Pilots. Новое поколение.

Аарон поворачивает голову и смотрит на Мари, лежащего рядом на массажном столе. Сеансы массажа обязательны в райдере пилотов болидов. И Мари очень ревностно следит за соблюдением всех условий для комфорта Аарона, туда же входит диета, лучшие номера, оборудованные всем необходимым, высококвалифицированный медперсонал, время тренировок и сна, дотошность при подсчетах нагрузок... Мари иногда кажется повернутым на этой теме! Спа-процедуры в отеле, где «Фер» разместила своих пилотов и главного конструктора команды, подходят к концу. Сейчас их разомнут еще разок от макушки до пяток, и можно будет пройти в соседний зал, где все готово к чайной церемонии. - Как ты? - шепотом спрашивает Аарон, касаясь кончиками пальцев плеча лежащего рядом Мари. Тот вытаскивает голову из углубления в массажном столе и поворачивается к мужу. - Словно заново родился. Специалист возмущается нарушению таинства процедуры и просит заткнуться. За низким чайным столиком уже сидят Пегги и Трой. В воздухе витает влажный приятный запах заваренного по всем правилам напитка. Мари поправляет халат и опускается на плоскую подушку у столика. Аарон присаживается рядом. - Разве не волшебно? - спрашивает Пегги, прикрывая глаза. - Как нога, синяки и желание курить? - Мари поворачивается к Трою. Тот пожимает плечами и делает жест руками, который должен показать, что все более-менее. Парня здорово помяли в Монако, когда он попытался пролезть в гримерку к приглашенной звезде после того памятного фуршета в Монте-Карло. Аарон, напившись чаю, укладывается прямо на пол, пристроив голову на коленях Мари, и гладит его по лодыжке. Время словно замирает. Ред Булл Ринг под ночным небом. Мари, устав ворочаться в постели, решил приехать на трассу и пройтись: полотно трека и одиночество всегда отлично прочищают мозги. Впереди поворот, некогда носивший имя Ники Лауды, теперь переименованный в «поворот Pirelli». - Теперь даже поворотам нужны спонсоры, - Мари ускоряет шаги, постепенно переходя на бег, и «входит» в поворот, раскинув руки. - Сброс с 330 до 190 километров в час, нагрузка 3,2g. Он останавливается и возвращается обратно. Комплект шин им выдали только супермягкий. Это реальная проблема при такой прохладной погоде! Чтобы прогреть этот состав нужно время, а время в их ремесле - решающий фактор. - Ох уж эти горы, - Мари оглядывается, обводя взглядом ландшафт. - Сколько бед мне с вами... Он уже сейчас вздрагивает, прикидывая сколько крови у него попортит силовая установка болида в условиях горной гонки. Мари невыносимо, до слез, что наворачиваются на глаза, хочется на все это насмотреться! На старты и финиши, на поулы и победы своих пилотов. Но еще он пытается приучить себя запоминать и впитывать краски, цвета и фактуры, солнечный свет, красивые виды в их бесконечных путешествиях, но больше всего ему бы хотелось вобрать в себя и отпечатать на изнанке век, говоря с должным пафосом, черты Аарона, цвет его глаз, все многообразие выражений его лица. Чтобы однажды, - а этот день настанет, Мари в этом почему-то уверен, - когда ему сообщат о невозможности больше поддерживать зрение и слух хирургическим путем, ему не было так кошмарно расставаться со всем этим. - Черт возьми, мне двадцать семь! Только двадцать семь, - но мерзкий голосок откуда-то изнутри пропищал, что уже двадцать семь. - Может ты и прав... И мне уже двадцать семь. И пора уходить умирать в горы, - Мари разговаривает сам с собой, стоя на абсолютно пустой трассе и разглядывая смутные в темноте очертания гор Австрии. Надо было взять с собой Нового Года, чтобы не стоять истуканом на дороге и предаваться невеселым мыслям в одиночестве. Пес бы здорово его сейчас поддержал... Конечно, кое-кто