Фея прилетела! Fairy is flying!

Анастасия Ленчи Кана Эмелард Петровна, или же, если выражаться на языке простолюдинов, Настя Квакина, запросто могла считать себя самой счастливой в мире филифьонкой! Ее покойная бабушка, графиня Мелисса Августина Виолетта Кана Страуберри Сигизмундовна, отходя в мир иной, не поленилась поделить колоссальное наследство между членами семейства Кан, и нашей филифьонке досталось не последнее количество денег, драгоценных камней и прочего добра. Однако, несмотря ни на какие условия своего существования, в душе Анастасия Ленчи Кана Эмелард Петровна всегда оставалась обычной Настей, простой Настей, веселой Настей, для которой драгоценные камни ни что иное, как разноцветные камушки, что вполне могут пригодиться для отделки садовой клумбы. Да и замок филифьонку не больно радовал. По началу. А все потому, что он походил больше всего на резиденцию Дракулы или нечто иное в этом роде. Крупные камни, вделанные в римский мрамор, лицезрели мир своими абсолютно безразличными, безликими очами. Дождь выстукивал на металлической крыше мелодии, подбирая наиболее удачные аккорды и прогоняя сверкающие волны по замысловатым трубам, изображающим головы драконов с угрожающе раскрытыми пастями. Небесно-голубая чешуя несколько поистерлась от времени, обнажая сероватый мрамор, из которого состояли драконы. Вода отлично точила камень, и эти прискорбные открытия все чаще встречали филифьонку. Большие, круглые, бездонные глаза из драгоценных камней сияли, отражая малейшие лучи солнца. Всегда мокрые зубы жизнерадостно сверкали. Филифьонка мечтала. Мечтала она о том, как приведет сюда свою давным-давно пропавшую без вести школьную подругу Маей. Маей немного странная, но, в принципе, она ничего. Войдет Маей в сад, обведет его недоуменным взором своих холодных голубых глаз, а Настя по-хозяйски все ей покажет и расскажет. А потом… здесь Настя зажмуривалась от счастья… а потом она подведет ее к водостоку и сунет в рот дракону свою и без того исцарапанную лапу! Во потеха будет! Настя хохотала и хлопала себя по коленкам, представляя удивление и ужас своей подруги, но после вспоминала об ее отсутствии и замолкала. Сверху, на высоких шпилях, крутились, поддаваясь своенравным финским ветрам, серебряные флюгеры, изображающие корабли. Сказочные, роскошные парусники, казалось, готовы были прямо сейчас сорваться со своих креплений и уплыть, умчаться в открытое небо, где нет ни преград, ни штормов – только ветра, единственные спутники и товарищи в сим сказочном мире. Ветер развевал длинные коричневые локоны выходящей на увитый вьюнком балкон филифьонки, а та складывала лапки на груди и закрывала глаза, представляя себя парусником. Волшебным парусником, готовым вот-вот порвать якорь и умчаться в небеса… насовсем. Якорь у Насти был. И имя ему – богатство. Эти деньги, этот замок, эта гнетущая, вездесущая роскошь буквально доставали ее, не давая и вздохнуть свободно. По стенам позли изумрудные травы, а под потолками зеленели листья. Казалось, что при малейшем дуновении ветра они начнут качаться, а залы наполняться музыкой природы. Но такого не происходило, ибо деревья, цветы и травы были мраморными. Яркая краска, лак и блестки, тленные и ничтожные, придавали им живости. И причем делали они это умело, вот, что плохо. Длинный коридор скрывался во тьме. Вел он к комнате, что не имела подразделения на этажи, а шла с самого верхнего этажа, уходя вниз, в подвал, и глубоко под землю. Загадочно мерцали во тьме, создавая эффект некоего волшебства, мистической ауры, яркие фильковые полотна. Многие из них были посвящены культовому сериалу «My Little Pony: Friendship is Magic» - любимому шоу хозяйки замка. Объемные, детально проработанные изображения излучали слабое свечение, и, загадочно сияя, на долго притягивали взор – порой жадный и завистливый. Сверкали на нежных солнечных лучах миллионы цветных витражей преимущественно разнообразных оттенков голубого. Загадочно мерцал огромный фильковый рельеф, где семья пони Эпплов, лежа на изумрудном шелку холма, наслаждались ярким, разноцветным звездопадом. К брату и сестре по склону взбегала радостная Эппл Блум. На другом рельефе кремовая кобылка, сидя на темном склоне под нежными ветвями сакуры, созерцала погруженный в прохладный колпак ночи японский город, пронизанный синевой рекламных вывесок и объявлений. Ветер нес по небу цветы дикой вишни, перемежая их со звездами, и где-то в глубине играла тихая, спокойная музыка, под которую хотелось спать. На следующем полотне было изображено пропитанное свежестью и лучами летнего солнца голубое небо, по которому пролетали две пони в пилотских очках – сама