывшей комнате папы. Каждый вечер, когда я скучала по нему, то доставала из под кровати картонную коробку набитую старыми пластинками популярных рок-групп. Я слушала музыку и представляла, что это поет мой папа. Друг Стайлса, Лиам, был довольно привлекательный парень. Я следила за каждым движением его пальцев, которые скользили по грифу гитары. - Нам нужно отыграть песню, - сказал Гарри, не поворачиваясь к своему другу. Он увлеченно искал нужные бумаги. – У нас ни черта не получается её сыграть как надо. - Да и места нет. – Дополнил его шатен и улыбнулся. – Мать Тревора сказала, что выгонит его, если мы еще раз придем репетировать в их гараже. - Кит не освободил комнату в музыкальном доме? - Нет, он сказал, что не собирается отдавать таким щенкам, как мы эту комнату. – Он положил гитару рядом и подошел к кудрявому юноше, чтоб помочь найти бумаги. Он тут же достал из под подноса с кофе листок. – Самое видное место, Гарри. Мальчишка шутливо ударил своего друга в живот локтем и прыгнул на кровать, беря при этом гитару в свои руки. Я наблюдала за ребятами, опираясь плечом о дверной косяк. Держать тело становилось труднее. Гарри заметил меня, но тут же отвернулся. Его больше интересовал листок с нотами и гитара. - Как дела с Армандой? - Неделя отдыха, Лиам. - Ты нервным стал, - Пейн сел рядом с другом и убрал листок на пол. – Расскажешь? - Нет. - Ты можешь мне довериться. - Лиам, нет. - Лучше рассказал бы. В моем телефоне все еще хранятся те фотографии с профессором высшей экономики. Гарри тут же изменился в лице. На его щеках появились маленькие ямочки, а глаза поменяли цвет. - Этот вечер был ужасен, удали все фотографии! - Пока не расскажешь, Гарри Эдвард Стайлс! – Шатен даже отобрал гитару у друга и ударил по затылку в шутку. – Хоть это и будет самой ужасной правдой. - Ладно, но ты не будешь говорить, что я сумасшедший. Лиам на пару минут стал строгим, пока Гарри не сказал: «На чердаке живет призрак девушки». Его смех прозвучал во всем доме, а щеки мальчишки покраснели. Они стали цвета алой розы, которая только расцвела и ждет первых лучей теплого солнца. После того как Лиам успокоился, то серьезно сказал: - Школа нас вымотала, а твоя любовь к фильмам ужасов привела к тому, что ты представляешь все это в реальной жизни, друг. Гарри, тебе никогда никто не поверит. Это навсегда остается только между нами...