может возразить, что лучше всего бы Мари поддержал супруг, но это не так. Аарон бы просто отогнал эти мысли, переключил его внимание, но Мари это сейчас совсем не нужно. Француз сует руки в карманы куртки и идет дальше. Когда-нибудь и Аарону придется покинуть этот спорт. С его характером это будет нелегко... После света софитов он вынужден будет уйти в тень, уступив дорогу новым звездам. Тому же Ирвайну. Тому же Трою. Это будет тяжелым испытанием, но рано или поздно уход неизбежен. Когда-то давно - сейчас Мари те дни кажутся такими далекими - он тоже гонял по этим трекам. Мари усмехается, всего-то год назад, но словно тысячелетия прошли! И в те времена выезжая на эту трассу и на многие другие, он верил, что никогда не уйдет из боевого состава Формулы-1. Он грезил эффектной смертью на трассе, славным уходом из мира спорта, золотыми буквами в истории «Королевы автогонок» и вечной памятью в сердцах даже тех, кто не видел ни разу ни его самого, ни его заездов. Но он нашел того, ради интересов которого ушел из активного состава. Его нынешняя тихая «пенсия» - осязаемая реальность, хотя раньше была кошмарным сном. - Ты старая развалина и сентиментальный маразматик, - подытоживает Мари, продолжая свой замкнутый кольцевой путь по треку, который похож на его мысли, что тоже носятся по заезженной колее. Что же будет, когда Аарон проиграет? И будет проигрывать раз за разом, не потому что плох, а потому что соперники моложе и выносливее? Нет, конечно, даже при самом худшем раскладе это случится не раньше чем через лет пять, а Мари приложит все свои силы, чтобы отодвинуть этот срок, скажем, лет на пятнадцать. Но это случится! Аарону не исполнится и сорока, когда его спишут со счетов, а с годами его слава будет меркнуть. И настанет день, когда «Тот Самый Аарон да Сильва» станет рядовым гражданином, а при упоминании его имени никто не будет визжать и вопить от восторга. Мари останавливается, потом вновь двигается, все ускоряя шаги, но от одной мысли ему не убежать... Он думает о том, что уход из Формулы-1 не был бы так тяжел, если бы у Аарона появилась семья. Вот самая настоящая, не в виде неуравновешенного и умирающего Мари, а нормальная ячейка общества, где бы кто-то мог называть его «папой», а потом со временем Аарон бы стал откликаться на «дедушку» и, усадив к себе на колени внука, рассказывал бы ему о своих славных деньках, полных побед и бурлящих страстей. Впрочем, у Аарона еще есть время все наверстать, а у Мари есть возможность предоставить ему это время, оттянуть закат его карьеры, отодвинуть на как можно более поздний срок горечь поражений и усталости. А потом? Ты сможешь вот так просто его отпустить?! - Смогу. Должен буду. И завязывай разговаривать сам с собой! - ворчит себе под нос Мари, направляясь к припаркованному авто. Аарон протягивает руку и натыкается на уже остывшую простынь рядом. Мари куда-то смылся посреди ночи. Но почти тут же раздаются шаги в коридоре номера. Вот кто-то кладет ключи на тумбочку у входной двери, дергает за шнурок светильника, и приглушенный свет озаряет коридор перед входом в спальню. - Мари? - Ты чего не спишь? - француз заглядывает в спальню. - А ты куда уперся посреди ночи? Который час вообще? - Аарон садится на кровати. - Почти пять утра. Спи дальше, - Мари выходит, прикрыв за собой дверь спальни поплотнее. Но Аарон сдергивает с себя одеяло и выходит из комнаты, щурясь от света. Мари стоит посреди гостиной. Просто стоит. - Где ты был? - Гулял. - Гулял?! - удивляется Аарон. - В пять утра?! - Ну да... Мне не спалось, - Мари поворачивается к нему. - Решил пройтись по треку. - И как он? - С прошлого раза не изменился, - пожимает плечами Мари, улыбаясь. - От тебя пахнет грустными мыслями, - вдруг