Рейнбоу Деш и ее подруга Флаттершай. Другая картинка изображала яркую и переливающуюся толпу маленьких пони, которые стояли и смотрели на ярко-синее небо, с которого на землю и на пони сыпался целый дождь разноцветных светящихся звезд. Сверху имелось фото филифьонки в ярком радужном парике и красивой голубой кофте. Кроме того, картинки умели двигаться! Пони моргали, летали, а звезды сыпались с неба. В тени ярких полотен сверкали, сияли и переливались тысячи ярких, блестящих подарочных свертков. Это были различные дорогие игрушки, книги, одежда и прочие предметы роскоши, да и просто вещи, не уступающие в дешевизне. Ну, и, конечно же, деньги в золоте и серебре. Много раз встречались дубликаты. Огромная комната, по крышу засыпанная различными баловнями судьбы, составляла основной склад Насти. Загадочно мерцала на столе, погружала комнату в зыбкие чертоги таинственной, тихой музыки, яркая механическая карусель. Рядом с ней стояла еще одна, более простая. На ней стояли кристаллические фигурки усыпанных фильковых пылью лошадок. Это была карусель гармонии. В замке имелась совсем необычная комната, где не было ни хрустальных люстр, ни картин, ни ковров. Бетонные стены и металлический пол составляли весь ее небогатый интерьер. Не хемулей ждала эта комната. Да и не хемули ее населяли. Комнату заполняли огромные механические животные. Они стояли, прислонившись к стенам и опустив веки. Неестественных цветов заменители меха делали ИХ сказочными и фантастическими, далекими и непостижимыми. Желтая курица с ярко-оранжевым клювом, на груди которой лежал белоснежный слюнявчик с надписью «Let’s eat!», держала в крыле поднос, на котором стоял кекс с глазами. Рядом с ней примостился фиолетовый кролик с красной бабочкой на шее и гитарой в лапах, а к нему прислонился интеллигентного вида медведь в шляпе-цилиндре. Позади всех стоял темно-малиновый лисенок-пират. Второе отделение комнаты тоже было заполнено. Яркими, большими куклами в средний хемульский рост, изображающими животных. Их «шерсть» представляла собой яркую атласную ткань, усыпанную блестками наподобие звездного небосвода. Например, возле входа любой входящий запросто бы наткнулся на большую белую филифьонку с заостренной мордой наподобие собачьей. На левой лапе филифьонки красовалась кукла-перчатка, изображающая маленькую глазастую филифьоночку с большими ушками и серьезной мордочкой. Казалось, эта суровая маленькая филифьоночка сейчас улетит на своих крылообразных ушках. Чуть поодаль сидел большой заяц ярко-голубого цвета с красным галстуком-бабочкой на шее. Ноги зайца были согнуты в коленях, лапы он положил на них сверху, а очевидно усталую голову опустил на кисти лап, благодаря чему его уши свисали практически до земли. На плечо зайца положила голову солнечно-желтая курочка с идеальной женской фигурой и ярким фартуком на шее. Она сидела, привалившись на своего бойфренда боком. Одним крылом курочка опиралась об пол, а второе положила под голову, дабы удобнее было лежать. В углу стоял огромный шоколадного цвета медведь в шляпе-цилиндре и тоже с галстуком-бабочкой на шее. Колени медведь слегка согнул, а лапы поставил на их сгибы. Голова была чуть-чуть склонена вперед, как, впрочем, и весь корпус – Михаил прислонялся к стене лишь нижней частью спины. Блестки рыбками играли на телах игрушечных зверей, что как бы придавало им жизнь. Филифьонка выкупила роботов у местной пиццерии, которая недавно закрылась, дабы заменить ими прислугу, но никак не могла включить железных рабов. А поменять программу могла лишь Маей. Маей. Которая давно исчезла… С привычной тоской окидывала филифьонка заспанным, тяжелым взглядом шкафы красного дерева, привезенные из Японии и Карелии. Лакированные цветы, тянущие свои тончайшие лепестки к солнцу, ветви деревьев, на которых иногда сидели симпатичные и смешные персонажи, головы оленей, на рогах которых в уютных гнездах отдыхали вороны и сверкали елочные игрушки, и медведей с разинутыми пастями, и кошек, и слонов, и многих других удивительных животных. Некоторые шкафы были раскрашены, а некоторые – нет. Темные коридоры, многочисленные переходы, арки и лестницы практически не освещались, что создавало визуальный эффект возможности появления в сих мрачных чертогах призрака. Призрак словно бы совершал хозяйский обход своих владений по ночам. Хотя призраком, возможно, и была сама Анастасия Ленчи Кана Эмелард Петровна, мрачная и холодная, страстная поклонница готической мистики и темной магии, непоколебимая и невозмутимая жительница старого замка, доставшегося ей в наследство от покойной бабушки Мелиссы Августины Виолетты Каны Страуберри Сигизмундовной.