произносит Аарон, подходя ближе. - Не знал, что грустные мысли как-то по-особенному пахнут. И что еще ты учуял? - Мари нравится, как Аарон, теплый со сна, обнимает его, продрогшего на свежем воздухе. - Ты опять размышлял о всякой херне и расстраивал сам себя. Удивляюсь, как ты можешь на ровном месте навыдумывать драм и загрузиться так, что потом ходишь весь потерянный! Это твоя суперспособность какая-то! Человек-Загон спешит на помощь! Если не загнется от философствования. - Я Homo Zagonyаtus. Это мое естественное состояние. А «Человек-загон» звучит ужасно, - Мари не может сдержать смеха и, в конце концов, начинает смеяться в голос. Пока Аарон не встряхивает его за плечи. Да Сильва встревожен и серьезен, как никогда. А Мари понимает, что это уже не веселье, а истерика. У него истерика. Просто прекрасно! - Отпусти, - сипло просит он, но Аарон только крепче обнимает. - Нет, не отпущу. - Ну и что тебя так расстроило? - спрашивает Аарон, когда спустя некоторое время Мари перестает издавать неадекватный смех, перемежая его слезами и стонами. - Что случилось? Они сидят на диване в обнимку, Мари сморкается и время от времени отпивает воды из стакана, который для него придерживает муж. Аарон не на шутку напуган. Ревущий Мари - зрелище слишком невероятное в принципе и слишком болезненное для него. А еще у француза поднялась температура, Аарон чувствует это, прижимаясь губами к его лбу и вискам. - Ничего. - Ничего? Ты только что плакал, Мари. Из-за «ничего» так не бывает! - Я, кажется, заболеваю... состояние нестабильное или еще что, - Мари пожимает плечами. - Я, правда, не знаю, почему так вышло. - Врешь и не краснеешь. И что же все-таки случилось? Ты кого-то встретил на треке? Мари отрицательно качает головой. - Я так и знал... Ты навыдумывал себе страстей каких-то. Только один человек может довести Мари до истерики, и это он сам, - Аарон вздыхает, отставляет стакан в сторону и перетягивает супруга к себе на колени. - Не хочешь рассказать? Давай ты мне расскажешь, я заверю тебя, что все не так, и мы пойдем спать. Мари по-прежнему молчит. - Ну хорошо. Я попробую сам догадаться, - Аарон устраивает мужа в своих объятиях и начинает гладить его по рукам. - Сто из ста, что это связано со мной или с нашими отношениями. - Чертов эгоист! Я, может, переживал за свою дальнейшую судьбу?! - возмущается Мари. - Твоя дальнейшая судьба - не твоя забота. - В смысле? - француз переводит на него недоумевающий взгляд. - Когда мы поженились, твоя дальнейшая жизнь стала моей заботой. - О, прекрати! Что за бредни?! Мы, может, вообще через год разведемся! - Уже прогресс! Ты стал говорить «через год», раньше вопил, что уже «завтра», - Аарон посмеивается, глядя на пыхтящего и вошкающегося на его коленях Мари. - Мои дед с бабкой поженились, когда им было по семнадцать, и прожили в счастливом браке шестьдесят восемь лет до самой смерти. Мои отец с матерью вместе уже сороковой год. Мой старший брат женат восемь лет на девушке, с которой начал встречаться в пятнадцать. Ты понимаешь, к чему я клоню? - Но они - не ты. И я не... девушка, черт возьми! И они не пилоты болидов. Тут все сложнее! - Умоляю! С чего ты взял, что сложнее? Кто тебе вообще сказал такую глупость? У меня с тобой все прекрасно. И я очень надеюсь, что и тебе со мной неплохо... - Я бы не похерил все ради тебя, если бы мне с тобой было только «неплохо». - Ты все еще переживаешь из-за завершения карьеры пилота? - Аарон прижимается лбом ко лбу супруга. - Наверное, - Мари пожимает плечами. - Я скучаю по тем временам. Я совру, если скажу, что это не так. Я действительно скучаю... Но это бы случилось рано или поздно. Я начал терять зрение и слух, и это не было связано с твоим появлением в моей жизни. Я бы все равно ослеп так или иначе. Но до тебя... до тебя я думал, что мне не придется с этим как-то жить и мириться! Я просто ждал того самого поворота, в который не впишусь. И я бы непременно встретился с ним, но появился ты, и теперь все стало ужасно сложно... Я боялся ухода из активного состава, но не переживаю сейчас, когда это уже случилось. Мне хватает забот и радостей и без трека, - Мари проводит ладонью по щеке мужа. - Теперь я боюсь другого. - Чего? - Конца твоей карьеры, - одними губами шепчет Мари. Аарон молчит очень долго. - Это случится не скоро, - хрипло произносит наконец да Сильва. - О, конечно, не скоро! Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы это настигло тебя еще очень не скоро, - Мари гладит мужа по щекам и скулам. - Но ведь это случится... И что же будет дальше? Что же будет с тобой? - Если ты останешься со мной, значит, что-то интересное, - Аарон вздрагивает, почувствовав, что на его губы и нос капают слезы. Мари снова плачет. - Теперь-то что не так?! - А если я умру раньше? - Мари кривится и плачет еще горше. - Или, наоборот, буду жить так отвратительно долго, что начну тебе мешать? Аарон растерянно хлопает ресницами. - Ты уж, пожалуйста, определись, что тебя волнует: долгая жизнь или ранняя смерть. Я просто пытаюсь понять, от чего тебя конкретно разубеждать, - Аарон разводит руками, поймав на себе шокированный взгляд полных слез глаз Мари. - С чего ты взял, что умрешь или что начнешь мне мешать? Это из области фантастики! - Все умирают, - резонно отмечает Мари, шмыгая носом. - Это да, но тебе всего двадцать семь! Какая к черту смерть?! У нас впереди еще лет сто счастливой совместной жизни! - Даже если ты уйдешь из Формулы? - Ну да... Я думаю, что выращивать овощи на заднем дворе тоже очень захватывающе. А уж если мы разобьем собственный сад, я боюсь представить, что начнется! - Дурак, - Мари никак не может перестать плакать, а еще у него начался озноб. - Тебя трясет. Давай-ка заберемся в кроватку, м? - Неплохая идея, - соглашается Мари, сморкаясь. Большую часть кровати занял привольно развалившийся на ней Новый Год, который довольно громко храпит. Аарон помог Мари раздеться и укутал его в одеяло. - Лучше? Мари кивает. - Только вот я не знаю... Прогнать тебя на диван, чтобы не заразить, или попросить залезть ко мне под одеяло? - А чего хочется больше? Вместо ответа Мари пододвигается, освобождая место, и приподнимает край одеяла. Аарон только этого и ждал. - Прости, что-то я совершенно «обабился», - устало шепчет Мари, прижимаясь к теплому боку супруга. - Ничего ты не «обабился». Вообще многие психологи и психотерапевты советуют плакать, чтобы снимать стресс. И я хочу, чтобы ты мне рассказывал про свои переживания, даже если они и кажутся дурацкими. Я люблю тебя со всеми этими загонами. Так и знай! - Но это не мешает тебе их высмеивать! - острый кулак Мари впечатывается в плечо Аарона. - Потому что они реально какие-то идиотские! Почему ты думаешь, что можешь мне надоесть, помешать или что я женился на тебе, чтобы в будущем непременно развестись?! Кто... Кто-о-о сказал тебе, что я погряз в эксперименте с собственной сексуальностью и, натрахавшись с тобой, свалю? Я не понимаю, откуда ты вообще берешь такие дикие идеи для своих переживаний! - Я не знаю! Не знаю! Но мне плохо и тошно от этого! - Мари рывком садится, от чего у него ломит виски и темнеет в глазах. - Я сам бы хотел избавиться от этих мыслей, но не могу! - Потому что вечно варишься в себе, - серьезно отвечает Аарон, обратно утягивая супруга под одеяло. - Ты редко вот так откровенно проявляешь свои эмоции. А это чревато, знаешь ли. - Но если мы оба будем как ты, Новый Год свихнется с нами, - пес проснулся от их воплей и теперь недовольно ворчит. - Мы разбудили бедолагу. А ты еще просишь быть эмоциональнее! - Все потому, что, если бы я без конца тебя не третировал: «Любишь меня? Любишь меня?» - хер бы я услышал признание. А мне вообще-то тоже хочется знать, что я не просто ебарь какой-то для тебя мимопроходящий. И если бы я не лез к тебе с объятиями и «розовыми соплями», как ты называешь нежности и признания, ты бы вообще загнулся от собственных мыслей. На самом деле Аарон чертовски прав, конечно же, но Мари морщится в ответ на его тираду. - Знаешь, что мне снилось? - Что? - Мари вырисовывает невидимые узоры на груди мужа. - Что ты беременный. - ЧТО?! Аарон смеется, глядя на всклокоченного и шокированного Мари. - У тебя был такой милый животик. И когда ты сегодня плакал у меня на груди, я вспомнил, что мне, собственно, снилось. - Ты рехнулся? С хера тебе такие сны снятся?! - Но это был такой милый сон. Я таким счастливым и довольным проснулся, а тебя рядом не оказалось, - куксится Аарон. - Кошмар какой, - ворчит Мари. - Тебе так неприятна мысль понести от меня? - внезапно обиженным тоном спрашивает да Сильва. - Что, блядь?! И это меня ты называешь «загоняющимся»?! Ты понимаешь, что сейчас обижаешься за то, что я не воображаю себя беременным от тебя?! Конечно, у меня и в мыслях такого не было, потому что я мужик! И обижайся, не обижайся, забеременеть от тебя я не могу, - Мари улыбается, подлезая под руку Аарона. - Прекрати, это уже совсем маразм. Знаешь, я думаю мы извращенные отражения друг друга. Идеальная пара, да? Аарон улыбается в ответ и целует Мари в кончик носа. На свободные заезды Мари не смог прийти. Грипп свалил его, а Аарона вынудил перебраться вместе с псом в другой номер. Француз наотрез отказался жить с ним в одном номере во избежание распространения заразы. Команда механиков справляется сама без своего инженера со всей подгонкой под трассу. Мак с удивлением обнаруживает, какой объем работы, оказывается, выполнял Мари! По сути, на деле выходило, что они все были «на подхвате», и сейчас весь этот вал работы над настройками и отладка болидов перед заездом обрушился на совершенно растерявшуюся команду. Впрочем, они не были бы профессионалами, если бы не смогли быстро собраться и все выполнить в срок. Трой принимает из рук младшего брата свой шлем. - Как там Мари? - Соскучился? - подмигивает брату Трой. - Мне кажется, здесь все скучают, - пожимает плечами Мак. - Совершенные мазохисты! - откуда ни возьмись рядом оказывается Аарон. - Как можно скучать по этому тирану? Да Сильва щурится, посмеиваясь. - И все-таки как он? - вопрос задает уже Трой. - Не знаю. К нему не пускают, врач заверяет, что к следующей гонке Мари оклемается, - Аарон пожимает плечами. О'Доннел с неприязнью к напарнику думает, что, будь его любимый человек болен, он бы себя так пофигистично не вел. - Значит, он и на саму гонку не придет? - Скорее всего, - отвечает Аарон. - Мак, пошли со мной. Глянешь на тормозные диски, мне не нравится кое-что... Они уходят, оставляя Троя в одиночестве. После провальной квалификации, когда Трой слетает с дистанции с кучей штрафных секунд за нарушение правил, поздним вечером к нему в номер приходит Пегги. - Ты как? - девушка присаживается на широкий подоконник в холле, куда вытащила напарника. - Терпимо. Облажался, конечно, но, в целом, нормально. А ты готова к завтрашнему дню? - Да. Только ведь, - Пегги грустно усмехается, - это ничего не значит. Как ни настраивайся, я завтра буду помирать от паники и страха в кокпите! - Ты молодец. Знаешь, я тобой восхищаюсь! Ну вот правда, зря смеешься. Я бы не смог как ты, - Трой приваливается плечом к оконной раме. - Да чем восхищаться? Моей бездарностью? Я ведь не дура... знаю, что данных никаких. - Ты заслужила уважение и признание Мари, того самого Французского Дьявола. - Да уж... Мари... Они молчат, каждый погруженный в свои мысли по поводу этого невероятного человека, сыгравшего в их жизни столь значимую роль. - Он ведь тебе нравится? - пытливо спрашивает Пегги, вглядываясь в сложную гамму эмоций на лице парня. - Вряд ли это связано с физическим влечением. Не знаю. Это ведь Мари, к нему невозможно остаться равнодушным, - пожимает плечами Трой. - А что насчет Аарона? - продолжает спрашивать Пегги. - Он меня бесит. - Ревнуешь, - смеется девушка. - Да ну тебя... сама сохнешь по нему, а толку? - Это так заметно, да? - грустно задает вопрос Пегги. - Ну да, заметно, но опять же бестолку. - Если бы я смогла его сманить, ты бы мог закрутить с Мари. - Совсем рехнулась?! - шокировано восклицает Трой. - Что ты несешь?! - А-ха-ха! А что тебя так возмущает? - Пегги болтает ногами и озорно смотрит на напарника. - Да это дикость какая-то! Но я тебя понимаю, - вдруг серьезно произносит Трой. - Я не хочу Мари... Не могу сказать, что влюблен. Это восхищение, но не любовь. Но я чертовски завидую Аарону, потому что он единолично пользуется Мари! Да, он наш общий инженер, и он нам всем очень помогает, мы многому у него научились. Но разве ты не чувствуешь, что все, сделанное для нас, ничто в сравнении с тем, что получает Аарон?! И поэтому иногда... иногда я хочу, чтобы Аарон умер, пропал или еще что, неважно! Но отпустил Мари. - Ого! Ты кровожадный! - Пегги посмеивается и хлопает напарника по плечу. - Ты все слишком усложняешь. Я вот просто люблю Аарона. Но знаю, что не светит ни хера, а вытравить из себя это чувство не получается. - Это детская влюбленность. Не обостряй, и все будет окей, - Трой треплет девушку по волосам. - Только не выкинь глупость какую, очень прошу. Окей? И когда он опускает руку, Пегги резко поддается вперед, впечатываясь поцелуем в губы Троя. Тот ошарашенно отодвигается. - Ты чего, девочка? - Это была глупость? - Еще какая! - Очень жаль, - спокойно произносит Пегги и слезает с подоконника. - Спокойной ночи. Она уходит. Вот так вот просто уходит, вытащив из сердца Троя самое черное признание в самых ужасных мыслях, еще и поцеловав напоследок! - Ебануться, - тянет потрясенно Трой. На следующий день Мари все-таки находит в себе силы появиться на гонке. Он тепло укутан с ног до головы, на лице медицинская маска, но это не мешает ему раздавать указания и активно влиться в работу команды. - Как ты, лапушка? - Аарон опускается на корточки рядом с сидящим Мари. - Херово. - Я постараюсь побыстрее раскиваться с этим. - Не вылети с трассы, - Мари протягивает руку и треплет мужа по волосам. Но австрийская трасса преподносит кучу сюрпризов, в том числе неожиданным пятым местом Аарона да Сильвы. В целом, не самая сложная трасса в сезоне провоцирует отказ нескольких двигателей, сход троих пилотов с дистанции из-за проблем с тормозами, обходится без аварий и выезда машины безопасности, но нервы всем трек треплет изрядно. Пегги приезжает к финишу шестой, сразу после Аарона. - Бывает, не все же побеждать, - разводит руками Аарон во время интервью. - Как ты мог стартовать с поула и приехать пятым? - удивляется Мари, принимая из рук мужа чашку с бульоном. - Ну как-то так вышло, я переживал за тебя. - Опять все на меня сваливаешь? - в шутку ворчит француз. - Я не могу без тебя спать, - вздыхает Аарон, придвигаясь к супругу поближе. - Совсем не могу, странно, да? - Очень, - Мари устраивается удобнее, поджимая ноги,чтобы спрятать их под пледом. Они сидят и смотрят на то, как мерцает огонь в камине, растопленном в середине лета. - Я тебя люблю, - тихо произносит Мари, жмурясь от поцелуя Аарона в скулу.